Текст книги "Рассказы о Школе. Из опыта работы дилетанта-учителя"

Четвёртый рассказ «Нагрузка»
(Можно ли быть хорошим учеником?)

Я уже говорил во втором рассказе, что первым звоночком для меня в вопросе учебной нагрузки школьников было удивление директора школы Акоповой Софьи Геворковны (учителя с большим стажем работы), удивление тому объёму нового учебного материала, который был изложен мной учащимся на обычном уроке химии, на котором она присутствовала. Она удивилась, а я сказал: «Так по программе!». На самом деле это для меня был не первый, а второй звоночек про учебную нагрузку школьников. Первый прозвучал сразу с начала учебного года, с начала моего учительства, когда основной учитель химии Иванова Генриетта Ивановна, по-совместительству – зам. директора по воспитательной работе, красивая, умная, с очень звонким голосом (слышен был на первом этаже, а кабинет химии – на третьем), которая сильно поддержала меня в туристической работе, а в учительстве – просто опекала первый год, так вот она мне дает учебник химии и говорит: «Его вы должны пройти-изучить за один год!». Я смотрю, а на обложке написано: «Химия 7—8». Я говорю: «Это же на два года материал, на седьмой и восьмой классы. Как же его можно за один год пройти?». Она объясняет: «Те, кто раньше считался седьмой класс, теперь считается восьмой (хотя по возрасту – седьмой), а кто считался восьмой – теперь уже считается девятый (хотя по возрасту – восьмой), и они будут проходить-изучать следующую часть всего курса химии. Последняя реформа образования 1986 – 87 годов всё перекроила и сдвинула на более ранние ступени, и ужала». Я говорю: «То есть, объявили Перестройку, и детишки сразу поумнели и теперь могут за один год (по возрасту седьмой класс) освоить то, что раньше осваивали (и с трудом, т.к. химия – трудный предмет) за два года?». Она пожимает плечами: «Такую спустили сверху программу». Я говорю: «Раз всё передвинули на год пониже (пораньше), а что же тогда в 11 классе?». Она мне показывает учебник. Я смотрю: там строение атома, энергетические уровни и подуровни, электронные облака, s-,p-,d– орбитали и т. д. и т. п. Это же материал, который мы изучали в институтах, причем давался он школьникам-выпускникам (студентам первого курса) с трудом. В нашей группе в МИХМе я своим товарищам помогал, потому что я окончил химический политехникум и два года после него работал в Институте общей и неорганической химии Академии наук СССР (ИОНХ АН). То есть был с химией хорошо знаком. И вот теперь этот материал из высшего образования (институтского уровня) спустили в школу, в 11-й класс? Ну и дела!..

Потом я решил по-подробнее разобраться, на каких основаниях сделаны такие преобразования в программах? Прошла ли такая программа хоть какую-то предварительную проверку? Порылся в методических журналах «Химия в школе» и нарыл. Оказалось, новая программа по химии прошла проверку, опробована в двух спец-школах с химическим уклоном г. Москвы (тогда такие были) и в школе посёлка Черноголовка Московской области. А я этот посёлок знал. Там находился филиал нашего ИОНХа, я там часто бывал. Это – научный городок. Там такие институты: «Институт новых химических проблем», «Институт новых физических проблем», «Институт биофизики земли» и др. И в школе там учатся дети этих научных работников – фактически дети интеллектуальной элиты, причём именно химического уклона. И вот программу по химии, проверенную на таких детях, теперь внедрили, как обязательную, в школы на всю страну, на весь Советский Союз (тогда он ещё существовал, не развалился пока).

Вот какой был мой первый звонок в вопросе учебной нагрузки школьников. Потом поступили ещё сигналы. Чуть-чуть о них. Кроме химии, я преподавал черчение. Учу ребят проводить параллельные линии, показывая на доске с помощью больших деревянных прямоугольных треугольников. Говорю: «Ставите один треугольник так, второй помещаете одним катетом на гипотенузу первого, двигаете, как по направляющему рельсу, а по другому катету проводите карандашом (я – мелом) отрезки – вот вы начертили несколько параллельных линий. Поняли?». Они говорят: «Нет! Мы таких слов ругательных не знаем: катет, гипотенуза…». Я на перемене помчался к Людмиле Ивановне Рубцовой – математичке (очень умная, туристка, детей любила, по школе быстро двигалась, её все по-тихоньку звали «торпеда»). «Так и так —говорю – катет…, гипотенуза… в чём дело?». Она говорит: «А что ты удивляешься? Мы прямоугольные треугольники с этими классами будём проходить только в конце учебного года! Эта новая программа всё переломала и разорвала все связи межпредметные, которые были.». Так то.

Я, чтоб всё уточнить и понять – к Завучу школы Елене Болеславовне Демьяновой (симпатичная, спокойная, умная, добрая, её дети очень любили). Она говорит: «Андрей Витальевич! Я на своём немецком (она преподавала немецкий язык) начинаю проходить причастия раньше, чем они (учителя русского языка и учащиеся) на своём русском, на нашем родном русском. Можно ли хорошо усвоить причастия на чужом немецком, если ещё не знаком с ними на своём родном русском? Так – по новой программе!».

И ещё мне Завуч рассказала, чего я пока не очень знал. В моём черчении: раньше его проходили за два года в 7 и 8 классах, и, заканчивая 8-летку, ребята шли в Училища и Техникумы, достаточно подготовленные по этому предмету. А теперь по новому Учебному плану и новой Программе дети проходят черчение за один год в 8 классе. Но из школы уходят после 9-го класса (основная школа), и в 9-м классе черчением не занимаются. И в училища, техникумы идут, успешно забыв этот предмет, потеряв навыки за целый год (за 9-й класс).

Вот такие были мои первые звонки в вопросе учебной нагрузки школьников, в вопросе программ, учебных планов и т. п. Ну, и учудила эта перестройка с нашим школьным образованием! А мы так поверили: гласность…, демократизация…. Я вспомнил, как ещё до ухода моего в школу, в МИХМе один товарищ, Манкевич Владимир Николаевич (кандидат физико-математических наук, йогой увлекался, я ему помогал плакаты для защиты делать), он говорил: «Демократия отличается от демократизации тем же, чем канал от канализации…». Теперь, в школе, я понял – похоже, он был прав.

Когда я увидел, что произошло с учебными предметами в процессе Школьной Реформы 1986—1987 годов (см. выше), я вспомнил, что я, всё таки, бывший научный работник экспериментально-прикладного направления: лабораторные исследования (и измерения!) электрохимических коррозионных процессов в условиях теплопередачи с последующим внедрением на действующих производствах разработанных методов защиты от коррозии теплообменного оборудования. И я решил здесь тоже как следует поисследовать и измерить.

Я превратился в ученика 9 класса. Завуч Е. Б. Демьянова скорректировала моё расписание так, чтобы я смог ходить почти на все уроки этого класса. И я ходил. Выполнял вместе со всеми на уроках то, что нужно, записывал в дневник домашние задания, а если не был на уроке, то списывал, что задано, из дневников у отличников (они всегда всё аккуратно записывают, особенно девочки). А дома выполнял все задания с точным хронометражем – фиксировал время, потраченное на выполнение заданий. Делал все письменные предметы, а по устным – прочитывал параграфы учебника так, чтобы суметь устно ответить на контрольные вопросы в конце параграфа (они всегда есть). В процессе «учёбы» я написал контрольные работы по алгебре и геометрии и сочинение по литературе и получил за них четыре пятёрки (по литературе две: одна – за содержание, другая – за грамотность). Так что я мог считаться сильным учеником, и мои временные затраты на выполнение домашних заданий могли быть достоверным показателем реальной учебной нагрузки школьников. Эта моя «учёба» продолжалась в течение 4 недель 2-й четверти, потом я всё обработал и подвёл итоги.

Оказалось, что мне для выполнения всех домашних заданий требовалось от 2 до 4 часов в день. Иногда – до 5,5 часов (при написании сочинений).

Параллельно с моими измерениями я попросил четырех лучших учеников класса (двух мальчиков и двух девочек) выполнять такой же хронометраж дома. Это были мои туристы, поэтому я был уверен, что они меня не будут здесь обманывать. Оказалось, что временные затраты на домашнюю учебную работу учащихся значительно меньше моих. Им требовалось от 0,5 часа до 2 часов в день. Иногда – до 3,5 часов (при написании сочинений).

Я удивился. Что ли они быстрей меня читают и лучше меня усваивают информацию? И на уроках по предмету «Основы производств и выбор профессии», который я вёл в 8—9 классах, я их (учащихся) всех потестировал. Мы брали незнакомый текст – параграф из учебника (география, биология, история), который они ещё не проходили, они читали одну полную страницу, поднимая руку в конце, а я с секундомером следил и фиксировал. Потом они должны были в устной личной беседе со мной произнести, а лучше – прописать три-четыре главных, ключевых предложения, отражающих содержание прочитанной страницы.

Выяснилось, что в скорочтении учащиеся мало уступают мне – примерно 80% от моего. А вот в обработке информации – в понимании текста, в запоминании его, в способности изложить кратко только что прочитанное – это значительно хуже моего, примерно на уровне 50%. То есть они не могли произнести больше одной-двух фраз о том, что сейчас прочитали – произнести коряво, отрывочно, а записать сказанное в виде стройного предложения – оказалось ещё труднее.

Итак, в умении работать с текстовой информацией они были значительно слабее меня, примерно в 1,5 – 2 раза. Значит для качественного выполнения домашних заданий по учебным предметам им требуется примерно в 1,5 – 2 раза больше времени, чем мне – от 3,5 до 8 часов ежедневно! Ещё раз: 3,5 – 8 часов в день.

Вывод меня самого потряс. Сможет ли кто-нибудь тратить столько времени во второй половине дня после 6—7 часовой учебной нагрузки на уроках? Не сможет! Они и не тратят. Ясно, что они (лучшие из них) выполняют только письменные задания, а из устных – только то, что нужно завтра категорически, то есть должны спросить, контрольную обещали и т. п. Это – лучшие из учеников, а остальные – списывают у лучших на подоконниках в туалетах, а устные предметы вообще не читают – авось, на уроке выкрутимся. Поэтому и тратили мои «отличники» по 0,5 – 2 часа на домашние уроки, когда я тратил по 2 – 4 часа.

Всё стало ясным. Перед школьниками ставится невыполнимая работа (потому что 3,5 – 8 часов – это невыполнимо!), и за её невыполнение следует наказание в виде плохих оценок. Вот какую систему придумала система образования в ходе «перестройки». Невыполнимая работа и наказание за её невыполнение! Вспоминается сказка про Золушку. Но это – не смешно, а скорее – грустно. И даже – страшно.

Потому что, не справляясь с невыполнимой работой, они (большинство) вообще махают на всё рукой и вообще перестают учиться.

И учителя, похоже, этого не осознают. Некоторые из нашего пед-коллектива мне говорили: «Чем больше задаёшь, тем больше сделают». И так и поступали. Но ученики не делали, и тогда эти учителя говорили мне: «Они лентяи и бездельники, ничего не хотят, их родители избаловали».

Не надо быть большим психологом, чтобы понять, какие последствия имеет такая система «Невыполнимая работа – наказание за невыполнение»:

– Школьники приучаются к несистематической работе —

делают только самое важное в самый нужный момент;

– Школьники привыкают к некачественной работе, не

приносящей хороших результатов;

– Создаются условия постоянного отставания в овладении

учебным материалом;

– Теряется интерес, провоцируется безделие на уроках,

снижение дисциплины;

– Обуславливается постоянный психологический дискомфорт школьников на уроках;

– Порождается недобросовестность – списывание в туалетах и т.п.;

– Ухудшается здоровье наиболее ответственных ребят,

пытающихся справиться с этой работой и перегружающих

мозговой аппарат и психику.

Итак, получается, что существующие учебные программы и традиционная организация учебного процесса не позволяют учащимся получать глубокие знания, губят здоровье наиболее добросовестных и развращают менее добросовестных.

Получается, что быть действительно хорошим учеником в современной школе принципиально невозможно!

Пятый рассказ «Провал»
(Интеллект-тест)

Одним из направлений Реформы образования в конце восьмидесятых годов была всеобщая компьютеризация и информатизация школ – повсеместно стали организовывать компьютерные классы, на базе которых стали изучать предмет «Основы информатики и вычислительной техники». Вот и у нас: шефствующая тонко-суконная фабрика купила комплект компьютеров (12+1) и установила их в бывшем классе «Начальной военной подготовки». Военрук А. Е. Лившиц возражал, но не очень, т.к. понимал – это действительно нужное дело.

А кому вести предмет? Завуч Е. Б. Демьянова, которая в то время была ещё и директором, т. к. Софья Геворковна вышла на «выслугу лет» и больше у нас не работала, только на партсобрания приезжала, – завуч мне и говорит: все математички отказываются, боятся, беритесь вы, А.В.! Вы же кандидат технических наук, вот вам и карты (в смысле – вычислительная техника) в руки…

И я взялся. Сразу же Е.Б. направила меня на курсы переквалификации в учителя информатики в ИПКиПРНО МО. И я ездил туда два раза в неделю три года подряд, т.к. надо было охватить сразу несколько направлений – мы же надумали внедрить предмет «ОИВТ» во всех классах, даже в начальной школе. В институте Повышения квалификации я много чему научился – там вели глубокую психолого-педагогическую, методическую и специально-техническую (компьютерную) подготовку нас, учителей информатики, которые практически все были инженеры в прошлой жизни (до школьной). Дело было организовано так, что нам должны были выдать второй диплом о высшем педагогическом (очно-заочном) образовании. Но разрушительные волны третей революции 1991—92 годов не миновали и этой системы образования учителей – институт «перекроили», многие кафедры ликвидировали или сменили состав, сократив ведущих сотрудников. Так что, дипломы нам в конце не выдали, но всё равно я там сильно в педагогике продвинулся.

И вот, овладев компьютерами (у нас был класс УКНЦ – «Электроника МС 0511» производства г. Зеленограда) и познакомившись с различными программами в рамках «Информатики», я решил углубить и расширить свои исследования учебного процесса, применив эти новые средства информатизации. Я попытался оценить, независимо от учебных предметов, интеллектуальный уровень школьников разного возраста. И применил для этого компьютерную программу: Исполнитель алгоритмов «Черепаха». Применил во всех классах со 2-го по 11-й, т.к. преподавал «Информатику» во всех этих классах – в каждом, конечно, своя учебная программа, свои учебники и пособия, но эту компьютерную программу (Исполнитель алгоритмов «Черепаха») оказалось возможным использовать в каждом классе.

При работе с этой программой человек должен составить алгоритм – последовательность простейших команд (вправо, влево, вперёд, назад, число шагов), выполняя которые, исполнитель «Черепаха» начертит на экране нужную фигуру. Классу предлагались 7 фигур, начерченных на классной доске, для составления алгоритмов и их исполнения «Черепахой». Фиксировалось количество фигур, выполненное каждым учеником в течение одного урока. Затем данные обрабатывались: определялся средний и максимальный показатель по классу.

Результаты тестирования представлены на Рис. 1. Они оказались для нас весьма неожиданными. Мы ожидали достаточно монотонного роста показателя с возрастом (может быть некоторой стабилизации на уровне старших классов). Однако имеет место резкий спад «измеряемой величины», буквально провал, в 9 и 10 классах, и лишь некоторое возрастание уже в 11 классе.

Понимая ориентировочность оценок, полученных с помощью одной указанной компьютерной программы, считаем, всё же, что измеряемый показатель достаточно объективно отражает интеллектуальный уровень тестируемых учащихся. По крайней мере – оперативность их мышления, способность быстро адаптироваться к незнакомым заданиям, их пространственное воображение, логическое мышление, собранность, внимательность.

Таким образом, в девятом классе имеет место резкое снижение интеллектуального уровня (или способности к интеллектуальной деятельности) учащихся, которое продолжается в старшем десятом классе, говоря проще, школьники «тупеют», и лишь в одиннадцатом классе происходит некоторое улучшение ситуации – выпускники поднимаются до уровня восьмиклассников.

Как ни странно, явление это знакомо учителям, работающим в старших классах. Они утверждают, что при переходе от 8 к 9 классу пресловутая успеваемость существенно снижается. Но ведь именно в этот период на учащихся сваливается та гора учебной работы, которая, как это было показано в предыдущем рассказе, принципиально не может быть ими выполнена. Более ответственные учащиеся пытаются с ней справиться и перегружают мозги и психику, а менее ответственные вообще перестают заниматься. Результат не замедляет сказаться.

Полученные результаты убедительно показывают, что средняя общеобразовательная школа при стандартных учебных программах и традиционной классно-урочной системе обучения успешно инвалидизирует мозги подрастающего поколения, и в жизнь выпускаются после второй ступени (основная школа) ребята с интеллектуальным уровнем шестиклассников, а после третьей ступени (полная школа) – едва дотягивающие по интеллекту до восьмого класса.

Немножко «обнаучивая» мои рассказы, можно сделать обобщающие выводы:

Экспериментально установлено, что для успешного усвоения учебных программ 9 класса школьнику необходимо 3,5—8 часов (нередко до 10) ежедневной домашней работы. Это невыполнимая нагрузка.

Компьютерное тестирование выявило резкое снижение (торможение развития) интеллектуального уровня (пространственного и логического мышления) школьников в 9 классе и сохранение этого состояния практически до окончания школы.

Нереальные программы при неэффективной системе обучения являются, на наш взгляд, главной причиной кризиса в образовании и в обществе в целом.

Добавка к рассказу «Интеллект-тест учеников»

Спустя год после тестирования компьютерной программой «Черепаха» было проведено ещё одно тестирование школьников разного возраста задачей «Решётка». Требовалось подсчитать число элементов псевдографики, необходимых для построения на экране дисплея фигуры из девяти смежных квадратов (3*3), размером 5*5 элементов каждый. Выявилось, что число учащихся, которые увидели здесь задачу «на умножение» ((3*3+4) *4+3*3*4=88) и быстро справились с подсчётом, гораздо ниже числа учащихся, увидевших здесь задачу «на сложение» (1,2,3,…88), кропотливо и долго её выполнявших. При этом число учащихся с правильным решением равномерно и существенно снижается при переходе от третьего к девятому классу. К тому же оказалось, что в старших классах успешно справились с задачей или самые отличники (две девочки, освобождённые от физкультуры по здоровью), или самые бездельники-прогульщики. Последние, по-видимому, сумели сохранить способность к логическому мышлению, всячески уклоняясь от учебного процесса, от перегрузок программами.

Таким образом, существующие учебные программы и традиционная организация учебного процесса (классно-урочная система) не позволяют учащимся получать глубокие знания, губят здоровье наиболее добросовестных, развращают менее добросовестных.

Причина такой ситуации – происшедшие за последние 30 лет ТРИ реформы в образовании, которые в плане содержания обучения сводились, по существу, к ужесточению программ: сокращению часов, увеличению объёмов, введению новых предметов, нарушению межпредметных связей и преемственности дисциплин, сдвигу предметов и соответствующих нагрузок в более младшие классы. При этом не затрагивалась организационная основа учебно-воспитательного процесса – групповой способ обучения ГСО (один учит всех), и урок как основная форма организации учебной работы оставался в прежнем виде.

Для реального выхода образования из кризиса необходимы изменения содержания (программ) и форм организации учебного процесса. Перспективным представляется здесь переход от группового способа обучения (ГСО) к коллективному способу обучения (КСО).

Шестой рассказ «Новации»
1-я часть
КСО, Интеграция, Деловые игры

Теперь был получен ответ на первый извечный русский вопрос «Кто виноват?» – виновата была сама система образования, которая внедрила в практику образования систему: «Невыполнимая работа – наказание за невыполнение»! Это позволяло инвалидизировать мозги подрастающего поколения.

Как известно, бороться с системой невозможно – это ещё В.И.Ленину объясняли: «Перед вами – стена!..», а он геройствовал: «Толкнёшь и – развалится!..». Но ошибся, как известно. На 70 лет ошибка затянулась.

И, конечно, у нас в школе встал вопрос – второй извечный русский вопрос: «Что делать?».

И в Институте Повышения Квалификации и Переподготовки Работников Народного Образования Московской Области (ИПК ПРНО МО) я к тому времени узнал, что надо делать. Надо внедрить в школе КСО (Коллективный способ обучения), ИУ (Интегрированные уроки), ДИ (Деловые игры) – новые формы организации учебного процесса в целом, и уроков в частности, которые позволят школьникам справляться с невообразимой лавиной учебного материала и получать приличное образование, а не губить мозги и психику, и даже получать удовольствие от учёбы в школе.