Текст книги "Дневник моей памяти"
Автор книги: Лара Эвери
Жанр: Современная зарубежная литература, Современная проза
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
Справочник Купера Линда по «дополнительным источникам»
Я заглянула к Купу на задний двор за «справочником дополнительных источников» – это оказался старый линованный блокнот, которому лет пять, не меньше, а в нем рисунки – кот Гарфилд, делающий кульбиты, – вперемешку с кое-какими мыслями, весьма дельными. Мы, как в старые добрые времена, залезли на забор, разделяющий наши участки. Я делала новые записи, а Куп бросал футбольный мяч в росшее рядом дерево, целясь в гущу кроны.
Ну ладно, раз уж это официальный документ, обязуюсь прибегать к приемам из «справочника» лишь при крайней необходимости. То есть под угрозой полного провала. Плохие отметки на экзаменах ухудшат итоговые оценки, и я потеряю право произносить прощальное слово. А если сдам экзамены хорошо, то победа в кармане.
(Список сильно отредактирован – пришлось исключить секс в обмен на помощь на экзаменах):
• «здесь плохо пропечатано, не могу разобрать» – и пока учитель смотрит на бланк, заглянуть в работу соседа; особенно полезно на контрольных по математике (ПРИГОДИТСЯ НА ЭКЗАМЕНЕ ПО МАТЕМАТИКЕ);
• выйти в туалет, как только другие станут сдавать работы (чтобы избежать подозрений), и проверить сообщения в телефоне (ПРИГОДИТСЯ НА ЭКЗАМЕНЕ ПО ЛИТЕРАТУРЕ, особенно для теста с вариантами ответов);
• пропустить экзамен «по уважительной причине» и сдать позже, то есть в одиночку после уроков, когда есть возможность заглянуть в учебник (ЕВРОПЕЙСКАЯ ИСТОРИЯ).
Когда я переписала все, что может пригодиться, то так и сказала про себя: «Из этого можно извлечь пользу», – и в голове всплыла фраза Мэдди, и я спросила:
– Куп, ведь нельзя сказать, что я тебя использую?
– То есть… погоди, что значит «используешь»?
– Ну, слишком много у тебя беру, а взамен – ничего.
– Нет! Нет, – поспешно ответил Куп и бросился доставать из листвы мяч.
Потом он вернулся и добавил:
– Ты уж мне поверь, мной пользовались, и не раз, и это совсем другое. Ты прямо сказала, что тебе нужно, и я согласился помочь.
– А кто тобой пользовался?
Куп передернул плечами.
– Девчонки.
Я спрыгнула с забора.
– Ага.
Куп снова бросил мяч.
– Клеились ко мне, чтобы я их брал на вечеринки, угощал пивом, сигаретами, знакомил с кем-то. Такова жизнь.
– Не всегда.
– Да, не всегда.
Я махнула блокнотом.
– Девчонки к тебе клеются, потому что ты здорово рисуешь Гарфилда.
Куп фыркнул.
– А ты когда-то рисовала персонажей «Властелина колец» в виде какашек. Удивляюсь, почему у тебя до сих пор нет парня – с таким-то талантом!
Я улыбнулась, опустила взгляд на свои руки, вспомнила поцелуй Стюарта.
– Что ты так смотришь? – Куп уставился на меня, округлив глаза.
– Да так, ничего особенного.
Он понизил голос:
– У тебя появился парень?
– Нет…
– Кто же?
– Никто.
Куп помчался за мячом. Когда он несся обратно во весь дух, то на бегу спросил:
– Это не…?
Трудно было удержаться и не сказать. И еще труднее говорить обычным голосом, без глупого торжества («вот видишь, я не какое-нибудь ничтожество, ха-ха!»).
– Это НЕ Стюарт Шах.
На этот раз мяч улетел далеко за дерево, и в следующий раз тоже.
На бегу Куп бросил через плечо: «Пока!»
– Я не… – начала было я, но вспомнила, что это его излюбленный прием, если он хочет остаться один – попрощаться, когда ты еще и не думал уходить.
Вот, смотри, что мне пишет Стюарт Шах
Вот черт, совсем я с ума сошла! Вчера по рассеянности вымыла голову три раза подряд – все думала о нем, и… Вот и сейчас опять думаю.
Стюарт: Мариана сегодня выступает в Дартмутской библиотеке и попросила меня тоже выступить!!!
Я: Вот это да! Поздравляю!
Стюарт: В пять. Придешь?
Я: Да, если допишу сочинение по «Слепоте». Завтра сдавать.
Стюарт: Ну и чем же ты занята – все со мной переписываешься? Иди работай, работай, работай!
Я: Ха-ха-ха!
Стюарт: Увидимся в пять;)
Я: Как Бог даст.
Стюарт: Не знал, что ты веришь в Бога.
Я: Прости, хотела сказать, как получится.
Стюарт: ИДИ ПИШИ, ЧТОБЫ НАМ СКОРЕЙ УВИДЕТЬСЯ!
Десерт
Сочинение я дописала без четверти пять и по пути до самой библиотеки то и дело переходила с шага на бег трусцой, будто перебегала дорогу на красный свет. Библиотека была битком: люди сидели на стульях, расставленных рядами в читальном зале, жались возле книжных полок, а Мариана уже стояла перед микрофоном и читала.
Стюарт в первом ряду застыл, низко склонив голову, сосредоточенно глядя в пол, и слушал.
Наконец Мариана взглянула на Стюарта, и я следом за ней. Я изучала его профиль, длинные загнутые ресницы, приоткрытые губы.
– Те из вас, кто уже слышал, как я читаю, – начала Мариана, – знают, что мой излюбленный прием – перекличка двух произведений. В заключение представлю вам молодого писателя, который на днях прислал мне свои работы. Видимо, без всякой надежды, что я их прочту… – Смешки в зале. – Но он угощал меня пивом – надо же было его хоть чем-то отблагодарить. – Снова смех. – И я до сих пор под впечатлением. Будем читать небольшие отрывки по очереди.
Когда Стюарт откашлялся и пробежал глазами отпечатанную страницу, мне уже не терпелось узнать о нем все.
Какой пастой он чистит зубы?
Часто ли он видит сны?
Какие они – яркие, красочные?
Какие у него любимые леденцы?
Рассказ его был хорош. Достаточно было взглянуть на публику – никто не шептался, не ерзал.
Хотелось крикнуть на весь зал: «Я его знаю! Мы с ним целовались!» – и я сверлила его глазами, пока он читал. Но он на меня и не взглянул. Может, просто не заметил. Или я все придумала, и тепло у меня внутри – это плод фантазии или просто лихорадка, и на самом деле он вовсе не хотел меня здесь видеть.
Чтение окончилось. Я хлопала не жалея ладоней, слушатели встали с мест.
Теперь, Сэм-из-будущего, я не сплю ночами, прокручиваю в голове наши беседы, улыбаюсь про себя его словам, вспоминаю то радостное чувство, когда удается его рассмешить (будто – чпок! – откупориваешь бутылку лимонада!) Но после разговора с Мэдди я все думаю: может, не так много на самом деле значат те часы, когда мы валялись в дартмутской траве, жонглировали словами и мыслями, как мячиками, заканчивали друг за друга фразы?
Стюарт встал позади стола, за которым Мариана раздавала автографы, и вытянул шею. Он явно кого-то искал. То ли меня, то ли нет.
Может, он просто ждет удобного случая, чтобы, как Мэдди, сказать: «Не хочу быть жилеткой для твоих слез, твоим доверенным лицом», – и он решил поцеловать меня просто так?
За автографами выстроилась длинная очередь, и мне пришлось пробираться между стеллажей.
Но у меня и в мыслях нет делать его жилеткой для слез. Как раз наоборот. Я хочу его слушать и, разумеется, иногда вставлять словечко – ну хорошо, много словечек! – лишь бы ему было интересно со мной разговаривать. Хочу делиться с ним мыслями, говорить о книгах и обо всем, о чем говорят умные люди, такие, как Стюарт.
Двое студентов из Дартмута, стоявших в очереди, поравнялись со мной, и до меня донеслось: «… и Стюарт Шах, вот это да! Я тоже читал его рассказ. Самородок…»
Мне здесь не место, это точно. Тому, кто рассчитывает списать на экзамене, возлагает надежды на десятиминутную речь и на действие лекарства под названием «завеска», не стоит находиться здесь, рядом со Стюартом и почитателями его таланта.
Я услышала совсем рядом его голос и чей-то дружный смех.
Я отступила, спряталась в отделе философии и попыталась унять сердцебиение: смотреть в пол и дышать размеренно – вдох-выдох, вдох-выдох, – как учила доктор Кларкингтон. Это было нестерпимо. «Любить кого-то – адская мука, – думала я. – Надо запереться, как Квазимодо, в своей колокольне и больше не швыряться эмоциональными гранатами», – и вдруг рядом возникли коричневые ботинки.
– Вот ты где прячешься, – сказал Стюарт тихо, и мне сразу показалось, что мы с ним одни.
Его руки обхватили мои, сжатые в кулаки, и Стюарт наклонился, поцеловал меня в щеку. Мне было стыдно на него смотреть.
– Стюарт, – я переминалась с ноги на ногу, – ты молодец, это было здорово!
– Спасибо, – отозвался он. И спросил: – Что-то случилось?
– Я просто хотела сказать… – Я снова затопталась на месте и заглянула ему в глаза. – Если я тебе нравлюсь не так сильно, как ты мне, я не обижусь. Просто скажи, и все.
– То есть… – начал он, склонив голову набок. – Ты никогда мне не говорила, насколько сильно я тебе нравлюсь.
Я подавила очередной глубокий вздох в надежде, что снова задышу ровно и Стюарт ничего не заметит.
– Ну что, сказать?
Стюарт расплылся в улыбке.
– Да, рад буду слышать.
– Прости, если я странно себя веду. Боже… Общаться я умею не лучше… не лучше неандертальца.
Стюарт рассмеялся, запрокинув голову, сверкая черными глазами, и от его смеха стало светло и у меня на душе, и в отделе философии, и во всей библиотеке. Корешки книг вспыхнули яркими красками. Я засмеялась тоже.
– Ты мне очень нравишься, – сказала я.
– Ты мне тоже очень нравишься, – сразу ответил Стюарт. – Неужели не видишь?
– Нет, не вижу, – отозвалась я, тряхнув головой. – Я совсем не понимаю намеков. Мне уже это говорили.
И он поцеловал меня крепко-крепко, и было чудесно: не просто приятно, но еще и осознанно, со смыслом – пожалуй, впервые за всю мою жизнь эти два ощущения совпали.
Дополнительные источники, шаг второй
Лежу в школьном медкабинете, поглядываю на часы. В классе меня «стошнило» в мусорное ведро (для этого десять минут продержала во рту фруктовый коктейль). Собирались позвонить моим родителям, но я объяснила, что это известный побочный эффект «завески», и давай перечислять их друг за другом, и, наконец, медсестру тоже чуть не стошнило, и она замахала рукой. Весь класс сейчас сдает экзамен по европейской истории. После экзамена я «выздоровею» и напишу работу чуть позже, в школьной библиотеке – подальше от посторонних глаз, чтобы заглядывать в конспекты, если (И ТОЛЬКО ЕСЛИ) без них будет совсем не обойтись.
Я бы, наверное, справилась и так, без всяких ухищрений, да только не хотела рисковать, боялась что-то забыть, тем более что постоянно думала о Стюарте.
Когда кончился творческий вечер, мы отыскали укромное местечко на дартмутском кампусе и целовались, говорили и снова целовались. Стюарт запустил руку мне в волосы и запутался, до того они густые и кучерявые. Мы расхохотались, и он поцеловал меня в шею, и в животе у меня снова кони разыгрались, да не просто кони, а сам Тенегрив, великий скакун – и я запустила руку Стюарту под рубашку, – ты не обращай внимания, просто это так по-дурацки, писать о таком, сидя в медкабинете.
Ну вот, почти все.
Каждый раз, когда миссис Дули, школьная медсестра, на меня смотрит, я делаю несчастный вид и хватаюсь за стакан с водой.
И тут входит не кто иной, как Купер Линд – видно, призвал на помощь собственный метод! Я машу рукой, но он вскидывает палец к губам, указывает на медсестру и с притворным тяжелым вздохом подсаживается ко мне.
Я делаю вид, будто печатаю на ноутбуке что-то важное.
Как дела, Куп?
«упал в обморок» на экзамене по информатике
Ну и система! У меня сердце колотится как бешеное.
система системой, а толк от нее все-таки есть, ведь так?
Не верится, что она, в самом деле, помогает.
представляешь теперь, как я жил последние четыре года?
ХА-ХА!
ты же сидишь рядом – зачем пишешь «ХА-ХА»? просто засмейся, и все
Если я засмеюсь, догадаются, что я не больна.
ага, понял, тогда не смейся
ДА ТЬФУ, я не смеюсь!
ха-ха-ха-ха-хаааааа;)
Жизнь в городе Бикини-Боттом
Субботний вечер, смотрим всей семьей «Губку Боба», потому что сегодня очередь Дэви выбирать фильм. Я для вида бурчу за компанию с Гаррисоном и Бетт, но, как ты знаешь, я втайне считаю этот мультик уморительным. И, сказать по правде, осьминог Сквидвард во многом на меня похож.
Между прочим, я написала Мэдди. Еще раз попросила прощения, предложила встретиться. Она просто ответила «ага», а на вторую часть не откликнулась. Наверное, и вправду очень занята. Всякий раз, когда вижу ее в школе, она спешит куда-то в шумной, счастливой компании. Интересно, дошел ли до нее слух, что у нас со Стюартом все всерьез? И опять же, рассказывает ли про нас Стюарт, и если да, то что именно?
Да, интересно.
Я: Работаешь?
Стюарт: Дааааа, а что?
Я: Я твоя девушка?
Стюарт: Название твоих мемуаров будет: «Сэмми Маккой: дойти до самой сути».
Я: А если серьезно, то да или нет?
Стюарт: Давай при встрече обсудим. Может, сегодня, когда освобожусь?
Я бросаю взгляд на маму с папой; Дэви разлеглась у них на коленях, Бетт – возле маминых ног, мама расчесывает ей волосы. Вспоминаю мамины грустные глаза, когда она просила меня почаще бывать с семьей. Напоминаю себе о «группе поддержки» и о том, что надо больше думать о других.
Я: Не могу, я сегодня дома, с семьей.
Стюарт: А, понял. А завтра?
Я: Давай. Но если бы тебя попросили прямо сейчас ответить одним словом, «да» или «нет», что бы ты ответил?
Гляжу на экран. Стюарт набирает сообщение. Черт! А вдруг я чересчур на него надавила? Что мне стоит быть небрежной, легкомысленной? Да не могу, потому что я на самом деле не такая – и точка. К тому же я его ждала целых четыре года. Теперь у меня каждая минута на счету. Прячу телефон под диванную подушку и решаю, что больше проверять не буду.
Сквидварду нахлобучили на голову ведро с водой в ресторане «Красти Краб».
Губка Боб тянет за ведро, да с такой силой, что оно летит в голову Патрику.
Я достаю телефон.
Стюарт: Одним словом? Да.
Часы идут
Вчера, Сэм-из-будущего, у меня отнялся язык. Онемел, будто после укола новокаина у зубного врача. Я обнаружила это утром, когда чистила зубы. Как будто во рту здоровый кусок мяса – ни проглотить, ни выплюнуть. Я испугалась, заплакала.
Хотела вернуться в постель – подождать, пока пройдет – на мое счастье, воскресенье, ни с кем разговаривать не надо, – но великие женщины из «группы поддержки» чуть ли не подмигивали мне со стены над рабочим столом. Я вспомнила, что поклялась именем Элизабет Уоррен разузнать о болезни все, что только можно, и всегда говорить о ней начистоту. Говорить начистоту, конечно, тяжко, если вместо языка во рту котлета.
Так что в школу я сегодня не пошла, а мама опоздает на работу, потому что повела меня к доктору Кларкингтон.
– Ты с ней говорила по телефону? – спрашиваю я маму.
– Да.
– От этого есть лекарство, да? – С тех пор как это случилось, у меня сердце заходится при мысли, что мою выпускную речь, возможно, придется отменить. Или, хуже того, произнести через силу, заикаясь и мямля, будто у меня полон рот ирисок.
– Да, есть лекарство.
– У меня сейчас голос как у говорящей собаки?
Мама смеется.
– Нет, что ты, говорящим собакам до тебя далеко.
– Но чувствую я себя именно так.
– Бедная ты моя, – вздыхает мама. – С утра у тебя голос намного лучше, чем вчера. И вот еще что: ты правильно сделала, что сказала. Всегда говори, если вдруг станет плохо.
– А если вдруг станет хорошо? – спрашиваю я, вспомнив субботнюю переписку со Стюартом.
– Тоже говори.
Мы помолчали, глядя на малыша, который стучал кубиками, сидя на полу в приемной. Вчера мы со Стюартом весь день переписывались – о нашем любовном опыте (точнее, о его опыте), о том, как должны относиться друг к другу парень и девушка, если они пара, о наших опасениях.
– Вот что, мам…
– Что?
– Знаешь что?
– Ну?
– У меня есть парень.
Мама изумленно раскрыла глаза.
– Тот, с кем ты ходила в клуб каноистов?
– Стюарт Шах.
Мама выдохнула, хитро улыбнулась, но про себя наверняка опасалась, «как бы чего не вышло».
– Ты же давно от него без ума!
Я в ответ улыбнулась.
– Откуда ты знаешь?
– Милая моя, мы же три раза ходили с тобой на «Гамлета»! Ты так и ела его глазами!
– Это да. – Я прыснула, вспомнив, как три года назад бедные мои родители терпеливо слушали, как пищит Аликс Конвей в роли Офелии, силясь изобразить британский акцент. Мэдди потрясающе сыграла мать Гамлета. Даже не верилось, что ей всего пятнадцать. – Время летит.
Мама положила руку мне на колено и слегка его сжала.
– Ну, рассказывай.
– Значит, так… – начала я, сглотнув, чтобы говорить разборчивей. – Я бы хотела… чтобы вы не волновались, если я куда-нибудь пойду со Стюартом.
Мама по своему обыкновению пропела: «М-м-м-м».
– Мама!
– Я думаю, – сказала она. И добавила: – Он знает?
Это она про болезнь.
– Нет. Но я расскажу.
– Хорошо.
– Обещаю быть осторожной, – успокоила я ее.
– М-м-м-м… – Мама запрокинула голову, прикрыла глаза. Она не выспалась, до ночи помогала Гаррисону доделывать проект по естествознанию.
– Он очень хороший.
– Верю, – проговорила мама, не открывая глаз. – И все равно у меня душа не на месте, Сэмми. Прошу, будь осторожна. Если куда-то соберешься, обязательно предупреди меня и подумай, как это отразится на твоем здоровье. – Она улыбнулась своим мыслям. – И сердечко тоже береги. Это твое первое серьезное увлечение. Не бросайся в омут с головой. Но опять же, это не про тебя. Ты никогда головы не теряла, слишком уж ты рассудительная.
Я вспомнила вечеринку у Росса Нервига, свое неожиданное признание Стюарту, вспомнила, как с тех пор не раз набрасывалась на него с поцелуями. Наверное, мама недостаточно хорошо меня знает. Может, я и сама себя плохо знаю.
– Как сказать, мама. Когда я закончу школу, то планирую стать более непосредственной.
Мама широко раскрыла глаза да как захохочет!
– В следующий вторник у меня по расписанию непосредственность!
Мама согнулась пополам, задыхаясь от смеха. Я подхватила, и мы хохотали, пока меня не вызвала медсестра.
РАЗ, ДВА, ТРИ, ЧЕТЫРЕ, ПЯТЬ – КАК ЭКЗАМЕНЫ МНЕ СДАТЬ?
САМАНТА!
САМАНТА!
САМАНТА!
ШЕСТЬ, СЕМЬ, ВОСЕМЬ – КАК МНЕ БЫТЬ, ЧТОБ НИ СТРОЧКИ НЕ ЗАБЫТЬ?
ОЙ, БОЮСЬ!
ОЙ, БОЮСЬ!
ОЙ, БОЮСЬ!
Я справилась, несмотря ни на что. Составила речь и основные пункты переписала на карточки. Я предпочла бы вовсе не пользоваться шпаргалками, но раз уж такое дело… По крайней мере, не буду читать по бумажке, это дилетантство. Я выбрала тему «Преодоление препятствий», мне она близка. Кое-какие мысли, для истории (пусть хотя бы кто-то прочитает, если я в эти выходные отключусь прямо на сцене и меня вынесут из зала, как инвалида):
«Все препятствия на нашем пути можно представить как кирпичи в высокой стене: деньги, цвет кожи, сексуальность, отношения, здоровье, время. Все эти неподвластные нам силы как бы сговариваются против нас. Но если смотреть на препятствия в этом свете, то нам никогда их не преодолеть. С возрастом мы получаем возможность точно узнать их истоки.
Если мы стремимся доискаться, откуда берутся преграды на нашем пути, то можем искоренить зло вокруг нас. У нас появляется цель. И неважно, идет ли речь о трудностях личных – таких, как болезнь, – или о более масштабных, например общественная несправедливость, – в борьбе с ними мы обретаем надежду на будущее.
Оптимизм – не слепая вера».
И так далее.
Я просто взяла и составила речь, которую сама бы хотела услышать, понимаешь? Узнав от доктора Кларкингтон, что мое здоровье скоро может резко ухудшиться, я… даже не знаю… мне захотелось написать о надежде. Придумать речь, которая нужна мне самой.
Потому что, если на то пошло, кто сказал, что я не смогу выздороветь?
Нельзя исключить такую возможность.
Мне может стать не хуже, а лучше. Велика ли вероятность? Нет. Возможно ли это? Конечно, да. Видишь ли, вероятность заполучить эту гадость с самого начала была крайне мала. Один случай на сто пятьдесят тысяч. У меня есть парень – красавчик, писатель, печатается. Велика ли была вероятность, что так будет? Нет.
Маловероятно – не значит невозможно.
Всякие нежности
Я ужинаю со Стюартом (точнее сказать, в данную минуту сижу в туалете с телефоном – очень уж не терпелось все записать по горячим следам). Во вьетнамском ресторане у нас завязался спор: неизбежен ли капитализм, вытекает ли он из человеческой природы.
Я так разошлась, что стукнула кулаком по столу так, что бутылочки с острыми соусами подскочили почти на сантиметр, и Стюарт сказал:
– Прости, не хотел с тобой спорить.
Он не на шутку разволновался – можно подумать, я сейчас встану из-за стола и уйду, хлопнув дверью, – и через стол протянул мне руку.
– Вижу, это больная для тебя тема, – продолжал он. – Пора остановиться.
Я наклонилась к нему и прошептала:
– Ты шутишь? – До этого я так распалялась только во время дебатов. Кровь прилила к щекам, и голова кружилась от радости, что я столкнулась с достойным соперником. – Наоборот, это же романтика!
– Правда?
– Я хочу… – Я огляделась. Зал был битком набит щебечущими семейками. – Хочу с тобой целоваться прямо здесь, посреди ресторана.
Стюарт откинулся на спинку стула, поднял брови.
– Ну, вперед, – сказал он, будто подзадоривая меня.
И я его поцеловала.
Поцелуй длился всего пару секунд. И все-таки я на него отважилась!
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?