Текст книги "Палач из Гайд-парка"

– Мы должны теперь найти улики, если они существуют, – ответила Шарлотта.

– Они должны быть обязательно, ведь правда?

– Но только в том случае, если это сделал кто-то из них. Если они не виноваты, улик нет.

Но Эмили отклонила это предположение:

– Нет, давай даже не думать о такой возможности. Как ты представляешь себе ход событий? Я хочу сказать: как она это сделала, если это она?

Шарлотта несколько минут размышляла.

– Ну, знаешь, не так уж трудно ударить кого-нибудь по голове, если этот человек тебе доверяет и не ожидает ничего недоброго. И, очевидно, ты с этим человеком всегда любезна и предупредительна…

– Но тебе надо еще куда-нибудь заманить этого человека, – ухватилась за ниточку Эмили. – К тому же взрослого мужчину, особенно в бессознательном состоянии, даже если он худ, очень трудно куда-нибудь перенести. Скажи на милость, каким же образом она могла доставить его к оркестровой площадке в парке?

– Ну, подожди, не спеши, – упрекнула ее Шарлотта. – Давай все постепенно. Ведь мы еще не ударили его по голове.

– Ну, так давай, чего ты ждешь?

– Но сначала его надо увести в подходящее для этого место. Это требует предварительного планирования. И время должно быть выбрано точно. Нам ни к чему, чтобы он несколько часов лежал там, где не нужно.

– А почему? – немедленно возразила Эмили. – Какое это имеет значение?

– Имеет, и большое. Вокруг слуги. Как ты им объяснишь свое…

– Ладно, – перебила Эмили. – Понимаю. Значит, это все должно совершиться после того, как слуги уйдут спать, или в таком месте, где они не бывают. Может, это где-нибудь в саду? После заката садовник там уже не работает. А может быть, это оранжерея или теплица?

– Прекрасно, – согласилась Шарлотта. – Но как можно уговорить человека пойти в оранжерею, когда уже стемнело?

– Ну, что-то такое показать ему…

– Или, может быть, сказав, что послышался какой-то шум?

– Но в таком случае можно послать лакея, чтобы тот выяснил, в чем дело.

– Да, конечно. Но у меня нет лакея.

– И оранжереи тоже.

Шарлотта с легким сожалением вздохнула. Если бы они смогли остаться в новом доме, она и оранжерею соорудила бы. И со временем даже смогла бы, наверное, завести слугу-мужчину. Но сейчас все это было далеко от реальности.

– Значит, тогда нужно заманить его в оранжерею, – рассуждала Шарлотта, – сказав, что там есть что-то особенное. Например, цветок, который распускается только ночью и замечательно пахнет.

– Но если ты собираешься убить мужа, разве могут быть с ним такие идиллические отношения? – съехидничила Эмили.

– Значит, по какой-то другой причине. Не знаю… может быть, показать, что не так сделал садовник? Что-нибудь такое, из ряда вон выходящее, из-за чего надо поговорить с ним серьезно или даже получить разрешение уволить его и нанять кого-нибудь другого?

– Хорошо. Ты уводишь его в оранжерею, предлагаешь на что-то посмотреть, он наклоняется, и ты тем, что попалось под руку, но очень тяжелым, изо всех сил ударяешь его по голове. Во всяком случае, в оранжерее много инструментов, которые можно использовать для этого. Что потом?

– Оставляю его, – думала Шарлотта вслух, – до самой полуночи, а потом возвращаюсь и отрезаю голову…

– А для этого переоденешься соответствующим образом.

– Переоденусь?

– Во что-то, на чем незаметна кровь.

– О, – Шарлотта брезгливо сморщилась, но она понимала, что данное замечание в высшей степени уместно. – Да, конечно. И это должно быть нечто такое, что потом можно выбросить или отстирать.

– Но что? Что можно отстирать, чтобы не оставалось следов крови?

– Кожаные рукавицы? – с сомнением предположила Эмили. – Но зачем ей вообще нужны рукавицы? Это не такая вещь, что нужно иметь в гардеробе. У меня нет ничего подобного.

– Но может быть, это рукавицы садовника – и потом она могла под его видом пройти через парк… Точно! – воскликнула Шарлотта. – Тогда заметили, что какой-то садовник шел по дорожке парка и катил тачку! Эмили, может, это и был Палач, который вез в тачке тело Эйдана Арледжа из его дома на оркестровую площадку?

– Но кто это был? Далси или Лэндон Харлвуд? – спросила Эмили.

– Неважно, – ответила быстро Шарлотта. – Но если это был Харлвуд, он не мог сделать это без ее ведома. Значит, она так и так виновата. Арледжа могли убить в его собственной оранжерее и отвезти в парк в его же собственной тачке!

– Но, значит, мы должны это доказать. – Эмили встала. – Что пользы знать, если мы не можем подтвердить свое знание?

– Но это и не знание, а лишь догадка, – возразила Шарлотта, тоже вставая с места. – Прежде всего, мы должны доказать это самим себе. Мы должны найти место убийства. Там может еще остаться кровавое пятно, если знать, куда смотреть.

– Но полагаю, Далси вряд ли пригласит нас на экскурсию в свою оранжерею, если это она отрезала голову мужу, не так ли? – ответила Эмили.

– Нет, конечно, не пригласит. – Шарлотта глубоко вздохнула и перешла в наступление: – Мы должны пойти туда ночью, когда она не будет об этом знать.

– Вломиться в чужой дом? – Эмили не верила ушам, голос у нее стал тонким и пронзительным. Но очень скоро выражение ужаса исчезло, уступив место предвкушению опасности и волнующего приключения. – Только мы вдвоем? Тогда надо идти сегодня ночью. Мы не можем терять времени.

Шарлотта едва не задохнулась.

– Да, сегодня ночью. И мы пойдем отсюда, как только… ну, примерно в полночь, наверное? – и вопросительно взглянула на Эмили.

– Но в полночь слишком рано, она может еще не лечь. Я часто в это время тоже не сплю.

– Но ты не в трауре. А она вряд ли в это время будет где-то обедать или танцевать.

– Но мы должны уйти самое раннее в час ночи.

– Да, но… Я не решусь тогда вернуться домой так поздно. Томас…

– Ну, конечно, нет, – согласилась Эмили. – Мы должны идти отсюда и сюда же вернуться. Мне тоже будет непросто объяснить Джеку свое отсутствие. Он с ума сойдет. Мы должны будем уйти отсюда пораньше и где-то подождать до часу ночи.

– Но где? И как одеться? Одежда должна быть соответствующей. И нам не надо взламывать дверь дома в буквальном смысле слова. Все, что нам нужно, должно быть в оранжерее или в сарае садовника. Однако понадобится какая-нибудь лампа. Хорошо бы у нас был фонарь, как у полицейских…

– У нас нет времени его раздобыть, – возразила с сожалением Эмили. – Я возьму каретный фонарик, он сойдет.

– А как мы туда доберемся? Вряд ли можно просить твоего кучера отвезти нас.

– Он может доставить нас куда-нибудь поблизости. Это просто. У меня есть знакомые, кто там живет. Я скажу, что мне надо их навестить.

– Ну да, в час ночи, одетая, словно для тайного дела, – невольно хихикнула Шарлотта.

– Ах, да, – и Эмили закусила губу. – Не выйдет. Тогда скажу, что моя знакомая внезапно заболела, и оденусь как обычно, только под платьем будет соответствующая одежда. А сверху на платье накину шаль. И ты оденься так же. – И прежде чем Шарлотта успела возразить, прибавила: – Я тебе что-нибудь найду. Мы возьмем платье у моей горничной. У них одежда из грубых темных тканей, она прекрасно подойдет… Ладно. Нам еще надо все это как следует продумать и обставить. – Она бросила на сестру испуганный, но взволнованный предстоящим приключением взгляд.

С бьющимся сердцем Шарлотта последовала за Эмили.

В пять минут второго сестры, переодетые в темные шерстяные платья, в шалях, накинутых на голову (Эмили особенно постаралась, чтобы скрыть платиновый блеск своих волос), пробрались к саду возле дома Далси Арледж. Каретный фонарик они еще не зажгли – было достаточно уличных ламп; кроме того, они очень боялись, что их кто-нибудь заметит.

– Следующая дверь, – прошептала Шарлотта. – У меня с собой нож и вилка на случай, если она заперта.

– Вилка? – удивилась Эмили.

– Кухонная. Ну, знаешь, чтобы пробовать, готово ли кушанье.

– Нет, не знаю. Я же не готовлю. А ты можешь ею пользоваться?

– Ну, конечно, могу. Это так просто – ткнуть, и всё.

– И можно открыть дверь? – удивилась еще больше Эмили.

– Да нет, конечно, дурочка. Ею пробуют, готово мясо или пирог.

Эмили хихикнула, Шарлотта фыркнула от волнения и тоже засмеялась.

Дойдя до садовой двери, они увидели, что та действительно заперта на засов, так что Эмили пришлось зажечь фонарик и держать его, повернувшись спиной к Шарлотте, и глядеть в оба, нет ли кого на дороге, в то время как Шарлотта, аккуратно орудуя вилкой, наконец сумела нащупать ею очень простую задвижку. Эмили сразу же пригасила фонарик, они отодвинули засов и цепочку и отворили дверь.

Облегченно вздохнув, женщины проскользнули внутрь, плотно притворив ее, чтобы не вызвать подозрений.

Шарлотта огляделась. Очень темно. Садовая стена была достаточно высока, чтобы сюда не проникал свет уличных фонарей. Небо было почти сплошь затянуто плотными облаками, так что бледная луна в третьей четверти отбрасывала только слабое мерцающее сияние.

– Ничего не вижу, – прошептала Эмили. – В такой темноте мы не сумеем найти даже оранжерею, не говоря уже о кровавых пятнах.

– Нет, мы найдем оранжерею, – ответила Шарлотта, – а там опять зажжем фонарик.

– Как ты думаешь, кто-нибудь в доме сейчас еще может не спать?

– Тогда не стоит рисковать. Нас сразу же выгонят, еще до того, как мы что-нибудь обнаружим. И как, скажи на милость, мы объясним здесь наше присутствие? Так что лучше помолчи.

Этот аргумент убедил Эмили. Было даже страшно представить себе такую возможность. У них нет никакого правдоподобного объяснения.

Шарлотта шла впереди. Они осторожно пробирались по узкой, обложенной кирпичами дорожке, поросшей мхом и влажной от росы. Эмили держалась за юбку Шарлотты, чтобы не потеряться в темноте. Потому что вот так потерять друг друга из виду, а потом внезапно столкнуться лицом к лицу – этого нервы просто не выдержат. Кто-нибудь невольно вскрикнет и всех перебудит.

Налево возвышалась темная громада дома, черневшая на фоне белесых облаков. Впереди они разглядели ломаную линию крыши, и под ней еще одну, изогнутую линию навеса, а на нем сбоку – изящные очертания шпиля, как палец указывающего вверх.

– Оранжерея? – спросила Эмили.

– Нет, зимний сад, – ответила Шарлотта.

– Почему ты так думаешь?

– Шпиль, – прошептала Шарлотта. – На оранжереях шпилей не бывает. Она где-нибудь там, за углом.

– А ты уверена, что у них есть оранжерея?

– Должна быть. У каждого такого большого дома обычно бывает оранжерея или теплица. Но, как правило, предпочитают оранжереи. И в нашем случае последняя подходит больше.

– Почему?

– Просто его туда легче заманить. Как можно заманить мужа ночью в теплицу?

Эмили нервно засмеялась.

– Не смеши. Но может быть, она повела его в зимний сад? В этаком романтическом порыве. Облачилась в свой лучший пеньюар и увела повздыхать среди лилий…

– Вряд ли. Если ты замужем уже двадцать лет и муж предпочитает мужчин… Проклятье! – Это Шарлотта споткнулась и ушибла ногу о большой декоративный камень.

– Что это? – заволновалась Эмили.

– Да просто камень. Все в порядке, – и она сразу же перешла на прежний, очень осторожный шаг.

Пять минут сестры крались молча. К этому времени они обошли зимний сад и прошмыгнули через открытую террасу к какой-то темной массе впереди.

– Вот это и есть, наверное, оранжерея, – с надеждой сказала Эмили.

– Или беседка, – прибавила Шарлотта. – Может быть, она тоже подошла бы. Хотя нет. В беседке нет стен и садового инвентаря.

– Не вижу стекол, – сказала тревожно Эмили.

– А я вообще ничего не вижу, – ответила Шарлотта.

– Если бы там было стекло, мы бы увидели отблеск света, – прошипела Эмили. – Сейчас уже, кажется, не так темно.

Шарлотта остановилась и медленно повернулась, чего Эмили не ожидала и натолкнулась на нее.

– Предупреждай заранее! – огрызнулась она.

– Извини… Смотри-ка! Что-то блеснуло. Там стекло. Это, наверное, оранжерея.

Не дожидаясь ответа, Шарлотта двинулась в другом направлении. Через несколько минут они оказались возле небольшого строения, чьи тусклые стекла отражали капризное сияние луны и были какого-то водянистого, расплывчатого цвета, напоминающего дымчатый шелк.

– Она заперта? – спросила Эмили.

Шарлотта протянула руку и попробовала дверь. Та подалась, однако скрипнули несмазанные петли. Эмили едва не вскрикнула, но вовремя зажала рот.

– Фонарь! – приказала Шарлотта.

Войдя, она подняла его повыше и держала, пока Эмили снова его не зажгла. Теплый свет озарил оранжерею изнутри. Это было небольшое помещение, предназначенное для выращивания ранних цветов и овощей. На полках стояли ящики с салатом и златоцветом, дельфиниумом и рассадой шпорника. На другой полке было несколько горшков с геранью.

– Свети на пол! – прошипела Эмили. – Не глазей по сторонам!

Шарлотта опустила фонарик на два фута над деревянными мостками, на которых они стояли.

– Ничего не вижу, – разочарованно сказала Эмили. – Просто утрамбованная земля. Сдвинь фонарь немного в сторону.

Шарлотта протянула его подальше, осторожно держа, чтобы случайно не выронить. И зацепила краем юбки цветочный горшок, который с глухим стуком упал.

– Ах! – едва подавила крик Эмили.

– Ш-ш-ш, – прошипела Шарлотта и протянула руку с фонариком еще дальше. И тогда они увидели это: длинный темный потек на земляном полу у дальней стены.

Эмили наклонилась и стала его тщательно рассматривать.

– Но это может быть что угодно, – сказала она разочарованно. – Смотри! – Сверху нависала полка с банками и бутылками, в которых были химикалии, удобрения, креозот и яды для гусениц и муравьев.

– Это, наверное, пятно от креозота, – осторожно предположила Шарлотта. – Хотя и необязательно. Если бы у меня были вокруг пятна крови, я бы тоже замазала их, чтобы стало незаметно, каким-нибудь сильнодействующим средством. Дай-ка мне вон тот совок!

– Что ты собираешься делать? – спросила Эмили, подав его сестре.

– Копать.

Несколько минут Шарлотта сосредоточенно скребла жесткую почву, осторожно снимая верхний слой, пропитанный креозотом. Под ним показался другой, и пахнул он, когда она поднесла немного земли к носу, совсем иначе. В этом запахе не было ничего острого и ядовитого. Он был затхлый и чуть-чуть сладковатый.

– Кровь? – спросила с любопытством Эмили.

– Наверное, – Шарлотта медленно поднялась с колен, лицо ее побледнело. – А теперь надо отыскать тачку. Пойдем. Наверное, в такое время года ее держат снаружи.

Очень осторожно, опустив фонарик и наполовину прикрыв его шалью, они на цыпочках вышли из оранжереи, осторожно притворили за собой дверь и снова оказались в саду.

– Подними фонарь повыше, – с беспокойством сказала Эмили. – Ведь иначе мы ничего не увидим.

Шарлотта послушалась.

– Но где можно держать тачку? – спросила она задумчиво и так тихо, что сестра едва ее расслышала. – И рукавицы. Интересно, где они?

– А может, она их сожгла? – предположила Эмили. – Я бы обязательно так сделала.

– Но только в том случае, если бы у тебя была в саду печь и ничего не заметили бы слуги. Кожаные рукавицы горят с ужасным смрадом. Да и не думаю я, что у нее были такие. Это, наверное, рукавицы садовника. Он бы стал их искать. Нет, она тщательно все отмыла и водворила на место. Где-то здесь должен находиться сарайчик для лопат, грабель и тому подобного… – Шарлотта огляделась вокруг, подняв повыше фонарик.

– Вон он! – зашипела Эмили. – Убавь свет! Кто-нибудь увидит! Пойдем. Быстрей!

Они осторожно прокрались в темноте, стараясь ни за что не задевать, к сараю, который тоже, по счастью, был не заперт. Войдя, они поставили фонарь на скамейку, но необходимости в этом не было – они сразу же увидели тачку, а около нее, на гвозде, висели кожаный фартук и рукавицы.

Эмили легонько вскрикнула от страха, и Шарлотта вздрогнула, ужаснувшись тому, что они сейчас видят. Очень осторожно, с безумно забившимся сердцем, отчего, казалось, у нее содрогается все тело, Шарлотта протянула руку и провела по дереву тачки.

– Влажная? – спросила Эмили.

– Ну конечно, нет, – ответила Шарлотта, – но она вся в пятнах. Наверное, тоже креозот. – Она подошла к фартуку и посветила. – В швах что-то есть… Уверена, это кровь.

– Тогда скорей! – прошептала тревожно Эмили. – У нас уже достаточно улик. Давай уйдем, прежде чем нас схватят.

Обрадованная, Шарлотта отошла от стены, задев шалью тачку, и отшатнулась от нее в испуге.

Выйдя, они уже хотели было потушить огонь, опять обойти зимний сад и пробежать к садовой стене, как вдруг в десяти шагах увидели свет другого фонаря.

И застыли на месте.

– Кто идет? – спросил громкий мужской голос. – Стойте, или будет хуже!

– О господи! – простонала Эмили. – Это полиция!

– Но мы скажем, что мы нашли! – сказала храбро Шарлотта, хотя ноги у нее подкосились и она почувствовала тошноту. Какое-то мгновение ноги были словно ватные, отказываясь подчиняться.

Эмили попыталась что-то сказать, но ничего членораздельного у нее не получилось.

Полицейский был уже почти рядом. Сестры ясно видели фуражку и блестящие пуговицы. Он поднял фонарик «бычий глаз» и, не веря собственным глазам, уставился на них.

– Вот это да! Что же мы такое имеем! Две служанки пришли воровать салат? А?

– Нет, конечно, – ответила Шарлотта, собрав все свое мужество и достоинство, что было весьма трудно. – Мы…

Эмили внезапно пришла в себя и сильно толкнула ее в бок.

Шарлотта невольно вскрикнула и выругалась.

– Ну-ну, не надо выражаться, мисс, – спокойно произнес полицейский. – Кто вы и что здесь делаете? Я должен отвести вас в участок. Вы ведь не здешние. Я знаю всех служанок миссис Арледж, а вы обе к ним, по-моему, не относитесь.

Делать было нечего.

– Но мы не служанки, – сказала наконец, отдышавшись, Шарлотта. – Мой муж – суперинтендант Томас Питт с Боу-стрит. А это – моя горничная.

Незачем было вовлекать Эмили, по крайней мере, сейчас. Шарлотта скорее почувствовала, чем услышала, как Эмили с облегчением вздохнула.

– Ну-ну, мисс, какие глупые сказки вы рассказываете, они вам не помогут, – ответил все же несколько удивленный полицейский.

– Мы находимся на месте преступления. Здесь произошло убийство, – яростно возразила Шарлотта. – В оранжерее есть пятна крови, и если вы тот же час не вызовете суперинтенданта Питта, то совершите непростительное упущение.

– Да он сейчас дома, в своей постели, – возразил полицейский.

– Конечно. Но он живет в доме номер двенадцать, Гордон-сквер, Блумсбери. Пошлите за ним! – властно приказала Шарлотта. – Кроме того, здесь, в доме, есть, наверное, телефон.

– Не знаю, можно ли…

Но больше он ничего не успел сказать, потому что в доме показался свет. Кто-то открыл кухонную дверь.

– Что происходит? – грозно спросил мужской голос. – Кто здесь?

– Полиция, – ответил авторитетно полицейский. – Это полицейский Вудро, сэр. Я только что поймал двух воровок в вашем саду.

– Мы не воровки, – прошипела Шарлотта.

– А вы помолчите. – Полицейскому Вудро стало как-то не по себе. Ну и дурацкое положение… – Нет причины беспокоиться, сэр. Всё в порядке, и скажите миссис Арледж, что волноваться незачем. Я обо всем позабочусь.

– Ничего подобного! – возразила в отчаянии Шарлотта. – Мы не воры. Пошлите немедленно за суперинтендантом Питтом. – Она почти задыхалась от волнения. Сейчас или никогда! Все теперь повисло в воздухе: карьера Питта, их новый дом… – Здесь… здесь совершено преступление! Убийство!

– Убийство! – Дворецкий в ночной рубашке вышел наконец из двери, все еще держа фонарь в руке. – А кто убит?

– Мистер Арледж, болван! – крикнула вне себя от бешенства Шарлотта. – Он был убит в своей собственной оранжерее, и в тачке его тело перевезли в парк. А теперь пошлите за полицией! У вас есть это новое устройство, которое называется телефоном?

– Да, мэм.

– Тогда воспользуйтесь им. Позвоните в Блумсбери по номеру один-два-семь и вызовите суперинтенданта Питта.

– Подождите, одну минуту… – начал Вудро, но дворецкий уже повернулся и вошел в дом. Исполнить приказание, отданное столь решительно, было лучше, чем стоять в одной ночной рубашке на ступеньках дома и препираться на холоде с полицейским. Он знал Питта по имени, хозяйка всегда вежливо его принимала. Пусть он и разберется с этой странной ситуацией.

– Вы не должны были так поступать, – сердито сказал Вудро.

Наверху в доме зажегся свет.

– Вот, смотрите, что вы наделали, – продолжал он. – Разбудили несчастную миссис Арледж… Как будто и так ей не хватает горя из-за смерти мужа.

Не обращая на него внимания, Шарлотта туже закуталась в шаль. Теперь, когда они уже не занимались поисками, она почувствовала, что мерзнет.

Эмили стояла рядом, дрожа. Она даже не смела представить себе, что скажет Джек, когда обо всем узнает. Она почти не надеялась, что обман Шарлотты не раскроется.

Но последняя надежда исчезла, когда в доме повсюду зажглись огни и спустя мгновение Далси Арледж сама появилась на пороге кухни в роскошном голубом халате с распущенными по плечам каштановыми локонами.

– Что происходит? – спросила она с вежливым удивлением. – Вы обнаружили вторгшихся в дом посторонних, констебль? Я правильно поняла?

– Верно, мэм, – и Вудро выступил вперед, таща за собой Шарлотту и Эмили.

Эмили низко опустила голову, но Далси и так не узнала бы ее в подобном платье, да еще и неверном свете «бычьего глаза».

– Женщины? – не веря глазам, переспросила Далси. – Да, действительно женщины.

– Женщины, женщины, мэм, – подтвердил Вудро. – Наверное, залезли, чтобы поживиться зеленью. Не беспокойтесь, мэм. Я их заберу с собой, и вам ничего не надо будет делать, только подать на них в суд. Ну, пошли. – И он толкнул Шарлотту в спину гораздо менее любезно, чем раньше. Очевидно, его терпение лопнуло, и он принял решение. Спокойствие и уверенность в себе, свойственные Далси, рассеяли все его сомнения.

– Шарлотта! – воскликнула в некоторой панике Эмили. – Придумай хоть что-нибудь! Ведь не только у Томаса рухнет карьера, но и у Джека тоже!

В такие отчаянные моменты нужны чрезвычайные меры. И Шарлотта открыла рот и издала ужасающий вопль.

– Господи боже ты мой! – Вудро отскочил и выронил фонарь. Тот упал и покатился по земле к кирпичному бордюру на дорожке. Шарлотта опять закричала, и наградой ей были вздернутые в доме шторы и звук голосов.

– Зачем ты это делаешь? – прошипела Эмили, разозлившись.

– Надо побольше свидетелей, – сказала Шарлотта и снова завизжала.

Вудро выругался и нагнулся за фонариком.

– Немедленно прекратите! – приказала Далси. – Вы перебудите всех соседей. Что с вами? Сейчас же замолчите!

Эмили уже хотела бежать, оставив сестру в одиночестве.

Шарлотта подошла к Далси в освещенное пространство, и как раз в эту минуту из-за ее спины тревожно выглянул Лэндон Харлвуд. Волосы у него были в беспорядке, а из-под халата виднелась ночная рубашка.

– Ты не пострадала? – спросил он, волнуясь.

Но она так и застыла на месте; кровь отхлынула у нее от лица, и оно стало пепельно-серым.

Харлвуд проследил за ее взглядом и увидел Шарлотту, но не узнал ее.

– Что случилось? В чем дело? Что-нибудь серьезное?

– Все в порядке, сэр, никто не пострадал, – ответил Вудро, и впервые за все время в его голосе послышалось сомнение. Он знал, что бывают всякие скандальные истории, но столкнуться с такой ситуацией в доме миссис Арледж – это совершенно сбивало с толку. – Эта женщина, – и он показал на Шарлотту, – эта женщина закричала, но честное слово, я ее не трогал.

Харлвуд поглядел в указанном направлении и увидел молодую женщину в платье горничной, растрепанную, с выпачканными руками, от которой пахло креозотом. Он перевел взгляд на Эмили, на которую теперь тоже падал свет.

– Миссис Рэдли… – Он побледнел и понял, на что смотрела Далси.

– Не могу даже вообразить, миссис Рэдли, что заставило вас вторгнуться в мой сад ночью, – сказала она дрожащим голосом, стараясь, однако, держаться холодно. – Я ничем вам не могу помочь. Вы, наверное, с ума сошли. Возможно, на вас повлияли роды, а потом волнения на выборах подорвали ваше здоровье. Ваш муж…

– Сюда едет полиция! – решительно прервала ее Шарлотта.

– Но полиция уже здесь, – заметила Далси.

– Я имею в виду суперинтенданта Питта, – сказала Шарлотта и откинула волосы, упавшие на глаза. – Мы нашли место, где был убит мистер Арледж. Там, на земле, остались пятна крови, несмотря на то что вы пытались замазать их креозотом. И мы нашли также тачку, в которой вы отвезли его тело в парк, отрезав ему голову.

Далси хотела было что-то сказать, но ей изменил голос.

Лэндон Харлвуд, стоявший у нее за спиной, побледнел так, что глаза его казались двумя черными провалами на побелевшем лице.

– А также мы нашли кожаные рукавицы и фартук, – неумолимо продолжала Шарлотта, – которые вы надевали, чтобы не выпачкаться в крови.

– Но это же глупость – так говорить, – выдохнул Вудро. – Зачем миссис Арледж совершать такое ужасное дело? Это подло с вашей стороны.

– Чтобы стать свободной и выйти замуж за мистера Лэндона Харлвуда, теперь, когда он овдовел и тоже свободен. Чтобы отомстить за двадцать лет измены и предательства, – ответила Шарлотта, и голос ее прозвучал в наступившей тишине странно спокойно. – Она воспользовалась преступлением Палача из Гайд-парка, чтобы таким же образом убить мужа и получить свободу.

Вудро обернулся к Далси. Харлвуд отодвинулся, начиная понимать весь ужас совершившегося. Он чувствовал запах смерти.

Далси метнула на Шарлотту взгляд, полный ненависти, такой злобный, что Эмили отшатнулась, а Шарлотта содрогнулась, как от страшного холода. А потом Далси обернулась к Харлвуду.

– Лэндон! – закричала она, но, увидев его лицо, на котором были написаны ужас, мучительное чувство вины и отвращение, поняла, что все потеряно.

Трудно сказать, что бы она сделала в следующий момент, но неслышно открылась садовая дверь, и Питт, взлохмаченный и полуодетый, стал рядом.

Далси повернулась к нему и хотела что-то сказать – и не смогла.

На лице Томаса было написано горькое разочарование. Он утратил все иллюзии, возникшие как возвышенное, сладкое мечтание и уничтоженные горькой действительностью. На глазах у Шарлотты восхищение и нежность словно истекли кровью; остались лишь мучительный осадок и крупица жалости, которая не покидала его независимо от того, кто был перед ним, что он преступил и в чем был виноват. И Шарлотта опять содрогнулась, поняв, как глубоко затронула его душу Далси. И как близка она сама была к тому, чтобы безвозвратно утратить его любовь.

– Констебль, отвезите миссис Арледж на Боу-стрит. Она арестована за убийство Эйдана Арледжа, – тихо сказал Питт.

Вудро едва не задохнулся от волнения.

– Да, сэр. Сейчас, сэр! – и пошел исполнять приказ.

Лэндон Харлвуд стоял, пригвожденный к месту, словно уже пребывал в ином мире, где не было суеты сует и мелочной возни земного существования.

Питт обернулся к Шарлотте и Эмили.

– О тебе позаботится твой собственный муж, – сказал он свояченице. – Слава богу, я не отвечаю за твои поступки. – Затем он обратился к Шарлотте: – А вы, мэм, должны мне кое-что объяснить. Вам могут предъявить иск за вторжение в пределы частной собственности.

– Но ты же ее поймал! – ответила Шарлотта, не обращая никакого внимания на его слова. – Теперь тебя восстановят в прежней должности?

Несколько секунд Томас мужественно старался сохранять строгий вид – и не смог. Несмотря на все неимоверные усилия, его лицо расплылось в широкой улыбке, свидетельствовавшей, что у него гора упала с плеч.

– Да. Я тоже поймал сегодня кое-кого. Палача.

– Поймал? – Шарлотте было безразлично, кого он имеет в виду и как тот был пойман. Она бросилась в объятия мужа. – Ты блестящий, ты самый лучший сыщик на свете, я всегда была в этом уверена!

Томас изо всех сил обнял ее и поцеловал в щеку, и в волосы, и в глаза, и, наконец, в губы. Затем протянул руку и привлек к себе Эмили.

– А Джеку мы расскажем? – жалобно спросила она.

– Мы – нет, – невольно рассмеялся Питт. – А ты расскажешь!