Текст книги "Ускользающий мираж"

– Так вот что ты имел в виду в тот день, когда сказал мне, что хотел отправиться в плавание с семьей, но вынужден был плыть один!

Джон кивнул.

– Да. Ты понимаешь, в один день у меня была семья, а в другой все сгорело синим пламенем… Я не могу описать тебе все муки, которые испытал. Как я винил себя, Кенда! Правда! Такая жестокость жизни просто уничтожила меня. Я знал, что Барбара обвиняет только меня в смерти Джил, да я и сам терзал себя бесконечно. На то, чтобы понять, что это не я убил мою девочку, ушел целый год. Ее никто не убивал… В том, что она умерла, не было ничьей вины. – Джон попытался слабо усмехнуться и прошептал: – Все лучшие хирурги, все светила медицины не смогли бы помочь моей маленькой Джил…

Вздыхая, Кенда положила голову ему на плечо. Она и не пыталась заговорить: не было слов, которые смогли бы передать ее боль сострадания в этот момент.

– А Барбара… Барбара два года назад вышла замуж за страхового агента из Лондона и с тех пор живет там. Я получил от нее открытку на Рождество – это был единственный случай, когда я узнал что-то о ней от нее самой после развода. Открытка была написана в веселом духе. Я предполагаю, что она счастлива – во всяком случае, надеюсь на это.

– И я также, – нежно промурлыкала Кенда, – и я тоже.

– Я хотел, чтобы ты знала абсолютно все, – признался он с горечью. – Может быть, это наведет тебя на кое-какие раздумья.

Оторвав голову от его плеча, Кенда пристально посмотрела в его грустные глаза.

– Я не могу бороться с твоим прошлым и не намерена: у тебя свои воспоминания, у меня свои. Я хочу, чтобы мы делились ими друг с другом. Там, на острове, мне не с кем было даже просто словом перекинуться! Я тосковала по человеческому голосу, но потом смирилась со своим одиночеством. И вот, когда я потеряла всякую надежду, я услышала твой голос… Я никогда не забуду выражение твоего лица, когда обернулась и впервые увидела тебя! – она улыбнулась. – Ты был ответом на все мои молитвы, да, – на все. – Кенда подавила слезы. – У меня уже тысячи воспоминаний о тебе, и ничто и никто их у меня не отнимет. У тебя тоже в памяти хранится много эпизодов, связанных с твоей дочерью, и я не хочу убивать эту память. Я еще больше люблю тебя за то, что ты помнишь Джил…

Джон перехватил руки Кенды и порывисто поднес их к своему сердцу. Тянулось долгое молчание, и она наконец прошептала:

– Пожалуй, я спущусь в каюту… – Идя вниз, она слышала, как он стал чинить рыболовные снасти.

Шли часы, но после разговора с Джоном Кенда никак не могла сомкнуть глаз. Она беспокойно ворочалась, ее сердце было переполнено его, Джона, печалью… Сев на койке, она открыла иллюминатор, и свежий ветер наполнил каюту. Кенда вдохнула его полной грудью. Разговор необычайно взволновал ее, выбил из колеи… Удивленная, шокированная, опечаленная, она всем сердцем заново переживала все злоключения Джона. Но ночь все-таки принесла ей облегчение: все напряжение между ними, все недомолвки исчезли. Она и Джон начнут свою общую жизнь без омрачающих ее секретов, скрытых в глубинах их душ и угрожавших в любой момент открыться и испортить такой счастливый брак…

Да, она уже понимала, что их брак будет счастливым. И это понимание переполняло ее радостью. Кенда не ожидала от Джона предложения выйти замуж, но хотела всегда быть с ним. Проведенные с ним недели доказали ей, что в ее жизни не может быть другого мужчины. Будет только Джон. Сегодня. Завтра. Всегда!

Чувствуя себя очень счастливой, Кенда улыбнулась в темноте. Джон хотел остаться безразличным к ней. Он сражался со своими чувствами и проиграл битву! На этот раз победила она. Кенда вздохнула. Сколько раз за прошедшие недели борьбы за него она получала только сердечную боль… Но сегодняшняя ночь исцелила ее!..

Кенда посмотрела на тяжелую занавеску, разделявшую их все эти недели. Дрожа, она протянула руку и дотронулась до нее. Сегодня – последний день, когда эта преграда разделяет их жизни… Какое-то глубокое чувство зашевелилось в ее сердце, как плод в лоне, и она почувствовала, что эмоции захлестывают ее.

Чувствуя себя перевозбужденной, Кенда решила еще раз прогуляться по палубе и успокоиться. Она все никак не могла привести в порядок свои мысли. Кенда не слышала, чтобы Джон спускался в каюту, и поэтому знала, что найдет его там, где и оставила.

Она сразу увидела его силуэт на палубе. Джон, попыхивая сигаретой, стоял, облокотившись на поручни и пристально вглядываясь в темноту.

– Рыбалка была успешной? – весело спросила Кенда, присаживаясь рядом с ним.

– Разумеется, бьюти! – он широко улыбнулся.

Кенда бросила на него быстрый взгляд и при мерцающем свете лампы заметила какое-то таинственное выражение его лица. Ей стало интересно, о чем он думает: может быть, сожалеет, что сделал ей предложение?.. раскаивается, что принял поспешное решение?..

Джон как будто прочитал ее мысли и мягко произнес:

– Я думаю, что в такие моменты, как этот, Кенда, мужчины и женщины мало чем отличаются друг от друга. Ты не можешь заснуть – и я не могу спать. В душе какая-то странная смесь возбуждения, страха, счастья и сомнения. Наверное, в этом больше возбуждения и счастья, но есть, конечно, и страхи, и сомнения…

– Да, я знаю. – Она опустила глаза. – Я почему-то немного испугана. Не понимаю, почему. Я хочу выйти за тебя замуж, Джон, в этом у меня нет сомнений. Мне кажется, я самая счастливая женщина в мире!

– А я чувствую себя самым счастливым мужчиной… – пробормотал Джон, пуская колечки дыма. – Когда уже казалось, что у меня в целом мире не будет никого, кто бы действительно захотел разделить со мной все тяготы жизни моряка и понимал мои мечты, я нашел тебя. Ты говорила, что жаждала услышать живой человеческий голос, – а я жаждал встретить человека, которого смог бы обнять и сказать ему: "Я люблю тебя. Я люблю тебя!", и не только сказать, но и ощутить всей глубиной своего сердца, что я тоже любим. Много раз я спрашивал себя, осуществится ли когда-нибудь моя мечта…

– И я, Джон, жаждала их услышать, эти три самых простых слова… Я ждала их с того дня, как увидела тебя.

При свете фонаря его глаза, казалось, светились золотыми огоньками и словно пронзали ее насквозь, разжигая в груди пламя любви.

– Я действительно люблю тебя, – просто сказал Джон, – и люблю очень сильно. – Его пальцы нежно коснулись ее подбородка. – Я хочу, чтобы ты навсегда знала: что бы ни случилось, я буду любить тебя.

– Почему… почему ты говоришь это? – Кенда озабоченно взглянула на него. – Что-то должно произойти?

– Так много может быть препятствий. – Он поежился. – Так много… осложнений.

– Давай встретим их вместе… – прошептала Кенда. – Не сегодня или завтра, а тогда, когда это произойдет. – Ее голос звучал ровно, но она волновалась. Чего он так боится? Что может случиться с ними, почему он так тревожится за будущее? О, Бог мой, как она любила его! – Джон, – тихо спросила она, – скажи, как это будет выглядеть завтра утром? Я имею в виду свадьбу.

Джон слегка приподнял брови.

– Ты говоришь о самой церемонии?

Кенда кивнула.

– Да, как она будет проходить, если ты и капитан, и жених одновременно?

Джон рассмеялся.

– Почему ты смеешься?

– Это действительно занятно: я одновременно и капитан, и жених! – Он провел пальцем по ее подбородку, затем по губам. После этого внезапно склонил голову и поцеловал. – Завтра скажешь то, что у тебя на сердце, – прошептал он. – Я сделаю все! – Джон неторопливо встал. – А сейчас у меня есть работа: рыба сама не почистится и не пожарится. Я не желаю даже малую часть завтрашнего дня провести в хлопотах – надо быть полностью свободным.

Кенда огорчилась, что он покидает ее, и потому спросила.

– Хочешь, я помогу тебе?

В ответ он улыбнулся.

– Я уж думал, ты никогда этого не спросишь.

Кенда пошла с ним на камбуз, где они принялись за рыбу.

– Джон, мы будем жить в Лос-Анджелесе? – спросила она, наблюдая, как он чистит рыбу, и повторяя его действия.

– Конечно.

– А что я там буду делать?

Он бросил на нее быстрый взгляд.

– Быть моей женой!

И они оба рассмеялись. Все эти слова были для них дороже выигрыша в миллион долларов! О Боже, как хорошо все получилось! Теперь ей не нужно будет пользоваться хитростью, которую она придумала, чтобы остаться с ним. Теперь она могла просто сказать ему:

– Я давно хотела поехать в Лос-Анджелес с тобой. Ты, наверное, подозревал об этом? Мне нужно завершить там свое образование… вообще-то, конечно, я хотела это сделать прежде всего для того, чтобы быть поближе к тебе.

Взяв очищенную рыбу, он положил тушку на фольгу, приправил ее, а затем аккуратно завернул. Засунув рыбу в духовку, Джон вымыл руки, вытер их, затем обернулся к Кенде.

– Ты слышал меня? – спросила она, улыбаясь, – я уже давно решила никогда не расставаться с тобой.

– Да, слышал, – отрывисто сказал он, – но сомневаюсь, чтобы задуманное тобой осуществилось.

– Почему? – удивилась она. – Мне обязательно нужно завершить образование, разве я не права? – Она почувствовала, как учащенно забилось ее сердце, как от какого-то необъяснимого беспокойства защемило в груди.

Джон расслабился и улыбнулся.

– Мы что, в ночь перед свадьбой будем говорить об учебе? Дорогая, об этом мы подумаем позже. Ты будешь моей, Кенда! Я и позабочусь о тебе, и не забивай свою прекрасную головку этими ненужными мыслями. – Он потянулся за ее рукой, их взгляды встретились и задержались на мгновение. – Давай сейчас просто ждать рассвета!

– Я с нетерпением его жду… – промурлыкала Кенда, нежно сжав его руку. – Пусть это будет самый прекрасный рассвет в нашей жизни.

Джон потянулся в карман за сигаретой.

– Почему бы тебе не поспать хотя бы недолго? Я и сам собираюсь вскоре прилечь.

Через минуту Кенда была уже в каюте. Она сидела, обняв колени руками, и через иллюминатор смотрела на небо, которое было все в россыпях ярких тропических созвездий, и на луну, бросающую серебристые блики на воду… Она ждала первого проблеска зари. И когда наконец горизонт зарделся, она произнесла про себя молитву.

11

Это было прекрасное утро – с рассветом, о котором можно было только мечтать и воспоминания о котором сохранятся в самых сокровенных уголках сердца на всю жизнь. Кенда раздумывала, что бы ей надеть. Она слышала, как Джон роется в своих ящиках.

– Джон… – тихо спросила она, – ты хочешь, чтобы я надела платье?

– Нет. Оденься как тебе удобнее. Если мы нарядимся в лучшие костюмы, то можем изжариться еще до полудня.

Кенда улыбнулась. Надевая белые шорты и футболку, она вся трепетала в ожидании свадебной церемонии. Сунув ноги в сандалии, Кенда взяла голубую косынку и повязала ее вокруг головы: она оделась в свои любимые цвета.

– Джон! – крикнула она. – Мне нужна какая-нибудь фамильная драгоценность!

– Ты ставишь меня в затруднительное положение… Это подойдет? – засмеялся он и секундой позже протянул ей золотую цепочку. – Вот. Это настоящая реликвия: мама подарила мне ее, когда я окончил колледж. Хочешь, помогу надеть?

– Нет, я сама справлюсь, – Кенда взяла у него цепочку, надела на шею и застегнула. – Как твоя семья отнесется к этому? – спросила она через несколько секунд.

– Семья скажет, что наконец-то я сделал хоть что-то умное, – он снова рассмеялся. – Ты им непременно понравишься! – Он помолчал. – Я пойду на палубу. Встретимся через несколько минут.

Спустя короткое время она поднялась на палубу и подошла к Джону. Кенда улыбалась, и ее белоснежные зубы сверкали, контрастируя с пухлыми яркими губками, а щеки румянились от возбуждения.

На Джоне были чистые отглаженные шорты цвета хаки и белая рубашка с короткими рукавами. – Вокруг его головы была повязана неизменная бандана.

– Доброе утро, – просто сказал он, склоняясь, чтобы поцеловать ее, – я люблю тебя.

– Я тоже… – прошептала она в ответ.

Они ощутили легкий порыв ветерка, когда повернули головы на восток, где солнце медленно всходило над тихой голубой гладью вод, заливая золотистым свечением линию горизонта. Его рука протянулась и крепко сжала ее руку. В правой руке он держал видавшую виды Библию.

– Начнем? – шепотом спросил Джон.

Кенда медленно кивнула.

Библию Джон держал так, чтобы Кенда могла возложить на нее руки. Он тихо произнес:

– Кенда, я люблю тебя. – Он приблизился к ней настолько, что она почувствовала на своем лице его дыхание, когда Джон произносил текст клятвы:

– Я хочу делать только добро тебе и в этом мире, и в том. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы ты была совершенно счастлива, и, покидая этот бренный мир, мы оба могли бы сказать: "Да, наша жизнь была воистину золотым временем". – Он прокашлялся и охрипшим от волнения голосом продолжал: – Встретив тебя, я решил привести в порядок свою суматошную жизнь. Любовь к тебе придала новый смысл моему существованию. Наш союз зажег во мне пламя надежды на будущее. Я люблю тебя. Ты нужна мне. Я хочу быть с тобой каждый день моей жизни. – Он глубоко вздохнул. – Мой единственный свидетель – Бог, и я торжественно передаю в твои руки свое любящее сердце. – Джон замолчал, и в его глазах светилась только любовь.

Кенда очаровательно улыбалась ему и, не снимая рук с Библии, обдумывала свою речь. Ей казалось, что она летит в заоблачной небесной сини. Слезы радости душили ее, но она быстро справилась с ними: сегодня не будет слез. И она полушепотом произнесла свою клятву:

– Однажды Бог взглянул на Землю и увидел меня – одинокую печальную девушку, покинутую на всеми забытом райском острове. Он пожалел меня, поэтому перевернул весь свет, выбирая того, кто нашел бы меня, – чтобы узнала я настоящую жизнь. Он послал мне тебя, Джон. – Ее лицо светилось от счастья, когда она сделала паузу, чтобы передохнуть. – Я не стану отрицать, что полюбила тебя с первого взгляда. Я не могла иначе, потому что разглядела смелость и честность в твоих глазах, увидела в них грусть… Я впервые в жизни испытала блаженство в твоих объятиях. Сегодня – наш день! Этот рассвет наш, и нет никого на Земле, кто мог бы омрачить счастье этого мгновения. Я люблю тебя, Джон Тэйлор. Пусть клятва, которую мы сегодня дали друг другу, останется навеки в наших сердцах, мы не должны никогда забыть ее. Пусть любовь, которую мы испытываем друг к другу, будет всегда с нами – и ныне, и присно, и во веки веков. Пусть Бог на небесах улыбнется нам и скажет: «Я сделал одно из лучших своих дел, когда послал Джона Тэйлора и его "Бьюти" к этому затерянному островному раю в Тихом океане, потому что та девушка, о которой забыли все на Земле, просто ждала настоящей любви». – Кенда поцеловала его в щеку. – Я предаю тебе себя и свою любовь вместе с этой клятвой перед Богом, нашим единственным свидетелем. – Кенда снова поцеловала Джона в щеку, отступила на шаг и улыбнулась. В ее золотистых волосах отражался отблеск рассвета, а глаза сияли как голубая вода океана в лучах восходящего солнца.

Его взгляд был преисполнен нежности – глубокой, как морская пучина. Когда Джон притянул Кенду к себе, его губы нежно прикоснулись к ее устам, и он шепнул ей:

– Здравствуй, Кенда Ван-Тэйлор. Я люблю тебя.

Она ощутила тепло его рук у себя на талии, а он пристально смотрел в ее бездонные глаза.

– Как ты думаешь, не пора ли нам отпраздновать это событие?

Она рассмеялась, и ее зубы снова засверкали белизной снега при ярком солнечном свете.

– О, я готова, но мы ведь не собираемся целый день есть рыбу, правда?

– Нет, сегодня мы не ограничимся рыбой. Давай поднимем первый тост за нашу свадьбу. – Он снова поцеловал ее.

– Каким образом? – прошептала Кенда, явно не желая покидать его объятий.

Джон отпустил ее, заспешил вниз, в каюту, и минутой позже появился с бутылкой и шторой, разделявшей их каюту.

– Иди, помоги мне.

Кенда подбежала и взяла бутылку у него из рук. Удивленно посмотрела на нее.

– Где ты взял это? – спросила она, рассматривая этикетку: – Шампанское!

Джон свертывал уже никому не нужную штору и весело провозгласил:

– Каждый капитан, который достоин этого звания, должен быть всегда готов к празднествам и всяким экстренным ситуациям! – Он кивнул в ее сторону: – Почему бы тебе не принести стаканы – если ты, конечно, не хочешь лакать прямо из бутылки?

– А давай так и сделаем! – радостно подхватила Кенда. – Давай пить прямо из горлышка!

– Хорошо, – согласился Джон и положил свернутую штору в канатный ящик. – Все. Со шторой покончено. Ей больше не придется стоять на страже нашей нравственности. – Он ухмыльнулся, беря бутылку из ее рук, достал нож и принялся выворачивать пробку. Секундой позже пробка вылетела со свистом. – Шампанское стояло в холодильнике с самого рассвета, но, кажется, оно все еще немного тепловатое, – извиняющимся тоном сказал Джон, протягивая ей бутылку.

Кенда поднесла горлышко ко рту.

– Подожди минуточку, мы ведь еще не произнесли тост!

– Прости, – улыбаясь сказала она. – Я никогда не пробовала шампанского. Пожалуй, я слишком волнуюсь.

– Успокойся. – Джон взял ее под локоть. – Есть еще много вещей на свете, которые ты никогда не пробовала. Не волнуйся, просто веди себя как все, дорогая моя. Теперь давай все-таки произнесем тост. За наше счастье! – Обнимая ее, он поднес бутылку к ее губам, потом к своим. Они сделали по глотку. – Твоя очередь, – сказал он.

– Это – за любовь. – И они снова выпили.

– А это – за долгое плавание в спокойных водах.

Она улыбнулась, когда он приглашающе кивнул ей, и воскликнула:

– Это – за наших будущих детей!.. И детей наших детей.

В какой-то момент грустные воспоминания как в зеркале отразились в его глазах, а затем бесследно пропали…

– Да, – прошептал Джон, – за наших детей… – Они выпили, потом он взял бутылку и поставил ее на палубу. – Хватит! – решительно сказал Джон. – Обилие тостов, теплое шампанское и жаркий день могут свалить с ног пьяных жениха и невесту, а жених не хочет, чтобы это произошло.

– И невеста… тоже. – Кенда дурашливо засмеялась. Пузырьки шампанского уже независимо путешествовали по всему ее телу и делали свое дело.

Его глаза внимательно оценили реакцию Кенды на выпитое, и минуту спустя она уже сидела за столом перед тарелкой яичницы с беконом.

– Это еще не пир, – сказала она ему немного заплетающимся языком.

– Да, – согласился он. – Пир будет позже, а пока позавтракай, выпей кофе и прими таблетки, которые лежат рядом с твоей тарелкой.

Кенда широко улыбнулась ему, видя, как пот выступает на его лице.

– Если я сделаю все это, мы искупаемся после завтрака?

Джон рассмеялся и кивнул.

– Да, если ты сделаешь все, что я тебе сказал, мы именно так и поступим! – Он взглядом прошелся по ее лицу и волосам, потом остановился на ее теле. Она не знала, то ли это шампанское, то ли его взгляд заставили ее сердце так бешено забиться, но вдруг она почувствовала, что у нее закружилась голова. "Какие прекрасные мгновения, – подумала она. – Какие прекрасные… прекрасные мгновения". Она чувствовала себя принцессой в заново обретенном королевстве. Она снова стала есть, не смея смотреть Джону в глаза, ведь взгляд его вызывал у нее такое волнение, что даже пропадал аппетит… Кенда смогла съесть только половину того, что было в тарелке, но выпила чашку кофе.

– Я закончила, – тихо сказала она.

Они поняли друг друга с полуслова. Оба медленно поднялись и проследовали в каюту. Кенда встала посредине комнаты и огляделась.

– Здесь теперь просторнее и легче дышится без шторы… – многозначительно сказала она.

Джон не ответил. Он не сводил с нее горящих глаз.

Взяв из шкафа большое полотенце, Кенда направилась в ванную. Приняв душ, она задрапировалась в полотенце. Открыв дверь в каюту, Кенда увидела Джона, сидящего на койке: он тоже обернул полотенце вокруг талии. Впервые в жизни она не была уверена, что ноги ее смогут сделать хоть один шаг с того места, где она застыла как вкопанная. Такое непреодолимое желание поглотило ее существо, что все, кроме безрассудного, первобытного стремления плотно прижаться к его мощному телу, потеряло для нее всякое значение.

Он протянул к ней руки, и когда кончики его пальцев коснулись Кенды, ей показалось, что ее лизнули язычки пламени… Тело ее начала сотрясать дрожь.

Джон нежно улыбнулся ей. Иллюминаторы по обеим сторонам каюты были открыты, и солнечный свет проникал внутрь, колыхаясь в мареве теплого воздуха, принесшего с собой свежий аромат морской воды.

Кенда нервно коснулась полотенца. Расстояние между ними было так мало, что не могло остудить жар, исходивший от его тела. Прерывисто дыша, она слушала, как бешено бьется сердце в ее груди. Шагнув, Кенда оказалась в крепких объятиях Джона, и когда ее рот приоткрылся от удивления, она вмиг ощутила прикосновение его горячих губ. Мгновение – и его сильные руки подхватили ее и опустили на койку. Когда его напрягшийся как струна язык проник меж ее губ, она почувствовала тепло его руки у себя на спине… Джон сорвал с ее тела полотенце и бросил его на палубу. Туда же отправилось и его полотенце. Она судорожно вздохнула.

– Что такое, милая? – насторожился он. В тоне его прозвучало раскаяние, и поцелуй перестал быть таким неистовым. – Ты боишься?

Она кивнула.

– Немного, – прошептала она.

Джон чуть-чуть отпустил ее, его крепкие объятия ослабли, и он понимающе улыбнулся.

– Пойдем на палубу и ополоснемся.

– Джон… – Она положила голову на подушку рядом с ним. – Давай сегодня не будем делать этого! Я не боюсь тебя. Я люблю тебя. Это настолько сильное чувство, что оно одновременно и великолепное и пугающее, оно даже не дает мне дышать. Ты понимаешь? Это не твоя вина. Я люблю тебя!

Джон старался говорить как можно нежнее:

– У нас много времени, дорогая, нам не надо…

Кенда дотронулась пальцами до его губ, остановив его на полуслове.

– Надеюсь, что у нас будет еще больше времени.

– Ты так восхитительно красива, моя милая девочка, – умиротворенно сказал он, – ты даже не можешь себе представить, какой прекрасной ты мне кажешься… – Он опять поцеловал ее, и ее губы раскрылись в ответном поцелуе.

– И ты кажешься мне просто чудесным… – прошептала Кенда, отрываясь ненадолго от его губ. – Ты и на самом деле, чудесный… – Она вздохнула и почувствовала, как тепло распространяется по всему телу, как это было утром после шампанского, когда ей было так весело и так кружилась голова…

Джон засмеялся.

– Ну что ты можешь знать о мужчинах, девочка?

О, она знала! Она знала только одного великолепного мужчину. Он был просто прекрасен: широкие мощные плечи, узкая талия, стройные бедра, сильные мускулистые ноги… Вот что она знала о чудесных и великолепных мужчинах! И ей этого было вполне достаточно… Сейчас она была в его объятиях. Кончики его пальцев нежно ласкали ее плечи, шею, уши, затем с жаром прижались к ее груди. Она почувствовала, как тихий вздох слетел с ее губ.

Внезапно Джон отпустил ее и нежно взял ее лицо в свои руки. Он легонько поцеловал ее, затем прошептал с прерывающей дыхание страстью:

– Если бы… этот момент… мог продолжаться… вечно… – Его губы встретились с ее устами, и когда их тела слились воедино, она опустилась на койку в его объятия.

Какой бы страх перед неизведанным ни испытывала Кенда, сейчас он словно улетучился. Сердце ее радостно забилось, заглушая все остальные звуки окружающего мира. Все исчезло, кроме прикосновений его тела, все как-то враз позабылось… Везде были его руки, они исследовали ее плоть – дотрагиваясь… пробуя… лаская…

– Кенда… Я люблю тебя… – промычал Джон, не отрывая губ от ее лица, – пожалуйста, скажи, если я буду причинять тебе боль…

– Нет, милый! Поверь мне, теперь все будет в порядке. – Она достигла наивысшей точки наслаждения, и этого чувства не могла ни заглушить, ни отрицать… Ее блаженство становилось все сильнее и сильнее. Ее руки крепко обнимали его, пальцы зарылись в волосы на его затылке… А губы его требовали от нее все большего и большего.

Внезапно она издала резкий крик, но обжигающая боль сразу стихла, и ощущение полноты счастья растеклось в ней теплой волной. Ее душа то падала в бездну, то поднималась под облака, как волны безбрежного океана за бортом яхты. Кенда уже больше не была самой собой – ее плоть слилась с плотью Джона, и в этом старом как мир сокровенном процессе она познала все тайны мироздания и любви.

Она пребывала во вновь обретенном мире экстаза, пока вокруг не остались лишь сияние волшебных огней, опаляющее пламя страсти и сладострастная дрожь, которые перенесли ее в мир неописуемых ощущений. Порой ей казалось, что она так и не сможет больше отдышаться…

Джон привлек ее к себе и крепко обнял, его влажные волосы касались ее лица. Некоторое время они оцепенело лежали без движения, его руки медленно скользили по ее спине, касаясь нежных изгибов ее бедер, а глаза как всегда внимательно изучали ее лицо, подмечая в нем все оттенки чувств.

Кенда лежала, закрыв глаза и прислушиваясь к тому, как он дышит.

– Я люблю тебя! – повторил Джон.

Она взглянула на него и улыбнулась.

– А я вообще без ума от тебя, – она обвила руками его шею и приблизила его губы к своим. – Я обожаю тебя… – повторила она шепотом…

Только после полудня Джон и Кенда, держась за руки, вышли на палубу.

– Пришло время купания! – смеясь сказал он и потянулся за ведерком. – Это освежит нас перед обедом.

Она с наслаждением чувствовала, как холодная вода струится по разгоряченной коже, когда он раз за разом окатывал ее тело.

– Это просто блаженство… – со вздохом сказала Кенда, следя за тем, как потоки воды сбегают по ее телу на палубу. Через несколько минут он отдал ведерко ей. Она окатила его – и вдруг рассмеялась.

– Что же ты нашла такого смешного, позволь узнать?

– Твой зад… Он такой белый по сравнению с остальным телом!

Джон покраснел.

– Ну, это, думаю, потому, что в отличие от тебя я не бегал голым под солнцем семь лет.

Наполнив ведро, она медленно лила воду ему на голову и опять завороженно смотрела, как струи скатываются с него на палубу.

– А почему бы нам не походить голыми несколько дней? – вдруг предложила Кенда с коварной улыбкой. – Тогда и зад станет в тон всему твоему телу… разве это будет не замечательно?

Джон на какой-то момент задумался и ответил несколько растерянно:

– Да, давай, пожалуй, так и сделаем… Только не знаю, будет ли мне удобно бегать целый день голым… Сомневаюсь, что у меня отсутствует чувство стыда, как у тебя, нудистка.

Кенда принялась натирать кремом его спину. День уже подходил к концу. Глядя на золотистые отблески заката, она задумчиво сказала:

– Какой же это был прекрасный день!

– Да, – со страстной убежденностью ответил Джон. – Самый прекрасный в моей жизни.

Гордая улыбка мелькнула на ее лице.

– Ты и в самом деле так считаешь, Джон? Самый прекрасный?

Он повернулся и обнял ее.

– Да! Именно так. Этот день зарядил меня энергией на весь остаток жизни.

Она отбросила волосы с его лба.

– Я уж почти и не помню, какой была моя жизнь до тебя, и не могу представить будущее без тебя. Ты – моя жизнь, Джон. Ты – весь мой мир.

Вечером они накрыли стол на палубе и прекрасно поужинали. Были рыба, хлеб из теста, замешанного на морской воде, печеная картошка и фруктовый салат. Они разрезали пирог, который прошлой ночью испек Джон. Океан словно замер, а абсолютная тишина, окружавшая их, навевала умиротворение.

Джон смахнул крошки пирога с губ.

– Я сверил наш курс, сегодня мы прошли всего тридцать миль. При такой скорости мой зад быстро сравняется по колеру со всем телом, – усмехнулся он и положил кусочек пирога прямо в рот Кенде. – Но если от солнца пострадает мое мужское достоинство, я сделаю то, что и подобает делать любому порядочному мужу, – обвиню в этом тебя и подам в суд.

– Ничего, не обгоришь, – успокоила его Кенда.

Джон рассмеялся.

– А ты знаешь, моя дорогая, что из тебя вышел бы азартный игрок в покер? Ты уверенно рассуждаешь о вещах, в которых я гораздо более осведомлен и в которых сама ты совершенно ничего не смыслишь. Разве ты не заметила, что наше строение кое-чем отличается от вашего?

– Заметила! – съехидничала она в ответ, – у тебя, например, маленькие груди.

Кенда никогда в жизни не чувствовала себя в большей безопасности, чем той ночью, лежа в объятиях Джона. Она потеснее прижалась к нему, слыша, как бьется его сердце, и заснула с этим божественным чувством полной защищенности.

Когда она проснулась утром, Джон сидел на полу рядом с кроватью и смотрел на нее. Заметив, что она открыла глаза, он улыбнулся.

Кенда протянула ему руку.

Он сжал ее ладонь, поднялся с пола, лег рядом с ней, привлекая ее все ближе и ближе к себе.

Она с неистовым желанием ответила на его прикосновение, страстно отвечая на его поцелуи, лаская его тело, пока наконец не оказалась на спине и он не распростерся на ней. Все было тихо и прекрасно, и в самой высшей точке страсти он прошептал ей в ухо:

– С добрым утром, милая…