Текст книги "Закрытая переписка Б. Стругацкого. Прижизненный вариант некролога. Здесь можно ознакомиться с последней перепиской, удаленной с сайта Б. Стругацкого"

Но свое право вмешательства в этнический алфавит «неприоритетных» с навязыванием тем своих букв пни воспринимают как нечто, не подлежащее обсуждению – ни публично, ни в частном порядке, ни в форме неприличных анекдотов.

Необходимость следования полным и безоговорочным указаниям идеологии создает окружающую реальность сама – она не нуждается ни в каком дополнительном вмешательстве сознательной силы.

Если какое-нибудь юное дарование где-нибудь в обычном классе задаст один разумный детский вопрос: как объяснить, что представители тех же этнических культур у себя дома не просто должны – обязаны загружать в анналы своего сознания русскую литературу? – то скорее всего его родителей вызовут в школу. Где им популярно объяснят, что загружать «туда» им больше нечего. И это тоже правда. Более того, почему и свой сугубо этнический, имеющий древнюю историю национальный язык они также обязаны загружать туда же исключительно в русских буквах? А если его любопытство к этой области ампутировать не удастся, то его ожидает длительный спрятанный процесс, призванный научить как надо правильно думать с дилеммой на всю последующую жизнь, где с одной стороны будет лежать традиционный эквивалент полной сытной тарелки, а с другой прозрачные намеки на возможные проблемы с получением от властей известного комплекта сертификатов и определением университетского образования вообще.

Кто-то очень точно определил отсутствие критического мышления как корень всего Зла – которое есть, которое было и которое будет. Карл Саган (Carl Sagan)1010
  Астроном-суперзвезда, автор книги «Контакт», по которой был снят блокбастер с участием Джоди Фостер, и тот самый автор идеи размещения на обоих Voyagers (1977) золотых «музыкальных» пластинок с наилучшими пожеланиями в адрес иных звездных миров, которые могут весьма дорого обойтись жителям Земли.


[Закрыть] с иронией отвечал в том ключе, что как вы собираетесь внедрять навыки критического мышления в школах, когда, обучив там ему молодых людей, те пойдут потом критиковать политические институты, правительство, церковь и диктатора, а люди при кормушках сразу же зададутся вопросом, мой бог, что мы делаем? И дальше он произнес слова, которые стоило бы в камне высечь во всех образовательных центрах миров и цивилизаций.

Если мы не способны изменить наше представление критического мышления и развить как что-то вроде второй природы, то мы – всего лишь доверчивые глупцы, готовые к употреблению для нового проходимца и мошенника. А их слишком много. Как путей к власти и деньгам, вводя в заблуждение неспособных к критическому мышлению…1111
  NPR – National Public Radio, New York, New York (May 1996).


[Закрыть]

Автор описывал случай из детства: он возвращался из школы домой, был теплый весенний день, весело светило солнце и день завтра обещал еще больше тепла и солнца. На тротуаре возле детсадика встретили двое взрослых дядей явно приоритетной национальности. Преградив ему дорогу и зачем-то оглядевшись, ласково потрепали по голове, спросили о том, об этом, спросили у него национальность и кулаками разбили ему голову и лицо так, что он потом неделю мог пить лишь чуть теплый бульон, второкласснику, понятно, много не нужно. Подняв за шиворот, затем потрепали по голове снова, наказав, «чтобы больше так не ходил». Самым страшным тогда для мальчишки было, что никто из взрослых потом не мог сказать, как же ему там нужно было ходить. Его маме, напоминавшей чеченку, потерявшую автомат, объяснения были не нужны. Исходя из опыта, русси всегда с наслаждением слушают эпизоды вроде этого о тех, кто «должен знать свое место», и автор приводит его идя им навстречу, чтобы сделать им приятное: автор и в самом деле узрел свое место – и больше не забывал его никогда. Он даже помог разглядеть его другим, совсем бестолковым. Трудно сказать, насколько один случай мог определить мировоззрение всей последующей жизни, но то чисто русоидное наслаждение в глазах дядей при созерцании чужих страданий осталось с ним на многие годы. То самое наслаждение, о котором мог бы рассказать любой представитель оккупированной ими территории. Однако за тем редкостным единодушием, с каким русосы раз за разом накладывали запрет на издание его книг, хором забыв про свою же конституцию, явно стояло что-то большее, чем только зависть к одной на редкость удачливой руке и ироничному взгляду. Травля одного имени в «приоритетных» изданиях, в самом деле, должна была иметь основания.

В одном случае, как в капле дегтя, отразилось, пожалуй, всё руссийско-приоритетное восприятие окружающей действительности, вся история оккупации Географии.

И всё ее будущее?1212
  «Чем больше всего озабочены руссияне – это информационным суверенитетом. Они стремятся остановить всякую информацию, которая, на их взгляд, противоречит их стране, их режиму, и они ее блокируют. Очевидно, что это проклятие тому, на чем построены Соединенные Штаты, мы хотим для потока информации свободного течения». (Jason Healey, a Senior Research Scholar at Columbia University’s School of International and Public Affairs in New York, New York)


[Закрыть]

На Побережье и в Восточной Федерации их ласково называют русятиной; носители разума с высшим образованием и знакомые с Ницше деликатно ограничиваются определением «русоиды»; в Европе и на Балканском полуострове ласковости меньше, в Австралийском Содружестве, Соединенных Штатах и Объединенном Королевстве не называют никак, просто хватает более важных дел. Однако аспект этимологии в данном срезе представляет интерес сам по себе.

…Совершенно неверно было бы также категорично здесь заявить, что запрет на публикацию книг распространяется на любого автора коренного населения – это не соответствовало бы действительности. Более того, в ретроспективе представлений современной литературы массовому наблюдателю Москва самым абсолютным, самым кровным образом заинтересована, чтобы время от времени на свет поставлялись безусловные серые свидетельства за таким авторством – что, собственно, вот это и есть все, что способно произвести на свет то же коренное население вообще в попытке сказать, понять и сотворить; что даже под нежным, заботливым, любящим крылом приоритетной нации вот это для них и есть предел мыслительного напряжения, «закономерный потолок» расовой принадлежности и этнической культуры, что при всем желании здесь никто не найдет что-то ценное… Стоит только однажды кому-то в этом усомниться, и ситуация может запросто выйти из-под контроля.

Как раз вот этот серый фонд – вопрос жизненных интересов москвы и вопрос ее национальной безопасности.

Преднамеренная политика обструкции1313
  блокады


[Закрыть] на всех уровнях кресельных сидений имеет в основе всё тот же двигатель: страх появления в «неприоритетной» среде реального претендента на имя в Истории Миров – лидера, который им будет неподконтролен. Попробуйте предсказать, что его у них ждет. Так на сцену логично и неизбежно восходят празднично умытые мурзилки. И именно этот механизм является главным инструментом, благодаря которому 8 известных часовых поясов имеют вид, который имеют, начиная с первого появления на их земле пн. Плечо к плечу и с истеричным мужеством стоят они на страже того, что ни один из них не произнесет вслух. Большое Нельзя хранит их всех от рождения до смерти.

В понимании режима данный аспект крайне важен по одной причине: тот же принцип касается не только современной литературы.

Спрятанное, скрытое, осторожное, но требовательное подчеркивание приоритетов всюду сохраняет один вид.

Любой независимый успех неприоритетных 140 этнокультур будет оскорблением заявленной миссии величия пн и потому невозможен.

Очевидно, что механика его, «успеха», имитации, необходимой по понятным политическим соображениям, требует крайне строго контроля.

Несколько больший интерес для исследователя представляет вариант того же явления, коротко определяемый как запрет на обсуждение: когда ввиду тех или иных причин откровенный запрет на публикацию требует некоторого анального напряжения и предполагает смущенные улыбки очевидцев, невозмутимо вводится следующий этап защиты. То, что не представляется возможным опровергнуть обычным путем чистоплотных логических умозаключений, просто нельзя обсуждать. Всё. Эффект достигается тот же самый: не вполне удобный компонент вновь счастливым образом оказывается «несуществующим». И принимая во внимание то, что все же имеет случай «существовать», а именно в широком ассортименте навязанные установки, эффект благополучия, так сказать, принимает хронический характер. Именно по этому принципу работает любой искусственный психоз вокруг смены символики русских денежных единиц «на новые» и родственные тому мероприятия. Суетиться вокруг русских денег нужно заставить как можно больше «не тех» этнических групп – но москва, прыская в кулачок, помнит одну единственную имеющую смысл вещь: что бы те ни делали, за какой бы результат горячо ни болели и какой бы результат на исходе ни получили, деньги все равно будут русскими. Кидая объедки «неприоритетным», они не пытаются быть предусмотрительными: они лишь действуют на уровне рефлексов. Автор по этому поводу произнес одну фразу, и она стоит дословной цитаты. «Удивительно, какой дешевкой быть нужно, чтобы настолько дешево отдать то единственное, ради чего еще стоит жить – свободу».

Совершено то же и в отношении искусственно нагнетаемой истерии вокруг выборов русского президента. Закономерный вопрос: если президент предполагается только и исключительно русский, без вариантов, не утруждая себя даже имитацией с присутствием обычных мурзилок, то почему бы не оставить в покое все остальные этнические культуры и дать приоритетным суетиться вокруг выборов своего президента самим, не создавая беспокойства другим? Вызывает искреннее недоумение: причем тут все остальные (на промышленных предприятиях Восточной Федерации введена обязательная система участия, за уклонение от которой предлагают писать заявление об уходе «по собственному желанию»1414
  Официальное распоряжение структурным руководителям всех уровней этнических республик звучало потрясающе стройно: «Обеспечить 100%». Именно так проводилась укомплектация пресловутой партии Путина «Единого Куска», которая и обеспечила ему весь последующий ход событий, о выполнении предлагалось отчитаться в разных вариантах «до 10:00» либо до «12:00». По неофициальным сообщениям, специальным распоряжением для абсолютно всех промышленных предприятий Рахимов и Шаймиев (президенты республик Башкирия и Татарстан соответственно) обязали руководящих племянников и пр. к тем самым «100%» и «12:00». Исключения не предполагались. Диктатором лично было отслежено, чтобы именно в этих формально суверенных республиках обе мурзилки, подлежащие скорой утилизации и замене, громко заверили, что они являются собственностью москвы: его собственностью. 97% нефти обеих республик и 20 из 30 миллиардов в местной валюте Москва также забирала и забирает себе. На каких условиях состоялось соглашение и что было ими получено взамен, можно лишь строить догадки. Остальной мелкий политический мусор, окружающий очередную однопартийную систему, служил имитацией для фондов международной банковской системы, контролирующих инфляцию. Для исследователя механики режима интерес может представлять разнообразная система санкций в отношении элементов, посягающих на монолитность тех 100%, в которой особенно запоминается включение в некий черный список, сопровождающий такого работника во всех его последующих путешествиях в поисках средств для пропитания. Все говорит за то, что именно данная схема работала и во всех остальных сегментах Руссии. В систематике диктатуры Путина этот пункт весьма важен. Корни русской диктатуры поддерживаются в живом состоянии намеренно, и как раз данное положение для слоев простого населения работало и работает как ключевой аргумент в тотально черном цвете, что «ничего не изменить».


[Закрыть])?

Невооруженным глазом видно, что режиму необходимо включение в процесс имитации мурзилок от коренного населения, но вот бесстыдный вопрос: хорошо ли они представляют все последствия этого?

Проблема для всех, для всего мира в том, что им очень, сильно, весьма хочется быть великими. Отсюда панический поиск того, кто быть великими им мешает. Этот враг для версии их реальности до такой степени жизненно необходим, что примерный итог был ясен уже на исходе. В том, что «к стенке» они сейчас открыто никого не ставят, их заслуги нет никакой: планета стала другой. Короткая дорога к великим, один из их центральных приоритетов, больше не лежит через рабочие концлагеря. Так они цепляются за всё, созданное кем-то, что это им обещает.

Поскольку быть великим (очень, сильно, весьма) хочется не только им, но их «президенту», казус из обычного анекдота переходит в сферу патологии.

Именно здесь объяснение загадки такой феноменальной популярности у руссиян идей нацизма, коричневых маршей по городам, «археологических доказательств об арийском происхождении руссийской нации», «великоруссийского происхождения Иисуса Христа», «великоруссийских корней викингов» и прочего чисто русского бреда. Здесь объяснение ошеломляющего успеха у руссиян идеологии коммунизма, оккупации 8 (восьми) часовых поясов континентальной географии, что не пришло бы в голову делать ни одной Швейцарии, концентрационных рабочих лагерей, отравления «ядами отечественного производства» иностранных подданных и их детей прямо на территории суверенных государств, их ерзания у дверей Голливуда и этим объясняется вмешательство в электронную механику выборов других стран с целью подбора им «мурзилок». Как мы попытаемся показать, macromania, бред величия, далеко не так безобидна. Особенно, когда в президентском кресле в силу несчастного случая оказывается маленькое недоразумение с большим ртом и точно тем же архивом симптомов. Мы приложим усилия, чтобы даже случайные выкладки сопровождал свод логически связных аргументов. Так пн их легче будет опровергнуть. Если это в их силах.

То хотение с симптомами чешется у них настолько сильно, что заставляет неприлично ерзать их всех, от последнего алкоголика до «президента», даже когда на них никто не смотрит.

Бред величия (комплекс превосходства) на деле едва ли не самый худший сюжет для политического памфлета из возможных. Именно в силу вашей правоты он попросту может быть небезопасен. Их комплексы тут полностью совпадают с комплексами их маленького диктатора, отсюда сценарий реальности, в которой им жить. С красной строки заметим, что одной их обычной истероидной реакцией1515
  По выражению автора, в упрощенной форме это «женская рефлексия любой ценой привлекать внимание и производить впечатление». Падавшие в обморок девицы на концертах Beatles составляют лишь небольшой эпизод в довольно страшном явлении попыток манипулирования средой. Притворство, являющееся неотъемлемой компонентой в характерологии «президента» Руссии Путина и ставшее в систематике Запада маскотом системы диктатора, далеко не всегда имеет конкретную цель. Речь о рефлекторной реакции на раздражитель. В известном скандале Моники Левински и Билла Клинтона, бывшего президента США, в предложенном самой Левински стандартном сюжете «властительный мужчина, надругавшийся над беззащитной девушкой» главным двигателем служила не месть, а именно истероидность. Большинство мужчин этой планеты моментально понимают, о чем речь. Месть Мужчине (не мужчине с большой буквы, а абстрактной квинтэссенции любимца природы, несправедливо наделенного всеми достоинствами за счет беззащитной женщины, такими достоинствами обделенной) имеет место всякий раз, когда случай делает это возможным. Но месть жене президента как более удачливой женщине действительно заслуживала психологического этюда. «Я СКИНУЛА ПРЕЗИДЕНТА СОЕДИНЕННЫХ ШТАТОВ, ПЕРВОГО ЧЕЛОВЕКА ПЛАНЕТЫ». Ее бестыжие глаза настолько мало вязались с официальной фабулой скандала века, что он с самого начала не вызывал ничего, кроме иронии. Стоило только один раз увидеть ее похабный ротик, чтобы с большим сомнением отнестись ко всему, что говорилось раньше и будет сказано позже. Совершенно очевидно, что такое возможно исключительно лишь в условиях свободного мира и абсолютно исключено в рамках режима Руссии: сюжет предполагал как минимум свободу прессы. Здесь то, когда обычная генерализация была бы только данью справедливости. Так поступило бы или хотело бы поступить подавляющее большинство женщин. Просто не было случая: нет нужных изгибов. Вот вопрос: как много из тех миллиардов пользователей, оживленно обсуждающих достоинства всего одной секретарши, знали бы о ней сейчас, не имей она story?


[Закрыть] дело не ограничивается, и тут уже сюжет вновь как минимум для анекдота.

Быстро развивающийся на той почве комплекс неполноценности обещал большие неприятности, и они не замедлили явиться. Их «президент» тужится строго в данном направлении, не отклоняясь от горизонта событий ни на грамм, насилуя страницы истории и здравый смысл, не поддаваясь ни на какие уговоры, глухой к доводам разума, создавая проблемы себе и подотчетной ведомости; его популяция тужится, тоже не оборачиваясь на последствия, и чем это кончится – в курсе только один аллах. Судьба военных ассигнований и очередной Холодной Войны была предрешена. Разумеется, работать над пресловутой концепцией величия в традиционном, так сказать, философском понимании они не хотят, все, что они могут, делать его только за чужой счет. История паразитизма требует тонкого наблюдения и известного терпения, в ней нет места для пессимизма.

Данный тип организации предполагает совсем небольшой спектр взаимодействия со средой. Репутация во внешнем мире предсказывается. Прогнозируя поведение данных организмов, исследователю настоятельно рекомендуется быть прагматиком и принимать во внимание оба их главных движущих стимула в среде:

это жажда быть великими;

и жажда манипулировать чужим сознанием. Их диктатор как выразитель и квинтэссенция приоритетов здесь так напрягается, что расходятся швы на штанах. Ниже мы предпримем попытку несколько подробнее остановиться на обоих двигательных векторах.

Прагматичный Запад посредством умельцев Голливуда довольно успешно эксплуатировал оба стимула, всеми силами подсказывая московскому управителю «быть сильным», справедливо опасаясь ядерной утечки, и человек старается. Проблем у мира, действительно, хватает других, вот только чем это может закончиться – сюжет не одной книги.

Убивая, он и подконтрольное поголовье видят себя великими; отравляя ядами, они видят себя великими; победно топая коричневыми маршами по городам Руссии, они видят себя великими; торжественно водружая приоритетный трикотаж над изуродованной русскими бомбардировками столицей Ичкерии, они видят себя великими; разбивая кулаками голову и лицо неприоритетным второклассникам, идущим после школы домой, они видят себя великими; запрещая к публикации и обсуждению книги с недостаточно приоритетным содержанием, они видят себя великими; ерзая у дверей Голливуда, они видят себя прекрасными; без смущения выгуливая свои рыболовные и грузовые суда в суверенных водах европейских стран, они видят себя великими («А что вы нам сделаете». ); воруя, отбирая чужие земли, ядерные разработки и уверенными голосами сливая в микрофон вранье, они тоже видят себя великими. Поистине некого спросить: это какую же часть населения необходимо умертвить и что нужно сделать с остальной, чтобы «развязанная в мире русофобия» не стала на подконтрольной Территории обычным человеческим законом? Мы намерены показать, что проблема для планеты с самого начала лежала не в политике, а в клинике.

Психический вывих пней, который так изумляет случайных свидетелей от свободного мира, нельзя понять без понимания работы русской идеологии: они все являются ее тотальным продуктом и без нее не будет и их.

Вообще, тема того, как действует механика режима, когда заканчивает свою работу один ржавый механизм телеги и затем без тени смущения вступает в силу другой, больше всего напоминает бесстыдные сказки С. Лема. Как хотите, тут уж невольно пробуешь свои силы в роли пилота Пиркса.

Автор всласть наиздевался над исполинскими безграмотными комментариями всё тех же пресловутых божемойных хомячков из числа «людей будущего» к одной из книг Лема1616
  С. Лем. Сумма технологии. Terra Fantastica – «АСТ», 2002. Комментарии под торжественным значком копирайта некоего «С. Переслегина». Очевидно, что клинический вздор такого уровня прямо на страницах знаменитой книги можно нести, лишь спрятавшись под псевдонимом. Случай комментариев настолько беспрецедентный, что он заслуживает того, чтобы всем аплодировать недоразумению стоя.


[Закрыть], когда напряженным вниманием по тексту обнаруживается заключение с неоднозначным смыслом и потом тут же ниже торопливо дается исполинская «авторитетная сноска», своими размерами призванная фатально предуведомить о глубоком уме, – КАК ВСЕМ НАДО ПРАВИЛЬНО ДУМАТЬ, но весело было далеко не всем. Месть начитанных идиотов прямо на страницах чужих книг: так выглядят реалии книгоиздания под приоритетом божемоев. Несколько бледных безграмотных московских пиписек – и никакого просвета.

Неудивительно, что книгу автора было запрещено обсуждать, а его имя где-либо открыто упоминать.

Разумеется, думать всем надо в соответствии с их идеологией. И разумеется, в этом нет ничего нового или способного кого-то удивить; автор был лишь несколько озадачен, что идеология теперь их носила религиозно-сексуальный характер. Я не совсем уверен, насколько такие вещи вообще сочетаются, однако все обстоит именно так.

Между тем оба компонента заявленных режимом приоритетов несли, так сказать, вполне рабочий, я бы даже сказал, конструктивный замысел: с одной стороны, пропаганда с религиозным наполнением оных приоритетов непосредственно произрастали из необходимости подчинения известного Куска географии, все средства здесь были хороши. Религиозность как форма гомогенизации подконтрольного населения была старым, банальным, самым простым инструментом, и это все, что диктатору и мурзилкам могло прийти в голову. О том, что по пункту даже их конституции церковь как бы отделена от государства и что религиозная пропаганда федеральными ресурсами является преступлением, он легко забыл – и напомнить диктатору не решился никто;1717
  В силу того, что он видит свою церковь исключительно важным инструментом контроля Географии, всем необходимо помнить, что всякий акт против нее может быть для вас крайне опасным. Не вызывает удивления, что, моментально почувствовав это, ведомство стало бесконтрольно и лихорадочно размножаться на всей Географии без исключения подобно штамму организмов в больной среде при полном отсутствии сдерживающих факторов.


[Закрыть]

с другой, пропаганда размножения (это наиболее точная передача сути, чего надо) была прямо связана с вопросом катастрофических недопоставок Москве рабочей силы. Как всегда, то, чего ей надо, работало с гарантией «выключено – включено». Ну, с известным рядом оговорок.

Подконтрольное поголовье даже не перестало жевать. Проблема же была вот в чем, и в силу своей клинической природы она лежала далеко от области смешного. За всё той же торопливой сменой одной идеологии на идеологию другую стоял не просто страх попробовать однажды подняться на ноги и сделать хотя бы несколько неуверенных шагов на пути эволюции самому – в конце концов, это их собственное дело, куда идти и каким способом передвигаться; но «не имея совсем ничего», они самым неприятным образом зависят от естественных ресурсов, исторически локализованных в пределах географии Первой Нации1818
  «Первая Нация»: оборот («The First Nation») заимствован из официально принятых норм Канады.


[Закрыть] – всех тех ста сорока этнических non-Russian культур восьми часовых поясов континента.

…По своему охвату религиозная пропаганда воспроизводит поведение болезнетворной инфекции. Я не знаю, правда ли это, но в любых новых изданиях Стругацких, от «За миллиард лет до конца света» до «Гадких лебедей», больше нет исходных текстов: все они старательно исправлены на предмет религиозной идеологии, где слова вроде «бог» должны быть указаны не так, как создавались авторами, но исключительно как они должны создаваться согласно идеологии – с букв только заглавных. Религиозная цензура перестала стесняться. Популяризация иного взгляда на окружающий мир не предполагалась: право на существование имела только идеология. Случайный наблюдатель испытает естественное недоумение: на каком основании и с какой письки там под себя редактируют книги, которые создавал кто-то другой?

Таким образом, перед рулящей группкой (в обиходе «Большой Кормушкой», «феноменом 110-ти денежных мешков» и т.д.) встала поистине дилемма.

С одной стороны, приоритеты всеми мыслями, всеми душевными порывами уже как бы пребывали в национальном государстве, о котором говорили все руссияне и которого так искренне, с таким вздрагивающим нетерпением и прервавшимся радостным дыханием ожидали (видимо, даже болван понял, что речь у них не шла о национальном государстве башкир, алтайцев, чеченцев, эвенов и всех прочих). Это то самое «национальное государство», к которому московский диктатор Путин делал свое пресловутое обращение: «К нации». Тот анекдот настолько делал вещи откровенными, что смущенно улыбались даже его мерзляки и прихлебаи.

С другой, в свете банальных экономических реалий современности идею того самого национального государства каким-то образом теперь вдруг нужно было уместить с обескураживающим фактом существования тех 140 non-Russian этнокультур, о которых у пней не просто голова болела меньше всего, нет, – они попросту не знали об их существовании: речь идет именно о феномене механизмов защиты Коллективного Сознания. Разумеется, они не совмещались. Они просто были несовместимы.

О том, чтобы сделать их приоритетами, не могло идти речи. Спрашивается, что дальше.

Таким образом, приоритеты обнаружили, что ту самую пресловутую «нацию» еще лишь предстояло сделать. В буквальном смысле.

Идея тотальной принудительной русификации только с горизонтов Большой Кормушки увиделась решением, в создавшихся щекотливых условиях наиболее оптимальным. Но именно она определила то, как надо правильно думать.

Иначе говоря, 140 чуждых им этнокультур они стали подгонять под название страны.

Которое они же навязали.

…

Это будет только эвфемизмом сказать, что новый курс, подкрепленный юридическим кнутом, приоритетной нацией был «не понят». Приоритетные были исторически согласны почти на любой кнут, в нем не было для них ничего нового или экстраординарного, но сейчас, ввиду долгожданного вот-вот светлого будущего даже осторожно взятый поворот откровенно не туда, куда планировалось, был воспринят почти как предательство.

С одной стороны, уверенно расположившись на чужих землях, они как бы были согласны терпеть там всех до тех пор, пока те думают на их языке, печатают только их буквами, говорят на их языке и только то, что можно, их правительство полностью отобрано из лиц приоритетной национальности и официально зарегистрированной в ООН столицей 9-ти часовых поясов Географии будет оставаться их и только их предпочтение. То есть пока их приоритеты будут оставаться приоритетными для всех.

С другой, ситуация в масштабах тех самых исторических измерений как минимум выглядела неловкой.

Так 140 этнокультур, которых до того момента не было, вдруг стали неотъемлемым кубиком в футурологии Большого Хорошо и Великого Можно.

Теперь ту самую Идеологию навязывают им. Все они теперь в ее рамках называются «русскими», любое сомнение по этому поводу определяется «разжиганием межэтнической розни», «русофобией», чем-то еще, а все их ресурсы называются: «наше». Особенно болезненной всякая открытая дискуссия на эту тему оказалась для их президента, для которого вопрос величия его нации за чужой счет как раз и стал отправным элементом «новой» Идеологии. Его торжественный и простенький, поражающий пошлостью «Проект создания версии на том же Куске Географии того же режима с человеческим лицом, адаптированного к условиям 21-го столетия» не предполагал ничего, кроме того, что уже было.

Независимое мышление в буквальном смысле запрещено. Неподдающийся перевоспитанию элемент закономерно становится врагом русского народа – без всяких кавычек.

Другое положение для понимания патологии пн крайне важно. Тотальная политика принудительной ассимиляции 140 этнокультур Восточной Федерации парадоксальным образом является ответом Соединенным Штатам и всей цивилизации Запада на экспансию их глобальной популярности. Дело больше чем в зависти. Это они так им противодействуют. Вывих мышления цивилизации пней и диктатора абсолютно невозможно понять без учета бреда величия русской идеологии. Они противопоставляют себя всему миру – но ресурсами для такого противопоставления всегда пользуются чужими: паразитируют на этнодоменах.

Маленький русский диктатор, целиком озабоченный набиванием цены себе и своей нации за чужой счет, может служить одной из лучших иллюстраций того, как в реалиях современного мира не надо делать дело. Феномен паразитизма в биологическом аспекте полезен в том ключе, что он ясно показывает, от чего всем остальным нужно отталкиваться. И послание остальным миром явно получено.

Именно этот поистине откровенно свежий, вселяющий надежду paradigm shift немедленно был определен диктаторским режимом «русофобией».

То, что думать всем предстояло только и строго в предуказанном направлении, выяснилось быстро. Очередной московский диктатор мялся совсем недолго, сообразив, куда приведет реально демократический способ правления по принципу культур Запада. Суррогат и Имитация: этот как бы омерзевший всем руссиянам при прошлой жизни инструментарий москвы вдруг естественно, даже органично вписался в новые горизонты того, чего ей надо, но о чем говорить громко нельзя. Захватив власть, Путин вплотную начал отрабатывать свой главный Приоритет Для Всех: концепцию тотально единой страны. Поскольку предуказанный приоритет тотально единым был только для него и его мерзляков, дальнейший ход событий географии напрашивался. Мурзилки уже с нетерпением ждали на горизонте. Когда следующие горы трупов из гипотез станут реальностью хроник, было только вопросом времени. Проблема осложнялась тем, что ввиду новых требований дня рабочие концентрационные лагеря, по крайней мере, официально, как бы не одобрялись, и теперь надо было думать, как с этим жить дальше. Музейный экспонат явно опоздал объявиться на свет, и это видели едва ли не все, кто не брезговал смотреть в ту сторону.

Кто-то из арабских коммерсантов назвал Руссию тюрьмой народов – задолго до всех гулагов, сталиных, массовых чеченских убийств, Сребреники и всего остального, выражение, которое потом с наслаждением стали повторять сами руссияне, – непонятно, чем оно им так приглянулось. Если это и было, то было давно. Сегодня она – их склеп.

Падение знаменитой Стены, ставшее на планете символом падения страшного русского режима, было немедленно объявлено диктатором Путиным «трагедией» (не то столетия, не то тысячелетия, не то чего-то еще). Казалось бы, когда КГБ открыто произносит столько хороших слов в отношении события, сделавшего мир свободнее, чище, разумнее и просто счастливее, можно предсказать примерные последствия.

Его Миссия, доказать всем (здесь буквальное прочтение), что нация русосов, москва, руссияне, важнее всех, даже неспециалисту указала бы сразу пакет личных психологических комплексов, откуда она, «миссия», растет.

Заявленный диктатором Приоритет своей нации, русских, над всеми расами, нациями и этногруппами неизбежно должен был вызвать у руссиян слезы счастья. «Ну мы же не можем игнорировать крики о помощи…» Вопрос почему бы пн, собрав чемоданы, во имя приоритетов мира не покинуть столь неблагополучные земли и не отбыть к себе домой, на свою историческую родину с тем чтобы кричать о помощи уже там, так и остался висеть в воздухе. Выступив защитником пней немного немало в планетарном масштабе, масштаб тут же и безусловно ответил приоритету величия. Растроганное приоритетное население, закусывая, произносило только теплые слова. Дальше было сложнее. Ввиду того, что, помимо пней, на Географии существовали другие, утвержденный приоритет неизбежно обещал конфликт. Речь, конечно, не идет о рабочем поголовье: при условии, что на столе стоит тарелка с супом, оно будет размножаться при любой погоде, при любом режиме и при любых буквах. Так к рапсодиям цивилизации пней восходит следующий Приоритет: зарабатывающее на суп население. Но имелось в виду другое.

Речь о том самом сегменте популяции, имеющем глаза и способном логически связно сопоставить вместе несколько фактов, том самом, который всегда представлял наибольшую угрозу. Решение напрашивалось:

физическое уничтожение всех non-Russians – тотальная принудительная ассимиляция: нет этнокультуры – нет проблемы; подсовываемый суррогат призван выполнить функцию буфера на переходный период;

а также ни при каких обстоятельствах не называть вещи своими именами. Очевидно, что оба требования возможно выполнить лишь при одном условии:

Абсолютном, Тотальном Контроле Всей Паутины Информации.

Даже попугаю ясно, что весь торжественно-пошлый проект практически невозможен, не усадив в кресла президентов этнодоменов пресловутых мурзилок. Так практичная суетливость режима, даже его рационализм, находят себя в бытовой логике нового дня.

Дальнейшие действия режима понятны. Любой реальный харизматический лидер в среде чуждых non-Russians, любой подлинный Учитель, но-ками, философ, сторонний наблюдатель, Имя, соизмеримое с ценностями истории миров, немедленно и автоматически должен становиться самой большой опасностью для русской диктатуры и ее катастрофой.

И именно поэтому на территории под контролем пней его быть не может.

Речь идет о континентальной географии в 8 (восемь) часовых поясов.

Физическое уничтожение всего нерусского населения, иначе называемое геноцидом, заложено в основу как краеугольный камень политики руководства Руссии: как ни страшно звучит, оно составляет фундамент восприятия внешней среды «приоритетной нацией». Не нужно глубоких психоаналитических экскурсов, достаточно общения с обычным средним руссиянином, чтобы это понять. Однако тот же геноцид, но по понятным причинам растянутый во времени, не имеет соответствующей статьи в практике международного трибунала Гааги.

На этом и построена вся политика москвы.1919
  Den blomstertid nu kommer, 2018 (Швеция) – The Unthinkable – «Невероятное», режиссер Victor Danell. На территории Руссии фильм был предложен торжественно: «Во имя спасения». Правда, непонятно, для кого. К прокату на приоритетных каналах он был «не рекомендован». Сюжет и замысел. В День национального празднования Летнего Солнцестояния Швеция оказывается под угрозой оккупации неизвестной военизированной силой без опознавательных знаков. В переводе со шведского Den blomstertid nu kommer буквально означает: «Время цветения». Национальный Гимн Лета, по которому названа постановка, с блеском аранжированный композитором Gustaf Spetz, в финской и шведской культурах прочно ассоциируется с переходом детства в юность и началом лета. Нашумевшая лента (картина была закуплена в 100 странах мира, составив один из самых удачных проектов) воспроизводит гипотетическую версию химической атаки на гражданское население. Блестящий по замыслу и постановке сюжет в деталях передает, как бы выглядел глазами обычного сотрудника энергоподстанции сценарий такой химической атаки на ничего не подозревающее население, точнее на сознание конкретных людей европейской страны: нейротоксин, содержащийся в дожде и предваряющий нападение непонятно чьих военизированных сил, разрушает клетки мозга и человек теряет память, как в результате травмы. По замыслу сюжета, военные медики предполагают, что дождь содержал некую форму alpha-CaM («альфа-кальмодулина» – внутриклеточного белка, регулирующего ее функцию) или beta-amyloid, разрушающего способность клеток передавать сигналы. В двух словах, человек, попавший под такой дождь, в течение нескольких минут получал болезнь Альцгеймера. Кровавый хаос и человеческие жертвы на дорогах оказались вступлением к взрывам в здании Парламента, убийствам Премьер-Министра и всех членов правительства, за исключением одной главы агросектора. Она и стала героиней национальной катастрофы. Понятно, самой первой ассоциацией стран Европейского Содружества и всего мира было известное отравление нейротоксином – «ядами отечественного производства» на территории Британии ее граждан. Между тем гипотетический замысел гораздо менее научно-фантастический, чем кажется. «Гибридная война», на которой построен весь сюжет ленты, с успехом впервые примененная Путиным при оккупации Крымского полуострова, – параллельное выведение из строя всех гражданских инфраструктур, от энергосистем до мобильной связи, истерия в подконтрольных масс-медиа, фальшивые «новости», кибер-атаки, «мурзилки» для чужих выборов и захват ключевых объектов военными без опознавательных знаков (моментально обозванными на Западе «зелеными человечками»), – взята на повестку дня даже в ООН. Суть в том, что, сочетая кинетическое давление военных действий со спрятанным «софтом» невоенных операций, агрессор делает попытку избежать идентификации и наказания. Смысл же был вот в чем. Популярность в подконтрольной среде руссийского «президента» прямо зависит от захвата чужих территорий. Сделать из страны какое-то подобие «экономического чуда» он не в силах. Таким образом, за предсказанной ре-оккупацией Эстонии, Побережья и Монтенегро следом неизбежно должно быть «что-то еще». И прекрасно успев изучить повадки кукловода Руссии, сюжет как минимум заслуживает самого пристального внимания. И ее центральный посыл «всем-всем-всем»: «Хватит спать и следовать принципам вежливости в обращении с зомби – этот язык ему непонятен». Под завершающие титры картины персонально для пн и их диктатора дается ответ на вопрос «как долго военные силы других стран пробудут на земле Швеции». «Ввиду ослабленной военной мощи Швеции иные государства должны иметь возможность защитить свои финансовые интересы». Точка. Реакция цивилизации пней на европейский взгляд на события новейшей истории была в точности такой, какую читатель мог нарисовать у себя в воображении. Брызгающая гноем животная злоба. И ни одной попытки трезвого осмысления причин «развязанной на планете русофобии».


[Закрыть]

«Что ты имеешь против Путина?»

Вот этот классический вопрос приоритетно-тупых отсидевших морд с топорами в руках, пожалуй, может работать лучшим оглавлением заявленной идеологии «новой страны». Вопрос чем его так полюбили именно отсидевшие лица приоритетного населения – вообще никакая не загадка местной социологии, и ответ прост, как периметр русских концлагерей. Местным организмам попросту был объявлен их представитель. Больше того: тот организм и является выразителем, той самой пресловутой квинтэссенцией русской души в наколках, столь блистательно, с таким бесстыдным сарказмом выставленным на всемирный рейтинг финско-калифорнийским режиссером Ренни Харлином в «5 дней в августе» – 5 Days of War (2010), запрещенных к показу и просмотру министерством русской культуры, из грузино-руссийкого вооруженного конфликта 2008 года создавшего трагический политический памфлет.

Но и это еще не весь натюрморт выбранной ими реальности: сегодня русосами уже едва ли не на официальном уровне и чуть ли не с фактами на руках утверждается, что такое достояние их истории, как русский ГУЛАГ – это «всего лишь» результат «развязанной русофобии», «призванный очернить великую историю».

Неплохо, правда? Но феномен и в самом деле требует как минимум диагноза. Разумеется, пытаться обращаться тут к их разуму, что-то объяснять и т. д. – абсолютно бесполезно, здесь самым бесстыдным образом имеет место механика защиты:

К ним отношения ЭТО иметь не может.

Ни вам, ни кому-то еще её не пробить – и не делайте этого, потратьте время своей жизни на действительно полезные вещи. Однако сам ерзающий механизм данного конгломерата организмов стоит наблюдения. Так что они делают?

Попросту его игнорируют. Любой сюжет хронологии, любое неосторожное упоминание наивным режиссером Западной культуры обставляется ими гробовым молчанием, никаких комментариев, даже на нересте самых болтливых из них. А если, тактично говоря, взять их за яйца, знаете, КТО в их интерпретации стоит за фактом их рабочих концентрационных лагерей как виновник всегда? Ну, конечно же, все уже догадались.