Текст книги "Холодный мир"

25
Эмма

Мы уже месяц находимся в пути к артефакту Альфа, и это самый невероятный месяц в моей жизни.

Я помню свое восхищение и чувство благоговения, когда моя капсула впервые пристыковалась к МКС и я перелетела через шлюз в первый модуль. Но корабль, на котором мы летим сейчас, – это что-то совсем другое. Да, он восхитителен, но еще больше меня поражает команда. У каждого здесь своя специальность, своя работа, и они вгрызаются в свое дело, как лазер, плавящий горную породу.

Григорий, русский инженер, отвечает за двигатели и всегда разговаривает сам с собой, пролетая по отсекам корабля.

Шарлотта, австралийский лингвист и археолог, проводит все время за написанием протокола первого контакта, прерываясь только для того, чтобы проконсультироваться с Джеймсом или Гарри по возможностям зонда, а иногда с Линой, чтобы понять, сможет ли та запрограммировать его на то или иное действие.

Мин, навигатор из Китая, занят прокладыванием курса до Альфа и обратно, прорабатывая каждый сценарий, который может прийти ему в голову.

Корабельный врач и психолог Идзуми – японка, старше меня лет на десять – постоянно перемещается по отсекам, контролируя нас, точно курица-наседка, следящая за своим гнездом.

Что касается меня, то я провожу свое время с Джеймсом и Гарри, и, должна заметить, мне это нравится. Их взаимодействие причудливо динамично – что-то вроде соревнования и товарищества одновременно. В основном они работают самостоятельно, придумывая зонды, а затем обмениваются друг с другом своими наработками. Со стороны это напоминает игру, в которой они пытаются обойти один другого по функциональности и эффективности. Они спорят по поводу каждой возникающей идеи, хотя и не агрессивно. Для двух соревнующихся ученых не существует никакого эго. Только взаимная поддержка и даже радость от общения друг с другом.

И важно отметить кое-что еще – Гарри оберегает Джеймса. Он старше его лет на 15, но тут, по-моему, играет роль не только возраст. Возможно, это связано с теми неприятностями, в которые Джеймс попал пару лет назад и о которых он никак мне не расскажет, когда я тактично пытаюсь подвести к этому разговору. А Гарри я не решаюсь расспрашивать, хотя и очень хочу узнать. Не понимаю, почему мне это не дает покоя; я убедила себя, что просто хочу знать все о команде, с которой работаю, но на самом деле причина в другом.

Большую часть времени я провожу в робототехнической лаборатории, занимаясь пайкой и сваркой. Из всей команды я управляюсь с этим лучше всех, кроме разве что Мина, но он постоянно занят. Я рада быть постоянно занятой, потому что, чувствуя себя частью этой команды, я меньше думаю о том, какую команду потеряла. До сих пор мне больно возвращаться в мыслях в то время. Это как растянутое колено, сломанное ребро и вообще любой ушиб на теле – ты забываешь о нем до тех пор, пока боль снова не напомнит о себе. Не знаю, сколько нужно времени, чтобы залечить эти раны. Но с каждым днем нашего путешествия чем больше мы удаляемся от Земли, тем глуше становится боль и тем более живой я себя ощущаю.

Еще в самом начале пути я спрашивала, достаточно ли у нас еды и воды. Запасы были рассчитаны на шестерых, но с добавлением меня и Гарри необходимое количество провизии выросло на тридцать три процента. Кроме того, мы потеряли две капсулы, а это целых семь процентов запасов. Джеймс заверил меня, что у нас всего хватает – надеюсь, это так.

Каждый день Лина заходит обсудить программное обеспечение для зондов. Она работает над операционной системой и драйверами, которые будут универсальными для всех вариантов технических разработок. А те включают в себя всё: от обычного зонда с видеокамерой до зонда с манипуляторами и зонда, способного соединяться с другими, как наш корабль, и даже просверлить отверстие в артефакте – все это просто невероятно. Кроме того, Джеймс разработал коммуникационные панели для зондов, так что они смогут передавать полученные данные на «Пакс» без использования электрического сигнала.

Сейчас у них с Гарри новая идея, из-за которой они довольно сильно нервничают, а потому собирают всех на большое совещание. Предполагается, что для реализации проекта будет необходимо участие каждого из нас, и, кроме того, придется рискнуть большим количеством запчастей для зондов. Да, это риск, но мы должны на него пойти.

26
Джеймс

Команда собирается в самом большом месте на корабле – в пересечении основных коридоров. Зал почти круглый, и у него есть определенное техническое название, но мы называем его «пузырь». По всем стенам находятся иллюминаторы, а в центре – круглый белый стол, к которому каждый может себя пристегнуть, чтобы было удобнее.

Эмма, Гарри и я решили собрать всех, чтобы представить план, способный значительно увеличить наши шансы на успех. Он довольно рискованный, поэтому я немного волнуюсь – это первый случай, когда мы должны принять важное решение по ситуации, с которой мы столкнулись как команда. И да, все могло развиваться по-другому.

Когда все собрались и парят в невесомости вокруг стола, Гарри начинает совещание.

– Мы хотим послать вперед отряд зондов – как мы его называем, «Флот Януса».

– С какой целью? – спрашивает Григорий.

– Сбор данных.

Шарлотта хмурится.

– О чем вы говорите? Просто наблюдение или уже реальный контакт с артефактом?

– И о том, и о другом.

– Я против, – качает головой Шарлотта. – При первом контакте мы должны будем все контролировать, быстро реагировать и очень точно выбирать шаги по сближению. Это слишком важно, чтобы просто взять и отдать это на откуп алгоритму или искусственному интеллекту.

Такой реакции от нее я и ждал.

– Технически у нас уже был первый контакт. – Я стараюсь, чтобы мой голос звучал спокойно. – Первый запущенный зонд уже отправил данные из непосредственной близости от артефакта – и тут же был уничтожен.

– Это подтверждает мою точку зрения. Неуправляемые зонды не имеют никаких преимуществ в подобных неясных ситуациях. Ставки слишком высоки, а риск чересчур велик.

– Для нас, – я указываю на Гарри и себя, – такая опасность – это основная причина, почему мы хотим отправить большой флот зондов. Вы правы, они не могут подстраиваться под обстоятельства, но у каждого зонда в программу заложена определенная цель, и они помогут нам многое узнать, не рискуя командой и не открывая местоположение «Пакс».

– Мы здесь для того и находимся, чтобы рисковать нашими жизнями…

– С умом, – добавляю я. – Дело ведь не в нашем характере, а в успехе миссии. Если мы погибнем до того, как что-нибудь узнаем, наше задание будет провалено.

Похоже, что Мин смотрит на вещи глубже.

– Очевидно, что здесь сложности, – поднимает он руку. – Для меня будет довольно сложно построить полетные карты для зондов, потому что технически мы даже не знаем, где находится артефакт. Сейчас мы экстраполируем его местоположение на основании последних координат и траектории, но технически он может быть где угодно. Если мы отправим зонды не в том направлении, то они самостоятельно никогда не проведут коррекцию курса. А Григорию придется решать проблему с их двигателями и топливом в ущерб нашему кораблю. Так что прежде, чем принять решение, я бы хотел получить больше информации.

До взлета командира экспедиции никто не назначал, но с того момента, когда был сформирован «Пакс», Мин ведет себя именно так. Может быть, это потому, что он управляет кораблем и выбирает курс, а может быть, он просто лидер по натуре. В любом случае он делает огромную часть работы и сейчас действительно очень полезен.

Увидев мой кивок, Гарри продолжает:

– Во флот Януса будут входить два зонда-скаута и три узкоспециализированных: для наблюдения, коммуникации и проникновения. Всего пять штук.

– Какого размера? – спрашивает Григорий.

– Они очень маленькие: только ускоритель и блок специальных инструментов или аппаратуры. Кроме того, на каждом установлены коммуникационные панели.

– Какое у них потребление топлива и энергии?

– Минимальное. Для всех зондов, кроме скаутов, это будет путешествие в один конец. Поэтому скаутов мы сделаем больше размером, и они будут способны на большее ускорение. Наш план заключается в том, что один из зондов-скаутов, оставив позади основной «флот», на большой скорости устремится вперед. На нем будет установлен дальнозоркий телескоп, чтобы убедиться, что артефакт находится в той точке пространства, где мы и ожидаем. Суть в том, что зонд должен обнаружить Альфа, но при этом остаться незамеченным. Если артефакта не будет там, где мы предполагаем, то зонд перейдет в режим поиска, чтобы его найти, потратив на эту задачу около недели. После этого он вернется назад к «Флоту Януса» и передаст полученные данные другому зонду-скауту, как только окажется в зоне видимости его телескопа. Этот второй зонд сразу ляжет на обратный курс и доставит нам результаты исследования на максимальной скорости.

Григорий, кажется, согласен:

– Неплохо. Даже при условии, что остальная часть плана – это полная ерунда, установление местоположения артефакта – хорошая мысль.

– Спасибо за честность! – почти смеюсь я в ответ.

– Всегда пожалуйста.

– Согласен, хорошая мысль, – кивает Мин.

Все поворачиваются к Лине.

– Я в теме.

Шарлотта в ответ просто кивает, как и Идзуми, которая до этого момента вообще не подавала голос.

– И что потом? – спрашивает Мин.

– Потом мы отправим с «Пакс» маленький зонд наперерез «Форнакс» и с помощью коммуникационных панелей передадим нашу информацию: местоположение артефакта, а также все наши соображения по основным вопросам. Таким образом, они получат все необходимые данные о возможной смене курса и смогут ознакомиться с нашими записями.

После долгой паузы Григорий высказывает общую мысль:

– При условии, что «Форнакс» именно там, где мы думаем.

– Да, – тихо отвечает Гарри. – И заодно получим ответ на вопрос о том, что с ними случилось.

– И заодно поймем, нужно ли вносить коррективы в разработку зондов, – добавляю я.

– Например, нужно ли вам делать больше бомб? – говорит Мин. – При условии, что либо «Форнакс» там нет, либо они потеряли боевую нагрузку.

– Да.

Глаза Шарлотты расширяются от удивления.

– То есть вы строите зонды с функцией нападения?

– Мы вынуждены, – киваю я. – Без Гарри на «Форнакс» вообще не могут создавать зонды. А, как справедливо заметил Мин, мы не можем быть уверены, что ядерного удара хватит, чтобы уничтожить артефакт. В случае неудачи это станет нашей задачей, так что у нас нет выбора.

– Вы уже создали бомбы? – вздыхает Шарлотта.

– Нет, пока мы еще на стадии разработки.

– И какое оружие они будут нести?

– Ничего ядерного, а некоторые виды даже невоспламеняющиеся. Мы испытываем различные типы кинетического или электрического удара, лазеров и, конечно, более привычной артиллерии, адаптированной для использования в космосе.

Григорий отвечает непривычно осторожным тоном:

– Если нужно, я могу перенастроить реактор. А если будет время, то сделать специальный кожух и запрограммировать перегрузку.

Реактор состоит из двух камер, в активированном состоянии прикрепленных к соплу. Суть плана Григория заключается в том, чтобы заблокировать сопло, а это, в свою очередь, лишит нас возможности вернуться домой.

– Подумаем об этом, когда придет время, – отвечает Мин. – А сейчас давайте обсудим наш флот зондов. Что им делать после обнаружения артефакта?

– О, тут все становится интереснее. Два зонда-скаута будут наблюдать за тремя другими по мере того, как они будут подходить к артефакту. Первым в дело вступит зонд наблюдения, созданный таким образом, чтобы внешне походить на астероид. Он просто пролетит рядом с артефактом, никак с ним не контактируя, но собирая всю возможную информацию: визуальную, радиационный фон, микроволновый и радиофон, в общем, все, что он сможет узнать. Мы получим изображение материала, из которого сделан Альфа, и, может быть, даже сформируем теорию о том, что это. А кроме того, сможем увидеть и дальний конец артефакта, который никак нельзя было наблюдать с Земли.

– Увидим, есть ли у них мягкое подбрюшье, – бормочет Григорий.

– В точку. – Гарри показывает листок, на котором изображены траектории движения кораблей и артефакта, и продолжает говорить. – После сканирования, при условии, что он будет находиться в видимости телескопа «Пакс», зонд-скаут передаст информацию нам. Конечно, основной массив данных, например, фотографии высокого разрешения, придется ждать, пока зонд не вернется к нам.

Я поднимаю глаза на Шарлотту:

– Коммуникационный зонд пойдет следующим.

– И как будет строиться его работа? – резко спрашивает она.

Похоже, она считает, что первый контакт – ее прерогатива, а мы с Гарри украли его просто на том основании, что управляем зондами и можем добраться туда первыми.

Я стараюсь, чтобы мой голос звучал полной противоположностью тону Шарлотты.

– За этим вопросом – не к нам.

– Да, мы простые конструкторы зондов, – пожимает плечами Гарри.

– Кстати, вы закончили протокол первого контакта?

Шарлотта мгновенно от агрессии переходит к защите.

– Ну… нет, не совсем. Такая работа требует времени. Это же не просто сборка робота. Нам нужно подходить к этому вопросу очень внимательно, ведь попытка всего одна.

– Кстати, что конкретно вы думаете сейчас по этому вопросу? – спрашивает ее Мин.

– Сейчас… я думаю, нам надо установить канал коммуникации, а потом разрабатывать лексикон.

Последнее слово – «лексикон» – абсолютно точно поняли не все. Я как-то забываю, что для некоторых из нашей команды английский язык является вторым. Григорий и Мин, судя по глазам, тщетно пытаются подобрать слово, Идзуми молча таращится на Шарлотту, и только Лина никак не реагирует.

– Оу, – Шарлотта поняла причину, – нам нужно придумать словарь, чтобы общаться с артефактом.

– То есть вы полагаете, что они захотят поговорить, – закатил глаза Григорий.

– Да. А вы предпочитаете сразу стрелять?

Я примирительно поднимаю руку.

– Никто этого не говорит.

– А что скажете вы, Джеймс? – поворачивается ко мне Шарлотта.

– Я скажу, что наша миссия шире, чем установление контакта с артефактом. Мы здесь затем, чтобы понять, с чем имеем дело, и передать эти сведения на Землю. – Я беру паузу, но никто не говорит ни слова. – Для нас будет лучшим сценарием, если артефакт захочет общаться. Но если нет – на Земле обязаны это знать и решить, как с ним бороться. Вы правильно заметили, что шанс для первого контакта у нас всего один. Как только мы установим канал связи, они будут знать все о наших зондах, и мы потеряем элемент неожиданности.

– Поэтому вы хотите сначала их изучить?

– Да. Просто посмотрим, а затем попробуем поговорить. Если не получится, атакующий зонд проверит их защиту. Такой подход нам кажется единственно логичным.

– Да, верно. – Шарлотта кусает губу. – Мне нравится, хорошая идея. Как только начнется процесс коммуникации, артефакт наверняка опознает зонды. А второго шанса настолько приблизиться к нему у нас уже не будет. Поэтому да – первым должен идти наблюдательный зонд.

– Именно так мы и думаем, – отвечаю я. – Что касается протокола первого контакта – тут мы полностью полагаемся на вас. Но, конечно, детали были бы нам полезны.

Переплетя пальцы, Шарлотта опирается на стол.

– Хорошо. Протокол наших действий следующий: мы будем пробовать различные методы передачи информации, такие как микроволны, радиоволны, свет, излучение – до тех пор пока не получим ответ.

– А что вы выберете в качестве приветственного сообщения?

– Что-то простое. Устойчивую последовательность чисел, например. Хорошо подойдет ряд Фибоначчи или фигурные числа: треугольник, квадрат, пятиугольник. Можем использовать центрированные многоугольные числа или даже магический квадрат. Суть в том, чтобы показать последовательность чисел и подождать, будет ли в полученном ответе следующее число этой последовательности. Если да – значит, с нами хотят поговорить; но вот следующий этап будет сложнее.

– Мы будем должны понять, как говорить.

– Точно. И над этим я еще работаю.

– Понятно. Я думаю… – взглянув на Гарри и Эмму, я исправляюсь, – мы думаем, что для первого раза установить минимальный контакт будет вполне достаточно. Возможно, это даже поможет в дальнейшем при разработке лексикона для общения с артефактом.

– Я согласна, – кивает Шарлотта немного погодя. – Это даст мне хорошую фору. К моменту, когда наш корабль доберется к Альфа, мы уже сможем вести продуктивный диалог.

– Ну или сможем уничтожить его, – добавляет Григорий. – Именно для этого же сделан третий тип зондов? У них есть оружие?

Все взгляды оборачиваются ко мне.

– Да, это так. Первый зонд обследует объект, второй устанавливает с ним связь, а если ничего не выходит – мы проверим, как они защищаются. К тому моменту, как мы доберемся до артефакта, мы должны решить, что мы хотим, общаться или защищаться. К тому же благодаря зондам мы уже сейчас сможем понять, с чем имеем дело – дружественны они нам или нет, – и на Земле узнают быстрее, чем это было бы возможно. Сейчас мы все-таки поближе к родной планете, чем будем, когда достигнем Альфа.

Команда не произносит ни звука. Думаю, они поняли всю гениальность плана, придуманного Гарри, Эммой и мной. К тому же использование «флота Януса» намного улучшает изначальный план НАСА, согласно которому нужно потратить несколько месяцев, чтобы понять – что такое артефакт. Теперь я понимаю, почему НАСА не стало назначать командира. Им был нужен конфликт. Им было нужно, чтобы все эти прекрасные умы сидели и спорили – ведь в отсутствие явного лидера заканчивать спор и подводить итог некому. Суть нашей миссии в исследовании, а не в принятии быстрых командных решений, поэтому в НАСА хотели, чтобы у каждого в команде была своя специальность, чтобы каждый имел право высказать свое мнение. Так их хороший план претерпел некоторые изменения.

– И как оно работает? – спрашивает Мин. – Я имею в виду, оружие.

– Сейчас мы разрабатываем рельсовое ружье, – отвечает Гарри.

– Я думала, что огнестрельное оружие в космосе не работает, – хмурится Шарлотта.

– Заработает. – Григорий раздраженно отмахивается.

– Без кислорода?

– Да. И вообще, рельсовое ружье – это просто ружье.

Голос Гарри звучит спокойно и даже буднично.

– Оружие – обычное, где используется твердая пуля и порох в качестве движущей силы, – будет стрелять в космосе. В снарядах, какими бы они ни были, уже содержится окислитель – химикат, который становится причиной взрыва пороха и выталкивания пули из ствола. Для реакции не обязательно наличие кислорода в окружающей среде. Основное отличие выстрела из ружья в невесомости – это дым, который появится в месте выхода пули. В нашем случае не нужно никакого пороха, окислителя или расширяющегося газа. Рельсовое ружье устроено по-другому, хотя в нем тоже есть пуля. Внутри ствола находятся два рельса, намагниченных с помощью большого количества электроэнергии. Сформированная электромагнитная волна движется вдоль рельсов и на огромной скорости выталкивает пулю из ствола – гораздо быстрее, чем из любого огнестрельного оружия.

– Какова цель? – спрашивает Григорий.

– Мы выпустим из рельсового ружья шесть пуль, притом довольно кучно.

– В центр массы?

– Нет, в самый край.

Русский инженер понимающе улыбается.

– Вам нужна его часть.

– Да, для изучения. Мы считаем, что важнее всего понять, из чего он сделан. Тогда мы лучше будем понимать, как… нейтрализовать его и другие артефакты.

– Что-то еще? – спрашивает Мин после долгой паузы.

– На данный момент все.

– Мне нравится. – Мин и Григорий согласны. – Мне тоже.

– Как и мне, – кивает Шарлотта.

– Я тоже за, – произносит немногословная Лина, и все глаза обращаются к Идзуми.

– А что я? Это все вне моей компетенции – моя задача сохранить вам жизнь. Изложенный вами план, похоже, отлично с этим справляется. Так что я согласна.

– У нас впереди еще много работы, – обращаюсь я к Гарри и Эмме. – И к тому же нужно решить несколько вопросов по конструкции зондов. Так что мы надеемся закончить за две? – три недели?

За все время собрания Эмма не произнесла ни звука, потому что уже знала, о чем мы с Гарри будем рассказывать. Она помогала составить план, и у нее же основная роль в его исполнении. Нам с Гарри хорошо удается концепция, но когда дело доходит до конструирования зондов, Эмма дает нам сто очков вперед.

– Определенно. Насколько я могу судить по проектным разработкам – нам вполне хватит двух недель, – говорит она.

– Нам понадобится помощь с программным обеспечением, – обращаюсь я к Лине.

– Да без проблем. У меня уже есть хорошие наработки по автономным системам зондов, но нужна конкретика. – Она обращается к Шарлотте. – Для начала – протоколы для коммуникации.

– У меня есть кое-какие наброски. Я их доработаю через пару дней и отдам вам.

– Отлично. И, кстати, Мин, мне скоро понадобятся навигационные параметры.

– С этим проблем не будет. Главное – знать, какое у нас будет ускорение и какое расстояние мы пройдем. Это, так сказать, определяющие переменные.

– Хорошо, думаю, что нужно организовать рабочую группу, куда войдем мы, – я указываю в сторону Эммы и Гарри, – и Мин с Григорием. Нам нужно решить, над чем работать и что использовать при первом запуске зондов.

Все согласно кивают.

– Следующие пару недель будут трудными. Работать придется не покладая рук, и я думаю, что мы будем много спорить. Но это того стоит. Мы сможем узнать положение артефакта, состояние «Форнакс» и, что самое важное, – достигнем поставленной цели на несколько месяцев раньше планируемого срока. Все, что нам нужно, – просто не останавливаться.