Текст книги "Рой"

Но в то же самое время невозможно избежать и последующего быстрого развития. Это, можно сказать, встроенное в систему свойство.

Обучение делает развитие более эффективным. И я был уверен, что обучающие занятия, которые проводила Джулия, сыграли очень важную роль в формировании нынешнего поведения роев. Даже просто общаясь с ними, она предоставляла необходимость выбора организмам, обусловленное поведение которых предсказать невозможно. То, что делала Джулия, было большой глупостью.

Таким образом, рой, который и сейчас уже развивается очень быстро, в будущем станет эволюционировать еще быстрее. А поскольку эти организмы искусственно созданы человеком, их эволюция происходит не биологическими темпами. Рои эволюционируют в течение считанных часов.

И с каждым часом уничтожить рои будет все труднее.

– Хорошо, – сказал я Дэвиду. – Если рои возвращаются, тогда нам, наверное, лучше к этому подготовиться.

Я встал, поморщился от головной боли и пошел к двери.

– Что ты задумал? – спросил Дэвид.

– А как, по-твоему, что я мог задумать? – поинтересовался я. – Мы должны уничтожить эти штуки, раз и навсегда. Мы должны стереть их с лица земли. И мы должны сделать это прямо сейчас.

Дэвид поерзал на стуле.

– Мне идея нравится, – сказал он. – Но вряд ли Рики согласится.

– Почему?

Дэвид пожал плечами.

– Просто не согласится, и все.

Я молчал и ждал объяснений.

Дэвид снова поерзал на стуле. Он явно чувствовал себя очень неуютно.

– Понимаешь, у них с Джулией… э-э… что-то вроде соглашения на этот счет.

– Значит, они относятся к этому одинаково…

– Да. Они заодно. Я имею в виду – в этом.

– Что ты пытаешься мне сказать, Дэвид? – спросил я.

– Ничего. Только то, что я уже сказал. Они оба считают, что рои нужно оставить в живых. Я думаю, Рики будет возражать против твоего предложения – вот и все.

Мне нужно было еще раз поговорить с Мае. Я нашел ее в биологической лаборатории. Она сидела перед монитором компьютера и рассматривала белые колонии бактерий, выросших на красноватой питательной среде.

– Слушай, Мае, – сказал я. – Я поговорил с Дэвидом, и мне нужно… Мае? У тебя проблемы?

Она пристально смотрела на экран.

– Кажется, да. Проблемы с нашей исходной культурой бактерий.

– Что там с ней не так?

– Последние генерации Тета-ди растут ненормально, – она указала на изображение в верхнем углу экрана, где колонии бактерий росли ровными белыми кружками, и сказала: – Вот это нормальный рост кишечной палочки. Так они должны выглядеть. А вот здесь… – она открыла в центре экрана другую картинку. Округлые белые пятна как будто изъела моль, у них были рваные, неровные края и неправильная форма. – Это ненормальный рост, – Мае покачала головой. – Боюсь, это свидетельствует о заражении фагами.

– Ты имеешь в виду вирусы? – уточнил я. Фаги – это вирусы, поражающие бактерии.

– Да, – Мае кивнула. – Обычная кишечная палочка чувствительна к очень многим фагам. Самый распространенный, конечно, фаг Т4, но у Тета-ди выработана к нему устойчивость. Поэтому я предполагаю, что это делает какой-то новый вид фага.

– Новый фаг? Ты имеешь в виду недавно появившийся?

– Да. Вероятно, в результате мутации существующего штамма, который каким-то образом преодолел устойчивость Тета-ди. Для фабрики это может обернуться большими проблемами. Если бактериальное сырье заражено фагами, то нам придется прекратить производство. Иначе произойдет распространение вирусов.

– Если честно, закрытие производства – не такая уж плохая идея, – сказал я.

– Скорее всего, нам придется это сделать. Я пыталась изолировать зараженную культуру, но она оказалась очень агрессивной. Возможно, чтобы избавиться от вирусов, нам придется уничтожить все бактерии, простерилизовать чаны и начать заново с новой культурой. Рики это не понравится.

– Ты уже говорила ему об этом?

– Нет еще, – Мае покачала головой. – Вряд ли Рики сейчас готов услышать еще какие-то плохие новости. И кроме того… – Она замолчала, как будто раздумывая над тем, что собиралась мне сказать.

– Кроме того – что?

– Для Рики очень многое значит успех этой компании, – Мае повернулась ко мне лицом. – Бобби слышал, как он однажды разговаривал по телефону, интересовался состоянием своих акций. И был очень озабочен. Мне кажется, Рики рассматривает «Ксимос» как свою последнюю возможность отличиться. Он работает в компании уже пять лет. Если из того, что мы делаем, ничего не получится, он будет слишком стар, чтобы начинать все сначала в новой компании. У него жена и ребенок. Он не может еще пять лет выжидать удачного случая. Поэтому Рики действительно старается, чтобы все получилось, действительно выкладывается по полной. Он целыми ночами работает, что-то придумывает. Он спит не больше трех-четырех часов в сутки. Если честно, я боюсь, что это сильно влияет на его суждения.

– Могу себе представить, – согласился я. – Он, наверное, ужасно нервничает.

– Он так сильно недосыпает, что стал крайне раздражительным и непредсказуемым, – продолжала Мае. – Я никогда не могу предугадать, как он поступит или как он на что-то отреагирует. Иногда мне кажется, что он вовсе не хочет избавляться от роев. Или, может быть, он слишком напуган.

– Возможно, – сказал я.

– Как бы то ни было, он совершенно непредсказуем. Поэтому на твоем месте я была бы очень осторожна, – предупредила Мае, – когда ты пойдешь охотиться на рои. Ты ведь это собираешься сделать, правда? Ты пойдешь охотиться на них?

– Да, – сказал я. – Это я и собираюсь сделать.

День шестой. 13:12

Они все собрались в комнате отдыха, там, где были игровые автоматы и видеоигры. Только сейчас никто не играл. Все тревожно смотрели на меня, пока я объяснял, что мы должны сделать. Мой план был довольно прост – сам рой вынуждал нас это сделать, хотя об этой подробности я предпочел умолчать.

В общих чертах я сказал, что мы имеем дело со сбежавшим роем, поведение которого не можем контролировать. И этот рой уже продемонстрировал способности к самоорганизации.

– Наличие мощного компонента самоорганизации означает, что рой способен восстановить себя после какого-нибудь повреждения или нарушения его структуры. Так, как рой это сделал в случае со мной. Поэтому рой должен быть полностью истреблен физически. То есть частицы следует подвергнуть воздействию крайне высокой или крайне низкой температуры, кислоты или мощного магнитного поля. И насколько я успел изучить поведение роя, наилучший шанс уничтожить рой представится нам ночью, когда рой теряет энергию и падает на землю.

Рики заметил:

– Но мы уже пробовали это делать, Джек. Мы не можем найти его ночью…

– Конечно, не можете, – подтвердил я. – Потому что вы его не пометили. Пустыня очень большая. Рой можно выследить в его ночном убежище только в том случае, если пометить его достаточно мощным маркером, по которому мы сможем обнаружить его след.

– Каким это маркером, к примеру?

– Это мой второй вопрос, – сказал я. – Какие маркирующие агенты у вас здесь есть? – Все смотрели на меня ничего не выражающими взглядами. – Ну давайте, ребята. Это же промышленный производственный комплекс. У вас должно быть хоть что-нибудь, чем можно пометить частицы, чтобы потом их выследить. Либо сильно светящееся вещество, либо феромон с характерным химическим составом, либо какой-нибудь радиоактивный маркер…

Снова пустые взгляды. Молчат, только головами качают.

– Ну… – проронила Мае. – Конечно, у нас есть радиоизотопы.

– Отлично.

Наконец-то хоть что-нибудь.

– Мы используем их для отслеживания утечек в системе.

– Какие у вас есть изотопы?

– Селен-72 и рений-186. И еще немного ксенона-133. Я не знаю точно, что именно сейчас есть в наличии.

– Какие у них периоды полураспада? Некоторые изотопы утрачивают радиоактивность очень быстро, в течение нескольких часов или даже минут. В таком случае они не подходят для того, что я задумал.

– Период полураспада у всех порядка недели, – ответила Мае. – У селена восемь дней. У рения четыре дня. У ксенона пять дней. Пять с четвертью.

– Хорошо. Нам подойдет любой, – сказал я. – Нам нужно, чтобы радиоактивность сохранялась в течение ночи после того, как мы пометим рой.

Мае продолжала:

– Обычно мы растворяем изотопы в растворе глюкозы. Его можно разбрызгать.

– Вот и отлично, – согласился я. – Где сейчас изотопы?

Мае неуверенно улыбнулась.

– На складе.

– А где это?

– Снаружи. Рядом со стоянкой машин.

– Хорошо, – сказал я. – Значит, давайте выйдем наружу и принесем их.

– Бога ради! – воскликнул Рики, всплеснув руками. – Ты что, совсем спятил, Джек? Ты едва не погиб сегодня утром. Ты больше не будешь выходить.

– Другого выбора у нас нет, – твердо заявил я.

– Конечно же есть! Мы можем подождать до ночи.

– Нет, – возразил я. – Потому что тогда мы не сможем пометить их до завтра. И не сможем выследить и уничтожить их до завтрашней ночи. Это означает, что мы предоставим лишние тридцать шесть часов организмам, которые очень быстро эволюционируют. Мы не можем так рисковать.

– Рисковать? Джек, если ты выйдешь сейчас наружу, ты погибнешь. Это совершенно безумная идея. Ты спятил!

Чарли Давенпорт смотрел на монитор. Теперь он повернулся к остальным.

– Нет, Джек не спятил. И я пойду вместе с ним, – он улыбнулся мне и замурлыкал себе под нос «Рожден для дикой жизни…».

Я сказал:

– Это не так уж необходимо. Мае, ты можешь мне рассказать…

– Нет. Я пойду с тобой.

– Нам нужно соорудить какой-нибудь аппарат для опрыскивания, лучше всего – с дистанционным управлением, – предложил Дэвид Брукс. – Рози, это твоя специализация.

– Ладно, я тоже пойду, – сказала Рози Кастро, посмотрев на Дэвида.

– Вы все идете? – Рики посмотрел на каждого из нас по очереди и покачал головой. – Это чрезвычайно опасно. Крайне опасно.

Никто ему не ответил. Мы все просто смотрели на него.

Тогда Рики раздраженно произнес:

– Чарли, заткнись наконец, пожалуйста! Перестань мычать. – Он повернулся ко мне: – Не думаю, что я могу вам это позволить, Джек…

– Не думаю, что у тебя есть выбор, – сказал я.

– Я здесь главный.

– Сейчас – нет.

Я подавил вспышку раздражения. Мне захотелось сказать ему, что это он наворотил тут дел, позволив рою эволюционировать в природных условиях. Но я не знал, сколько критических решений приняла Джулия. В конце концов, Рики ведь всегда подлизывался к начальству, старался угодить тем, кто главнее его, как ребенок старается угодить родителям. Он подхалимствовал очень очаровательно – это был его любимый способ продвигаться в жизни. И его самое слабое место.

Но сейчас Рики упрямо выпятил подбородок.

– Ты просто не сможешь этого сделать, Джек, – сказал он. – Вы, ребята, не сможете выйти наружу и остаться в живых.

– А вот и сможем, Рики, – возразил Чарли Давенпорт. Он указал на монитор. – Посмотри сам.

На монитор передавалось изображение пустыни. Послеобеденное солнце озаряло колючие кактусы. Вдали виднелся одинокий кустик можжевельника, темный при таком ярком свете. Я не сразу понял, что имел в виду Чарли. А потом заметил, что песок движется – ветер нес песчинки над самой поверхностью пустыни. Потом я увидел, что куст можжевельника наклонен в одну сторону.

– Да, ребята, – сказал Чарли Давенпорт. – Сейчас там, снаружи, сильный ветер. Сильный ветер – никаких роев, помните? Им приходится прижиматься к земле. – Он встал и направился к коридору, который вел на энергостанцию. – Не будем тратить время. Пошли, ребята.

Все встали и направились к выходу. Я шел последним. Меня поразило, что Рики оттер меня в сторону и заслонил проход своим телом.

– Прости, Джек, я не хотел ставить тебя в неловкое положение перед остальными. Но я действительно не могу допустить, чтобы ты это сделал.

– Ты предпочел бы, чтобы это сделал кто-нибудь другой? – спросил я.

Рики нахмурил брови.

– Что ты имеешь в виду?

– Рики, пришло время взглянуть в лицо фактам. Это уже катастрофа. И если мы не сможем с ней совладать, нам придется позвать на помощь.

– Помощь? Что ты имеешь в виду? – повторил он.

– Я имею в виду, что придется звонить в Пентагон. Вызывать армию. Мы должны призвать кого-то, кто сможет совладать с этими роями.

– Господи, Джек! Мы не можем этого сделать.

– У нас нет выбора.

– Но это означает крах для компании. Мы никогда больше не сможем получить инвестиции.

– Это меня волнует меньше всего, – сказал я.

Я страшно разозлился из-за того, что творилось в этой пустыне. Цепочка неверных решений, ошибок и промахов тянулась недели и месяцы. Такое впечатление, будто все в этом «Ксимосе» делали на скорую руку, накладывали заплатки поверх заплаток, по-быстрому, грубо и некачественно. Об отдаленных последствиях никто не заботился.

– Подумай сам, – сказал я. – У вас сбежал рой, который представляет собой смертельную опасность. Вы больше не можете позволить себе с ним заигрывать.

– Но Джулия…

– Джулии здесь нет.

– Но она говорила…

– Меня не интересует, что она говорила, Рики.

– Но компания…

– К черту компанию, Рики! – я схватил его за плечи и крепко встряхнул. – До тебя что, не доходит? Ты не выходишь наружу – потому что ты боишься их, Рики! Мы должны их уничтожить. И если мы не сможем сделать это быстро, нам придется позвать на помощь.

– Нет.

– Да, Рики.

– Это мы еще посмотрим! – прорычал он. Его тело напряглось, глаза загорелись. Он схватил меня за воротник. Я стоял, не двигаясь, просто смотрел ему в глаза. Рики пару секунд сверлил меня пылающим взглядом, потом ослабил хватку. Похлопал меня по плечу и поправил мой воротник.

– Проклятье, Джек! Что я делаю? – проговорил он и улыбнулся своей фирменной улыбкой – страдальческой, заискивающей. – Прости меня, Джек. Наверное, у меня просто нервный срыв. Ты прав. Конечно же, ты абсолютно прав. К черту компанию. Мы должны это сделать. Мы должны уничтожить эти штуки ко всем чертям.

– Да, – согласился я, все еще не сводя с него пристального взгляда.

– Мы должны.

Рики помолчал, убрал руку от моего воротника.

– Ты думаешь, я веду себя странно? Мэри тоже кажется, что я стал немного странным. Она как-то сказала мне об этом. Я действительно веду себя странно?

– Ну…

– Скажи мне, Джек..

– Наверное, это от нервов… Сколько ты спишь?

– Немного. Пару часов.

– Может быть, тебе стоит принять таблетку?

– Я принимал. Не помогает. Это все чертовы нервы. Ужасное напряжение. Я здесь торчу уже неделю. Теперь ты будешь здесь за главного.

– Как и предполагалось.

– Да. Ну, в любом случае… – Он отвернулся, как будто внезапно устыдившись чего-то. Потом сказал: – Я буду держать с вами связь по рации. Буду следить за каждым вашим шагом. Я очень благодарен тебе, Джек. Ты принес сюда разумность и порядок. Только… Только будь там поосторожнее, ладно?

– Постараюсь.

Рики отступил в сторону.

Я прошел мимо него и вышел в коридор.

В коридоре, пока мы шли к энергостанции, Мае пошла рядом со мной. Я сказал ей:

– Тебе не обязательно выходить наружу, Мае. Ты и по рации можешь мне объяснить, что делать с изотопами.

– Меня больше беспокоят не изотопы, Джек, – произнесла Мае негромко, так, что ее голоса почти не было слышно за гулом кондиционеров. – Меня беспокоит кролик.

Я подумал, что неправильно расслышал ее слова.

– Что?

– Кролик. Я должна снова исследовать кролика.

– Почему?

– Помнишь, я взяла образец ткани из его желудка? Так вот, пару минут назад я рассмотрела его под микроскопом.

– И что?

– Боюсь, у нас большие проблемы, Джек.

День шестой. 14:52

Я вышел за дверь первым и прищурил глаза, глядя на освещенную ярким солнцем пустыню. Хотя было уже почти три часа дня, солнце как будто светило так же ярко и жарко, как раньше. Горячий ветер трепал мою рубашку и брюки. Я придвинул микрофон рации поближе к губам и спросил:

– Бобби, ты записываешь?

– Записываю тебя, Джек.

– Изображение нормальное?

– Да, Джек.

Чарли Давенпорт вышел наружу и засмеялся.

– Знаешь, Рики, ты – непроходимый тупица. Ты в курсе? – спросил он.

В наушнике я услышал голос Рики:

– Брось, Чарли. Ты же знаешь, я не люблю комплименты. Мог бы и промолчать.

Потом за дверь вышла Мае. У нее на плече висел рюкзак.

– Это для изотопов, – пояснила она.

– Они тяжелые?

– Контейнеры – тяжелые.

За Мае вышли Дэвид Брукс и Рози. Рози скорчила рожицу, ступив на песок.

– Господи, какая здесь жара!

– Я думал, ты знаешь, Рози, что в пустынях обычно бывает жарко, – поддел ее Чарли.

– Не воняй, Чарли.

– Не бойся, Рози, я пукну в другую сторону, – сказал Чарли и громко рыгнул.

Я внимательно осмотрел горизонт, но ничего подозрительного не заметил. Машины стояли под навесом, примерно в пятидесяти ярдах от двери. Навес над стоянкой упирался одним торцом в приземистое бетонное здание с узкими окнами, выкрашенное в белый цвет. Это и был склад.

Мы пошли к складу. Рози сказала:

– А там работают кондиционеры?

– Да, – ответила Мае. – Но на складе все равно жарко. Он плохо изолирован.

– Склад герметичен? – спросил я.

– Не совсем.

– Это значит – нет, – сказал Чарли Давенпорт и рассмеялся. Потом спросил в микрофон: – Бобби, какой у нас ветер?

– Семнадцать узлов, – ответил Бобби Лембек. – Хороший сильный ветер.

– И долго он еще продержится? До заката?

– Скорее всего, да. Еще три часа.

Я сказал:

– Времени должно хватить.

Я заметил, что Дэвид Брукс все время молчит. Он еще не проронил ни слова, просто шел к складу вместе со всеми. Рози держалась рядом с ним.

– Ну, с этим никогда не угадаешь, – сказал Чарли. – Что угодно может случиться. В любую минуту, – и как-то очень нехорошо рассмеялся.

Рики сказал:

– Чарли, может, хватит? Ты всем действуешь на нервы.

– Может, выйдешь сюда и заткнешь мне рот, начальник? – поинтересовался Чарли.. – Что, обосрался? Штаны дерьмом залепило?

Я сказал:

– Чарли, давай не будем отвлекаться.

– Да я и не отвлекаюсь. Ни капельки не отвлекаюсь.

Ветер сметал песок, образуя коричневатую дымку над самой землей. Мае шагала рядом со мной. Она посмотрела в пустыню и вдруг сказала:

– Я хочу пойти посмотреть на кролика. А вы идите дальше, если хотите.

И она повернула направо, туда, где лежали останки кролика. Я пошел вместе с ней. Остальные тоже повернули и потянулись за нами. Мне показалось, что всем хочется держаться вместе, группой. Ветер не ослабевал.

Чарли спросил:

– Зачем тебе сдался этот кролик, Мае?

– Хочу кое-что проверить, – она на ходу натянула резиновые перчатки.

В наушнике затрещало, и Рики сказал:

– Кто-нибудь удосужится объяснить мне, что происходит?

– Мы идем посмотреть на кролика, – ответил Чарли.

– Зачем?

– Мае хочет его увидеть.

– Она его уже видела. Ребята, я бы не советовал вам разбредаться по пустыне.

– А никто и не разбредается по пустыне, Рики.

Я уже различал вдали тушку кролика, наполовину занесенную песком. Через пару минут мы обступили тушку со всех сторон. Ветром кролика повалило на бок. Мае присела, перевернула его на спинку и развернула тушку.

– Твою м… – пробормотала Рози.

Я поразился, увидев, что плоть кролика больше не была гладкой и розовой. Все ткани стали шероховатыми, а в нескольких местах выглядели так, будто их поскребли металлической щеткой. И все было покрыто молочно-белой пленкой.

– Выглядит так, будто его окунули в кислоту, – сказал Чарли.

– Так и есть, – ответила Мае. В ее голосе прозвучала мрачная озабоченность.

Я посмотрел на часы. Это произошло всего за два часа.

– Что с ним случилось?

Мае достала увеличительное стекло, опустилась на колени и склонилась над кроликом. Быстро перемещая стекло, она осмотрела тушку с разных сторон. Потом сказала:

– Тушка частично съедена.

– Съедена? Но кем?

– Бактериями.

– Погоди-ка, – спросил Чарли Давенпорт, – ты думаешь, это сделали Тета-ди? Ты думаешь, его сожрала кишечная палочка?

– Это мы скоро узнаем, – ответила Мае. Она достала из поясной сумки несколько стеклянных пробирок, внутрь которых были вставлены ватные тампоны на проволочках.

– Но прошло так мало времени…

– Времени прошло достаточно, – возразила Мае. – При высокой температуре скорость роста бактерий увеличивается.

Она быстро взяла мазки с разных участков тушки разными тампонами и аккуратно вставила тампоны обратно в пробирки.

– При такой жаре Тета-ди наверняка растет очень агрессивно.

– Это естественно для бактерий – если у них есть подходящая питательная среда. Их рост очень быстро входит в фазу логарифмической прогрессии, когда они удваиваются каждые две или три минуты. Я полагаю, что именно это здесь и происходит.

Я сказал:

– Но если это верно, то, значит, рой…

– Я не знаю, что это означает, Джек, – быстро произнесла Мае. Она посмотрела на меня и едва заметно покачала головой. Намек был ясен: «Не сейчас».

Но у остальных мысли развивались в том же направлении.

– Мае, Мае, Мае… – сказал Чарли Давенпорт. – Ты утверждаешь, что рои убили кролика для того, чтобы его съесть? Чтобы вырастить больше кишечных палочек? И создать больше роев?

– Я этого не говорила, Чарли, – ее голос звучал ровно, почти успокаивающе.

– Но ты так подумала, – продолжал Чарли. – Ты думаешь, что рои поедают плоть млекопитающих с целью размножения…

– Да. Я так думаю, Чарли, – Мае осторожно сложила пробирки с мазками в сумку и поднялась на ноги. – Но теперь мы взяли образцы культур. Мы посмотрим их под микроскопом, исследуем – и увидим то, что увидим.

– Готов поспорить, если мы вернемся сюда еще через час, эта белая слизь исчезнет, и тушка будет покрыта черной пылью. Новыми наночастицами. И постепенно их наберется достаточно, чтобы сформировать новый рой…

Мае кивнула:

– Да. Я тоже так думаю.

– И поэтому вокруг фабрики исчезла вся живность? – спросил Дэвид Брукс.

– Да, – Мае откинула со лба прядь волос. – Это происходит уже не один день.

Какое-то время все молчали. Мы стояли вокруг тушки кролика, повернувшись спинами к ветру. Плоть кролика таяла с такой быстротой, что мне показалось, будто тушка уменьшается буквально у нас на глазах.

– Нам лучше поскорее избавиться от этих чертовых роев, – сказал Чарли.

Мы все разом повернулись и пошли к складу.

Все молчали.

Говорить было не о чем.

Пока мы шли, некоторые из тех мелких птичек, которые сновали по пустыне в тени кактусов чолла, внезапно вспорхнули в воздух и, чирикая, полетели впереди нас.

Я сказал, повернувшись к Мае:

– Получается, вся живность исчезла, а птицы остались?

– Выходит, что так.

Стайка птиц покружилась и вернулась обратно, а потом расселась на песке в сотне ярдов от нас.

– Может быть, они слишком маленькие, и рои не обращают на них внимания, – предположила Мае. – Потому что у птиц слишком мало плоти.

– Возможно, – я подумал, что может отыскаться и другое объяснение. Но для того, чтобы узнать это наверняка, я должен был проверить программный код.

Я вошел из-под солнца в тень под гофрированным навесом и двинулся вдоль ряда машин к двери складского помещения. На двери виднелись таблички, предупреждающие о разных опасностях – о радиоактивных нуклидах, микроволнах, биологической опасности, взрывчатых веществах, лазерном излучении. Чарли сказал:

– Видишь теперь, почему мы держим все это дерьмо снаружи?

Когда я подошел к двери, Винс передал по рации:

– Джек, тебе звонят. Переключаю на твой сотовый.

Телефон у меня в кармане запищал. Наверное, это Джулия. Я достал трубку и откинул флип.

– Да?

– Пап… – это был Эрик. Судя по голосу, парень был чем-то недоволен. Я вздохнул.

– Да, Эрик.

– Когда ты вернешься?

– Не знаю, сынок.

– Ты приедешь к ужину?

– Боюсь, нет. А что? Какие-то проблемы?

– Она такая противная!

– Эрик, просто скажи мне, в чем проблема.

– Тетя Эллен все время возится с ней. Так нечестно.

– Эрик, я сейчас очень занят, поэтому объясни мне внятно, что не так?

– Почему? Что ты делаешь?

– Скажи мне, что не так, сын.

– Ничего, – Эрик явно надулся. – Если ты не приедешь домой – тогда это все равно не имеет значения. Кстати, а ты сейчас где? В пустыне?

– Да. Откуда ты узнал?

– Я разговаривал с мамой. Тетя Эллен заставила нас поехать к ней в больницу. Так нечестно. Я не хотел ехать. А она все равно меня заставила.

Я вздохнул.

– Ну, как там мама?

– Она выписывается из больницы.

– Она уже прошла все обследования?

– Доктора хотят, чтобы она еще осталась, – ответил Эрик. – Но она хочет выписаться. У нее только скобки на руке, и все. Она говорит, с остальным все в порядке. Пап! Почему я все время должен делать, как говорит тетя Эллен? Так нечестно.

– Дай мне поговорить с Эллен.

– Ее сейчас нет. Она повела Николь покупать ей новое платье для спектакля.

– А кто остался с тобой дома?

– Мария.

– Хорошо. Ты уже сделал уроки?

– Нет еще.

– Вот этим и займись, сын. Я хочу, чтобы ты сделал уроки до ужина. – Потрясающе, как эти слова вырываются у родителей – будто сами собой.

Я уже дошел до двери склада и теперь рассматривал предупреждающие таблички. Некоторых обозначений я не знал – например, ромбика с четырьмя разноцветными квадратиками внутри, и на каждом квадрате – разные цифры. Мае открыла дверь и вошла внутрь.

– Папа… – Эрик заплакал. – Когда ты приедешь домой?

– Я не знаю. Надеюсь, уже завтра, – сказал я.

– Хорошо. Ты обещаешь?

– Обещаю.

Я слышал, как он шмыгает носом, потом послышался другой звук, погромче.

– Эрик высморкался в рукав рубашки. Я сказал, что он может позвонить мне снова, попозже, если захочет. Настроение у парня вроде бы улучшилось. Мы распрощались.

Я спрятал телефон в карман и вошел внутрь склада.

Внутри складское помещение было разделено на две большие комнаты перегородкой из стеллажей. Вдоль всех четырех стен тоже тянулись ряды полок. Бетонные стены, бетонный пол. В одной из комнат были еще одна дверь и убирающиеся в рулон гофрированные роль-ворота для грузовых машин. Сквозь узкие окна с деревянными рамами в помещение проникал горячий солнечный свет. Натужно гудели кондиционеры, но, как Мае и говорила, на складе было довольно жарко. Я закрыл за собой дверь и осмотрел уплотнители. Это была обычная обивка от непогоды. Да, склад действительно негерметичен.

Я прошел вдоль стеллажей, заставленных контейнерами с запасными частями для фабричного и лабораторного оборудования. Во второй комнате находились более обычные вещи – чистящие средства, туалетная бумага, запасы мыла, коробки с овсяными хлопьями и пара холодильников, набитых едой.

Я повернулся к Мае.

– Где изотопы?

– Вон там, – она провела меня вокруг срединного стеллажа, к круглой стальной крышке, вмурованной в пол. Крышка была около трех футов в диаметре и очень напоминала утопленный в пол контейнер для мусора, если не считать светящегося значка «радиационная опасность» и цифрового замка по центру. Мае присела и быстро набрала код.

Крышка с шипением поднялась над полом.

Я увидел лестницу, которая спускалась в круглую камеру со стальными стенками. Изотопы хранились в металлических контейнерах разных размеров. Наверное, Мае могла определить, что где, по одному внешнему виду, потому что она сказала:

– Есть селен-172. Возьмем его?

– Конечно.

Мае спустилась по лестнице вниз.

– Да прекратишь ты наконец? – в углу склада Дэвид Брукс отпрыгнул от Чарли Давенпорта. Чарли держал в руках большой флакон «Виндекса» – моющего средства для окон. Он опробовал разбрызгивающий механизм и в процессе слегка обрызгал Дэвида. И, судя по всему, не случайно.

– Дай сюда эту чертову штуку! – сказал Дэвид, отбирая у Чарли флакон.

– Я думаю, это может нам пригодиться, – невинным тоном произнес Чарли. – Только надо приделать устройство для дистанционного управления.

Из дальней комнаты вышла Рози, держа в руках блестящий цилиндр, с которого свисали провода.

– Это не подойдет? Кажется, это соленоидный переключатель.

– Да, – сказал Дэвид. – Но вряд ли он сможет развить достаточное давление, чтобы сжать этот флакон. Они там разные? Нужно что-нибудь побольше.

– Не забывайте – нужен еще механизм дистанционного управления, – напомнил Чарли. – Если только вы не хотите выйти туда и обрызгать эту дрянь собственноручно.

Мае выбралась из подвальчика, держа в руках тяжелый металлический цилиндр. Она подошла к умывальнику, прихватив по пути бутыль с жидкостью соломенного цвета. Потом надела толстые прорезиненные перчатки и начала смешивать изотопы с жидкостью. Счетчик радиации над мойкой затрещал.

В наушнике раздался голос Рики:

– Ребята, вы ничего не забыли? Если даже у вас будет дистанционное управление, как вы собираетесь заставить облако приблизиться к опрыскивателю? Я почему-то сомневаюсь, что рой просто прилетит и зависнет где надо, пока вы будете его опрыскивать.

– Мы придумаем, чем его подманить, – сказал я.

– Чем это, например?

– Их можно приманить кроликом.

– Но у нас нет кролика.

Чарли сказал:

– Знаешь, Рики, у тебя очень негативное мышление.

– Я всего лишь сообщаю вам факты.

– Спасибо, что поделился умными мыслями, – заявил Чарли.

Так же как Мае, Чарли тоже заметил, что Рики всеми силами пытается нам помешать. Рики как будто хотел, чтобы рои уцелели. В этом не было никакого смысла. Однако он вел себя именно так.

Я хотел бы сказать Чарли кое-что относительно Рики, но через переговорные устройства меня бы услышали все. Такова неприятная сторона современных средств связи – твои слова может подслушать кто угодно.

– Эй, ребята! – окликнул нас Бобби Лембек. – Как там у вас дела?

– Разбираемся тут, что к чему. А что?

– Ветер ослабевает.

– Какая сейчас скорость ветра? – спросил я.

– Пятнадцать узлов. А было восемнадцать.

– Пятнадцать – не так уж мало, – сказал я. – Все в порядке.

– Я знаю. Просто предупреждаю вас.

В соседней комнате Рози спросила:

– Что такое термит? – она держала в руках пластиковую коробку, наполненную металлическими цилиндриками размером с большой палец.

– Поосторожнее с ними, – сказал Дэвид. – Наверное, это осталось после строителей. Видимо, они делали термитную сварку.

– Но что это такое?

– Термит – это смесь алюминия и оксида железа, – пояснил Дэвид. – Он дает очень высокую температуру горения – три тысячи градусов – и горит так ярко, что смотреть невозможно. Термитом плавят сталь для сварки.

– Много там таких штук? – спросил я у Рози. – Возможно, они нам пригодятся сегодня ночью.

– Там их четыре ящика. – Она достала один цилиндрик из коробки. – А как их поджигают?

– Осторожнее, Рози. Они в магниевой оболочке. Могут вспыхнуть от любого случайного источника тепла.

– Даже спичкой можно поджечь?

– Если хочешь остаться без руки. Лучше использовать сигнальные ракеты или осветительные патроны. Что-нибудь с фитилем.

– Понятно, – сказала Рози и скрылась за углом.

Счетчик радиации все еще щелкал. Я повернулся к умывальнику. Мае уже закрыла контейнер с изотопом и теперь переливала золотистую жидкость в бутылку из-под «Виндекса».

– Эй, ребята, слышите меня? – это снова был Бобби Лембек. – Я наблюдаю некоторую нестабильность. Ветер затихает. Скорость уже упала до двенадцати узлов.

– Хорошо, – сказал я. – Не нужно сообщать нам о малейшем изменении, Бобби.