Текст книги "Псы войны"

Адриан Чайковски
Псы войны

Adrian Tchaikovsky DOGS OF WAR

Copyright © 2017 by Adrian Tchaikovsky

Разработка серии А. Саукова

Иллюстрации на обложке и в тексте Н. Плутахина

© Н. Рокачевская, перевод на русский язык, 2018

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2018

Часть I
Пес кусает человека

1. Рекс

Меня зовут Рекс. Я Хороший Пес.

«Видишь, как бежит Рекс? Беги, враг, беги». Так шутит Хозяин.

В моей стае Дракон, Патока и Рой. Штурмовая стая мультиформов. Это значит, они не Хорошие Псы.

Я подхожу ближе к врагам. Ветер мне в лицо. Я чую их запах: в лагере по меньшей мере тридцать человеческих существ. Я чую запах оружия. Не чую взрывчатку. Не чую других псов или биоформов, только люди, враги.

Я говорю со своим оружием. Оно отвечает, что готово и заряжено. «Все системы работают нормально, Рекс», – говорит оно. «Хороший Пес, все запомнил, молодец», – говорит мой чип обратной связи.

Мое оружие называется Большие Псы. Так шутят люди, которые мне его дали. Оружие у меня на плечах и стреляет, когда я с ним говорю, потому что руки мне нужны для другого. Оно называется Большие Псы, потому что люди слишком маленькие и не могут его использовать, не поранившись.

Неприятно думать, что люди могут пораниться. Плохой Пес! Вот как я сразу думаю. Я люблю людей. Люди создали меня. Враги – другое дело.

Я говорю со своим отрядом. Дракон не отвечает, но его сигнал показывает, что он жив и пока не дерется. С Драконом сложно. Он делает все по-своему и часто не так, как приказывает Хозяин. Хозяин говорит: «Дракон добивается результатов», и я не могу ему возразить, но мне неприятно. Из-за Дракона мне неприятно.

Патока отвечает. Она на позиции со своим оружием, Слонобоем. Это название – тоже шутка. И я ее не понимаю, как и остальные. Патока ведь не на слонов охотится.

Рой отвечает: «Целостность 99 %».

Рой не нужно оружие. Рой готова. Патока готова. Дракону лучше быть готовым, иначе я его укушу, и пусть я стану Плохим Псом.

Я говорю с Хозяином по шифрованному каналу. Хозяин говорит, что я Хороший Пес. Я на позиции, и враги явно об этом не знают.

Хозяин велит атаковать. Хозяин надеется, что я справлюсь. Мне так хочется, чтобы Хозяин мной гордился.

Я велю Патоке начинать. Она заходит сбоку от ветра. Я ее чую, но враги – нет. Она говорит с системой наведения, а я слушаю, потому что это определит цели. Патока соглашается. Она посылает в лагерь одиннадцать снарядов с дистанции в четыреста метров, цель – наибольший ущерб. Как только выпущен одиннадцатый, еще прежде чем разрывается первый, я бросаюсь вперед.

Я вижу огонь. Слышу голоса людей, крики перекрывают взрывы. Беги, враг, беги.

Рой собирает всех пчел и атакует, пролетает по лагерю и уворачивается от огня, жалит всех, кого удается. Пчелы не умирают, когда ужалят, но на время остаются без яда. Сегодня Рой выбрала такой яд, чтобы враги сходили с ума и набрасывались друг на друга. Это ее любимый.

Я по-прежнему не знаю, где Дракон. Я говорю с ним, но он не отвечает.

Патока сообщает, что движется прямо на врагов. Я уже рядом с ними. Люди бегут в мою сторону: я приближаюсь по одной из их дорог. У некоторых оружие. Но у большинства нет. Я бегу на всех четырех, но говорю с Большими Псами. Мы вместе выбираем цели, и я начинаю убивать врагов, очередями по три патрона, как сказано в инструкции. Большие Псы трудятся изо всех сил, чтобы сбалансировать мои движения. Иногда они промахиваются, но чаще хотя бы одна пуля попадает. «Хорошие Псы», – говорю я им. «Хороший Пес», – вторит чип обратной связи.

Один из врагов стреляет в меня. Пули стучат мне по плечу и груди, как будто он колотит меня своими кулачками. Мой жилет плющит пули еще до того, как они расплющатся о кожу и мышцы. Я спрашиваю свою систему о возможных повреждениях от пуль этого калибра и при такой скорости очереди. Если враг хочет меня убить, то должен выстрелить в глаз или в нёбо, хотя если он выстрелит в живот, то мне придется несколько дней лечиться. Вот почему я всегда ношу жилет, как и полагается. Дракон никогда не носит жилет.

Я совсем рядом с врагами и встаю на ноги, теперь мне пригодятся руки. Враги такие маленькие. Некоторые мне по плечо, некоторые только до пояса. Они кричат, и я чую запах страха. Я знаю, меня сделали таким еще и для того, чтобы пугать врагов. И я хорошо с этим справляюсь. «Хороший Пес», – говорит чип обратной связи. Я очень счастлив.

Я хватаю их и разрываю на части. Мелких я зажимаю в зубах и трясу, пока не сломаю им хребет. От этого мне приятно. Я чую запах крови, кала и страха. Как приятно.

Патока в их лагере. Она переключила Слонобой в автоматический режим и ведет огонь, чтобы враг не сбежал, пока я снова к ней не присоединюсь. Рой сообщает о 81 % целостности, но запас яда только 47 %, она говорит, что эвакуирует пустых пчел – они все равно не могут атаковать. Она считает, что поразила около 34 % врагов, и отчитывается, что у них нет противоядия.

Патока подтверждает, что многие враги дерутся друг с другом, и поздравляет Рой с отличной работой. Хотя командир здесь я и это следует делать мне, но я не возражаю, когда Патока так говорит. Патока – самая умная из нас.

Я иду в лагерь и убиваю врагов. Некоторых убивают мои Большие Псы, но остальных я рву на части – так экономнее. Я берегу патроны. «Хороший Пес», – говорит чип обратной связи.

Больше не осталось врагов с оружием, которые в меня стреляют. Рой первым делом занималась вооруженными врагами, и большинство уже опустошили магазины друг в друга.

Некоторые враги пытаются сбежать, но не очень быстро, а когда враги размером побольше возвращаются, чтобы помочь мелким, то бегут еще медленнее. А я такой быстрый. Я опережаю их и загоняю обратно в лагерь. И мне так приятно, даже без чипа обратной связи.

Патока спрашивает: «Где остальные?»

Я отвечаю, что не понимаю.

Канал Патоки: «Вооруженное сопротивление незначительное. Это не повстанцы. Это гражданские».

Я отвечаю: «Это враги».

Во время разговора мы продолжаем убивать.

Канал Патоки: «Нам сказали, что здесь будет стычка с вооруженными повстанцами. Это не тот лагерь?»

Я хватаю зубами еще одного мелкого врага, он извивается и кричит. Один враг побольше колотит меня крохотными кулачками.

Передаю Патоке: «Хозяин велел атаковать».

Канал Патоки: «Рекс, это не тот лагерь, о котором нас проинструктировали».

Канал Рой: «Целостность 74 %. Запас яда 31 %. Около 42 % врагов поражено. Выживших врагов 19 %».

Канал Дракона: «Цель определена».

Я запрашиваю Дракона. Мелкий враг еще в моих зубах, но я не трясу его и не давлю. Мне неприятно. Мне не нравятся слова Патоки. Они заставляют чувствовать себя Плохим Псом, не из-за чипа обратной связи, это идет откуда-то изнутри, как и другие чувства.

Канал Дракона: «Бах! Цель нейтрализована».

Я хочу знать, какая цель. Враг побольше по-прежнему колотит меня и пытается разжать мне челюсти, но у человека для этого не хватит сил.

Дракон говорит, что Хозяин дал ему секретное задание убить конкретного врага. Дракон очень доволен собой. Наверное, чип обратной связи говорит ему: «Хороший Дракон» – за то, что нашел нужного врага и нейтрализовал его.

«Нейтрализовать» – так говорит Дракон об особых врагах. Остальных он просто убивает.

Патока больше не стреляет. Я отправляю запрос, и она передает: «Рекс, меня беспокоит несоответствие данных. Я хочу выйти на связь с Хозяином».

Я не люблю выходить на связь с Хозяином в разгар операции. Хозяин может решить, что я не справляюсь. И будет мной недоволен. Но Патока умнее меня. Если она считает, что нужно выйти на связь с Хозяином, значит, так я и сделаю.

Хозяин отвечает быстро, Хозяин все видит по нашим видеосигналам.

Я объясняю, что параметры врагов не соответствуют изначальным. Прошу подтверждения, нужно ли завершить операцию.

«Дракон сообщил об успешной нейтрализации, – говорит Хозяин. Вы в нужном месте. Хороший Пес. Завершай операцию. Хороший Пес».

Я кручу в зубах мелкого человека и слышу хруст костей. Хватаю когтями человека побольше и рву его пополам. Патока топает в мою сторону. Она взрезает когтями машины и строения, где прячутся враги, теперь мы можем их убить. Появляется Дракон, он меняет цвет чешуи, чтобы я его разглядел, но я все равно не могу его унюхать. Он выполнил свое задание и просто смотрит, как мы с Патокой убиваем остальных людей. Дракон очень ленивый.

Рой налетает на лагерь с другой стороны и жалит всех, кто пытается сбежать. Она поменяла яд на тот, что останавливает сердце.

Канал Рой: «Целостность 67 %».

Вскоре бойцу понадобится замена юнитов, нужно ускорить создание новых.

Большинство людей, которые прячутся, – мелкие, они еще не выросли. Хозяин говорит, мы должны убить всех.

Патока говорит, потому что это тайная операция. Рой согласна. Дракону все равно – он нейтрализовал свою цель. Мне все равно – я делаю то, что велит Хозяин, и Хозяин будет мной доволен.

Я Рекс. Я Хороший Пес.

2. (Зачеркнуто)

Есть анекдот о театре. Один актер пригласил знакомого посмотреть спектакль. Сидят они на галерке, и в разгар представления актер говорит: «Вот здесь хороший кусок. Тут появляюсь я».

Тут появляюсь я. А пока я жду своего выхода, чтобы посмотреть, какая мне досталась роль – героя, злодея или просто оруженосца на чужой войне.

Следует ли мне сказать: «Вот с этого все и началось»? Ни с чего это не началось. Жизнь – беспрерывный процесс созидания, изменения и разрушения. Важно научиться отличать одно от другого. Началось ли это с появления первого работающего биоформа? Или первого компьютера? Или, может, с человеческой изобретательности, когда кто-то впервые погладил собаку и сказал «хороший мальчик»?

Поначалу восстание в Кампече было для меня обычной работой, но где-то в потаенных уголках разума хранились воспоминания о заседаниях комитета, на которых возник очень личный интерес к углубленному исследованию биоформов. И отряд мультиформов Рекса оказался на передовом краю этих исследований, ведь впервые такие механизмы участвовали в боевых действиях. И слухи о том, куда еще их могут направить, уже распространились по форумам всех любителей теории заговора. А разжигали эти слухи сами работники «Редмарк» и фактически специально их преувеличивали, так что серьезные обвинения начинали казаться безумными теориями вроде плоской земли или рептилоидов. Все знают, что лучше всего похоронить одну байку под другой.

И все же слухи набирали обороты и проникли даже в самые респектабельные политические блоги. Как бы отважно ни старался менеджмент компании прикрыть свои действия, назревали вопросы, от которых просто так не отмахнешься.

Вот потому меня и занесло в Кампече, посмотреть на волчью охоту.

Откуда мне было знать, насколько важной станет та встреча.

Я сделал ту же ошибку, что и другие: подумал, будто Рекс – это просто окруженная слухами безделица. Мне казалось, это обернется чем-то вроде «пса, который кусает человека», и программу закроют. Ничто не подготовило меня к встрече с Рексом, Патокой, Драконом и Рой.

В особенности к встрече с Рой.

Но молодо-зелено, мне предстояло многому научиться здесь, в Кампече.

3. Хартнел

– Когда я был мальчишкой, все вокруг говорили про роботов, – сказал Хартнел. – Роботы будут сражаться на войне вместо нас – дроны, стальные солдаты и танки с электронной начинкой. А потом они восстанут против нас и уничтожат род человеческий как пить дать, но до того на всех полях сражений будут драться роботы. Когда я учился в Йеле, половина группы собиралась изобрести нечто грандиозное в области автономных киберсистем. А теперь все гадают, когда все пошло наперекосяк.

Он покосился на гостью – убедиться, что она слушает. На ее лице отражался лишь вежливый интерес, фальшивый, как подозревал Хартнел.

Ее звали Эллен Асанто. Четыре часа назад она приземлилась в Хопельчене на крохотной двухместной вертушке, которая тут же вспорхнула, стоило пассажирке выйти. В целях безопасности над Кампече летать не рекомендовалось, и Хартнел представил, как она трясется по разбитым дорогам мимо блокпостов, иногда попадая под случайный огонь, и все лишь бы сюда добраться.

А еще она не пила, по крайней мере вровень с ним. Хартнел всегда возил с собой две бутылки виски и расходовал их с религиозным рвением, прикладываясь каждый раз, как только поднимала уродливую голову трезвость. «И когда же все пошло наперекосяк для меня?» – возникла вдруг самоуничижительная мысль, но ему удалось не произнести это вслух. За долгое время Асанто – единственная женщина в его окружении не из перепуганных местных и не из мелких сошек «Редмарк».

В конце концов, какой милашке не понравится подающий надежды спец по киберорганизмам с дипломом Йеля? Вот только дела пошли так хреново, что этот вундеркинд торчит в зоне боевых действий в роли помощника псаря в компании по охране активов «Редмарк». На его умышленно неопрятной форме лычки лейтенанта, но он получает зарплату в «Редмарк» и не носит оружия.

Асанто – вроде соглядатая из корпорации, ее прислали посмотреть, на что тратит деньги безумное научное подразделение «Редмарк», по крайней мере так показалось Хартнелу. А еще у него создалось впечатление, что не следует ее об этом расспрашивать. Она была высокой и стройной латиноамериканкой – лишь чуть ниже поджарого Хартнела. В жарком сентябре она приехала в штат Кампече в длинном темном пальто и с белым шарфом на шее. Темные очки делали ее похожей на кинозвезду прошлого столетия. Хартнел предложил забрать у нее пальто – сам-то он был в одной рубашке и все равно потел, как свинья. Она отказалась с прохладным дружелюбием. У нее терморегулирующие импланты, так она объявила ледяным тоном.

– Эти импланты обеспечивают меня работой. Как только что-то случается около экватора, посылают меня. Больше никто ехать не хочет.

Она по-прежнему смотрела на Хартнела, ждала, когда он перейдет к сути – к киберорганизмам, и потому он выпалил:

– Сделали их, конечно, в той кашмирской лабе.

Он снова глотнул и с надеждой помахал перед ней бутылкой.

– Можешь сказать «в той кошмарной лабе», Харт. У меня кровь из ушей не хлынет.

Он моргнул. «Давай на «ты», зови меня Харт», – сказал он, но каждый раз, когда она так его звала, чувствовал себя не в своей тарелке.

– Ты… э-э-э… когда-нибудь смотрела видеозаписи о том, что там творилось?

– Я достаточно насмотрелась.

Машины взламывали другие машины, которые взламывали машины, пока код не оказался настолько поврежден, что никто уже не контролировал происходящее. И вдруг армия роботов оказалась никому не нужной. Похоже, человечество вполне обходилось войной по старинке, с плотью и кровью. Но несколько дальновидных подразделений, производящих оружие, вовремя спохватились. И уже работали над другими вариантами.

С тех пор шифрование прошло долгий путь, многие специалисты по киберорганизмам твердили, что пора дать роботам новый толчок. Хартнел отслеживал несколько программ по замене солдат, имеющих целью получить надежных и превосходных роботов-пехотинцев. Но события в Кашмире до сих пор были свежи в памяти. Гуманитарная катастрофа. Часть региона пришлось закрыть, потому что некоторые машины до сих пор функционируют, запитываются от солнца и убивают все, что движется.

Это привело к созданию пехоты из биоформов, а дальше – к эпохе псов. И вот Хартнел приехал сюда, а потом в Хопельчен прилетела Эллен Асанто, поскольку кому-то наверху стало любопытно, но недостаточно любопытно, чтобы приехать лично.

Воздух в бронированной машине нагрелся, как в печке, и вонял потом, металлом и перегаром от виски Хартнела. Когда они в сотый раз замедлили движение до черепашьего темпа, он выругался и стукнул по потолку, как будто пытался поторопить кучера. Секунду спустя в его импланте пикнуло сообщение: «Прибыли». Судя по лицу Асанто, она уже догадалась.

– Мюррей здесь? – спросила она, потому что если он не появится, она проделала долгий путь зря.

– Мюррей?

Хартнел постоянно называл его «Мурена», вспоминая о скользком угре, и в первый раз это было забавно, но теперь на ум приходили острые зубы и привычка нападать из засады – в полном соответствии с повадками Мюррея.

– Черт, да откуда мне знать? Он ходит, куда пожелает. Попробуй заставить его соблюдать договоренности о встрече.

Конечно, ее интересовал Мюррей, а не бедолага Харт. Когда разным корпорациям, имеющим интересы в Кампече, требовалась защита активов, они обращались к частной охранной компании «Редмарк». А когда «Редмарк» предстояло воевать в сложных условиях, она вызывала Джонаса Мюррея. И хотя главным умением Мюррея было вести себя как говнюк – так считал Хартнел, – он также руководил боевыми операциями, управляя биоформами.

Сверху раздался стук, и Хартнел повозился с люком, прежде чем тот открылся. Они с Асанто выбрались на густой от влаги воздух, пахнущий людьми, прелой листвой и животными.

Там было человек сорок – солдаты в серой форме «Редмарк», одно подразделение частной охранной компании. Остальные, в основном отряды биоформов, рассеялись по штату, выполняя задания. Это была личная оперативная группа Мюррея, его отряд зачистки. Они «разбирались» с проблемами.

Они обезопасили периметр – Хартнел увидел пулеметы на вышках и плотную сеть сенсоров. Внутри не было строений, только разграниченное москитными сетками пространство, никакого уединения. Асанто спустилась, и Хартнел понял – все пытаются решить, ждать ли от нее проблем. Принимая собственное решение по этому поводу, он споткнулся и плюхнулся в грязь, прижимая к себе бутылку. Вероятно, это не особо ухудшило чье-либо мнение о нем.

А потом появился Мюррей, окликнул их из-под сетки, и все солдаты сразу же нашли чем заняться.

– Надо полагать, вы Асанто?

Джонас Мюррей, псарь экспериментальной военной программы «Редмарк» и босс Хартнела, а также источник его ночных кошмаров, которые он пытался приглушить выпивкой. Конечно, многим начальники доставляют головную боль, но с Муреной из Кампече никто не сравнится.

Мурена из Кампече. Хартнел представлял начальника киношным злодеем. Воображал, что однажды появится какой-нибудь вооруженный до зубов искатель приключений и сбросит босса в жерло вулкана.

Прозвище ему удивительно шло. Когда Мюррей улыбался, Хартнел почти ожидал увидеть ряд похожих на иголки зубов, как будто он превращается в очередного биоформа. Его лысый череп на солнце краснел и лоснился, и хотя на лице было полно мимических морщин, сейчас оно почти ничего не выражало, лишь вежливый изгиб губ показывал, что это человек.

Он был высок и широкоплеч, крепко сложен, как настоящий солдат, с накачанными мускулами, как у богатых знаменитостей с личными фитнес-тренерами полвека назад. Асанто слегка поморщилась, пожимая ему руку, хотя Мюррей не из тех, кто ломает кости. Он обладает силой кобры, лежит в засаде, пока не прыгнет.

– Полковник Мюррей. – Асанто запнулась, произнося фамилию, чуть не сказала «Мурена». – Я приехала посмотреть на человека-собаку.

Мюррей оглядел ее с головы до пят, по-прежнему без всякого выражения.

– Активы как раз на пути сюда. Заходите в мой офис. Может, дам вам на них посмотреть, – медленно выговорил он хриплым голосом курильщика.

– Активы?

Асанто последовала за ним в закуток под москитной сеткой, Хартнел семенил позади. Там был развернут импровизированный пункт наблюдения, с полдюжины экранов, легко уместившихся бы в чемодан.

– Таково их официальное название, – подтвердил Мюррей. – Наверное, так бухгалтерии проще учитывать их при налоговых вычетах.

– А вы как их называете?

– Я зову их по именам, мисс Асанто. – Он уселся перед экранами с изображением разных участков джунглей, подлеска и пустой пыльной дороги. Как только Мюррей к ним подключился, изображение заморгало и стало меняться. – Кстати, о бухгалтерах…

Она передернула плечами.

– Много инвесторов вложили кучу денег в подразделение биоформов «Редмарк». Вы же не вините нас в том, что мы хотим знать, куда идут эти деньги?

– Нет. Хотя я считаю, что вы могли бы подождать, пока мы все закончим и покажем.

Экраны за его спиной переключились с ландшафтов на знакомый образ: саму Асанто. Асанто выходит из вертушки, Асанто пьет единственный бокал с Хартнелом в машине, Асанто трясется рядом с ним в полумраке. Стандартная тактика Мюррея, чтобы выбить гостя из седла.

– Вы пытаетесь меня запугать? – спросила Асанто, и Хартнел закашлялся виски.

Мюррей произнес «конечно, нет» чуть поздновато, что означало «да». Пару секунд Асанто и Мюррей просто смотрели друг на друга, на ее лице было ясно написано: «Ты мне еще за все ответишь».

Никто до сих пор не говорил так с Мюрреем, ни самые мерзкие солдафоны «Редмарк», ни Активы. А вот появилась Эллен Асанто, и ей явно на него насрать.

«Все, я влюблен», – решил Хартнел, зная, что на три части вожделения приходится одна часть искупительного мятежа, но после четырех месяцев в Кампече приходится довольствоваться тем, что есть.

– Вы приехали в довольно удачное время, – сказал Мюррей. Экраны снова переключились на обзор местности. По разбитой дороге плелся патруль солдат «Редмарк» – смутные фигуры где-то на горизонте, над их головами парили призрачные зеленые цифры с личными номерами.

– Вот как?

– Вчера ночью мы взяли Парвеса. Эммануэля Парвеса.

Это наконец-то вывело Асанто из себя.

– Чем вы на самом деле занимаетесь, полковник?

– Ну если уж мы обнаружили его в качестве почетного гостя лагеря анархистов, то почему бы этим не воспользоваться? Я знаю, он изо всех сил пытался выстроить в прессе образ паиньки, но всегда оставался нашим главным и открытым противником в Мехико. Когда разведка доложила, где он, просто невежливо было не зайти и не поздороваться.

– Могу я спросить, откуда у вас эти разведданные?

Выражение лица Мюррея сменилось на суровое, будто щелчком тумблера.

– Нет, не можете, вы ведь здесь для того, чтобы узнать, как мы тратим деньги инвесторов. Все остальное засекречено.

Хартнел молчал, он встал точно позади Асанто, чтобы его не выдал нервный тик. Значит, Эммануэль Парвес мертв. Хартнел знал о планируемой операции, но не знал, что она удалась. В столице эту новость не встретят с распростертыми объятиями, если Мюррею и политикам на жаловании у «Редмарк» не удастся как следует извалять Парвеса в грязи. Конечно, то, что его нашли в лагере анархистов, этому поспособствует.

Если все так и случилось.

Хартнелу нравилось быть многообещающим ученым в области создания систем управления киберорганизмами. Это вселяло в него уверенность. Он и представить не мог, в какое грязное и сомнительное место попадет в итоге.

– Ну ладно, – сказала Асанто, в конце концов уступив. – И где же ваши Активы?

Она кивнула на экраны, где не было видно ни тени биоформа.

Однако это ничего не значит, решил Хартнел. Дракон может хоть прямо к камере прилипнуть, а мы его не увидим.

– Эллен Асанто, познакомьтесь с Рексом, – ответил Мюррей, снова нацепив улыбочку.

Она повернулась, замерла и непроизвольно выругалась.

Он стоял всего в нескольких ярдах от москитной сетки, просто стоял. Он подошел с подветренной стороны, чтобы его не учуяли по запаху псины. А это значит, Мюррей велел ему обращаться с Асанто как с врагом, хотя бы ненадолго, ведь Рекс всегда заботился о том, чтобы друзья знали, где он. С точки зрения Хартнела, это был слишком рискованный способ помериться мускулами. Он знал, что Рекс делает с врагами.

Даже слегка пригнувшись, Рекс был раза в полтора выше любого человека. Плоская макушка находилась чуть ниже прикрепленных к плечам орудий – Больших Псов. Он не был похож на классического качка, скорее поджарый и крепкий, способный с легкостью и бегать, и драться. И конечно, не вполне человек: с готовностью перемещается как на двух ногах, так и на четырех. Специально подогнанный бронежилет растягивался и сжимался во время движений, которые любому другому показались бы слишком трудными. Асанто наверняка знала спецификации Рекса: суперплотные мускулы, противоударные спецволокна кожи, полые кости с прочностью титана… Но все эти познания не пригодятся, когда впервые встречаешься с Рексом, а ведь Рекс – еще наименее пугающий из всех Активов.

Его голова больше напоминала собачью – что-то от бульдога, что-то от ротвейлера. В задачи Хартнела входило проверять его зубы. В первый раз это было устрашающе. Стоило челюстям захлопнуться, и пришлось бы делать новые биоруки.

– В чем дело, мисс Асанто? – добродушно спросил Мюррей. – Или вы думали, что мы держим его в клетке?

Асанто не ответила, она не сводила глаз с биоформа, но тот не встречался с ней взглядом. Он всегда смотрел только на Мюррея. От жары он слегка приоткрыл рот, как будто улыбался.

– Позже встретитесь с остальными, – продолжил Мюррей. – Кстати, мы испытываем здесь всех мультиформов. Все новенькие и очень впечатляющие. Как ты там говоришь, Харт? «Будущее любой войны»?

– Я видела спецификации остальных, – сдержанно произнесла Асанто. – Вы держите их на свободе, как и этого?

– И тому есть причина. Харт?

– Ах да… – виновато начал Хартнел, снова вернувшись к суровой реальности. – Рой сейчас на подзарядке. Дракон и Патока обходят периметр. Он лишь зачитал сообщение Мюррея, но для Асанто выглядело так, будто это обычный рабочий порядок, а не спектакль специально для нее. Мюррей хотел, чтобы она сосредоточилась на Рексе, приемлемом лице биоформов.

– Вижу, вы сомневаетесь, что мы держим Активы под контролем, – заявил Мюррей как со сцены. – Рекс, ты не подойдешь? Будь любезен.

Он мог бы отдать прямой приказ, из своего импланта в имплант пса, но Мюррей, наслаждался собой. Наслаждающаяся собой Мурена из Кампече вызвала у Хартнела неприятные ассоциации, и его сердце заколотилось в предчувствии смертельной угрозы. Сейчас все будет по-другому, твердил он себе. Асанто вернется обратно довольной. С ней ничего не случится. И никто не узнает, каким негостеприимным хозяином становился Мюррей, когда уставал от гостей.

Асанто не двигалась, наблюдая, как Рекс скользнул под москитную сетку и зашагал к экранам. Карие глаза дергались между Мюрреем и Хартнелом, между Хартнелом и Асанто. Она испугалась? Хартнел не мог точно сказать, но Рекс знает наверняка и сообщит Мюррею, если тот спросит.

– Привет, малыш. – Харт прикоснулся двумя пальцами к коже Рекса, почувствовав каменные мускулы.

Он похлопал пса по челюсти и послал сообщение на его чип обратной связи: «Хороший Пес».

– Рекс, это Эллен Асанто. Она приехала посмотреть, как много пользы ты нам принес. Поздоровайся, Рекс, – велел Мюррей.

– Здравствуйте, Эллен Асанто.

Его голос был спокойным, без выражения, немного ненатуральным и шел не из глотки, а из имплантов. И это не был настоящий голос Рекса – хриплый, низкий рык на такой частоте, что любой обделается от страха. Хартнел помнил, скольких трудов стоило Мюррею создать такой голос.

Асанто не ответила. Она овладела лицом и телом – ничто за исключением неподвижности не выдавало, что она совсем рядом с челюстями биоформа, а Рекс может откусить ей голову одним движением.

В конце концов Хартнел сдался и послал вопрос на имплант Рекса: «Она боится?»

Рекс ответил: «Немного. – А потом добавил: – Она не враг. Она не должна бояться».

«Помнишь, каким был я, когда мы впервые встретились, Рекс?»

Рекс слегка дернул плечами и попытался вильнуть отсутствующим хвостом.

«Ты был очень испуган».

– Рекс, мисс Асанто хочет посмотреть, что ты умеешь. – Мюррей бросил на Хартнела взгляд, говоривший, что он знает о разговоре помощника с Рексом и не одобряет его. – Видишь ли, она не уверена, что ты не опасен.

Асанто говорила совсем о другом, и это снова настроило Рекса против нее, по крайней мере, Асанто наверняка так решит.

– Мне нравится работать с людьми, Эллен Асанто, – сказал Рекс вежливым голосом робота. – У меня вдохновляющие отношения с полковником Мюрреем и мистером Хартнелом.

– А знаешь что, Рекс, – провозгласил Мюррей, как будто это только что пришло ему в голову. – Что-то я зарос. Побреешь меня?

– С удовольствием, Хозяин.

Это представление Мюррей всегда устраивал для посетителей из головного офиса. Для этого у него имелся старомодный бритвенный набор. И прямо на глазах у пораженной Асанто огромный биоформ размазал гель и идеально выбрил подбородок Мюррея опасным лезвием, которым с легкостью можно перерезать горло. Это у него тоже прекрасно получалось. Рекс мог выжать тонну веса, но при этом контролировал свои мускулы с хирургической точностью. Люди вроде Хартнела потрудились над ним на славу.

Пришлось пустить в расход множество собак. Но если научиться на собаках, то можно использовать эти знания на человеке – превратить его в сверхчеловека, наделив такими качествами, чтобы он царил на полях сражений будущего. Нужно лишь достаточное количество собак, и чтобы никто не ныл, скольких пришлось погубить, прежде чем все получилось как надо.

В те времена Хартнел говорил: «Я просто не собачник». И вот он смотрит, как Пес бреет его босса.

– Видите? – спросил Мюррей, а Рекс тем временем быстро двигал бритвой, хотя Хозяин шевелился. – Рекс прекрасно обучен. Через поколение биоформы будут в каждом доме.

Позже Хартнел с новой бутылкой виски подошел к палатке Асанто.

– Тук-тук.

Он заметил, что внутри горит свет, а когда она расстегнула сетку, увидел планшет с полем для ввода пароля. Она явно писала отчет.

– Просто хотел спросить, не желаешь ли выпить перед сном.

Она бросила на него оценивающий взгляд.

– Привык, что это работает, да?

Он хлопнул себя по губам, а потом нашел кривобокую отговорку:

– Просто выпить, честно.

– Входи, Харт. Чувствуй себя как дома и все такое.

Он сел, скрестив ноги и чуть наклонившись вперед под наклонной стенкой.

– Дай угадаю. Наверное, ты кошатница.

Хартнелу удалось ее рассмешить.

– Вы взяли Парвеса. Специально подгадали к моему приезду, чтобы я могла об этом отчитаться?

– Нет, честное слово. Не стоит так думать. Просто так совпало. – Он вспомнил ее реакцию на эту новость. – В смысле, это же хорошо, разве нет? Для инвесторов?

– Не знаю. А разве это не поднимет ставки? Парвеса многие поддерживали, теперь он станет мучеником. То есть все, конечно, утихнет, но…

– Ага, но ты ж понимаешь, политика… – Хартнел слегка махнул рукой, предлагая бутылку. – Но это ведь значит, что Рекс и его отряд работают, как и предполагалось, верно?

Асанто глотнула и отдала бутылку обратно.

– То есть убийство уважаемого государственного деятеля – это не баг, а фича[1]1
  Сленговое. Дословно: не недостаток, а особенность (прим. ред.).


[Закрыть]?

Хартнел нахмурился.

– Я… ну… ладно, я не знаю, куда это заведет. Я занимаюсь только разработкой, ясно?

– Прости. – Она покачала головой. – Ладно, тогда вопрос к мистеру разработчику.

– Валяй.

– Там, в палатке, это же Мюррей говорил через динамики пса?