Текст книги "История о нас. Как мы стали людьми? Путеводитель по эволюции человека"

Часть первая
Люди и другие животные

Орудия

Человек – существо технологическое. Это слово в современном мире приобрело специфическое значение. Я пишу эту книгу на компьютере и выхожу в интернет через беспроводную связь. Электронные устройства и возможности такого рода представляются нам воплощением современной технологии. Писатель-фантаст Дуглас Адамс сформулировал три правила, касающиеся наших отношений с технологией.

1. Все, что существовало в мире в момент вашего рождения, является нормальным и обычным и представляет собой естественный элемент в функционировании мира.

2. Все, что было изобретено, пока вам было от 15 до 35 лет, является новым, удивительным и революционным, и, возможно, вы могли бы преуспеть в этом направлении.

3. Все, что изобретено после того, как вам исполнилось 35, противоречит естественному ходу вещей.

Очевидно, новые технологии воспринимаются с подозрением, особенно людьми старшего поколения, которые выражают беспокойство в отношении молодых людей: «кто-то же должен подумать о детях?»

Так было всегда. В V в. до н. э. Сократ выступал против опасностей новой подрывной технологии из страха, что она будет воспитывать «забывчивость в душах учеников, поскольку они не будут пользоваться памятью (…) они будут слушать много разного, но ничего не выучат; они будут казаться всезнающими, но не будут знать ничего; они будут скучны, обладая видимостью мудрости, но не зная истины».

Технология, распространения которой так опасался Сократ, это письменность. Через 2000 лет шведский эрудит, филолог и ученый Конрад Геснер выказывал аналогичную обеспокоенность по поводу другой информационной технологии – печатного станка.

Plus ça change…[8]8
  Начало французской поговорки «Plus ça change plus c’est la même chose»: Чем больше все меняется, тем больше остается прежним. – Прим. ред.


[Закрыть] Современная технофобия родилась из нашего нового способа времяпрепровождения – общения с экраном. В средствах массовой информации (как в печати, так и в интернете) бесконечно обсуждается, сколько времени мы проводим перед экраном и как это может нам повредить. Какие только проблемы в последние годы не связывали с длительным просиживанием у экрана – от подростковой преступности и массовых убийств до аутизма и шизофрении. Обычно это бессмысленные псевдонаучные рассуждения, поскольку проблема плохо определена. Можно ли сравнивать пять часов видеоигры в одиночку с пятью часами чтения электронной книги? Имеет ли значение, есть ли в игре насилие, или задачки для ума, или и то и другое, и не подстрекает ли книга к насилию или созданию оружия? И сравним ли просмотр фильма в кинотеатре с видеоигрой с родителями или братьями и сестрами?

У нас пока нет таких данных, и проведенные на сегодняшний день исследования не позволяют склониться к тому или иному ответу. Отчасти рассуждения сводятся к тому, что мы проводим слишком много времени перед экраном, тогда как могли бы заниматься чем-то более творческим или культурным или выражать себя каким-то образом, не прибегая к помощи технических средств. Однако кисть – это техническое изобретение, как и карандаш, заточенная палочка или ускоритель частиц. Практически нет таких вещей в художественной, творческой или научной деятельности, которые не возникли бы благодаря развитию технологии. Пение, танец и даже некоторые формы легкой атлетики и плавания реализуются без непосредственного использования технических средств. Но когда я вижу, как моя дочь затягивает волосы в пучок и закрепляет их лаком, обрезает стертые ногти на ногах и надевает пуанты, готовясь танцевать, я не могу не думать о том, что мы – животные, чья культура и существование полностью зависят от орудий.

Так что же такое орудие? Есть несколько определений. Вот один пример из известного учебника по поведению животных:

«Внешнее использование неприкрепленного или прикрепляемого предмета из окружающей среды, предназначенное для облегчения изменения формы, расположения или состояния другого предмета, другого организма или самого пользователя, когда пользователь держит орудие и манипулирует им в процессе или до использования и контролирует правильное и эффективное расположение орудия»[9]9
  Animal Tool Behavior: The Use and Manufacture of Tools by Animals, Robert W. Shumaker, Kristina R. Walkup and Benjamin B. Beck, Johns Hopkins University Press, 2011.


[Закрыть].

Многословно, но, по сути, правильно. В некоторых определениях отражено различие между использованием найденных в природе и модифицированных предметов, что квалифицируется как применение технологии. Основная идея заключается в том, что орудие – это не часть тела животного, а предмет из внешней среды, который используется для совершения физического действия, расширяющего возможности животного.

Орудия – неотъемлемая часть нашей культуры. Иногда мы противопоставляем культурную эволюцию биологической: первая основана на обучении и действует через социальное общение, вторая закодирована в ДНК. Но, на самом деле, эти два процесса неразрывно связаны между собой, и правильнее было бы рассуждать о ко-эволюции генов и культуры. Одна стимулирует другую, и передача идей и навыков требует биологической способности это делать. Биология влияет на культуру, культура меняет биологию.

За миллионы лет до изобретения электронных часов мы уже обладали технологической культурой. И даже отразили это в научной терминологии. Одного из наших древних родственников (а возможно, и предка) мы назвали Homo habilis, буквально «ловкий человек». Эти люди жили в Восточной Африке от 2,1 до 1,5 миллиона лет назад. Ученые нашли лишь несколько образцов, классифицированных как habilis. У этих людей отмечались более плоские лица, чем у ранних австралопитеков, живших около 3 миллионов лет назад, но все еще длинные руки и небольшие головы (размер их мозга был примерно наполовину меньше нашего). Иными словами, Homo habilis больше похож на человекообразную обезьяну, чем на обезьянообразного человека. Вероятно, он был предком более элегантного Homo erectus, с которым, однако, сосуществовал во времени.

Статус ловких эти люди получили в основном по той причине, что вокруг их останков находили изготовленные из камня предметы. Некоторые исследователи считают, что наличие орудий отмечает границу между родом Homo и теми, кто существовал до него, т. е. люди, вообще говоря, определяются по умению использовать орудия. Самая большая коллекция орудий, принадлежавших Homo habilis, происходит из Олдувайского ущелья в Танзании, и поэтому данный тип технологии называют олдувайской культурой. В описании этих орудий и способов их производства используется множество специфических терминов. Один из них – «расщепление камня», под которым подразумевается раскалывание камня (часто кварца, базальта или обсидиана) для заострения или придания определенной формы. Многие археологические данные основаны на обнаружении фрагментов камней, отколовшихся в процессе изготовления орудий, даже если сами орудия оказались утеряны. Обсидиан[10]10
  Геологи любят красивые названия: обсидиан образуется при быстром застывании фельзитовой магмы по краям риолитовых потоков, поэтому он богат такими соединениями кремния, как полевой шпат и кварц.


[Закрыть] – камень вулканического происхождения, тип вулканического стекла, который хорошо подходит для изготовления режущих орудий, и его края могут быть настолько острыми, что некоторые современные хирурги предпочитают обсидиановые скальпели стальным.

Такие действия подразумевают наличие умственных способностей, позволяющих выбрать подходящий камень и составить план работы. Нужен отбойник и подставка, опора, чтобы обрабатывать исходный материал. Расщепление камня требует обдуманных и отточенных действий, тем более что изготавливать приходилось разные орудия. Одни предназначались для тяжелой работы, такие как олдувайский чоппер, который, возможно, служил головкой топора. Другие – для более деликатной: скребки для отделения мяса от кожи, камни с острым концом, называемые резцами, и другие орудия для вырезания из дерева. И, опять-таки, разнообразие орудий предполагает наличие умственных способностей, позволяющих выбирать подходящие предметы для разных нужд.

Homo habilis является одним из ранних представителей линии, которую мы считаем линией человека, и отчасти такая классификация основана на использовании орудий. Однако это искусственная граница, и здесь имеется своя предыстория: «человек ловкий» был не первым, кто проявил ловкость. В тысяче километров к северу от Олдувайского ущелья, на западном берегу озера Туркана, находится местечко Ломекви – еще одна ключевая область в истории древнейших людей. В 1998 г. здесь нашли останки кениантропа (Kenyanthropus platyops), что можно перевести как «плосколицый кенийский человек»[11]11
  Исторически для обозначения этих видов в разговорной речи употребляют слово «человек» (man) (неандертальский человек, кроманьонский человек и др.). Но это бессистемное обозначение, которое вносит путаницу, поскольку не включает 50 % людей разных видов. Его лучше заменить более точным словом «human». Однако под этим словом подразумевают представителей рода Homo, к которым Kenyanthropus platyops не относится. Но при этом греческий корень «anthropus» буквально означает «человеческий», так что я не совсем понимаю, как представить здесь это существо. Он относится к гомининам, к которым принадлежат и люди (Homo), и австралопитеки (это слово буквально можно перевести как «южное обезьяноподобное существо»).


[Закрыть]. Это представитель неоднозначно классифицируемого типа человекообразных обезьян. Некоторые ученые полагают, что он морфологически достаточно близок к австралопитеку, что позволяет не выделять его в отдельный вид. Я затрудняюсь сказать, насколько это важно, потому что наша таксономическая классификация весьма туманна, границы определяются условно и основаны на множестве предположений, поскольку образцов мало и находят их редко: пока найдены фрагменты скелетов более 300 австралопитеков, но всего один кениантроп.

В 2015 г. группа исследователей из Университета Стоуни-Брук из штата Нью-Йорк случайно забрела в Ломекви и заметила на поверхности земли обломки камней, а это говорило о том, что здесь изготавливали орудия. Проведя раскопки, исследователи нашли много других фрагментов камней и сами орудия. Грунт, в котором их обнаружили, удалось достаточно точно датировать, что не всегда легко, но в данном случае датировка основывалась на наличии слоев вулканического пепла и геологическом явлении инверсии магнитного поля[12]12
  Магнитные полюса Земли постоянно движутся, и несколько раз в истории планеты происходила их инверсия. Мы точно не знаем, почему это происходит, и не можем точно предсказать, когда такое случится в следующий раз. Этот процесс длится несколько тысяч лет, и за время существования человека северный и южный полюс не менялись местами. Но такие инверсии оставили след в камнях и позволяют определять время формирования горных пород. Сейчас северный полюс движется к югу со скоростью несколько миль в год, но беспокоиться не стоит – это слишком медленный процесс, чтобы он мог оказать какое-то серьезное влияние на нас или мигрирующих животных, обладающих магниторецепцией и ориентирующихся по магнитному полю Земли.


[Закрыть]. Орудия были не такими сложными, как в Олдувайском ущелье, но гораздо более старыми, вероятно, их возраст составлял около 3,3 миллиона лет. Один осколок удалось совместить с камнем, от которого он был отделен. Вы только представьте себе: когда-то вот здесь сидело обезьяноподобное существо и намеренно, с какой-то определенной целью, долбило камень. Возможно, он или она остался недоволен тем, как раскололся камень, выбросил оба куска и переключился на что-то другое. Или, быть может, его прогнал хищный зверь. И два куска камня пролежали на этом самом месте более трех миллионов лет.

Мы не знаем, кто сидел здесь и мастерил орудия, но мы знаем, что это существо жило до появления людей (рода Homo), возможно, на 700 000 лет раньше, и, вполне вероятно, это был плосколицый кенийский человек. Орудия олдувайской культуры теперь найдены на многих стоянках по всей Африке, включая Кооби-Фора на восточном берегу озера Туркана в Кении и Сварткранс и Стеркфонтейн в Южной Африке. Кроме того, такие же орудия находили во Франции, в Болгарии, в России и в Испании, а в июле 2018 г. на юге Китая были обнаружены старейшие артефакты вне африканского континента. Отрезок времени, на протяжении которого существовала эта технология, огромен, возможно, более миллиона лет.

В ходе развития технологии, в том историческом виде, в котором мы себе его представляем, олдувайские орудия были заменены новым, более сложным набором инструментов. В тысячах миль от Восточной Африки, в местечке Сент-Ашель около города Амьен на севере Франции, в 1859 г. нашли множество головок топоров, давших название самой распространенной индустрии в истории человечества. Это была не первая находка такого рода: в конце XVIII в. аналогичные образцы обнаружили в деревне Саффолк вблизи симпатичного торгового городка Дисс. Но именно французская находка дала имя образцам орудий, которые теперь называют ашельскими орудиями.

Олдувайский чоппер

Ашельские ручные топоры были сделаны более искусно, чем их олдувайские предшественники. Чаще всего они имеют форму слезы с острым концом и уплощенными ребрами, обычно с обеих сторон. Кроме того, они крупнее: их режущий край достигает 20 см по сравнению с 5 см у типичного олдувайского топора. Они представляют собой результат согласованной когнитивной способности изготавливать орудие или оружие и требуют координации глаз и рук и более развитого умения предвидеть и планировать.

Каменные орудия изготавливаются в несколько этапов, включая получение первичной формы и ее вторичную обработку с целью утончить и заострить края. В следующий раз, когда окажетесь на каменистом пляже, попробуйте обтесать гальку. Это трудно и требует навыков. Слишком сильный или неправильно нанесенный удар может разбить камень и повредить пальцы.

Мы наблюдаем усиление симметрии этих резцов по мере увеличения объема мозга в ходе эволюции. Орудия находят в разных точках света и у разных видов. Самые старые ашельские орудия (по состоянию на 2015 г.) были обнаружены в Олдувайском ущелье, давшем жизнь (или по крайней мере название) предшествовавшей технологии, но их также находили в разных уголках Европы и Азии. Такие орудия вытесывали Homo erectus, а также другие первые люди, такие как Homo ergaster, неандертальцы и первые Homo sapiens. Эти орудия использовались для охоты, разделки туш животных, отделения мяса от кожи и костей и выдалбливания костей. Они служили наконечниками копий, а некоторые ученые предполагают, что иногда они могли использоваться не по прямому назначению, а в ритуальных целях или даже как средство обращения при обмене.

Ашельские орудия – преобладающая форма технологии в истории человечества. Хотя со временем появлялись некоторые незначительные усовершенствования, эти топоры просуществовали удивительно долго. Сегодня гораздо больше людей, чем раньше, пользуются телефонами или водят машины, читают при помощи очков или пьют из чашек, но, если говорить о сроке жизни изобретения, ашельские топоры побивают всех. Период палеолита начался 2,6 миллиона лет назад и закончился примерно 10 000 лет назад. Слово «палеолит» означает «старый камень», что немного забавно, поскольку при помощи этих каменных орудий множество предметов было сделано из дерева и кости.

Таким образом, несколько десятилетий назад принадлежность к роду Homo стали определять по использованию орудий. Но теперь мы обнаружили, что более древние человекообразные обезьяны, которых мы не называем людьми, тоже делали каменные орудия. И приходится признать, что это свойственно не только человеку. Как мы увидим, это подтверждается примерами использования орудий современными животными. Животные в качестве технологического материала обычно применяют не камень, а части дерева, и мы не можем исключить, что первые люди тоже использовали дерево. Понятное дело, дерево разлагается, и у нас очень мало физических доказательств использования доисторическими людьми деревянных орудий. В Тоскане, на севере Италии, есть удивительное место, где были обнаружены некоторые из самых замечательных примеров древнего плотницкого мастерства. Это фрагменты самшита возрастом около 170 000 лет, разбросанные в земле рядом с ашельскими орудиями и костями вымершего слона Palaeoloxodon antiquus с прямыми бивнями. Несколько деревянных копий были найдены и в других местах, в том числе у приморского города Клактон в Эссексе, но тосканские находки, похоже, служили для разных целей, и по ним заметно, что для их изготовления применяли огонь. У самшита твердая и плотная древесина, и по этим стержням видно, что кору с них снимали при помощи каменного резака и, возможно, держали над огнем для удаления лишних волокон или сучков. Кто мастерил эти копья и палки-копалки? Время и место напрямую указывают, что это дело рук неандертальцев.

Подобных деревянных орудий, особенно относящихся к этой эпохе, сохранилось мало, и находят их редко. Поэтому, когда речь идет о названии археологических периодов, мы оперируем имеющимися доказательствами. Так что вслед за эпохой «древних камней» наступил 5000-летний период среднего каменного века, или мезолит, за ним неолит, а потом уже современная эпоха.

Палеолит охватывает как олдувайскую, так и ашельскую культуру, и в целом этот период составляет более 95 % истории человеческой технологии. Между двумя типами культуры существует ощутимое различие, но по большому счету набор использовавшихся человеком инструментов почти не менялся на протяжении этих двух периодов, каждый протяженностью более миллиона лет. Никаких значительных технологических прорывов не было. Люди перемещались по миру, достигли Индонезии и разных уголков Европы и Азии. Мы замечаем незначительные изменения их анатомического строения, видового состава и распределения, но их технология остается узнаваемой.

Орудия из Ломекви были созданы примерно 3,3 миллиона лет назад, т. е. эти первые обладавшие технологией люди жили, возможно, через миллион лет после разделения эволюционных ветвей человека и шимпанзе, бонобо и других человекообразных обезьян. Все эти обезьяны и сегодня используют орудия, о чем мы поговорим чуть позже. Однако мы не уверены, что культура использования орудий является преемственной. Люди накапливают знания и умения и проносят их через эпохи, практически не теряя приобретенных умений. Обычно нам не приходится заново изобретать одну и ту же технологию. Использовали ли человекообразные обезьяны орудия непрерывно с момента расхождения наших ветвей или техника владения орудиями забывалась и вновь изобреталась много раз? Мы этого не знаем и, возможно, никогда не узнаем, поскольку у нас мало доказательств, что человекообразные обезьяны умели обрабатывать камень, хотя они могли использовать деревянные орудия, которые плохо сохраняются в земле. Основы олдувайской технологии были заложены древними предшественниками людей после расхождения ветви человекообразных обезьян, которые позднее превратились в людей, и ветви, давшей начало гориллам, шимпанзе и орангутанам. Появление технологии свидетельствует о способности целенаправленно манипулировать предметами для решения специфических задач, и в этом мы намного превосходим любых других животных, включая всех человекообразных обезьян.

Что нужно, чтобы созидать

В контексте обсуждения роли наших технологических навыков в Большом скачке становится очевидным, что масштаб различий между нами и человекообразными обезьянами весьма значителен. Для изготовления орудий требуется предвидение и воображение, которые переводятся в контролируемые моторные движения. А для этого нужен мощный мозг. И с развитием мозга повышается ловкость рук. Говоря о развитии технологии, нужно рассматривать физические возможности и мозга, и тела. Наши руки невероятно сложны. Робототехника пытается воспроизвести ряд степеней свободы, доступных человеческим рукам (порядка 20 или 30), чтобы имитировать самые простые движения. Подумайте об изумительной точности движений рук Чон Кен Хва, исполняющей скрипичный концерт Баха. Или о той смелости, с которой Шейн Уорн закручивает крикетный мяч, так что до удара о землю он поворачивается почти на 90⁰ и обманывает лучших в мире бэтсменов. Такая волшебная сила наших пальцев, ладоней и кистей связана с тонкой неврологической регуляцией не только моторной функции в целом, но и произвольных движений.

У нас необычно крупный мозг. Кроме того, он отличается специфическими буграми и складками, обеспечивающими чрезвычайно высокую плотность межклеточных контактов и большую площадь поверхности коры, с которой обычно связывают поведение современного человека. Мозг можно измерять по множеству параметров, и по большинству из них мы приближаемся к максимальным значениям (но не всегда их достигаем).

У нас не самый крупный мозг, поскольку в целом размер мозга пропорционален размеру тела. Наверное, синие киты – самые крупные из когда-либо существовавших животных, но у кашалотов самый тяжелый мозг с невероятной массой около 18 фунтов.[13]13
  8,16 кг.


[Закрыть] Среди сухопутных существ чемпион по размеру мозга – африканский слон. По абсолютному количеству нейронов он тоже побеждает, поскольку его фантастический показатель 250 миллиардов в три раза выше нашего (86 миллиардов нейронов и второе место). Для сравнения в качестве примера можно привести нематоду Caenorhabditis elegans – излюбленный объект исследований биологов по многим причинам, в том числе потому, что мы смогли воссоздать путь развития каждой клетки тела этого червя от единственной оплодотворенной яйцеклетки. Его нервная система состоит всего из 302 клеток. Однако пусть такая кажущаяся простота не вызывает у вас самодовольства: у этих существ примерно столько же генов, сколько у нас, но они превосходят нас по численности и общей массе, а продолжительность их существования на Земле на сотни миллионов лет больше.

Особый интерес представляет кора головного мозга млекопитающих, отвечающая за мыслительные способности и сложное поведение, но и в этом соревновании мы находимся на втором месте, в данном случае уступая длинноплавниковым гриндам (черным дельфинам): в коре их головного мозга содержится вдвое больше клеток, чем у нас. В этом отношении африканский слон уступает всем человекообразным обезьянам, четырем видам китов, тюленю и морской свинье.

В этой игре мы пытаемся сравнивать подобное с подобным. Вообще говоря, мужчины обычно крупнее женщин, и их мозг также пропорционально крупнее, но, как мы не устаем подчеркивать, это различие никоим образом не влияет на измеряемые параметры когнитивных способностей или поведения. Гораздо более полезным параметром для определения неврологических оснований эффективности мозга является отношение массы мозга к массе тела.

Аристотель считал, что по этому параметру мы занимаем первое место, о чем и сообщил в сочинении с недвусмысленным названием «О частях животных»: «Среди всех животных у человека самый крупный мозг по отношению к размеру тела». Аристотель был великим ученым и философом, но в данном случае он не совсем прав. По этому параметру, опять-таки, мы не на вершине, хотя и близки к ней: нас побили муравьи и землеройки. Нашелся один ученый лучше Аристотеля, который написал об этом в 1871 г. Это был Чарлз Дарвин, а книга называлась «Происхождение человека и половой отбор»:

«Безусловно, что может существовать громадная умственная деятельность при крайне малой абсолютной величине нервного вещества: так, всем известны удивительно разнообразные инстинкты, умственные способности и склонности муравьев, и, однако, их нервные узлы не составляют и четверти маленькой булавочной головки. С этой точки зрения мозг муравья есть одна из самых удивительных в мире совокупностей атомов материи, может быть, более удивительная, чем мозг человека».

Масса человеческого мозга составляет лишь около одного фунта из общих 40 фунтов массы тела. Это такое же соотношение, как у мыши, но намного больше, чем у слона, у которого оно составляет порядка 1:560. Рекордно низкое отношение массы мозга к массе тела принадлежит угревидной рыбе Acanthonus armatus. Если этого унизительного свойства недостаточно, сообщу, что ее обиходное название – костляво-ушастая рыба-задница.

В 1960-х гг. для определения умственных способностей был предложен более сложный параметр. Коэффициент энцефализации (EQ) отражает соотношение между реальной массой мозга и массой мозга, предсказанной на основании размера тела. Этот коэффициент позволяет получить лучшее соответствие с наблюдаемой сложностью поведения животных, и с его помощью мы можем точнее оценить количество мозгового вещества, задействованного в мыслительном процессе: размер мозга не в точности коррелирует с размером тела или сложностью поведения. Этот параметр хорошо работает только в отношении млекопитающих, и здесь наконец-то человек занимает первое место. За нами следуют некоторые дельфины, потом косатки, шимпанзе и макаки.

Проблема заключается в том, что больший размер мозга не означает большее число нейронов. Плотность клеток – один из аспектов физиологии умственной деятельности, но в наших головах содержится множество разных клеток, и все они важны. Часто говорят, что в каждый момент времени мы используем лишь 10 % мозга (при этом подразумевается, что мы могли бы сделать гораздо больше, если бы использовали весь мозг!)[14]14
  «Представь себе, что мы могли бы использовать все 100 %»: такова линия рассуждений благородного героя Моргана Фримена в фильме «Люси» (2014). Главная героиня фильма Люси в исполнении Скарлетт Йоханссон с помощью фармацевтических препаратов получила возможность использовать оставшиеся 90 % мозга и благодаря этому овладела телепатией, телекинезом и возможностью встретиться со своей тезкой австралопитеком Люси и даже наблюдать Большой взрыв. Этот фильм – совершеннейший абсурд и бессмыслица в научном плане, и именно поэтому я очень рекомендую его посмотреть.


[Закрыть]. Однако это совершеннейшая бессмыслица, народный фольклор. Все отделы нашего мозга используются, хотя и не с одинаковой интенсивностью, одновременно. В нем нет такого куска, который, как запасной жесткий диск, пребывает в бездействии, ожидая подключения. Сложность мыслей и действий обеспечивается наличием клеток разных типов, функциональная связь между которыми нам еще не до конца понятна, и плотность клеток – не единственный и не главный параметр, определяющий мыслительную способность мозга. В проведенном в 2007 г. исследовании была поставлена под сомнение объективность коэффициента EQ, и выяснилось, что, если вычеркнуть из списка человека, абсолютный размер мозга животных является лучшим предсказателем когнитивных способностей, а сравнительный объем коры играет весьма незначительную роль.

Как и в случае многих других биологических проблем, не существует простого ответа на вопрос, как связаны между собой мозг, разум и орудия. Это одна из самых сложных областей исследований (нейробиология – сравнительно новая наука), особенно в том, что касается установления точной связи между специфическими типами клеток мозга и мыслями и поступками. Такие области, как психология поведения и этология[15]15
  Этология – раздел зоологии, занимающийся изучением поведения животных и человека.


[Закрыть], сталкиваются с трудностями при постановке эксперимента: этическая сторона экспериментов на людях и ограниченность наблюдений в природе.

Размер головного мозга, его плотность, отношение его массы к массе тела, количество нейронов – все это важные параметры, и, по-видимому, ни один из них не является тем уникальным параметром, который указывал бы на наше интеллектуальное превосходство. Возможно, вам кажется, что я скептически настроен в отношении этих метрических значений, но я просто с осторожностью отношусь к тому, чтобы выделять любое из них в качестве главного причинного фактора. Безусловно, для сложного поведения необходим крупный мозг. Но дело не только в мозге, по каким параметрам мы бы его ни измеряли. Эволюция организмов происходит в соответствии с внешним давлением на них, и проделанный нами путь усложнения и развития ни в коей мере не был изначально предначертан. Длинноплавниковые гринды с их большим мозгом и высокой плотностью клеток новой коры никогда не изобретут скрипку, поскольку у них нет пальцев.

В этом смысле часть ответа на вопрос о том, каким образом мы развили навыки изготовления орудий, заключается в удачном стечении обстоятельств. Наша среда и наша эволюция показывают, что естественный отбор благоприятствовал развитию ловкости рук и соответствующих способностей мозга, необходимых для того, чтобы смастерить скрипку и научиться на ней играть (причем путь этот был долгим). Как мы вскоре обсудим, орудия и технологию используют многие животные, но только нам посчастливилось достичь столь естественного для нас уровня мастерства. Совместная эволюция мыслительного процесса, мозга и рук позволила нам использовать палку, разбивать камень, оттачивать его осколки и в конечном итоге, после долгого периода застоя, развить технологические способности для ваяния статуй, создания музыкальных инструментов и получения дополнительных ресурсов. Хотя некоторые животные имеют мозг примерно такой же сложности, никто из них за миллионы лет и близко не подобрался к нам по способности использовать орудия.