Текст книги "Мировые религии о преступлении и наказании"

Следующий вид физического наказания – членовредительство. Помимо закона равного возмездия («глаз за глаз», «зуб за зуб»), возможно и возмездие неадекватное. Так, женщине, схватившей в драке мужчину за срамный уд, полагалось отсечь руку (Втор. 25, 11–12).

К числу физических наказаний следует отнести и побои. Этот вид наказания (до 40 ударов) мог быть применен, в частности, к виновному в необоснованной тяжбе (Втор. 25, 1–3).

Наряду с физическими наказаниями применялись и наказания денежные в виде платы серебром (Исх. 21, 32; 22, 7). Наконец, следует отметить возможность замены наказания выкупом. Например, о возможности такого выкупа говорит Иов (Иов. 36, 18).

Системный анализ проблемы наказаний, предусмотренных Законодательством Моисея, требует отдельного изложения. Здесь же рассмотрим лишь некоторые вопросы.

Первый вопрос касается времени появления запрета на убийство: появился ли он только после заповеди «не убивай» или существовал еще до него? В литературе высказано мнение, что «запрет на убийство, на казнь существовал задолго до заповеди „не убий“»[103]103
  Папаян Р. А. Указ. соч. С. 36.


[Закрыть]. Автор ссылается при этом на историю с Каином: «Сделал Господь (Бог) Каину знамение, чтобы никто, встретившись с ним, не убил его» (Быт. 4, 15).

Как представляется, смысл Божьего запрета на убийство Каина иной. Господь, упрекнув Каина в том, что он убил Авеля («голос крови брата твоего вопиет ко Мне от земли»), наложил на него проклятие: «Ныне проклят ты от земли… когда ты будешь возделывать землю, она не станет более давать силы своей для тебя; ты будешь изгнанником и скитальцем на земле» (Быт. 4, 11–12). Это наказание Каин воспринял как чрезмерное, ни с каким иным, даже со смертью, не сравнимое: «Наказание мое больше, нежели снести можно» (Быт. 4, 13). И вот, для того чтобы обеспечить исполнение наказания, назначенного Богом, нужно было не допустить убийства Каина кем-либо, и Бог сделал Каину соответствующее «знамение». Именно такую трактовку рассматриваемому событию дает Святой Ефрем Сирин, выделяя подтекст Божьего решения: «Но если умрешь, то как исполнится на тебе Божие определение»[104]104
  Творения Святого Ефрема Сирина. Ч. 6. 4-е изд. Сергиев Посад, 1901. С. 255–256.


[Закрыть]. Можно говорить о мотивах назначения Богом Каину наказания, почему Он не наказал его смертью. Но подобные вопросы Богу не задаются, тем более если учесть, что у Бога «все живы» и в наказании смертью Бог усматривает нечто иное, чем люди: не горе, не утрату, а назидание во имя духовного спасения.

История с Каином, как видим, не может использоваться для подтверждения тезиса о существовании запрета на убийство до Законодательства Моисея. Однако сам этот тезис имеет право на существование. Предварительно следует развести понятия «убийство» как преступление и «смерть» как наказание. Они не тождественные: в убийстве всегда имеет место произвол, воля одного человека, противозаконность, а в наказании в виде смерти – высшая воля, обеспечение высшей справедливости. Убийство – изначально неприемлемое для Бога и человечества явление, но правовой, писаный запрет на него впервые появляется в Законе Моисея. Из этого не следует, что ответственности за убийство не существовало ранее того, иначе бы Бог не реагировал так на поступок Каина, наказав его по-своему. Источником запрета на убийство является само сотворение Богом жизни на земле, жизнь исключает смерть, тем более что первый человек был бесмертным. Никто не мог по своему усмотрению лишить человека жизни, не нарушив Божьего плана сотворения человека. Господь «вдунул в лице дыхание жизни, и стал человек душою живою» (Быт. 2, 7).

Право Божье, как отмечалось, дано было человеку с момента сотворения человека, и первым таким правовым актом явился Завет, заключенный между Богом и Адамом, содержащий запрет есть от дерева познания добра и зла. Что касается смерти как наказания, она также дана Богом, является компонентом первоправа, в котором есть позитивная часть (плодиться и размножаться, владычествовать над природой, возделывать Эдемский сад и «хранить его», давать имена всякой душе живой) и охранительная, содержащая требование и ответственность за его нарушение: «от древа познания добра и зла и не ешь от него, ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертью умрешь» (Быт. 2, 17).

Вопрос о смысле выражения «смертью умрешь» действительно многозначный, и на нем остановимся ниже. Но при любом варианте его истолкования нельзя не констатировать, что речь идет о наказании за непослушание, нарушение запрета, первого закона, что это наказание имеет вид смерти и оно от Бога. И установлено оно для того, чтобы не стал вечным сотворенный Адамом грех и не укоренился, «не стал жить вечно» (Быт. 3, 22).

Интересно решение вопроса об исполнении назначенного Богом наказания. Бог, приговорив Адама к смерти, не убивает его сразу же, а переводит его в иную жизнь, из рая на землю, из жизни вечной в жизнь смертную, чтобы в поте лица есть хлеб свой и, будучи прахом, в прах возвратиться (Быт. 3, 19). Способом исполнения смерти выбрано отлучение Адама от «дерева жизни»: «как бы не простер он руки своей, и не взял также от дерева жизни, и не вкусил, и не стал жить вечно» (Быт. 3, 22). Наказание, таким образом, «изображается как предоставление полной свободы действий силам природы, стремящимся привести живой организм к распаду»[105]105
  Гальбити Э., Пьяща А. Трудные страницы Библии (Ветхий Завет) // Христианская Россия. Милан; М., 1992. С. 97.


[Закрыть]. Такой способ наказания непокорных воле Бога (использование сил природы) типичен. Вспомним «казни египетские», когда Господь наслал на строптивого фараона и его страну песьих мух, саранчу, жаб и т. д. Чтобы не было никаких сомнений в действительности намерений Бога относительно исполнения смертного наказания, «на востоке у сада Едемского» поставлен херувим «и пламенный меч обращающийся, чтобы охранять путь к дереву жизни» (Быт. 3, 24). Меч – орудие смерти.

Вместе с тем в наказании Адама нельзя видеть акт мести, кары, но любви и милосердия Бога к своему первотворению. Во-первых, Бог видит действительный источник поступка первых людей: это Сатана в виде змея, который и наказывается в первую очередь. Что примечательно, в состав наказания входит постоянная вражда с человеком, исход которой оптимистичен для людей: в ней верх одерживает человек, ибо Сатана в виде змея способен лишь «жалить в… пяту», в то время как человек «будет поражать… в голову» (Быт. 3, 15). Во-вторых, наказывая Адама путем лишения доступа к дереву жизни, Господь Бог проявляет сострадание к нему: нельзя допустить, чтобы тяжелая участь, определенная Адаму и Еве, длилась вечно. «Сделал же сие для того, чтобы животворный дар не послужил к их бедствию, а принятие от древа жизни не принесло им большего несчастия, в сравнении с тем, какое принесено им древом познания»[106]106
  Творения Святого Ефрема Сирина. С. 250.


[Закрыть].

Второй вопрос, относящийся к проблеме наказания по Ветхому Завету, – о сущности выражения «смертью умрешь», указываемого во многих нормах Закона. Поставивший его Р. А. Папаян считает, что это выражение не всегда обозначает физическую смертную казнь. В духовном плане оно всегда должно рассматриваться как смерть, но «смерть для Бога», как «разрыв связи человека с Богом»[107]107
  Папаян Р. А. Указ. соч. С. 36–37.


[Закрыть]. Что касается фактической стороны вопроса, рассматриваемое выражение, по мнению автора, может оцениваться в качестве физической смертной казни только в случае, когда в санкции, где называется «предание смерти», указывается также способ исполнения этого наказания, например побитие камнями, сожжение и т. д.[108]108
  Там же. С. 44.


[Закрыть]. Если этого дополнительного указания нет, то смерть нужно понимать только в духовном плане. Так, реальная смертная казнь имеется в виду в установлении: «Хулитель имени Господня должен умереть, камнями побьет его все общество» (Лев. 24, 16), и она отсутствует в указании: «Если кто будет прелюбодействовать с женою ближнего своего: да будут преданы смерти и прелюбодей и прелюбодейка» (Лев. 20, 10).

Представленная позиция выглядит достаточно спорной. Во-первых, Законы Моисея – одновременно и духовные и светские; указываемые в них деяния наказуемы и в духовном плане, и мирском. Последнее означает, что нарушитель должен пострадать физически или материально. Если это так, то получается, что в формулировке «да будет предан смерти» не содержится каких-либо мирских страданий, а это делает Закон легковесным, лишает его предупредительной силы, ибо, как показывает ветхозаветная история, евреи не настолько были одухотворены, чтобы руководствоваться только духовным наказанием; они легко отворачивались от Бога и вновь возвращались к нему только после хорошей встряски типа той кровавой расправы, которую учинил над ними Моисей в связи с изготовлением «золотого тельца», или вавилонского нашествия и пленения.

Во-вторых, автор в подтверждение своей позиции использует сомнительную методику апелляции к Новому Завету, применяя «евангельские уточнения к ветхозаветным законам». В качестве примера приводится известная история обвинения женщины, взятой в прелюбодеянии. Книжники и фарисеи привели к Иисусу женщину и «сказали Ему: Учитель! Эта женщина взята в прелюбодеянии. А Моисей в законе заповедал нам побивать таких камнями: Ты что скажешь?» (Ин. 8, 3–5). Р. А. Папаян утверждает: «Христос не позволил предать смерти блудницу», поскольку «израильтяне искажали закон, неверно цитируя Моисея», в том смысле, что побивать такую женщину камнями по закону было нельзя, ибо слово «смерть» в законе «фигурировало без всякой конкретизации, а значит, не является санкцией на казнь»[109]109
  Папаян Р. А. Указ. соч. С. 44–45.


[Закрыть].

Здесь ошибочным представляется основной авторский тезис: «Христос не позволил предать смерти блудницу». Из текста видно, что Иисус Христос никакого запрета на применение смерти не налагал, людям он вообще никогда ничего не запрещал, не проявлял власти, хотя всегда говорил и учил «как власть имеющий» (Мф. 7, 29). Иудеи ведь и пришли к нему не за разрешением на исполнение Закона, а для искушения, чтобы найти против него улики в случае, если он будет отговаривать их от убийства и тем самым выступать против Закона. Иисус Христос видел их лукавство; если бы они утверждали нечто противоречащее Закону, он непременно уличил бы их в этом, но он этого не делает, следовательно, соглашается с их правотой. Господь не оспаривает закон о прелюбодеянии, а значит, и право людей, заставших женщину в прелюбодеянии, забросать ее камнями. Более того, он как советчик разрешил это сделать. «Брось в нее камень», – сказал Он (Ин. 8, 7). Люди не осмелились исполнить Закон не в силу запрета, а «будучи обличаемы совестью». Моральное право у Иисуса Христа всегда идет впереди права Закона, и он выдвинул моральное условие для людей, взявших в руки камни и принявших на себя функции судей, – отсутствие личного греха: «Кто из вас без греха, первый брось в нее камень» (Ин. 8, 7).

Таким образом, следует признать, что Иисус Христос был согласен с тем, что Закон Моисея в приведенном случае разрешал предать виновную смерти посредством побивания камнями, несмотря на то что способ этот в санкции вроде бы не указан. Да и странно ожидать незнания Закона книжниками (они законодатели) и фарисеями (они толкователи законов) и усматривать в их действиях попытку введения в заблуждение Иисуса Христа, неоднократно демонстрировавшего всем свое доскональное знание Закона. Другое дело, что они, мудрствуя, дополняли Законы Моисея такими нормами и толкованиями, что, по сути, исказили их сущность, что и сделало их врагами Иисуса Христа.

В-третьих, тексты Законов Моисея и не дают оснований для вывода о решающей роли в характеристике санкции указания на способ исполнения наказания. Нужно вникать в контекст законоположения и увязывать его с другими нормами. В одном установлении говорится: «Кто убьет человека, того должно предать смерти» (Лев. 24, 21). Но из него никак не следует, что казнить такого преступника нельзя из-за отсутствия указания способа применения смерти. Ибо в другом месте сказано: «Отдай душу за душу» (Исх. 21, 23). В книге Исход говорится: «Всякий скотоложник да будет предан смерти» (Исх. 22, 19). Способ исполнения наказания не указывается, но в книге Левит мы читаем: «Кто смесится со скотиною, того предать смерти», а далее следует продолжение: «…и скотину убейте» (Лев. 20, 15). Грамматический смысл этого предложения ясен: убить скотину – это реально, значит, реально и лишение жизни скотоложника. А в стихе 16 тот же самый запрет, адресованный женщине, звучит конкретнее: «Убей женщину и скотину; да будут они преданы смерти, кровь их на них» (Лев. 20, 16).

В книге Исход предписывается: «Кто злословит отца своего или свою мать, того должно предать смерти» (Исх. 21, 17), а книга Левит дополняет этот запрет: «Отца своего и мать свою он злословил; кровь его на нем» (Лев. 20, 9). Значит, наказывать виновного будут кровью, фактическим исполнением смерти, ибо кровь – это смерть.

Таким образом, указание в Законе о предании смерти следует понимать однозначно как фактическое лишение жизни, смертную казнь. Способ лишения жизни указывается в тех случаях, когда он имеет особый смысл (например, в целях особого устрашения постановляется сожжение).

Законодательство Моисея содержит ряд обстоятельств, известных нам как обстоятельства, исключающие преступность деяния. Современное наименование рассматриваемых обстоятельств более точное, ибо исключать ответственность могут и обстоятельства, не исключающие преступность деяния (например, наличие акта амнистии). Однако в Законодательстве Моисея подобные обстоятельства отсутствуют; то, что исключает ответственность, исключает и преступность деяния. Учитывая условность принятой нами классификации деяний, целесообразно говорить об обстоятельствах, исключающих не преступность, а в целом ответственность.

Одним из наиболее значимых обстоятельств следует признать причинение вреда в состоянии необходимой обороны. Само понятие необходимой обороны в Законе отсутствует, мы выделяем этот институт, руководствуясь представлением о нем, содержащимся в современном праве. В Законе же существуют лишь некоторые нормы, которые более или менее соответствуют этому представлению. Тем не менее они есть и заслуживают уяснения.

Необходимая оборона представлена несколькими нормами. Во-первых, это норма о причинении равного вреда, требующая душу за душу, глаз за глаз, зуб за зуб, руку за руку, ногу за ногу, обожжение за обожжение, рану за рану, ушиб за ушиб (Исх. 21, 23–25). Данное законоположение, известное как принцип Талиона, традиционно трактуется как закон возмездия. Из него выводится и обычай кровной мести: душу за душу. На наш взгляд, такой подход требует корректировки в том смысле, что Закон не дает добро на личное неограниченное возмездие. Закон действительно разрешает убить того, кто умышленно лишил жизни кого-то, такое право было дано не только суду, но и заинтересованным лицам. При причинении вреда, связанного с расстройством здоровья, уже существует угроза того, что мститель может причинить вред, больший допустимого, например он может убить обидчика, выбившего ему зубы. Чтобы этого не произошло, Закон вводит ограничения, родственные нашему представлению о необходимой обороне, в соответствии с которыми тому, кто выбил зуб, можно тоже только выбить зуб, а не взять его душу. О том, что речь идет именно о необходимой обороне, свидетельствует и тот факт, что требование адекватности ответного вреда связывается с возникшей конфликтной ситуацией, которая в ст. 37 УК РФ обозначается понятием «общественно опасное посягательство». Изложение рассматриваемого правила начинается с фразы: «Когда дерутся люди…» (Исх. 21, 22), что предполагает наличность и реальность посягательства. Жесткого регламента необходимой обороны, свойственного современному законодательству, в Законе Моисея нет, однако суть древнего и нынешнего законоположения едина: посягающему не должен причиняться вред больший, чем он причинил.

Во-вторых, это норма, определяющая пределы дозволенного вреда, который может быть причинен лицу, застигнутому при совершении кражи (впрочем, она ближе к причинению вреда при задержании лица, совершившего преступление (ст. 38 УК)). Причиняемый вору вред дифференцируется в зависимости от времени суток, когда совершалось преступление: до восхода солнца или после него. Если преступление совершалось до восхода солнца, т. е. в ночное время, то к посягающему разрешалось применять любое воздействие, вплоть до лишения жизни, а в дневное время убивать было нельзя: «Если кто застанет вора подкапывающего и ударит его, так что он умрет, то кровь не вменяется ему; но если взошло над ним солнце, то вменится ему кровь» (Исх. 22, 2–3). Очевидно, презюмируется, что в дневное время лицо, пресекающее действия преступника, имеет более широкие возможности для пресечения посягательства, не прибегая к лишению жизни.

Следует отметить, что фактор ночного времени необоснованно игнорируется российским уголовным законодательством. Он, безусловно, указывает на значительно большую общественную опасность хищений, совершаемых в ночное время, по сравнению с названными, в частности, в ч. 2 и 3 ст. 158 УК РФ, поскольку ночь создает большие возможности незаметного проникновения на объект и выноса имущества, создает эффект неожиданности для потерпевших и лишает их возможности принять нужные меры защиты. Представляется целесообразным отразить ночное время в характеристике обстоятельств, исключающих преступность деяния, а также в составах хищения чужого имущества; возможно указание его и в числе обстоятельств, отягчающих наказание.

В-третьих, это норма, исключающая применение насилия при решении возникшего спора. Принцип ненасилия главный в институте необходимой обороны, хотя он и не выражен явно. Если государство требует, чтобы причиняемый посягающему вред был не большим, чем необходимо для пресечения посягательства, то вполне уместен исходный императив: избегай применения насилия вообще при возникновении конфликта; только в случае, если конфликт предотвратить не удалось, можно применять насилие к тому, кто начал или угрожает начать посягательство, но и при этом твое насилие не должно быть излишним. Еще древнее законодательство упорядочивало разрешение споров, требуя в необходимых ситуациях обращаться к судьям: «О всякой вещи спорной… дело обоих должно быть доведено до судей» (Исх. 22, 9).

Среди обстоятельств, исключающих ответственность, следует упомянуть и незнакомое нашему уголовному законодательству причинение ущерба своей собственности, хотя предмет собственности, на который распространяется данное обстоятельство, представлен в одном виде – в виде раба. Закон охраняет жизнь и здоровье раба. Если хозяин «выбьет зуб рабу своему или рабе своей, пусть отпустит их на волю за зуб» (Исх. 21, 27). Хозяин должен быть наказан (правда, неизвестно, каким образом), если побьет раба своего палкой, и тот умрет (Исх. 21, 20). Но если при этом побитые «день или два дня переживут, то не должно наказывать его, ибо это его серебро» (Исх. 21, 21). Видимо, в этом случае причиненное рабу расстройство здоровья приравнивается к естественному заболеванию, а смерть рассматривается как естественный его результат.

Еще одно обстоятельство, исключающее ответственность, – состояние ссоры. Если в ссоре «один человек ударит другого камнем или кулаком, и тот не умрет, но сляжет в постель: то… ударивший… только пусть заплатит за остановку в его работе и даст на лечение его» (Исх. 21, 18–19). То есть речь идет не о наказании, а о возмещении вреда, что и позволяет отнести данное обстоятельство к числу исключающих ответственность.

Предусматривается в Законе и ситуация действия непреодолимой силы. Так, если кто принял на хранение чужую вещь, а та была украдена, принявший вещь не несет ответственности за утрату, но должен в суде поклясться, что «не простер руки своей на собственность ближнего своего» (Исх. 22, 8). В качестве непреодолимой силы признавалось и нападение зверей. Так, человек, принявший на хранение чьелибо домашнее животное, несет за него материальную ответственность, он должен заплатить. Но держатель не платит за утрату в случае, если скот «будет зверем растерзан». Но этот факт подлежит доказыванию: держатель должен в доказательство представить растерзанное тело утраченного животного.

Отдельно следует сказать о кровной мести как обстоятельстве, исключающем ответственность. Мстивший мог безнаказанно лишить жизни убийцу, действовавшего умышленно, в случае, если застанет его на месте преступления либо после происшествия, «лишь только встретит его». Мотив мести, таким образом, исключал ответственность за убийство. Но существовало ограничение: мститель за кровь мог действовать только до того момента, пока убийца не скрылся в городе-убежище, где он переходил в руки правосудия. Если убийца самовольно покидал этот город до наступления соответствующего события, то он также мог быть убит мстителем. В случае нарушения указанных правил мститель за кровь подлежал ответственности, на нем «вина кровопролития» (Числ. 35, 19, 26–30).

Таким образом, Законодательство Моисея предусматривало ряд обстоятельств, извиняющих причинение вреда и исключающих ответственность, и эти обстоятельства были строго регламентированы.

Законодательство Моисея: система правонарушений. Все деяния, причиняющие вред, можно разделить по характеру объекта посягательства. Если условно назвать их преступлениями, то следует выделить преступления против личности, против собственности, против нравственности, против общественной безопасности, против чести и правосудия, против власти. Рассмотрим некоторые из них.

Преступления против личности подразделяются, в свою очередь, на виды. На первом месте находятся преступления против свободы человека, перечень их начинается с посягательств на наиболее незащищенную часть населения – рабов. Иисус Христос, приступая к служению человеческому, объявил в числе своих предназначений «отпустить измученных на свободу» (Лк. 4, 18). Несмотря на то что рабство было узаконено и ап. Павел призывал: «рабом ли ты призван, не смущайся» (1 Кор. 7, 21), тем не менее и Ветхий, и тем более Новый Завет всячески смягчали участь раба, что получило отражение в Законодательстве Моисея. Рекомендовалось брать рабов из иноплеменников. Рабовладелец должен был отпустить купленного раба через шесть лет использования его в качестве такового (Исх. 21, 2), купленную для рабства чью-то дочь, если она лишается в доме «пищи, одежды и супружеского сожития» (Исх. 21, 10–11), а также раба, которому выбили глаз или зуб (Исх. 26, 27). Из этих положений следует вывод, что всякое удержание раба при наличии оснований для его освобождения нужно рассматривать как незаконное лишение свободы.

К преступлениям против свободы человека следует отнести еще три вида деяния: похищение человека, продажа человека и удержание человека: «Кто украдет человека и продаст его, или найдется он в руках у него, то должно предать его смерти» (Исх. 21, 16).

Если Ветхий Завет пытается облегчить участь рабов, законодательство России не защищает своих граждан от угрозы рабства. Уголовное законодательство Российской Федерации не предусматривает ответственности за рабство, презюмируется, что этого явления в нашей стране не существует, хотя такие деяния, по свидетельству прессы, имели место в Чечне, Дагестане и в Москве (вспомним клейменных бандитами женщин, удерживавшихся на цепи без документов в подвале одного из домов, занимавшихся принудительно швейными работами). Рабами становятся, как правило, бомжи, дезертиры, должники, похищенные люди, особенно дети, обманутые люди, например девушки, обманным путем вывозимые за границу и продаваемые в публичные дома и гаремы. Кроме того, отсутствие в Российской Федерации закона против рабства не позволяет привлекать к ответственности лиц, совершавших подобные деяния, в государствах, предусматривающих такую ответственность.

Преступления против жизни дифференцируются по формам вины. В Ветхом Завете выделяются убийства, совершаемые умышленно: «Если кто с намерением умертвит ближнего коварно» (Исх. 21, 14) или: «Кто ударит человека так, что он умрет» (Исх. 21, 12) и по неосторожности: «Если кто не злоумышлял, а Бог попустил ему попасть под руки его» (Исх. 21, 13). Убийство каралось смертью: «Кто убьет какого-либо человека, тот предан будет смерти» (Лев. 24, 17). Что касается неосторожного лишения жизни, то, как отмечалось, к виновному применялось наказание в виде пребывания в специальном городе-убежище.

Преступным признавалось и убийство раба или служанки, однако смерть в качестве санкции не предусматривалась: «Если кто ударит раба своего или служанку свою палкою, и они умрут под рукою его, то он должен быть наказан» (Исх. 21, 20).

Убийство предусматривалось не только в форме действия, «из руки», но и путем бездействия и даже нарушения специальных правил поведения. Обязанность совершить необходимое действие исходила из использования источника повышенной опасности, в качестве которого признавался вол. При этом исключительное значение придается интеллектуальной стороне деяния – владелец источника должен знать о его опасности. «Если вол был бодлив и вчера и третьего дня, и хозяин его, быв извещен о сем, не стерег его, а он убил мужчину или женщину, то вола побить камнями и хозяина предать смерти» (Исх. 21, 29). При отсутствии сведений об опасном состоянии вола ответственность хозяина исключается: «Если вол забодает мужчину или женщину до смерти, то вола побить камнями и мяса его не есть, а хозяин вола не виноват» (Исх. 21, 28).

Убийство волом чужого раба в любом случае влечет денежную компенсацию, раб в этом случае приравнивается к имуществу, утрата которого влечет для его хозяина убытки, которые должны быть возмещены: «Если вол забодает раба или рабу, то господину их заплатить тридцать сиклей серебра, а вола побить камнями» (Исх. 21, 32). Надо полагать, что если убитыми окажутся рабы самого хозяина вола, то он избавляется и от выплаты кому-либо компенсации.

Наиболее обстоятельно регламентируется ответственность за причинение вреда здоровью. Строго каралось посягательство на здоровье, честь и достоинство родителей. Смертная казнь предусматривалась за нанесение удара отцу или матери (Исх. 21, 15) и даже за оскорбление и клевету на них: «Кто злословит отца своего или свою мать, того должно предать смерти» (Исх. 21, 17). В отношении других потерпевших подобной нормы не предусмотрено. Только в Новом Завете появляется требование уважать достоинство других людей: «Вы слышали, что сказано древним: „не убивай; кто же убьет, подлежит суду“. А Я говорю вам, что всякий, гневающийся на брата своего напрасно, подлежит суду; кто же скажет брату своему: „рака“, подлежит синедриону; а кто скажет: „безумный“, подлежит геенне огненной» (Мф. 5, 21–22).

В отношении причинения вреда здоровью действовало общее правило причинения равного вреда; этим правилом руководствовались и суды, и сами потерпевшие, если действовали в порядке мести.

Интересен вопрос о нанесении побоев беременной женщине, повлекшем прерывание беременности. Закон гласил: «Когда дерутся люди, и ударят беременную женщину, и она выкинет, но не будет другого вреда, то взять с виновного пеню, какую наложит на него муж той женщины, и он должен заплатить оную при посредниках» (Исх. 21, 22). Как видим, ответственность за выкидыш сводилась к возмещению имущественного вреда, наказание исключалось.

Действующее уголовное законодательство Российской Федерации связывает прерывание беременности с уголовной ответственностью, при условии что оно стало следствием насильственных действий, например побоев (ч. 1 ст. 111 УК РФ). Санкция по ч. 1 ст. 111 УК РФ – лишение свободы на срок от двух до восьми лет. Следовательно, по сравнению с Ветхим Заветом современное законодательство охраняет человеческий плод как самостоятельную социальную ценность, причем достаточно строгой санкцией. Если обратиться к составу убийства женщины, находящейся в состоянии беременности, то разница в уголовно-правовой оценке плода еще большая: ч. 1 ст. 105 УК – до 15 лет лишения свободы, а ч. 2 ст. 105 УК – смертная казнь либо пожизненное лишение свободы. Статья 123 УК РФ, предусматривающая ответственность за незаконное производство аборта, выделяет только одну сторону незаконности – производство аборта лицом, не имеющим высшего медицинского образования соответствующего профиля; уничтожение плода, видимо, следует считать законным. Все особо квалифицирующие обстоятельства связываются с причинением вреда только жизни и здоровью матери. Это обстоятельство может быть объяснено только тем, что законодатель ставит существование плода в зависимость от усмотрения матери, уравнивает плод с имуществом, которым кто-то (пусть даже мать) имеет право распоряжаться как собственностью.

Эта позиция ничем не отличается от ветхозаветной и находится в противоречии с рассмотренными положениями об уголовно-правовой защите человеческого плода.

В целях устранения противоречий необходимо либо ввести ответственность за искусственное прерывание беременности, либо не придавать беременности уголовно-правового значения.

Большую группу образуют нормы, регламентирующие ответственность за посягательство на собственность. В Законе предусматривалось три вида таких посягательств: хищение чужого имущества, уничтожение или повреждение чужого имущества и присвоение чужого имущества.

Общее требование, определяющее отношение к чужой собственности, заключено в последней из 10 заповедей: не пожелай ничего, что принадлежит ближнему твоему. За преступления против собственности устанавливались наказания. Виновный должен «возвратить похищенное, что похитил, или отнятое, что отнял, или порученное, что ему поручено, или потерянное, что он нашел». Если этого не сделано, лицо считается виновным (Лев. 6, 4). Виновный должен также «приложить к тому пятую долю и отдать тому, кому принадлежит» (Лев. 6, 5). Он должен также «за вину свою» принести «Господу и священнику в жертву повинности из стада овец своих овна без порока». В этом случае «прощено будет ему, что бы он ни сделал, все, в чем он сделался виновным» (Лев. 6, 6–7). Последнее положение указывает на своеобразный институт снятия судимости; его условиями являются: возвращение похищенного, уплата пени, т. е. исполнение наказания и принесение жертвы. Если выполнить эти условия не удается, виновного ждет рабство. «Укравший должен заплатить; а если нечем, то пусть продадут его для уплаты за украденное им» (Исх. 22, 3).

Нормы об ответственности за хищение в известном смысле противостоят современной социально-психологической установке «вор должен сидеть в тюрьме». Ожидаемый переход к принципу «за экономическое преступление – экономическая санкция» вполне соответствует Ветхому Завету, но с одной оговоркой: неизвестно, что делать, если исполнить санкцию будет невозможно. Не отдавать же осужденного в рабство!