Текст книги "Расплата за смерть"

14

– Отлично сработано, Даллас, – похвалил Еву Фини, когда они спускались на первый этаж. – Но Тиббл прав: если Бейлис вновь вернется на свое рабочее место, он приложит все усилия, чтобы смешать тебя с грязью.

– Неужели ты думаешь, что я позволю такой мерзкой крысе, как Бейлис, запугать меня! У меня на руках уже три трупа: двое мертвых копов и один свидетель. Пока я разбираюсь с ними, Бейлис может писать кипятком сколько ему вздумается.

– Если на тебя еще немного пописают кипятком, у тебя вся кожа волдырями пойдет, – заметил Фини. – Будь осторожна! Кстати, я сейчас еду к тебе домой: мы с Макнабом собираемся немного поколдовать.

– Хорошо, значит, встретимся у меня. А я съезжу к Коли – хочу еще разок побеседовать с его вдовой. Кстати, ты знаешь детектива Джереми Вернона из отдела наркотиков?

Фини вытянул губы трубочкой и устремил глаза в потолок.

– Нет, это имя мне ни о чем не говорит.

– Мне кажется, он как-то связан с нашим делом. Завтра я, пожалуй, побеседую с ним. Хочешь присутствовать?

– Мне всегда доставляет огромное удовольствие наблюдать твои милые беседы с подозреваемыми.

Они разошлись, и Ева, лавируя в потоке пешеходов, ставшем еще более интенсивным из-за наступившего обеденного перерыва, направилась к своей машине. Пропустив перегруженный пассажирами автобус и отъехав от тротуара, она позвонила Пибоди:

– Я еду к Коли, собираюсь поговорить с вдовой. Встречай меня там.

– Выезжаю сейчас же. Да, лейтенант, Макнаб откопал еще три банковских вклада на имя детектива Вернона. На данный момент мы выявили принадлежащие ему два миллиона шестьсот тысяч долларов, но, похоже, это еще не предел. Мы продолжаем копать.

– Как интересно! Слушай, Пибоди, к вам едет Фини. Пусть они с Макнабом продолжают потрошить Вернона и пусть обязательно проверят, что этот сукин сын не выиграл главный приз в лотерею или не получил крупное наследство от какого-нибудь скончавшегося дядюшки, а то мы будем выглядеть дураками. И пусть сравнят его доходы с его расходами. Он не должен иметь ни малейшей возможности вывернуться, когда я возьму его за хобот!

– Будет сделано, лейтенант! Я прибуду к дому Коли настолько быстро, насколько позволит общественный транспорт нашего любимого города.

– Возьми такси. Расходы запиши на служебный счет.

– А разве у меня есть такое право?

– Господи, Пибоди! Ну, запиши на мой счет! И пошевеливайся!

Ева отключила связь и погрузилась в мысли о расследовании, которое что ни день преподносило ей все новые сюрпризы. Было очевидно, что некоторые отделы Управления были пронизаны метастазами коррупции, причем все следы определенно вели к Максу Рикеру. Двое полицейских, работавшие в следственной группе по его делу, убиты, причем один из них, как выяснилось, был подкуплен все тем же Рикером, а второго использовали в несанкционированной операции, которую проводил отдел внутренних расследований. «Причем проводил в «Чистилище», – напомнила себе Ева. – В клубе, принадлежащем Рорку».

Почему именно там? Может, Бейлис пытался понять, не возобновили ли Рикер и Рорк свои прежние партнерские отношения? Этот человек казался Еве фанатиком, но, в принципе, если он и предположил такое, тут не было ничего необычного.

Так или иначе, отдел внутренних расследований подослал к Еве Уэбстера, ее старого знакомого, чтобы тот подбросил ей дезинформацию относительно Коли! А капитан Рот, возглавляющая 128-й отдел, либо полностью утратила контроль над своими подчиненными, либо тоже была коррумпирована. Одно из двух: либо у нее были проблемы, либо она сама являлась проблемой. Как бы то ни было, в списке подозреваемых – потенциальных убийц – числился как минимум один высокопоставленный офицер полиции.

Рикер, безусловно, являлся ключевой фигурой скандала. Он прикормил многих полицейских, и от этих людей, вне всякого сомнения, во многом зависел финансовый успех его преступной империи. Интересно, если Ева выведет их на чистую воду и таким образом обезвредит, заставит ли это Рикера вылезти из своей берлоги и броситься по ее следу?

Однако, как бы ни было приятно вычистить из полиции продажных копов и наступить на хвост Максу Рикеру, это сейчас все же являлось второстепенной задачей. Главным было просеять этих копов через мелкое сито, чтобы найти убийцу.

Мира сказала, что убийца наказывает свои жертвы за какую-то собственную утрату или предательство, которое ему пришлось пережить. Не мстит, а именно наказывает! Разницу между этими словами Ева также считала ключевой для поимки преступника. Он словно вершит правосудие, омывая полицейские жетоны кровью, чтобы очистить их.

«Фанатик? – подумала Ева. – Еще один фанатик, наподобие Бейлиса, который посылает к черту любые законы, чтобы достичь своей цели?»

К счастью, свободное место для парковки нашлось буквально в нескольких метрах от дома Коли. Как только Ева выключила мотор, сзади послышалось рычание другой машины. Ева рассеянно взглянула в зеркало заднего вида, и… Не успели двери заблокировавшего ее автомобиля открыться, как она пружинисто выскочила из машины и, укрывшись за капотом, заняла позицию для стрельбы, вытянув вперед руки с зажатым в них пистолетом.

Их было четверо, и Ева с первого взгляда увидела, что эта команда гораздо сильнее и лучше вооружена, чем та четверка отморозков, которую Рикер послал вслед за ней в первый раз.

– Не стоит устраивать здесь шум, лейтенант, – произнес один из них.

Он говорил вежливым тоном, а из-под полы его элегантного плаща выглядывало дуло длинноствольного крупнокалиберного револьвера. Краем глаза Ева заметила, что еще один начал обходить ее сбоку.

Палец Евы начал медленно давить на спусковой крючок, как вдруг из подворотни дома на противоположной стороне улицы выехал на велосипеде мальчик лет восьми и оказался прямо позади группы нападавших. Один из них схватил мальчика. Велосипед по инерции поехал дальше, а бандит поднес ствол револьвера к виску ребенка.

– Либо ты, либо он. – Это было сказано таким бесцветным равнодушным голосом, что по коже Евы побежали мурашки.

– Отпустите его! – Она с громким щелчком взвела курок пистолета.

В широко раскрытых глазах мальчика застыл неописуемый ужас. Он издавал жалобные звуки, как котенок, которого держат за шиворот. Ева не могла смотреть ему в лицо.

– Садитесь в машину, лейтенант, – проговорил первый, по-видимому, главный среди этих четверых. – Быстро и без шума. Иначе пострадают невиновные.

У Евы был выбор, и она сделала его. Пистолет в ее руке глухо гавкнул, и между глаз бандита, который держал ребенка, расцвела красная точка, похожая на те, которые рисуют себе на лбу индусы. Мальчик упал на мостовую, и Ева услышала, как он кричит от страха. Слава богу, значит, жив! Она выстрелила еще раз, затем упала на асфальт и, прокатившись под днищем машины, оказалась на проезжей части. Схватив мальчишку за ноги, она мгновенно втащила его под машину, оцарапавшись сама и поцарапав его. Мальчик закричал.

– Лежи здесь! – шепнула она ему. – И заткнись!

Ева снова перекатилась к тротуару, встала на колени, выстрелила, не целясь, во второго бандита и, успев заметить, что попала ему в живот, вновь метнулась под машину.

Она услышала, как пролаял еще один пистолет, снова выскочила из-под машины, но теперь – с другой стороны, и, выставив оружие перед собой, закричала:

– Брось оружие, сволочь! Мозги вышибу!

Перед глазами у нее плыли красные круги. Она услышала, как звякнул металл об асфальт мостовой. Когда к ней вернулась способность видеть, Ева увидела перед собой Уэбстера, стоящего с поднятыми руками.

– Черт побери, откуда ты взялся? Опять следил за мной?

– Мне нужно было с тобой поговорить.

Ева встала на ноги и с досадой взглянула на порванную штанину и длинную кровоточащую ссадину на коленке.

– Ты что-то в последнее время стал больно разговорчив!

Уэбстер улыбнулся и поднял палец, словно призывая к молчанию. Неподалеку, становясь все ближе, раздавались звуки полицейских сирен.

– А вот и подмога! Не обижаешься, что я ее вызвал?

Ева отряхнулась и окинула взглядом три распростертых на асфальте тела. Затем, прихрамывая, она подошла к машине и заглянула под нее. Выполняя ее приказ, мальчик не издавал ни звука, но продолжал плакать, и слезы потоком текли по его перепачканным щекам.

– Выходи, опасность миновала.

– Я хочу-у… к… ма-а-ме! – давился он плачем.

– Ох, как я тебя понимаю! Ну давай же, вылезай оттуда.

Мальчик на четвереньках выполз из-под машины и вытер рукавом нос.

– Хочу-у до-о-мо-ой!

– Сейчас пойдешь, подожди минутку. Ты не сильно поцарапался?

– Не-ет. – Губы у него прыгали, лицо опухло от слез, но он уже начал успокаиваться. – Мой велосипед сломался?

– Не знаю. Сейчас мы попросим, чтобы его нашли.

– Мама не разрешает мне ездить по мостовой.

– Вот и слушайся маму в следующий раз. – Ева знаком подозвала патрульного полицейского из числа тех, которые высыпали из подъехавших машин. – Пошлите кого-нибудь за велосипедом парня, – велела она и обратилась к мальчишке: – А ты скажешь дяде, как тебя зовут. Если твоя мама захочет со мной поговорить… – Ева сунула руку в карман и с удивлением обнаружила, что на сей раз не забыла, как обычно, прихватить визитные карточки, – …пусть позвонит мне по этому телефону.

– Ла-на… – Мальчик шмыгнул носом и с интересом посмотрел на Еву. – А вы тоже из полиции?

– Ага, – кивнула она, вытаскивая из заднего кармана наручники. – Из полиции.

Ева подошла к первому телу, перевернула его, пощупала пульс и поняла, что этому наручники уже не понадобятся. Итак, один был готов, двое других ранены. Четвертому удалось скрыться.

– Ты не должна была стрелять в этого типа, – послышался сзади голос Уэбстера. – Нельзя было так рисковать.

– Не учи ученого! – огрызнулась Ева.

– Если бы ты взяла чуть ниже, мальчишка уже никогда не вернулся бы к матери, – не отступал Уэбстер. – И еще… Тебе нужно к врачу. – Он указал на ее ободранное колено.

– Я сама знаю, что мне нужно, а что нет! – рявкнула она, но затем, вспомнив, что без него вряд ли осталась бы живой, заставила себя произнести: – Спасибо, что помог.

Уэбстер кивнул и молча стоял, пока Ева осматривала место преступления. Она велела патрульным разогнать небольшую толпу зевак, которые уже успели собраться вокруг. Подъехали эксперты-медики, а сразу вслед за ними к тротуару подкатило такси, из которого выпрыгнула Пибоди и сразу же кинулась к своей начальнице. С того места, где стоял Уэбстер, он не мог слышать, о чем они говорят, однако со стороны было похоже на то, что между ними вспыхнул короткий, но яростный спор. Через несколько секунд Пибоди отошла, а Ева, возмущенно всплеснув руками, подозвала одного из медиков и указала на свое колено, видимо, попросив обработать его.

– Как тебе это удалось? – удивленно спросил Уэбстер у Пибоди, когда она подошла ближе.

– Пригрозила ей Рорком.

– То есть?

– Сказала, что, если она появится перед Рорком в таком виде, он наверняка уложит ее в больницу, несмотря на все ее вопли.

– Значит, он держит ее в ежовых рукавицах?

– Они оба держат друг друга в ежовых рукавицах. Они друг друга стоят!

– Я это уже заметил… Могу я с ней минутку поговорить?

– Это не ко мне вопрос, – заявила Пибоди и отправилась проследить за отправкой двух раненых.

Уэбстер подошел к карете «Скорой помощи» и стал смотреть, как медики оказывают Еве первую помощь.

– Ничего страшного, – констатировал один врач. – Но брюки придется выкинуть.

– Царапина! – сказала Ева.

– Но в нее попала грязь, – добавил второй.

– Но в нее попала грязь… – повторила Ева, кривясь от боли. – Ах, ребята, если бы вы знали, как я вас ненавижу!

– Мы знаем, – сказал тот, который занимался ее раной. – Именно поэтому мой напарник заплатил мне двадцатку, чтобы с вами возился я, а не он. Ну вот, дело сделано. Пластырем заклеить?

Обругать представителя самой гуманной профессии Ева не решилась, поэтому, встав на ноги, она лишь сказала:

– Это была самая легкая двадцатка, которую ты когда-либо заработал.

Прихрамывая, она пошла прочь, а Уэбстер поплелся за ней.

– Теперь, когда наша маленькая вечеринка закончилась, можем мы с тобой поговорить?

– О, черт! У меня столько дел… Ну ладно, – устало вздохнула она. – Говори. Чего ты хочешь?

– Извиниться.

– Хорошо, извинения приняты, – сказала Ева.

Она собралась идти дальше, но он взял ее за руку.

– Уэбстер!

– Минутку! – Он тут же отпустил ее и сунул руки в карманы. – Вчера вечером я перешел все границы, и сейчас мне очень стыдно за это. Я поставил тебя в дурацкое положение. Поверь, я злюсь на самого себя гораздо больше, чем ты на меня. И это дает мне право сказать… О черт, правду так правду! Короче, я хочу, чтобы ты знала: я так и не выздоровел от тебя.

Если бы Уэбстер вдруг ударил ее, Ева была бы удивлена меньше, чем теперь.

– Что?! Что значит «не выздоровел»?

– Ну… черт… Я, наверное, буду стыдиться этих признаний, но последние несколько лет я был вроде как в подвешенном состоянии. Не то что я каждую минуту думал о тебе, но временами бывало. А когда прошлой зимой ты попала в ту переделку и нам несколько раз пришлось встретиться, все началось с новой силой. Это моя проблема, ты тут ни при чем.

Ева растерянно смотрела на него:

– Даже не знаю, что сказать…

– Не надо ничего говорить, – заторопился Уэбстер. – Я только хотел высказаться, избавиться от этого. Рорк имеет полное право забить мне зубы в глотку. – Уэбстер провел языком по зубам, словно проверяя, на месте ли они. – Что он, собственно, вчера почти и сделал. В общем, я бы хотел, чтобы все это осталось в прошлом и больше не стояло между нами. Если ты, конечно, не возражаешь.

– Да, так будет лучше. А теперь…

– Подожди еще секунду. Уж если я начал исповедоваться, позволь договорить. Когда я пришел к тебе и завел разговор относительно Коли, я выполнял приказ, хотя он и был мне не по душе. Я знаю, что в Башне ты встречалась с Бейлисом…

– Этот ваш капитан – настоящий говнюк!

– Да, это точно. – Уэбстер тяжело вздохнул. – Видишь ли, когда-то я пошел в отдел внутренних расследований, потому что искренне стремился избавить наши ряды от всякой погани… Ладно, не буду сейчас тебе говорить, каким я был наивным тогда. Но вчера вечером я пришел к тебе не только потому, что получил такой приказ. Вся эта операция – то, как она проводилась, – сидела у меня костью в горле. Бейлис любит повторять: «Глядя на большую картину, старайтесь подмечать каждую деталь, иначе какой смысл смотреть на нее!»

Уэбстер оглянулся на машины «Скорой помощи», отъезжавшие в сопровождении полицейских машин.

– И вот, Даллас, я смотрю на детали и начинаю видеть совсем не ту картину, которую мне пытаются всучить. Ты охотишься за убийцей полицейских и, таким образом, плывешь прямиком в пасть Рикера. Так вот, я бы хотел помочь тебе.

– Как будто ты можешь сообщить мне что-то, чего я не знаю! – скривила губы Ева.

– Могу! И хочу!

– Да брось ты!

– Если ты думаешь, что мне нельзя доверять, ты ошибаешься. И если думаешь, что я делаю это из каких-то личных соображений, то тоже ошибаешься.

– Плевать мне на личные соображения! Даже если бы я захотела позволить тебе участвовать в расследовании, это все равно не в моей власти.

– Ты – главная, ты подбираешь команду.

Ева сделала шаг назад, сунула большие пальцы за пояс и смерила его от головы до ног нарочито скептическим взглядом:

– Послушай, Уэбстер, когда в последний раз ты вылезал из-за своего письменного стола и работал на улицах?

– Давно. Но это ведь как секс – никогда не забываешь, что нужно делать. А я только что спас тебе жизнь, разве не так?

– И без тебя бы справилась, спасибо. И вообще с какой стати я должна брать тебя в свою команду?

– Я располагаю кое-какой информацией и могу получить еще больше. Это мое последнее задание в отделе внутренних расследований. Я подумываю о том, чтобы перевестись обратно в отдел по расследованию убийств. Я хороший полицейский, Даллас! Мы же работали с тобой вместе, и у нас неплохо получалось. Дай мне шанс, и увидишь, я тебя не подведу! А для меня это будет чем-то вроде искупления грехов.

Ева могла бы найти дюжину причин, чтобы отказать ему, но была и парочка других, которые заставляли ее сомневаться. Поэтому она уклончиво ответила:

– Я подумаю.

– И на том спасибо. Ты знаешь, как меня найти.

Уэбстер пошел прочь, а Ева, наморщив лоб, смотрела ему вслед и размышляла.

– Лейтенант, все закончено. – Глаза Пибоди горели неистребимым любопытством, но спрашивать она ни о чем не решалась. – Один из тех, кого вы подстрелили, ранен легко, поэтому его везут не в больницу, а в Управление. Оружие собрано и описано. Труп отправлен в морг, двое других – в больницу под конвоем. Записаны имя и адрес мальчика, с которым вы валялись под машиной…

– Заткнись, Пибоди, у меня уже в ушах звенит! Пусть сегодня с мальчиком поговорит кто-нибудь из наших сотрудников, но обязательно женщина! Поскольку произошла перестрелка и имеется труп, я не могу делать это сама. Когда я вернусь в Управление, я сначала побеседую с уцелевшим козлом, а потом напишу отчет для Уитни. А теперь закончим дело, ради которого мы сюда приехали.

– Как ваша нога?

– Нормально.

Поскольку Пибоди не спускала с нее глаз, Ева старалась не хромать. В машине медиков нашлись чьи-то старые джинсы, но они были ей велики, и она чувствовала себя неловко.

– Хорошо, что тут оказался Уэбстер, правда? – наконец не выдержала Пибоди. – Иначе все могло бы обернуться по-другому.

– Хорошо, хорошо… Но давай пока это оставим.

– Как скажете, лейтенант. Вы – босс.

– Вот и не забывай об этом! – сердито сказала Ева, входя в подъезд Коли. – И только попробуй еще раз натравить на меня медицинскую братию, да к тому же в присутствии толпы штатских!

«Она довольна», – подумала Пибоди, но у нее хватило ума не высказать это вслух.

Дверь квартиры Коли открыла незнакомая женщина.

– Что вам угодно?

– Я – лейтенант Ева Даллас из Управления полиции Нью-Йорка, – сказала Ева, показав свой полицейский жетон. – Я хотела бы поговорить с миссис Коли.

– Боюсь, что сейчас это невозможно…

– Боюсь, что сейчас это неизбежно. Я бы не побеспокоила женщину в такой трагический момент, но дело в том, что я расследую убийство ее мужа, и мне необходимо, чтобы она ответила на мои вопросы.

– Кто там, Карла? – послышался голос Пэтси.

– Это к тебе.

Женщина неохотно распахнула дверь, а вдова, увидев вошедших, закричала:

– Как вы посмели сюда прийти?! Как вы посмели переступить порог моего дома?!

– Не надо, Пэтси, пойдем! Тебе нужно прилечь. Уходите! – сердито проговорила женщина, обращаясь к Еве. – Уходите сейчас же!

– Нет-нет, пусть войдет! Я хочу ей сказать пару слов!

– Успокойся, Пэтси! – Из глубины квартиры к ним торопился сержант Клуни.

– Успокоиться?! Завтра я хороню мужа, а эта женщина пытается опорочить его, поливает грязью и его самого, и все, что он делал! И я должна успокоиться?!

Пэтси не плакала, она находилась в ярости. «Пусть лучше так», – подумала Ева и сказала:

– Уверяю вас, миссис Коли, вы ошибаетесь!

– Думаете, я не слышала? Думаете, я ничего не знаю? – Заметив, что Ева перевела взгляд на Клуни, вдова мотнула головой: – Нет, не от него! Он, наоборот, убеждает меня в том, что вы всего лишь выполняете свою работу. Но я-то знаю, чем вы занимаетесь на самом деле!

– Пэтси, – негромко и рассудительно заговорил Клуни, положив руку на плечо женщины, – ты же не хочешь напугать детей?

А детей тут действительно хватало: два младенца, еще один постарше, который, видимо, только что научился ходить и теперь неуверенно ковылял по комнате. Старший мальчик, с которым Пибоди ходила гулять во время их первого визита сюда, сидел на полу рядом с девочкой примерно того же возраста. Ева поняла, что открывшая ей женщина – сестра Пэтси и по крайней мере половина детей – ее. Дети смотрели на Еву испуганными, широко открытыми глазами. Она предпочла бы, чтобы вместо этих глаз на нее глядели дула четырех револьверов!

– Карла, – заговорила Пэтси, повернувшись к сестре, – не могла бы ты увести детей в парк? Сделай это, пожалуйста, для меня!

– Я не хочу оставлять тебя одну.

– Со мной все будет в порядке. Возьми детей, они и так слишком долго сидят взаперти.

Ева молча наблюдала за происходящим. Это напоминало ей хорошо отрепетированное, хотя и немного хаотичное цирковое представление. Малышей уложили в просторную коляску, они замяукали, размахивая в воздухе крохотными кулачками. Тот, что уже умел ходить, вдруг шлепнулся на попку и радостно засмеялся, однако тут же был поднят на руки и посажен в «кенгуру», который Карла надела на манер рюкзака. Старшим детям было велено взяться за руки. Минуты три вся компания шумно искала чью-то курточку и наконец гуськом потянулась из квартиры.

– Я не предлагаю вам присесть, – жестким, как наждак, голосом проговорила Пэтси. – И не предлагаю кофе. Мой муж был хорошим человеком. – Ее голос задрожал и чуть не надломился, но она заставила себя продолжать: – Он был порядочным человеком!.. Он не сделал бы ничего, что могло бы обесчестить его, меня или наших детей!

– Я знаю это, миссис Коли, – заговорила Ева, прервав ее тираду, которая могла бы длиться вечно. – Все, что мне удалось узнать в ходе расследования, подтверждает, что ваш муж был честным полицейским.

– Так почему вы тогда распространяете про него мерзкие сплетни? Как вы смеете внушать людям – тем, с которыми он работал, – что он был взяточником?!

Раньше, чем Ева успела открыть рот, чтобы ответить, Клуни взял женщину за руку:

– Пэтси, лейтенант Даллас выполняет свою работу – точно так же, как это делал Тадж. Сядь и успокойся.

– Пусть она ответит на мои вопросы! – запальчиво проговорила вдова. – Я имею право знать!

Однако она послушалась сержанта, подошла к дивану и села.

– Да, мэм, вы имеете право знать, – заговорила Ева. – Однако сейчас я могу сообщить вам немного. Мне удалось выяснить, что детектив Коли работал под прикрытием – изображал из себя полицейского, который имеет незаконные доходы. Он участвовал в операции, направленной на выявление взяточников в Управлении полиции. Поэтому, если вас интересует мое мнение, миссис Коли, я считаю, что ваш муж погиб на боевом посту при исполнении служебного долга.

В глазах вдовы скопились слезы и были уже готовы хлынуть бурным потоком. Она закрыла лицо руками и прошептала:

– Не понимаю… Теперь я уже ничего не понимаю…

– Я сейчас не могу рассказать вам всех деталей, миссис Коли, но поверьте, я хочу поймать убийцу вашего мужа, и вы можете мне в этом помочь.

– Я не знаю, чем могу вам помочь. И извините меня за то, что я вам наговорила. Садитесь, пожалуйста, я приготовлю кофе.

– В этом нет необходимости.

– Есть. Мне нужно несколько минут, чтобы успокоиться. И подумать. – Женщина встала с дивана. – Простите меня!

– А ведь она так хорошо держалась, – пробормотал Клуни, когда Пэтси вышла из комнаты. – Даже слишком хорошо. Ради детей. А потом – вот это. Представляю себе, каково ей было!

– Что вы подразумеваете под словом «это», Клуни? – Ева не стала садиться, и теперь все ее внимание было приковано к сержанту и его загадочным словам. – Что вы ей говорили?

– Что ее муж был хорошим человеком! – неожиданно резко сказал Клуни. – А вы – лишь выполняете свой долг.

Клуни помолчал, справляясь с волнением, а потом снова заговорил:

– Я не представляю, с чего она взяла, будто вы пытаетесь опорочить ее покойного мужа. Она мне этого не сказала. Пэтси позвонила мне несколько часов назад в состоянии, близком к истерике, и попросила приехать. Это все, что мне известно.

Клуни взял валявшийся на диване игрушечный грузовик и стал вертеть его в руках.

– Дети… – проговорил он, немного успокоившись. – Когда в доме дети, никогда не знаешь, на что ты наступишь или сядешь в следующий момент.

– Что она хотела от вас, сержант?

– Наверное, чтобы я помог ей снова поверить в хорошее. Это необходимо для всех, кто пережил подобную трагедию. И именно это я пытался сделать. В последние дни я слышал всякие разговоры, которые гуляли по отделу, но не очень им верил. – Клуни помолчал еще несколько секунд. – Я вас практически не знаю и потому не стал подтверждать или опровергать слухи. Но здесь я не для того, чтобы еще больше расстраивать несчастную женщину. Я всего лишь пытался успокоить ее.

– Что ж, спасибо за откровенность. Но скажите, какой мне резон порочить доброе имя коллеги, которого при жизни я даже ни разу не видела?

– Именно это я и пытался внушить Пэтси. Да и самому себе тоже. – Клуни говорил то же самое и капитану, но сейчас он решил не упоминать об этом. – Однако надо признать, вы порядком взбаламутили воду в 128-м, и там вас теперь, мягко говоря, не очень жалуют.

В комнату вошла Пэтси с подносом и поставила его на стол.

– Тадж наверняка захотел бы, чтобы я вам помогла, – заговорила она. – Но, честное слово, я ничего не знала об этой… операции. Он никогда не рассказывал мне о своих служебных делах. Теперь мне стало известно, что у него на счетах обнаружились огромные деньги. Я… я думала, что это вы подкинули ему эти деньги. У вас ведь такой богатый муж! Я была так зла…

– А теперь и я разозлилась, – сказала Ева. – Мне не нравится, что мое имя использовали для того, чтобы причинить вам боль и облить грязью человека, убийцу которого я разыскиваю. Кто сказал вам, что я подбросила Таджу деньги?

– Я даже не помню… – Пэтси выглядела усталой, опустошенной и вконец запутавшейся. – Кто-то обронил это в запальчивости. У Таджа было множество друзей в его отделе. При его жизни я даже не знала, насколько их много. И они были так добры! Капитан сама приезжала ко мне и сказала, что они берут на себя все хлопоты и расходы по организации достойных похорон.

– Это капитан Рот сказала вам, что я пытаюсь бросить тень на репутацию вашего мужа?

– В общем-то, нет… Она сказала, что кто бы что ни болтал, я могу гордиться Таджем. Ее слова были очень важны для меня. Многие из отдела приезжали ко мне, чтобы выразить соболезнования и предложить помощь.

– А сегодня? Сегодня вам кто-нибудь звонил?

– Да, но этот человек тоже хотел мне помочь. Он сказал, что весь отдел стоит за Таджа горой. Я сначала не поняла, но он объяснил, что я не должна верить всяким клеветническим бредням, которые исходят от вас. По его словам, это все было подстроено, а когда я сказала, что не понимаю, о чем идет речь, он очень удивился. Но я настаивала, и в итоге он мне все рассказал.

– Кто это был?

– Я не хочу, чтобы у него из-за меня возникли неприятности… – Пэтси сжала руки. Внутри ее боролись чувство порядочности и желание помочь поймать убийцу мужа. Наконец она приняла какое-то решение и сказала: – Вернон. Детектив Джереми Вернон. Но он хотел помочь…

– Понятно. Он был близким другом вашего мужа?

– Нет. Пожалуй, нет. Тадж вообще не так много общался с коллегами в свободное время, предпочитал проводить его в кругу семьи. Было несколько человек, которые иногда приходили к нам на ужин, с их женами я изредка общалась.

– Мне бы очень помогло, если бы вы назвали мне имена его друзей.

– Что ж, хорошо.

Женщина перечислила несколько имен и явно почувствовала себя лучше.

– А что же ты меня обижаешь, Пэтси? – проворчал Клуни.

– Ах, ну да! И, конечно же, ты, Арт! – добавила Пэтси и взяла Клуни за руку.

– Тадж дружил с моим сыном, – пояснил сержант. – Время от времени они брали меня, старика, на свои молодежные посиделки с пивом, а вообще-то Тадж был домоседом.

– Миссис Коли, в прошлый раз вы сообщили мне, что в ту ночь Тадж позвонил вам и сказал, что после закрытия «Чистилища» он должен с кем-то встретиться и потому задержится.

– Да, но он не сказал, с кем именно должен встретиться, а я не спросила. Я, признаться, была недовольна тем, что его так подолгу не бывает дома. Мне его недоставало! Вот и в тот раз я начала ругать его работу, но он быстро успокоил меня. Он умел это делать, – добавила Пэтси, улыбнувшись. – Он пообещал, что скоро его работа в клубе закончится, что он уже почти получил то, что хотел. Я тогда подумала, что он говорит о приработке, который был нам необходим, чтобы переехать в новую квартиру. Он попросил меня поцеловать детей и сказал: «Я люблю тебя, Пэтси!» Это было последнее, что я услышала от него.