Текст книги "На краю вечности"

Глава 11

Айлин долго топчется возле двери. Перекладывает ключи из руки в руку. Так и не решившись, передает связку мне.

– Вы теперь новый хозяин, вот и хозяйничайте, – поджав губы, обиженно произносит она. – Могу вас на улице подождать.

– Нет уж. Мы пришли сюда за твоими шмотками, так что будь добра собрать их сама, – возражаю я.

Беру ее за плечи, не давая уйти. Она тяжело вздыхает и смотрит мне в глаза. На ее лице отражается мука.

– Я не могу войти туда, – понизив голос, шепчет она. – Когда я пришла, бабушка лежала там, в коридоре… Не заставляй меня, пожалуйста.

– А давай сделаем так, – неожиданно предлагает Арсен, подходя к ней сзади и закрывая ей ладонями глаза. – Мы пройдем так до твоей комнаты, и ты не увидишь того страшного места. Согласна?

Внезапная забота моего сына об Айлин удивляет меня. Его обычная позиция – высмеять чужие слабости. Поиздеваться с удовольствием. Но, похоже, в этой девочке его что-то зацепило, если уж он переступил через свои привычки.

– Ладно, давай попробуем, – неуверенно соглашается Айлин.

Тяжело вздыхаю, вставляю ключ в замок. Пара щелчков и дверь плавно открывается. Первым переступаю порог. Это теперь моя собственность, мне ненужно приглашение. А вот Арсена приходится пригласить. Делаю это осторожно, вдруг внучка Елены не поняла, кто мы такие? Не стоит ей сейчас травмировать психику такими откровениями.

Здесь темно. На ощупь ищу выключатель. Нажимаю на него. Прихожая озаряется тусклым светом. Оглядываюсь по сторонам. Большое зеркало в черной металлической оправе под готику. Деревянная вешалка с облупившимися крючками. Тяжело дыша, в сопровождении Арсена входит Айлин. Его рука закрывает ей половину лица.

– Мы в прихожей, – информирует ее мой сын. – Теперь куда?

– Прямо и направо, – облизывая пересохшие губы, отвечает Айлин.

Они уходят, а я решаю, как следует осмотреться. Опускаю глаза и вижу небольшую лужицу крови, въевшуюся в паркет. Ее не смогли оттереть. Значит, Елена погибла есть… Убийца вошел и тут же выстрелил в нее. Или же сделал это, когда уходил? Судя по всему, она открыла ему дверь сама. И вполне возможно, что хорошо его знала. Или ее.

На сером паркете замечаю пару темных кучерявых волос. Осторожно беру их двумя пальцами. Жалею, что у меня с собой нет пакетика.

Озабоченный собственной рассеянностью, иду в спальню Елены.

Здесь уютно и пахнет ладаном. Атмосфера мягкая, обволакивающая. Такая бывает в старых храмах. Намоленые места всегда отличаются особой, чистой энергетикой.

Занавески наполовину задернуты. На тумбочке возле кровати стоят две фотографии. На одной из них я узнаю Айлин. Она стоит на фоне аттракциона типа колеса обозрения в красивом розовом платье и держит в руках сладкую вату. На другой запечатлена светловолосая девушка с книгой в руках. Они похожи как две капли воды. Догадываюсь, что это мать моей подопечной.

Подхожу к столку и поочередно выдвигаю ящики, внимательно осматривая каждый. Счета, газетные вырезки, модели для шитья, авиабилеты до Парижа. Тетради с записками по целительным практикам и отварам, сдобренные пометками и рисунками. Откладываю их в сторону.

Мой взгляд падает на потрепанный еженедельник. Открываю его. Сделать массаж соседке, приготовить бальзам для дворника, поговорить со снохой подружки… Скучные, повседневные дела. Добираюсь до последней записи, сделанной в день ее смерти: «Отвести Айлин к врачу в 15-00. Встретиться с m в 17-30».

Кто такой этот m? Почему он обозначен латинской буквой? Или это кириллическая т? Имя, фамилия, кличка? Он иностранец? И если так, то почему буква строчная?

Заглядываю в нижний ящик. Нахожу там конверт. Он выглядит довольно пухлым. Заглядываю внутрь. Там деньги. Пересчитываю и забираю их себе. Мало ли на какие мелкие расходы надо будет потратиться здесь.

Замечаю на дне ящика потрепанный альбом для рисования. Вытаскиваю его и открываю. Рисунок, который я вижу, совершенен. Сюжет прост – рыцарь сражается с драконом, а за этой битвой, прижав руки к щекам, наблюдает испуганная принцесса. Настолько живо, что, кажется, герои вот-вот спросят меня – какого черта ты пялишься? В углу листа стоит скромная подпись – Айлин Савро, седьмой класс. Курт бы голосил от восторга, увидев такое.

Дальнейший осмотр ничего интересного не приносит, и я направляюсь в комнату к Айлин. Там я вижу милейшую картину. Арсен сидит на полу и разбирает коробку с музыкальными дисками. Он умиротворен и сосредоточен. Девушка скалывает в старенький чемодан свои вещи. Их очень мало. Для своего возраста она настоящий аскет. Бросаю взгляд на шкаф – он полупустой.

– У тебя шикарные рисунки, – без намека на лесть говорю я, протягивая альбом.

– Где ты это взял? – глаза Айлин расширяются от ужаса. Она резким движением вырывает его из моих рук и пытается разорвать. – Я же просила ее их сжечь! Просила ведь! За что она так со мной?!

– Зачем их сжигать? – не понимаю я, с удивлением глядя на ее истерику.

Арсен вскакивает на ноги отбирает у нее злосчастный альбом. Подходит к окну и начинает рассматривать рисунки.

– Потому что они никчемные! Уродливые! – задыхаясь, кричит Айлин. На ее щеках выступает яркий румянец. – Слышал бы ты, как над моими работами смеялись, какими эпитетами награждали… Только один человек сказал: «Как мило рисует эта девочка» и то это был наш учитель истории. А профессор Рогожкин ко всем добр! В тот день я поклялась себе, что больше никогда не буду рисовать.

Уж не тот ли это специалист по языкам, о котором говорил мне Бронштейн?

– Ну и дура, – беззлобно произносит Арсен. – Мало ли на свете идиотов. Лично мне все понравилось.

Из горла Айлин вырывается свист. Она спешно достает из рюкзака ингалятор и, сделав два пышка, жадно втягивает воздух в себя. Арсен открывает окно, чтобы ей было легче дышать. Обнимает за плечи, усаживает на кровать.

– Сейчас все пройдет, – виновато говорит она, сжимая пальцы. Задерживаю взгляд на ее запястьях. На них несколько тонких шрамов как от бритвы. Неужели она пыталась покончить с собой? Но почему? Каких еще сюрпризов мне ждать? – Вы мне пока о себе расскажите. Кто вы такие? Мне же теперь с вами жить, а я о вас ничего не знаю.

– В процессе узнаешь, – говорит ей Арсен.

Опускается перед ней на корточки и берет ее руки в свои, осторожно растирая ей пальцы. Как хорошо, что здесь нет его подружки-ведьмы. Ей бы такое точно не понравилось. Мне, впрочем, тоже уже не нравится. Если на его связь с Диной я могу смотреть сквозь пальцы, то подобных отношений с Айлин я не могу допустить. Не для того мне ее доверила Елена. Хотя с ее стороны такое решение выглядит очень странно.

– Вы геи, да? – прокашлявшись, спрашивает Айлин. Поднимает голову и смотрит на меня. Арсен тихо смеется.

– С чего ты взяла? – интересуется он.

У меня начинает болеть голова. Виски сдавливает, в глазах темнеет. Не хватало еще, чтобы сейчас пропало зрение. Пожалуй, это для меня самое страшное. Даже перспектива умереть меня не так пугает, как слепота.

– Потому что бабушка скорее бы умерла, чем доверила меня мужчине, – дает объяснение своим подозрениям Айлин. Чем дальше – тем интересней. И непонятней. – У нее на эту тему были какие-то особо воспитанные тараканы. Она даже решетки поставила на окно в моей комнате.

Это звучит так дико, что я поддаюсь искушению проверить. Подхожу, отодвигаю плотную ткань шторы. Так и есть. Окно закрывает решетка покруче тюремной. От кого Елена так оберегала свою внучку? Что ей угрожает? Вряд ли мне кто-то даст ответ на этот вопрос.

– Нет, мы не геи, – с улыбкой говорит Арсен. Его забавляет эта ситуация. А вот мне не до смеха. Проблем с этой девицей, скорее всего, не оберешься. – Но тебе не о чем беспокоиться, с нами ты будешь в безопасности.

Еще бы меня кто-то в этом убедил. А то мне как-то совсем тоскливо ото всех этих предположений.

– Раз тебе уже лучше, – говорю я, глядя на Айлин. – Собирай свои тряпки, и пойдем.

Дом, где живет Рита, находится на Мраморной улице, дом сто шестьдесят восемь. Двухэтажный, с красивым крыльцом и мезонином. Вдоль забора посажены кусты сирени. В мае здесь, наверное, очень красиво. А еще меня радует, что он стоит на отшибе, и поблизости нет любопытных соседей. Где-то через километр от него начинается лес.

По словам ведьмы, его вполне можно назвать дремучим. И немало людей там сгинуло. Может, даже какая-то нечисть живет.

Долго жму на кнопку звонка, прежде чем нам открывает запыхавшаяся и румяная Рита. Арсен тихо хихикает, но воздерживается от комментариев.

Айлин, не удостоив взглядом тетку, молча проходит в дом.

– Пригласи нас, – шепотом прошу я.

– Зотикус, Арсен, проходите! Так нормально? – сдувая со лба прядь волос, спрашивает она.

Вместо ответа мы переступаем порог. Головная боль усиливается, зрение становится все хуже. Мне срочно нужна кровь, но я не знаю, успел ли Дэшэн пополнить запасы, потому что охотник из меня сейчас никакой.

– Где Дина? – спрашивает Арсен. Вижу в его глазах маленькие алые точки – признак сильного голода.

– На кухне, – отвечает Рита. – Мы сейчас пойдем в дом к Елене, будем там прибираться, готовиться к поминкам. Послезавтра должны быть похороны.

– Где Дэшэн? – опираясь на подлокотник старенького кресла, интересуюсь я.

Боль с каждой минутой становится все невыносимей. Кажется, что мой череп вот-вот расколется пополам.

– Готовит для тебя и Арсена подвал, – говорит Рита и подходит ко мне. – Ты хреново выглядишь. У тебя кровь сквозь кожу сочится. Может, умоешься?

Услышав ее слова, Арсен, идущий на кухню, оборачивается. Смотрит на меня, хмурится, словно пытается угадать, что со мной произошло. Айлин с тревогой наблюдает за нами.

– Ты болен? – спрашивает он.

Достает из кармана платок и протягивает мне. Жестом показывает на себе, чтобы я вытер виски.

– Можно и так сказать, – отвечаю я. Понимаю, что правду сказать все равно придется. И лучше это сделать сейчас. – Мой брат ввел мне какую-то дрянь, и дней через десять я могу отправиться на тот свет.

– У тебя есть брат? – удивляется Арсен.

Я ничего не рассказывал ему об Америго и том, какой выбор мне пришлось сделать. Не люблю говорить о прошлом. Хотя на самом деле, просто не хотел, чтобы он плохо думал обо мне. Новость о моей возможной кончине на него впечатления не производит. Кажется, ему на это наплевать.

– Да, это тот самый тип, у которого ты увел флэшку, – отвечаю я.

– Но если ты умрешь, то с кем останусь я? – робко спрашивает Айлин, снимая с себя пальто.

– У тебя как минимум есть еще две родственницы, готовые о тебе заботиться, – сухо отвечаю я. – Да и я у тебя симпатии не взываю, чтобы переживать. Рита, где подвал?

Ведьма показывает, где теперь мое новое убежище.

Спускаюсь по небольшой лесенке вниз. В нос ударяет запах свежих досок. Сладковатый, холодный. Мне он всегда нравился. Есть в нем что-то уютное.

Увидев меня, Дэшэн тут же бросает свое занятие. Семенит мне навстречу, ощупывает мою шею. Приподнимает веко, заглядывая в глаз. Не говори ни слова, убегает.

Сажусь на пол, приваливаясь спиной к стене. На меня наваливается свинцовая усталость. Хочется закрыть глаза и провалиться в сон на неделю. Но я сейчас не могу позволить себе такой роскоши. Однако успеваю задремать и вздрагиваю, когда китаец обматывает жгутом мою руку, чтобы взять кровь из вены.

– Все намного хуже, чем я предполагал раньше, – с досадой говорит он после исследования. – Процесс идет намного быстрее. Кровь становится похожей на мед.

– Мне теперь придется опасаться пчел? – заплетающимся языком пытаюсь пошутить я. Пальцы на руках сводит, и они причудливо выгибаются.

– Если бы все не было столь печально, я бы посмеялся вместе с вами, – расстроенно говорит Дэшэн. – Господин, я бы попросил вас обратиться к настоящему врачу.

– Да-да, запиши меня на прием к терапевту, – усмехаюсь я. – Вампиры не болеют, соответственно, и врачей у нас нет.

– Но есть те, кто изучает генетику, – возражает Дэшэн. – Ученые, которые смогут сделать вам анализы на хорошем оборудовании. Ничего этого я вам дать не могу. Да и опыта у меня мало. Поговорите с господином Вудвордом. У него хорошие связи, может быть, он вам что-то посоветует.

– Ага, и Ви тут же возьмет меня под стражу, как угрозу для вида. А мне еще с делами надо разобраться. Да еще и девчонка эта на мою голову навязалась. Нет, я не могу так рисковать, – категорично заявляю я.

– Но ваш организм разлагается. И я не знаю, как это остановить. Я не хочу вас потерять, господин. Поэтому сделайте что-нибудь.

Дэшэн кланяется мне. Потом целует мою руку и прежде, чем я успеваю сказать, что я против таких нежностей, бегом поднимается наверх.

Растягиваюсь на полу. Перед глазами кружат красные точки, но они не мешают мне тут же выключиться.

Прихожу в себя от того, что кто-то теребит меня за плечо. Издаю короткий рык и выпускаю клыки, готовый в любой момент атаковать. Зрение еще не вернулось, и я не вижу, кто потревожил мой сон, но по запаху догадываюсь, что это сделала Дина. Ее руки ложатся мне на грудную клетку, слегка похлопывая по ней.

– Тише, тише, – миролюбиво говорит она. – Это всего лишь я. Зотикус, надо идти.

– Ты понимаешь, что я мог тебя убить? – злюсь я. Опираюсь на ее плечо, чтобы подняться на ноги.

– Елена попросила привести тебя. У нее мало времени. Я не могла ждать, пока ты проснешься, – поясняет Дина и тащит меня к выходу из подвала. – Давай быстрее.

Выбираемся в гостиную. Зрение становится четче. Ведьма идет впереди. Она растрепана, волосы выбились из пучка. По шее стекают тонкие струйки пота. Из одежды на ней только шорты и топ. Даже в этих условиях она нашла время для тренировки. Ее упертость меня восхищает.

Проходя мимо вешалки снимаю пальто и протягиваю его девушке. Она молча влезает в него и, сбежав с крыльца, ускоряет шаг. Мы двигаемся в сторону леса. На улице глубокая ночь. На небе висит луна, похожая на золотую монету. А звезд-то сколько! В Лондоне их почти не видно. Хотя, когда я в последний раз задирал голову, чтобы любоваться небом? Не помню уже такого даже.

Быстрым шагом идем по проселочной дороге. Дина бросает взгляд на часы и переходит на бег.

Возле леса мы останавливаемся. Она шепчет какое-то заклинание. Рисует в воздухе знаки. Берет меня за руку и ведет за собой. Идет медленно, словно боится наступить на гадюку. Неподалеку кричит птица. Пахнет сырой землей, и этот запах навевает на меня мысли о смерти.

Тем временем мы сворачиваем на узкую тропинку и начинаем подниматься вверх. Ведьма запыхалась, его дыхание стало хриплым, прерывистым. Мы выбираемся на небольшую опушку, которую заливает лунный свет, отчего светло как днем.

– Елена? – зовет Дина, прижимая руки к груди.

– Почему так долго? – с упреком произносит знакомый голос.

Оборачиваюсь и вижу девушку в белом платье. Ее длинные волосы распущены и украшены цветами. Она выглядит точно так же, как когда мы увиделись впервые.

– Ты знаешь, кто убил тебя? – вместо приветственных слов, вырывается у меня. Елена улыбается и подходит ко мне. Кладет руки на плечи, но я не чувствую ее прикосновения.

– Совсем не изменился, – говорит она, и ее пальцы скользят по моей щеке. – Никакой романтики, все только по делу. Нет, я не знаю, кто убил меня. Все случилось неожиданно, я не смогла запечатлеть лицо убийцы. Помню, что была сильно удивлена. Только, пожалуйста, не надо за меня мстить. Я сама виновата в том, что произошло. Первой нарушила закон баланса. Все правильно.

– Зачем ты хотела меня видеть? – спрашиваю я. Дина стоит рядом, опустив голову. Видимо, ощущает себя лишней. Она замерзла. Слышу, как стучит зубами.

– Надо поговорить об Айлин. – взгляд Елены становится жестким. – Адвокат ведь уже озвучил тебе мою волю?

Киваю. Елена опускает руки. Вижу, как тяжело ей продолжать этот разговор.

– Это было опрометчиво, – высказываю свое мнение я. – Ты ведь знаешь, как человеку опасно со мной быть. Я могу ее убить. Даже случайно.

– Именно этого я и хочу, – набравшись решимости, говорит Елена. – Чтобы ты убил Айлин.

– Что? – не верю своим ушам я и смотрю на Дину. Та лишь разводит руками.

– Да. Ты все правильно понял, – раздраженно произносит Елена. – Я должна была это сделать сама, но у меня не хватило силы воли. А ты можешь это сделать легко и безболезненно. Просто усыпить ее. Обещай мне, что сделаешь. Хочу уйти, зная, что из-за моей слабости не случится катастрофы для всего нашего рода.

– Но почему? – не понимаю я.

– Она – дочь Амалика, – открывает правду Елена. Дина тихо вскрикивает и закрывает лицо руками. – Он похитил Василису, внушил ей стать его любовницей. А когда она родила дочь, убил ее, забрав ее магию себе. Он рассчитал все так, чтобы родилась одна из самых сильных ведьм в нашем роду. А в сочетании с его магией… Айлин станет настоящим чудовищем. Она подчинит все души нашего рода, будет качать из них энергию, и они уже никогда не смогут переродиться. И меня проклянут за это.

– Неужели нет никаких альтернатив? – спрашиваю я. Мне почему-то совсем не нравится идея убить свою подопечную.

– Ну почему же, – к Елене возвращается воодушевление. – Ты можешь держать ее под замком, пока ей не исполниться двадцать один год. Если до этого момента не дать ей развить свою магию, то она может потерять ту мощь, которая в ней заложена. Стать обычной целительницей. И тогда никакой угрозы представлять не будет. Но это очень маленький шанс, понимаешь?

– Но все же он есть! – упорствую я и сам себе удивляюсь. Какого дьявола мне сдалась эта девица? Задушил бы по-тихому и вернулся в Лондон первым же самолетом. Но нет же.

– Я бы не была столь оптимистичной, – поджимает губы Елена. Ей совсем не нравится то, что я ищу возможность сохранить жизнь ее внучке. – Все указывает на то, что Амалик не оставит ее в покое и сделает так, как задумал. А именно – в ближайшие месяцы проведет обряд, который активирует силу Айлин. У него для этого уже все готово. Поэтому я бы не стала рисковать.

– Что я еще должен знать? – на всякий случай спрашиваю я.

– В ее жизни не должно быть мужчин. Никакой романтики, никакого секса. Это сделает ее сильнее, увеличит ее могущество. А если парень окажется кем-то вроде тебя, то пиши пропало. От нее не уйдёт сила, как у всех женщин нашей семьи, а напротив, проснется.

Это во-первых. А во-вторых, она может родить того, кто станет втрое сильнее ее. И это существо уже невозможно будет убить. Если ты все-таки решишь сохранить ей жизнь, то придется следить, чтобы до двадцати одного года она оставалась девственницей.

Только у тебя нет этих трех лет. Я вижу, что ты умираешь. Поэтому не затягивай с моей просьбой.

– Айлин знает обо всем этом? – спрашиваю я, вспомнив тонкие шрамы на запястьях девушки.

– Конечно же – нет, – устало отвечает Елена. – Я скрывала это от нее. У нее была тяжелая жизнь. Амалик наложил на нее заклятье ненависти. Даже я не могла относиться к ней с любовью, мне все время хотелось причинить ей боль, унизить. И сейчас мне очень стыдно за это. А другие… Они ни перед чем не останавливались. Так ты обещаешь мне, что убьешь ее?

Предчувствия, что мне досталась девица с проблемами, меня не обманули. Но я даже подумать не мог, что все настолько масштабно.

– Хорошо, обещаю, – с неохотой говорю я.

– Спасибо, – тут же расцветает Елена.

Она складывает руки на груди, шепчет что-то и начинает медленно растворяться в воздухе. Как завороженный наблюдаю за этим действом.

Мы больше никогда не увидимся, но я не испытываю больше сожалений по этому поводу. После ее просьбы об убийстве Айлин в душе словно что-то умерло. Там, где еще недавно были светлые чувства, теперь лишь пустота. Хотя, не сомневаюсь, что у нее для такого решения была веская причина и оно ей тяжело далось. Не сужу ее, но и относиться, как прежде, не могу.

Дина трогает меня за локоть и манит за собой. Понимаю, что продрог до костей. Молча иду следом за ведьмой. Мне нужно понять, как вести себя с Айлин дальше.

Глава 12

Домой я возвращаюсь один. Моя спутница отправляется в дом тетке, чтобы с утра заняться приготовлением к похоронам. К тому же она не хочет, чтобы ее отсутствие заметила Рита. Мне кажется, что в их отношениях что-то не так. Может быть в этой семье все женщины неискренни друг с другом? Или у них идет негласное соперничество?

– Когда ты думаешь выполнить поручение Елены? – равнодушно, словно речь идет о покупке пакета молока, спрашивает Дина.

Неужели судьба кузины ей настолько безразлична? Она выглядит спокойной, даже несколько отрешенной. Прячет в рукава озябшие пальцы.

– Такие решения впопыхах не принимаются, – стараюсь уклониться от прямого ответа я.

Дина усмехается и смотрит мне в глаза.

– За тебя все уже решили, – холодно говорит она. – Ты простой исполнитель. Так что не надо играть в благородного рыцаря и париться моральными принципами. Если твоя сила духа под чарами моей сестрички вдруг ослабнет – обращайся. Наставлю на путь истинный.

Не дожидаясь моего ответа, Дина разворачивается и уходит. Провожаю ее взглядом. Может быть, она права? Зачем мне переживать из-за человека, которого я едва знаю? Бреду по дорожке к дому, устало поднимаюсь на крыльцо.

Близится рассвет. Самое время подкрепиться и заняться делами. И первое, что я хочу сделать – это наведаться к следователю. Расспросить его об убийстве Елены и пообщаться с подозреваемым. Уверен, он не сможет отказать мне во встрече.

Вхожу в прихожую и сразу чувствую запах табака и сандала. Это легкий, едва уловимый аромат, но он режет ноздри. Помню, кому он принадлежит. Неужели Америго был здесь?

Не забываю о его угрозе о кровавой расправе, если не верну ему флэшку. Не за этим ли он наведывался сюда?

Пальто Арсена нет. Значит, он ушел на охоту. И дома только Айлин. Хочу подняться, чтобы узнать в порядке ли она. Но замечаю ее сидящей на кухне. Она устроилась на полу, напротив стиральной машинки и словно зачарованная смотрит, как крутится барабан.

– Чего не спишь? – спрашиваю я и несколько успокаиваюсь.

– Месячные начались раньше срока. Пришлось встать, чтобы постирать простынь, – равнодушно произносит девушка, не оборачиваясь.

Ее голос звучит как-то глухо и отрешенно. И меня это настораживает. А еще я совсем не чувствую запаха крови. Зачем она врет? Айлин поднимается на ноги и хочет уйти. Ее шатает. Губы посиневшие, на руках мелкие синяки. Девушка неестественна бледна, под глазами пролегли тени. Она выглядит так, как человек, который потерял много крови. И я даже догадываюсь, как это произошло. Взгляд растерянный, шокированный. Словно она пережила глубокое потрясение.

– Кто здесь был этой ночью? – строго спрашиваю я, беря ее за локоть.

Айлин вздрагивает всем телом и с ужасом смотрит на меня. Ее трясет. От ее волос, кожи пахнет сандалом. Черт, меня же не было дома всего пару часов! И вот с ней уже случилось то, от чего ее оберегали всю жизнь.

– Отпусти меня, – просит Айлин вместо ответа.

Ее голос звенит от волнения. Она собирается с силами и вырывается. Неуклюже бежит к лестнице и, топая, поднимается на второй этаж. Ладно, хорошо. Поговорим там.

Иду следом за ней в ее комнату. Успеваю вставить в щель между косяком и дверью мысок ботинка, не давая ей закрыться. Она сопит, пытается приложить усилия, чтобы избежать разговора, но я не даю ей этого сделать.

– Правду, Айлин! – раздраженно произношу я, входя в ее спальню.

Первым делом бросаю взгляд на окно. Там на подоконнике виден грязный след от ботинка. Значит, вот как мой братец вошел сюда. Через окно. Но кто его пригласил сюда? По идее, это могла сделать только Рита. Айлин глядит на меня затравленным зверьком. Съеживается, словно ждет, что я ее вот-вот ударю. Кто же ее так запугал?

– Я не знаю, как это произошло, – наконец выдавливает она, старясь не смотреть на меня. – Сама еще не могу поверить в то, что я это сделала.

– Рассказывай, – грубо требую я.

Если она не сможет ничего вспомнить, значит, мой брат воспользовался внушением, а потом стер ей память. Убью засранца.

– Я проснулась от сквозняка. Было холодно. Приподнялась на локте и увидела, что окно открыто, – всхлипывая, произносит Айлин и садится на край постели. – Я никогда не сплю с открытыми окнами, боюсь ночных духов, поэтому очень удивилась. Встала, чтобы закрыть, а там, в углу – он. Поначалу я хотела закричать, потому что очень испугалась. Но не смогла произнести ни звука. Меня словно оглушили, выключили способность думать.

Она замолкает. Обхватывает себя за плечи. Облизывает губы. Наклоняет голову и белокурые пряди скрывают от меня ее лицо.

– Дальше! Мне что, тащить из тебя слова клещами? – теряю терпение я, когда пауза затягивается.

Ловлю себя на мысли, что ненавижу ее. И это вытесняет все остальные чувства. Хочется кричать на нее, бить по щекам. Ошеломленный такой реакций, отхожу от нее в сторону. Как же унять эту непонятно откуда взявшуюся ярость? Неужели она сильнее меня? Открываю окно, вдыхаю прохладный воздух, но мне это не помогает. Значит, вот как работает заклятье Амалика…

– Он был таким красивым! От него пахло сексом и смертью. Гремучая смесь. Я сразу поняла, кто передо мной. Впрочем, так же, как и с тобой и твоим сыном. Но это не вразумило меня. Мне хотелось познать, что такое страсть между мужчиной и женщиной… Что чувствуешь, когда тебя целуют… Все мои влюбленности всегда оставались без ответа. И я уж потеряла надежу на то, что на меня вообще кто-то обратит внимание.

К тому же я всегда была под надзором. Я прикоснулась к его щеке, он долго смотрел на меня, а потом поцеловал. А дальше… – Айлин закрывает лицо руками и плачет. – Бабушку еще даже не похоронили, а я уже пустилась о все тяжкие… Это так не по-человечески, у меня ведь траур. Никогда не думала, что со мной может случится что-то подобное.

– Отдаться незнакомцу, который непонятно, как и зачем, оказался в твоей спальне – вообще дурной тон, – зло замечаю я, ломая себе голову над тем, какого черта братец приперся к моей воспитаннице.

Америго никогда бы не связался со смертной. Для него, как и для меня, это абсолютное табу. И он бы его ни за что не нарушил, если только не какие-то особые обстоятельства… Можно ли считать таковыми месть? По крайне мере, это единственное адекватное объяснение, которое я нахожу.

– Не знаю, как это вышло, – виновато шепчет Айлин. – Все было как в тумане. А после я потеряла сознание. Когда пришла в себя, его уже не было.

Неужели он все-таки использовал внушение?

– Тебе повезло, что ты выжила, – говорю я. – Ты была на волосок от гибели. Не всем так везет. Он дал тебе свою кровь?

– Я не помню, – хмурясь, отвечает Айлин. Берет одеяло и закутывается в него. – Возможно. Этот тип… вампир, как и ты. Тебе ведь известно, кто он?

– Допустим. Тебе он что сказал? – пряча руки в карманы, спрашиваю я.

– Нес всякую чушь на итальянском. Я половины не поняла, – опуская глаза, отвечает Айлин и поднимается на ноги. Понимаю, что она врет. Но, похоже, что это что-то личное, чего мне знать не обязательно. – Так кто он?

– Мой брат. Тот самый, по вине которого мне осталось жить неделю. И я не думаю, что ночь с тобой была продиктована какими-то добрыми чувствами с его стороны, – говорю я. Мне хочется побольнее задеть ее словами, но я вовремя останавливаю себя. – Скорее всего, он сделал это, чтобы досадить мне. Постарайся больше не попадаться под его очарование. И бежать, как от огня, если вдруг снова увидишь.

– Я умру, если мы с ним встретимся, – признается Айлин. – Это будет чересчур… больно.

– Потренируйся, пока есть время. Потому что это неизбежно. Америго не оставит меня в покое, пока я жив, – говорю я, направляясь к двери. – И постарайся поспать.

Айлин садится на кровать и через мгновение обреченно заваливается на бок. Она выглядит несчастной и больной. И меня это радует. Потому что не надо быть такой легкомысленной. Из-за ее поступка я чувствую себя виноватым перед Еленой, и мне это не нравится. Но потом вспоминаю, что жить моей подопечной осталось, чуть меньше, чуть мне, и злость отступает.

Долго стою под душем, соображая, что делать дальше. Но ничего здравого на ум не приходит. Америго рядом, а это значит, в любой момент может нанести удар.

Мой брат псих, предсказать его действия невозможно. Что он хотел сказать мне, переспав с Айлин? Что поблизости и мне нужно его опасаться? Или что присвоит себе все, что мне дорого? Он же не знает всех деталей моего опекунства. В любом случае, подобное не должно повториться.

Скажу Рите, чтобы вызвала рабочих, пусть поставят на окнах комнаты решетки. Если Америго что-то взбредет в голову, его ничто не остановит, но жизнь немного усложнит.

Одеваюсь и спускаюсь вниз. Пробуждается голод, и я по привычке заруливаю на кухню, чтобы заглянуть в холодильник. Дэшэн всегда держит для нас про запас пару пакетов с кровью. Потом вспоминаю, что я не у себя дома и вряд ли он позволит себе такую вольность на территории Риты.

Но, тем не менее, на полке я вижу графин с кровью. Похоже, они как-то договорились. Усмехаюсь, достаю стакан и наполняю его до краев. Делаю несколько глотков и сажусь на подоконник.

На кухню входит Арсен. Он бледен, на висках выступили трупные пятна.

– Ты вчера сказал, что болен. Насколько все это серьезно? – глухо спрашивает сын.

– По словам Дэшэна у меня еще есть несколько дней, – отвечаю я. – Этого времени вполне хватит, чтобы я успел оформить все имущество и счета на тебя.

– Как ты сейчас вообще можешь об этом думать? – в смятенье произносит Арсен. – Это моя вина. Я должен был сразу отдать эту флэшку! Никогда себе этого не смогу простить.

– Не думаю. У нас с братом свои разборки. Ты – лишь одна из причин его действий.

– Что же вы не поделили? – недоумевает Арсен. – Оба же такие древние, должны быть мудрыми…

– Я его предал. Цинично и грубо. Хотя ближе, чем он, у меня никого не было, – отвечаю я. – Мне не хочется сейчас об этом говорить.

Арсен понимающе кивает. Подходит ко мне и обнимает за плечи. Редкое проявление тепла с его стороны. И от этого на душе становится еще тяжелее.

– Отец… – шепчет он.

– Все всегда случается вовремя, – хлопая его по спине, говорю я. – Ты ведь знаешь. А смерть слишком серьезная штука, чтобы быть случайной.

Появление Риты прерывает нашу беседу. Арсен отстраняется от меня. Отпивает из графина немного крови и, сообщив, что идет отдыхать, уходит. Ведьма ставит сумки на стол и бросает на меня взгляд, полный сочувствия. Потом брезгливо косится в сторону моей посудины.

– Хочу тебе напомнить, что в этом доме живут люди, и твоей варварской пищи здесь не место! – уперев руки в бока, негодует она. – Тем более, здесь живет ребенок!

– О да, совсем мелкое дитятко, – огрызаюсь я, вспоминая ночные откровения Айлин.

– Нет, ты, правда, думаешь, что это приятно – лезть в холодильник за мороженым и видеть там пузырь с чьей-то кровушкой? Заведи себе персональный и держи там хоть отрезанную голову Моцарта! – продолжает возмущаться Рита.