Текст книги "Чума Атлантиды"

Глава 27

В двух милях под оперативной базой

Иммари «Призма»

Антарктида

Дориан взирал на атланта добрую минуту. Затем оглянулся по сторонам и сказал:

– Ну ладно. Ты привлек мое внимание.

– Ты не разочаровываешь меня, Дориан. Я показал тебе крах моего мира и происхождение твоего вида – и этим просто привлек твое внимание?

– Я хочу знать, что видел.

– Воспоминания, – ответил атлант.

– Чьи?

– Наши. Твои и мои. Воспоминания из моего прошлого, воспоминания из твоего будущего, – атлант зашагал прочь от него, к устью зала, где распростерлись трупы Дориана и Дэвида.

Слоун последовал за ним, прокручивая в голове все сказанное. Каким-то образом он знал, что это правда. События – его воспоминания – были истинными. Но как?

Ведя Дориана по металлически-серому коридору, атлант снова заговорил:

– Ты – человек особенный. Ты всегда знал, что ты не такой, как все, что у тебя есть высшее предназначение.

– Я…

– Ты – это я, Дориан. Меня зовут Арес. Я солдат, самый последний солдат моего народа. Благодаря странной причуде судьбы ты унаследовал мои воспоминания. Все это время они пребывали в спячке в глубине твоего сознания. Я узнал о них только тогда, когда ты вошел в это судно.

Дориан с прищуром поглядел на атланта – Ареса, – не зная толком, что на это сказать.

– В глубине души ты знаешь, что это правда. В тысяча девятьсот восемнадцатом году умирающего семилетнего мальчика поместили в трубу в Гибралтаре. Пробудившись в тысяча девятьсот семьдесят восьмом, ты уже был не тот, что прежде. И изменило тебя отнюдь не время. Ты был одержим ненавистью, ты жаждал мести, рвался сколотить армию, дабы разбить врага человечества и отыскать своего отца. Ты был проникнут осознанием своего предназначения – сражаться за будущее своего племени. Именно ради этого ты сюда и прибыл. Ты даже знал, что должен сделать, – преобразить племя людское на генетическом уровне. Ты знал все это потому, что это знал я. Таково было мое стремление. Ты обладал моими воспоминаниями. Ты обладал моей силой. Ты обладал моей ненавистью и моими мечтами. Дориан, в этой Вселенной есть враг, более могущественный, нежели ты в состоянии вообразить. Мой народ являлся самой передовой расой в известной Вселенной – а этот враг сокрушил нас всего за сутки. Он придет и за вами. Это лишь вопрос времени. Но ты можешь одержать над ним верх – если хочешь совершить то, что надлежит.

– То есть?

Обернувшись к Дориану, Арес заглянул ему в глаза.

– Ты должен позаботиться о том, чтобы генетическая трансформация твоего вида завершилась.

– Зачем?

– Ты знаешь зачем.

В голове у Дориана пронеслось: «Чтобы создать собственную армию».

– Вот именно, – подтвердил Арес. – Мы ведем войну. А на войне выживает сильнейший. Я направлял вашу эволюцию с одной-единственной целью – выживание. Без окончательных генетических изменений людям здесь не выжить. Никому из нас.

В недрах сознания Дориана засело понимание, что это правда, он всегда знал, что это правда. И теперь все вдруг обрело смысл: его амбиции, его слепое, безрассудное стремление преобразить человеческий род, одолеть невидимого врага… Впервые в жизни все стало четко и ясно. Он обрел покой. Нашел тот самый ответ. И сосредоточился на непосредственной задаче.

– Как нам построить свою армию?

– С помощью чемоданчика, который ты вынес. Он излучает радиационную сигнатуру, которая завершит процесс. Мутировавший вирус, который он выпустит, не остановить даже Орхидее. Сейчас, пока мы тут говорим, новая волна инфекции распространяется от участка вспышки в Центральной Германии. Скоро вирус охватит весь мир. Окончательный катаклизм произойдет в ближайшие дни.

– Если это правда, что нам осталось сделать? Ты явно крепко держишь ситуацию в руках.

– Ты должен позаботиться, чтобы никто не нашел лекарства. Там есть наши враги. Потом ты должен освободить меня. Вместе мы сможем взять под контроль выживших. Мы способны одержать победу в битве за эту планету. Это наш народ. Это воинство, которое мы бросим против древнего врага. И, наконец, выиграем эту войну.

Дориан кивнул.

– Освободить тебя. И как?

– Чемоданчик служит двум целям. Он излучает радиацию, которая делает Орхидею неэффективной, а заодно уже создал портал, ведущий к моему местопребыванию, – искусственную червоточину, мостик сквозь пространство и время.

Атлант остановился, и Дориан сообразил, что они находятся перед дверью комнаты, где был чемоданчик и два скафандра. Дверь скользнула в сторону, явив взорам опустевшую комнату, где остался только последний скафандр.

Без единого слова войдя в комнату, Слоун принялся надевать скафандр.

– Ты должен сделать еще кое-что, Дориан. Ты должен привести женщину, которая была здесь. Ты должен найти ее и взять с собой через портал.

Натянув ботинок, Дориан поднял голову.

– Женщину?

– Кейт Уорнер.

– А она-то здесь при чем?

Атлант вывел его из комнаты и зашагал по коридору.

– При всем, Дориан. Она – ключ ко всему. Очень скоро она получит определенную информацию – код. Этот код – ключ к моему освобождению. Ты должен захватить ее после того, как она получит код, и привести ко мне.

Слоун кивнул, но мысли его неслись галопом. Откуда атлант это знает?

– Я знаю, потому что прочел ее мысли точно так же, как читаю твои.

– Это невозможно.

– Это невозможно только с вашими научными знаниями. То, что вы зовете геном Атлантиды, на самом деле является совершенным образчиком биологии и квантовой техники. Он использует физические принципы, которые вы еще не открыли. Он был направляющей дланью вашей эволюции. Ген наделен множеством функций, но одна из них – включить в вашем организме ряд процессов, управляющих радиацией.

– Радиацией?

– Каждый человеческий организм излучает радиацию. Ген Атлантиды превращает этот поток помех в организованное поле данных – непрерывный поток данных о ваших воспоминаниях и физических изменениях, вплоть до клеточного уровня. Он подобен кумулятивному резервному копированию с передачей данных на центральный сервер каждую миллисекунду.

Они стояли у входа в зал, заполненный, казалось, нескончаемыми рядами труб.

– Когда это судно получает сигнал о смерти и подтверждает, что дальнейших передач не будет, оно собирает новое тело – точную копию, вплоть до последней клеточки и самого последнего воспоминания.

– Так это место…

– Реанимационный корабль.

Дориан попытался уложить это в голове.

– Так они все мертвы?

– Они умерли очень давно. И я не могу пробудить их, да и не стану. Ты же сам видел. Их гибель оказалась скверной, в мире, не знавшем насильственной смерти настолько давно, что и не упомнишь. Но мы с тобой можем их спасти. Они рассчитывают на тебя, Дориан.

Слоун поглядел на ряды труб совершенно новым взглядом. «Мой народ». А другие есть?

– А как насчет корабля в Гибралтаре? Это тоже реанимационный корабль?

– Нет. Это нечто иное. Научное судно. Для местных исследований. Оно не способно к путешествиям в дальнем космосе. Это посадочный модуль – модуль Альфа прибывшей сюда научной экспедиции. В нем находятся восемь реанимационных капсул. Экспедиции – работа опасная, и с учеными порой происходят несчастные случаи. Как тебе известно, реанимационные камеры также обладают способностью к лечению. Воскрешение работает только для атлантов. И радиус у него ограничен. Ядерные взрывы в Гибралтаре, скорее всего, уничтожили тамошние капсулы. Воскресить тебя могут только эти трубы. Но если ты удалишься отсюда более чем на сотню километров, то не возродишься. Система не сделает копии, если не будет располагать обновленными данными – это правило Прометея. Если выйдешь в мир, снова станешь смертным. Если умрешь, то умрешь навсегда, Дориан.

– А почему он не… – Слоун поглядел на тело Дэвида.

– Для него я реанимацию отключил. О нем можешь не беспокоиться.

Дориан бросил взгляд вдоль коридора, ведущего наружу.

– Меня уже арестовывали. Мне не доверяют.

– Они видели, как ты умер, Дориан. Когда ты выйдешь отсюда снова – воскресший, с воспоминаниями о том, что с тобой случилось, – больше никто не встанет у тебя на пути.

Слоун помешкал секунду-другую. Остался один последний вопрос, но задавать его Дориану не хотелось.

– Что? – спросил Арес.

– Мои воспоминания… наши воспоминания…

– Они придут со временем.

Дориан кивнул.

– Значит, до скорого свидания.

Глава 28

Дэвид Вэйл открыл глаза. Он опять стоял в трубе, но в другом месте – не в кажущемся бескрайним зале подо льдами Антарктиды. Эта комната оказалась миниатюрной – площадью не более двадцати футов на двадцать.

Зрение приспособилось, и комната вошла в фокус. В ней обнаружились еще три трубы – все пустые. Бо́льшую часть дальней стены занимал большой экран, расположенный над высокими консолями наподобие панелей управления, которые Дэвид видел в сооружениях атлантов в Гибралтаре и Антарктиде. Под ним на полу валялся скомканный легкий скафандр. В обоих концах комнаты было по закрытой двери.

«Что это? Что со мной стряслось?» Дэвиду комната показалась не похожей на те, что были в Антарктиде, больше напоминая научную лабораторию в Гибралтарском сооружении, которое отец Кейт описывал в своем дневнике. Может, это научная лаборатория? «Если так, почему я здесь? Ради какого-то эксперимента?» И, кроме того, он продолжал недоумевать, почему продолжает пробуждаться в этих трубах всякий раз, когда Дориан Слоун его убивает. Он уже столько раз был расстрелян насмерть, что в голове не укладывалось, но сейчас требовалось сосредоточиться на более неотложном вопросе: как выбраться из трубы? И, будто по подсказке, труба с шипением открылась, и тонкие язычки серого и белого тумана, скользнувшие в комнату, рассеялись.

Дэвид помедлил, окидывая окружение оценивающим взглядом и ожидая, когда невидимый тюремщик сделает следующий ход. Ничего не дождавшись, он ступил в комнату, не без труда управляя почти не слушающимися ногами. Чтобы не упасть, оперся о пульт управления. Под ним лежал легкий скафандр. Шлем покоился у стены позади пульта управления. Теперь Дэвид смог разглядеть, что скафандр поврежден. Наклонившись, он повертел его в руках. Того же типа, что и в голографических роликах, увиденных в Гибралтаре. Атланты надели их, когда вышли из корабля и спасли неандертальца от ритуального пожертвования близ Гибралтарской скалы.

Дэвид принялся изучать скафандр более внимательно. На торсе громадная прореха. Последствие выстрела? Материал выглядел разорванным, но не обугленным. Что это означает? В видеороликах, которые он видел, корабль в Гибралтаре взорвался после того, как громадная волна цунами выбросила его на берег, а потом снова утащила в море. Иммари предположили, что взорвался ряд метановых карманов на дне моря, расколов корабль на несколько частей.

От взрыва пострадал один из атлантов, а другой унес его (или ее) через дверь – предположительно в Антарктиду.

Неужели это скафандр одного из двух атлантов из Гибралтара? Встав, Дэвид принялся обыскивать комнату в поисках других подсказок. На небольшой скамье позади пульта управления лежала какая-то аккуратно сложенная одежда.

Дэвид заковылял к скамье. Ноги уже немного отошли, но еще не на все сто процентов. Он разложил сверток, оказавшийся черным военным мундиром. Поднес к тусклым, напоминающим светодиоды огонькам, которые горели у пола и потолка. Мундир блестел и, казалось, отражал свет, словно картина звездной ночи. Дэвид повернул его, и костюм снова переменился, подстраиваясь под огни и стены позади себя. Какой-то активный камуфляж. Вся верхняя часть – китель мундира – была гладкой, без каких-либо знаков различия, кроме воротника. Справа на нем виднелась квадратная эмблема: [II]. «Иммари Интернейшнл». Это мундир армии Иммари.

Слева на петлице поблескивал серебряный дубовый листок – символ ранга подполковника.

Дэвид швырнул мундир обратно на скамейку. Несмотря на наготу, он предпочел бы остаться в чем мать родила, чем надевать на себя этот мундир.

Подойдя к пульту управления, Вэйл взмахнул над ним рукой. Отец Кейт научился пользоваться пультами управления атлантов. Возносящийся от них голубой и зеленый свет начинал взаимодействовать с его рукой, но этот пульт управления остался темным и мертвым. Дэвид прижал к нему пальцы, но никакой реакции не добился.

Он оглянулся на заднюю дверь, посмотрел на переднюю. Нет ничего хуже, чем чувствовать себя крысой в клетке. Подошел к ближайшей двери и постоял там секундочку, но та не распахнулась. Провел ладонью над панелью рядом с ней. Ничего. Прижал обе ладони к серому металлу и надавил, но тот не шелохнулся. Дверь оказалась крепко-накрепко задраена, словно в переборке подводной лодки.

Дэвид опробовал ту же процедуру у противоположной двери – результат оказался тот же. Он в западне. Сколько воздуха у него в запасе? Долго ли он продержится, прежде чем испустит дух от голода?

Вэйл молча уселся на скамейку, оставшись один на один со своими мыслями. Как бы он ни старался, они неизменно обращались к Кейт. Интересно, где она сейчас? Дэвид в душе возносил молитвы, чтобы она находилась в безопасности.

Он думал об их единственной совместной ночи в Гибралтаре, насколько иначе он себя чувствовал в тот момент. А потом, пробудившись, обнаружил, что ее и след простыл. За это Дэвид ее простил; она лишь старалась спасти его. Но он допустил другую ошибку: снова позволил ей скрыться из виду в Антарктиде, когда остался позади, чтобы сдержать Дориана и его людей.

Дэвид решил, что больше подобному случиться не позволит. Если ему удастся покинуть стены этой комнаты, он непременно найдет Кейт, где бы она ни находилась в пределах того, что уцелело от планеты, – и больше никогда не спустит с нее глаз.

Глава 29

Марбелья, Испания

Кейт пришла в себя в темной тесноте полуприцепа, до отказа набитого людьми, стиснутыми как сельди в бочке по пути на рыбный рынок у пристани. Во всяком случае, воняло именно так – по́том и рыбой. Люди кашляли и толкались локтями, потому что прицеп беспрестанно подбрасывало на ухабах. Должно быть, грузовик гнал на всем ходу по тряским улицам Марбельи.

Кейт хотела найти Мартина, но едва видела на пару футов перед собой. Она удовольствовалась тем, что тихо села у стены в наименее стесненной передней части прицепа, вдали от двустворчатых дверей в конце.

Грузовик сбросил ход, на несколько секунд остановился и покатил дальше – на сей раз едва ли не ползком. Потом затормозил настолько резко, что его пневматические тормоза громко взвизгнули. Через пару секунд ворчание двигателя смолкло.

На пассажиров прицепа волной накатилась паника. Все вскочили на ноги и бросились к дверям за долю секунды до того, как те открылись.

Свет заходящего солнца показал сцену снаружи. Кейт застыла посреди людей, огибающих ее слева и справа, глядя на преобразившуюся картину.

Два голубых флага Орхидеи, висевшие на ограде, превратились в обугленные обрывки. Иммари оставили их висеть – вероятно, в качестве символа, знака своего триумфа. А свои черные флаги повесили по обе стороны от ворот лагеря. Солдаты Иммари в черных мундирах вышагивали на сторожевой вышке наверху – единственной избежавшей полного уничтожения.

Теперь прицеп стремительно пустел. Кейт мысленно отыскивала какой-нибудь план действий. Сбросила рюкзак с плеч, расстегнула молнию. Внутри обнаружилась плотная подкладка. Огнеупорная и водонепроницаемая? Кейт осмотрела содержимое: пистолет, ноутбук, спутниковый телефон, тетрадка Мартина и смахивающий на термос аппарат, куда он поместил пробу. Кейт достала пистолет. С помощью оружия ей отсюда не вырваться; по правде говоря, она сомневалась, что вообще сумеет воспользоваться каким бы то ни было оружием. Требовался другой план, а если ее поймают с пистолетом… Кейт засунула его в темный угол. Остальное снаряжение нужно сохранить – Мартин берег его; должно быть, оно необходимо для поисков лекарства.

А еще Мартин сказал ей, что будет дальше: Иммари проведут полную сортировку. Умирающих бросят умирать. Выжившие должны будут либо присягнуть, либо погибнуть.

Ей придется сделать выбор.

Глава 30

Центр по контролю заболеваемости Атланта, Джорджия

Доктор Пол Бреннер расхаживал перед экранами, занимающими всю стену. Карту мира, отображенную на них, усеивали красные точечки – по одной на каждый Район Орхидеи. И над каждой точкой значилось число: процент неэффективности Орхидеи для данного района. В момент вспышки заболевания Орхидея не действовала примерно в 0,3 % случаев заражения. Теперь эти показатели упорно карабкались вверх. В одном районе Германии в это самое время от чумы умирал почти один процент обитателей. Неужели Орхидея в конце концов теряет эффективность?

Они уже стали свидетелями временной, локальной недейственности Орхидеи, но это было проблемой фармацевтической, производственной. Теперь же ситуация стала глобальной. Если это из-за очередной… Полу претило даже мысленно произнести слово «мутация», но если это она…

– Откатите-ка назад, – распорядился Бреннер. – Покажите коэффициент неэффективности Орхидеи час назад, два часа назад. И пошагово дальше, пока цифры не стабилизируются.

Пол смотрел, как показатели постепенно снижаются, а потом и вовсе останавливаются.

– Остановите здесь.

Он посмотрел на время, подошел к своему рабочему месту в большом конференц-зале и принялся перелистывать папку бумаг. «Что же в это время произошло?» Может, Иммари выпустили мутировавший вирус, устойчивый к воздействию Орхидеи? Таков был их план – во всяком случае, это вполне рабочая гипотеза. Пол акцентировал внимание на заметках по поводу действий Иммари. Одна из них привлекла его внимание. Проверил время. Очень близко. Пробежал глазами текст.

Для служебного пользования

Подозревается ядерный взрыв в научно-исследовательском городке корпорации «Иммари» под Нюрнбергом, Германия

Причина (наиболее вероятная гипотеза): производственная авария; срабатывание экспериментального вооружения, разрабатываемого в рамках программы перспективных видов вооружения «Иммари Рисеч».

Пол знал, что «Иммари Рисеч» работает над различными перспективными видами вооружения. Но момент… Он прочел остальную часть текста.

Альтернативные объяснения:

(1) Полагают, что Иммари доставили некий предмет с базы в Антарктиде для исследований в Германии; не исключена взаимосвязь.

(2) Иммари могли уничтожить объект намеренно, чтобы воспрепятствовать Союзникам в его захвате после вторжения в Южную Испанию.

Пол сделал глубокий вдох. Он не сомневался в двух вещах: во‐первых, что Орхидея начала терять эффективность сразу по всей планете, а во‐вторых, что началось это одновременно с происшествием у Иммари. Сколько же времени осталось в запасе? Сутки, от силы двое? Можно ли что-то предпринять за столь короткое время?

– Собирайте группу на проводе, – велел Пол.

Самое время уповать на чудо.

Глава 31

Дэвид Вэйл потерял счет тому, сколько раз перепробовал двери и панель управления. Он даже вошел обратно в трубу и постоял там, в надежде, что это активирует какие-нибудь пути эвакуации. С момента, когда он пришел в сознание, комната ничуть не переменилась. Дэвид чувствовал, как слабеет. Наверно, протянет еще несколько часов, и все.

Требовалось сделать какой-нибудь ход. Вэйл подошел к поврежденному скафандру атлантов, комом валявшемуся на полу. Может, если его надеть… Подняв скафандр, Дэвид свесил штанины вниз. Они едва доставали ему до лодыжек. В Дэвиде шесть футов и три дюйма, да притом он широкоплечий, а владелец скафандра был не выше шести футов и довольно щуплым – наверное, женщина. Бросив скафандр на пол, Дэвид посмотрел на другой костюм – новехонький, с иголочки, мундир подполковника Иммари.

Он сел на скамейку рядом с костюмом. Это оставалось единственным, что он не испробовал. «А есть ли у меня выбор?» Неохотно натянул брюки, потом ботинки. Встав, поднял китель на вытянутых руках, подержал его перед собой. Каждая из четырех стеклянных труб в комнате показала его искаженное отражение. Свежих пулевых ранений на груди и плече как не бывало. Да и старые шрамы на груди тоже как корова языком слизала – ожоги от здания, рухнувшего от взрывов 11 сентября и похоронившего Дэвида под собой, рубец от ножевой раны чуть ниже ребер, полученной во время операции под Джакартой, и рябины от шрапнели из Пакистана. Просто новый человек. Но взгляд остался тем же самым – пристальным, но не жестким.

Вэйл провел ладонью по своим коротким белокурым волосам, вздохнул и долгую секунду разглядывал китель – последний предмет мундира. Натянул китель на себя, и тот блеснул, подстраиваясь под свет.

Дэвид гадал, очнется ли он опять в трубе, если умрет. Будто прочитав его мысли, вдоль первой трубы пробежала тоненькая трещина. От нее под всеми углами начали разбегаться более мелкие трещинки, множась и распространяясь, будто клетки, делящиеся в чашке Петри. Остальные трубы последовали ее примеру, и в конце концов четыре прозрачных трубы так затуманились от трещин, что стали молочно-белыми. Затем их чуть тряхнула серия негромких хлопков, и крохотные осколки стекла посыпались внутрь.

Вскоре на месте четырех труб высился ряд конических кучек стекла, блестевшего в резком свете, будто груды бриллиантов.

«Пожалуй, вот и ответ на вопрос», – подумал Дэвид. Что бы там ни случилось за пределами этой комнаты, на воскрешение здесь рассчитывать не придется.

Дверь справа от него с шипением отделилась от стены и распахнулась. Подойдя к порогу, Дэвид выглянул. Сколько видел глаз, перед ним тянулся узкий, тесный коридор. Световые бусинки у пола и потолка едва освещали его.

Он тронулся в путь по длинному коридору, и дверь комнаты с трубами закрылась за ним. В коридоре не оказалось ни одной двери, и он был куда теснее, чем переходы, виденные Дэвидом прежде. Может, это спасательный ход или технический тоннель? Через несколько минут коридор окончился, упершись в большую овальную дверь. Едва Дэвид приблизился, как она открылась, показав круглую комнатку – наверное, кабину лифта. Ступив внутрь, Вэйл застыл в ожидании. Ощущения движения не было, но возникло впечатление, будто платформа поворачивается.

Прошла минута, и дверь с содроганием отворилась. Хлынувший внутрь воздух толкнул Дэвида к задней стенке, но эта сила быстро рассеялась.

Воздух был сырой, явно подземный. За дверью царила непроглядная темнота, хоть глаз выколи. Дэвид переступил порог. Стены были каменными, но гладкими – этот тоннель явно пробурила машина. «Где я?» Вокруг царил холод, но отнюдь не мороз. Это явно не Антарктида… Гибралтар?

Тоннель шел в гору – по-видимому, под углом в двадцать градусов. Может, он ведет к поверхности? Света в конце тоннеля не наблюдалось. Возможно, впереди просто был поворот.

Расставив руки в стороны, Дэвид двинулся вперед, ведя кончиками пальцев по стенкам штольни в надежде, что уловит любые изменения. Стены не менялись, зато воздух с каждым шагом становился теплее и суше. Но в конце по-прежнему царила тьма. А затем по телу Дэвида волной пробежало электричество, будто статический заряд, потрескивающий и покалывающий кожу.

Холодный, темный тоннель окончился, и Дэвид оказался в гористой местности. Стояла ночь, и звезды над головой ярко сияли – настолько ярких звезд он не видел ни разу в жизни, даже в Юго-Восточной Азии. Если это Европа или Северная Африка – значит, световое загрязнение прошло. А если так… Вдали, за ближайшим горным гребнем, тишину ночи потревожили звуки стрельбы и грохот взрывов. Дэвид бросился вперед, запнулся о неровную поверхность скалы и ухватился за край гребня, чтобы не упасть.

Слева от него горы стремительно сбегали к береговой линии, уходящей вдаль. Вэйл силился понять, что видит перед собой – зрелище напоминало столкновение двух миров, пришедших из разных времен.

На полуострове с длинной гаванью расположилась какая-то постапокалиптическая «крепость» – а может, армейская база из будущего. Полуостров, выдающийся в море минимум на пять километров, соединялся с сушей перешейком в сотню метров шириной – идеальное бутылочное горлышко для обороны базы от атак с берега. Там возносилась громадная стена, высившаяся над выжженной пустыней. Полчища конников атаковали стену, крича и стреляя. Выглядело это почти как средневековое нападение на замок – замок из далекого будущего. Дэвид подошел ближе к краю, изумляясь происходящему и пытаясь разглядеть получше. Передние всадники метнули что-то в стену.

Прогремел мощный взрыв, и от стены взметнулось грибовидное пламя, заставив Вэйла отшатнуться и ярко озарив местность вокруг крепости. По ту сторону узкой полоски моря Дэвид увидел могучий утес, вздымающийся высоко над водой. Гибралтарская скала. Он в Северном Марокко, по ту сторону Гибралтарского пролива. На полуострове расположился автономный испанский город Сеута. А может, располагался, прежде чем кто-то превратил его в крепость. Следы города еще виднелись, но…

У себя за спиной Дэвид услышал рев двигателя грузовика и обернулся как раз в тот момент, когда включился прожектор, полностью ослепивший его. Свет взрыва выдал его кому-то находившемуся в горах.

– Не двигаться! – рявкнул сверху мужской голос.

Дэвид спрыгнул с гребня, и тут же по камням забарабанили пули. Попятившись на заплетающихся ногах, он уперся спиной в поверхность скалы в том месте, где вышел, и принялся лихорадочно нашаривать вход в тоннель. Тот исчез. Дверь, через которую он вышел, пропускала только в одну сторону – а может, это было какое-то силовое поле, и с виду, и на ощупь напоминающее окружающие скалы.

Сзади послышался топот сапог. Обернувшись, Вэйл увидел, как солдаты Иммари высыпали на скальный уступ и окружили его.