Текст книги "Квант безумия"

Обитатели сквера подозрения не внушали. Народ там был либо озабоченный своими малолетними чадами, либо вовсе молодой, присевший попить пивка и покурить, либо совсем старый.

Один пенсионер в плаще и шляпе все прохаживался мерной походкой туда-сюда и по виду напоминал отставного офицера. Но ни окна Викиной квартиры, ни ее подъезд не интересовали его нисколько, и, убедившись в этом, Роман подозрения с неутомимо шагающего старикана снял.

Его внимание привлекла тетенька, выгуливающая здоровенного добермана. Она все как-то странно поглядывала на дом, пробегая время от времени взглядом и по окну, за которым прятался Роман. Чего ей нужно? Так ли просто смотрит, от скуки, или «по делу»? Некоторое время Роман, анализируя особенности поведения, тщательно «прокачивал», ее это пес или взяла на время? Наружные наблюдатели, работающие «в поле» – на жаргоне спецслужб «невидимки», – народ своеобразный. Специфика работы «невидимки» состоит в том, что ты его отлично видишь, но тебе и в голову не придет, что он тебя плотно «пасет». Это может быть и роющийся в мусорном баке бомж, и студент, лениво потягивающий пивко, и гуляющий пенсионер, и папаша с коляской, и дама с собачкой. Тут не угадаешь, откуда за тобой следят острые, ничего не пропускающие глаза.

Нет, решил Роман, наблюдая за собакой и хозяйкой, эти двое хорошо знают друг друга и гуляют вместе очень давно. Но почему хозяйка так часто смотрит на окна? Что ее в них интересует? Другие ведь не смотрят. Для «невидимки», правда, уж больно открыто, но у каждого свои методы. Бывают такие чудаки – о-го-го.

Вот тетенька, дожидаясь, пока доберман, чинно гуляющий на поводке, обнюхает и пометит очередное дерево, вытащила мобильник и набрала номер, все так же упорно поглядывая на окна. Судя по мимике, разговаривала она с кем-то весьма сурово. Было такое чувство, что она срочно требует к дому целый батальон спецназа. Но когда через пару минут, лихо перескочив забор сквера, к ней подбежал мальчик лет двенадцати и доберман радостно запрыгал возле него – Роман сообразил, что к чему. Это мамаша куда-то торопилась и ждала, глядя на окна своей квартиры, расположенные где-то совсем рядом с окнами Вики, когда из дома выйдет сын и заменит ее на выгуливании пса. Отсюда и нетерпеливые взгляды на окна, и грозное выражение лица при телефонном разговоре. Вручив поводок сыну, она торопливо умчалась прочь.

Роман еще какое-то время наблюдал за улицей. В сквере больше никто не внушал ему опасений. Темный «Форд» уехал, других подозрительных машин Роман пока не обнаружил. Возможно, наблюдение, если оно ведется, осуществляется из глубины сквера при помощи специальной оптики? Но это установить он уж никак не мог, а посему следовало успокоиться и внушить себе простую, как яблоко, мысль, что в данный момент ему ничего не угрожает и, следовательно, излишнее беспокойство пойдет только себе во вред.

Шел девятый час. Желудок урчал все громче. Еще бы. Курица в горчичном соусе была обещана три часа назад, но за всеми минувшими хлопотами так и осталась неприготовленной. Роман спустился вниз и начал осмотр холодильника.

Горячее он решил не готовить. Хоть и было вполне понятное желание потешить себя хорошо прожаренным куском мяса, он все-таки решил не рисковать. Вдруг Михаил Петрович снова нагрянет? Как ни прячься в гардеробной, запах от приготовленной на огне пищи сразу наведет на мысль, что в доме кто-то есть или недавно был – и кухонная вытяжка не спасет. А если Вероника была с мужем, то кто же тогда готовил еду в ее отсутствие? Тут и дурак догадается, что дело нечисто. А Михаил Петрович дураком не был, это уж Роман знал наверняка.

Он достал из холодильника банку консервированной кукурузы, нарезал помидоров и огурцов, настрогал ветчинки и так славно закусил, выпив предварительно стопку холодной водки, что ему едва хватило сил убрать за собой стол и добраться до дивана.

Вечерние новости, все еще сладострастно жующие серию жестоких убийств в подмосковных особняках, ничего нового к услышанному Романом днем не добавили. Лишь еще больше напустили туману, пугая обывателя грядущими в скором времени ужасами. При этом у Романа резонно возникла мысль о том, что вся эта искусственно поднятая волна недобрых предсказаний определенно призвана сыграть в чью-то пользу. Вот только – в чью? Кто на самом деле стоит за армией безжалостных убийц? Версий много, но насколько они близки к истине, сказать сейчас трудно. Ясно лишь одно: пока он не доберется до генерала Беляева, сколько-нибудь внятного ответа на этот вопрос он не получит. А раз так, то и ломать голову на пустом месте не стоит.

Поглядывая одним глазом на экран, Роман сладко задремал под монотонное бормотание телевизора. Спал он долго, поскольку телевизор ему не мешал, а на звонки домашнего телефона Роман попросту не реагировал. Он прекрасно понимал, что впереди его ждет немалое напряжение сил и следует накопить энергии впрок.

Несколько раз он поднимался, то попить, то сходить в туалет, то покурить в кухонную вытяжку, включенную на всю мощь. Посматривая сквозь плотно сдвинутые пластинки жалюзи на улицу, он некоторое время следил за тем, что там происходит. Убедившись, что явных признаков слежки нет, он снова заваливался на диван и засыпал дальше, убивая время с пользой для здоровья испытаннейшим армейским способом.

В половине двенадцатого зазвонил телефон. Роман, проснувшись после первого же сигнала, глянул на табло. Ага, вот и товарищ майор обозначился. Долго же он молчал. Любопытно, что он скажет на этот раз.

– Ну что, капитан, выспался? – деловито, спокойно – что сразу, как добрую примету, отметил Роман, – спросил Дубинин.

– Вообще-то только начал во вкус входить.

– Напрасно. Пора на вылет.

– Всегда готов.

– Мой человек доставит тебя на аэродром. Укажи место и время, где он сможет тебя забрать.

– Не надо меня забирать, я хороший…

– Давай без шуток, капитан. Самолет уже готов к вылету. Время дорого.

– Через полчаса на углу Мясницкой и Гусятникова переулка.

– Понятно. Машина – темно-зеленый «Ауди-80». Моего человека зовут Филипп.

– Киркоров?

– Капитан!

– Молчу, молчу…

– До аэродрома вы доберетесь примерно за три часа. Инструкции относительно твоей высадки получишь у пилота. Оружие и снаряжение у Филиппа.

– Проводника на месте не организовали?

– Нет, – жестко ответил Дубинин. – Будешь добираться до части сам. Картой я тебя обеспечил.

– Понял. Как насчет пенатола натрия?

– Найдешь у себя в рюкзаке. Усовершенствованная разработка. Только осторожно с дозой.

– Разберусь. Был бы объект, а дозу подберем. Опыт какой-никакой имеется.

– Надеюсь. Все, капитан, пора закругляться. Как только будет возможность, выходи на связь. И постарайся все сделать по-тихому…

– А пожелать удачи на дорожку?

– Удачи.

Трубка загудела отбоем. Как видно, Дубинину было не до лирики. Ну еще бы. Поди, непросто было, зная, что за тобой к тому же может кто-то следить, пробивать транспорт вне докладов и запросов разрешения у вышестоящего начальства. По сути, Дубинин брал всю ответственность на себя. Значит, сильно надеялся, что Роман идет по верному следу и чего-то добудет стоящего. Что же, постараемся не подвести.

Роман удалил номер Дубинина из телефона, уложил чудо-трубку в карман подаренной Вероникой куртки и начал собираться. Собственно, собраться ему было – только подпоясаться. Все имущество – легко движимое и включает в себя лишь одежку да пару мелких предметов, таких, как телефон и зажигалка. Хотя шнурки на ботинках он затянул и завязал с особой тщательностью. Неизвестно, что ждет его на улицах ночной Москвы, и нужно быть готовым к броску в любую секунду и на любой отрезок времени. Тут мелочей не бывает, и развязавшийся на бегу шнурок может стоить жизни, ни много ни мало.

Вероника так и не пришла. Видимо, все еще развлекается в «Метелице» под присмотром любимого мужа. Ну и правильно, веселись и радуйся, пока молода и пока есть такая возможность. Спасибо тебе, милая женщина, за безотказную помощь, за теплый прием и незабываемые минуты, проведенные в твоей гардеробной. Жизнь ценна ощущениями, в том числе и такими. Главное, чтобы при этом никто не пострадал.

Перед тем как выйти из квартиры, Роман еще раз внимательно осмотрел улицу и темнеющий напротив дома сквер. Явственной опасности, кажется, оттуда не исходило, во всяком случае, пресловутый колокольчик внутри не звенел, подавая сигналы тревоги. Впрочем, иногда он, колокольчик то бишь, и ошибался.

Роман вышел из подъезда и быстро двинулся в обратном от назначенного места встречи направлении. Если будет «хвост», то лучше сразу сбить его со следа. Зная прекрасно каждый переулок и каждый дом в этом районе, Роман начал петлять между домами, время от времени останавливаясь за углом и проверяя, не идет ли кто за ним следом.

«Поиграв» таким образом минут десять, он убедился, что явной слежки за ним не было. Могла, конечно, где-то двигаться параллельным курсом машина, и не одна. Но он специально шел дворами, чтобы «автонаружка» не имела возможности держать его в поле зрения. Следом за ним на машине проехать было невозможно, он прошел насквозь несколько дворов, и если наблюдение еще велось, то уж точно не с колес.

Укрывшись в арке недалеко от угла Мясницкой и Гусятникова переулка, Роман вел наблюдение за улицей и поджидал посланного Дубининым Филиппа. До встречи оставалось три минуты.

3 мая, ночь

Он издали увидел темно-зеленый «Ауди-80», идущий в первом ряду на средней скорости по Мясницкой со стороны Тургеневской площади. Роман вышел из арки и медленно двинулся к угловому бордюру. На ходу достал сигарету из пачки, прикурил – вовсе не потому, что от волнения захотелось глотнуть порцию никотина. Просто в случае засады можно швырнуть горящую сигарету в лицо противнику и выиграть драгоценные доли секунды для отступления. Мелочь, казалось бы, но подобные мелочи не раз спасали жизнь шпионам всего мира.

«Ауди» замедлил ход и остановился возле Романа. Роман уже убедился, что в салоне, кроме водителя, никого нет.

Он открыл переднюю дверцу и, держа сигарету так, чтобы ее можно было щелчком послать в лицо водителю, заглянул внутрь.

За рулем сидел молодой человек лет двадцати пяти. Ничем не примечательное лицо, но глаза быстрые, цепкие, и руки на баранке узловатые, сильные.

– Я Филипп, – сказал он глуховатым баритоном. – Садитесь на заднее сиденье.

Роман кивнул, захлопнул переднюю дверцу, отбросил окурок за ненадобностью и сел на заднее сиденье. Кажется, пока все идет без неожиданностей.

Филипп сразу тронулся с места, набирая скорость.

– Где находится аэродром? – спросил Роман, на всякий случай убедившись, что непосредственно за ними никто не едет.

– За Ярославлем, – поглядывая на Романа в зеркало заднего вида, сказал Филипп.

– Ближе не нашлось?

– Ближе не нашлось, – без выражения ответил тот. – Вас так ищут, что товарищ майор едва смог пробить и этот.

– Понятно, – кивнул Роман. – Нелегко пришлось товарищу майору?

– Нелегко, – отозвался Филипп.

Кажется, неплохой парень, решил Роман. Он перевел взгляд на объемистый рюкзак из черной синтетической ткани, стоявший возле него на заднем сиденье.

– Это ваше снаряжение, – сказал Филипп, увидев в зеркало, куда он смотрит. – Здесь все необходимое.

– Посмотрим, – проворчал Роман, развязывая тесемки рюкзака и бесцеремонно вытряхивая все содержимое на сиденье. – Может, забыли чего, так не поздно будет вернуться.

Краем глаза он видел смеющиеся в зеркале глаза Филиппа, которому явно понравилась его хулиганская выходка. Хороший парень. Не зануда. И то, что в этой ситуации он способен расслабляться, говорило о счастливой универсальности характера, столь необходимой разведчику.

Изредка поглядывая вперед, чтобы все время держать под контролем маршрут следования, Роман начал перебирать «подарки» Дубинина.

Что это за самый большой сверток? Ага, пятнистый, утепленный комбинезон для наблюдения. Хорошая вещь, и, главное, по погоде, которая еще ой как далека от курортной. Пара легких прочных ботинок – тоже из арсенала спецназа. Теплые носки, пятнистое кепи…Так, с экипировкой полный порядок.

Затем он осмотрел лежавший в пластиковом футляре бинокль. Отличная вещь. Легкий, небольшой, и при этом увеличение – двадцать пять раз. Плюс автоматическое определение расстояния до выбранного объекта. Линзы не дают бликов, даже если в них отразился солнечный луч. Лучшего и желать нельзя.

Так, три пачки галет, миниатюрные пластиковые баночки с мясным пюре, шоколад. Этого запаса хватит как минимум на двое суток. Но, надо полагать, более суток на все про все не потребуется. Хотя за шоколад спасибо, он, как известно, поднимает настроение даже в самых беспросветных ситуациях.

А что в этой небольшой коробочке? Ну, слава богу, в спешке не забыли главное. Пять ампул с бесцветной жидкостью, без всякой маркировки, по два «кубика» каждая. Пенатол натрия, или «сыворотка правды», с помощью которой без ненужного кровопускания и, что самое ценное, без особых временных затрат можно развязать язык кому угодно. Здесь же в коробочке лежали пять одноразовых шприцев – радость наркомана. Все уложено плотно, не брякнет, не звякнет, и при любом способе передвижения ампулы не разобьются.

Нож в чехле. Простой, без стреляющей рукоятки, без кусачек и зазубрин, но крепкий и острый. Компас. Карта местности. Упаковка кубиков сухого горючего. Фляга. Коробок туристических, не гаснущих на ветру, спичек. Пакетик с бинтом, ватой, йодом, антибиотиками.

Пачке сторублевых купюр Роман невольно улыбнулся. Судя по банковской ленте, все те же десять тысяч – и ни копейкой больше.

– А где пистолет? – спросил он Филиппа, который молча наблюдал за его действиями.

– Держите.

Филипп передал ему пистолет, затем кобуру. Роман понял, почему пистолета не было в рюкзаке. Парень по-своему был хитер – или выполнял установку Дубинина – и все это время «прокачивал» поведение Романа. Если бы тот стал вести себя неадекватно, то славный паренек Филипп хладнокровно всадил бы в него пару пуль, благо пистолет он держал наготове. А ведь как душевно улыбался при этом! Талантливый малый, далеко пойдет.

Но, с другой стороны, раз он до сих пор не сделал попытки каким-то образом нейтрализовать Романа, имея в руках оружие, – а ведь иногда Роман, отвлекаясь на осмотр снаряжения, по несколько секунд за ним не присматривал и, следовательно, подставлялся под выстрел (по крайней мере, внешне это выглядело так), – это достаточно убедительно говорило о том, что Дубинин по-прежнему играет на его стороне.

Роман быстро осмотрел пистолет. Стандартный «ПМ», не новый, побывший в употреблении не один год. Но вполне надежный, смазанный, досмотренный. Боевое оружие, одним словом. Две полные обоймы, одна в рукоятке, другая в кармашке на кобуре. Он оттянул для интереса затвор. Так и есть: патрон сидел в патроннике. Глянул в зеркало – на него смотрели смеющиеся глаза Филиппа. Ладно, проехали. У каждого своя работа.

– Чего-то не хватает? – как ни в чем не бывало спросил Филипп.

Роман посмотрел в окно. Кольцевую они проехали минут пять назад и теперь на хорошей скорости шли по Ярославскому шоссе.

Филипп ждал ответа, поглядывая в зеркало.

– Все в порядке, – сказал Роман, укладывая вещи, с каждой из которых он теперь был знаком лично, в рюкзак. – Хорошая работа.

– Спасибо, – улыбнулся Филипп. – Я старался.

Роман тоже улыбнулся. Этот парень нравился ему все больше.

– Давно знаешь Дубинина?

– Третий год. Я у него практику проходил еще на курсах. Потом он взял меня к себе стажером.

– Ясно, – кивнул Роман. – Где срочную служил?

– Рязанская воздушно-десантная…

– Десантура, значит?

– Так точно.

– Повоевать довелось?

– Пять с половиной месяцев в Чечне.

– Почему пять с половиной?

– Ранен был. В бедро… Пустяки. Но после госпиталя дослуживал дома.

– Почему к нам решил?

– Нескучно живете, товарищ капитан.

– По мне судишь?

– Нет… – заметно смутившись, пожал плечами Филипп. – Вообще, нравится мне это…

– Романтика?

– Да нет, не то чтобы романтика…

– Рисковать любишь?

– Ответственную работу люблю, – серьезно ответил Филипп. – Такую, чтобы, кроме меня, никто больше не мог ее сделать. Понимаете?

– У-гу… – помолчав, кивнул Роман. – Понимаю. А то, что за эту ночную поездку тебя в случае чего по головке не погладят, тебе майор Дубинин сказал?

– Сказал.

– И что? Не боишься навсегда загубить карьеру?

– Есть маленько, – улыбнулся Филипп.

– Зачем же тебе все это? – улыбнулся и Роман.

– А вам – зачем?

На это Роман не нашелся что ответить. Да, наверное, оно и не нужно было, этот улыбчивый парень, похоже, сам все отлично понимал.

В салоне на какое-то время наступило молчание. Ровно гудел мотор, навстречу неутомимо неслась темная лента шоссе. Вот она, наша смена, думал Роман, глядя на проплывающие дорожные знаки. Ничего, нормальные ребята. Ерунда это, что молодежь ныне мельчает и не та, что раньше. Стариковское брюзжание. Во все времена это говорится, и во все времена находятся те, кто не боится брать на себя ответственность любого уровня.

– Притормози на пару минут, – сказал Роман.

– Пи-пи захотели, товарищ капитан?

– Что ж я, не человек?

Филипп остановил машину у обочины, выключил фары. Роман вылез из машины, сделал несколько шагов в сторону, к темнеющему леску. Сзади открылась дверца – Филипп тоже вышел из машины. Судя по звуку шагов, пошел за ним следом.

Последняя проверка, думал Роман, стоя спиной к нему, и лишь по неясной тени, которую напряженно ловил скошенным вниз и назад взглядом, отслеживал каждое его движение. Сейчас, когда обе руки заняты и поза самая беззащитная, он уязвим как никогда. Более удобного момента не придумать.

Труднее всего было заставить себя исполнить то, для чего он попросил остановить машину. Но при некотором усилии Роману удалось сделать это. Поливая какое-то деревцо, он незаметно косился на Филиппа, но глаз на затылке не было, и когда тот зашел за спину, в темноту, Роман совсем потерял его из виду. Теперь вся надежда была только на слух, обострившийся до предела, и на рефлексы, наработанные годами тренировок и службы.

Хрустнула ветка под ногой Филиппа. Рука Романа чуть дрогнула, струя прошуршала мимо дерева. Какое-то время Филипп не издавал ни звука. Так и мерещилось, что он достал из-за пазухи пистолет и целит ему в спину…

До судороги в лопатках хотелось оглянуться, но Роман знал, что этого делать нельзя. Во-первых, резкое движение может испугать парня, и он дернет спусковую скобу неожиданно для себя. Во-вторых, искушенный слух Романа все же пока не уловил ни одного подозрительного звука, связанного с извлечением и изготовкой к стрельбе автоматического оружия.

Хотя достать пистолет и снять с предохранителя можно было еще в машине, когда Роман шел к лесу. И незаметно держать его затем у бедра.

С дороги надвигался гул приближающейся тяжелой машины. Идеальный момент для выстрела.

Невыносимо хотелось оглянуться. Хотя бы на пол– оборота…

Нельзя. Можно все испортить. Еще пару секунд выждать – потом…

В свете озаривших придорожный лес мощных фар Роман на мгновение увидел падающую на деревья и стремительно укорачивающуюся тень Филиппа. И руки у него были опущены, опущены!

Многотонный грузовик наскочил, прогудел – и снова установилась тишина. Тоже момент неплохой – на перепаде шумов трудно различать звуковые нюансы…

И тут до слуха Романа донеслось довольно-таки громкое журчание. Филипп жизнерадостно рокотал и, скорее всего, не догадывался, какие мгновения пережил только что его многоопытный пассажир.

«Чертова наша работа, – думал Роман, застегиваясь и медленно возвращаясь к машине, чтобы Филипп не торопился и сделал свои дела как следует. – Так сам себя скоро подозревать начнешь. Хотя шлепнуть он меня имел возможность стопроцентную… Значит, мы в самом деле едем на аэродром. Что и следовало доказать».

– Ну что, поехали? – спросил он, когда Филипп вышел из леса, беззаботно ему улыбаясь.

– Поехали, – кивнул тот, садясь за руль.

Роман сел на переднее сиденье.

– Тут удобнее, – сказал он Филиппу, когда тот вопросительно на него посмотрел. – Ноги можно вытянуть, откинуть спинку…

– А я думал, вы поспите на заднем сиденье. Езды еще часа два. Вот и рюкзак под голову можно положить…

– Да я уж выспался на сегодня. Посижу, подумаю.

– Как знаете…

Филипп дал газу, разгоняя машину до крейсерских ста двадцати. Роман устроился поудобнее.

– Радио работает?

– Да.

– Включим?

– Как хотите. Мне веселей будет.

Роман включил радио, нашел волну «hard-rock» и вскоре с головой погрузился в грохочущие композиции «Deep Purple», «Metallica», «AC/DC» и прочих достойных представителей своего любимого музыкального жанра. Филипп чуть удивленно покосился на него, но ничего не сказал. Видимо, понимал, что у каждого свой способ релаксации.

Так и покатили дальше, сопровождаемые неистовым ревом инструментов и мощными голосами лучших рок-исполнителей западного мира.

Странно, наверное, это выглядело на ночной, ухабистой русской дороге, среди волнистых равнин и печальных рощиц. Но эта странность особым образом действовала на нервную систему, заряжая ее какой-то куражливой бодростью, столь необходимой перед выполнением сложного и тяжелого задания. Роман полузакрыл глаза и буквально пропитывался гремящими звуками, чувствуя, что прошлое будто уходит куда-то прочь и он снова становится молодым и легким, готовым к чему угодно, без оглядки и страха. Проверив Филиппа, он позволил себе расслабиться и будто впал в транс, достигая с помощью музыки полного отрешения. Кто знает, что ждет его впереди? А нервная система не прощает перегрузки, и если вовремя не спускать пар и не погружаться в спасительную бездумность, она может запросто и необратимо «крякнуть».

Наверняка Филипп хорошо знал всю эту нехитрую премудрость, поскольку, хотя музыка и была явно не по нем, он ни жестом не выразил своего неприятия, понимая, что Роман сейчас не просто решил развеять дорожную скуку. Он лишь тихонько хмурился, когда из динамиков вырывался особо варварский грохот, но стоически терпел и молча гнал машину вперед.

Впрочем, Роман его долго не мучил. Где-то через час, испытывая примерно такие же ощущения, как после бассейна, душа Шарко и массажа сразу, он выключил радио и дальше уже сидел тихо, изредка покуривая в приоткрытое окно.

Когда переезжали Волгу, он увидел далеко внизу, на темной речной глади, идущий против течения пароходик. На корме дрожал будто от непомерных усилий слабый огонек, большая река стремилась снести пароходик вниз, но он упорно карабкался вперед. «Куда он идет на ночь глядя, зачем? Не так ли и мы, – подумал Роман, – бредем в темноте, не зная толком, куда и для чего?»

Так, хватит, сказал он себе. Отдохнули – и будет. Не до философии. Куда прикажут – туда и пойдет, вот и весь сказ. Размягчаться сейчас не время. Скоро аэродром – самое время «подтянуть гайки».

– Далеко еще? – спросил он Филиппа.

– Тридцать верст, – мгновенно ответил тот, даже не глянув на реку.

Километров через двадцать он свернул с трассы налево. Здесь уж дорога пошла совсем дрянная, и надо было все время быть начеку, чтобы не оставить в очередной яме всю подвеску, а заодно уж и самих себя.

Филипп, привычный к этим ямам, как всякий русский водитель со стажем, ловко лавировал среди них, заслужив не одно одобрительное восклицание Романа.

У деревни с пугающим названием «Погост» они свернули налево. Дорога была здесь не то что плохая – невозможная. Какая-то узенькая, разбитая донельзя грунтовка, по которой ехать можно было самое большее пятнадцать километров в час – как на велосипеде. Но Филипп невозмутимо вел машину дальше. Ни разу при этом он не посмотрел в карту, из чего Роман заключил, что он либо бывал здесь раньше, либо обладает хорошей памятью и держит весь маршрут в голове.

Наконец они остановились.

– Приехали? – спросил Роман, ничего не видя, кроме деревьев и кустов, освещенных тусклой луной.

– Приехали, – подтвердил Филипп. – Здесь пройти пешком метров триста. Дороги нет, только тропинка.

– Ну, пройти так пройти.

Роман вышел из машины, вытащил рюкзак, надел на спину. А прохладно нынче на дворе. Он глянул в холодные точки звезд над головой. Черт, неужели придется прыгать? В эдакую холодрыгу?

– Ну что, показывай дорогу, – обратился он к Филиппу, бодро попрыгав, чтобы утрясти рюкзак.

– Дальше вы пойдете сами, – как бы виновато сказал Филипп. – Я поэтому заехал с другой стороны аэродрома, чтобы никто не увидел машину. И меня… Так приказал товарищ майор.

– Ясно, – кивнул Роман. – Все правильно. Мы не должны рисковать напрасно. Куда идти?

– А вот, – Филипп махнул рукой вдоль лежащего справа от дороги поля. – Видите, тропка?

– Да, вижу.

– Вы идите прямо по ней, до лесополосы. Пересечете лесополосу – и выйдете на аэродром. Идите к ангару, он там один, сразу найдете. Там вас будет ждать пилот, Юрий Васильевич. Скажите, что вы от Дубинина. Дальнейшие инструкции получите от него.

– Все понятно, Филипп. Спасибо за доставку.

– Да не за что… – смущенно улыбнулся Филипп.

– Дай-ка мне номер своего мобильного.

– Записывайте.

– Да я уж лучше запомню. Диктуй.

– Двести тридцать, восемьдесят, семьдесят пять.

– Все, есть. Ладно, прощай.

Они обменялись рукопожатием.

– Может, еще увидимся, – сказал Роман.

– Может… Я надеюсь! Удачи вам.

– Спасибо.

Роман махнул рукой и по указанной тропинке направился к лесополосе, с дороги казавшейся густым, непроходимым лесом.

Сзади послышался гул мотора. Филипп развернулся и, не мешкая, покатил обратно. Хорошего помощника подобрал себе Дубинин, с теплым чувством подумал Роман. Возможно, еще поработаем вместе.

Он неторопливо шел по тропинке, пересекающей по диагонали поле, покрытое нежными зеленями. Тропка была твердо утоптана, что говорило о ее частом использовании. Наверное, где-то неподалеку расположен поселок, откуда пилоты напрямки ходят на аэродром.

Роман всматривался в темнеющую стену лесополосы и чутко прислушивался к ночным звукам. После того как затих вдали «Ауди» Филиппа, тишина установилась абсолютная. Ветра не было вообще, и звук шагов, как ни мягко ступал Роман, отчетливо разносился по полю.

Никаких звуков, говоривших о наличии поблизости аэродрома, Роман пока не уловил. Но это его не пугало. Похоже, аэродром был совсем небольшим, и Дубинин специально остановил на нем свой выбор, чтобы максимально обезопасить вылет Романа. В самом деле, кому придет в голову проконтролировать все мелкие и частные аэродромы, удаленные от Москвы на три сотни километров? Во-первых, это проблематично, и даже у «черных», имеющих высоких покровителей в правительстве, вряд ли есть возможность перекрыть все транспортные капилляры (артерии-то перекрыты ими наверняка). Во-вторых, они «потеряли» Романа совсем в другой стороне и, скорее всего, ищут его сейчас где-то в районе столицы и в самой столице. Хотя, конечно, не стоило недооценивать их аналитический потенциал.

Подходя к лесополосе, Роман чуть-чуть замедлил шаг. Не то чтобы он опасался подвоха. После устроенной Филиппу проверки он всецело доверился Дубинину. Но место было незнакомое, темное, удобное для засады, и он машинально приготовился к любой неожиданности, устроив пистолет так, чтобы иметь возможность без промедления выхватить его и открыть огонь.

Тропинка подошла к лесополосе и, немного петляя, повела его дальше. Теперь Роман увидел, что это не лес, как до последнего момента он опасался, а действительно узкая, метров в сорок, полоска деревьев, какой обычно окружают поля, чтобы ветер не выдувал почву. Если бы дело было днем, он бы определил это издали. Но в темноте все сливалось в одну сплошную черную массу, и только сейчас, пройдя с десяток метров, он увидел впереди, совсем рядом, какой-то просвет.

Просвет оказался, по выходе из лесополосы, большим ровным полем. Справа, метрах в семидесяти, Роман увидел приземистый и широкий деревянный сарай. Над ним горел небольшой прожектор. Наверное, это и был тот самый «ангар», о котором говорил Филипп.

Роман двинулся к ангару, на ходу осматривая то, что довольно смело именовалось «аэродромом». Обычное поле, правда, с широкой, непривычно ровной после автодорог гравийной полосой посередине. Ни тебе «рулежек», ни проблесковых маячков, ни сложной разметки. Туда ли вообще обратился Дубинин?

Сначала Роман не обнаружил ни одного самолета, но, подойдя ближе к «ангару», заметил стоящие за ним старенький, облупленный «АН-18» и кукурузник – легендарный «небесный тихоход».

Похоже, это был аэродром так называемой сельской авиации, в обязанности которой входило обрызгивание полей ядохимикатами и разбрасывание удобрений. Роман, рассчитывавший хотя бы на аэроклуб, слегка растерялся от столь скудного выбора летных средств.

«На чем же мы полетим? – подумал он. – Если на «АНе», то еще ничего, хотя, коли судить по внешнему виду, он вряд ли способен подняться в воздух. А если на кукурузнике? Это ж сколько мы телепаться-то будем?»

Он подошел к ангару сбоку и некоторое время стоял в тени, под стеной, слушая, что происходит внутри.

Но внутри было совершенно тихо. Если кто-то там и находился, то никак не давал о себе знать. А что, если там попросту никого нет? Нравы в провинции вольные, это тебе не капитализированная Москва. Дал пилот согласие Дубинину, а потом выпил по случаю да и забыл к такой-то бабушке все, что обещал днем…

Роман толкнул дощатую дверь и вошел в ангар. Справа было просторно и пусто, видимо, место предназначалось для того, чтобы ставить на ремонт самолеты. Слева было что-то вроде конторки. Там громоздились какие-то ящики и бочки, на полу лежали детали и покрышки. У стены, возле окна, стоял длинный стол, напоминавший верстак. На нем ярко горела настольная лампа, освещая сваленные в кучу приборы и инструменты. Но ни одного человека поблизости не наблюдалось.

– Есть кто живой? – спросил негромко Роман, всматриваясь в дальние, темные углы ангара.

В углу, за столом, что-то заскрипело и заворочалось. Роман шагнул ближе, заглянул за стол. На широкой лавке – без малого диване – лежал какой-то человек и, судя по позе, крепко спал. Его невинно повернутая к Роману спина, обтянутая старенькой, но форменной летной тужуркой, мерно вздымалась и опадала.

– Тук-тук-тук! – сказал Роман не без сожаления.

Человек всхрапнул на вздохе, затих и медленно повернул к нему круглое, помятое со сна лицо.

– Здравствуйте, – улыбнулся Роман.

Тот что-то пробормотал, с трудом поднимаясь с лавки.

– Юрий Васильевич? – спросил Роман.

– Ну… – сонно мигая, ответит тот.

– Я от Дубинина.

Юрий Васильевич прочистил горло, потер ладонью красную лысину и вдруг милейшим образом улыбнулся.

– Здравствуйте, – он поднялся и протянул Роману сильную руку. – А я вас ждал, ждал, да вот задремал маленько. Целый день поля облетал, – умаялся. Как добрались?