Текст книги "Палач из Гайд-парка"

Глава шестая

Сидя за столом, Питт уставился на стоявшего перед ним Телмана. Ему казалось, что руки и ноги его онемели, словно от удара свалившейся на него каменной плиты, и не болят лишь потому, что он все еще в шоке.

– На Найтсбридж, перед входом в парк, – повторил Телман. – И, конечно, без головы. – В это утро на лице инспектора не было обычной скептической ухмылки или скрытого торжества. – Он ехал домой после смены, но почему-то оказался у парка. Это очень странно. – Телман впился глазами в лицо Питта. – Он живет там, где кончается омнибусный маршрут. Это за остановкой Шепердс-буш. Так сообщили в омнибусной компании.

– Тогда что он делала на Найтсбридж близ парка? – задал, как положено, вопрос Питт. – Именно там его и убили, не так ли?

Телман припомнил последний разговор с шефом, настойчивость, с которой тот задал ему такой же вопрос относительно Арледжа, и полную его неудачу в поисках места, где Арледж был убит.

– Нет… По крайней мере, это не выглядит так, – поспешно ответил Телман. – Нельзя отрубить голову без крови, а ее было очень мало на сиденье повозки.

– Повозки? Какой? – тут же поинтересовался Питт.

– Обыкновенной, только без лошади, – ответил Телман.

– Как это без лошади? – Томас непроизвольно повысил голос. – Или это повозка, запряженная лошадью, или же тачка, которую толкают вручную.

– Я хочу сказать, что повозка не была запряжена, – раздраженно ответил Телман. – Но лошадь так и не нашли.

– Убийца отпустил ее?

– Очевидно.

– Что еще? – Питт откинулся в кресле, хотя удобнее от этого не стало. Сегодня ему в любом положении будет сидеть неудобно, такой денек выдался. – Я надеюсь, голову вы нашли, раз установили личность убитого и узнали, кто он и где живет. Его тоже прежде оглушили ударом? Полагаю, что это не ограбление, ибо у него ничего такого при себе не могло быть?

– Да, сначала ему нанесли удар, очень сильный, а затем аккуратно отрубили голову. Лучше, чем бедняге Арледжу. Он возвращался домой после работы, в униформе кондуктора, при нем были часы стоимостью фунтов пять. Кому пришло бы в голову грабить кондуктора омнибуса?

– Никому, – подавленно согласился Питт. – Вы уже навестили семью?

И без того узкие губы Телмана превратились в тонкую линию.

– Сейчас всего лишь половина девятого. – Инспектор умышленно не добавил «сэр». – Легранж уже отправился к вдове. Не думаю, что она чем-нибудь нам поможет. – Сунув руки в карманы, он стоял и глядел на Питта. – Это явно маньяк. Способен напасть на любого, как только у него начнется приступ. Без всякой причины. Думаю, снова надо побывать в психиатрических больницах. Может, они отказали кому-нибудь в помещении в больницу или кого-то выпустили на время… – В его темных глазах, однако, было мало надежды на это. Но вдруг они зажглись огнем подлинного гнева. – Кто-то же должен его знать! – яростно выкрикнул он. – Весь Лондон полон подозрительности, люди боятся собственной тени, никто никому не верит, но кто-то из нас должен же его знать! Кто-то видел его лицо после того, как он совершил убийство, знал о том, что этот парень не в себе. Может, видел даже орудие убийства или знал о нем. Иначе не может быть!

Питт нахмурился, словно не замечая взрыва гнева у коллеги. Он знал, что тот прав; он сам видел страх в глазах людей, слышал их резкие голоса, а в них – недоверие, беззащитность и упрек.

– А этот кабриолет, откуда он? – Питт выпрямился в кресле.

Вопрос застал Телмана врасплох, но он постарался скрыть это.

– Мы еще не знаем. Нет особых примет, трудно опознать.

– Что ж, скоро станет известно, кто его хозяин, но не похоже, чтобы кондуктор омнибуса ехал с работы домой в коляске, – задумчиво произнес Питт. – Отсюда вопрос: как он в ней оказался?

– Так же маловероятно, что коляска принадлежала нашему маньяку. – Телман иронично скривил губы. – Он слишком хитер.

Питт снова откинулся на спинку кресла и сам не заметил, как предложил Телману сесть.

– Опять же возникает вопрос: зачем ему понадобилась коляска? Если она не принадлежит ни ему, ни убитому, что ж, можно предположить, что он украл ее. Однако зачем ему для убийства понадобилась коляска?

– Чтобы перевезти тело из одного места в другое, – ответил Телман. – Что означает, что он мог убить его где угодно, как Арледжа.

– Да, но это означает, что убийство совершено в таком месте, которое могло выдать убийцу или где рискованно было оставить труп, – промолвил Питт, словно разговаривая сам с собой.

– То есть где его могут слишком быстро обнаружить, не так ли?

– Возможно. На какой остановке вышел кондуктор из последнего омнибуса?

– Шепердс-буш, Силгейт-лейн.

– Довольно далеко от Гайд-парка, – заметил Питт. – Он там живет?

– В четверти мили от остановки.

– Ему явно не нужна была двуколка, чтобы преодолеть эту четверть мили. Надо порасспросить, не пропала ли у кого поблизости коляска. Это не займет много времени.

Телман, немного расслабившись и откинувшись на спинку стула, предвосхитил следующий вопрос.

– Мы еще не знаем, где было совершено убийство, но произошло оно в этом районе. Либо убийца оглушил жертву ударом и отвез в коляске туда, где мог довести свое дело до конца. Не так-то просто отрубить человеку голову – надо размахнуться и рассчитать силу удара. – Он мрачно покачал головой. – Но ясно, что это произошло не в коляске. Маньяк мог просто куда-то его отвезти и, отрубив голову, снова положил тело и голову в коляску и поехал в Гайд-парк. Зачем он все это проделал? Со всех сторон, как ни гляди, непонятно.

– Значит, есть что-то, чего мы пока не знаем, – резонно заметил Питт. – Постарайтесь узнать это, Телман.

– Да, сэр.

Инспектор встал, но не торопился уходить. Томасу даже захотелось спросить его, есть ли у него вопросы, но он решил не делать этого.

– Знаете, – медленно сказал Телман, – я до сих пор не уверен, маньяк ли это. Даже сумасшедший отбирал бы своих жертв по какому-либо признаку – например, по месту жительства, работы или по внешности. Что-то должно же было действовать на него и побуждать к убийству. Но мы теперь знаем, что ни признак места, ни сходство внешности значения не имели. Жертвы мало похожи друг на друга. – Он снова сел и свободно откинулся на спинку стула. – Первые двое – возможно, хотя Уинтроп – крупный мужчина, а Арледж худ и лет на пятнадцать моложе. Кондуктор омнибуса мал ростом, лыс, широкоплеч и с солидным брюшком. На нем была его кондукторская униформа, так что за джентльмена его не примешь. Вообще его можно было принять только за того, кем он был на самом деле. – Телман даже нахмурился – так раздражала его эта загадка. – Зачем, черт возьми, понадобилось убивать кондуктора омнибуса?

– Не знаю, – так же мрачно признался Питт. – Если только он не оказался свидетелем этих убийств. Но как об этом мог узнать маньяк, это выше моего понимания.

– Шантаж? – предположил Телман.

– Как? – Питт откинулся на спинку кресла, размышляя. – Даже если он и видел убийство, то едва мог узнать убийцу и уж тем более не ведал, где его можно найти.

– Возможно, ему все же это удалось, – тоже раздумывая, медленно произнес Телман, многозначительно округлив глаза. – Что, если наш маньяк из тех, кого легко узнать любому?

Питт мгновенно сел прямо.

– Кто-то хорошо известный?

– Вот и объяснение, почему он убил кондуктора омнибуса! – Голос у Телмана окреп, лицо выражало удовлетворение.

– А другие? – спросил Томас. – Уинтроп, Арледж?

– Тут есть какая-то связь, – упрямо настаивал на своем Телман. – Я еще не знаю какая, но она есть. Где-то в его безумном мозгу эта связь существует и связывает этих двоих.

– Будь я проклят, если я что-нибудь понимаю, – признался Питт.

– Я найду ее, – сквозь зубы процедил Телман. – Я сделаю все, чтобы этот ублюдок кончил свою жизнь на виселице.

Питт благоразумно воздержался от комментариев.

Бурю вызвали сообщения в дневных выпусках газет. Убийства в Гайд-парке продолжали занимать первые полосы всех газет. Многословие сообщений не могло скрыть паники.

Около часу дня дверь кабинета Питта на Боу-стрит с грохотом распахнулась, и на пороге появился помощник комиссара городской полиции Фарнсуорт. За его спиной продолжала качаться на петлях не закрытая им дверь. Два красных пятна на скулах помощника комиссара полиции еще больше подчеркивали глинистую бледность его лица.

– Что вы намерены делать с этим, черт побери, суперинтендант Питт? Маньяк гуляет по городу, безнаказанно убивает людей! Три обезглавленных трупа, а вы до сих пор не знаете, кто он? – Он навис над столом Питта и впился в него разъяренным взглядом. – Из-за вас позор некомпетентности ложится на всю полицию. У меня опять был лорд Уинтроп; бедняга справедливо требует отчета о том, что мы сделали для того, чтобы поймать убийцу его сына. А что я могу ему сказать? Ничего! Я стоял перед ним, как дурак, и только извинялся. Все только и говорят об этом – на улицах, в клубах, дома за ужином, в театрах, на работе; даже песенки появились. Представляете, их уже поют в мюзик-холлах, с эстрады… Мы стали посмешищем, Питт! – В волнении и ярости он то и дело сжимал кулаки. – Я доверял вам, а вы меня подвели. Я поверил Драммонду, что вы свое дело знаете, как никто, но, похоже, эта работа вам не по плечу. Вы к ней не готовы!

Питт не защищался, это было бесполезно. Его снова охватили былые сомнения, хотя он не представлял, кто на его месте мог бы сделать больше, тем более Драммонд, который никогда не был детективом. И еще меньше сам Фарнсуорт.

– Если вы хотите передать ведение расследования кому-то другому, сэр, то вам лучше сделать это сейчас же, – холодно сказал он помощнику комиссара. – Я передам ему всю имеющуюся на сегодня информацию и расскажу, в каких направлениях мы намеревались далее работать.

Фарнсуорт этого не ожидал. Меньше всего его устраивал такой ответ.

– Не говорите глупости, суперинтендант. Вы не можете так просто снять с себя ответственность и уйти, – еще пуще рассердился он, побледнев и даже отступив назад. – Какой информацией вы располагаете? Судя по словам вашего инспектора, ее не так уж много.

Вроде бы пустяк, но Питта охватило подлинное негодование. Телман по рангу не имел права обсуждать ход расследования с помощником комиссара, даже если тот сам его попросил об этом. Телман должен был отослать его к Питту. Горько было сознавать, что он, Томас, не может рассчитывать на лояльность своих лучших людей. Это для него означало, что он потерпел неудачу на новом посту.

– Уинтроп был убит в лодке, а это означает, что он знал убийцу и не опасался его, – стал перечислять Питт наиболее важные факты дела. – Удар был нанесен сзади, голову отрубили, когда он свесил ее через борт. Случилось это в полночь. Арледжа тоже сначала оглушили ударом по голове, но убит он был не на эстраде, где его нашли, а в другом месте. Возможно, он тоже знал убийцу, а может, и не знал. Но главное в том, что его потом доставили на эстраду. Если мы найдем место, где его убили, это сильно поможет расследованию. Мои люди ведут тщательные поиски.

– Черт подери, это место должно быть где-то рядом, – взорвался Фарнсуорт. – Как может маньяк тащить обезглавленное тело через центр Лондона, оставаясь незамеченным, даже ночью? Как? На экипаже, двуколке, верхом на лошади? Напрягите ваш мозг, суперинтендант!

– У эстрады и поблизости следов лошадиных копыт или колес экипажа не обнаружено, – сдержанно сказал Питт. – Мы все обыскали и не нашли ничего подозрительного.

Фарнсуорт, отошедший уже шага на три от стола, круто повернулся.

– Тогда в чем же дело, черт побери? Не мог же он перетащить труп на спине?

– В этом нет ничего невозможного, сэр, – медленно промолвил Питт, и мысль его уже заработала. – Это может означать, что тело было доставлено на чем-то, и самым простым способом.

– Например? – оживился Фарнсуорт.

– Например, с помощью какого-нибудь садового инвентаря, которым пользуется садовник… – медленно промолвил Питт, вдруг высказав только что родившуюся догадку.

– Что? Газонокосилка? – В голосе Фарнсуорта звучала явная насмешка.

– Или обыкновенная садовая тачка. – Питт вспомнил, как Легранж, говоря о свидетелях, упоминал что-то о человеке с тачкой. Теперь его мысль заработала уже лихорадочно. – Один из свидетелей видел человека с тачкой. Возможно, это тот, кто нам нужен. – Питт выпрямился в своем кресле. – Арледж был убит где-то неподалеку. Вполне можно было доставить его тело к эстраде в обыкновенной садовой тачке даже по улицам города…

– Тогда найдите того, кто это сделал, – распорядился Фарнсуорт. – Дальше? А что вы знаете об этом несчастном кондукторе, найденном сегодня утром? Какое он имеет отношение к этим двум убийствам? Где его в последний раз видели живым?

– У конечной остановки омнибуса в Шепердс-буш.

– Шепердс-буш? – Голос Фарнсуорта поднялся на октаву. – Это сколько же миль от Гайд-парка?

– Возникает интересный вопрос: зачем убийца решил доставить тело в парк? – заметил Питт.

– Его помешательство, видимо, связано с Гайд-парком, – сквозь зубы пробормотал Фарнсуорт, уже теряя терпение. – Сначала оглушил его, потом приволок поближе к парку и, наконец, отрубил голову. Ясно как день.

– Если бедняга кондуктор попался ему не в парке, то зачем было его убивать? – спокойно задал вопрос Питт, встретив сердитый взгляд Фарнсуорта.

– Не знаю, – окончательно рассердился помощник комиссара и раздраженно отвернулся. – Черт возьми, это ваше дело разузнать все, но вы не очень-то торопитесь. – С трудом контролируя себя, он снова повернулся к Питту. – Общественность имеет право требовать от вас большего, суперинтендант, и я тоже. Я послушался совета Драммонда и назначил вас на этот пост вопреки своему чутью. Выходит, что я допустил ошибку? – Он схватил газету, которую, войдя, бросил Питту на стол. – Вы видели это? Посмотрите-ка.

Он развернул газету, чтобы показать суперинтенданту большую карикатуру, изображавшую двух крошечных полицейских, стоящих руки в карманах и тупо глядящих себе под ноги, в то время как над ними – с силуэтом застывшего в ужасе Лондона – нависла огромная фигура палача в маске с занесенным топором.

Что мог ответить на это Питт? У Фарнсуорта иных аргументов быть не могло, и переубеждать его бесполезно. Томас знал это – и бесился. Он знал, что Фарнсуорт бессилен что-либо сам сделать, а на него постоянно оказывается сильное давление. Его карьере грозит крах. Его начальство не желает выслушивать извинения и оправдания. Им нужны результаты, и только по ним они судят о работе подчиненных. А начальство, в свою очередь, отвечает перед общественностью, а та капризна и коварна; она как напуганный хозяин, у которого короткая память на хорошие дела и который понимает только то, что хочет понимать.

Фарнсуорт снова швырнул газету на стол.

– Давайте, Питт, поторапливайтесь. Завтра я хочу услышать от вас что-то более определенное.

С этими словами он повернулся и вышел, снова бросив дверь открытой.

Как только затихли его шаги, из-за дверного косяка показался сержант Бейли. Лицо его было бледным и виноватым.

– Кто там? – поднял голову Томас.

– Не обращайте на него внимания, сэр, – осторожно промолвил сержант. – Он иначе не мог, мы же это знаем.

– Спасибо, Бейли, – искренне поблагодарил Питт. – Но мы действительно должны работать лучше, если хотим поймать это чудовище.

Сержант вздрогнул.

– Вы считаете, что это маньяк, мистер Питт, или кто-то мстит кому-то? Только не могу понять, при чем здесь бедняга кондуктор. Джентльмены – это более или менее понятно. Они могли в чем-то провиниться.

Питт невольно улыбнулся.

– Пока не знаю, но собираюсь узнать. – Он поднялся. – Поначалу попробую выяснить, что можно открыть теми ключами, которые мы нашли у Арледжа.

– Да, сэр. Вы хотите, чтобы я сказал об этом мистеру Телману? Или не надо? Поскольку я ведь не знаю, куда вы направляетесь… – Он вопросительно округлил глаза. – Я могу сказать, что вообще не помню, чтобы вы это говорили.

– Отлично, я не буду повторять, а вы ничего не слышали. – Питт улыбнулся.

– Да, сэр, не слышал, – радостно подтвердил Бейли.

Захватив с собой две связки ключей, Питт отправился на Маунт-стрит. По дороге он много чего обдумал. Кэб с трудом продвигался по запруженным экипажами и пешеходами улицам и часто останавливался. Кругом слышались ругань и крики кэбменов, понукающих лошадей.

Далси Арледж приветливо встретила суперинтенданта, и если его визит и удивил ее, она умело скрыла это благодаря своему уму и выдержке.

– Доброе утро, мистер Питт.

Она не поднялась с кушетки, на которой сидела. На ней по-прежнему было черное, но уже более изящное платье с модными рукавами-буфф, у ворота была приколота очень дорогая брошь из янтаря и мелкого жемчуга, на пальце – вдовье траурное кольцо. Лицо ее было спокойным.

– Что-то еще произошло и вам нужна моя помощь? – улыбнулась она. – Я слышала, совершено еще одно убийство. Это верно?

– Да, мэм, боюсь, что это так.

– О, как ужасно. Кто он? – Ей вдруг стало трудно дышать.

– На сей раз это кондуктор омнибуса.

Далси выглядела испуганной.

– Кондуктор омнибуса? Но… но почему понадобилось его убивать? – Она отвернулась, словно ей было неловко за свой испуг. – О господи, я не знаю, что говорю. И снова в Гайд-парке?

Питту не хотелось рассказывать ей всю эту неприятную историю. Зачем расстраивать эту мужественную и впечатлительную женщину?

– Нет, неподалеку от парка, – сказал он, осторожно подбирая слова. – Во всяком случае, там его нашли. Мы еще не знаем, где он был убит.

Она взглянула на суперинтенданта. В потемневших глазах ее было беспокойство.

– Прошу вас, садитесь, мистер Питт. Скажите, чем я могу вам помочь? Я не представляю, какая может быть связь между моим мужем и кондуктором омнибуса. Я ломала голову, пыталась вспомнить, упоминал ли когда-нибудь Эйдан капитана Уинтропа, но так ничего и не припомнила. Он знал множество людей, с большинством из которых я никогда не встречалась.

– Из музыкального мира? – Питт принял ее предложение и сел.

– Да, конечно. Муж был очень одаренным музыкантом и очень популярным. – Глаза вдовы наполнились слезами. – Это был выдающийся человек, мистер Питт. Не только мне будет его не хватать.

Питт не знал, как ее утешить. Слезы, обмороки, истерика всегда пугали его и выбивали из колеи, но в печали этой женщины было достоинство, которое вызывало уважение и еще больше заставляло его сердиться на себя за беспомощность в ведении этого расследования.

Далси Арледж, должно быть, почувствовала его состояние.

– Мне, право, очень жаль, – извинилась она. – Я понимаю, что ставлю вас в затруднительное положение. Мои чувства не должны мешать вам делать вашу работу. – Она сложила руки на коленях. – Что еще я могу для вас сделать?

Питт вынул ключи и передал ей. Взяв их, женщина внимательно перебрала первую связку, а потом взяла вторую и стала разглядывать каждый ключ в отдельности. На ее лбу появилась морщинка недоумения.

– Это ключи от нашего дома, – сказала она, отложив первую связку. – Вот ключ от входной двери. Бывало, что он поздно приходил и не хотел заставлять прислугу дожидаться его. – Она слабо улыбнулась и взглянула на Питта. – Маленькие ключи – это от его стола. А вот этот, кажется, от винного погреба. Он иногда сам спускался туда и брал бутылку вина, чтобы не тревожить дворецкого. – Далси взяла в руки вторую связку ключей. Морщинка на переносице стала глубже. – А что это за ключи, я понятия не имею. Я их не знаю. – Она держала рядом обе связки. – Они разные, не так ли?

– Да, мэм, – согласился с ней Питт. Внезапно он прочел в ее глазах ту же догадку, что ранее осенила его. Это были другие ключи, от другого дома.

Далси вернула ему обе связки.

– Мне очень жаль, что я не смогла вам помочь.

– Что вы, наоборот, – поспешил заверить ее Питт. – Ваша прямота и искренность бесценны для меня. Не у каждого нашлось бы столько мужества в этих трагических обстоятельствах; я не говорю о ясности вашего ума, которая очень важна, когда речь идет о конкретной помощи. Мне очень тяжело ставить вас перед некоторыми фактами. – Он был полон искреннего сочувствия.

Миссис Арледж улыбнулась, лицо ее прояснилось.

– Вы так великодушны, суперинтендант. Это оказалось не столь трудно для меня благодаря вашему сочувствию и пониманию, когда речь шла о моем муже и всей этой ужасной трагедии. Я сама над этим задумывалась, и возможность быть с кем-то откровенной – это огромное облегчение. – Она сделала нетерпеливый жест. – Люди, пытаясь быть чуткими и внимательными, способны ходить вокруг да около, когда все отлично знают, о чем идет речь, какие бы слова ни произносились.

Томас прекрасно ее понял. Ему это было знакомо – смущенные лица, боязнь смотреть в глаза, недомолвки, попытки говорить о чем угодно, даже лишенном смысла.

– Вы можете задать мне любой вопрос, – заявила вдова.

– Благодарю вас. Чтобы убедиться в версии, что убийца мистера Арледжа был ему знаком или, во всяком случае, встречался с ним, хотя бы даже случайно, я должен подробно знать все его действия в последнюю неделю его жизни.

– Это хорошая мысль! – воскликнула миссис Арледж. – Я уверена, что в этом могу вам помочь. Я дам вам его деловой дневник со всеми его записями. Я хранила его, чтобы знать о распорядке его дня, к тому же я писала его письма. – Она поежилась и скорчила гримаску. – Думаю, газеты написали о моем муже все, что могли; тем не менее дневник вам поможет.

– Буду очень признателен.

Питт не спрашивал о дневнике, потому что решил, что внезапная смерть от руки маньяка никак не может зависеть от делового расписания композитора.

– Конечно, я сейчас дам вам его.

Миссис Арледж поднялась с кушетки, заставив встать и Питта, как человека воспитанного; подойдя к небольшому инкрустированному бюро, открыла его и, взяв тетрадь в зеленом сафьяновом переплете, протянула ее Питту.

Когда Томас взял ее в руки, она послушно открылась на дате смерти Арледжа. В этот день была сделана лишь одна запись: «Репетиция в полдень». Подняв глаза, Питт встретил взгляд Далси.

– У него была лишь одна встреча в этот день? – спросил он.

– Боюсь, что я не знаю, – ответила та. – Запись действительно одна, но иногда – вернее, довольно часто – он в последнюю минуту что-то решал и куда-то ехал. Собственно, дневник существовал только для записи профессиональных встреч.

– Понимаю. – Питт полистал страницы назад за целую неделю. Репетиции, концерты, завтраки, ужины, деловые встречи – все это было аккуратно расписано сильной мужской рукой с крупными заглавными буквами и четким почерком. Это была рука артиста, но строгого к себе. – Можно, я захвачу его с собой, посмотрю повнимательней? Авось что-то узнаю.

– Конечно, – охотно согласилась вдова. – Я могу дать вам имена людей, с которыми он более или менее постоянно работал и встречался. Прежде всего – сэр Джеймс Лисмор и Родерик Алберд. Они назовут вам немало имен, я уверена. – Она снова подошла к бюро. – У меня где-то были их адреса. Леди Лисмор – наш старинный друг. Я уверена, она тоже сможет вам помочь.

– Спасибо. – Питт взял адреса, в душе сомневаясь, что они ему пригодятся.

Он испытывал противоречивое чувство: с одной стороны, хотелось получше узнать Эйдана Арледжа как человека, с другой же – ему была неприятна мысль, что придется искать его любовницу. Он представлял, каким тяжелым ударом для вдовы будет эта неприятная новость. Про себя Томас уже решил – если это ни в какой степени не потребуется для расследования, он предпочтет умолчать об этом и забыть, словно и не знал никогда. Просто вернет вдове ключи, сказав, что так и не смог найти дверь, которую ими открывают.

Поблагодарив еще раз миссис Арледж, Питт стоял в гостиной, пытаясь найти еще какие-то слова, выразить сочувствие или надежду, но так и не нашел. Она с улыбкой попрощалась с ним.

– Известите меня, суперинтендант, если… найдете что-нибудь, – сказала она у самой двери.

– Если я найду что-нибудь проливающее свет на эту тайну, то, бесспорно, извещу вас, – пообещал Томас и, прежде чем она поняла, что он имел в виду, воспользовался тем, что горничная уже открыла входную дверь, и покинул дом.

Питт незамедлительно посетил тех, чьи имена дала ему миссис Арледж. Родерик Алберд оказался чудаком с растрепанными волосами и бакенбардами в стиле позднего Ференца Листа, а его студию целиком занимал огромный рояль. На музыканте был бордовый вельветовый пиджак и большой, небрежно завязанный шейный платок. У него был необычно высокого тембра голос, и, говоря, он задыхался.

– О, я в таком горе, суперинтендант, – воскликнул Алберд, жестикулируя, – я в отчаянии… Какая нелепая смерть. – Он вертелся вокруг Томаса, то и дело вскидывая на него удивительно умные голубые глаза. – Такой смерти заслуживают грубые и неотесанные люди, без понимания красоты и без культуры, но не такой человек, как Эйдан Арледж. Ему было чуждо все уродливое, грубое, бесчестное. Его смерть – это вызов цивилизации. Какие меры вы приняли, сэр? – внезапно спросил он, пристально глядя в глаза Питту. – Зачем пожаловали ко мне?

– Я пытаюсь узнать, с кем он встречался, где бывал в последние дни… – начал было Питт, но Алберд прервал его, воздев руки:

– Господи, зачем это вам? Вы считаете, что он знал этого маньяка?

– Их пути как-то пересеклись, – заметил Питт. – Не думаю, что это произошло случайно. Вы можете помочь мне? Ваш адрес дала мне вдова.

– Да, да, бедняжка. Но… – Алберд сел на стул у рояля и стал хрустеть пальцами. У него были необыкновенные руки, с широкими ладонями и длинными пальцами, плоские подушечки которых напоминали лопатки. Питт поймал себя на том, что, как зачарованный, не может отвести глаз от этих рук. Если бы они задушили кого-нибудь, это зрелище преследовало бы Питта во сне.

Питт ждал, когда Алберд наконец заговорит.

– Арледж был убит, как помнится, во вторник, нашли его в среду утром, не так ли? – начал Алберд, не ожидая ответа. – Что ж, я видел его в понедельник, в полдень. Мы говорили о репетиции в начале следующего месяца. Теперь мне придется искать нового дирижера. Признаюсь, я совсем забыл об этом, – сказал он с досадой и снова захрустел пальцами. – Когда он уходил от меня, то сказал, что собирается навестить друга, я забыл кого. Впрочем, последний меня мало интересовал, ибо я знал, что он не из музыкального мира. К тому же я лично его не знал.

– Может быть, вы вспомните…

– Господи, суперинтендант, не думаете ли вы?.. Нет, уверяю вас, это был его давний друг, и очень близкий, мне кажется. – Он выразительно посмотрел на Питта.

– Что еще вы можете рассказать о его работе? Кто еще мог знать, как он провел эту неделю перед убийством, мистер Алберд?

– Сейчас подумаю…

Музыкант помолчал несколько мгновений, глядя в пол, и наконец дал Питту перечень собственных встреч на той неделе, а также тех моментов, когда их пути с Арледжем пересекались или же было ясно, где мог быть последний. Когда он закончил, Питт, к своему удивлению, получил более или менее полную картину последних дней жизни Арледжа.

– Спасибо, – поблагодарил он музыканта и распрощался, вполне обнадеженный полученной информацией.

Питт также навестил леди Лисмор и по ее совету еще нескольких человек. Спустя три дня он уже знал, где побывал Эйдан Арледж на прошлой неделе, и узнал места, где он бывал постоянно. Томас слышал имена одних и тех же людей и решил повидаться с каждым из них.

Он регулярно появлялся на Боу-стрит, часто поздно вечером, чтобы узнать, как идут дела у Телмана.

– Я так и не узнал, где был убит Арледж, – жаловался тот с кислым видом, не скрывая своего раздражения. – Мои люди прочесали парк вдоль и поперек, всем постовым было велено глядеть в оба. Никакого результата.

– А как продвигается расследование убийства кондуктора Йитса?

Питт посмотрел на Телмана так, словно знал, что ничего хорошего от него не услышит.

– Место, где он был убит, так и не нашли, сэр. – Телман сел на стул. – Но есть два или три места в Шепердс-буш, где это могло произойти. Во всяком случае, мы узнали, откуда взялась коляска. Человек по имени Арбатнот заявил в полицию, что его коляска, стоявшая у его дома на Силгрейв-роуд, была украдена.

– Надеюсь, вы тут же обыскали этот район? – спросил Питт.

Если бы Телман мог, он испепелил бы шефа взглядом.

– Конечно, обыскали. Наиболее подходящим для убийцы местом мог быть железнодорожный тупик у Силгрейв-роуд. Там земля вся пропитана машинным маслом, засыпана угольным мусором и прочей дрянью, так что следы крови найти будет практически невозможно.

– Кто-нибудь видел Йитса после того, как он сошел с омнибуса?

Телман покачал головой.

– Никто, кто сказал бы с уверенностью, что видел его. Возница омнибуса, правда, видел, как он сошел, и пожелал ему доброй ночи. Йитс пошел по Силгрейв-роуд. Он живет в Осман-гарденс, четыре или пять кварталов от остановки.

– Кто еще сошел с омнибуса вместе с ним?

– Человек шесть. – Телман нахмурился. – Возница говорит, что не помнит ни одного из них, потому что все время сидел к ним спиной, а приехав на остановку, только и думал, как бы поскорее добраться домой и опустить ноги в таз с водой.

– А постоянные пассажиры? – спросил Питт. – Они-то сразу заметили бы, если бы что было не так. Что они говорят?

– Нашли только одного такого, – мрачно ответил Телман. – Те, кто работает, торгует или ездит в город по делам, омнибусом так поздно не возвращаются. Это еще позднее, чем возвращаться из театра. Впрочем, кто из живущих в Шепердс-буш ездит в театры на омнибусе?

Питт начал терять терпение.

– Что сказал этот единственный пассажир? Вы что-нибудь узнали от него?

– Насколько он запомнил, на Шепердс-буш вместе с ним сошли шесть или семь пассажиров. Четверо из них – мужчины, один молодой, трое постарше, крепкого телосложения. Он не запомнил никого из них, потому что очень устал и у него болел зуб. – Телман выпятил подбородок, его длинное лицо застыло. – А что вы узнали, сэр? Что-нибудь полезное для следствия?

– Я узнал, что у Арледжа была любовница, и я собираюсь найти ее в ближайшие дни, – выдал Питт, не подумав.

– А… – Трудно было сказать, заинтересовало Телмана это сообщение или нет. – Если леди замужем, тогда можно как-то объяснить смерть Арледжа, но в таком случае почему убит Уинтроп? Может, он тоже был ее любовником?

– Пока не увижусь с ней, ничего сказать не смогу, – буркнул Питт, встав и подойдя к окну. – И еще, пока вы сами не спросили о Йитсе, скажу, что не знаю, в какой степени он причастен, если только он не занимался шантажом.

Телман поднял брови.

– Леди живет рядом с Шепердс-буш? – саркастически спросил он. – Вы так полагаете, сэр?

– Но версия о маньяке, который убивает без всякой причины, тоже не выдерживает критики, – парировал Питт.