Текст книги "История о нас. Как мы стали людьми? Путеводитель по эволюции человека"

Гипотезу о том, что поведение человека повлияло на поведение обезьян, можно проверить, что и было проделано в 2014 г. Если повышение уровня насилия среди обезьян связано с деятельностью человека, следует ожидать, что это явление чаще наблюдается при близком соседстве обезьян и человека. Это было невероятное исследование: в 18 местах обитания обезьян регистрировались все акты насилия и убийства за 426 лет суммарных наблюдений. Ученые обнаружили однозначную связь между насилием и конкуренцией за территорию или ресурсы с одной стороны и плотностью популяции (особенно самцов) с другой стороны, а также некоторую слабую связь с близостью человека. В Танзании и Уганде коалиционная агрессия (в первом случае лишь предполагаемая) приводила к захвату значительных территорий. В эволюционном плане это означает больше плодоносных деревьев, больше еды и, следовательно, лучшее здоровье популяции с большим количеством детенышей.

Таким образом, смертоносную агрессию шимпанзе, включая коалиционную агрессию, лучше рассматривать как адаптационную стратегию. По времени отделения от общих предков и по составу генов мы близки и к шимпанзе, и к бонобо, и поэтому до сих пор существует искушение объяснять наше сложное поведение нашим эволюционным родством. Была ли предрасположенность к насилию свойством общего предка этих трех групп и только бонобо удалось ее перерасти? Или наоборот: было нормой разрешать конфликты сексуальным путем, но только бонобо смогли сохранить эту способность? Вполне закономерные вопросы, но у нас слишком мало данных, чтобы на них ответить, и все сравнения нужно делать с осторожностью. Давайте не будем забывать, что за шесть миллионов лет, прошедших после отделения нашей линии от линий других человекообразных обезьян, они тоже эволюционировали; в случае шимпанзе эволюция в сторону применения насилия способствовала их выживанию. Их склонность к насилию следует понимать в контексте их эволюции, а не только как модель для понимания нашего поведения. У нас было достаточно своих войн, так что не нужно полностью объяснять наше поведение поведением шимпанзе.

Этот рассказ о наименее привлекательных свойствах человека и других животных показывает, что насилие – иногда с крайними и смертельными проявлениями – представляет собой часть борьбы за существование и оно универсально. Выживание достигается за счет других существ, не имеющих с вами общих генов. В теории эволюции часто упоминается гонка вооружений: жертва эволюционирует, чтобы спастись от хищника, и хищник эволюционирует в свою очередь. Этот извечный конфликт существует между полами внутри вида и между видами на всех уровнях. Вот симпатичный пример на макроскопическом уровне: ориентирующиеся с помощью эхолокации летучие мыши поедают бабочек десятками. Чтобы избежать этой участи, тигровая бабочка из Аризоны придумала двойную хитрость: она секретирует химическое вещество с неприятным запахом, который не нравится летучим мышам, но также испускает высокочастотный звук, который мыши могут улавливать. Если мышь проглотила такую бабочку и связала неприятные ощущения с сигналом предупреждения, потом она будет его избегать. А на микроскопическом уровне наша иммунная система – не что иное, как система защиты и нападения, позволяющая противостоять беспрерывным атакам организмов, которые хотят продолжить существование за наш счет. Вообще говоря, люди умирают по естественным причинам намного чаще, чем в результате преднамеренных попыток смести самих себя с лица Земли. Самые мелкие существа в живой природе оказывают самое сильное негативное влияние на жизнь человека: это возбудители чумы, испанки, туберкулеза, ВИЧ/СПИДа, оспы и малярии (возможно, самый смертоносный агент в истории человечества).

Впрочем, это не мешает нам постоянно пытаться уничтожить друг друга. Вне всяких сомнений, благодаря нашему мозгу, изобретательности и навыкам в искусстве убийства мы достигаем все большей и большей эффективности – как на уровне отдельных людей, так и глобально. Похоже, время взаимных угроз применить ядерное оружие осталось позади, и не нужно быть эволюционистом, чтобы понять, что это хорошо для наших генов и нашего вида. Причины наших войн трудно оправдать с помощью эволюционной теории, и это подтверждается тем фактом, что только шимпанзе склонны разжигать такие конфликты, которые можно было бы назвать войной. В большинстве культур считается, что убийство других людей неприемлемо, о чем говорится даже в Авраамовом завете, хотя, возможно, эта идея трактуется скорее как общий ориентир, нежели закон, учитывая тот энтузиазм, с которым последователи Христа и Магомета лишают жизни других людей.

Сельское хозяйство и мода

Мы превосходим всех по умению использовать орудия для расширения границ своих физических возможностей. Эти умения в основном приобретаются через обучение, а не наследуются, однако основаны они на биологическом фундаменте, позволяющем им развиваться. У использующих орудия животных какие-то навыки приобретенные, а какие-то закодированы на биологическом уровне. Но никто не приближается к нам по сложности технологии. Стоит упомянуть еще пару особенностей, которые являются очевидной частью нашей культуры, но имеют эквиваленты у других животных. Речь идет не об орудиях как таковых, но обе эти особенности позволяют человеку расширять свои возможности путем глубокого воздействия на окружающую среду. Обе требуют применения орудий, и обе чрезвычайно важны для человечества.

Первая особенность – сельскохозяйственная деятельность. Мы уже видели примеры организмов, использующих в качестве орудий неодушевленные предметы, а также пример животного, которое использует другое животное для охоты на третье (дельфин с губкой). Но у нас есть еще одна технология, помогающая прокормиться: мы выращиваем другие организмы, чтобы получить продукты питания. Мы называем эту практику сельским хозяйством. Сельское хозяйство необратимо изменило жизнь человечества и заложило основы современного мира. За короткий отрезок времени мы превратились из охотников и собирателей в фермеров, которые сами выращивают для себя еду и тем самым крутят колесо цивилизации. Сельское хозяйство было основным производством и технологией человека на протяжении примерно 10 000 лет. С его возникновением появились новые злаковые культуры: рис в Месопотамии, пшеница однозернянка в Леванте. Мы одомашнили диких свиней и овец во многих частях Европы и Азии. Примерно за тысячу лет после окончания последнего ледникового периода ростки сельскохозяйственной деятельности пробились повсюду, где жили люди. Людям больше не нужно было следовать за сменой времен года или мигрирующими животными в поисках пропитания. Можно было поселиться где-то надолго и запасать зерно на будущее. Сельскохозяйственная деятельность требует планирования и понимания, что, как и когда растет. Это само по себе способствует технологическим инновациям: нужны горшки для хранения продуктов, сита для просеивания семян, плуги и лопаты для вскапывания земли. Общий эффект заключается в централизации ценностей и росте численности населения. Возникает экономическое неравенство, а затем и торговля. Этот более стабильный образ жизни постепенно вытеснял собирательство, а в разраставшихся до сообществ семьях оттачивались и передавались навыки мастерства.

Кроме того, сельское хозяйство изменило наши кости и гены. В геноме изменение рациона питания отразилось быстрее, чем во внешних чертах, и в нашей ДНК можно обнаружить последствия перехода к сельскохозяйственной практике: классический пример – употребление молока. Европейцы и недавние переселенцы из Европы пьют молоко всю жизнь. Однако для большинства людей на планете как сегодня, так и на всем протяжении истории употребление молока после выхода из грудничкового возраста вызывает массу разнообразных проблем, поскольку фермент, необходимый для расщепления специфического молочного сахара лактозы, работает только у маленьких детей. Но в какой-то момент, примерно 7000 лет назад, возможно, у жителей северо-западных областей Европы произошла мутация соответствующего гена, в результате чего фермент вырабатывается всю жизнь. К этому времени мы уже начали разводить молочный скот и, возможно, делали из молока сыр (при превращении молока в сыр лактоза удаляется, так что сыр без вреда для здоровья могут есть все люди), но еще не пили молоко. Благодаря мутации и сельскохозяйственной практике мы получили новый источник белков и жиров, который сами производили. Эта способность давала нам очевидные преимущества и подверглась положительному отбору – не только силами природы, но и за счет сочетания нашей жизни и жизни прирученных нами организмов. И теперь эта мутация вписана в нашу ДНК.

В сноске на странице 3 я упомянул, что ни один организм не существует независимо от других (подчеркнув при этом, что вирусы не всегда относят к живым существам). И это, безусловно, справедливо: хищники не могут обойтись без добычи, и пищевые сети в различных экосистемах представляют собой тонко настроенные системы взаимоотношений. Сельское хозяйство – другое дело. Это пример взаимовыгодных отношений в промышленном масштабе – в том смысле, что оно предполагает систематический труд для выращивания продукта. Козы, молоко которых мы стали употреблять 7000 лет назад, изменились в процессе одомашнивания и стали такими, какими мы их сделали.

Сельское хозяйство – важнейший культурный фактор, влиявший на нас на протяжении истории и формировавший нашу цивилизацию. Но мы не единственные фермеры на Земле.

В документальных телевизионных передачах часто показывают муравьев-листорезов, которые тащат огромные куски листьев, срезанных ими с растений. Листья для них – не еда. Им нужен продукт, образующийся в клетках грибов семейства Lepiotaceae, которые они сами же вывели – не напрямую, а в результате взаимовыгодной эволюции: муравьи дают пищу грибам, грибы кормят муравьев. Буквально как обработанная земля, листья служат субстратом для роста грибов, обеспечивающих колонию муравьев необходимой пищей.

Насчитывается около 200 видов муравьев-листорезов, осуществляющих эту практику уже более 20 миллионов лет. Они – «облигатные грибные фермеры», что означает, что их жизнь полностью зависит от этой деятельности, как наша жизнь зависит от производства сельскохозяйственной продукции. Причем эта зависимость двусторонняя: грибы выпускают нити мицелия (гонгилидии), богатые питательными углеводами и липидами, так что муравьям удобнее собирать их для кормления матки и личинок. В свою очередь, гонгилидии могут существовать только в совместном хозяйстве грибов и муравьев.

Но у этого симбиоза есть еще одна удивительная сторона. Срезанные листья легко заражаются другими грибами, которые муравьи выпалывают вручную (на самом деле с помощью мандибул). Кроме того, в специализированных эндокринных железах они переносят бактерии рода Pseudonocardia, которые синтезируют антибиотик, уничтожающий грибковую инфекцию. Это фантастическая комбинация взаимных влияний на нескольких уровнях: животное выращивает грибы, используя бактерии в качестве пестицида, и каждый зависит от других. Эволюция невероятно умна, и нам многому можно научиться у муравьев.

Вторая важнейшая культурная особенность развития человечества у остальных живых существ гораздо реже принимает конкретные формы, а для нас это способ украшения самих себя. Совершенно неправильно считать нашу манеру одеваться или причесываться банальным или малозначимым признаком. Большинству из нас представляемые на подиуме вычурные образцы высокой моды часто кажутся абсурдом, однако внешний вид имеет чрезвычайно большое значение для сигналов, которые каждый посылает другим существам. Половой отбор – важнейший двигатель эволюционных изменений, и мы подробнее поговорим о нем в следующем разделе. Но для начала заметим, что сигналы, сообщающие о здоровье, силе, наличии правильных генов или плодовитости, позволяют особям женского пола (главным образом) отбирать тех, с кем они согласятся спариваться. Особи женского пола гораздо больше энергии затрачивают на производство яйцеклеток, чем самцы на производство сперматозоидов (яйцеклетки крупнее сперматозоидов и стоят дороже, поскольку их меньше). Это неравенство определяет поведение всех представителей царства животных. Наиболее заметное проявление такого поведения – преувеличенная выраженность внешних признаков самцов многих видов животных. Один из самых известных примеров – павлиний хвост. Произвести это немыслимое украшение обходится дорого в метаболическом плане, а убежать от голодной лисы такому хвастливому петуху намного труднее. Но выживание существа в этом помпезном наряде может означать, что у него правильные гены, и самка может решить, что это подходящий вариант для передачи ее собственных генов[23]23
  В подавляющем большинстве случаев экстравагантные признаки бывают у самцов. Учитывая значительные инвестиции в производство яйцеклеток, самки больше выигрывают от спаривания с лучшими самцами, а самцам выгоднее спариться с максимальным количеством самок. По этой причине самцы конкурируют между собой за обладание самками, а самки выбирают. Это основа концепции полового отбора – одного из важнейших аспектов естественного отбора. Однако биология разнообразна и богата исключениями, так что известны и такие примеры, когда роскошный наряд носят самки. Рыба морская игла похожа на развернувшегося морского конька. В период фертильности самки морской иглы становятся более яркими, чем блеклые самцы. Аналогичным образом, самки евразийской ржанки окрашены ярче, чем самцы. В обоих случаях основную работу по выращиванию потомства берут на себя самцы. Забавно, что в английском языке слово «dotterel» (ржанка) иногда используется как ругательство, означающее «старый дурак», что, быть может, объясняется именно покорностью и доверчивостью этой птицы.


[Закрыть].

В результате мы видим птиц и насекомых разных форм и размеров с нелепыми хвостами и разукрашенными во все цвета телами. Мы наблюдаем сумасшедшие скачки самцов вилорогих антилоп, невозможно громкие призывные крики пих и шумные прыжки длиннохвостых вдовушек в африканских саваннах: прихорашивающиеся самцы демонстрируют свои достоинства.

Самкам пих, вилорогов или павлинов это должно нравиться. Но это, совершенно определенно, не дань моде. Такие преувеличенно выраженные признаки появляются медленно, на протяжении многих поколений. Случайные вариации могут привести к небольшому усилению признака у самца и к некоторому предпочтению к этим более выраженным признакам со стороны самки, и в результате они будут спариваться. Повторение этого сценария из поколения в поколение может привести к тому, что выраженность данного признака достигнет кажущегося абсурда. Но во всех случаях смыслом этого дорогостоящего преувеличения является усиление признака у самцов и увеличение предпочтения к ним у самок.

Некоторые существа себя украшают. Они прикрепляют к телу разные предметы (иногда других существ) с разными целями, но чаще всего для защиты. Это явление, которое отличается от использования орудий, но все же представляет собой один из его вариантов, чаще наблюдается в водной среде. Сотни крабов семейства Majoidea украшают панцирь самыми разнообразными предметами. Это нелегко, но панцирь крабов покрыт тонкими щетинками, которые, как «липучки», помогают удерживать украшения. Иногда это просто камуфляж, но поскольку данный процесс требует времени, а в качестве объектов часто используются зловонные растения или даже неподвижные моллюски, возможно, это также репеллент, так как хищники все же знают, что внутри находится краб. Многие личинки насекомых полностью покрывают себя одеянием, иногда из собственных экскрементов, что может одновременно служить репеллентом, защитой и камуфляжем. Некоторые клопы-хищнецы носят на спине рюкзачок из каркаса жертвы, но считается, что это скорее камуфляж, нежели способ зародить ужас в сердцах врагов.

В отличие от хищнецов и военных, мы следуем моде совсем по другой причине. Возможно, наша манера одеваться исходно была связана с половым отбором, а может, и нет. Некоторые эволюционные психологи пытались объяснить нашу моду в одежде через принципы спаривания, но в целом я в эту версию не верю. Одежда, безусловно, может служить для демонстрации какого-то привлекательного признака, например широких плеч, тонкой талии или широко раскрытых глаз. В невероятно популярной, но неоднозначной в научном плане книге «Голая обезьяна» Десмонд Моррис предположил, что смысл губной помады заключается в том, чтобы сделать губы на лице женщины похожими на набухшие от сексуального возбуждения половые губы. На первый взгляд эта гипотеза может показаться интересной, но при малейшей доле скептицизма она рассыпается в прах по той простой причине, что у нас нет никаких доказательств. Если бы это было правдой, мы могли бы наблюдать отбор женщин, пользующихся губной помадой, и большую успешность их репродукции. Это также не вяжется с изменением стилей и цвета помады и с тем фактом, что на протяжении большей части истории человечества женщины не пользовались помадой, но все же как-то умудрялись рожать здоровое потомство. Это пример научного греха – «просто история», которая звучит привлекательно, но не подлежит проверке или не имеет доказательств.

Зигмунд Фрейд объявил галстук символом пениса. Впрочем, он во многих предметах видел символ пениса. Многие годы люди думали, что фаллический статус делового галстука объясняется тем, что он длинный и тонкий, свисает и буквально упирается в пах, кроме того, его носят уверенные в себе мужчины. Впрочем, это не относится к галстукам-бабочкам или шейным платкам. Кроме того, в наши дни огромное большинство мужчин не носят галстук, завязанный виндзорским узлом. Мужчины не носили его на протяжении большей части истории человечества и, опять-таки, смогли произвести потомство. Несколько столетий в Европе были в моде рафы (гофрированные воротники), которые не утыкались в пах, но Тюдоры неплохо расплодились. Более того, подобные гипотезы не учитывают чрезвычайного разнообразия моды в разных точках земного шара и ее изменчивости на протяжении человеческой истории. Представьте себе, что вы явились на работу с набеленным лицом, в бриджах и гигантском напудренном парике, в небольшом рафе вместо галстука, в дублете и с гульфиком.

То, что в будущем сезоне не будут носить брюки такого же покроя, как в этом, скорее, отражение формальной принадлежности к группе. Мода появляется и исчезает, и это происходит постоянно. Одно время я был поклонником готического стиля, одевался исключительно в однотонное и старался выглядеть мрачным и угрюмым. Но потом увлекся хип-хопом. Оскар Уайльд говорил, что мода – это «форма безобразия, настолько невыносимого, что мы должны менять ее каждые полгода», но при этом почти наверняка носил галстук, меховой воротник, изящную шляпу и лилию в петлице, что вполне могло казаться смешным как теперь, так и тогда. Трайбализм[24]24
  Трайбализм (или трибализм, от лат. tribus – племя) – форма групповой обособленности, часто сочетающаяся с враждебностью по отношению к другим группам.


[Закрыть] – это очень характерный человеческий признак, и хотя нельзя считать, что он не имеет никакого отношения к эволюции, племена и общества не вечны, и, возможно, трайбализм – хороший пример поведения, посредством которого мы ускользаем из оков естественного отбора. У других животных практически невозможно найти примеры таких не имеющих очевидной цели вариантов поведения, которые были бы аналогичны нашей моде или увлечениям.

Вот пример Джулии. В 2007 г. она ввела новую моду, которая продержалась долго. В то время Джулии было 15 лет, и подрастающая молодая особа уже начинала расставаться с причудами подросткового возраста. Но это не помешало ей попробовать что-то новое. Однажды она решила вставить в ухо соломинку – такая вот прихоть. Она продолжала жить обычной жизнью, но только с соломинкой в ухе. Ее четырехлетний сын Джек обнаружил новую забаву матери и решил ей подражать. Кэти, которая была на пять лет младше Джулии, большую часть времени проводила с ней, отдельно от остального коллектива, и вскоре тоже начала носить в ухе соломинку. Следующей была Вал. За ними потянулись и другие знакомые, всего восемь из 12 членов коллектива. Джулия – шимпанзе. Она умерла в 2012 г., однако ее дело все еще живет в ее группе и даже заразило как минимум два соседних сообщества шимпанзе, с которыми ее группа периодически пересекалась (в общем-то, без тесного общения) в парке дикой природы Шимфунши на северо-западе Замбии. По последним данным от специалистов по приматам, изучающим этих шимпанзе, Кэти и Вал по-прежнему носят в ушах соломинки.

Модная Джулия

У шимпанзе мы наблюдаем многие черты общественного поведения, напоминающие наши собственные, и мы неоднократно будем это обсуждать на страницах книги. Возможно, этот пример – единственное документальное свидетельство наличия у шимпанзе того, что в научной литературе называют «неадаптивной спонтанно возникшей традицией». Иными словами, модой.

Известны и другие примеры, когда шимпанзе копировали поведение своих сородичей по непонятным нам причинам. У взрослого самца Тинка, живущего в заповеднике Будонго в Уганде, парализованы обе руки: он попал в капкан, которые местные охотники регулярно расставляют для ловли кустарниковых свиней и более мелких антилоп дукеров. Его кисти скрючены, почти нефункциональны, сохранилась лишь небольшая подвижность большого пальца левой руки. Кроме того, у него аллергия: на всем теле имеются проплешины и высыпания, скорее всего, вызванные укусами клещей и отсутствием возможности чесаться и снимать с себя насекомых. Он не может выполнять многих нормальных и важных действий (таких как груминг), которые совершают шимпанзе в своей каждодневной жизни и которые имеют как биологическое, так и социальное значение. Однако Тинка изобрел собственную технику почесывания головы: он с силой натягивает ногой зацепившуюся за ветку лиану и трется об нее головой – вперед и назад, как будто пилит.

Это интересно само по себе, поскольку демонстрирует сложную способность использовать окружающую среду для создания необходимых орудий. Опять же, вспомним, что обезьяны, медведи, кошки и многие другие млекопитающие чешут спины о деревья, камни или домашнюю мебель. Однако еще интереснее, что, как только Тинка начал это делать, многие его соплеменники стали ему подражать. Семь полностью владеющих своим телом шимпанзе стали копировать его действия. Все они более молодые, пять из них самки; был зафиксирован 21 эпизод почесывания шимпанзе об лиану, причем Тинка присутствовал при этом только один раз. Так что нельзя сказать, что подражатели подхалимничали перед взрослым шимпанзе. Это просто стало модно.

Таких примеров немного. Возможно, это лишь исключения, странные причуды, не отражающие когнитивного статуса шимпанзе. Но они реальны. Может быть, метод Тинки – лучший способ почесывания головы. Важно, что это, скорее всего, не адаптивное поведение, во всяком случае, не прямая адаптация. Больше похоже на то, что шимпанзе копируют какую-то манеру исключительно чтобы походить на других.

Но в плане использования орудий, оружия и даже моды мы расширили наши возможности в гораздо большем масштабе. Хотя в мире животных мы наблюдаем использование некоторых орудий, вспышки свойственного нам насилия и даже проявления эстетических пристрастий, мы чрезвычайно сильно отличаемся от других животных. Наши познавательные способности и ловкость дали нам возможность производить предметы такой сложности, что мы стали облигатными пользователями орудий. Мы так долго манипулировали окружающей средой, что уже на протяжении сотен тысяч лет полностью зависим от технологии.

Но существует древний набор важнейших практик, которые доставляют человеку особенное удовольствие. Они относятся к поведенческим реакциям, служащим для реализации одного из основных эволюционных принципов, и мы развили их до уровня, который намного превосходит их исходное назначение. В следующем разделе мы поговорим о том, разделяют ли другие животные наш удивительный энтузиазм в области секса.