Текст книги "Морская война на Адриатическом море (1918-1920)"

Дальняя блокада

«Теперь доказано, – пишет 24 декабря 1914 г. морскому министру адмирал де Ляпейрер, – что не только никакая операция не может быть предпринята в черногорских портах, но даже никакое эскортирование конвоя в Адриатическом море не может быть произведено без совершенно очевидного риска. Такие операции, как произведенная в сентябре выгрузка материальной части артиллерии, в условиях настоящего момента явились бы невозможными, учитывая усиление австрийского флота в Каттаро и начавшееся использование самолетов и подводных лодок».

Опасность крейсерства, которая сознавалась и ранее, проявилась таким образом, что ею нельзя было в дальнейшем пренебрегать. Было известно, что австрийцы в данный период времени располагали десятью подводными лодками, находившимися в строю, еще две лодки должны были быть готовы в феврале и в марте. После того, как в течение длительного времени лодки считались кораблями, могущими быть использованными исключительно для береговой обороны, теперь, несомненно под влиянием германского адмиралтейства, их готовили к использованию вдали от своих баз. Между тем против этого невидимого врага тогда еще не имелось соответствующего оружия; единственное средство противолодочной обороны, которым располагал флот, заключалось в защите линейных кораблей миноносцами, но последние были недостаточно многочисленны.

При таких условиях блокадную службу несли только броненосные крейсера, четыре из которых постоянно находились на параллели Паксоса; в каждый данный момент один броненосный крейсер отдыхал на Мальте, один находился в ремонте – в Тулоне и один грузился углем на Ионических острова. Когда позволяла погода, броненосные крейсера сопровождались миноносцами. Cassini и Casablanca, возвращенные флоту взамен Entrecasteaux, посланного министром в западную часть Средиземного моря, продолжали линию блокады к востоку вплоть до видимости Корфу. Южнее держалась дивизия линейных кораблей, в то время как другая производила приемку угля в Наварине; время от времени они соединялись для совместных упражнений и стрельб.

Австрийская эскадра не проявляла никакой активности.[29]29
  «В письме от 31 марта 1915 г. австрийский адмирал Антон Гаус счел необходимым дать подробное обоснование своего воздержания от активных операций; вот некоторые отрывки … «Зато германские подводные лодки превзошли все ожидания. С самого начала они сделались в пределах, ограничиваемых их районом действия, настоящими владыками морей. Они изменили самые основы морской стратегии, так как они обусловили ту беспомощность, которая поразила боевые флоты» (A. Laurens. Capitaine de Vaisseau. Le commandement naval en Mediterranee. Paris. 1931. 61–63 стр.)


[Закрыть] Но в Париже и в Лондоне, где готовили Дарданельскую экспедицию, все время ожидали, что австрийская эскадра выйдет в море с целью прорваться в Константинополь. 10 января главнокомандующий был извещен о том, что эскадра вышла из Пола курсом на юг; все имевшиеся в готовности корабли: десять линейных кораблей, пять больших крейсеров, восемнадцать миноносцев, две подводные лодки крейсировали в течение двух дней на параллели Линьетты, однако никто не появился. Британское адмиралтейство выражало, впрочем, пожелание более непосредственного боевого воздействия на противника. 27 января первый лорд Уинстон Черчилль писал французскому морскому министру: «Мы глубоко убеждены в весьма значительных выгодах, которые явились бы результатом решительного наступления, если бы оно было сочтено возможным на Адриатическом театре, с точки зрения общего политического положения на юго-востоке Европы». «Как только представится возможность, – отвечали из Парижа, – мы предпримем против австрийского флота самое решительное наступление, считаясь с значением такового с точки зрения общей политической обстановки». Приблизительно тогда же министр телеграфировал главнокомандующему: «Является интересным продолжение разработки операции против Каттаро». Однако возможность таких предприятий на Адриатике миновала, если она когда-либо вообще имела там. место. Средства, которые могли бы позволить предпринять такого рода операции, сделались теперь необходимыми для Дарданелл. На юге, как и на севере, операции крупного масштаба являлись возможными только при использовании таких средств, которыми союзники уже не располагали для этих театров.

Наши подводные лодки продолжали в средней части Адриатического моря свои безрезультатные операции, сделавшиеся более сложными в условиях зимних штормов, весьма тяжелых условий жизни на лодках и частых аварий рулей глубины, помещенных слишком высоко. Адмирал перенес базирование подводных лодок на Наварин, откуда они буксировались до района Фано и дальше шли самостоятельно к Каттаро или Антивари. В результате шесть дней отсутствия из базы на два дня блокады. В связи с полученными сведениями о предстоящей, якобы, переброске войск, Gay-Lussac провела 24 часа в штормовую погоду перед Рагузой и Гравозой; эти сведения по всей вероятности были распространены самими австрийцами, чтобы завлечь в ловушку наши большие корабли. У Каттаро Monge безуспешно атаковал под огнем фортов минный заградитель; около Антивари австрийская подводная лодка безрезультатно выпустила по Fresnel торпеду. Joule, Cugnot, Ampere и Bernoulli также произвели ряд походов, но не встретили противника. Потеря Curie, частично объясненная недостаточностью ее радиуса действия в подводном положении, не позволила адмиралу разрешить новые попытки в Верхней Адриатике. Archimede и Gustave-Zede, которые могли преодолевать более значительные дистанции, по требованию адмирала, посланы были в его распоряжение, но легкие аварии и необходимость завершения их подготовки оттягивали момент их использования. Однако, начиная с конца мая, имело место занятие позиций уже к северу от Лиссы, но и это не дало лучших результатов. Неприятельское судоходство почти полностью было прекращено: только в этом и выразился эффект использования наших подводных лодок, которым, впрочем, нельзя было пренебрегать.

Однако в течение первых четырех месяцев 1915 г. подводные лодки проводили в Адриатике не меньше чем один день из четырех. Блокада входа, сама по себе, не поддерживалась слишком строго: дважды, 18 февраля и 10 апреля, Helgoland и шесть эскадренных миноносцев производили разведку вплоть до Отрантского пролива, о чем на линии блокады никто не подозревал. Впрочем, в середине марта главнокомандующий, считая броненосные крейсера слишком подверженными атакам неприятельских подводных лодок, оттянул их к югу, назначив им в качестве базы для угольных приемок Наварин, и потребовал, ввиду отсутствия быстроходных разведчиков для первой линии блокады, вспомогательные крейсера; линейные корабли держались между Критом и Мореей на пути, которым следовали транспорты с войсками в Дарданеллы, а для приемки угля пользовались рейдом Суды; миноносцы были распределены пополам между обеими группами. Только один раз, 10 апреля, флот приблизился ко входу в Адриатику, получив известие о том, что австрийская эскадра вышла из Пола. Это уже являлось дальней блокадой.

Эта блокада вполне отвечала бы обстановке, если бы мы обладали дальними разведчиками, которых наш флот не имел. Уже не то время, когда линейные корабли могли держаться в непосредственной близости от базы, где укрылся неприятельский флот. Русско-японская война показала опасность мин заграждения, война 1914 г. выявила возможности подводных лодок. Австрийцы располагали только ограниченным числом подводных лодок, посредственно тренированных и мало предприимчивых, и все же этого было достаточно, чтобы держать наш флот на почтительном расстоянии от их баз, подобно тому как Большой флот держался на значительном расстоянии от германских берегов; разница лишь в том, что последний обладал тем, чего недоставало нашим эскадрам: разведчиками и базами.

* * *

Тотчас после торпедирования Jean-Bart, адмирал де Ляпейрер телеграфировал в Париж: «Всякая попытка снабжения Черногории через ее порты, безразлично под каким флагом, должна быть, по моему мнению, оставлена. Я продолжаю переговоры, имея в виду направить продовольственные грузы через Сан-Джиовани-ди-Медуа и албанскую территорию. Если они не увенчаются успехом, придется проработать вопрос о снабжении через Сербию».

Путь через Сербию недоступен в зимнее время. Через Сан-Джиовани-ди-Медуа можно достигнуть Цетинье, подымаясь по Бояне на мелкосидящих судах и перегружаясь на шаланды для перехода по Скутарийскому озеру – операция сама по себе обременительная, но которую делает еще более затруднительной враждебность албанцев.

Один итальянский предприниматель все же взялся ее организовать при помощи двух малых пароходов, с условием, что французское правительство гарантирует его от всякого риска; 9 января адмирал подписал с ним соответствующее соглашение на борту Courbet. Однако в Париже возникла дискуссия по вопросу, кто будет оплачивать расходы. Министерство иностранных дел отказалось принять их на свой счет и министр иностранных дел писал морскому министру: «Это на вашем ведомстве и на главнокомандующем нашими морскими силами лежит ответственность и обязанность принять необходимые и действительные меры, чтобы предупредить катастрофические последствия голода в стране, сопротивление которой имеет существенное значение для борьбы, которую ведут союзники». На Орсейской набережной, так же как и в Цетинье, не отдавали себе отчета в трудностях, с которыми приходилось иметь дело флоту, и риске, с которым было связано для него приближение к морским базам противника и который не оправдывался результатами.

Однако просьбы Черногории делались все более и более настойчивыми; сербское и русское правительства их поддерживали, и великий князь Николай даже предложил послать груженый продовольствием транспорт, если ему будет обеспечен эскорт. Но трудности заключались не в том, чтобы выделить снабжение, а в том, чтобы обеспечить его доставку по назначению, не подвергаясь слишком значительному риску. В ожидании завершения переговоров с итальянскими предпринимателями, морской министр предложил главнокомандующему восстановить сообщение с Антивари. 19 января пароход Tidjitt, груженный зерном, углем и материалами для радиостанции в Подгорице, прошел Отрантский пролив под эскортом эскадренных миноносцев 1-го и 6-го дивизионов под командой капитана 1 ранга Лежея. Обе легкие бригады следовали сзади, приблизительно в 30 милях. Casque и Faulx шли с тралами впереди Tidjitt и ошвартовались вместе с ним в Антиварийском порту; разгрузка производилась в течение ночи, тогда как крейсера держались в открытом море. 20 января все без происшествий вышли обратно.

24 января Leon-Gambetta выгрузил перед Сан-Джиовани-ди-Медуа одежду, которую должны были сухим путем доставить в Черногорию. 3 февраля Tidjitt снова пришел вместе с другим грузовым пароходом Whitehead ; они отправились в Антивари, эскортируемые как и в предшествующее плавание, и возвратились утром 5 февраля выгрузив 1500 т съестных припасов и подвергшись при этом бомбардировке с самолета. 23 февраля была предпринята новая экспедиция с Whitehead и тем же эскортом. В то время как пароход разгружался в порту, эскадренные миноносцы Dague и Faulx, тралившие перед входом в порт, вечером 24 февраля при свежем бризе стали на рейде на якорь. Около 21 часа Dague, задела дрейфующая мина; разорванный пополам корабль пошел ко дну с половиной своего экипажа. Это первый корабль, который мы потеряли в Адриатике.

Австрийцы, через своих агентов, находились в курсе всех этих походов, в противоположность французскому главнокомандующему, который не располагал никакой информацией о неприятеле. 1 марта миноносцы из Каттаро стали на якорь перед Антивари, высадили десант, который, не встретив никакого сопротивления, поджег склады и потопил королевскую яхту и несколько шаланд. Использование этого порта для снабжения Черногории, становилось все более и более затруднительным. Однако Whitehead возвратился туда еще раз, 5 марта, под эскортом 1-го и 6-го дивизионов. Несмотря на бомбардировку с самолетов, которые снижались до высоты 300 метров (корабли не имели еще ни зенитных пушек, ни пулеметов). операция закончилась без потерь. Однако необходимость найти какое-либо иное решение вопроса сделалась совершенно неотложной.

Франция купила маленький итальянский пароход Tirreno, который под именем Gaspare должен был обеспечить регулярное сообщение с Сан-Джиовани-ди-Медуа. Итальянское правительство, оккупировавшее в конце декабря своими военными силами порт Валона, облегчило насколько возможно снабжение Черногории и воздействовало на албанцев, чтобы они ему не препятствовали. Однако Gaspare во время первого своего плавания, 19 марта, в результате шквала потерпел крушение. Пока не приходилось рассчитывать и на грунтовые дороги: инженер Мерсье, командированный для их осмотра, констатировал, что дороги между Сербией и Черногорией недоступны для колесных повозок и что даже вьючные животные могут ими пользоваться только после того, как стает снег. Сербское правительство приняло на себя обязательство перебросить этим путем, как только дороги сделаются доступными, все снабжение, которое будет выгружено в Салониках. В ожидании этого момента 5 апреля пришлось снова послать Whitehead для доставки съестных припасов, на этот раз в Сан-Джиовани-ди-Медуа; затем 20 апреля был послан в Дульциньо Numidia. Пароходы посылались каждый раз под эскортом миноносцев и крейсеров. В конце месяца, однако, Gaspare был заменен двумя малыми итальянскими пароходами Aurora и Immacolata, которые погрузились на Мальте для Сан-Джиовани-ди-Медуа, между тем как Whitehead выгрузил в Салониках военные материалы, доставленные затем капитаном 2 ранга Виолетом по железной дороге до Ипека. Они прибыли по назначению по горным дорогам. Перевозки, наконец, наладились, хотя не без труда и задержек. Албанцы производили еще частые их срывы, сжигая шаланды на Бояне; иногда вмешивались и австрийцы, посылая миноносец или подводную лодку с целью сорвать разгрузку. Система снабжения была налажена, и наш флот не имел более необходимости рисковать для ее обеспечения.

* * *

В апреле 1915 г. в обстановке окончательно выявилось изменение, имевшее для нас исключительно благоприятное значение. Италия, которая оказала уже нам неоценимую услугу, отказавшись с первых же дней войны, присоединиться к германской агрессии, готовилась вступить в войну на нашей стороне. Всего несколько месяцев оказалось достаточным для того, чтобы настойчивость короля Виктора-Эммануила и государственных людей, руководивших итальянской политикой, создали на полуострове течение общественного мнения в пользу такого вмешательства. Представители обоих флотов начали прорабатывать вопрос о совместных морских операциях, и можно было надеяться, что союз скоро сделается совершившимся фактом.

Адмирал де Ляпейрер, допуская, что эта перспектива может побудить австрийский флот выйти в море, чтобы попытаться без объявления войны атаковать итальянские базы на юге, перенес линию блокады непосредственно к Отрантскому проливу. С 23 апреля там должны были соединиться обе легкие бригады, и командующий ими контр-адмирал получил приказание самым внимательным образом наблюдать за линией Леука – Паксос и, в особенности, за мысом Леука.

В ночь с 26 на 27 апреля, в 0 ч. 40 мин. Leon-Gambetta, следуя 6-узловым ходом, при штиле, ясном небе и полной луне, находился на блокадном посту милях в 15 к югу от Леука, когда две торпеды попали в его левый борт с интервалом всего в несколько секунд. Выпустившая их подводная лодка U-5 не была обнаружена. Первый взрыв сделал пробоину в отделении динамомашин, а второй – в задней кочегарке; внутреннее освещение погасло, паропроводы разорвало, радиоантенны упали на палубу. Leon Gambetta быстро кренился; не было никакой возможности ни сохранить плавучесть, ни вызвать помощь, так как поблизости не находилось ни одного миноносца. Однако на борту корабля не было никакой паники. По приказанию командира, экипаж перешел на правый борт, чтобы попробовать уменьшить крен корабля и получить возможность спустить на воду шлюпки; однако удалось спустить лишь одну, которая приняла 108 чел. 20 минут спустя, после торпедирования, Leon-Gambetta перевернулся и пошел ко дну. Контр-адмирал Сенес стоял на мостике рядом с командиром, капитаном 1 ранга Андрэ; бессильные спасти корабль, они, как и весь экипаж корабля, показали пример хладнокровия и презрения к смерти.

Только в девять часов утра 27 апреля шлюпка крейсера пристала у маяка Санта-Мария-ди-Леука; сторожа, позаботившись о спасшихся, сообщили о событии итальянским морским властям, которые немедленно выслали из Бриндизи номерные миноносцы 33 и 36, а из Таранто – эскадренные миноносцы Impavido и Indomito. Прибыв к 14 часам на место несчастья, корабли приняли на борт 29 спасшихся, уцепившихся за обломки, и 58 трупов; среди последних находился и труп контр-адмирала Сенеса. Из 821 человека личного состава погибло 684, в том числе весь командный состав.

Флот узнал о гибели Leon-Gambetta лишь на следующий день от командира Ernest-Renan, который, обеспокоенный отсутствием сведений о нем, пошел на его поиски. Найденные обломки не оставили никаких сомнений в судьбе крейсера. Адмирал де Ляпейрер, информированный тотчас о происшествии, снова оттянул крейсера на параллель Наварина, где они с этого времени и крейсировали 14-узловым ходом и под эскортом миноносцев. Базирование их было перенесено на Мальту, а потом, когда этот порт оказался слишком перегруженным дарданельскими транспортами, они принимали уголь в Бизерте, которая сделалась также базой и линейных кораблей. Блокада у входа в Адриатику была заменена частыми, но эпизодическими походами к нему, вместо постоянного наблюдения. Благодаря этому Novara с дивизионом миноносцев получил возможность 6 мая отбуксировать до параллели Аргостоли U-8, первую, построенную в Германии подводную лодку, которая в разобранном виде была переброшена по железной дороге и затем собрана заводами Пола. U-9 проследовала за ней через десять дней до той же параллели на буксире Triglaw.

Французский флот ничего не знал об этих походах.

Вступление в войну Италии

Третья статья союзного договора, подписанного 26 апреля 1915 г. в Лондоне, была изложена следующим образом:

«Флоты Франции и Великобритании окажут активное и непрерывное содействие Италии до уничтожения австро-венгерского флота или до заключения мира. Морское соглашение будет немедленно заключено с этой целью между Францией, Великобританией и Италией».

Запрошенный за несколько дней перед этим, в каком виде представляются ему совместные операции союзных флотов, адмирал де Ляпейрер предложил общий план, основные моменты которого сводились к следующему:

1. Подводные лодки, базируясь на Венецию, Анкону и Бриндизи, обеспечат тесную блокаду и непрерывное наблюдение в отношении австрийских портов: Пола, Себенико и Каттаро; французский флот смог бы для этого предоставить четырнадцать подводных лодок, отозвав их из Дарданелл; подводные лодки итальянского флота примут участие в этих операциях в той мере, в какой это окажется совместимым с их службой по охране своих портов; кроме того, Archimede и Gustave-Zede, обладающие большим радиусом действия, будут совершать рейсы между Бриндизи и Северной Адриатикой.

2. Две флотилии легких крейсеров и эскадренных миноносцев, базируясь, соответственно, на Венецию и Бриндизи, будут оперировать в Адриатическом море, чтобы преследовать и уничтожать неприятельские подводные лодки; разграничительной линией между зонами их операций явится линия мыс Планка – Лисса – Пелагоза – Вьесте; итальянцы должны будут оперировать в северной зоне, а четырнадцать французских эскадренных миноносцев, при поддержке одного или двух итальянских крейсеров – в южной.

3. Наши эскадры линейных кораблей, обслуживаемые разведкой броненосных крейсеров, должны держаться в море, у входа в Адриатику, стремясь поддерживать контакт с союзным флотом, чтобы иметь возможность принять участие в атаке австрийского флота, если бы последний вышел из своих баз.

Итальянская точка зрения была сформулирована капитаном 1 ранга Грасси на конференции, имевшей место 2 мая в Париже, при участии представителей британского, французского, итальянского и русского флотов для разработки морского соглашения, предусмотренного союзным договором.

Эта точка зрения сводилась к тому, что прежде всего необходимо обеспечить тесное сотрудничество между итальянскими сухопутными и морскими силами, причем итальянский флот должен будет оказывать поддержку армии, в особенности тогда, когда войска поведут наступление на плато, которое продолжает к северу полуостров Истрию. Как только армия начнет атаку этого плато, итальянские эскадры направятся к северу и будут держаться в Венецианском заливе и на подступах к Триесту до того момента, пока австрийская эскадра не будет уничтожена.

Чтобы прикрыть на это время свое Адриатическое побережье и обеспечить покрытие потерь, которым может подвергнуться ее флот, Италия считала необходимым предоставить в его распоряжение восемь линейных кораблей с 300-мм артиллерией к ходом не менее 17 узлов и двенадцати эскадренных миноносцев; эта группа должна базироваться на Таранто и Бриндизи. Кроме того она считала необходимым иметь для поддержки своих эскадр на севере двенадцать больших эскадренных миноносцев с 30-узловым ходом, тральщики, легкий быстроходный крейсер и авианосец с комплектом самолетов и пилотов. Главное командование на Адриатическом театре должно быть итальянским.

Представители британского и французского флотов выдвинули возражения по вопросу о размерах требующихся подкреплений, которые трудно было бы выделить в таком масштабе, а также по вопросу о возможности использования больших кораблей, что является слишком опасным и практически недопустимым в условиях ограниченного морского театра, и, наконец, по вопросу об организации командования.

Когда эти представители в свою очередь поставили вопрос об организации союзной морской базы в канале Сабиончелло, чтобы отрезать Пола от Каттаро, они узнали, что не только вопрос об этой базе был проработан итальянским командованием, но и что была даже заготовлена вся необходимая для нее материальная часть (пушки, сетевые заграждения и т. п.). Все же от идеи организации этой базы отказались, по крайней мере на время, потому что она была бы слишком удалена от Пола и к тому же, в связи с продвижением итальянской армии, ее пришлось бы перенести в сторону Истрии.[30]30
  «В сентябре 1914 г. разработали первый план операций, предусматривавший занятие базы между Специей и Антивари, барраж каналов, разделяющих Далматинские острова и непосредственную поддержку военно-сухопутных сил, продвигающихся в направлении к Триесту … 5 января 1915 г. выработали в Риме второй план, учитывавший первые уроки морской войны на Северном море; этот план предусматривал укрытие линейных кораблей в базах, чтобы их не подвергать риску атак подводных лодок. 18 апреля 1915 г. адмирал Виаль разработал третий и последний план, ограничивавший активные операции флота набегами против далматинского побережья и сосредоточением линейного флота на рейде Бриндизи до того момента, когда австрийский флот рискнет выйти из Пола, чтобы форсировать выход из Адриатики; в соответствии с этим подвижная оборона Венеции получила значительные подкрепления за счет менее ценных боевых кораблей». (С. Vidal. Рецензия на книгу: Ufficio Storico della К. Marina. La Marina Italiana nella Grande Guerra. Vol. I. Revue d'Histoire de le Guerre Mondiale. 1937. Juillet. 283 стр.)


[Закрыть]

В итоге, соглашение было достигнуто на основе сосуществования двух флотов, независимых, но согласующих свои операции, одного – итальянского, с включенными в него элементами британского и французского флотов, на Адриатическом море, и другого – французского, вне этого моря. 10 мая соглашение было подписано капитаном 1 ранга Грасси за Италию, вице-адмиралом де Жонкьером за Францию и адмиралом Джексоном – за Великобританию.

Наиболее деликатным вопросом, который предстояло урегулировать на конференции представителям союзных держав, как и вообще это бывает во всех коалициях,[31]31
  «К сожалению, достижение единства командования является еще более трудным на море, чем на сухопутном фронте в связи с дипломатическим значением и политическим влиянием, которые всегда являются неразрывно связанными с военной мощью морской силы в известных районах, где отдаленные цели союзников иногда расходятся». (A. Laurens, Capitaine de Fregate. Precis d'Histoire de la guerre navale 1914–1918. Paris. 1929. 136 стр.)


[Закрыть] являлся вопрос о командовании; главнокомандующий наших морских сил являлся с момента начала военных действий главнокомандующим союзных сил на Средиземноморском театре. Не могло быть и речи об отобрании у него этого звания. С другой стороны, Италия не могла допустить, чтобы верховное командование на Адриатическом морском театре не было бы итальянским. Из этого положения вышли путем компромисса, который свелся к оставлению обоих адмиралов независимыми друг от друга и к подчинению иностранных кораблей, постоянно действующих на Адриатическом море, непосредственно итальянскому главнокомандующему. На практике ценность таких соглашений зависит более всего от того, как практически относятся стороны к их реализации. Отметим тут же, что, по признанию самих итальянцев, никаких затруднений не возникало никогда в осуществлении командования «первым союзным флотом», где французы и англичане находились под командой итальянских адмиралов. Но гармония не была всегда столь же совершенной во взаимоотношениях двух главнокомандующих, потому что, с одной стороны, они не были определены с необходимой четкостью, а с другой – совершенное согласие не диктовалось обстановкой с такой же настоятельностью, как на севере.

* * *

Итальянские морские силы были под главным командованием герцога Абруццкого,[32]32
  Особенно осложняло положение французского главнокомандующего морскими силами то обстоятельство, что во главе итальянских и союзных морских сил на Адриатическом театре был поставлен представитель царствующего в Италии савойского дома – герцог Абруццкий (Vice-Amiral Bienaime. La guerre navale 1914–1915. Pans. 1920. 241 стр.)


[Закрыть] который непосредственно был подчинен начальнику морского генерального штаба (адмирал ди Ревель) и командовал в то же время 1-й эскадрой.

Последняя состояла из четырех дредноутов: Conte di Cavour (флаг главнокомандующего), Dante Alighieri (флаг вице-адмирала Кореи), Giulio Cesare и Leonardo da Vinci, к которым должны были присоединиться по окончании достройки Duilio и Andrea Doria. Четыре английских линейных корабля: Queen, London, Implacable и Prince of Wales под флагом контр-адмирала Тюрсби, были ему добавлены, так же как и четыре броненосных крейсера контр-адмирала Трифари. Эти силы базировались на Таранто.

На Бриндизи базировалась вторая эскадра, под флагом вице-адмирала Пресбитеро, состоявшая из четырех линейных кораблей второго ранга и четырех броненосных крейсеров с контр-адмиралами – младшими флагманами Кутинелли и Каньи.

Командующему второй эскадрой подчинялась также разведывательная дивизия под флагом контр-адмирала Милло, базировавшаяся на Бриндизи и имевшая в своем составе: три новых быстроходных крейсера, шесть старых крейсеров, четыре вспомогательных крейсера, два дивизиона эскадренных миноносцев по 800 тонн и четыре подводные лодки. К этой дивизии были приданы легкие английские крейсера (Dartmouth, Weymouth, Dublin и Amethyst ) и французский отряд под командой капитана 1 ранга Лежея. Последний отряд состоял из шести эскадренных миноносцев по 800 тонн 6-го дивизиона, шести миноносцев по 400 тонн 2-го дивизиона и семи паровых подводных лодок, к которым вскоре присоединились: дивизион малых миноносцев из Тулона и десять траулеров[33]33
  Траулеры были хорошими прочными судами от 100 до 300 тонн водоизмещением, в 27,4 – 42,7 м длиной, с крепким форштевнем для тарана, прочной кормой и винтом. Запас угля позволял им оставаться в море от 3 до 4 недель, без захода в базу; на них были установлены мощные одновинтовые двигатели. Недостатком являлась осадка, достигавшая в кормовой части 4,3 м (14 фут.) и послужившая причиной гибели многих траулеров … Скорость траулеров была невелика – в среднем около 8–9 узлов. Обширные трюмы для хранения рыбы позволяли принимать боезапасы, дополнительный запас угля и все необходимое» (Вспомогательный патруль во время войны. «Морской Сборник». 1933. Август. 131 стр.)


[Закрыть] из Ля Рошели, оборудованных под тральщики, которых не хватало в итальянском флоте. Marceau, ошвартованный в порту Бриндизи, служил базовым кораблем нашего отряда.

Наконец, в Венеции были собраны под флагом контр-адмирала Патриса шесть старых линейных кораблей и крейсеров, двенадцать эскадренных миноносцев, тридцать миноносцев, от 120 до 200 тонн, и тринадцать подводных лодок. Это соединение было образовано, по приказанию главнокомандующего вооруженными силами генерала Кадорна, чтобы поддержать продвижение его армии в приморской зоне и обеспечить от возможных атак австрийских кораблей.

С пополнениями, выделенными союзниками, итальянский флот обладал ярко выраженным превосходством над флотом противника; вступление в строй в первые месяцы войны около десяти эскадренных миноносцев от 800 до 1500 тонн и около пятнадцати больших подводных лодок должно было еще более оттенить это превосходство. Корабли, в особенности легкие силы, были в великолепной готовности.[34]34
  «Итало-турецкая война оказалась отличной школой для личного состава, но она отразилась неблагоприятно на состоянии корабельного состава, который пришлось содержать в повышенной готовности и, в течение двух балканских войн (С. Vidal. Рецензия на книгу: Ufficio Storico della R. Marina. La Marina Italiana nella Grande guerra. Vol. I. Revue d'Histoire, de la Guerre Mondiale. 1937 Juillet. 283 стр.).


[Закрыть] Разведывательная дивизия, во главе которой находился энергичный и активный флагман, составленная из наиболее быстроходных элементов, где единое командование обеспечивало тесное взаимодействие, была отлично помещена для наблюдения за Отрантским проливом и операций в нижней Адриатике. Организация баз была замечательной. В течение периода нейтралитета порт Бриндизи оборудовали для базирования значительного флота, произвели различные работы в Венеции и установили несколько береговых батарей.

Что касается французского флота, то он сделался до некоторой степени резервом. Он был заинтересован в том, чтобы занять позицию вблизи Отрантского пролива с целью иметь возможность преградить путь австрийскому флоту в случае, впрочем невероятном, если бы последний вышел по назначению в восточную часть Средиземного моря, не будучи обнаруженным итальянцами. Рейд Порта-Аугуста в Сицилии, на который сначала рассчитывали, было слишком трудно обеспечить от подводных лодок. Был также проект базирования наших линейных кораблей на Таранто, но чтобы их там разместить, пришлось бы использовать большой рейд – «Большое море» и начать с сооружения барража для его прикрытия. На конференции, которая имела место 27 мая в Таранто, герцог Абруццкий и адмирал де Ляпейрер пришли к соглашению, что лучшими стратегическими позициями явились бы Аргостолио и Наварин; но последний рейд имел те же неудобства, что и Порт-Аугуста; с другой стороны, греческое правительство еще не разрешало союзникам постоянно пользоваться своим побережьем. Наши линейные корабли и большие крейсера должны были продолжать довольствоваться своими отдаленными базами, Мальтой и Бизертой, где они держались в готовности для того, чтобы вмешаться в случае, если бы обстоятельства этого потребовали.

* * *

Объявление Италией войны Австро-Венгрии последовало 23 мая. Уже с 19 мая быстроходные крейсера Amiral Spaun и Helgoland, сопровождаемые каждый четырьмя эскадренными миноносцами, установили дозор поперек Адриатики на высоте Пелагозы. Линейные корабли были в Пола, так же как и крейсера Sankt Georg (флаг контр-адмирала Ганза, командующего легкой эскадрой), Novara, Saida и шесть других крейсеров более ранней постройки; в Каттаро находились крейсера Aspern и Kaiser Karl VI и старые броненосцы береговой обороны типа Monarch. Миноносцы были распределены между Пола, Каттаро и Себенико. Экипажам напоминали предания 1866 г.[35]35
  В 1866 г. австрийский флот, под командой адмирала Тегетгофа, одержал успех над более сильным итальянским флотом, под командой адмирала Персано, пытавшимися захватить о-в Лисса.


[Закрыть] и старались пробудить в личном составе стремление нанести первый удар.

К вечеру 23 мая все силы, находившиеся в Пола, снялись с якоря и взяли курс на порты итальянского берега.[36]36
  «Объявление Италией войны было нотифицировано Австро-Венгрии 23 мая после полудня … В тот же вечер адмирал Гаус приступил к реализации плана операции против восточного побережья Италии, который он задумал за несколько месяцев до того: «Идея этого плана, – пишет Сокол в своей историй австро-венгерского флота, – была, по-видимому, внушена главнокомандующему австро-венгерскими морскими силами самими итальянцами. Во время переговоров о заключении второй морской конвенции Тройственного союза, представитель итальянского адмиралтейства указал как на основную задачу австро-венгерского флота в войне Тройственного союза против Франции, обеспечение почти совершенно беззащитного восточного побережья Италии. Начальник итальянского морского генерального штаба во время секретной встречи, которую он имел в Швейцарии с адмиралом Гаусом вновь подтвердил ненадежность обороны восточного морского фронта Италии благодаря моральному впечатлению, которое произвела бы удачная атака на легко поддающееся впечатлениям население Италии». Целью адмирала Гауса в особенности было причинить максимальные повреждения путям, ведущим к фронту на Изонцо, один из которых пролегал в непосредственной близости от берега». (А. Laurens. Capitaine de Vaisseau. Ее commandement naval en Mediterranee. Paris. 1931. 121–122 стр.)


[Закрыть] На рассвете следующего утра семь линейных кораблей бомбардировали Анкону, хотя итальянское правительство официально поставило в известность австрийское правительство о том, что город не укреплен, в то время как другие корабли и два самолета атаковали Фано, Пезаро, Римини, Порто-Корсини и мосты железной дороги. Батареи открыли огонь, и Novara получил несколько снарядов. В Анконе подводная лодка Argonauta при попытке выйти из порта потеряла много времени, зацепившись винтом за леер, протянутый поперек канала, и не успела атаковать. Австрийские корабли не затягивали своей демонстрации, единственной целью которой являлось воздействие на настроение прибрежного населения, и утром возвратились в Пола.

В районе Пелагозы Helgoland и Spaun на заре захватили. врасплох итальянский эскадренный миноносец Turbine, отделившийся от своего дивизиона. В результате неравного боя Turbine был охвачен огнем и имел многочисленные пробоины ниже ватерлинии. Захватив в плен 3 офицеров и 35 матросов, австрийцы покончили с кораблем торпедой и удалились до подхода к противнику подкреплений.

Итальянцы, имевшие в море только несколько миноносцев, в условиях пока еще неорганизованной разведывательной службы, были захвачены этим нападением австрийцев врасплох.

Итальянцы в свою очередь отвечали обстрелом, который произвели эскадренные миноносцы Венеции, района Монфальконе. Один из их дирижаблей 26 мая сбросил бомбы на Себенико, а 30 мая на Пола. Zeffiro вошел в канал Порто-Бузо, произвел там некоторые разрушения и захватил пленных.