Текст книги "Агата Кристи садится в Восточный экспресс. Серия «Загадки Агаты Кристи»"

Комфорт и приключения

Агата Кристи благополучно добралась до Стамбула, побывала в Дамаске и Багдаде, наконец, познакомилась со знаменитым археологом Леонардом Вулли и его женой Кэтрин. Условия жизни, как и предупреждали менеджеры из агентства Кука, были здесь малоподходящими для английской леди: еда была ужасной, а песок можно было обнаружить где угодно: в одежде, в еде, в постели. Но Агату не испугали ни местные арабы с небритыми рожами, ни туалет, точнее, дырка в досках над вонючей ямой с экскрементами. Зато никто из археологов не интересовался светскими сплетнями, не читал английских газет, сюда изредка привозили лишь американские, а потому никто из пестрой семьи археологов не знал о скандале, прогремевшем на всю Британию.

Кэтрин была эксцентричной особой, с множеством странностей и причуд. Но для нее Агата Кристи была не просто очередной посетительницей. Перед отправлением она по многочисленным восторженным рекомендациям подруг взяла с собой роман «Убийство Роджера Экройда», а потому, когда узнала, что к ним на раскопки, почти на край земли, приедет не просто одна из английских писательниц, а настоящая звезда, она пришла в восторг. Кэтрин пыталась представить жизнь археологов в самых ярких красках, максимально обустроить быт звездной гостьи. Она даже заставила всех европейских членов экспедиции прочитать роман Кристи, чтобы они понимали «масштаб» экскурсантки. Словом, Агату принимали весьма радушно.

В соответствии с устоявшейся традицией Леонард Вулли лично проводил очередную экскурсию, он был великолепным рассказчиком и экскурсоводом. Как никто другой, Вулли умел не просто погрузить собеседника в реалии древней жизни, которая, словно в сказке, появлялась из песка под его неспешный и обстоятельный рассказ. Его умение увлекательно рассказывать истории о прошлом, в полной мере проявилось и в его книгах, которые до сих пор читаются с большим интересом.

Казалось, Агата была зачарована археологами и их работой, а потому получила приглашение посетить их в следующем году. Домой она возвращалась на «Восточном экспрессе».

После очередного посещения раскопок в Уре Агата Кристи в обществе Вулли, его жены и их молодого помощника Макса Мэллоуна, который пропустил прошлый сезон из-за операции, добралась до Афин. Супружеская чета планировала вместе с Агатой посетить Дельфы, где был отличный музей, и познакомить писательницу с лучшими археологическими открытиями.

Вот как она рассказывает об этой поездке в своей «Автобиографии»: «Я предвкушала поездку в Дельфы в обществе Вулли, рассказывавших об этом городе с таким поэтическим восторгом! Они настояли, чтобы там я считалась их гостьей – чрезвычайно любезно с их стороны. По прибытии в Афины я была счастлива и полна ожидания.

Но беда всегда приходит негаданно. Как сейчас помню: я у стойки администратора, получаю свою накопившуюся корреспонденцию, сверху – стопка телеграмм. Как только я их увидела, мучительная тревога охватила меня: семь телеграмм – это наверняка дурные вести. Я вскрыла первую – она оказалась последней по времени. Я сложила их по порядку. В телеграммах сообщалось, что у Розалинды тяжелая пневмония99
  В те годы, когда еще не было лекарств на основе пенициллина, подобные болезни могли привести к смертельному исходу.


[Закрыть]. Моя сестра взяла на себя ответственность забрать ее из школы и отвезти к себе в Чешир. В следующих меня ставили в известность, что положение серьезное. В последней, которую я вскрыла первой, было написано, что состояние Розалинды несколько улучшилось.

Теперь, конечно, можно попасть домой менее чем за двенадцать часов, поскольку из Пирея ежедневно летает самолет, но тогда, в 1930 году, таких средств сообщения не было. При условии, что удастся достать билет на ближайший «Восточный экспресс», я могла оказаться в Лондоне не раньше, чем через четыре дня.

Трое друзей горячо откликнулись на мою беду. Лен, отложив все дела, отправился в транспортное агентство, чтобы забронировать для меня место на ближайший поезд. Кэтрин искренне старалась утешить меня – Макс был молчалив по обыкновению, но поехал вместе с Леном за билетом.

В оцепенении бредя по улице, я неосторожно попала ногой в одну из квадратных ям, приготовленных для высадки деревьев, – такие ямы вечно зияют на афинских улицах – и растянула связки. Ходить после этого мне стало трудно. Сидя в отеле и выслушивая сочувственные речи Лена и Кэтрин, я удивлялась – где же Макс? Наконец он явился и принес два плотных и один эластичный бинт. Затем спокойно сказал, что будет сопровождать меня домой, чтобы помочь с больной ногой.

– Но вы же собирались побывать еще где-то в Греции! – воскликнула я. – Разве вам не нужно там с кем-то встретиться?

– Я изменил свои планы, – ответил он. – Пожалуй, мне лучше вернуться домой, поэтому я могу ехать вместе с вами. Буду водить вас в вагон-ресторан или приносить еду в купе и делать все, что нужно.

Это казалось чересчур прекрасным, чтобы быть правдой. Я подумала тогда – и с тех пор всегда так считала, – что Макс замечательный человек. Он молчалив, скуп на выражение сочувствия, но делает то, что нужно, что нужно именно вам, и это помогает лучше всяких слов. Макс не горевал вместе со мной по поводу розалиндиной болезни, не убеждал, что моя дочь скоро поправится, не призывал не волноваться. Он просто понимал, что у меня большая беда. Тогда еще не было сульфамидов, и пневмония представляла реальную опасность.

Мы с Максом отбыли следующим вечером. В пути он много рассказывал мне о своей семье, братьях, матери-француженке, женщине артистического склада, весьма способной художнице, об отце, который, видимо, был похож на моего брата Монти, но, к счастью, его финансовое положение отличалось большей надежностью.

В Милане случилось приключение. Поезд опаздывал. Мы вышли из вагона – теперь, с эластичной повязкой на щиколотке, я кое-как могла ковылять – и спросили проводника своего wagon lit, сколько длится стоянка. «Двадцать минут», – ответил он. Макс предложил купить апельсинов. Мы зашли во фруктовую лавку и вернулись на перрон. Думаю, прошло не более пяти минут, но поезда уже не было. Нам сообщили, что он ушел.

– Ушел?! Но нам сказали, что он стоит здесь двадцать минут! – воскликнула я.

– Обычно – да, сеньора, но сегодня он сильно опаздывал и сократил стоянку.

Мы испуганно переглянулись. На помощь пришел один из старших станционных служащих. Он предложил нанять скоростную машину и догнать поезд, считая, что у нас есть реальная возможность сделать это на ближайшей станции Домодоссола.

И началась погоня, как в кино. То мы обгоняли поезд, то он обгонял нас. Мы мчались по горной дороге, а поезд нырял в тоннели и выныривал из них то впереди, то позади – соответственно мы то впадали в отчаяние, то ощущали собственное превосходство. В Домодоссолу мы прилетели через три минуты после прибытия поезда. Казалось, все пассажиры – уж нашего-то wagon lit наверняка – высунулись из окон, чтобы посмотреть, успеем ли мы.

– О, мадам, – сказал пожилой француз, помогая мне подняться в вагон, – que vous avez eprouv é des émotions!1010
  Сколько эмоций вы испытали! (пер. с фр.) – Прим. автора.


[Закрыть]

Французы умеют удивительно точно выразить чувство словами. Так как у нас не было времени поторговаться с водителем, он содрал с нас безбожно много, и мы с Максом остались почти без денег. В Париже Макса должна была встречать мать, и он с надеждой предположил, что у нее можно будет взять в долг. Я часто спрашиваю, что должна была подумать моя будущая свекровь о молодой женщине, которая выскакивает из поезда вместе с ее сыном и, едва познакомившись, отнимает все, что у нее было при себе, до последнего sou. Времени пускаться в объяснения не оставалось, мне нужно было немедленно возвращаться в вагон, поэтому, схватив деньги и неловко извинившись, я исчезла. Не думаю, что заслужила этим ее расположение.

Я смутно помню ту поездку с Максом, запечатлелось в моей голове лишь то, что он был исключительно добр, тактичен и участлив, отвлекал от дурных мыслей рассказами о себе. Он регулярно делал мне перевязки и водил в вагон-ресторан, куда я без него, конечно же, не добралась бы, особенно учитывая, что «Восточный экспресс» страшно трясло на полном ходу. Одно замечание Макса врезалось мне в память. Мы ехали вдоль побережья Итальянской Ривьеры. В полудреме я сидела в углу, откинувшись на спинку своего дивана. Макс вошел в мое купе и сел напротив. Приоткрыв глаза, я обнаружила, что он внимательно меня изучает. «У вас истинно благородное лицо», – сказал он. Это меня так удивило, что я проснулась еще чуть больше – никогда не смотрела на себя под этим углом зрения, да и никому другому это в голову не приходило. Неужели у меня действительно благородное лицо? Что-то не похоже. И вдруг меня осенило: наверное, это из-за моего римского носа, да, конечно же, из-за носа. Он мог придавать моему профилю некий оттенок аристократизма. Не уверена, что это открытие меня обрадовало: такие вещи слишком ко многому обязывают. Могу признать, что добродушна, жизнерадостна, немного малахольна, забывчива, робка, чувствительна, на редкость не уверена в себе, в меру бескорыстна… Но благородна? Нет, на это я не согласна. Тем не менее я снова задремала, изменив, правда, положение своего римского носа – чтобы он был виден анфас, а не в профиль»1111
  Кристи А. Автобиография: Собр. соч. Т. 27. Кн. 1. М., 2003.


[Закрыть].

От поездки с Максом Мэллоуном у нее остались самые приятные впечатления. В «Автобиографии» она вспоминает главным образом о приключениях, которые случились по дороге домой, но, как и полагается опытному автору детективов, Кристи – случайно или намеренно – «забывает» о других деталях, обходясь лишь одной туманной фразой: «Я смутно помню ту поездку…»1212
  Там же.


[Закрыть]. Поверить ей нетрудно, поскольку писала она об этом спустя тридцать лет. Кристи «забыла» рассказать о том, как поезд застрял на несколько дней, и как она безумно переживала за больную дочь. В те времена нельзя было просто позвонить по мобильному, чтобы удостовериться, Розалинде уже лучше, кризис прошел, она идет на поправку. Все эти слова утешения писательнице говорил Макс, он всеми силами старался отвлечь ее от мрачных мыслей, а может быть, пытался развлечь, взяв на себя роль помощника сочинителя детективов.

С этих пор она и влюбилась в Макса, археологию, пустыню, поездки на «Восточном экспрессе».

Злополучная поездка

С определенной долей уверенности можно утверждать, что на создание романа «Убийство в „Восточном экспрессе“» Агату Кристи вдохновила поездка на этом самом экспрессе в 1931 году, точнее, возвращение из Стамбула в Париж.

Писательница посвятила своему мужу Максу Мэллоуну несколько романов, в том числе «Убийство в Восточном экспрессе». В «Автобиографии» она еще раз повторяет, что идею для романа подал ей Макс. Но сюжет романа слишком типичен для творчества Кристи. Он настолько хорошо вписывается в ее непредсказуемые детективы, что даже неожиданная концовка не нарушает этого впечатления. Ведь подобные «финалы с сюрпризом» стали фирменным знаком ее произведений романов. Это подтверждают многие знатоки творчества Кристи, например, Джон Карран пишет:

«„Убийство в Восточном экспрессе“, „Отель Бертрам“, и сюда можно добавить „Лощину“, – все они имеют одну сюжетную основу»1313
  Кристи А., Карран Д. Секретный архив. М., 2010. Стр. 81.


[Закрыть].

В чем была идея Макса? Возможно, энергичный молодой человек не хотел проводить время попусту и предложил Агате сочинить историю, «как если бы они оказались в одном вагоне с убийцей». В своих мемуарах Макс Мэллоун также упоминает о некоей детали: «подсказал Агате новый способ участия в убийстве, использованный в книге», за который жена была ему благодарна. Но Макс скромно опускает подробности:

«Но не расскажу, какой именно, чтобы не испортить вам удовольствие от чтения».1414
  Маллован М. Агата и археолог. Мемуары мужа Агаты Кристи. М., 2019.


[Закрыть] Можно лишь предполагать, что деталь эта была незначительной или просто выглядела слишком бледно на фоне сотни подобных «деталей», придуманных королевой детектива. Допустим, что «необычный способ», придуманный Максом, появился не в романе «Убийство в „Восточном экспрессе“». Здесь, напротив, все очень традиционно для Кристи. В 1934 году наряду с «Убийством в „Восточном экспрессе“» вышел другой ее роман, «Смерть в облаках», где во время полета на самолете жертву убивают весьма диковинным способом – с помощью ядовитого дротика, выпущенного из духовой трубки. Детали описаны с большим мастерством, возможно, что Агату Кристи консультировали по данному вопросу. Я предполагаю, что подсказка об источнике была бы слишком очевидной, чего не хотел не только Макс, но и сама писательница. А потому Агата Кристи посвятила мужу другой роман, написанный в этот период. Уж слишком очевидные намеки дает нам сочинительница в тексте. Два чудака-археолога, увлеченные беседой о древностях, не заметили ни убийства, ни каких-либо деталей.

« – А на мой взгляд, все дело во французах! – сменил тему Джепп. – От этой Моризо их отделял только проход. Видок у них подозрительный, а чемодан обшарпанный и залеплен неважнецкими заморскими наклейками. Я бы не удивился, узнав, что они побывали на Борнео, или в Южной Америке, или где там еще. Конечно, нам ничего не известно о мотиве, но я надеюсь, мы получим нужные сведения из Парижа. Нам придется работать вместе с Сюртэ. Это больше их дело, чем наше. Но, если хотите знать мое мнение, эти два уголовничка именно то, что нам нужно.

Глаза Пуаро блеснули.

– Конечно, то, что вы говорите, возможно, но кое в чем вы заблуждаетесь, друг мой. Эти два господина не уголовники и не головорезы. Они весьма именитые археологи.

– Ну да. Вы меня разыгрываете!

– Нисколько. Я их сразу узнал. Это мосье Арман Дюпон и его сын, мосье Жан Дюпон. Они недавно вернулись с очень интересных раскопок в Персии, неподалеку от Суз.

– Что-то не верится.

Джепп раскрыл один из паспортов.

– Сдаюсь, мосье Пуаро, – сказал он, – но согласитесь, с первого взгляда о них этого не скажешь, так ведь?

– Мировые знаменитости вообще редко с первого взгляда производят впечатление.

…

– Вы, вероятно, не знаете археологов. Если эти двое обсуждали что-то действительно увлекательное – тогда, друг мой, они наверняка ничего бы не увидели и не услышали. Они находились в пятом тысячелетии до Рождества Христова. Одна тысяча девятьсот тридцать пятый год новой эры для них просто не существовал»1515
  Кристи А. Смерть в облаках. / Пер. А. Сергеева. // Собр. соч. Т. 6. М., 1995.


[Закрыть]. Но вернемся к злополучной поездке 1931 года. Когда поезд шел через Болгарию, выпал почти метровый слой снега. Вы спросите, неужели это такая проблема? Да, для солнечной Болгарии, где снег и зимой-то бывает редко, подобный снегопад стал настоящей катастрофой. В результате пассажиры на несколько суток оказались заперты в замкнутом пространстве. Судя по тому, что Агата Кристи прибыла в Англию с опозданием на двое суток, а экспресс всю обратную дорогу ужасно спешил, и их трясло всю дорогу, простояли они под Софией гораздо больше двух суток.

Подобная задержка и ограниченное пространство пусть и роскошного вагона невольно сблизили пассажиров. А неизвестность и теснота обострили страхи и подозрения. В той поездке собралась очень пестрая компания пассажиров: лысый немец, огромный итальянец, американка, возвращавшаяся с археологических раскопок из Смирны, прототип миссис Хабборд из романа. Американцы и в те времена говорили на порядок громче остальных. А ее бесконечные жалобы и вовсе раздражали всех: «В Штатах уже давно всех развезли бы на автомобилях… да что там, прислали бы аэропланы…». Больше остальных попутчиков Агату Кристи смущал турок, одетый в костюм оранжевого цвета, с золотой цепью на шее, он в первую ночь несколько часов пытался открыть дверь между вагонами, ошибочно полагая, что там находится ванная комната. На этом же экспрессе путешествовал югославский король Александр с супругой и целым роем детективов, отвечавших за его безопасность.

В тексте романа остались намеки и на другие события, вероятно, случившиеся за время этого путешествия, свидетелями которых стали Агата и Макс. Из чего мы можем сделать вывод, что не всё в той поездке было так уж благополучно. Возьмем, к примеру, упоминание о длительной задержке поезда, Кристи рассказывает об этом чересчур лаконично, всего в двух словах: «Поезд опаздывал» и напрочь «забывает» о деталях. Можно предположить, что она не хотела пересказывать историю этой задержки дважды. «Убийства в „Восточном экспрессе“» было достаточно.

А если вспомнить биографию югославского монарха, сразу становится понятно, почему Агата Кристи старательно избегала воспоминаний о той злополучной поездке. Уже после публикации романа король Александр посетил Францию. Подготовку к его приезду подробно освещала пресса, но в обществе ходили тревожные слухи о возможном покушении.

Странно, что меры по охране короля и принимавшего его министра иностранных дел Франции Луи Барту были весьма примитивными. В ходе последующего расследования всплыли невероятные факты. Полицейские стояли на расстоянии десяти шагов друг от друга, спиной к людям, и фактически не могли контролировать действия толпы. Югославскую охрану короля даже не выпустили на берег с борта эсминца «Дубровник», на котором прибыл монарх. Предложение Скотланд-Ярда взять на себя обеспечение безопасности было отклонено. При этом префект Марселя уверил генерала А. Дмитриевича, выполнявшего функции министра двора при югославском монархе, что все учтено.

Прибытие короля в Марсель было символичным событием, ведь именно отсюда французские войска отправлялись на помощь Сербии во времена Первой мировой войны. Здесь же, в Марселе, стоял памятник французским солдатам и офицерам, погибшим на Балканах и на Салоникском фронте.

Согласно намеченному плану визит начинался с возложения венков к памятнику в присутствии министра иностранных дел Франции Луи Барту. Такое своеобразное символическое напоминание о французско-сербском союзе. Во время этого визита также должны были пройти важные переговоры о возможном будущем союзе, Луи Барту активно продвигал создание Средиземноморской Антанты, вставшей на пути стремительно развивающегося в Германии Фашизма.

Когда король Югославии сошел на берег, здесь же, в гавани Марселя, состоялась торжественная церемония, в ходе который Барту и Александр произнесли речи о необходимости дружбы и союзничества. Затем министр и король отправились на машине по центральным улицам к площади Биржи, где находилось здание местного муниципалитета, в котором и должны были пройти переговоры.

Здесь и обнаружились первые огрехи в системе безопасности. Автомобиль был старый, с откидным верхом и с огромными подножками, на которые легко мог вскочить любой желающий. Вместо эскорта мотоциклистов сзади почему-то трусили два верховых. Автомобиль двигался словно черепаха, со скоростью всего 4 км/ч.

Когда кортеж достиг площади, и, казалось, все опасности уже позади, внезапно из толпы выскочил человек. Один из всадников кортежа попытался оттеснить его, но тот увернулся и совершил ловкий маневр между лошадью и машиной, вскочил на подножку. В руке у него был пистолет. Первые два выстрела он сделал по королю, а третьим задел министра.

Шофер, который по инструкции должен был вдавить педаль газа на полную мощность, с перепугу остановился и бросился вон из машины. Все попытки охранников и бравых французских генералов остановить покушение не принесли никакого практического результата. Полицейские открыли беспорядочную стрельбу, в результате чего несколько пуль попали в случайных прохожих. Толпа обезумела. Полицейский кордон был смят, а террорист попросту затоптан.

Когда толпа схлынула, короля перенесли в здание префектуры. Луи Барту, который был только ранен, попытались оказать первую помощь, но она оказалась для него последней. Ему перевязали руку поверх пиджака и ниже раны, отчего кровотечение только усилилось. В машине скорой помощи министр потерял сознание. Врачи незамедлительно сделали операцию и уже надеялись на благоприятный исход, но сердце министра не выдержало. Луи Барту скончался, не приходя в сознание.

В эту же самую больницу доставили и террориста. При нем был чехословацкий паспорт на имя Петра Келемена, револьверы и бомба. Настоящую личность убийцы установили почти сразу, как только появилась полиция. Это был Величко Георгиев, настоящий профессионал, безжалостный и хладнокровный.

В романе король Югославии не упомянут, нет даже персонажа, отдаленно напоминающего монаршую особу. Но каково было Агате Кристи, когда она узнала, что застряла на несколько суток в одном поезде с монархом, которого затем застрел террорист? Ей не хотелось бросать даже малейшую тень сомнения на монаршую особу или обвинять короля в убийстве.