Текст книги "Дочь крови"

Два дня Деймон играл роль вежливого, заботливого эскорта по мере того, как трепещущая Леланд наносила бесконечные визиты друзьям, хвастаясь великолепным подарком леди Са-Дьябло. На протяжении двух ночей он шнырял по дому. Контроль над обжигающе холодным гневом медленно таял от бессонницы и нарастающего раздражения. Он облазил каждую гостиную, каждую приемную, каждую комнату, рискнул даже сунуться в крыло прислуги – и не нашел ровным счетом ничего.

Впрочем, это преувеличение. Он обнаружил библиотеку, забившуюся в углу на втором этаже неподалеку от детской. Вряд ли в такую комнату часто забегали гости или постоянно использовали члены семьи. Здесь Деймон нашел прекрасное собрание книг, посвященных Ремеслу, и, как в случае с большинством подобных комнат, которые ему довелось повидать за последние десятилетия, в ней воцарилось ощущение ненужности. Эта библиотека почти никогда не использовалась.

Почти никогда.

Бесшумно закрыв дверь, Деймон двинулся сквозь тьму, осторожно огибая различные препятствия, к столику в дальнем углу, на котором стоял затененный светильник. Он коснулся фитиля, затем плавным движением опустил вниз кристалл, регулирующий высоту пламени, прислонился к встроенным книжным шкафам и склонил голову к полке.

В этой комнате запах был очень силен.

Деймон закрыл глаза, сделал глубокий вдох и нахмурился. Несмотря на то что здесь неоднократно убирали, по комнате разносился пыльный, слегка сыроватый запах старинных книг. И все же чисто физическое восприятие не могло заглушить ментальный аромат. Тот самый темный запах… Ментальный аромат ведьмы обладал тем же мускусным оттенком, как и тело, вмещающее душу. Мужчины Крови находили его не менее возбуждающим, чем физический, – если не более. Однако этот темный, сладостный аромат был кристально чистым, ни намека на мускус, поэтому Деймон продолжал дышать полной грудью, открываясь тому, что гораздо сильнее и притягательнее любого тела. Опьяняющая глубина этих ощущений напугала его.

Оттолкнувшись от стеллажа, Деймон потушил светильник и подождал немного, давая глазам снова привыкнуть к темноте, а затем вышел из библиотеки. Значит, она проводила здесь много времени… Но в таком случае должна же она была жить где-то… Его глаза устремились к потолку, и Деймон, скользя среди теней и смутных силуэтов, бесшумно поднялся по лестнице. Единственное место, куда он еще не заглядывал, – это детская. К тому же это было единственное крыло в доме, где Филип строжайше запретил появляться, поскольку его услуги там не требовались.

Деймон скользил по коридору, мысленными импульсами проверяя комнаты, мимо которых он проходил: классная, музыкальная, игровая. Гостиная леди Графф со смежной спальней (от которой Деймон поспешно отвернулся, презрительно скривив губы – острый мускусный запах говорил о том, что почтенной даме снятся эротические сны). Ванные, несколько комнат для гостей, спальня Вильгельмины. И угловая комната, окнами выходившая в задние сады.

Осталась только одна.

Трясущейся рукой он повернул дверную ручку и скользнул в комнату.

Его омыла нежная, сладостная тьма, но даже здесь привкус ее был слабым, словно кто-то старательно пытался убрать его. Деймон прижался спиной к двери и мысленно попросил прощения за то, что собирался сделать. Он был мужчиной, ворвавшимся сюда без разрешения, и, как и хозяйка этой комнаты, неизбежно оставит здесь свой собственный ментальный след, который любой сможет прочесть.

Осторожно подняв одну руку, он зажег светильник у постели, оставив пламя достаточно ярким, чтобы видеть, но вместе с тем приглушив его. Деймон надеялся, что, по крайней мере, свет не будет литься в щель под дверью и, соответственно, никто, проходящий мимо по коридору, не заметит его. Затем он огляделся, недоуменно приподняв бровь.

Это была комната юной девочки: белые комод и гардероб, белый письменный стол, украшенный маленькими розовыми цветочками, как и постель с пологом. Сияющие деревянные полы с миленькими, симпатичными ковриками.

Это было совершенно неправильно.

Он открыл все ящики комода и обнаружил там одежду, пошитую для юной девушки, однако каждое прикосновение к ней посылало по его телу разряд, напоминавший крошечную искру молнии. Постель, по которой он также пробежался рукой, вызвала схожее трепещущее ощущение. Но книги и мягкие игрушки – запах был на них только потому, что они оказались в этой комнате. Если бы хоть от одной из них исходил этот загадочный, темный аромат, Деймон, не колеблясь, унес бы ее в свою комнату, чтобы обнимать всю ночь. Наконец он вернулся к гардеробу и открыл двери.

Внутри оказалась детская одежда. Туфельки тоже предназначались для маленьких ножек. Прошло много времени с тех пор, как их надевали в последний раз, поэтому запах, оставшийся на них, тоже был едва ощутимым. Однако сам гардероб…

Деймон исследовал его медленно и тщательно, проверяя предмет за предметом. С каждой отброшенной вещью лихорадочная надежда лишь укреплялась в нем, а поиски становились все неистовее. Когда не осталось ни одного предмета, его дрожащие пальцы скользнули вдоль внутренней стенки. Осязание стало проводником для внутренних чувств.

Опустившись на колени, изможденный и подавленный разочарованием, он наклонился вперед, и его рука коснулась дальнего угла гардероба.

В тот же миг его пронзил разряд молнии. Деймону показалось, что кровь вскипела в венах.

Озадаченный, он сложил ладони чашечкой и создал маленький шарик колдовского света. Внимательно исследовав подозрительный угол, он заставил крошечный огонек исчезнуть и сел на колени, озадаченный еще сильнее, чем раньше.

Там ничего не было… и в то же время было что-то. Его физические чувства ничего не улавливали, однако внутреннее чутье утверждало, что там притаилось что-то важное…

Деймон снова потянулся к дальней стенке и вздрогнул.

По комнате внезапно разлился пронизывающий холод.

От усталости он соображал гораздо медленнее, чем обычно, – потребовалась целая минута, чтобы понять, что означал этот внезапный мороз.

– Прости меня, – наконец прошептал он, осторожно убирая руку. – Я не хотел вторгаться в твое пространство. Клянусь Камнями, что этого больше не повторится.

Дрожащими руками Деймон вернул одежду и туфли в шкаф, повесив и поставив их на свои места, в точности как до его прихода. Затем он погасил светильник и бесшумно направился к своей комнате. Оказавшись там, он выудил бутылку бренди, которая была заблаговременно спрятана в его собственном гардеробе, и сделал большой глоток.

Это какая-то бессмыслица. В общем-то Деймон мог понять, почему в маленькой библиотеке остался след ее ауры, ее ментальный запах. Однако в детской комнате? Пусть не на игрушках, но на одежде, постели, к которым взрослая женщина могла прикасаться ежедневно, заботясь о ребенке. Когда Деймон невинно поинтересовался, действительно ли у хозяев только одна дочь, ему довольно резко ответили, что другой девочки нет дома, поскольку она больна.

Возможно, его Леди выполняла обязанности Целительницы? Может быть, ей приходилось спать в детской, чтобы всегда быть рядом?

Где же она сейчас?

Деймон отложил бренди, разделся и скользнул под одеяло. Предупреждение Терсы о том, что чаша трескается, по-прежнему не давало ему покоя, но он ничего не мог сделать. Нельзя же было охотиться за ней, выслеживая, как Деймон частенько делал при других дворах… Она была поблизости, и он не мог рисковать из боязни, что ее отошлют прочь.

Деймон ударил кулаком по подушке и вздохнул. Ничего, когда вернется ребенок, с ним вернется и его Леди.

Он будет ждать.

Сюрреаль, запрокинув голову, с улыбкой наслаждалась теплом солнечных лучей, ласкавших ее кожу, и запахом чистого морского воздуха. Ее лунные дни закончились, сегодня она начнет работать, чтобы оплатить пребывание в этом доме и заодно отблагодарить Дедже за ее доброту. Но светлую часть суток она была вольна проводить так, как ей хочется, поэтому сейчас Сюрреаль направлялась вверх по крутой тропе, ведущей к Алтарю Кассандры, наслаждаясь прекрасным, диким пейзажем, солнечным теплом и прохладным осенним ветром, треплющим ее длинные черные волосы.

Завернув за угол и увидев Святилище, она наморщила нос и вздохнула. Проделать такой путь, чтобы взглянуть на руины. Несмотря на то что Сюрреаль только начинала свой жизненный путь, который мог оказаться очень и очень долгим, она уже успела провести на этой земле достаточно лет, чтобы увидеть, как многие места, где ей доводилось останавливаться, превращались в развалины. То, что для большинства было древней историей, для нее оставалось воспоминанием. Она нашла эту последнюю мысль очень тягостной.

Отбросив волосы с лица, она шагнула сквозь открытый дверной проем и огляделась, отметив, что многих камней не хватает, а на крыше зияют дыры. Посидеть на осеннем солнышке было неизмеримо приятнее, нежели бродить по холодным, голым комнатам, поэтому девушка повернулась к выходу. Однако внезапно она услышала шаги у себя за спиной.

Женщина, вышедшая из внутренних покоев, была облачена в тунику и брюки, пошитые из сверкающей угольно-черной ткани. Ее рыжие волосы, струившиеся по спине, были стянуты серебряным обручем. На шее висел Красный Камень. Приветственная улыбка оказалась теплой, но не слишком восторженной.

– Чем я могу служить тебе, Сестра? – спокойно спросила она.

Волосы, цвет которых потускнел от времени, и морщинки, появившиеся на лице женщины, говорили о прожитых годах, однако сверкающие изумрудные глаза и горделивая осанка подсказывали, что было бы большой ошибкой не принимать эту ведьму всерьез.

– Мои извинения, Леди, – произнесла Сюрреаль, встретившись с уверенным взглядом незнакомки. – Я пришла, чтобы взглянуть на Алтарь. Я не знала, что здесь кто-то живет.

– Чтобы взглянуть или что-то спросить?

Сюрреаль недоуменно покачала головой.

– Когда люди приходят к Алтарю Тьмы, обычно им либо нужна помощь, которую невозможно получить в другом месте, либо ответы на вопросы их сердца.

Сюрреаль пожала плечами. В последний раз она чувствовала себя настолько неловко с первым клиентом в своем первом доме Красной Луны, когда ей наглядно показали, как мало на самом деле она успела узнать во всех тех маленьких грязных комнатках таверн.

– Я пришла, чтобы… – Наконец сказанное незнакомкой проникло в глубины ее сознания. Вопросы сердца. – Я бы хотела узнать, к какому народу принадлежала моя мать.

Сюрреаль неожиданно ощутила тихий шепот чего-то, присутствовавшего в Святилище с самого начала. Здесь жила тьма, сила, к которой у нее не было доступа. Снова оглядев Святилище, она осознала, что сама по себе постройка не имела ни малейшего значения. Сила скрывалась в сердце этого места.

Взгляд женщины не дрогнул ни на миг.

– У всего есть цена, – тихо произнесла она. – Ты готова заплатить за то, что ищешь?

Сюрреаль поспешно опустила руку в карман и выгребла пригоршню золотых монет.

Женщина только покачала головой:

– Подобные мне не принимают оплаты такой монетой. – С этими словами незнакомка вновь повернулась к проему, из которого появилась. – Идем. Я заварю чай, и мы побеседуем немного. Возможно, мы сможем помочь друг другу. – Она прошла по коридору, предоставляя Сюрреаль возможность последовать за ней или уйти прочь.

Девушка колебалась не дольше мгновения. Опустив монеты в карман, она последовала за незнакомкой. Отчасти на нее повлияло ощущение благоговения, которое она запоздало испытала, оказавшись внутри, отчасти – любопытство, которое разгорелось еще сильнее, поскольку Сюрреаль не знала, какую цену эта женщина может потребовать за свои сведения, отчасти – надежда наконец-то узнать ответ на вопрос, не дававший покоя с тех самых пор, как она поняла, насколько сильно Тишьян отличалась от всех остальных. Кроме того, девушка прекрасно владела ножом и носила Серый Камень. Возможно, это место и вызывает чувство благоговения, но не ведьма, живущая в нем.

Кухня оказалась чисто прибранной и довольно уютной. Сюрреаль улыбнулась, заметив контраст между этой комнатой и остальными помещениями в Святилище. Незнакомка теперь больше походила на тихую, спокойную ведьму-домохозяйку, нежели на Жрицу. Она напевала веселый простенький мотивчик, поставив чайник на огонь. Сюрреаль опустилась на стул, поставила на стол локти и положила подбородок на сцепленные пальцы, наблюдая за хозяйкой. Та сноровисто поставила перед гостьей тарелку с ореховыми пирожными, маленькую миску свежего масла и кружку.

Когда чай заварился, женщина тоже села за стол, взяв только бокал вина. Сюрреаль, заподозрив неладное, пристально посмотрела на пирожные, масло и чай.

Незнакомка рассмеялась:

– В моем возрасте диетические предписания исключают подобные излишества – о чем я безгранично сожалею. Но если тебе это кажется подозрительным, можешь проверить. Я не обижусь. Будет гораздо лучше, если ты сама убедишься в том, что тебе никто не желает зла. В противном случае каким образом мы сможем поговорить откровенно и честно?

Сюрреаль покорно коснулась предложенного угощения импульсом, но не обнаружила ничего подозрительного. Взяв ореховое пирожное, она осторожно разломила его надвое, намазала маслом и с аппетитом откусила. За чаем женщина касалась только самых общих тем – она рассказала Сюрреаль об Алтарях Тьмы, о том, что теперь осталось лишь тринадцать великих средоточий силы, разбросанных по всему Королевству.

Вскоре бокал опустел, а Сюрреаль принялась за вторую чашку чаю. Тогда незнакомка произнесла:

– Итак, ты хочешь узнать правду о народе, к которому принадлежала твоя мать. Ты уверена? – Она поднялась и наклонилась к Сюрреаль, коснувшись вытянутыми руками ее лица.

Девушка отпрянула. Долгие годы, на протяжении которых осторожность не покидала Сюрреаль ни на миг, научили ее быть недоверчивой.

– Тише, – успокаивающе пробормотала женщина. – Я просто хочу взглянуть.

Сюрреаль заставила себя сидеть неподвижно, пока пальцы Жрицы порхали по изгибам ее лица, шеи и плеч, приподнимали длинные волосы и очертили форму каждого уха вплоть до заостренных кончиков. Завершив осмотр, незнакомка вновь налила вина в свой бокал и какое-то время молчала, задумчиво глядя в никуда, словно видела перед собой совсем иное место, недоступное простым смертным.

– Я не уверена, признаюсь, но могу сказать тебе, что думаю.

Сюрреаль наклонилась вперед, пытаясь скрыть остро вспыхнувшее любопытство, но невольно задержала дыхание.

Взгляд женщины был все таким же уверенным и глубоким.

– Однако остается вопрос цены. – Она покрутила бокал в пальцах. – Существует обычай, согласно которому цена называется до того, как оказывается помощь. Подобные договоры никогда не разрывают, поскольку в этом случае нарушитель платит кровью. Ты понимаешь меня, Сестра?

Сюрреаль сделала медленный, глубокий вдох, пытаясь немного успокоиться.

– Какова твоя цена?

– Прежде всего ты должна понять вот что: я не прошу тебя подвергать жизнь опасности. Я не прошу тебя рисковать.

– Хорошо.

Женщина сжала ножку бокала в ладонях и медленно покатала между ними сосуд.

– Недавно на Шэйллот прибыл Верховный Князь – то ли в Белдон Мор, то ли в одну из ближайших к городу деревушек. Мне необходимо знать его точное положение и имя того, кому он служит.

У Сюрреаль руки зачесались призвать кинжал, но она постаралась сохранить невозмутимое выражение лица.

– А у этого Князя имя есть?

– Деймон Сади.

– Нет! – Сюрреаль вскочила и лихорадочно принялась мерить комнату шагами. – Ты в своем уме? Никто не рискнет играть с Садистом в прятки, если только жить не надоело! – Она резко замерла на месте и с силой сжала спинку стула. – Я не собираюсь заключать никакой договор, если дело касается Сади. Забудь об этом.

– Я прошу тебя лишь обнаружить его, не более.

– Значит, непосредственную работу сделает кто-то другой. Забудь об этом. Почему бы тебе самой не отправиться на поиски?

– По причинам, которые касаются только меня. Я не могу войти в Белдон Мор.

– И ты только что назвала мне прекрасную причину побыстрее убраться отсюда.

Женщина поднялась и посмотрела в глаза Сюрреаль:

– Это очень важно.

– Почему?

Между ними повисло молчание, почти осязаемое, которое опустошало обеих. Наконец незнакомка вздохнула:

– Потому что, возможно, его послали сюда, чтобы уничтожить одного особенного ребенка.

– Послушай, а у тебя, случайно, нет еще каких-нибудь напитков, кроме чая и этого вина?

На лице женщины одновременно отразились боль и веселье.

– Бренди подойдет?

– Более чем, – резко отозвалась Сюрреаль, снова падая на стул. – Принеси бутылку и чистый стакан.

Когда оба предмета оказались на столе перед ней, девушка наполнила стакан до краев и осушила ее на треть.

– Послушай меня, дорогуша, – ядовито начала она. – Сади может быть каким угодно мерзавцем, и только Тьма знает, что он успел натворить за свою жизнь, но он никогда, ни разу не причинил вреда ребенку. Предполагать, будто он на это способен…

– А что, если его вынудят силой? – настойчиво спросила женщина.

– Вынудят?! – пискнула Сюрреаль. – Силой?! Огни Ада, у кого, интересно, хватит глупости принуждать к чему-либо Садиста? Ты знаешь, что он делает с людьми, которые давят на него? – Девушка допила бренди и снова наполнила стакан. – Кроме того, кому может понадобиться уничтожение этого твоего ребенка?

– Доротее Са-Дьябло.

Сюрреаль ругалась до тех пор, пока не почувствовала, что бранные слова кружат по комнате, как дым. Она сумела остановиться, только когда заметила на лице женщины удивление, смешанное с весельем. Тогда девушка в несколько глотков выпила следующую порцию и снова выругалась – ее гнев поглощал спиртное так быстро, что она не ощущала хмеля. С громким стуком опустив стакан на стол, Сюрреаль запустила пальцы в волосы.

– Леди, вы и впрямь знаете, как вгонять нож в живот по самую рукоятку, верно? – Она прожгла женщину гневным взглядом. Если бы ведьма сейчас опять посмотрела на нее холодно и бесстрастно, Сюрреаль схватилась бы за нож сама, однако в изумрудных глазах Жрицы она увидела слезы, боль – и страх…

Тишьян лежала на полу с распоротым горлом, а стены, содрогаясь, велели бежать, бежать, бежать…

– Послушай, честно признаться, я кое-что задолжала Сади. Он заботился о моей матери – и обо мне. Деймон был совершенно не обязан делать это, однако он не бросил нас в беде. Но я отыщу его. А потом посмотрим. – Сюрреаль поднялась на ноги. – Спасибо за чай.

Женщина, казалось, была обеспокоена ее быстрым уходом.

– А как же народ твоей матери?

Сюрреаль твердо выдержала ее взгляд.

– Если я вернусь, обменяемся информацией. Но я готова дать тебе один совет бесплатно. Не шути с Садистом. У него очень долгая память и весьма неприятный характер. Если дашь ему повод разозлиться, сама превратишься в прах. Не провожай, я найду дорогу.

Сюрреаль вышла из Святилища, вскочила на один из Ветров и помчалась прочь от Шэйллота, догоняя заходящее солнце, и оказалась далеко над океаном, прежде чем наконец почувствовала усталость. Теперь можно было вернуться в дом Дедже и любезничать с клиентом, который сегодня окажется в ее постели.

Сэйтан крутил в пальцах маленький ножичек для бумаги с серебряной рукояткой, стоя спиной к человеку, едва переступившему порог его кабинета.

– Дело сделано?

– Простите меня, Повелитель, – ответил прерывистый голос, больше похожий на шепот. – Я не смог исполнить ваш приказ.

На кратчайшее мгновение, прежде чем обернуться к Марджонгу Палачу, Сэйтан испытал прилив то ли облегчения, то ли гнева. Он так и не понял. Повелитель Ада прислонился к своему столу из черного дерева и пристально посмотрел на стоящего перед ним огромного мужчину. Было невозможно прочесть его чувства по выражению лица, поскольку голова и плечи Палача всегда были скрыты широким черным капюшоном.

– Он в этом городе, затянутым завесой, Повелитель, – объяснил Марджонг извиняющимся голосом, перекидывая в руках огромную секиру с двумя лезвиями. – Я не смог добраться до него, чтобы выполнить ваш приказ.

Вот оно что. Значит, Деймон сейчас в Белдон Море.

– Я могу подождать, Повелитель. Если он выйдет за пределы закрытого города, я…

– Нет. – Сэйтан сделал глубокий вдох, успокаиваясь. – Нет. Пока не делай ничего, если не получишь приказ непосредственно от меня. Ясно?

Марджонг поклонился и вышел из кабинета Повелителя.

С усталым вздохом Сэйтан опустился в свое кресло и медленно покрутил в руке нож для бумаг. Затем он поднес его поближе и изучил тонкий клинок из черного дымчатого стекла и изящно выделанную серебряную рукоятку.

– Эффективное орудие, – тихо произнес он, удерживая нож неподвижно на кончиках пальцев. – Элегантное и эффективное. Но если обращаться с ним небрежно… – Он нажал на острие и задумчиво наблюдал за тем, как на подушечке пальца выступает капля темной крови. – Совсем как ты, тезка. Совсем как ты. Теперь это наш танец. Только ты и я.