Текст книги "Экономическая наука в тяжелые времена. Продуманные решения самых важных проблем современности"

Вывод, к которому приходит это исследование, аналогичен предыдущим. При сравнении динамики заработной платы и занятости менее образованного местного населения в тех городах, которые подвержены случайному притоку мигрантов, с другими городами, никакого негативного воздействия обнаружено не было.

Все описанные исследования говорят о том, что низкоквалифицированные мигранты, как правило, не наносят ущерба заработной плате и занятости местных жителей. Однако политические дискуссии в наше время ведутся с такой страстью, что их участников не всегда волнует, насколько их взгляды подкреплены фактами. Есть ли здесь место для спокойных, упорядоченных размышлений? Те читатели, которых интересует деликатное искусство построения консенсуса в экономической науке, могут обратиться к странице 267 доклада о воздействии иммиграции, изданного Национальной академией наук США, самой уважаемой научной организацией страны (этот доклад доступен по ссылке)[45]45
  The Economic and Fiscal Consequences of Immigration, National Academies of Sciences, Engineering, and Medicine (Washington, DC: National Academies Press, 2017), https://doi.org/10.17226/23550


[Закрыть]. Время от времени Национальная академия наук созывает группы для определения научного консенсуса по различным проблемам. В группу, составившую отчет об иммиграции, входили как ее сторонники, так и скептики (включая Джорджа Борхаса). Члены группы должны были убедиться, что они приняли во внимание всё, и хорошее, и плохое, и злое, их рассуждения иногда чрезмерно многословны, но общее заключение настолько недвусмысленно, насколько вообще группа экономистов может прийти к определенному выводу:

Данные эмпирических исследований последних десятилетий в общем согласуются с выводами доклада Национального научно-исследовательского совета о новых американцах (1997) и свидетельствуют о том, что при измерении за период более чем в 10 лет воздействие иммиграции на заработную плату коренного населения в целом очень мало.

В ЧЕМ ОСОБЕННОСТЬ ИММИГРАЦИИ

Почему классическая теория предложения и спроса (чем больше предложение, тем ниже цена) не работает в случае иммиграции? Важно докопаться до сути этого вопроса, так как, хотя мы и выяснили, что иммиграция не влияет на заработную плату малоквалифицированных работников, пока мы не узнаем причину, у нас всегда будут оставаться сомнения по поводу обстоятельств или данных.

Существует ряд факторов, в результате действия которых простая концепция предложения и спроса может быть сметена под ковер. Во-первых, приток новой группы работников приводит, как правило, к смещению кривой спроса на труд вправо, что помогает устранить действие ее отрицательного наклона. Новоприезжие тратят деньги: они ходят по магазинам, ресторанам и парикмахерским. Это создает новые рабочие места – преимущественно для работников с низкой квалификацией. Как показано на рис. 2.2, сдвиг кривой спроса на труд ведет к росту заработной платы и, возможно, таким образом компенсирует сдвиг кривой предложения труда, оставляя уровень заработной платы и безработицы без изменений.

РИС. 2.2. И снова «экономическая теория на салфетке». Почему рост миграции не всегда ведет к падению уровня заработной платы

На самом деле существуют свидетельства того, что если канал спроса будет закрыт, то миграция действительно может оказать «ожидаемое» негативное воздействие на местных жителей. На короткий период времени гражданам Чешской республики было разрешено работать в соседней Германии. На пике, до 10 % работников в приграничных городах Германии ежедневно приезжали туда из Чехии. Когда это произошло, заработная плата местных жителей практически не изменилась, но занятость значительно сократилась, потому что, в отличие от всех других эпизодов, которые мы обсуждали выше, чтобы тратить свои заработки, чехи возвращались домой. В результате в Германии отсутствовал принцип домино, проявляющийся в дополнительном росте спроса на труд. Иммигранты способствуют росту в своем новом местном сообществе только тогда, когда тратят там свои доходы; если же все деньги вывозятся на их родину, то экономические выгоды от иммиграции для принимающего сообщества теряются[46]46
  Christian Dustmann, Uta Schönberg, and Jan Stuhler, “Labor Supply Shocks, Native Wages, and the Adjustment of Local Employment, “Quarterly Journal of Economics 132, no. 1 (February 2017): 435–483.


[Закрыть]. Здесь мы возвращаемся к случаю, который отображен на рис. 2.1, когда мы спускаемся вниз вдоль кривой спроса на труд, а компенсирующего сдвига этой кривой не происходит.

Вторая причина, по которой миграция низкоквалифицированной рабочей силы может повысить спрос на труд, заключается в том, что такая миграция замедляет процесс механизации. Надежная перспектива наличия малооплачиваемых работников делает применение трудосберегающих технологий менее привлекательным. В декабре 1964 года мексиканские иммигранты, работавшие на фермах, брасерос, были изгнаны из Калифорнии именно на том основании, что они способствовали снижению заработной платы коренных калифорнийцев. Однако последним это ничего не дало – их зарплаты и занятость не выросли[47]47
  Michael A. Clemens, Ethan G. Lewis, and Hannah M. Postel, “Immigration Restrictions as Active Labor Market Policy: Evidence from the Mexican Bracero Exclusion,” American Economic Review 108, no. 6 (June 2018): 1468–1487.


[Закрыть]. Это произошло потому, что те фермеры, которые ранее использовали преимущественно труд брасерос, сделали две вещи. Во-первых, они механизировали производство. Например, еще с 1950-х годов существуют машины для уборки томатов, которые позволяют удвоить производительность на одного работника, но их внедрение шло очень медленно. В 1964 году, перед изгнанием брасерос, уровень внедрения таких машин в Калифорнии был практически нулевым, а в 1967 году он вырос до 100 %, тогда как в Огайо, где брасерос никогда не работали, уровень внедрения в эти годы не изменился. Во-вторых, фермеры отказались от тех культур, при культивировании которых невозможна механизация. Так, Калифорния, по крайней мере временно, отказалась от таких деликатесов, как спаржа, клубника, латук, сельдерей и корнишоны.

Третий фактор, препятствующий простой логике спроса и предложения, связан с тем, что работодатели могут захотеть реорганизовать производство, чтобы эффективно использовать новых работников, а это может создать новые роли для местного населения с низкой квалификацией. В описанном выше примере из Дании датские малоквалифицированные работники в конечном счете выиграли от притока мигрантов, частично потому, что он позволил им изменить род своих занятий[48]48
  Foged and Peri, “Immigrants’ Effect on Native Workers”.


[Закрыть]. С ростом числа мигрантов все больше местных малоквалифицированных работников прекращали заниматься физическим трудом и меняли работодателей. При этом они также начинали выполнять работу с более сложными задачами, которая требует больше коммуникационных и технических навыков, – это определяется тем фактом, что недавние иммигранты не могли владеть датским языком, а значит, и конкурировать за такие рабочие места. Подобное профессиональное продвижение происходило также и во время великой европейской миграции в Соединенные Штаты в конце XIX и начале XX веков.

В более широком смысле это говорит о том, что низкоквалифицированные местные работники и иммигранты не конкурируют напрямую. Они могут выполнять разные задачи, при этом иммигранты специализируются на тех задачах, которые требуют меньше общения, а местные работники – больше. Наличие иммигрантов может фактически побудить фирмы нанимать больше работников; иммигранты выполняют более простые задачи, а местные обеспечивают взаимодействие и получают более высокое вознаграждение.

В-четвертых, еще один способ, которым мигранты скорее дополняют местный труд, а не конкурируют с ним, заключается в том, что они готовы выполнять такие задачи, за которые местные жители берутся неохотно; они косят газоны, готовят бургеры, ухаживают за детьми и больными. Поэтому при наличии большого числа мигрантов цены на такие услуги падают, что помогает местным работникам и освобождает их для других видов занятости[49]49
  Patricia Cortés, “The Effect of Low-Skilled Immigration on US Prices: Evidence from CPI Data,” Journal of Political Economy 116, no. 3 (2008): 381–422.


[Закрыть]. В частности, когда вокруг больше мигрантов, высококвалифицированные женщины с большей вероятностью выходят на работу[50]50
  Patricia Cortés and José Tessada, “Low-Skilled Immigration and the Labor Supply of Highly Skilled Women,” American Economic Journal: Applied Economics 3, no. 3 (July 2011): 88–123.


[Закрыть]. Выход высококвалифицированных женщин на рынок труда, в свою очередь, повышает спрос на низкоквалифицированный труд (уход за детьми, организация питания, уборка) дома или в фирмах, которыми они управляют или владеют.

Воздействие миграции также в критической степени зависит от того, кем являются мигранты. Если приезжают наиболее предприимчивые, то они могут начать бизнес, который создаст рабочие места для местных жителей. Если же это наименее квалифицированные работники, то им, возможно, придется присоединиться к неидентифицируемой массе, с которой должны будут конкурировать низкоквалифицированные местные.

То, кем являются мигранты, обычно зависит от тех барьеров, которые им приходится преодолевать. Когда президент Трамп сравнил мигрантов из «грязных дыр» с мигрантами из хороших стран вроде Норвегии, то он, скорее всего, не знал, что в прошлом норвежские иммигранты были частью тех «скученных масс», о которых писала Эмма Лазарус[51]51
  Emma Lazarus, “The New Colossus,” in Emma Lazarus: Selected Poems, ed. John Hollander (New York: Library of America, 2005), 58. [Эмма Лазарус (1849–1887) – американская писательница и поэтесса, автор сонета «Новый Колосс» (1883), текст которого размещен на пьедестале статуи Свободы в Нью-Йорке. – Прим. пер.].


[Закрыть]. Существует исследование норвежских мигрантов в Соединенные Штаты в эпоху массовой миграции конца XIX и начала XX веков[52]52
  Ran Abramitzky, Leah Platt Boustan, and Katherine Eriksson, “Europe’s Tired, Poor, Huddled Masses: Self-Selection and Economic Outcomes in the Age of Mass Migration,” American Economic Review 102, no. 5 (2012): 1832–1856.


[Закрыть]. В то время мигрантов могла остановить лишь стоимость переезда. В исследовании сравниваются семьи мигрантов с теми семьями, в которых никто не уехал. В результате обнаруживается, что мигранты, как правило, были выходцами из самых бедных семей; их отцы были значительно беднее среднего. Итак, по милой иронии, забавляющей историков (и экономистов), норвежские мигранты были именно теми людьми, которых Трамп предпочел бы держать подальше. В его глазах они были бы людьми из «грязных дыр» своего времени.

Напротив, тем, кто мигрирует из бедных стран в наше время, необходимы не только деньги на то, чтобы позволить себе оплатить проезд, но и выдержка (а также образование), чтобы преодолеть выстроенную против них систему иммиграционного контроля. По этой причине многие из них обладают исключительными талантами – навыками, амбициями, терпением и выносливостью, – которые помогают им стать создателями рабочих мест или вырастить детей, которые создадут рабочие места. В докладе Центра по изучению американского предпринимательства указывается, что в 2017 году 43 % основателей или сооснователей пятисот крупнейших американских компаний по выручке (список Fortune 500) были иммигрантами или детьми иммигрантов. Более того, фирмы, основанные иммигрантами, составляют 52 % из 25 ведущих фирм, 57 % из 35 ведущих фирм, а также владеют девятью из тринадцати наиболее ценных брендов[53]53
  “Immigrant Founders of the 2017 Fortune 500,” Center for American Entrepreneurship, 2017, http://startupsusa.org/fortune500/


[Закрыть]. Генри Форд был сыном ирландского иммигранта. Биологический отец Стива Джобса был из Сирии. Сергей Брин родился в России. Отчимом Джеффа Безоса был кубинский иммигрант Майк Безос.

Сам факт того, что человек находится в иммиграции, в незнакомом окружении, без социальных связей, которые делают жизнь богаче, но также налагают ограничения на целеустремленное стремление в определенной области, помогает даже тем, кто стартовал не столь блестяще, попытаться сделать что-то новое и необычное. Абхиджит знаком со многими принадлежащими к среднему классу бенгальцами, которые, как и он, никогда не мыли посуду в своих домах. Но, оказавшись без денег в одном из британских или американских городов, они заканчивали тем, что начинали убирать столы в местных ресторанах и обнаруживали, что им очень нравится делать что-то более практическое, а не работу «белых воротничков», о которой они для себя мечтали. Обратное, возможно, произошло с теми молодыми выходцами из исландских рыболовецких поселков, которые были вынуждены уехать в незнакомые места, где многие люди собирались в колледж, и решили, что в конце концов это не такая уж плохая идея[54]54
  Nakamura, Sigurdsson, and Steinsson, “The Gift of Moving”.


[Закрыть].

Таким образом, одна из очень больших проблем анализа предложения и спроса, применяемого к иммиграции, заключается в том, что приток мигрантов увеличивает спрос на рабочую силу и одновременно увеличивает предложение рабочих. Это одна из причин, объясняющих, почему заработная плата не снижается, когда мигрантов становится больше. Более глубокая проблема связана с самой природой рынков труда, поскольку модель предложения и спроса просто не слишком хорошо описывает то, как они работают на самом деле.

РАБОТНИКИ И АРБУЗЫ

Путешествуя по Дакке, Дели или Дакару ранним утром, вы иногда сможете заметить группы людей, в основном мужчин, сидящих на тротуарах вблизи важных перекрестков. Это безработные, которые ждут, чтобы их забрал кто-то, кому нужны работники, часто на стройке.

Однако представителя социальных наук здесь поражает то, насколько редки подобные физические рынки труда. Учитывая, что в районе Большого Дели проживает почти 20 миллионов человек, можно было бы предположить, что такое собрание будет на каждой улице. Но на самом деле их еще нужно поискать.

Рекламные объявления о работе в Дели или Дакаре также относительно редки. Рекламы много на веб-сайтах и порталах по трудоустройству, но объявления там в основном не предназначены для среднего деревенского пастуха. Напротив, в бостонском метро полно объявлений о вакансиях, но это не просто объявления, они также предлагают потенциальным работникам разгадать сложную головоломку, чтобы показать свои умственные способности. Работодатели ищут новых сотрудников, но не хотят, чтобы трудоустройство стало для них легким делом. Все это отражает фундаментальную особенность рынка труда.

Существует по крайней мере две причины, по которым найм отличается, скажем, от покупки арбузов на оптовом рынке. Во-первых, отношения с работником продолжаются гораздо дольше, чем покупка партии арбузов; если вам не понравится полученный товар, то на следующей неделе вы сможете сменить поставщика. Однако увольнение, даже если оно не затруднено законом, в лучшем случае неприятно и потенциально опасно, когда недовольный работник приходит в ярость. Поэтому в большинстве фирм не сразу принимаются все те, кто изъявил желание поступить на работу. Руководство фирм беспокоит, будет ли сотрудник приходить на работу вовремя, не станет ли он прерывать работу всякий раз, когда ему захочется подраться с коллегами, оскорблять важных клиентов или ломать дорогое оборудование. Во-вторых, о качестве работника судить гораздо сложнее, чем о качестве арбузов (характеристики которых, очевидно, должны быть хорошо известны профессиональным продавцам[55]55
  Jie Bai, “Melons as Lemons: Asymmetric Information, Consumer Learning, and Quality Provision,” working paper, 2018, https://drive.google.com/file/d/0B52sohAPtnAWYVhBY-m11cDBrSmM/view


[Закрыть]). Помимо этого, как сказал бы Карл Маркс, рабочая сила не является обычным товаром[56]56
  «Таким образом, владелец денег лишь в том случае может превратить свои деньги в капитал, если найдет на товарном рынке свободного рабочего, свободного в двояком смысле: в том смысле, что рабочий – свободная личность и располагает своей рабочей силой как товаром и что, с другой стороны, он не имеет для продажи никакого другого товара, гол как сокол, свободен от всех предметов, необходимых для осуществления своей рабочей силы»: Karl Marx, Capital, vol. 1 (New York: Penguin, 1992), 272–273; Карл Маркс, “Капитал. Том I”, в Карл Маркс и Фридрих Энгельс, Сочинения, т. 23 (Москва: Государственное издательство политической литературы, 1960), 179.


[Закрыть].

Таким образом, фирмы должны приложить некоторые усилия, чтобы узнать, кого они нанимают. В случае с более высокооплачиваемыми работниками это означает, что они тратят время и деньги на интервью, тесты, рекомендации и так далее. Все это сопровождается затратами как для фирм, так и для работников, которые, как представляется, имеют универсальный характер. Проведенное в Эфиопии исследование показало, что для подачи заявки на канцелярскую работу среднего звена требовалось несколько дней и повторные поездки. Каждое такое заявление стоило потенциальному работнику десятую часть будущей месячной заработной платы при очень низкой вероятности найма, что было одной из причин малого числа заявок[57]57
  Girum Abebe, Stefano Caria, and Esteban Ortiz-Ospina, “The Selection of Talent: Experimental and Structural Evidence from Ethiopia,” working paper, 2018.


[Закрыть]. В результате при найме малооплачиваемых работников фирмы часто пропускали этап интервью и полагались на рекомендации тех, кому они доверяют. Относительно немногие фирмы нанимали тех, кто просто приходил и просил работу, даже если они заявляли о том, что согласны на более низкую заработную плату. Это, конечно, противоречит стандартной модели спроса и предложения. Но ситуация, в которой работодатель захочет избавиться от работника, может сопровождаться слишком высокими затратами. Приведем яркий пример – исследователи, пытавшиеся найти в Эфиопии таких работодателей, которые согласились бы на рандомизированный найм, обратились к более чем тремстам фирмам, прежде чем нашли пять, которые согласились присоединиться к эксперименту[58]58
  Christopher Blattman and Stefan Dercon, “The Impacts of Industrial and Entrepreneurial Work on Income and Health: Experimental Evidence from Ethiopia,” American Economic Journal: Applied Economics 10, no. 3 (July 2018): 1–38.


[Закрыть]. При этом, хотя речь шла о не требующих особой квалификации рабочих местах, фирмы все равно желали сохранить некоторый контроль над тем, кого они нанимали. По данным другого исследования, 56 % фирм в Эфиопии требуют наличия опыта работы при найме на рабочие места «синих воротничков»[59]59
  Girum Abebe, Stefano Caria, Marcel Fafchamps, Paolo Falco, Simon Franklin, and Simon Quinn, “Anonymity or Distance? Job Search and Labour Market Exclusion in a Growing African City,” CSAE Working Paper WPS/2016-10-2, 2018.


[Закрыть], также распространено требование о наличии рекомендации от другого работодателя[60]60
  Stefano Caria, “Choosing Connections. Experimental Evidence from a Link-Formation Experiment in Urban Ethiopia,” working paper, 2015; Pieter Serneels, “The Nature of Unemployment Among Young Men in Urban Ethiopia,” Review of Development Economics 11, no. 1 (2007): 170–186.


[Закрыть].

Все это имеет несколько важных последствий. Во-первых, зарекомендовавшие себя работники гораздо больше защищены от конкуренции со стороны новичков, чем это предполагается абстрактной моделью предложения и спроса. Их нынешний работодатель знает их и доверяет им; постоянная занятость является огромным преимуществом.

Для мигранта это плохие новости. Но еще больше дело осложняет второе последствие. Подумайте, что может предпринять работодатель, чтобы наказать плохого работника; в худшем случае он может его уволить. Но увольнение будет адекватным наказанием только тогда, когда заработная плата достаточно велика, чтобы работник действительно хотел ее сохранить. Как отметил много лет назад будущий лауреат Нобелевской премии Джозеф Стиглиц, фирмы не станут платить своим работникам только тот минимум, на который они согласны, чтобы не оказаться в ситуации, описываемой старой советской шуткой: «Они делают вид, что платят, а мы делаем вид, что работаем».

Данная логика говорит о том, что заработная плата, которую необходимо выплачивать фирме, чтобы заставить работников работать, обычно должна быть достаточно высокой для того, чтобы увольнение действительно стало наказанием. Экономисты называют это эффективной заработной платой. В результате разница между той заработной платой, которую фирмы выплачивают своим постоянным работникам, и той, которую они станут платить новичкам, окажется небольшой, потому что фирмы не станут рисковать последствиями слишком низкой оплаты последних[61]61
  Carl Shapiro and Joseph E. Stiglitz, “Equilibrium Unemployment as a Worker Discipline Device,” American Economic Review 74, no. 3 (June 1984): 433–444.


[Закрыть].

В результате стимулы для найма потенциальных мигрантов ослабляются еще больше. Кроме того, работодатели не захотят иметь большие различия в заработной плате сотрудников своих фирм из-за опасности снижения мотивации. Имеющиеся данные свидетельствуют о том, что работники относятся к внутрифирменному неравенству резко отрицательно, даже если это неравенство связано с производительностью, по крайней мере в тех случаях, когда связь между оплатой и производительностью неочевидна и непрозрачна[62]62
  Emily Breza, Supreet Kaur, and Yogita Shamdasani, “The Morale Effects of Pay Inequality,” Quarterly Journal of Economics 133, no. 2 (2018): 611–663.


[Закрыть]. Неудовлетворенность работников ведет к непроизводительности. Это еще один фактор, по которому местных работников нельзя быстро заменить на мигрантов.

Обсуждаемая тема прекрасно согласуется с упомянутым выше чешским исследованием миграции. Миграция из Чехии вела не к потере работы немцами из приграничных регионов Германии, а, скорее, к снижению выгод трудоустройства, которыми они располагали (по сравнению с другими регионами страны)[63]63
  Dustmann, Schönberg, and Stuhler, “Labor Supply Shocks, Native Wages, and the Adjustment of Local Employment”.


[Закрыть]. Немецкие фирмы не заменяли свой персонал на чехов. Те, кто уже имел работу, по-прежнему пользовались преимуществами того, что работодатели были с ними знакомы. Однако при этом, вместо найма новых неизвестных им новых местных работников, немецкие фирмы иногда нанимали чехов, которые также не были им знакомы.

Представление о том, что у мигрантов не так много возможностей получить рабочие места, которые уже заняты местными жителями, даже запрашивая более низкую заработную плату, также помогает нам понять, почему мигранты занимаются той работой, от которой отказываются местные, или оказываются в тех городах, куда никто не хочет переезжать. Таким образом, они не отнимают ни у кого работу; эти рабочие места остались бы незаполненными, если бы не было мигрантов, желающих на них поступить.

КВАЛИФИЦИРОВАННЫЕ РАБОТНИКИ

До сих пор мы говорили о воздействии неквалифицированных мигрантов на местных жителей. Даже те, кто выступает против неквалифицированной миграции, обычно более благоприятно относится к квалифицированной миграции. Многие аргументы, которые мы привели, чтобы объяснить, почему низкоквалифицированные мигранты не конкурируют с низкоквалифицированными местными жителями, не относятся к миграции специалистов. С одной стороны, оплата таких работников, как правило, гораздо выше минимальной заработной платы. При этом необходимость платить им эффективную заработную плату, скорее всего, отсутствует, поскольку их работа увлекательна и возможность ее выполнения является наградой сама по себе. Следовательно, как ни парадоксально, квалифицированная миграция может в большей степени вести к снижению заработной платы местных жителей. С другой стороны, рассматривая претендентов на те рабочие места, которые требуют определенной квалификации, работодатели скорее заботятся о наличии у них определенных навыков, а не об их личных качествах или надежности. Например, в большинстве больниц, нанимающих медсестер, основное внимание будет уделяться тому, соответствуют ли претенденты на рабочее место требованиям законодательства (в частности, сдавали ли они экзамен по сестринскому делу). Если медсестра иностранного происхождения имеет необходимый сертификат и готова работать за меньшую плату, то у больницы нет особых причин причин не нанимать такую медсестру. Более того, никто не нанимает подобных работников без серии собеседований и тестов, что ставит неизвестных работников в один ряд с теми, кто знаком нанимателю или имеет связи.

Поэтому неудивительно, как показало проведенное в Соединенных Штатах исследование, что в американских городах на каждую квалифицированную, опытную иностранную медсестру, переехавшую в определенный город, приходится в лучшем случае столько же, а иногда и вдвое меньше местных медсестер[64]64
  Patricia Cortés and Jessica Pan, “Foreign Nurse Importation and Native Nurse Displacement,” Journal of Health Economics 37 (2017): 164–180.


[Закрыть]. Частично это связано с тем, что местные студенты, обучающиеся сестринскому делу, столкнувшись с конкуренцией со стороны медсестер, которые родились и получили образование за рубежом, предпочитают не сдавать экзамен в своих штатах.

Таким образом, несмотря на широкую поддержку, в том числе со стороны таких людей, как президент Трамп, иммиграция квалифицированных работников представляет собой более сложную проблему с точки зрения ее воздействия на местное население. Она благоприятна для низкоквалифицированных местных жителей, которые получают возможность пользоваться более дешевыми услугами (большинство врачей, обслуживающих самые бедные уголки Соединенных Штатов, являются мигрантами из развивающихся стран) за счет ухудшения перспектив на рынке труда для местного населения с аналогичной квалификацией (медсестер, врачей, инженеров и преподавателей колледжей).

НАДВИГАЕТСЯ ЛИ КАРАВАН?

Мифы об иммиграции рушатся. Не существует свидетельств того, что низкоквалифицированная миграция в богатые страны приводит к снижению заработной платы и занятости местных жителей, рынки труда не похожи на рынки фруктов, и законы спроса и предложения к ним не применимы. Но другая причина, из-за которой проблема иммиграции настолько взрывоопасна политически, связана с идеей о том, что число потенциальных иммигрантов огромно, что существует поток чужаков, полчища иностранцев, какофония чужеродных языков и обычаев, ожидающих излияния за наши первозданные монокультурные границы.

Тем не менее, как мы видели, просто не существует доказательств того, что эти орды ждут возможности высадиться на берегах Соединенных Штатов (или Великобритании, или Франции) и их нужно удерживать силой (или стеной). Дело в том, что, если не происходит бедствия, заставляющего покинуть родные места, большинство бедных людей предпочитают оставаться дома. Они не стучат в нашу дверь; они предпочитают свои собственные страны. Они не хотят переезжать даже в свою собственную столицу. Люди в богатых странах считают это настолько нелогичным, что отказываются в это верить, даже когда сталкиваются с фактами. Чем же это можно объяснить?

ОТСУТСТВИЕ СВЯЗЕЙ

Существует много причин, по которым люди остаются на месте. Все, что мешает новым иммигрантам конкурировать с постоянным населением за рабочие места, также препятствует их переезду. С одной стороны, как мы видели, иммигранту нелегко найти достойную работу. Единственным исключением является случай, когда работодатель является родственником или другом, или другом друга, или по крайней мере соотечественником, то есть человеком, который знает или хотя бы понимает мигранта. По этой причине мигранты стремятся направиться в те места, где у них есть связи; в этом случае легче найти работу и получить помощь, чтобы встать им на ноги в чужом городе. Конечно, существует множество причин, по которым перспективы трудоустройства мигрантов из одной и той же местности могут коррелировать на протяжении длительного времени; например, если жители определенной деревни специализируются в слесарном мастерстве, то работать в данной сфере могут несколько поколений выходцев из этой деревни. Но тяга родства сильнее. Кайван Мунши, профессор Кембриджского университета и, что, возможно, не случайно, член небольшого и очень тесно связанного сообщества последователей зороастризма из Индии, также известного как парсы, продемонстрировал, что мексиканские мигранты явно ищут людей, которых они могут знать[65]65
  Kaivan Munshi, “Networks in the Modern Economy: Mexican Migrants in the U.S. Labor Market,” Quarterly Journal of Economics 118, no. 2 (2003): 549–599.


[Закрыть].

Он заметил, что катастрофические дожди заставляют мексиканцев переезжать в Соединенные Штаты, независимо от наличия там возможностей. Когда такие дожди обрушиваются на определенную деревню, группа людей покидает ее в поисках лучшей жизни. Многие из них в конечном итоге оказываются в Соединенных Штатах и устраиваются на хорошую работу. Поэтому впоследствии мигранты из той же деревни приобретают в США связи, что также помогает им хорошо трудоустроиться. Кайван сформулировал предположение о том, что если сравнивать две деревни в Мексике с одинаковой погодой в этом году, но в одной из них была засуха несколько лет назад (в результате чего некоторые ее жители эмигрировали), а в другой нет, то жителю той деревни, в которой была засуха, будет легче найти работу (при этом лучше оплачиваемую), чем жителю другой деревни. Он рассчитывал найти больше мигрантов, больше трудоустроенных мигрантов, а также лучше оплачиваемых мигрантов. Именно это показали данные. Связи имеют значение.

То же относится и к расселению беженцев; больше шансов найти работу имеют те, кого отправляют в места, где уже есть мигранты из их страны[66]66
  Lori Beaman, “Social Networks and the Dynamics of Labor Market Outcomes: Evidence from Refugees Resettled in the U.S.,” Review of Economic Studies 79, no. 1 (January 2012): 128–161.


[Закрыть]. Эти беженцы предыдущих поколений обычно не знакомы с вновь прибывшими соотечественниками, но все еще чувствуют необходимость им помочь.

Очевидно, что связи очень полезны для тех, у кого они есть, но что происходит с теми, у кого их нет? Они явно окажутся в невыгодном положении. На самом деле наличие таких людей, которые приходят с рекомендациями, может уничтожить шансы всех остальных. Работодатель, привыкший, что работники приходят к нему с рекомендациями, скорее всего, с подозрением отнесется к тем, у кого таких рекомендаций нет. Зная это, человек, рассчитывающий получить рекомендацию, скорее, подождет ее (возможно, появится какая-то связь с потенциальным работодателем; возможно, друг начнет свой бизнес), и только те, кому известно, что никто никогда не будет их рекомендовать (возможно, потому что они действительно плохие работники), начнут стучаться во все двери в поисках любой работы. Но тогда работодатель, отказывающийся с ними разговаривать, окажется прав.

В данном случае имеет место ситуация распадающегося рынка. В 1970 году Джордж Акерлоф, сейчас Нобелевский лауреат, а тогда – молодой доктор наук, написал статью, «Рынок „лимонов“», в которой показал, что рынок подержанных автомобилей может полностью исчезнуть, поскольку у людей есть стимул продавать худшие автомобили. Здесь сбывается такое же самоисполняющееся пророчество, как и в случае новых участников рынка труда; чем более подозрительны становятся покупатели подержанных автомобилей, тем меньше они хотят платить за них[67]67
  George Akerlof, “The Market for ‘Lemons’: Quality Uncertainty and the Market Mechanism,” Quarterly Journal of Economics 84, no. 3 (1970): 488–500; Джордж Акерлоф, “Рынок ‘лимонов’: неопределенность качества и рыночный механизм”, THESIS: Теория и история экономических и социальных институтов и систем, 1994, вып. 5: 91–104.


[Закрыть]. Проблема же заключается в том, что чем меньше они хотят платить, тем больше владельцы хороших подержанных автомобилей начнут их придерживать (или продавать свои автомобили друзьям, которые их знают и доверяют им). На открытом рынке продавать будут только те, кто знает, что их автомобиль близок к поломке. Данный процесс, при котором на рынок попадают только самые плохие автомобили или самые плохие работники, называется процессом неблагоприятного отбора[68]68
  Рецензенты и редакторы, по-видимому, сочли статью Акерлофа трудной для понимания. По существу, использованное в статье доказательство разваливающегося рынка на основе логического круга должно быть подкреплено надлежащим математическим объяснением, но в 1970 году данный стиль математической аргументации был не знаком большинству экономистов. Поэтому потребовалось некоторое время, прежде чем журнал отважился опубликовать статью. Но после того, как статья Акерлофа была опубликована, она почти сразу стала классикой и до сих пор остается одной из наиболее влиятельных статей в экономической науке. Использованный Акерлофом математический метод, то есть один из разделов прикладной математики, который называется «теория игр», теперь преподается студентам экономических факультетов.


[Закрыть].

Предполагается, что связи помогают людям, но тот факт, что некоторые имеют к ним доступ, а другие – нет, приводят к фактическому закрытию рынка, который функционировал бы нормально, если бы никто не имел связей. При отсутствии связей существовали бы единые «правила игры». Когда у некоторых людей появляются связи, рынок может распасться, в результате чего большинству людей станет трудно устроиться на работу.

ДОМАШНИЙ КОМФОРТ

Однажды Абхиджит опросил мигрантов в трущобах Дели о том, чем им нравится жизнь в этом городе[69]69
  Banerjee, Enevoldsen, Pande, and Walton, “Information as an Incentive”.


[Закрыть]. Им нравилось много вещей: больше возможностей дать своим детям хорошее образование, лучше медицинское обслуживание, легче найти работу. Единственное, что им не нравилось, – это окружающая среда. Это неудивительно. Состояние воздуха в Дели одно из самых отвратительных в мире[70]70
  World air quality report, AirVisual, 2018, https://www.airvisual.com/world-most-polluted-cities


[Закрыть]. Когда же их спросили, какие проблемы бытовой среды они желали бы устранить в первую очередь, то 69 % отметили систему стоков и канализации, а 54 % пожаловались на вывоз мусора. Именно сочетание засоренных стоков, отсутствующей канализации и скопившегося мусора придает трущобам в Индии (и в других местах) их характерный запах, едкий и гнилостный.

По понятным причинам многие обитатели трущоб не решаются перевезти к себе свои семьи. Напротив, когда жизнь становится совсем невыносимой, что происходит довольно быстро, они возвращаются домой. В аграрных районах Раджастхана типичный сельский житель, который мигрирует из своей деревни на заработки, приезжает домой один раз в месяц[71]71
  Abhijit Banerjee and Esther Duflo, “The Economic Lives of the Poor,” Journal of Economic Perspectives 21, no. 1 (2007): 141–168.


[Закрыть]. Только один из десяти мигрантов безвыездно остается в городе более, чем на три месяца. Это означает, что мигранты стремятся оставаться как можно ближе к своей родной деревне, что, вероятно, ограничивает выбор доступных им рабочих мест и тех видов навыков, которые они могут приобрести.

Но почему им приходится жить в трущобах и еще худших местах? Почему они не снимают что-то получше? Зачастую, даже если они могут себе это позволить, такой возможности не существует. Во многих развивающихся странах на лестнице качества жилья часто отсутствует несколько ступеней. За трущобами по качеству может следовать небольшая комфортабельная квартира, совершенно недоступная мигранту.

У этого есть причина. В большинстве городов стран третьего мира отсутствует инфраструктура, необходимая для обслуживания населения. Согласно недавнему отчету, одной лишь Индии необходимо 4,5 триллиона долларов США на инвестиции в инфраструктуру в период между 2016 и 2040 годами, в то время как Кении нужно 223 миллиарда, а Мексике 1,1 триллиона[72]72
  Global Infrastructure Hub, Global Infrastructure Outlook, Oxford Economics, 2017.


[Закрыть]. Это означает, что во многих городах относительно небольшие кварталы с инфраструктурой достойного качества всегда пользуются огромным спросом, что приводит к астрономическим ценам на землю. Например, некоторые из наиболее дорогих районов жилой недвижимости в мире расположены в Индии. Нехватка инвестиций приводит к хаотичному развитию остальных частей городов, а бедняки часто захватывают любую землю, которая оказалась незанятой, независимо от того, обеспечена ли она канализационными системами и водопроводными трубами или нет. Отчаянно нуждаясь в месте для жизни и при этом опасаясь, что их могут выселить в любой момент, потому что это не их земля, они строят временное жилье, которое выскакивает подобно язвам на городском ландшафте. Именно так выглядят печально известные трущобы стран третьего мира.