Текст книги "Метель на кухне. Стихи и песни"

пружина

 
Ты ничего не станешь делать себе во вред,
Просто прощальный танец на ломаном ребре.
Вряд ли я буду плакать. Просто уйду в туман.
Наполеона планы делятся пополам.
 
 
Если с кем-то будешь – погубишь.
Тем, кто не уверен – не верь.
Путника покоем не купишь,
Глаз не выливая из вен.
Или выливай на диване
И по океану плыви,
То ли вдохновенье давая,
То ли по колено в любви.
 
 
Только узор на окнах за зиму отдышав,
Памяти дашь умолкнуть, так и не сделав шаг.
Там, где когда-то жили мы не разлей вода,
Мы на концах пружины, но в разных городах.
 
 
Если остаёмся на месте,
сердце пропускает затакт.
Хочется встречаться поменьше,
Просто не выходишь в контакт.
Как полёту учатся чайки,
Привыкаю думать один.
Эта пустота за плечами
Приучает просто ходить.
 
 
Памятью окатило. Лезвием по стеклу.
Квантов по негативу. Лампочки луч не глуп.
Но на балконе голом голову не сложить.
Окна вагоны гонят. Мы на концах пружины.
 
 
Если с кем-то будешь – погубишь.
Тем, кто не уверен – не верь.
Путника покоем не купишь,
Глаз не выливая из вен.
Или выливай на диване
Но лимоном не отравись,
То ли поколенья ломая,
То ли по колено в крови.
 

суровая

 
Был всегда в прикиде нулёвом я.
Ты с торца ох..енно клёвая.
Как не съехать с прикосновения?!
Словно герой пустился по вене я.
Только нахер такие мгновения,
Если телу нет повиновения.
Я сижу, как пень и ничё не ем.
Жизнь ващще потеряла значение.
 
 
Ведь в каких щелях я только не бывал,
И везде как джанджа я в..бывал.
Не видал таких я из тысячи.
Не любая ты – это ты сечёшь.
Тебе какой-то кент раз дал палочки,
Я ему в ответ раздолбал очки.
Сыт по горло таким я общением.
Вот уж целый год я ващще не ем.
 
 
С чаем снова беда – то грузин, то китаец
Не дают ни черта, мол, самим не хватает.
И на кухне записка: «Останусь в борделе.
К маме Гале клиенты опять налетели.»
А с экрана в лицо мне плюют новостями,
Будто светлое завтра три дня как настало.
И – какое-то мясо вперемешку с костями.
И я снова пою, как меня все достали.
 
 
Ты, бывает, трындишь, что тащишься,
А бывает, вообще не контачишься.
Никогда я тупо не вкуривал,
Что же нужно бабам, в натуре, вам.
Я гляжу в окно, глазки пучатся.
Нету стула с такой попутчицей.
Крышу рвёт с петель, нервы лопают.
Про суровую про любовь мою
Я пою.
 

ничего не случится

 
В чашке – остатки заката.
В горле – ни радость, ни грусть.
Тени гуляют за кадром.
Зайцы играют в игру.
Можно попрыгать по льдинам,
Можно прохлопать бабло.
В зеркало мы поглядим на
Тех, кому не повезло,
Всем девизам назло.
 
 
Можно бояться дельфинов,
Мысли пытаясь укрыть.
Но не отвертеться от фильмов —
Выдадут, как ни крути.
Храбрость известна лишь трусам.
В топе всегда дефицит.
Пусть же друзья наши прутся
На дюсолеевский цирк
В глазки-пуговицы.
 
 
Нам без боя сниматься,
Без боязни снимать
Наши майки и маски
Из кошмарных бумаг.
Только строчки и числа
Среди фирменных блюд.
Ничего не случится,
Нас друзья не убьют.
 
 
Можно присесть на иголку,
Как на чужую кровать.
Гости скандируют «Горько!».
Личико не закрывай.
Страшно обычно до смерти,
Но не бояться – не жить.
Может, друзья не заметят,
Как мы нарушим режим.
Всё, что сможешь, скажи!
 
 
Нам без боя сниматься,
Без боязни снимать
Наши майки и маски
Хоть на небе – не май.
Только строчки и числа
В страшном слове «люблю».
Ничего не случится,
Раз друзья не убьют.
 

двери

 
Ты нашла себе дорогого,
Чтоб унёс тебя на крыле.
Мы с тобою были полгода —
Поседел, как за тридцать лет
Снова все сломались шаблоны.
Бесы тихо колют в ребро.
Я давно так не был обломан.
Tell me, bro!
 
 
Я не зря тебя позабавил,
Но тебе в лицо не грубил.
Я тебя неслучайно забанил
И себя вернул на круги.
И теперь вообще я не парюсь —
Я же знаю, с кем говорю.
Я дурной когда-то был парень,
Дури не повторю,
Двери не отворю.
 
 
А на небе скалятся птицы,
А в душе поют angry birds.
Тот, кто вовремя не простится,
Всё равно потом огребёт.
Я готов был руку отрезать,
За тебя затеять войну,
Но с тобой был словно нетрезвый,
У любви в плену.
 
 
Колосится в шейкере гречка.
В голове дарбуки гудят.
Я с тобой пытался согреться —
Отморозил зад.
Операций много на теле.
У тебя вот вырезан стыд.
А на небе – боль на пределе.
Любишь – отпусти.
 

время любви

 
Дни идут под откос, но секунды рождают секунды.
Я на лысой резине въезжаю в крутую тебя.
Уклонившись от кос Снежной Бабушки в слаломе трудном,
Продолжаю скользить мимо стрелок, зубами скрипя.
 
 
По копейкам, по чекам, по линиям губ, по морщинам,
По газетным снежинкам, упавшим бесшумно под стол.
Воздух громких речей пропускают истёртые шины,
Только вряд ли на трассе нас ожидает пит-стоп.
 
 
Посмотри мне в глаза, если там что-то можно увидеть.
Умирать по утрам – слишком дорого для бедняков.
Это вилы – сползать по перилам вдвоём, без обиды,
От психических травм до гипнозов и отходняков.
 
 
Будто петельки льна на ресницах. На спичках. На спицах.
То, что сводит с ума (если б он у нас всё-таки был).
По ночам двум телам, разделённым бетоном, не спится.
В каждом слове тюрьма. Мы лежим на ладонях судьбы.
 
 
Это время любви.
 

иди к нему

 
Потерять себя ничего не стоит.
Потерять себя ничего не даст.
Закатись, губа, на чужом просторе.
Пусть играет джаз.
 
 
Не построишь ты ни избы, ни гаммы,
Разведёшь гусей на чужих прудах,
Но дорог прямых не купить деньгами,
Если нет людей в новых городах.
 
 
Пустая трата своих шагов
Стремящихся во тьму.
Но если страшно, не нужно слов.
Иди к нему.
 
 
Так легко забыть и притопнуть ножкой.
Поменять друзей, отвести глаза.
Ничего на свете нет невозможного.
Просто – путь назад.
 
 
Пустая трата своих минут,
Катящихся во тьму.
Но если страшно, не будь в плену.
Иди к нему.
 

хэй-ей-о

 
И создан мир был на болоте,
И сотворён из одного куска.
И крылья знали чувство локтя,
И счастье было из песка.
 
 
Летели птицы над водою,
Искали свой земли клочок.
Нырять на небо всё же стоит,
Чтоб твёрдым сделалось плечо.
 
 
Мы созданы из одного куска.
Хэй-ей-о.
 
 
Сияло солнце между нами,
Луна и звёзды освещали мир,
И мы имён своих не знали,
Стыдом не опечалены.
 
 
И стало небо нашей крышей,
Трава давала нам постель.
Мы тишину умели слышать
И не боялись новостей.
 
 
Мы созданы из одного куска.
Хэй-ей-о.
 
 
Мы время мерили напрасно,
Мы километры брали в плен,
И не было игры прекрасней,
И не было огня теплей.
 
 
Но стены делают из камня,
А камень создают сердца.
Мы истину с тобой искали,
Но в зеркалах уж нет лица.
 
 
Мы были созданы из одного куска.
Хэй-ей-о.
 

это нам

 
Мы катились по берегу,
Грелись, верили, тело врагу
Лейкопластырем клеили,
Мили меряли, мелом слово писали,
Величием равное Богу.
Жизнь дарила условия,
Отбирала, – и снова горели калории.
В злобе я убивал сам себя,
Проходила мирская глория.
 
 
Улетали с ветром
Дни сквозь реки и леса.
Рядом полюса – нам.
Бесконечным летом
Мы услышим голоса.
Знаю сам, что это – нам.
 
 
Пойми, это нам.
Возьми, это нам.
Смотри, это нам.
Держи, это нам.
 
 
Замерзали вдвоём, каждый был на своём
Полу, облетал и шумел тот клён,
Было нам не клёво —
Теперь поём.
Не дубами, не вязами – своими глазами
Друг в друге увязли мы
И теперь будем связаны.
Мы заплатим за то, что сказано.
 
 
Улетали с ветром
Дни сквозь реки и леса.
Рядом полюса – нам.
Бесконечным летом
Мы услышим голоса.
Знаю сам, что это – нам.
 
 
Пойми, это нам.
Возьми, это нам.
Смотри, это нам.
Держи, это нам.