Электронная библиотека » Маттиас Наврат » » онлайн чтение - страница 2

Текст книги "Предприниматели"


  • Текст добавлен: 16 мая 2018, 18:40


Автор книги: Маттиас Наврат


Жанр: Современная зарубежная литература, Современная проза


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц) [доступный отрывок для чтения: 1 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Длинноносый Тимо через свое родство с Курильщицей стал церковным жителем. Он живет с бабушкой, а она проживает в этом доме при церкви уже лет сто. Это дом для совсем крошечных людей. А раньше, рассказывает отец, маленькие люди, вроде Курильщицы, любили селиться при церкви, в крайнем случае через узенький переулок от церкви. Курильщица и ее муж держали корову, сенной сарай и хлев, но потом ее муж приказал долго жить и упокоился у Господа, а она осталась в доме, почти примыкающем к церкви, сидит за кухонным столом и ждет. Отравленные, говорит отец, в свое время объединяли многих влюбленных. Но вот почему Курильщица на всех ругается, когда в «Эдеке» толкает перед собой тележку по рядам между стеллажами, этого отец не знает. Мать утверждает, что прежде она всех и вся любила, а теперь никого и ничего.

Длинноносый Тимо открывает окно только после девятого камушка. Чё тебе?

Перелезай через гараж, шепчу я.

Мне в школу утром, отвечает он. Никого тут нет, кричит он бабушке. Позади бутылочно-зеленого стекла на входной двери я вижу ее тень. Она ходит туда-сюда, говорит что-то там, в глубине дома, у которого такие же кривые стены, как и у церкви через переулок, и покосились они в одну сторону.

Вылезай, есть разговор.

Чё еще за разговор, спрашивает Тимо.

О разных вещах, отвечаю.

Чё за вещи-то?

Интересные.

Например?

Пошли на пруд, шепчу я снаружи.

Длинноносый Тимо долго глядит на меня сверху, как я прячусь, присев на корточки, за мусорным баком.

Подожди, наконец отвечает он.

Его голова исчезает, окно закрывается, на потолке его комнаты пляшут тени, скачут по стенам, потом свет гаснет.

Но потом я вижу вспышку над вершиной горы. Вспышка освещает силуэт горы, потом красная точка пропадает за горой. А там кое-что есть, что может принести предприятию большую прибыль, как говорит отец. У меня уже покалывает ноги, но тут меня кто-то подталкивает сзади. Это длинноносый Тимо стоит у меня за спиной с рюкзаком и фонариком на лбу, он вышел из другого переулка.

Я прорвался, говорит он и разводит руками, как будто хочет обхватить всю деревню. Он в черных брюках и черной куртке, на плече висит бинокль марки «Союз 19». Он включает налобный фонарик и проходит вперед. На углу задерживается и прижимается к стене. Выглядывает из-за угла, достает коробочку из тантала и молибдена и нажимает на кнопки. Мутанты из Зоны, шепчет он мне. Детектор Холла для безопасности, говорит. И пригнувшись, переходит безлюдную улицу. Я следую за ним, также пригнувшись.

Мы молча поднимаемся по склону холма, молча сидим у пруда. Длинноносый Тимо зажигает свой налобный фонарик, светит в поле, опять гасит, а я его притягиваю к себе и целую, а он целует меня в ответ. И когда мы отлипаем друг от друга, я сообщаю ему, что у нас соблюден поцелуйный баланс.

Целуются идиоты, отвечает Тимо. Мы целуемся еще немного. Он снова зажигает свой фонарик и светит в кусты и на склон. Тихо, велит он мне. Он прислушивается, но в поле даже сверчки замолкли, а деревня словно вымерла. Поэтому мы продолжаем целоваться.

Мы еще не можем сделать этого, говорит Тимо, когда я провожаю его домой. Тебе сначала нужно познакомиться с моей комнатой. Вообще-то, ЭТО – это совершенно нормально, но очень важное, объясняет он. Так мы проходим мимо кухонного входа этого церковно-кривого домика. За этой дверью Курильщица поглощает одну отравленную за другой, застыв в ожидании воссоединения со своим благоверным. Мы входим в дом и поднимаемся по крутой лестнице, едва наступая на ступеньки, в комнату Тимо. Вот кровать, и он указывает на кровать. Потом указывает на письменный стол и на шкаф и говорит: это письменный стол, вот шкаф.

Тимо указывает еще на что-то и называет этот предмет, и ему так нравится представлять мне свою комнату, он радуется, что каждый из предметов на своем месте, и все здесь, а мне нравится, как он это делает, и я подхватываю: а это постер.

На постере женщина в шляпе, кожаных брюках и с пистолетом. Это одна выдающаяся личность из США, объясняет Тимо. Из-под пола раздается какой-то вздох или свист, как будто звук флейты. Мы сидим на его кровати, и Длинноносый Тимо показывает мне коллекцию своих танталово-молибденовых приборов в черной коробке, спрятанной под кроватью. Детекторы безопасности, говорит он. Я хочу его поцеловать, но он говорит: мы еще не можем этого делать. Теперь ты мне должна показать твою комнату.

Моя комната – это контора для секретной бухгалтерии, отвечаю я.

Этим можно заниматься, объясняет Тимо, только когда как следует познакомишься. Он сложил руки на груди, как будто отгородился от меня, целоваться теперь никак не получится.

Но хоть целоваться-то нам можно, спрашиваю.

Мы целуемся. Потом Тимо прикладывает палец к губам и серьезно смотрит на меня. Встает, подходит к двери, прислушивается, снова садится рядом со мной на кровать.

Достает из-под кровати рюкзак и говорит: я готовлюсь. Тимо никогда не выезжал из деревни дальше автобана, по которому с грохотом проносятся гигантские сдвоенные грузовые фуры, увозя сокровища из «Рая» на север. В рюкзаке Тимо хранит кое-что из найденного в брошенных деревнях в долине. Это книга, говорит он.

Книга топорщится и хрустит, как и все, что можно найти в брошенных деревнях. Но в ней можно разобрать: не существует больше того мира, какой мы знали. Существует только один большой город, разделенный на три круга. Во внешнем круге существуют умирающие, у которых кожа опасно старая. В круге среднем живут еще нестарые, но безработные. Им приходится жить в домах, сколоченных из досок, дверей, оконных ставней, автомобильных ветровых стекол и прочего хлама. А центральный круг охраняется, там стоят башни из стекла, а в них живут мужчины и женщины в костюмах, и они вершат судьбы мира. Они зарабатывают деньги, которые нельзя увидеть. Зарабатывают тем, что делают поставки в страну под названием Объединенная Азиатская Республика. А еще есть Зона. Зовут тебя Сет Карфанкл, читает Тимо, ты живешь тем, что нападаешь на бригады рабочих и деревни. Ты постоянно скрываешься в Зоне, и туда никто не суется, потому что там черт знает что творится. Никто не знает, чем там занимаются эти Мутанты из Зоны.

Что такое Зона?

Брошенная территория, отвечает Тимо. Одни руины, люди оттуда ушли. Там остались материалы и машины, но достать их оттуда невозможно, там хозяйничают Мутанты.

А кто такие Мутанты из Зоны?

Люди, которые уже и не люди, отвечает длинноносый. Им известно, что за Зоной снова начинаются леса, где живет множество зверей. А за лесами – бескрайние зеленые равнины с озерами, а в них полно рыбы. А за ними еще и синий океан с пляжами, где всегда тепло. Там не надо работать. Можно жить дарами суши и моря. Океан прокормит.

А почему тогда все не живут там?

Люди очень привыкли работать, отвечает Тимо. Они не представляют себе жизни без работы.

В книге есть картинки, правда, совсем выцветшие, руины, болотистый лес, тяжелый военный прибор, что-то из астрономии. Страницы прилипают одна к другой. Мир стал другим, говорит Тимо. Он листает книгу и показывает фото какого-то пейзажа, плоского, как сковородка. Там растет зеленая трава и стоит бревенчатый дом. Из каминной трубы поднимается дым. Перед домом стоит длинноносый Тимо в штанах из шкуры косули и в медвежьей шубе, он держит за руку меня, Липу, и мы оба улыбаемся.

Где это?

За автобаном, отвечает Тимо, и за горами Вогезами, и еще надо пересечь Зону. А для этого нужно снаряжение. Есть выбор различных облучателей Раймонда, приборов ночного видения, сканеров, сигнальных ракет, радиомаяков и электромагнитные датчики и детекторы Холла, карты всех (свободных зон) освобожденных Квадрантов[9]9
  Квадрант – вымышленная территориальная единица из фантастической саги «Звездный путь»: α, β, γ и δ квадранты делят Галактику на 4 части.


[Закрыть]
, новейшие транспортные средства вроде «Холл-роверов» и «Шеннон-скутеров». Это поможет пересечь Зону. Ты готова отправиться в неизвестность?

Длинноносый Тимо глядит на меня. Прямо этим летом я ухожу, и он бросает взгляд за окно. И показывает мне еще из своего снаряжения: это компас, и он кладет компас на одеяло. Обеими руками ныряет в рюкзак и показывает: это нож.

У того ножа нет лезвия, только красная рукоятка, от которой Тимо отщелкивает какую-то прямоугольную штуку. И если внимательно присмотреться, и правда появляется и нож, и еще целая куча приборов, готовых к работе. Все они выскакивают из рукоятки сбоку. Этим и шить можно, говорит Тимо. Например, можно заштопать себе рану на плече. Или открыть консервную банку.

Он вынимает все лезвия и снова их складывает. Вот это да! Ну и штуковина! Длинноносый Тимо кивает и отвечает: это не моя заслуга. Мы снова целуемся, и Тимо говорит: скоро первая проба. Пошли со мной.

Мы еще Это должны сделать, напоминаю я, а он кивает и отвечает: чтобы лучше узнать друг друга, нужно вместе пройти испытание. Тогда можно и ЭТО. Но ему утром в школу. Ну, давай, пока.

Возвращаюсь я домой темным полем и думаю: как же жить хорошо на свете! Было ведь время, когда и отец с матерью друг друга совсем не знали. А теперь вон как они друг друга любят. Отец матери привозит каждый раз подарок из наших поездок. А в гостиной у нас висит на стене большая географическая карта, на ней Новая Зеландия – два острова. Острова два, а страна-то одна! Еще он привез ей голубое георгиновое платье на лето и меховую шубу на зиму. А раз в неделю – абрикос на закате. А каждую пятницу – семейный киновечер. Ты меня любишь, Фрэнки? Я люблю тебя, Джонни.

Мать любит отца именно за то, что он предприниматель. И когда она ему говорит «Найди себе другую работу!», она, конечно, так не думает. Ей нравится, что у нее муж предприниматель, а не раб. Когда мы возвращаемся, мать сидит у стола на кухне и думает. И говорит отцу: «Ты думаешь, мне нравится тут сидеть и ждать, пока что-нибудь не стрясется?» Летом мать поливает овощи в саду из корыта. Морковь и бобы, едва только покажутся из земли, кажутся крохотными старичками. А отец говорит: «В этом и есть все лучшее из Шварцвальда». Шварцвальд старый и морщинистый, оттого и морковки тоже здесь растут старые и морщинистые.

Иногда мать так шумит у себя в спальне за закрытой дверью, и тогда мы с Берти сидим на кухне и слушаем, как грохочут двери наверху. Пусть пошумит, иногда это полезно, она все равно это несерьезно. Она уедет и нас с собой заберет? Куда? Спрашивает отец. И тогда мать вынуждена признать, что он прав. Потому что откуда еще возьмется «звонкая монета», если не от предпринимательства?

За завтраком отец целует ее в губы и говорит: ты моя самая великая ценность, с тобой мы сила. Ты меня любишь, Фрэнки? Люблю, Джонни. А вечером на столе появляется жестяная коробка с письмами и открытками, все из заброшенной деревни в долине. Из коробки появляется кафе «Шперль» в Вене, люди сидят за столиками, курят и смеются, официант в рубашке и фартуке снует между столами, все в черно-белых тонах, потому что отец выхватил эту коробку у самой истории. И снова сцена с поцелуями и признаниями в любви. Мать на самом деле счастлива, что мы все вместе теперь владеем собственным предприятием, а не батрачим как рабы в «Раю». И я тоже предпринимательница, и у меня есть длинноносый Тимо, и это здорово.


На другое утро отец достает из шкафа в гостиной ружье. Нам запрещено его трогать, потому что оно живет своей механической жизнью. Я иду за отцом во двор. Там стоят двое мужчин в ковровых пальто. Ступайте своей дорогой, говорит им отец.

Мы только хотели спросить, произносит один из них, низенький, гораздо ниже другого.

Уже спросили, говорит отец, а теперь идите.

Всегда найдется что-нибудь, отвечает коротышка, улыбается голубыми зубами и обводит рукой наш двор. Пола его коврового пальто оттопыривается, на поясе чернеет пистолет. Отец предупреждающе передергивает затвор, ковровый коротышка отпрыгивает в сторону и воздевает руки. Ну что вы, говорит он, мы всего лишь хотели спросить. Затем кланяется, и оба уходят в ворота, молитвенно сложив руки перед грудью, как в церкви. А коротышка постоянно улыбается голубыми зубами, а отец не спускает с него дула ружья, пока оба закрывают за собой калитку. Коротенький синезубый прислоняется к забору снаружи и глядит на наш дом. Высокий грузит сумки на тележку и натягивает сверху брезент от грузовой фуры, и, помахав нам рукой, оба удаляются. Мы хотели только спросить, кричит маленький.

По дороге в «Рай» я спрашиваю отца, знает ли он ту книгу. Нет, отвечает он. Я рассказываю ему о лесах и озерах за Вогезами. И о том, что надо пересечь Зону, чтобы попасть в эти леса. За Вогезами все точно так же, как у нас тут в Шварцвальде, отвечает отец. Не может быть, чтобы все так же, думаю я. Но лучше промолчу, это только мои мысли.

По дороге в Шёнау я думаю, что теперь живу двойной жизнью и что виновата в этом, наверное, наша работа. Может быть, в этом вообще сущность труда: как бы ни была прекрасна наша работа, в нас просыпается некто другой, кто совсем не желает работать. И тогда речь идет совсем уже не о работе. Вот, например, доктор Хагель рассказывает, как он каждое утро радуется, что ему надо вставать и спускаться в деревню в свою практику. И в этом заключается, наверное, великое противоречие, потому что и у него внутри рано или поздно голос произнесет: «Не желаю сегодня спускаться в деревню ни в какую практику!» Почему бы и мне сегодня не пойти на пруд и не провести день с длинноносым Тимо? И не будет больше никакой работы. Вот за это я и люблю наше предприятие: у нас настоящая работа, и у нее всегда есть ощутимый результат, и в такие моменты я чувствую, что внутри меня есть вторая Липа, но ведь это и есть я сама. И в то же время не я. Не было бы у меня работы, я бы, скорее всего, и не узнала бы вообще, что во мне есть эта вторая личность.


После обеда отец говорит: сегодня еще более великий «Специальный день», чем обычно. И тут же у Берти ушки на макушке.

Большая космическая электростанция, ликует брат.

Мы едем в долину. Проезжаем под автобаном, над нами грохочут гигантские сдвоенные грузовые фуры, что держат путь на север. Потом я вижу аллею, и мы по мосту переезжаем Рейн, в первый раз. Потом долго едем мимо опустевших деревень, один круговой съезд за другим, горный серпантин. Во Франции много таких дорог, говорит отец. По обочинам дороги валяются кучи пластика и стоят брошенные автомобили без стекол и колес. Мы едем теперь по аллее из всякого старья. Отец говорит о большой космической электростанции, Берти пристает к нему с вопросами, а я просто с удовольствием глазею в окно. Там на горизонте на солнце прекрасно сверкают Вогезы. Дорога круто поворачивает, и мы двигаемся прямо на них. Но отец съезжает на проселочную дорогу, и перед нами вырастают два искусственных вулкана. Их построили, чтобы на небольшой территории проводить великие взрывы. Взрывы плазмы, из которой возникают звезды. Великое количество «звонкой монеты».

Печальное зрелище являет собой электростанция. Подъезжаем к забору, ворота болтаются на одной петле, проезжай, кто хочешь, хотя вокруг понатыканы таблички с предупреждением о смертельной опасности. Здешние кусты и трава – привилегированное сословие по сравнению с теми, что пробиваются сквозь асфальт и дырки в стене в какой-нибудь брошенной деревне. Этим повезло!

Отец останавливается перед ангаром, у которого на двери нарисована огромная белая цифра «3». Распределяем измерительные приборы, говорит отец, открывает багажник машины и достает черный ящик, который я прежде никогда не видела. Внутри на пенопластовых подушках лежат три коробочки из чёрного-пречёрного тантала и молибдена.

Это что, детекторы Холла?

Всякий раз во время освоения новой территории, отвечает отец, необходимо зондирование ресурсов, запомните! И поэтому он нажимает на оранжевую кнопку. Измерительные работы!

Коробочки начинают потрескивать, как фольга, в которую заворачивают подарки на день рождения. Отец переносит коробочку вправо, влево, треск то становится тише, то начинает походить на стрекот цикад и сверчков у нас на поле.

Это голос Вселенной, говорит отец и указывает на небо над нами. Вы научитесь его понимать.

Нам с Берти достается по одному прибору, что улавливают голос мироздания, команда разойтись в разные стороны и уловить самое содержательное из космических высказываний. Мой прибор еле слышно пощелкивает, когда я прохожу по железнодорожному полотну, через кусты, мимо опрокинутого вагона, поросшего ржавчиной, держась в направлении Вогезов и остерегаясь Мутантов из Зоны. Приборы щелкают громче, когда отец подводит нас к воротам ангара 3. Отец отодвигает в сторону створку ворот, и нам в лицо ударяет жаром, как из парника. Заходим внутрь. Отовсюду капает и сочится влага, пол скользкий, осторожно. Отец светит фонарем, чтобы мы с Берти не задели кабель, свисающий с потолка, или не свалились в шахту.

Мы стоим на берегу озера, каждое слово гулко отзывается от каменных сводов. Только в одном месте в куполе крыши дырка, солнце падает на поверхность воды, озеро блестит и отбрасывает цветные блики на стены. У отца в руках прибор стучит, как гравием по жести. Берти указывает на середину озера, где из воды поднимается бетонное здание.

Источник космического голоса, говорит брат и стягивает футболку через голову.

Стой, говорит отец, удерживая его за плечо, и протягивает детектор в сторону середины озера. Космический голос заходится в космическом треске. Берти почти выпрыгивает из штанов, но отец отпихивает его от озера.

Нельзя, говорит отец, здесь подстерегает великая опасность.

Свет больно ударяет по глазам, когда мы выходим из ангара. Берти пинает ногой ржавую рельсу. Обещали «Специальный день», ворчит он под нос, и что…

Будут еще другие «Специальные дни», обещает отец.

А я хочу «Специального дня» на космической электростанции, заявляет Берти. Мне тоже грустно, но я отвлекаюсь на вид Вогезов: где-то там находится Зона.

Можно же еще поискать здесь, говорю я, вон там, впереди.

Задний ход, командует отец.

Берти в сердцах топает ногой.

Всю следующую неделю мы возвращаемся домой раньше обычного. И длинноносый Тимо после баскетбола заглядывает ко мне. Мы прячемся в большом амбаре, и Тимо с приятелями украдкой с удовольствием потягивают отравленные.

Передай еще, просит красавчик Пий. Не глядя ни на меня, ни на Тимо. Тимо тоже смотрит мимо него. На следующий день я сижу с ними на скамейке возле «Эдеки».

А как именно надо курить, спрашиваю я.

Никак, отвечает рыжий Циглер, просто сиди и кури себе.

Так мы и сидим, киваем знакомым, которые выходят из супермаркета почти что с пустыми руками.

Ну, отоварились? Кричит Тимо, и мы все ржем.

И долго так сидеть?

Ночью мы с длинноносым Тимо встречаемся у пруда. И целуемся, и снова целуемся, и еще немного. И он рассказывает мне, что никогда не знал своих родителей: они рано умерли. А Курильщица часто грустит, хотя он и живет теперь с ней. У нее есть любимый шнур от старой лампы, и она любит его испробовать на длинноносом внуке. Он задирает свитер, и на спине его видна живопись и географические карты. На мое возмущение он отвечает, что полным ходом готовится сбежать. И он хлопает по рюкзаку, который принес с собой на пруд. Завтра суббота, первый день проверки, пошли со мной. Ты пойдешь? Я киваю. Я зайду за тобой, говорит он. Он встает и исчезает в темноте, я машу ему вслед.

Утром в субботу я требую от отца предоставить мне отгул. Время для самой себя. Мне есть чем заняться. У меня намечен поход в долину.

У предпринимателей не бывает отгулов, отвечает отец.

Сейчас же лето, да к тому же суббота!

Берти уже выхватывает списки у отца из руки, но отец забирает их обратно.

Липа же сотрудник месяца, она заслужила отгул.

Отец смотрит на мать. Та не встает и не отходит к мойке и не поворачивается к нам спиной. Она смотрит на него в ответ.

Всего два выходных, прошу я.

Я заглядываю отцу в глаза, опухшие и красные. Отец переводит взгляд с меня на мать и обратно, тяжело дышит и закрывает глаза. В кухне надолго становится тихо. Ладно, говорит он наконец, ты знаешь что делаешь.

Он отдает Берти списки и выходит прочь из кухни на двор. Берти машет бумагами у меня под носом: некогда болтать, надо план выполнять! У него вдруг становится исключительно взрослый и серьезный взгляд, он просматривает списки с видом специалиста. Он выходит на двор, пока я сижу за кухонным столом, бормочет себе под нос какие-то инвентарные номера и прочие важные вещи, и ему нельзя теперь мешать. Но мне сегодня все равно. Мать улыбается мне. Я улыбаюсь ей в ответ.

Двор выглядит совсем по-другому этим утром, после того, как уехал «мерседес». Мать на огороде за сенным сараем поливает картошку и морковь, зимой мы будем уплетать их за обе щеки, какой бы старой и сморщенной ни была у них кожура. Белый свет заливает долину, еще ничем не пахнет. Тихо, только ручей журчит.

Сегодня самый великий день в году. Длинноносый Тимо забирает меня у калитки, на спине у него – его приготовительный рюкзак. Мы пешком по тропинке поднимаемся на холмы к Виденер-Эк, проходим мимо шахты «Темная впадина», мимо горняцкого поселка, где окончили свои дни глубоко в горе шахтеры. У этой горы, рассказываю я Тимо, раньше было много глаз, и они горели зеленым и синим огнем. Глаза эти глядели внутрь горы, и горняки, что здесь работали в своих спецкуртках и с налобными фонариками, были важными людьми. Но нет больше в горе никаких глаз, оттого-то теперь стало важным наше предприятие.

После полудня мы приходим в Бад-Крозинген, где ярко светит солнце. Отсюда, говорит длинноносый Тимо, рукой подать до Зоны. Никогда я здесь раньше не бывала, теперь вот с Тимо в первый раз здесь. Жители оставили Бад-Крозингер много лет назад. Здесь остались одни вещи. Горы пустых бутылок и сушилки для белья поросли белыми цветами. Вот дерево. Вот дом. Табличка: «Курортный центр». Через стекло видны ванны. Стекло изнутри покрыто мхом. В глубоком бассейне стоит трехколесный велосипед. А это сауна, объясняет Тимо. Мы садимся на одну из замшелых скамеек.

На центральной площади перед нами появляется человек. Я наступил на улитку, говорит он, она, должно быть, ползла домой. Человек карабкается вниз с кучи всякого брошенного имущества, подходит к нам, совсем близко, облизывает губы. Вкусно, произносит он.

Он проходит дальше и делает нам знак следовать за ним. Длинноносый Тимо со своим детектором Холла заявляет, что это один из Мутантов из Зоны. Мне приходится тащить Тимо за собой. Перед церковью человек останавливается, оборачивается к нам и улыбается.

Мы разведываем Зону, сообщаю я.

Человек тихо, но долго смеется, и смех его как будто прилетел из-за угла или вырвался у него из живота или из-за спины. Я раньше был бегуном, говорит незнакомец, мне пришлось оставить там позади моего сына, он лежит под кроватью, отдыхает, есть он больше не захотел.

Человек приплясывает вокруг меня, целует мне руку, трогает мою куртку, снова встает на ступеньки церкви. Останьтесь хоть ненадолго. У него слезы наворачиваются на глаза.

Всего хорошего, отвечает Тимо и тащит меня прочь через площадь, так что я спотыкаюсь.

Вы еще не видели мой дом, кричит нам человек с лестницы.

Настоящий Мутант из Зоны, ворчит Тимо, толкая меня за угол. Он прислоняется к стене и складывает пальцы пистолетом, заглядывает за угол. Мужчина на паперти все еще говорит сам с собой о чем-то непонятном. Для таких случаев и нужен облучатель Раймонда, шепчет Тимо.

Уже в сумерках мы через Виденер-Эк возвращаемся в нашу долину и спускаемся с горы. Мы сидим в комнате Тимо, под нами слышится шарканье и шварканье стульев по кафельному полу в кухне, свист флейты. Я ложусь на спину и притягиваю к себе длинноносого Тимо, но он снова садится. Мы должны еще получше узнать друг друга, говорит он.

Куда уж лучше, мы же вместе совершили пробную вылазку.

Только если пара вместе уходит далеко, переселяется, тогда они готовы, отвечает он.

Я не могу никуда уйти.

Ты должна.

Я не могу оставить брата одного, говорю я. И отец с матерью у меня есть, но этого я лучше произносить вслух не буду. Тимо поднимает майку и показывает мне произведения искусства у него на спине. Я не могу, отвечаю я и целую его в плечо, хотя он собирался поцеловать меня в губы. Потом я выхожу из комнаты и спускаюсь по лестнице.

Иду темным полем и вдыхаю его запах. Одинокая каракатица простирает свое щупальце из пруда в небо.


На другое утро после моего отгула Берти является к завтраку в белой рубашке и при галстуке. Последний раз он так наряжался на похороны дедушки. Из кармана достает тетрадку и кладет на стол рядом с тарелкой.

Это что?

Ах, это, отвечает Берти, да так, ничего. И он убирает тетрадь обратно в карман. Обрубок руки довольно нелепо болтается в пустом рукаве.

Днем в «Раю», пока мы с отцом выгружаем товар, Берти вдруг пристает с вопросами к промасленному хозяину. Каков оборот в секторе стиральных машин? Цены на процессоры и платы нынче падают или растут? Остались ли у хозяина еще внутренности от русской ракеты «Союз 19»? Ответы записывает в тетрадь.

Инвентаризацию надо делать совсем по-другому, сообщает он, когда наш «мерседес» выезжает на улицу. Неэффективное планирование. Нет ничего проще, чем деятельность ассистента. Выявление резервов, составление инвентарного плана. В зеркало я вижу, как брат на заднем сиденье поправляет галстук, выпятив грудь вперед.

По приезде в подвале на стол выкладываются три сердечника. Лучшего качества, заявляет Берти. Величайший ассистентский рекорд! Отец уже отвинтил катушки, шурша кобальтовой фольгой. Берти тычет мне под нос новые списки. Нужно обладать талантом Специального! Нужна плановая работа!

Я включаю печи и открываю аквариум. Отец опускает на стеклянное дно первый сердечник. Берти является перед аквариумом со стеклянным цилиндром, полным небесно-голубой жидкости, а это вообще-то моя работа. Я вырываю у него цилиндр из рук и отпихиваю его от аквариума.

Вот твое занятие! Я втискиваю ему в руку сосновые иголки. Отвали! Берти пихает меня в ответ, тянет на себя колбу, синяя жидкость уже шипит на столе, а у меня щиплет в горле.

Эй! Кричит отец.

Пусти ты, говорю я Берти.

За ужином Берти отказывается от десерта и придвигает свой стул к очагу. Он что-то записывает в своей тетради, которую он большими буквами подписал: «Инвентаризация», а сзади отметил «Новая».

Ну все, хватит! Я встаю и выхватываю у него тетрадь из руки. Берти орет как оглашенный, прыгает вокруг меня, колотит меня по плечам и груди, мне приходится защищаться от него одной рукой. В это время я открываю тетрадь и читаю вслух отцу и матери: «Холодильник. Робастный цвета антрацита. Инвентаризация из «Рая».

Я показываю матери и отцу таблицу с числами от одного до десяти. И карту: гора, лес и дом с забором, неловко раскрашенные цветными карандашами. Берти наконец перестает орать и стихает. И опускается на корточки перед огнем. Мне его тут же становится жаль, и я, по совету отца, отправляюсь в свою комнату. Пусть Берти думает, что меня наказали. На самом деле, это отца следует наказать, я так думаю.


Наутро Берти вдруг становится таким добрым и дружелюбным. Хорошо ли я спала? Судя по виду, отдохнула. Не подержать ли ему для меня дверь «мерседеса», а то я, чего доброго, зазеваюсь и уроню в лужу наши списки? По дороге в долину Визенталь он спрашивает отца, не объявить ли меня в этом месяце снова сотрудником месяца? Ну и пусть, что второй раз подряд. Я ведь лучшая Ассистентка.

Пока мы с отцом в «Раю» разгружаем багажник, Берти куда-то исчезает. Потом объявляется в секторе с газовыми плитами. Он стоит и пинает ногой стеклянную бутылку, и она крутится и отлетает в направлении сектора ванн. Берти шныряет дальше, не отрывая глаз от земли. Он сворачивает в сектор колесных дисков и является снова, когда мы с отцом поднимаемся в контору, и сверху я вижу, что он продолжает свои металлические наблюдения. Берти сидит в секторе кухонных приборов и кидает камешки в стекло духовки, разговаривает сам с собой и, наверное, опять начал говорить задом наперед, как тогда. Когда вернулся из больницы.

В кафе я предлагаю ему мой кофе с ликером, но Берти отказывается и, наоборот, придвигает ко мне свою чашку со словами «Кое-что для Ассистентки». Он-то сам, видите ли, всего лишь Специальный и совсем не важный. Да и вообще, чем он таким отличился? Ну, оставил руку в недрах машины. Без него предприятие ничего не стоит, уверяет отец. Ах, нет, отвечает Берти, он так, расходный материал, заменяемая деталь, а великие планы составляют другие.

Потом встает и просит его извинить. Шныряет между столами, повесив голову и даже не бросив на нас взгляда, лишь иногда смотрит на горы, которые обрамляют небо у нас над головой.

Наша профессия, говорит отец по дороге домой, означает много боли. Но мы должны переносить эту боль. Таков закон предпринимательства.

А мы не можем переселиться за Вогезы, а не в Новую Зеландию, спрашиваю я за ужином. Что! Вопит Берти и вскакивает. Он носится туда-сюда по кухне и хватает ртом воздух, как рыба. В Новой Зеландии лучшие пляжи, кричит он и жестикулирует единственной рукой.

За Вогезами они тоже есть, отвечаю я. И туда можно отправиться немедленно.

Отправиться немедленно? Берти смотрит на отца и смеется. Весной мы уедем в Новую Зеландию! С какой стати нам еще куда-то отправляться?

Сядь и ешь, командует отец. Берти садится и тычет ложкой в свой томатный суп.

В Новую Зеландию каждый из вас может взять с собой кого захочет, говорит отец. И ты тоже, обращается он ко мне. А до тех пор у каждого своя работа.

Я хочу ему сказать, что мне больше хочется пересечь Зону и попасть за Вогезы, чем в Новую Зеландию. Но отец не расположен к разговорам. А после ужина я всем говорю «Доброй ночи» и «Сладких снов» и ухожу в свою комнату.

Ночью в стекло стучат камешки. Под моим окном стоит длинноносый Тимо.

Пошли со мной, шепчет он. У него подготовительный рюкзак и налобный фонарь. Он поднимает свитер и светит лампой себе на ребра. Они покрыты новой живописью, которая затмевает всю предыдущую, это целая карта обоих полушарий.

У пруда я беру его за руку. А он опускает голову мне на колени. Решение принято: бежим вместе. Еще пару дней, прошу я. Мне надо собрать свой собственный приготовительный рюкзак.

Длинноносый Тимо глядит в черное небо. Потом встает и забрасывает за спину свой багаж.

Значит, встречаемся через три ночи у шахты «Темная впадина», он кладет мне руку на плечо. Потом уходит в поле и пропадает.

В поле теперь совсем тихо. Одна только каракатица указывает щупальцем в небо. Я решилась, я последую за длинноносым Тимо, и еще думаю, а ведь мы с ним так похожи, и мне становится внутри так здорово. А вон там дерево, а тут пруд. А из пруда торчит деревянная коряга.


Страницы книги >> Предыдущая | 1
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации