Текст книги "Брак умер – да здравствует брак!"

Индивидуация и брак: случай из практики

Многие браки, несмотря ни на что, длятся до самой смерти. Без жертв, конечно, не обходится; индивидуация часто осуществляется странными путями, но только осознав значение индивидуации в браке, можно понять сущность этого союза.

Примером индивидуации, протекающей в рамках супружества, служит случай из моей собственной психотерапевтической практики. Впрочем, я вполне сознаю, что в любом, даже в самом, казалось бы, объективном изложении материала нельзя полностью избежать тенденциозности, поскольку, в конечном счете, автор делает ставку на то, что необходимо ему, иными словами, выбирает, руководствуясь собственным мнением.

Что касается данного материала, то, прежде чем опубликовать его, я заручился согласием заинтересованных лиц, двух супругов, и постарался как можно тщательнее изменить все, что могло бы носить личный характер. Супруги уверили меня в том, что публикация не имеет компрометирующего характера.

Итак, случай. Ко мне обратились супруги: муж, мужчина невысокого роста, не слишком привлекательной наружности, интеллигентный бизнесмен без академического образования, жена, красивая интеллигентная женщина, получившая классическое гуманитарное образование. Они познакомились, когда им было по двадцать пять лет. Довольно скоро они полюбили друг друга, и она забеременела. Однако брак был вызван, как уверили меня оба супруга, скорее не последней, а первой причиной, иными словами, не беременностью, а страстной влюбленностью.

Жена восхищалась своим супругом, его деловой хваткой, независимостью и способностью добиваться своего. Он ценил ее за красоту, хороший вкус и образованность.

После женитьбы муж основал свое дело и поначалу вынужден был затрачивать много сил на то, чтобы поддержать свое начинание, которое в результате превратилось в процветающее предприятие. У мужа был целеустремленный характер, он часто работал до поздней ночи.

Жена не переставала восхищаться его деловыми качествами и понемногу прививала ему вкус к искусству.

Когда появился на свет второй ребенок, супруга перестала уделять должное внимание мужу и посвятила себя детям. Если у них случался скандал, она щеголяла своей образованностью, упрекая его в недостатке воспитания. Муж стал очень покорным и делал все возможное, лишь бы облегчить жизнь своей жены, – помогал ей по хозяйству и т. д., хотя и ощущал сильное раздражение. Однажды вечером он вернулся домой в легком подпитии и, когда жена грубо потребовала, чтобы он помог ей по хозяйству, не выдержал и после короткой словесной перепалки дал жене пощечину. Супругов сильно напугал этот инцидент, и они спешно обратились к консультанту по браку.

Консультант по браку разговаривал с обоими отдельно. Жене он сказал, что она стремится доминировать над мужем, виной чему невроз, и посоветовал ей больше считаться с мнением своей второй половины. Кроме того, он попытался воскресить у женщины угасшее восхищение деловыми качествами своего мужа. Супругу консультант по браку объяснил, что он потерял свою самостоятельность, стал слабоволен и ведет себя с женой неверно, виной чему тоже невроз. Он предостерег мужа от пьянства и настоятельно посоветовал ему не заниматься рукоприкладством, утверждая, что ему мешает собственная агрессивность, и поэтому ему следует обратиться к психоаналитику.

Среди прочего анализ показал, что супруг, в сущности, значительно глубже чувствовал искусство, чем его жена. Он испытывал подлинное удовольствие от литературы и живописи. Когда он приобрел большую уверенность в себе, жена не смогла этого вынести. Она привыкла к тому, что муж уступает ей во всем. После очередной бурной ссоры она, взяв с собой обоих детей, оставила мужа и перебралась к своей матери. Затем она обратилась за консультацией к другому консультанту по браку, который не был знаком с ее мужем. Психолог составил себе мнение о личности ее супруга на основании ее рассказа, посчитав, что речь идет о способном, но необразованном и бесчувственном коммерсанте, так называемом selfmademan, человеке, который сделал себя сам. Консультант и супруга решили, что изменить характер мужа очень трудно, а спасти брак можно лишь в том случае, если женщина будет играть роль покорной жены.

Спустя несколько недель супруг появился у тещи и вернул домой свою жену и детей. Оба были единодушны в том, что брак следует всеми силами сохранить. Муж смягчился и отказался от надежды одержать верх над своей женой, часто расхваливал ее вкус, образованность, нередко в присутствии друзей цитировал высказывания своей жены по поводу того или иного произведения искусства. Он продолжал чем мог помогать жене в домашнем хозяйстве, хотя и уставал на работе. Однако супруга едва ли обращала на это внимание, совершенно не интересовалась, как идут дела в фирме. Нередко, возвратившись с работы смертельно усталый, он вынужден был идти с ней в театр, хотя больше всего на свете хотел просто посидеть у камина, немного посмотреть телевизор и расслабиться. Супруга имела над ним огромную власть.

Между тем она несколько охладела к сексуальной жизни. Она могла достичь оргазма лишь тогда, когда муж делал вид, что платит ей, кладя на ночной столик стофранковую купюру, и фантазировала, что она проститутка, работающая в борделе.

Супруг в сексуальном плане имел наклонности отчасти мазохистские. Он приближался к эякуляции лишь в том случае, если жена во время полового акта дергала его за волосы. Тем не менее супруги делились друг с другом своими сексуальными фантазиями, поскольку их отношения, в общем-то, всегда оставались искренними, и бывали дни, когда они могли очень хорошо побеседовать, находя в партнере понимающего и внимательного слушателя.

Однажды мужу приснился сон. Он увидел известную картину, изображающую Аристотеля, стоящего на коленях, на котором верхом сидит его жена. Только в сновидении Аристотелем оказался он (пациент), а оседлавшей его женщиной была его супруга. Сновидение развивалось, он увидел, что жена покалечила ноги и не может идти.

Этот сон можно интерпретировать по-разному. Во всяком случае одно очевидно: жена, хотя и доминирует над своим мужем, не способна стоять на собственных ногах, поэтому ей приходится «кататься верхом» на муже. Несомненно, речь здесь идет о «невротическом» браке: он – в какой-то мере мазохист, а она компенсирует свою практичность, обывательский характер и грубость повышенным и болезненным интересом к искусству. Отсутствие самостоятельности заставляет жену искать человека, согласного ей подчиняться, поэтому был сделан вывод, что ей не мешало бы подумать о собственной личности.

На субъективном уровне толкования это сновидение представляет аниму в роли жены, но здесь мы не будем на этом подробно останавливаться.

Впоследствии мужу неоднократно (и главным образом после ссор с женой) снилось, что он видит в темной комнате какого-то мужчину, играющего на пианино; нередко этим мужчиной был он сам. Мужчине полагалось исполнить определенную мелодию, и до тех пор, пока он этого не делал, ему воспрещалось покидать комнату.

Однажды он различил во сне ноты и прочитал, что искомая мелодия называется «le mariage», что по-французски означает – брак.

Маленькое, темное помещение, которое фигурировало в сновидении, ассоциировалось у пациента с одной комнатой в доме его родителей. В эту комнату он часто и охотно заходил, будучи ребенком. Там он размышлял о себе и о жизни, и именно в этой комнате он сделал потрясающее открытие: он осознал, что мыслит и существует.

Мужчина не обладал абсолютным музыкальным слухом, но хорошо помнил, что в детском возрасте очень любил слушать орган и с удовольствием пел в церковном хоре. Даже в зрелом возрасте музыка, исполнявшаяся в церкви, захватывала все его существо и была каким-то необъяснимым образом связана с огромным чувством божества.

Данное сновидение выражает, в частности, невоплотимую мечту об индивидуации. Le mariage – это мелодия, которую исполнял муж, чтобы приблизиться к ощущению божества, иными словами, чтобы развивать процесс индивидуации, и эта мелодия была – супружеством.

Сновидение, стоит признать, было своеобразным. У мужа появилась любопытная ассоциация, связанная со сновидением. Он рассказал о том, что некогда прочел новеллу, в которой говорилось о жонглере. В пересказе пациента история выглядела следующим образом. Во славу Господа и Девы Марии в средневековом городе был построен величественный кафедральный собор. Чтобы доказать свое ревностное служение Богу, каждый житель внес свой вклад в строительство: архитектор спроектировал собор, плотник сбил стропила, каменщик возвел стены, художник украсил их росписью, ювелир изготовил великолепные подсвечники, свечник отлил свечи и т. д.

Когда строительство собора было закончено, жители устроили празднество, и все, кто принимал участие в строительстве храма, ощутили присутствие среди них Духа Святого. После праздника, поздно ночью священник в последний раз обходил собор, чтобы проверить, все ли в порядке, и вдруг заметил перед алтарем жонглера, который искусно манипулировал в воздухе мячами и палками. Священник был возмущен таким богохульством, но ярмарочный шут ответил: «Все в этом городе владеют ремеслом, которое они посвятили Богу, участвуя в строительстве церкви. Я же не умею ровным счетом ничего, кроме как жонглировать в воздухе мячами и палками. Но это и есть мое призвание, мое искусство, и поэтому я здесь воздаю им хвалу Господу нашему».

Муж связывал игру на пианино в сновидении с выступлением жонглера.

Неизбежно возникает вопрос: до каких пределов простиралось терпение супруга и его готовность уступать жене, ведь результатом такого поведения мог оказаться значительный вред для индивидуации обоих супругов? Жена могла стать ненасытной, подобно героине «Сказки о рыбаке и рыбке»[9]9
  В оригинале автор приводит отрывок из немецкой сказки «Der Fischer und syner Fru» (нем. «Рыбак и его жена»), в русской версии его заменяет аналогичный эпизод из сказки А. С. Пушкина.


[Закрыть]. Бедный рыбак, подчиняясь требованиям своей жены, начинает с малого.

 
«Смилуйся, государыня рыбка,
Разбранила меня моя старуха,
Не дает старику мне покою:
Надобно ей новое корыто,
Наше-то совсем раскололось».
 

Но жадность жены растет, и увеличиваются требования, которым, кажется, не будет предела. Конец нам известен: оба остаются ни с чем.

Ошибочное ограничение сексуальности сферой размножения

В этой главе речь пойдет о сексуальности, которая играет решающую роль в браке и вообще в отношениях между мужчиной и женщиной. Слово «сексуальность» звучит сегодня так часто, что нагоняет скуку. О ней столько всего сказано, что у людей возникает ощущение, будто частота ее упоминания свидетельствует о полноте знаний. Какой же психологический феномен скрывается за понятием сексуальность и секс?

Древние эллины относились к сексуальности поэтичнее, чем современные люди. Они почитали богиню любви Афродиту, родившуюся из морской пены, крови оскопленного Урана, бога Неба, сына Хаоса. Афродита была очаровательна и соблазнительна. Парис преподнес золотое яблоко именно ей, подпочтя ее Гере и Афине. Она была женой хромого кузнеца Гефеста, но пылала страстью к богу войны Аресу, одно имя которого вселяло в людей ужас.

Другой персонаж греческой мифологии – Приап, бог плодородия; он изображается безобразным мужчиной с огромными гениталиями, который, похваляясь, бесцельно бродит по миру.

Но наиболее известен Эрос. Согласно «Теогонии» Гесиода этот бог существует с начала всех времен; он родился из Хаоса, присутствовал при рождении Афродиты и первоначально упоминался в связи с гомосексуализмом. Позднее, в частности у Овидия, он изображается в виде легкомысленного мальчика, летающего по всему свету, держа в руках лук, а за спиной колчан со стрелами с золотыми или свинцовыми наконечниками. Те, кого настигли золотые стрелы, сходят с ума от любви. Попадание свинцовой стрелы чревато равнодушием к любви.

В более поздние времена считали, что существует множество Эросов или Эротов, маленьких летающих существ, которые подозрительно похожи на создания, улетучившиеся из ящика Пандоры.

Пожалуй, с точки зрения психологии правильнее было бы говорить о различных богах и богинях, иными словами, неких мощных силах и сущностях, а не о сексуальности, которая есть не что иное, как примитивное, обывательское понятие, – патина на многокрасочном феномене.

Не только греки, но и другие народы изображали сексуальность в мифологических образах. Например, в мифологии североамериканских индейцев из племени виннепаг сексуальность приобретает независимость от своего выразителя, Ватюнкага, плута, трикстера, персонажа, лишенного морали, который осмеивает всех и сам оказывается объектом для шуток. Свой огромных размеров половой член он носит с собой в ящике, как будто это не часть его тела, а обыкновенная вещь. Его половой член самостоятельно плавает в воде, нападая на купающихся девушек. С точки зрения психологии образ независимой, автономной сексуальности верен. Вместе с тем подобное отношение к сексуальности у индейцев связано и с культурными традициями племени виннепаг. Индейцы полагают, что душа человека состоит из различных частей. Это можно сравнить с европейским выражением «Сердце разрывается на части» из-за определенного человека.

Этнографы сообщают об архаичных народах, которые даже не усматривают никакой связи между размножением и сексуальностью, полагая, что это действия изолированные. Сегодня практически каждый ребенок знает, что для того, чтобы на свет появился человек, должен произойти половой акт, иными словами, в дело должна вступить сексуальность. Однако, быть может, с точки зрения психологии архаичные народы не так уж ошибаются? Как же, собственно говоря, соединены сексуальность и размножение?

Поражает тот факт, что в течение развития иудаистской и христианской теологии сексуальность прямо-таки неизбежно связывалась с размножением. Апостол Павел отказывался от сексуальности как таковой, признавая ее право на существование, лишь поскольку она освящена браком. Он считал, что лучше жениться, чем сгорать в грехе наслаждений безбрачной жизни. Блаженный Августин отмечал, что сексуальность допустима только в браке, потому что в данном случае служит размножению. Сексуальное наслаждение он отвергал принципиально. Святой Фома и многие другие отцы церкви также отстаивали мнение о том, что сексуальное наслаждение греховно в любом случае, но простительно, если служит для продолжения рода. Впрочем, Альберт Великий и Дуне Скотт считали, что сексуальное удовольствие непростительно даже в браке и в связи с размножением.

Попытки оправдать сексуальность размножением продолжались вплоть до периода секуляризации. Многие врачи и психиатры XIX столетия рассматривали сексуальность уже с психологической точки зрения, однако ориентировались также на размножение. Поэтому онанизм, сексуальные фантазии и т. п. воспринимались как патология, изнуряющая нервную систему. Вплоть до недавнего времени было принято рассказывать детям небылицы о том, что мастурбация может привести к параличу и тяжким болезням.

Психиатры XIX в. не отдавали себе отчет в том, что их взгляды были насквозь пронизаны христианским мировоззрением. Так, Крепелин полагал, что причиной всех половых расстройств является, как правило, онанизм. Тревожное отношение к мастурбации кажется сейчас странным, но в историческом контексте оно вполне объяснимо. Коль скоро основой сексуальности считалось размножение, то самоудовлетворение, не приводящее к зачатию, выглядело патологическим и греховным занятием. Кроме того, Крепелин считал, что сексуальные фантазии возникают непосредственно во время акта мастурбации, поэтому они тоже патологичны.

Психиатрия XIX столетия официально не имела отношения к христианству, но весьма любопытно проследить, как средневековые богословские идеи решающим образом повлияли на развитие представлений о человеческой психопатологии. Наивный биологический подход к исследованию сексуальности, практиковавшийся в XIX в., не расширил понимание сексуальной жизни. И все же именно в это время начали интенсивно изучать данный феномен.

Сексуальность, направленная только на размножение, действительно существует и характерна для истеричных женщин, хотя следует напомнить, что в настоящее время понятие истерии выходит из употребления по причине своей спорности. Черты характера истериков, описанные многими авторами, обязаны своим возникновением оживлению примитивных, архаичных стереотипов поведения. К примеру, у мужчин и женщин, подверженных истерии, наблюдается примитивный рефлекс бегства от любой опасности. В определенных обстоятельствах подобные люди кричат и панически пускаются в бегство. К примитивным рефлексам следует отнести и род паралича, который неожиданно, словно пароксизм, сковывает мышцы человека в неприятной и опасной ситуации. Является ли это рудиментарным остатком инстинкта самосохранения? По крайней мере, известно, что довольно часто животные, подвергшиеся нападению, замирают, успокаивают тем самым нападающего и избегают верной смерти.

Кроме того, архаичной реакцией является и чувствительность истериков к любому виду невербальной коммуникации. Истерики часто чувствуют, что происходит в душе близкого человека даже прежде, чем он сам отдаст себе в этом отчет. Скорее всего у них сохраняется способность к коммуникации непосредственно с психикой ближнего, минуя окольные пути языка, жестов и т. д. Иначе говоря, такая архетипическая способность истериков не стала жертвой сильного Эго.

Сексуальность истеричных женщин обладает любопытными чертами. Многие женщины с истеричным характером сексуальны, но вместе с тем не ощущают никакого удовольствия от непосредственного полового акта, не способны достигать оргазма. Однако подобные женщины зачастую весьма кокетливы и проявляют активность в процессе соблазнения мужчины, а также в прелюдии полового акта. От природы они одарены способностью привлекать и сексуально возбуждать мужчину, хотя сами мало чувствительны.

Данный вид «истерической сексуальности» может быть охарактеризован как сексуальность архаичная. Быть может, нуждам размножения такая влекущая, фригидная сексуальность вполне отвечает. Для того чтобы зачать ребенка, достаточно сексуально возбудить мужчину, а то обстоятельство, что при половом контакте женщина испытывает какие-то особые ощущения, представляется с точки зрения размножения пустым расточительством энергии. Биологически оргазм вовсе не является обязательным; оплодотворение может состояться и без него.

Подобная архаичная сексуальность встречается и среди мужчин. Есть мужчины, для которых единственно важной является эякуляция, все равно когда и как она осуществляется, а любая игра, происходящая до и после полового акта, им неинтересна и непонятна. Подобная сексуальность, служащая прежде всего размножению, часто встречается у людей, которые по какой-либо причине не получили воспитания и выросли в неблагоприятных для духовного развития условиях.

Примечательно, что именно такое животное, примитивное сексуальное поведение длительное время почиталось христианскими теологами как единственно допустимое и негреховное, освященное браком и служащее размножению.

Впрочем, христианство только наследовало ветхозаветные представления. Бесполезная растрата мужского семени расценивается в Ветхом Завете как тяжкое преступление против Бога.

Учение о том, что сексуальность оправдывается лишь размножением, имеет зловещие черты. Поскольку в согласии с такой точкой зрения положительно может оцениваться только грубое, животное совокупление, как если бы мы сказали, чья трапеза не является грехом только в том случае, если простейшая пища по возможности быстро, без какого-либо ограничения условностями этикета, проглатывается с одной лишь целью набить желудок и поскорее утолить голод.

Поэтому правомерно усомниться в том, что основой сексуальности является размножение. Только незначительная часть времени и энергии, расходуемых людьми на сексуальную жизнь, имеет отношение к зачатию. Сексуальная жизнь начинается в младенчестве и заканчивается только в могиле. Сексуальная жизнь – это как сексуальные фантазии, самоудовлетворение и сексуальные игры, так и собственно половой акт. Только очень небольшая часть сексуальной жизни реализуется, гораздо более значительная часть состоит из фантазий и сновидений, связь которых с размножением ничтожно мала.

Мы действительно подчас не сознаем, какое незначительное отношение имеет сексуальность к размножению. Однако дело обстоит именно так, и, надо сказать, обстоит оно таким образом отнюдь не с тех пор, как у нас появились более совершенные, чем прежде, противозачаточные средства. Большинство сексуальных действий всегда было с биологической точки зрения бесцельной игрой. Быть может, сексуальность была всегда связана с размножением, но если признать, что последнее – единственный фундамент сексуальности, то данный феномен станет совершенно непонятен.

Проводя параллели между сексуальностью и размножением, мы сужаем горизонты этого явления. Однако сознательно или бессознательно все еще бытует мнение о том, что нормальная сексуальность связана с продолжением рода. Даже многие современные психологи считают ненормальной любую сексуальную деятельность, которая никаким образом (пусть хоть как-то) не связана с оплодотворением. Немало бед принес в этом смысле и тенденциозный подход католической церкви.

В XIX в. католическая тенденциозная мораль сомкнулась с биологическим научным подходом, и это привело к тому, что сексуальность стали воспринимать положительно только в том случае, если она существует в рамках брака и служит размножению, между тем как цель брака – рождение и воспитание детей. И хотя это означает, что «finis primanus» (важнейшая задача) брака – зачатие, еще Августин сказал, что «in nostrarum quippe nuntiis plus valet sanctitas sacramenti quam fecunditas uteri» (таинство важнее плодовитости матки).