Текст книги "Контейнер"

11

Дом Юханы и Элины Лехмусоя – белокаменный, двухэтажный – располагался в районе, где дороги были узкие, а машины по ним ездили большие. Паула припарковала свой старенький «Сааб» рядом с внедорожником, который уже видела ранее у резиденции «Лехмуса».

Сообщение от Юханы пришло в семь утра – у него появились новые данные о контейнере. Поскольку остальные должны были прийти на работу к девяти, Паула решила успеть нанести визит Лехмусоя до совещания.

Элина открыла дверь сразу после того, как Паула позвонила. Она была без макияжа, в сером спортивном костюме – но даже в таком виде выглядела элегантно. Сухо поздоровавшись, она попросила Паулу не разуваться.

Паула взглянула на свои белые кроссовки, которые не мешало бы почистить, и прошла из холла в гостиную вслед за Элиной.

Юхана сидел на диване в том же теннисном наряде, что и вчера. Очень может быть, что, будучи внешне хладнокровным, внутри он был потрясён настолько, что даже забыл переодеться. Не вставая, он рассеянно пожелал Пауле доброго утра.

Этот человек явно долго не спал – и не исключено, что этой ночью не ложился вовсе. На стеклянном столике перед ним стоял включённый ноутбук, рядом лежал смартфон.

Паула присела на софу напротив и отказалась от предложения Элины сварить кофе. Она ждала, пока Лехмусоя заговорит, но тот лишь мрачно глядел в монитор. И всё же Паула решила подождать – ей хотелось услышать, что он скажет первым делом.

– Полиция уже выступила с заявлением? – наконец спросил Юхана, подняв взгляд.

– Нет. Первый пресс-релиз выйдет в полдень, и там будет сказано лишь о том, что полиция расследует предположительно насильственную смерть в Эспоо. Больше ничего.

Получается, больше всего Юхану Лехмусоя беспокоил тот факт, что информация о теле, найденном рядом с резиденцией, будет предана огласке. Не исключено, что и не выспался он из-за этого.

– Вы выяснили, чей это труп… то есть, кто жертва?

– Увы, нет. Нужно установить личность, и в этом деле нам пригодится любая помощь.

Элина принесла воду со льдом и два стакана. Юхана налил себе воды и жадно выпил залпом. Это его заметно оживило, и он принялся рассказывать, как весь вечер накануне пытался войти в контейнерную систему «Лехмуса», но не смог сделать этого без пароля. Директор же по логистике на его сообщения не отвечала.

На самом деле Юхана засыпал её сообщениями, и когда директор наконец их заметила, то в панике перезвонила прямо посреди ночи.

– На яхте каталась, – пояснил Юхана.

– Так вам удалось войти в систему?

– Удалось. Вчера перед отъездом я записал идентификационный номер контейнера. Так вот, судя по базе, этот контейнер выведен из эксплуатации и должен находиться на складе.

– Почему выведен?

– Фонд зарезервировал его для художественного проекта. Май должна знать об этом больше, но я ей пока не звонил – знаю, она любит поспать.

– Спасибо за информацию, я лучше сама встречусь с ней вечером. А не мог ли кто-то взять контейнер по ошибке?

– Что вы имеете в виду?

– Могли ли его в обход системы случайно забрать со склада по какому-то внешнему заказу?

Юхана Лехмусоя призадумался и помрачнел.

– Этого я не знаю.

– Мне нужны контакты вашего директора по логистике.

– Конечно. Это Ритва Каакко, она сегодня собиралась работать, так что вы можете найти её в офисе контейнерной компании. Это в порту, рядом с нашей новой штаб-квартирой, которая пока строится. Ритва захотела сама разобраться, как контейнер оказался в резиденции.

– Получается, до сих пор у вас не было пароля от системы?

Юхана помотал головой. Паула налила воды, чтобы успокоиться и подумать.

Выходит, преступнику нужно было как-то войти в систему заказов. Кроме того, он почему-то заказал именно выведенный из эксплуатации контейнер.

– Вы говорите, контейнер собирались использовать в художественном проекте. Какого рода этот проект?

– Да, – ответил Юхана несколько раздражённо. – Поймите, я этими делами не занимаюсь, я руковожу концерном. Проекты фонда курирует Май.

В этот момент из холла раздался тревожный возглас. Хлопнула входная дверь, и Юхана выбежал из комнаты.

Паула вышла следом. В холле стояла Элина и взволнованно разговаривала с каким-то подростком.

Лицо его было в ссадинах, и похоже, что он, как и Юхана, всю ночь не спал.

– Это что за хрень? – зарычал Юхана.

Парень и Элина вздрогнули и обернулись на крик. Паула тоже была удивлена: эти слова никак не вязались с образом управляющего директора Лехмусоя.

Какое слово употребила Май Ринне накануне, рассказывая о звонке Юханы по поводу контейнера?

Истерика.

– Где ты был ночью? – орал Юхана. – Что произошло?

– Я упал, – совершенно по-детски пробормотал мальчик.

Элина укоризненно взглянула на Юхану и улыбнулась Пауле:

– Это наш сын Джерри.

Паула протянула руку и внимательно всмотрелась в лицо подростка. Такие ссадины действительно могли быть следствием падения. Возможно, мальчик говорил правду.

Но не ссадины привлекли внимание Паулы.

Джерри Лехмусоя был темнокожим.

12

Совещание продлилось полчаса, и за это время Ренко не проронил ни слова. Паула была готова поспорить, что накануне он опрокинул куда больше, чем пару бокалов.

Члены следственной группы, за исключением Паулы, Ренко, Медведя и Хартикайнена, вышли из комнаты, дышать в которой стало практически невозможно. Ренко сосредоточенно подрисовывал усы какой-то знаменитости на обложке несвежего журнала. Хартикайнен открыл жалюзи.

– Ни облачка. Да ещё и кондиционер не работает, – вздохнул он.

– Хорошо тем, кто в отпуске, – сказал Медведь.

– На самом деле нет. Финну такая жара надоест за пару дней, где бы он ни отдыхал, – возразил Хартикайнен и закрыл жалюзи.

– Пробежимся по вопросам, – Паула открыла свои записи. – Первое: это какой-то особенный насос?

Она показала фото насоса и шланга, которые, очевидно, использовались для наполнения контейнера, – их криминалисты нашли в воде у берега. Девяностометровый шланг состоял из трёх одинаковых секций, скреплённых соединительными головками.

Исходя из мощности насоса специалисты предположили, что контейнер заполнялся в течение часа или чуть меньше.

– Насос как насос, шланги как шланги, – заявил Хартикайнен. – По-моему, куда интереснее место, где их нашли.

– Что ты имеешь в виду? – спрашивая, Паула смотрела на Ренко, который открыл журнал и рисовал чёрный глаз следующей звезде – на этот раз телеведущему.

– Зачем было уносить шланг после того, как дело было сделано? Такой шланг легко размотать и гораздо сложнее смотать обратно. Насос и шланг найдены там, где их нельзя не обнаружить, и преступник это знал. То есть он не пытался их спрятать.

– А если он бросил их в воду, чтобы не осталось отпечатков? – предположила Паула.

– Это был сюрприз, – произнёс Ренко, прекратив рисовать.

– Какой сюрприз?

Ренко наконец поднял усталый взгляд на Паулу.

– Если бы шланг остался на месте, то первый же человек, подошедший к контейнеру, понял, что внутри вода. А так это стало сюрпризом.

– Хмм, логично, – Хартикайнен бросил на Ренко несколько удивлённый взгляд. – Но кого преступник хотел удивить?

– Вероятно, он знал, кто должен подъехать к резиденции утром. Юхана Лехмусоя первым попытался открыть контейнер, – сказала Паула. – Но это означает, что преступление было задумано против Лехмусоя, а из этого можно сделать слишком далеко идущие выводы.

– Давайте пока оставим это, – начальственным тоном произнёс Хартикайнен.

Снаружи контейнера не нашлось никаких следов, кроме отпечатков пальцев Юханы Лехмусоя, Лаури Аро и управляющего. Рассчитывать на следы шин или обуви по большому счёту было бессмысленно, а изнутри все отпечатки смыла вода. Контейнер с матрасом увезли на экспертизу.

– Мне не даёт покоя этот матрас, – сказала Паула. В четверг вечером контейнер, появившийся у ворот, был пуст – по крайней мере, следствие на данный момент пришло именно к такому выводу. Женщину поместили внутрь либо поздним вечером, либо уже ночью. Таким образом, до момента смерти она пробыла там максимум полсуток, а скорее всего даже меньше – быть может, всего пару часов.

– Если её заперли только для того, чтобы утопить, то зачем озаботились матрасом?

– Возможно, это какой-то намёк на человечность, – предположил Хартикайнен. – Или бесчеловечность. Это как выбрать для висельника верёвку помягче.

Медведь мрачно ухмыльнулся.

Паула знала, что ему не по душе остроты Хартикайнена, – по крайней мере когда речь об убийствах.

– И ещё вот что, – Паула поспешила спроецировать на стену фото кулона «Калевала» с разорванной цепочкой.

Женщина могла сорвать украшение с шеи убийцы, но более вероятным Пауле казался тот вариант, что цепочка порвалась, когда жертва боролась со смертью уже в воде.

Так что у погибшей было финское украшение – ещё один аргумент в пользу того, что и сама жертва могла быть финкой. Вот только пока что её никто не хватился.

Кулон явно был не новым: он провёл несколько часов в солёной воде, но внутри гравировки сохранилась застарелая грязь.

– Это одно из самых популярных украшений «Калевалы», – заявил Хартикайнен с видом специалиста по ювелирным изделиям. – В расследовании от него толку мало.

Такой же бесполезной с точки зрения опознания виделась и одежда погибшей. Это были вещи из масс-маркета, купить их можно где угодно.

– У кого какие мысли по поводу опознания? – поинтересовалась Паула.

– А что слышно из центров для беженцев? – в свою очередь спросил Хартикайнен.

– Фото и отпечатки пальцев отосланы в миграционную службу. Надеюсь, вскрытие хотя бы даст нам дополнительную информацию, если не прольёт свет на личность жертвы.

– Разве не надо показать её фото в близлежащих миграционных центрах? – настаивал Хартикайнен.

– Мартышкин труд, да и ресурсов на это пока нет, – ответила Паула, хоть и не исключала, что Хартикайнен прав.

Она не сомневалась, что жертва каким-то образом связана с Лехмусоя.

– Кстати, есть ещё один нюанс, – добавила она.

Паула так долго держала этот факт при себе, что чуть о нём не забыла:

– У Лехмусоя есть темнокожий пасынок.

– Да ладно! – встрепенулся Хартикайнен. – Почему ты раньше молчала?

– Потому что это вовсе не обязательно что-то значит и вообще может завести следствие не туда. На данном этапе давайте просто примем этот факт к сведению.

Представив Джерри, Элина тут же увела его обрабатывать ссадины. Юхана еле сдерживался в присутствии полиции, но по просьбе Паулы всё же рассказал о происхождении мальчика. Его усыновили младенцем в Намибии пятнадцать лет назад – после того как Лехмусоя годами безуспешно пытались завести второго ребёнка. Их дочери Элле тогда было семь.

– Родители Джерри умерли: мать во время родов, а отец ещё раньше, – пояснила Паула.

– Ого! – воскликнул Хартикайнен. – А может, и не ого…

– Не будем забегать вперёд, но примем это во внимание.

– Раз жертва и приёмный ребёнок Лехмусоя оба темнокожие, это действительно стоит принять во внимание, – сказал Хартикайнен. – Мальчика усыновляют, мать приезжает повидаться с ним, и её убивают. Вполне вероятный сценарий.

– Приёмные родители топят биологическую мать ребёнка в контейнере у собственных ворот? Не очень-то похоже на правду, – возразила Паула.

– А если контейнер случайно оказался рядом, пока они замышляли убийство? – не сдавался Хартикайнен.

– Ну да, и насос с девяностометровым шлангом – тоже случайно, – хмыкнул Ренко.

– Убийца должен был знать, что именно этот контейнер можно наполнить водой. Как мы знаем, он был забронирован для художественного проекта. Может статься, что для воды контейнер и был предназначен, – предположила Паула.

– Зачем было его модернизировать? Вообще-то жидкости обычно перевозят в цистернах, – размышлял Хартикайнен.

– А вот об этом мы с Ренко спросим самого художника, – сказала Паула. – Но сперва пообщаемся с Май Ринне. Хартикайнен, отправляйся на вскрытие, а затем займись концерном и фондом «Лехмус». Жертва вполне может оказаться сотрудником. Медведь, выясни, есть ли видеонаблюдение на участке между кольцевой дорогой и резиденцией. Также на чьих-нибудь воротах могут оказаться частные камеры. Если найдёшь, проверь записи за период с пяти вечера четверга до десяти утра пятницы. Далее нужно проверить местонахождение в четверг и в ночь на пятницу всех, кто был в резиденции, – в первую очередь Юханы, Элины и Эллы, а также Май Ринне и Лаури Аро.

Хартикайнен что-то недовольно проворчал, но встал и вышел за Медведем.

Паула безуспешно попыталась сдуть прилипшие ко лбу волосы и зашла в интернет с телефона. Убийство фигурировало в первых заголовках вечерних газет, но статьи оказались короткими и почти идентичными. В них не было ничего такого, о чём не упоминалось бы в полицейском релизе: полиция расследует вероятное убийство и более детально о ходе следствия проинформирует в понедельник. Ни слова о жертве или точном месте преступления.

Этими новостями Паула осталась довольна. Хоть какая-то польза от Юханнуса: редакции пустовали. Ни один журналист даже не пытался до неё дозвониться.

Впрочем, нехватка людей касалась и расследования. Не появилось никаких наводок, которые помогли бы опознать жертву, никто не заявил и об исчезновении женщины.

Ренко перестал разрисовывать журнал и уставился перед собой – казалось, он пытается не заснуть.

– Как цукини? – невинно спросила Паула.

– Что?

– Не забыл купить?

– Как? А, не забыл.

– Хорошо поужинал?

– Отлично, спасибо.

– И немного вина?

– Ммм.

– А потом ещё немного?

– Что?

Ренко посмотрел на Паулу с таким видом, будто только что проснулся, после чего зевнул.

– А, нет, никакого вина не было. Прости, сегодня была моя очередь дежурить. У него режутся зубы.

– У кого?

– У малыша.

– У тебя ребёнок?

– Я думал, ты знаешь, – разочарованно протянул Ренко.

Он жил в той реальности, где коллеги интересуются жизнью друг друга, причём иногда ещё до знакомства.

Впрочем, Ренко обижаться не стал, а воодушевился и достал смартфон.

– Смотри, это наш Хейкки. На той неделе ему исполнится девять месяцев.

С фото глядел круглощёкий карапуз с волнистыми светлыми волосиками. Вокруг смеющегося рта у него были черничные пятна.

Паула ощутила боль – свою старую знакомую.

– Чудесный малыш, – искренне сказала она.

– Чудесный-то чудесный, но спать мог бы и покрепче. Разбудил в час, только я заснул. Я дал ему сцеженного молока, но не прошло и пары часов, как Хейкки проснулся снова. Тут уже молоко не помогло, пришлось укачивать, а здоровяк этот весит немало. Я наконец положил его в кроватку только часа через полтора. Уж не знаю, кто на этот раз заснул первым. Ну хоть супруга смогла выспаться, а то она иногда так устаёт, что…

Паула представила, как Ренко среди ночи сидит полусонный на кровати и убаюкивает малыша, – и вспомнила единственную ночь, когда сама держала на руках младенца, такого маленького, что боялась пошевелиться и пугалась каждого его движения.

И отмахнулась от этого воспоминания.

В то время как Ренко продолжал рассказывать о недосыпе жены, Паула задумалась о словах Юханы, которые тот сказал перед её уходом.

Джерри нам как родной.

Это ей особенно запомнилось. Не странно ли прозвучали его слова?

Как родной – но всё-таки не родной.

Видимо, Юхана Лехмусоя хотел подчеркнуть родительскую любовь, но истолковать это можно было и противоположным образом.

13

Элина осторожно встала с кровати, думая, что мальчик уснул.

Как только дверь закрылась, Джерри открыл глаза.

Он рассказал матери о происшествии на пляже – но только после того, как та заверила, что не скажет отцу и тем более полиции. Джерри не хотел никаких судов и встреч с обидчиком.

Не рассказал он и о том, что это был уже не первый случай. Просто на этот раз ссадины оказались заметнее, чем когда весной его повалили на школьном дворе. Тогда мать поверила, что он поскользнулся. Второй раз такое оправдание уже не сработало.

Правда, отец после первой бурной реакции вдруг охладел к этой истории. Казалось, теперь он думал лишь о происшествии в резиденции. Джерри попытался было его расспросить, но отец оборвал его, а мать посоветовала обо всём забыть – случившееся их семьи не касалось.

Джерри не был в этом уверен – тем более после того, как женщина из полиции с раннего утра приходила что-то «вынюхивать» – он услышал, как отец сказал это матери на кухне.

Раздались грохот и негромкое ругательство. Кто-то осторожно поднялся по лестнице и прошёл мимо комнаты Джерри.

Мальчик встал и на цыпочках подошёл к двери. Снаружи было тихо, и он с опаской выглянул в коридор. Дверь в родительскую спальню была распахнута. Оттуда доносились голоса – одновременно взволнованные и приглушённые.

Он подкрался поближе, к самой двери. Ссадины на лице болели, дышал мальчик тяжело.

– Ты бы сказал, что ищешь, – предложила мать. – Иначе как я тебе помогу?

– Разве я просил помощи? – огрызнулся отец.

– В этой коробке только памятные вещи, они для Джерри – он может взять что-то с собой, когда покинет дом. Больше там ничего нет.

Услышав своё имя, Джерри вздрогнул. К тому же он понял, о какой коробке идёт речь, – иногда он заходил в спальню, когда дома никого не было.

Он придвигал стул от туалетного столика к гардеробу и изучал содержимое коробок на верхних полках. Секс-игрушки порождали у него смесь отвращения и любопытства, но куда дольше Джерри копался в продолговатой картонной коробке с крышкой, на которой красивым материнским почерком было выведено его имя.

– Помолчи, – сказал отец.

– Просто скажи это вслух.

Отец не ответил, а мать не пояснила, что имеет в виду. Настаивала ли она, чтобы отец сказал, что ищет, или подразумевала что-то другое?

– Шла бы ты отсюда, – голос отца прозвучал устало.

– Я заметила взгляд этой женщины. Она наверняка решила, что…

– Да заткнись же ради бога!

Джерри отпрянул, словно от удара. Он чуть не плакал, ссадины на лице пылали огнём. Он прокрался обратно в свою комнату, пытаясь оттуда расслышать, что происходит в спальне. Но до него больше не донеслось ни звука.

Лишь закрыв дверь, Джерри осмелился вдохнуть полной грудью. В коридоре снова раздались шаги, и он скользнул под одеяло, но в комнату никто не зашёл.

На полу зажужжал телефон. Джерри глянул на экран и с облегчением увидел имя Эллы: хотя бы сестра наверняка расскажет, что произошло в канун Юханнуса.

14

Май Ринне в шёлковом халате кремового цвета открыла дверь.

– Я думала, вы приедете позже – и сразу в галерею, – повторила она то же самое, что сказала Пауле в домофон минуту назад.

– Мы можем побеседовать сейчас? – спросила Паула и, не дожидаясь приглашения, вошла.

– Доброе утро, – улыбнулся Ренко. – Действительно доброе, тёплое. Уж простите, что мы вот так…

Паула оставила Ренко любезничать с Май в прихожей, а сама прошла в большую светлую гостиную. Это была квартира в историческом здании, расположенном в престижном районе.

– Кофе будете? – предложила Май.

– А что, можно…

– Спасибо, у нас мало времени, – перебила Паула Ренко. – Нам нужна информация о контейнере, привезённом в четверг вечером к воротам резиденции.

– Конечно, – Май выглядела растерянно.

Она была в халате, но явно проснулась давно – губы женщины были тщательно накрашены. Из-под халата выглядывали бретельки красного кружевного бюстгальтера.

– По моим данным, контейнер был частью художественного проекта, подробности о котором хотелось бы услышать от вас.

– Боже… – прошептала Май. – Это тот самый контейнер?

Она опустилась на стул у журнального столика и жестом предложила Пауле и Ренко расположиться на диване.

– Значит, вы знали об отверстии, через которое контейнер можно наполнить водой? – спросила Паула.

– Разумеется, знала. Я сама объясняла рабочим, как всё это должно выглядеть.

Откуда-то издалека раздался телефонный звонок, и Май встрепенулась.

– Простите, оставила телефон в спальне. Посмотрю, кто это.

Она вышла, а Ренко стал насвистывать мелодию вызова, которая вскоре прервалась. Паула поднялась с дивана и рассматривала картину, занимавшую почти всю стену над ним. Это был абстракционизм – жанр, в котором Паула совершенно ничего не понимала.

– Прекрасная палитра, – сказал Ренко, тоже взглянув на картину.

На холсте преобладали оттенки розового и коричневого. В правом нижнем углу стояла подпись: Μ. Ρ. По всей видимости, это было творение Май Ринне.

– Ничего срочного, – Май вернулась в гостиную.

Она успела переодеться в платье, которое было на ней накануне.

– Замечательное полотно! – заметил Ренко.

– Спасибо, – улыбнулась Май.

– Вы с Лаури Аро подъехали к резиденции чуть раньше, чем Лехмусоя, – напомнила Паула. – В тот момент вы не увидели отверстия?

– Нет. Мы вообще не подходили – остались ждать Юхану в машине, когда поняли, что внутрь не заехать.

– В такую погоду? Не жарко было в салоне?

– Ну в какой-то момент мы вышли и стали ждать снаружи. Но к контейнеру не приближались. Сразу подумали, что это какая-то ошибка.

– А почему вы не стали ждать в резиденции? Полагаю, ключи у вас есть.

– Конечно. Но остальные вот-вот должны были подъехать, и нам нужно было кое-что обсудить.

Паула продолжала рассматривать розово-коричневую картину. Она была написана в соответствии с правилом золотого сечения, в определённых областях слой краски был толще, и казалось, мазки там были нанесены с особым нажимом. Ренко восхитился цветами, но на Паулу их сочетание произвело мрачное, почти депрессивное впечатление.

– С Лаури Аро? О чём был разговор?

– Ничего особенного, о делах фонда.

– Получается, вы ждали Лехмусоя позади контейнера и не обходили его спереди?

– Именно так.

– Что было дальше, когда подъехали Лехмусоя?

– Юхана уже был на взводе – Лаури позвонил и рассказал ему о контейнере. Мужчины подошли к его дверям, а мы доставали из машин вещи, которые пришлось тащить к берегу на себе.

– И вы не рассмотрели контейнер, проходя мимо?

– Нет. Я правда его не разглядывала. Погодите, это отверстие… Вы хотите сказать, что жертва…

– Именно, женщину утопили.

– Боже! – снова вырвалось у Май.

– И эту деталь мы пока не хотели бы предавать огласке.

– Разумеется, ни в коем случае!

Май словно встряхнулась и вспомнила о своей должности.

– Для нас это тоже чудовищно. В смысле для фонда и для меня лично. В этом есть и моя вина.

– Наполнить контейнер водой – ваша идея?

– Нет, это задумка Кассинена, художника. Но ведь это я давала указания…

– Кто знал о существовании этого контейнера?

– Куча народу.

– Как минимум все, кто был вчера в резиденции?

– Да, и ещё многие в фонде и концерне. Проект анонсировали ещё весной, и я не знаю, какие подробности художник раскрывал по своим каналам.

– А вот это? – Паула протянула Май телефон с фото насоса и шланга. – Знакомо?

Май отстранилась и покачала головой.

– Этого я раньше не видела. Но знала, что Паавали просил подготовить насос и шланг.

– Кто был в курсе идеи с водой?

– Помимо меня – Кассинен, Ритва Каакко и кто-то из рабочих. И, разумеется, Элла, которая этим летом работает с нами. Видимо, я упоминала об идее и в разговорах с Лаури. Насчёт других ничего не знаю.

В прихожей зазвонил домофон. Май поспешила ответить, голос её звучал приглушённо, но Пауле удалось разобрать два слова: «Не сейчас». В ожидании Май она подошла к окну.

Оттуда она наблюдала, как Лаури Аро перешёл дорогу и направился к перекрёстку, где на парковке стоял его спорткар. Обернувшись, Паула увидела в дверях Май Ринне со смущённой улыбкой на лице. Очевидно, женщина не хотела, чтобы о её отношениях с Аро стало известно полиции, хотя ещё накануне они выглядели парой. Паулу это удивило: вроде взрослые свободные люди.

– Кофе? – снова предложила Май, не зная, что сказать, но тут же спохватилась. – Надо организовать для Кассинена новый контейнер.