Текст книги "Хиромантия"

Вергилий как каббалист

Вергилий в 6-й книге Энеиды дает ясное определение светового тока в этих прекрасных стихах: Эней в аду спрашивает отца своего Анхиза:

 
Отец, вопрошает Эней у Анхиза, ужель должно думать,
Что души умерших иных восходят отсюда на небо
И снова на землю нисходят в то грубое тело,
Которое было оставлено ими? Отец мой, ужели
Такое желание тени умерших питают?
Скажу тебе прямо, чтоб не был ты мучим сомненьем, —
Ответствует сыну Анхиз. – Скажу тебе, сын мой,
Что дух все питает: и небо, и землю, и море,
И месяца шар, и далекие яркие звезды,
И ум, в сей природе разлитый, в движенье приводит
И сам с сей природой сливается будто бы с телом.
И он же творит и людей, и зверей, и пернатых,
И гадин морских, что живут в безднах моря ужасных.
У духа есть дивная сила, и все происходит от неба,
И все друг от друга, но хрупкое, слабое тело
В себе держит душу; душа же боится и жаждет,
И плачет она, что в глухой она, мрачной темнице.
 

В другом месте, в 4-й книге Георгик, Вергилий идет дальше; пораженный удивительным инстинктом пчел, он доходит до предположения, что и они получили малую частицу Божественного духа.

 
Иные, имея примеры, и признаки эти увидя,
Божественный ум признавали в работницах-пчелах, —
Небесного след вдохновенья. Господь все обходит:
И земли, и хляби морские, и дальнее небо,
И души животных оттуда к себе призывает:
Коней быстроногих, пернатых, зверей, человека…
И все эти твари нисходят на землю, и снова,
От уз разрешившись, возносятся в синее небо,
И нет места смерти, и жизнь вся стремится
К бесчисленным звездам, взлетая до высшего неба.
 

Мы заметим, что Вергилий превосходно объяснил различие между существом интеллектуальным, которое, сообщаясь с звездным током, дает животным их инстинкт, и душой, которая есть действительно божественная искра.

Души возвращаются в поля Елисейские даже после тысячелетних испытаний, между тем как элемент разумности животных возвращается в область планетного тока, откуда он заимствован, чтоб опять содействовать вновь возникшим созданиям, вмещающим в себе бессмертную душу.

Магия оставляет поэтам мир фантастический, не признаваемый мыслителями. Дриады и ореады, тритоны и сильваны исчезли, но еще слышатся в веянии ветерка вздохи сильфов, в шуме волн – плач ундин; саламандры резвятся в огне, и гномы, скрытые в пещерах, пугаются звука шагов человеческих. Иногда они поют свои печальные баллады, чтобы развлечь себя в своем тысячелетнем изгнании. Каббалисты говорят, что если кто-то любит женщину стихийную, то есть ундину, сильфиду или саламандру, тот или делает ее бессмертной, или сам умирает с ней; они говорят это символически, желая сказать, что страсти или губят нашу душу, или облагораживают ее, в зависимости от того, направлена ли страсть к добру или к злу.

Волшебница Цирцея обращала в свиней своих любовников – это была развратная куртизанка; но любовь женщины очищает и возвышает любимое ею существо.

Души родственные стремятся друг к другу. По мнению Сведенборга, каждая душа ищет соединения с другой и совершенный идеальный союз возможен только на небе, в вечности.

Пифагор, Платон, Левсипп, Эпикур, Плиний, Макробий, – все древние философы признавали общую мировую душу, разлитую во всей Вселенной, оживляющую и соединяющую одной неразрывной цепью все существа. Если верить Порфирию, вот что ответил Дельфийский оракул спрашивавшим у него, что есть Бог.

«Бог есть источник жизни, начало всех вещей, покровитель всего живущего. В нем беспредельная масса пламени. Это пламя производит все. Сердце не боится прикосновения этого пламени, благодетельная теплота которого поддерживает гармонию мира. Все полно Богом. Он везде. Никто Его не произвел; Он всеведущ».

Древние говорили: Jupiter est quodcumque vides, quodcumque movetur. (Юпитер есть все, что ты видишь, все, что движется).

Имя Иеговы, боготворимое евреями, имеет следующее толкование.

Это имя, которое читается от правой руки к левой, состоит из четырех букв, причем одна из них повторяется два раза. Эти буквы: job, he, vau, he. Первая означает деятельное начало (phallus); вторая – пассивное начало, женственное (cteis); третья буква (lingham) – союз, соединение phallus и cteis, или соединение деятельного и пассивного (страдательного) начала, последняя повторенная буква – окончательный результат, зрелый плод, бросающий свои семена – рождение, творение. Имя еврейского бога означает всемирное творение, душу, жизнь природы, ту же силу, которой поклонялись Аристотель, Платон, Вергилий. Наш меркантильный век поймет ли все величие этих образов?

Древние каббалисты шли далее: готовые все поэтизировать и придавать личную жизнь всей природе, они предполагали, что земля и небо связаны взаимной любовью.

«Небо, – говорит Плутарх, – исполняет в отношении людей обязанности отца, а земля – обязанности матери. Небо – отец, потому что оно изливает дождь и оплодотворяет почву; земля, принимающая влагу, зарождающая и взращивающая семя, играет роль матери»[11]11
  Dupuis. Origine des cuites. P. 71, 1821.


[Закрыть].

«Земля, – говорит Вергилий в Георгиках, – раскрывается весной для принятия плодотворной влаги, изливаемой небом. И вот нисходит эфир на грудь своей супруги, радующейся его появлению, И как только польются семена на землю вместе с дождем, – союз двух великих тел дает жизнь и пищу всему существующему. Так древние предполагали брачный союз между землей и небом, и это дало начало итафаллическим празднествам.

Таково же происхождение обряда lingham у индейцев, которые выставляли в своих храмах детородные органы обоих полов, чтобы выразить этим эмблему вечного, всеобщего оплодотворения.

Эфир

Итак, для посвященных, эфир есть душа мира, планетные лучи – двигатель природы, а природа – отражение Божьего всемогущества.

Бог присутствовал при них постоянно; Бог давал вращательную силу огромным мирам, без числа наполняющим свод небесный, и, изливая на солнце потоки пламени, он в то же время давал жизнь насекомому, скрытому в траве, и силу прозябания былинке. Бог – в звуке, в тумане, в лазури. Открывая глаза после сна, они видели Бога; в лучах света и в воздухе они ощущали Бога. Бог был везде. Бог наполнял их самих. Ни одно движение их, ни одна мысль не отделялась от мысли о Нем. Пифагор, Платон, Сократ изучали сами себя, чтоб сделаться чистыми и достойными перед глазами этого свидетеля, невидимого, но познаваемого; и душа их, бессмертная искра божества, сливалась в гармоничном согласии с божественным током, разлитым во всей природе, и придавала им красоту добродетели, напечатанная на челе их: вот избранник Божий!

И одно приближение их к людям материальным успокаивало земные страсти этих последних и усыпляло их недостойные стремления. По мнению каббалистов, душа дышит так же, как и тело. Близость болот, стоячих вод, миазмов заражает тело болезнями; так и чистая душа развращается от близости душ нечистых, которые живут в пороке и разврате, и если она не удалится от них, то теряет свою чистоту. Будьте чисты, чтоб не затмить туманом страстей святой огонь, блистающий в вас.

«Свет, – говорит Беркли, – есть язык божества, который мы едва можем разбирать в миллионах форм и цветов». Бальзак парафразирует эту идею в Серафите и Луи Ламбере. Он говорит в первой:

«Вы знаете состав воздуха: азот, кислород и угольная кислота. Вы не можете произвести звука в пустоте; из этого ясно, что музыка и голос человеческий – результат химических соединений под влиянием вашей мысли, через посредство света, великого источника жизни земного шара. Во всех великих явлениях природы заметно влияние солнечного света».

Он утверждает в Луи Ламбере: «На земле все происходит при посредстве эфирного вещества, дающего начало различным феноменам, известным под именем электричества, теплоты, света, гальванизма, магнетизма и т. д. Различные превращения этого вещества дают то, что мы называем материей.

Мозг есть резервуар, в котором скапливаются все силы животного, из которого он черпает необходимые для него элементы этого вещества, получающего характер воли.

Воля есть необходимый атрибут всякого существа, одаренного движением.

В человеке воля превосходит своей силой волю всех других существ.

От большего или меньшего совершенства человеческого мозгового вещества зависят разнообразные формы, которые принимает мысль.

Воля выражается различными органами, обыкновенно называемыми пятью чувствами, которые в сущности составляют только одно – способность видеть.

Все явления, доступные нашим чувствам, сводятся к нескольким элементарным телам, как например: воздух, свет или взаимное их действие. Звук есть изменение состояния воздуха; цвета – видоизменения световых лучей; запах – сложное действие воздуха и света. Итак: звук, цвет, запах и форма имеют одно происхождение; наступит время, когда это будет несомненно доказано. Мысль, соединяющаяся со светом, выражается в слове, которое принадлежит к сфере звука».

В магии уже известно, что звук, цвет, запах и форма имеют одно начало и сливаются в одно в планетном эфире.

Сны и предсказания

«То, что мы называем в себе воображением, есть не что иное, как внутренняя способность души удерживать образы и отражения, производимые лучами света.

Форма предметов, призрак их, остается в лучах света как возвратное отражение. Планетный ток, который мы называем великим магическим деятелем, также насыщает образами, которые сообщаются с нашей душой[12]12
  Dogme et rituel de la haute magie. P. 110.


[Закрыть], или она сама вызывает их пред свои внутренние очи».

«Ничто не утрачивается в природе, все умершее возрождается в новых формах, чтобы снова жить; но прежние оставленные формы тоже не уничтожаются. Разве мы не можем по желанию вызвать в нашем воображении образ ребенка, которого мы когда-то знали и который теперь уже стал стариком? Черты эти уже не существуют, но они живут еще в нашем воспоминании и при случае мгновенно рисуются в душе нашей. Но каким образом, где видим мы их? В токе планетных лучей, как мы уже говорили, который передает их нашему мозгу через посредство нервной системы»[13]13
  Там же. P. 28.


[Закрыть].

Всякая наука, существовавшая некогда и потом забытая, непременно опять выйдет на свет, потому что ее принципы остались начертанными в лучах планетного тока и ждут только вызывающего сочувствия какого-нибудь ученого ума, который займется забытой наукой и поведет ее дальше.

Звук падающего дождя, ропот ветра, движение волнующейся нивы, вид моря, звук колокола возбуждают нервы человека и мгновенно воскрешают в нем идеи, связанные с этими явлениями.

Чтобы понимать голос Бога, человек должен выйти из нормального состоянии; его охватит лихорадочная дрожь вдохновения, энтузиазма, пульс его бьется сильнее: он болен – и вот тогда-то возвышается душа его выше сферы человеческой жизни и перед ним открывается одна из страниц великой книги природы.

Общие, врожденные идеи, говорит Фенелон, вечны, неизменны, необходимы. Это не наши собственные идеи, это само божество.

Когда мы бодрствуем, вещественные предметы мешают нам видеть образы, окружающие нас в лучах планетных токов; душа и тело господствуют над существом интеллектуальным и сковывают его способности; но когда мы спим, душа отдыхает и существо интеллектуальное вступает в сношение с этими образами, которые приносит нам иногда смутными и лишенными связи, но часто передает их очень верно и ясно, когда сон овладевает нами после сильного беспокойства или желания.

Бальзак рассказывает, что он находился в 1812 году в лицее Вандома, где Луи Ламбер был его другом. Оба они с восторгом мечтали о прогулке в знаменитый замок Рошамбо, прогулке, обещанной только старшим ученикам по причине отдаленности Вандома от лицея.

«В конце весны мы собирались туда в первый раз. Желание видеть знаменитый замок, владелец которого часто угощал учеников молоком, заставило нас вести себя безукоризненно, и таким образом ничто не помешало нашей прогулке.

Ни я, ни Ламбер не видали прекрасной долины Луары, где возвышается этот замок; поэтому мы сильно интересовались этой прогулкой и воображение наше было сильно возбуждено.

Когда мы пришли в долину и стали любоваться на прекрасный замок и извилистую долину с блистающей на зелени лугов речкой, Луи сказал мне: «Я видел все это нынче во сне». Он узнал группу деревьев, в тени которых мы сидели, расположение их листвы, цвет воды, башни замка, вид дали, и все подробности местности, виденной им в первый раз. Мы оба были детьми, мы неспособны были ко лжи ни в одном действии нашей жизни, наполненной взаимной дружбой!

Мы сели около старого дуба. После некоторого молчания Луи мне сказал: «Если весь этот пейзаж не перенесся ко мне нынче ночью, то стало быть, я сам к нему переносился. Если я был здесь и в то же время спал в своей постели, не доказывает ли этот факт совершенную раздельность и самостоятельность моей души и моего тела?..

Если же мой дух и мое тело могли разлучиться во время сна, почему же это не может повториться и во время моего бодрствования?

Эти факты совершились силой какой-то способности, приводящей в действие мое второе я, которому тело служит только оболочкой, или это происходит в таком нервном центре, имя которого нам неизвестно, но который есть вместилище ощущений, или в мозгу, который есть центр идей».

Луи Ламбер или сам Бальзак видел пейзаж в планетном токе, с помощью своей воли и желания, дошедшего до такой степени возбуждения, что воля, так сказать, проникла собой существо интеллектуальное во время сна тела.

Он видел, силой своей воли, как сомнамбулы видят, повинуясь чужой посторонней воле, образы и картины в планетном токе.

Одним словом, можно сказать, что силой своей возбужденной воли он вызвал в воображении своем фотографию пейзажа.

Придет время, когда, не входя в область метафизики, сумеют объяснить эти непонятные загадки, разгадку которых знали, как они утверждают, каббалисты.

Электричество есть одна из вероятных причин возбуждения нервов, устремляющихся к головному мозгу. Сомнамбулы могут видеть изображение местности, куда магнетизм направляет их деятельность; они видят, не теряя сознания, как во сне, видят наяву с помощью скрытого электрического тока, направленного на них волей магнетизера; пространства не существует для электричества. Это внутреннее зрение может быть приведено в действие и во время бодрствования, когда мысль сосредотачивается на одном пункте; для этого необходимо отвлечь чувства от всего окружающего, и в этом случае употребляют в помощь какого-нибудь постороннего деятеля, воду, огонь или кофейную гущу. Стакан воды, кофейная гуща, куда человек устремляет все свое внимание, совершенно отвлекают его от всего окружающего.

Мы видели Генриха Делажа, который первым серьезно увлекся в Париже мистицизмом; он возобновил эти забытые опыты; с помощью своей воли он ясно видел в стакане воды пейзажи, дома, внутренность жилищ, даже в странах, самых отдаленных, и приводил в такое же состояние особ нервной конституции, на которых он для этого только устремлял свой взгляд, и они получали способность видеть в воде отдаленные вещи.

Сосредотачивая все их внимание, он приводил их в состояние сомнамбулизма.

Это заставляет нас подозревать, что между человеком и планетами существуют магнетические отношения, тем более энергичные, чем сильнее нервная впечатлительность человека.

Описания, данные сомнамбулами, всегда исполнены тончайших подробностей, как говорят лица, спрашивавшие их.

Делаж мог бы быть, если б хотел, могущественнейшим медиумом.

Сомнамбулы и экстатики одарены природой внутренним зрением; но эта способность делается еще сильнее при совершенной изоляции от окружающего. Так, беременные женщины более способны к ясновидению, потому что они более других окружены влиянием планетных токов, которые содействуют образованию младенца.

Мы знали одну сомнамбулу, одаренную поразительным ясновидением во время беременности; как только она разрешилась, эта способность исчезла.

Большая часть беременных женщин имеют предчувствия, также как и странные желания, известные под общим названием прихотей. Эти же самые явления, происходящие в случае беременности от переизбытка планетных лучей, повторяются в особах, нервных до крайности.

Сенситивы (люди, имеющие особенно тонкую чувствительность) умели употребить в пользу эти излишества.

Среди них особенно выделяется Аполлоний Тианский, который мог изолировать свои чувства от воздействия окружающего мира без всякой посторонней помощи, одной силой воли.

Его вдохновение всегда сопровождалось истерическими припадками.

Сообщаясь душой и нервами с окружающими электрическими токами, сомнамбулы вызывали образы существующих предметов, даже если они находились в значительном отдалении; и эти образы отражались в душе их, как бы в волшебном зеркале, открывая им даже некоторые зачатки будущего; они могли разоблачать тайны и предсказывать будущее, не доходя до состояния каталепсии и даже не приходя в восторженное состояние.

Увлечение одним стремлением воздействует на человека так, что делает тело нечувствительным к явлениям внешнего мира.

Часто и при других обстоятельствах воля и сильная сосредоточенность дают те же результаты.

Влюбленный стоит зимой под снегом и дождем под окнами своей милой, не чувствуя холода, не замечая ни снега, ни дождя.

Лафонтен часто оставался в одном и том же положении, сидя под деревом, несмотря на сильный дождь. Его дух, погруженный в размышления, не допускал его заметить изменения погоды.

Сомнамбула должна отречься от собственной воли и совершенно подчиниться воле другого.

Человек высшей организации повелевает существом интеллектуальным, использует его как орудие для сношения с планетным током. Он видит, угадывает, предсказывает.

Могущество воли, как утверждают, идет еще дальше.

Некоторые, говорит Монтень[14]14
  Montaige. Р. 45, 1835.


[Закрыть], приписывают силе воображения происшествия, случившиеся с королем Дагобертом и святым Франциском.

Цельсий рассказывает об одном человеке, душа которого приходила в такое восторженное состояние, что тело его долгое время оставалось бездыханным и бесчувственным.

Привидения, гороскопы, предчувствия

Неужели могущество человека простирается еще дальше? Неужели он может раздвоиться, так сказать, и оказаться в одно и то же время в двух различных местах?

Неоспоримо доказан факт одновременного присутствия епископа Альфонса де Лигури при смертном одре папы Ганганелли и в окрестностях Рима, в положении молящегося в состоянии экстаза.

Когда он пришел в себя, то сказал своим коленопреклоненным служителям: «Друзья мои, святой отец скончался».

Через два дня курьер подтвердил это известие; час смерти совершенно совпадал с часом, когда епископ пришел в себя.

Возможно, что агония папы так подействовала на нервную систему присутствующих, что в последние торжественные минуты души их, достигнув великого нравственного напряжения, увидали призрак епископа, его интеллектуальное существо; в состоянии нормальном, спокойном они, вероятно, и не заметили бы его появления.

Предметы, которые можно видеть, всегда видимы, но глаза наши не так совершенны, чтоб их видеть.

Если вы взглянете в подзорную трубу, вы увидите деревья, людей, животных там, где невооруженным глазом вы не видите ничего, кроме тумана.

Если допустить возможность привидений, говорит Бальзак в Луи Ламбере, то их может видеть только внутренний дух человека; когда он приходит в состояние экстаза и получает поразительную тонкость зрения, тогда он видит призрак, который, может быть, постоянно носится около него, но который неуловим для внешних чувств.

Вальтер Скотт говорит в своей Демонологии:

«Человечество с давних времен привыкло верить в явления сверхъестественные, что зависит от уверенности в том, что после своей смерти каждый человек, начиная от последнего нищего до монарха, продолжает свое существование за гробом и по воле высшего существа может явиться на земле, хотя и лишенный телесной оболочки. Следовательно, возможность появления загробных существ должна быть признаваема каждым верующим в Бога и в его Всемогущество».

Крестьяне утверждают серьезно, что они видали мертвецов и леших, и эти явления, кажущиеся невероятными жителям городов и действительно немыслимые для них, тем не менее вероятны в среде крестьян, которые живут преимущественно инстинктами; их суеверие и боязнь могут так раздражать нервную систему, что они доходят до некоторой степени ясновидения и видят призраки, которые вызываются их воспоминаниями и появляются в лучах планетного тока. Казотт сказал однажды: «Эта зала полна людей, но я еще вижу ясно тех, которые уже не существуют на земле». Но Казотг был ясновидящим и всем известно знаменитое предсказание, высказанное за большим обедом в высшем обществе, переданное Лагарпом.

Впрочем, можно признать, что призраки только отражение, которое мы оставляем в зеркале, и потому они не должны внушать страха, как и изображения, отражающиеся в зеркале.

Те, кто смеются над верой в привидения, в то же время не находят невероятным, что мысль в одно мгновение переносится за тысячи верст. Оба явления основаны на одном принципе. Когда Шрепфер, известный всему Лейпцигу, показывал желающим тени их родителей, он делал то же, что теперь каждый день делает фотограф; только он шел несколько дальше. Он увеличивал силу зрения – и только. Когда позднее эта сила будет вполне развита, нам покажется очень смешным то, что мы теперь называем разумом. Во время сна мы свободно сообщаемся с духами и они могут нам предсказывать будущее, показывая нам ряд призраков, населяющих лучи планетного тока, к которому они сами принадлежат. У некоторых особ, одаренных особенной организацией, сны бывают пророческими.

Душа наша, говорит Рабле, во время сна тела отделяется и отправляется на свою родину – небо, где получает особенные откровения о своем божественном происхождении и, созерцая эту бесконечную сферу, где нет ничего случайного, преходящего, нет прошедшего и будущего, видит не только прошлое, но и будущее, и приносит свои познания своей материальной оболочке. Правда, она не передает их во всей чистоте и ясности, щадя несовершенство и непрочность телесных способностей, как луна, принимая свет от солнца, не передает нам его таким же ярким и чистым, как получает его сама.

Гофманн пишет:

«С тех пор как хаос образовал материю, дух земли берет различные формы из этой живущей материи и производит сны и привидения. Эти призраки суть очертания того, что было или что еще будет создано.

Душа не стареет никогда; умственные способности, по-видимому, ослабевают в старости, но и это неверно; способность не теряет своей силы, но тело дряхлеет и не может уже ей повиноваться. Когда наступает время ослабления всего организма, тогда действительно расстраивается согласие между органами и мыслью. Но в самую минуту разлучения души с телом мгновенно возникает энергическая реакция и тогда душа говорит и часто пророчествует».

Рабле утверждает также:

«Когда мы находимся в безопасной пристани, мы следим издали за мореходами, плывущими в беспредельном море, мы молимся безмолвной молитвой за их благополучное прибытие в гавань; и когда они приближаются наконец к берегу, мы их приветствуем знаками и словами и поздравляем их с благополучным окончанием путешествия. Так и ангелы, герои и добрые духи (по доктрине Платона), видя человека близкого к смерти, к этому безопасному пристанищу, месту отдохновения, вне земных тревог, приветствуют его, утешают его, разговаривают с ним и начинают его посвящать в Божественные тайны».

«Следовательно, будущее существует?» – спросят нас без сомнения.

Да, будущее существует, но как дитя в утробе матери, формы которого еще недостаточно развились, чтоб жить.

Дитя может и не остаться живым; так и будущее может быть изменено свободной волей человека. Но тем не менее не подлежит сомнению, что есть существа, обреченные судьбой с самого дня рождения на горе и страдания и на борьбу с этими страданиями, и, по теории возвращения душ, они очищаются посредством этих испытаний.

Эти существа носят на себе какой-то отпечаток своей судьбы, и замечательно наблюдение неба в минуту их рождения.

По теории древних астрологов, положение звезд в это время имеет сильное влияние, губительное или благодетельное; посвященный в эти тайны может свободно читать знаки, начертанные на всем существе младенца. Для него видима судьба человека, его добрые или злые наклонности, которые, так сказать, окружают его извне своими лучами. Планетный ток сохраняет все отражения и, следовательно, и вид неба в минуту появления младенца; он содействует как зарождению, так и рождению его.

Парацельс первый заметил, что отражения, сохраняющиеся в планетном эфире, запечатлеваются на существах, рожденных с его помощью.

Эти знаки видимы на человеке, на животных, на листьях растений и даже на минералах. Человек носит их на всем своем теле, но преимущественно на челе и на руках.

Познание этих знаков и объяснение их есть дар прорицания. Что астрологи читают по звездам, то хироманты читают по рукам, линии которых соответствуют положению звезд в минуту рождения. Дар прорицания основан на логике.

Всякая форма необходимо производит другие формы, которые являются ее результатом и ее дополнением.

Так, в планетном токе знаки ясно обозначены, хотя они скрыты от несовершенного разума человека, но не от мудрости Божественной.

Таким же образом написано и будущее, – результат прошедшего и настоящего.

Появляется облако на ясном горизонте, и моряки уже знают, что последствия этого облачка – буря и кораблекрушение.

Это облако – будущее, угрожающий знак, начертанный на небе.

Если матросы искусны, то кораблекрушения не случится, несмотря на бешеный ветер и вой бури; даже наоборот, буря способствует быстроте их плавания.

Но если человек непредусмотрителен, если он не складывает паруса и ничего не делает для сопротивления буре, следствие неизбежно следует за причиной: кораблекрушение неминуемо.

Мудрый человек предвидит последствия, но буря все-таки сделала свое.

Homo sapiens dominabitur astris.

Спрашивают, существует ли будущее; но барометр предсказывает вам ежедневно погоду завтрашнего дня, а завтра принадлежит будущему.

Ласточки, летающие над самой поверхностью земли, соль, делающаяся влажной, тени, отбрасываемые предметами, освещенными солнцем, и делающиеся гуще и чернее обычных, – все это возвещает дождь – будущее.

Подземные удары, пересохшие колодцы, возвещающие за неделю и за две извержение Везувия, – это будущее.

Природа не запрещает угадывать ее тайны; она сама дает на каждом шагу предзнаменования и пророчества.

Провидение дало людям способность постигать тайные науки, чтоб они могли угадывать несчастья и избегать их или готовиться к твердому их перенесению. Мало того, оно часто посылает слабым натурам или сильным и избранным предчувствия несчастий.

Предчувствия не что иное, как разновидность пророчества. Часто встречаются храбрые воины, которые заранее предсказывают свою смерть в таком-то сражении, что и сбывается на деле. Когда какое-либо неожиданное несчастье угрожает лицам в высшей степени нервным, лучистая атмосфера, их окружающая, делается слабее и перестает действовать; мрак разливается в душе их и внутренний голос угрожает им близкой бедой, как гром глухо гремит перед наступлением грозы. Отсюда происходит эта странная боязнь, эта безотчетная грусть, это отчаяние, доходящее до смертной тоски. В такие-то минуты Брут видел в своей палатке призрак, назначивший ему свидание в Филиппах, где Брут должен был погибнуть.

Если в подобном настроении вы пойдете к гадателю узнать по картам свою судьбу, то, снимая карты, вы приводите свой ток в соприкосновение с гадателем, и под рукой его, часто человека грубого, несведущего, возникают одно за другим предсказания; и этот человек, магнетизируемый планетным током, открывает вам вашу будущность.

Бальзак говорит:

«Верить прорицаниям будущего и угадываниям прошедшего на картах или гороскопах – кажется нелепостью; но нелепостью называли и силу пара, и так теперь называют воздухоплавание; то же осуждение преследовало и изобретение пороха, и книгопечатание, и последнего изобретения – фотографию. Если б кто-нибудь пришел рассказать Наполеону о новейших успехах науки, он посадил бы того в Шарантон, как Ришелье посадил Соломона де Ко в Бисетр, когда он принес ему известие о великом открытии пароходства».

Мы пойдем дальше; мы убеждены, что если вы верите какому-либо знаку и спрашиваете его по-своему, так как вам внушает ваше суеверие, этот знак вам ответит, и ответит верно, если ваша вера совершенна, то есть если вы совершенно отреклись от своего разума и предались всем существом своим этому верованию. Какой бы ни был ваш эмблематический знак – раскрытая ли наудачу книга, номера ли, которые попадутся вам на глаза – это все равно. Не предметы придут к вам, а вы магнетизмом своим найдете их. Необходимо только, чтоб в этом случае действовал один инстинкт без всякого постороннего вмешательства. Игроки, постоянно погруженные в планетные токи, имеют целые теории суеверий, которые удивили бы вас, если бы они открыли вам все свои маленькие слабости: они по-своему спрашивают судьбу и получают ответы; но если ответ неблагоприятен и советует им прекратить игру, они стараются объяснить этот ответ как-нибудь иначе, сообразно своему желанию и продолжают играть.

Нам остается сказать еще об одном феномене, может быть, самом поразительном: о действии воли на планетный ток.