Текст книги "Скажи мне, кто я"

Демонстративно лизнув палец, он проверяет ветер. Целится в дальнюю мишень, но на этот раз нож попадает дюйма на два в стороне от «десятки». Что ж, неплохо, но учитывая, что он ходит у Мессер в любимчиках, я ожидала большего.

Следующим выходит Шарль и попадает в первые две мишени с такой же точностью, как Брендан. Он хорош – но как будто пытается выглядеть идеальным в глазах Брендана. Интересно, получилось бы у него так же хорошо, если бы он висел на дереве вниз головой?

Прежде чем метнуть третий нож, Шарль оглядывается и улыбается Никте. В ее глазах таится едва уловимая улыбка. Если бы я не смотрела на нее так внимательно, то ничего бы и не заметила. Моя подруга Эмили всегда так смотрит на Бена, когда пытается подавить улыбку в присутствии учителя. Вполне возможно, что Шарль и Никта – пара. Шарль кидает нож, и тот проносится в воздухе с резким жужжанием, словно огромная муха, вонзаясь в дюйме от «десятки» на дальней мишени.

Переведя взгляд обратно на Мессер, с изумлением замечаю, что она пристально наблюдает за мной.

– Судя по твоему лицу, ты считаешь, что можешь лучше, – говорит она. Слова ее звучат как утверждение, а не вопрос.

На мгновение шире открываю глаза. Я практически чувствую, как от Лейлы исходит волна напряжения в ответ на мое неумение вести себя нормально.

– Ну? – настаивает Мессер.

Я откашливаюсь.

– Лучше, чем их третий бросок? Да, несомненно, – говорю я, и весь класс поворачивается ко мне.

Аарья усмехается.

– Сгораю от нетерпения это увидеть, – протягивает она и притворно кашляет, когда Мессер бросает на нее строгий взгляд.

Шарль смотрит мне в глаза.

– Рады будем посоревноваться.

Он напоминает мне хипстера, с которым в прошлом году я имела глупость встречаться целых пять минут, прежде чем поняла, что никогда не буду нравиться ему больше, чем его собственные волосы.

Судя по тому, как Шарль и Брендан смотрят на меня, они вовсе не рады, что им бросили вызов.

Мессер протягивает мне три ножа, но Брендан не двигается с места, и мне приходится неуклюже его обходить. Может, между горем и злостью совсем тонкая грань, а может, я просто не люблю выскочек, но внезапно я концентрируюсь и направляю все эмоции, испытанные мной за последние двадцать четыре часа, на то, чтобы одолеть этих двоих.

Смотрю в глаза Брендану.

– Что ж, я собиралась обойтись с тобой помягче, но теперь передумала, – говорю я.

Бросаю взгляд на Лейлу. Та, кажется, не может решить, ужаснуло ее мое заявление или же стоит радоваться, что я не реву в три ручья.

Шарль усмехается, а я поворачиваюсь к мишени. Поднимаю нож, отвожу плечи назад и бросаю его. Он выбивает нож Брендана из мишени.

– Ой, – вздыхаю я. – Попробуем-ка еще разок. Может, руки затекли.

Подпрыгиваю и трясу конечностями. Отвожу руку назад и кидаю второй нож. Этот выбивает из мишени нож Шарля. Несколько учеников шепчутся у меня за спиной, но так тихо, что я не могу разобрать их слов.

– Не знаю, почему я сегодня все время промахиваюсь. Наверное… – Я замолкаю, как будто только что поняла что-то. – А, знаю, в чем дело. – Качаю головой и жалобно улыбаюсь Брендану и Шарлю. – Я не левша.

Ученики скованно хихикают, но замолкают, как только Мессер одаривает их строгим взглядом.

Беру последний нож правой рукой и бросаю его быстрым и ровным движением в сторону последней мишени. Нож раскалывает «десятку» прямо по центру – ту самую, в которую ни одному из парней не удалось попасть.

Брендан сжимает кулаки, Шарль стискивает зубы. Оба выглядят явно выбитыми из колеи. А вот Аарья смеется, и даже на лице Лейлы появляется намек на улыбку.

Лицо Мессер по-прежнему выглядит каменным. На нее все это не произвело никакого впечатления.

– Ну-ну. Посмотрим, как у тебя получится при реальных ставках. – Она окидывает учеников беглым взглядом. – Инес, пойди встань перед дальней мишенью.

С трудом сглатываю комок в пересохшем горле, а Аарья резко перестает смеяться. Теперь весело Брендану и Шарлю.

Мессер ждет, пока Инес перейдет поле.

– Попади в «десятку» в дюйме над головой Инес, – говорит она. – Судя по тому, как ты тут выделывалась, для тебя это не проблема.

Вся бравада, которую я чувствовала пятнадцать секунд назад, исчезает, и на смену ей приходит паника, от которой у меня снова схватывает живот. Гляжу на Инес, которая спокойно стоит перед мишенью, и не могу встретиться с ней взглядом. Кошмар! Не дай бог промахнусь. Помимо ужаса, который охватит меня в таком случае, Аарья наверняка живьем сдерет с меня кожу прямо здесь и сейчас.

– По-моему, ты вот-вот грохнешься в обморок, – преувеличенно хмурится Шарль.

Брендан усмехается.

– Может, она такая храбрая только против неодушевленных предметов.

Поворачиваюсь к ним.

– Думаете, это смешно? Если я промахнусь на дюйм, как вы оба, она может погибнуть.

– Однако они правы, – говорит Мессер и протягивает мне нож. – Ты не умеешь действовать в стрессовой ситуации. Отказываешься метать?

Черт возьми! Я сама загнала себя в угол.

– Я не буду этого делать.

– Что ж, хорошо. Брендан, ты готов? – спрашивает Мессер.

Ушам своим не верю! Она предлагает Брендану метнуть нож? Да он даже хуже Шарля!

– Разумеется, – говорит он и самоуверенно улыбается мне.

В секунду выхватываю нож из руки Мессер. Позади раздается несколько удивленных вздохов. Мечу быстро, прежде чем Мессер успеет возразить, и нож вонзается дюймах в шести над головой Инес. Та даже не вздрогнула.

– Ты промахнулась, – говорит Мессер, и по ее тону я понимаю, что урок, которого я с нетерпением ждала, только что превратился в кошмар.

Глава одиннадцатая

Все утро в ужасе прождав, что за мной на какой-нибудь урок придет охрана, я занимаю место рядом с Лейлой в обеденном зале. Все столы, кроме учительского на возвышении, убраны, а на их месте рядами расставлены деревянные стулья с высокими спинками. Под потолком ярко горят большие люстры с множеством свечей, освещая богато украшенные стрельчатые окна и декоративную лепнину на стенах, отчего все выглядит так торжественно, словно нас ожидает встреча с каким-нибудь важным сановником. Похоже, здесь собралась вся школа, и я уверена, что всех нас созвали не для развлечений.

Брендан смотрит на меня так, будто знает что-то, чего не знаю я, и садится рядом с Шарлем и Никтой через три ряда впереди нас.

– Насчет того, что я сделала на уроке по метанию ножей… – шепотом говорю я Лейле.

– Не сейчас, Новембер, – резко отвечает она, даже не взглянув на меня.

Директор Блэквуд стоит на возвышении перед учительским обеденным столом и окидывает всех собравшихся взглядом хищной птицы. Она несколько раз откашливается, словно призывая к тишине, хотя в зале и так тихо. Как же все это не похоже на шумное столпотворение, которое устраивается всякий раз, когда нас собирают в актовом зале в моей школе в Пембруке… Внутри у меня все трясется.

– Некоторые из вас удивляются, почему сегодня утром вас сняли с уроков. Другим все ясно, – говорит Блэквуд, оглядывая аудиторию.

Несколько преподавателей прислоняются к каменным стенам между мрачными портретами и полукруглыми окнами. Их взгляды устремлены не на директрису, а на нас. Среди них вижу Коннера, и у него такой же испытующий взгляд, каким он оценивал меня во время тестирования. Мне хочется съежиться на стуле, опуститься пониже, но я уверена, что кто-нибудь из учителей заметит это и сочтет признанием вины.

– Прошлой ночью был убит один из учеников, – ровным голосом, без малейшего намека на какие бы то ни было эмоции объявляет Блэквуд, и по толпе собравшихся пробегает волна изумления. – Стефано, – поясняет она.

Ученики вопросительно переглядываются, ерзают на стульях, и кажется, будто все одновременно начинают перешептываться.

Лейла глядит на меня с таким видом, будто впервые слышит эту ошеломляющую новость, и я стараюсь подражать ей. Черт возьми, как же у нее здорово получается!

Блэквуд снова откашливается, и в зале мгновенно опять воцаряется напряженная тишина.

– Я очень разочарована, что мы снова оказались в этом положении. – Ее тон кажется скорее раздраженным, нежели расстроенным. – Все вы начали чувствовать себя здесь слишком комфортно. Вы чересчур уверены в своей неприкосновенности, но уверяю вас, это не так. Наша тактика в ходе этого расследования будет нетипичной, так что не выдвигайте никаких предположений. Виновный или виновные будут выявлены и наказаны, что послужит уроком всем остальным.

Ее глаза на мгновение задерживаются на мне, и я чувствую, как кровь отхлынула у меня от лица.

Когда в день моего приезда Блэквуд у себя в кабинете упомянула о смерти учеников, я никак не думала, что она имела в виду убийство. В животе возникает неприятное чувство, и я с трудом заставляю себя не дергаться, не тереть руками лицо, не делать ничего, что показало бы, как мне дурно от всей этой ситуации.

– Вы лишаетесь права на частную жизнь и будете подвергнуты тестам и наблюдению в том месте и в то время, когда решим мы с доктором Коннером. То, что вы не видите охраны, вовсе не означает, что за вами не следят. – Блэквуд разглаживает складку на своем блейзере. – Какое-то время обеденный зал будет закрыт, и все блюда вам будут приносить прямо в апартаменты. Это все, что вам нужно знать. Все свободны.

Я надеюсь, что Лейла объяснит мне, почему речь директрисы была такой краткой, а манера такой холодной, даже жестокой. Никакого сочувствия к ученикам, потерявшим одноклассника, никаких заверений в том, что мы в безопасности; скорее все наоборот – нам только что дали понять, что мы не только в опасности, но и являемся подозреваемыми. Однако Лейла просто встает и вместе с другими учениками направляется к двери. Все молчат. Никто ни на кого не смотрит.

Кто-то постукивает меня по плечу, и я едва не подскакиваю до потолка. Резко оборачиваюсь, вижу, что прямо за мной стоит Коннер, и сердце уходит в пятки.

– Иди за мной, Новембер, – говорит он, и я замечаю, что из другого конца зала за мной наблюдает Эш.

* * *

Коннер ведет меня в кабинет Блэквуд. Занимаю кресло напротив стола Блэквуд, а Коннер садится возле стены, держа наготове папку и ручку. В горящем камине потрескивают поленья. В обычное время эта уже знакомая картина успокоила бы меня. Но холодность Блэквуд и Коннера и мрачная тишина убивают малейшее чувство комфорта в комнате.

Все мы так долго сидим молча, что мне начинает казаться, будто время в этот ужасный момент каким-то образом остановилось.

– Итак, Новембер, – наконец произносит Блэквуд. – Прошлой ночью ты покинула комнату после начала комендантского часа.

В висках молотками стучит кровь, все внутри дрожит. Мне всегда хорошо удавались беседы с директорами и завучами. И я достаточно часто вляпывалась в неприятности, чтобы знать, как себя с ними вести. Но это было тогда, когда худшим, что могло со мной произойти, было отстранение от уроков, а не наказание по принципу «око за око».

– Да.

Блэквуд складывает руки на столе.

– И погиб один из учеников.

– Я знаю.

– Откуда тебе это известно?

Я медлю с ответом.

– Вы только что сообщили нам об этом на собрании.

– Гм-м, – говорит она, а Коннер записывает.

Я тут же начинаю жалеть о своем ответе. Все тело снова покрывается потом, и мне кажется, что Блэквуд это чувствует и к тому же слышит каждую мою мысль. Единственное, что мне остается, это последовать совету Лейлы.

– Постойте. Вы же не думаете, что я имею к случившемуся какое-то отношение, да?

– Ах, не думаю? – переспрашивает Блэквуд и бросает на меня предупреждающий взгляд.

– Вы видите людей насквозь или умеете их анализировать – вы оба. – Взмахом руки указываю на Коннера. – Знаю, я здесь новенькая, но если вы хоть как-то умеете анализировать характер, то должны знать, вне всякого сомнения, что я этого не делала.

– Не смей предполагать, что я знаю и чего не знаю, – говорит Блэквуд.

– Разве вы не помните, что произошло с Маттео? Я даже бить его по лицу не хотела. Вам пришлось едва ли не угрожать мне, чтобы заставить дать ему сдачи. Если мне неприятно ударить кого-то, то убить человека для меня и вовсе невозможно.

Блэквуд поджимает губы и откидывается на спинку кресла.

– Вообще-то, если ты планировала убийство Стефано, первое, что ты могла бы сделать, это создать ситуацию, призванную подчеркнуть отсутствие у тебя агрессии.

Я пытаюсь устроиться поудобнее, но для этого нет места, и может показаться, что я просто нервничаю больше, чем несколько секунд назад.

– Такое мне бы даже в голову не пришло, не говоря уж…

– Довольно, – обрывает меня Блэквуд, и это слово напоминает пощечину, но по крайней мере доказывает, что моя наивность достаточно убедительна, чтобы раздражать ее. – Зачем ты покинула комнату прошлой ночью?

У меня бешено колотится сердце. Этого никак не избежать.

– Я встречалась с Эшем, – отвечаю я.

– Где?

– Во дворе с лианами.

Она замолкает на секунду.

– Зачем?

Я рефлекторно вздрагиваю. Сейчас я иду по чертовски тонкому льду.

– Чтобы побольше узнать о школе.

– Тебе уже говорили, что, если тебе нужно что-то узнать о школе, ты можешь спросить у Лейлы.

– Я… ну…

– Разве что ты имеешь в виду, что хотела побольше узнать об учениках, хотя я уже говорила тебе, что это строго запрещено. – Ее тон становится более жестким, и она наклоняется вперед.

– Ну… просто… Я хотела побольше узнать, каково в этой школе на самом деле. Вот и все.

– Нарушив правила.

– Нет, – осторожно говорю я. – Я не имею в виду, что нарушать правила хорошо. Но если я должна жить здесь с людьми, которые знали друг друга годами и понимают, как устроено это место, мне нужно усвоить кучу новой информации. К тому же я единственный новичок среди учеников продвинутого уровня. На пятьдесят процентов это было простое любопытство.

– А другие пятьдесят процентов?

– Я не имела в виду буквально.

– Но ты имела в виду, что у тебя была и другая причина.

Замечательно! Наступаю то на одни грабли, то на другие.

– Эш такой интересный. Я… ну… И он симпатичный. – Это правда, но совершенно не имеет значения. И сразу дает понять, что я ничего не знаю.

Блэквуд откидывается на спинку кресла, как будто раздумывает, насколько глубокую яму я себе вырою. Мне и самой это интересно.

– Заводить романы здесь запрещено, – монотонным голосом говорит она.

– Но смотреть-то на него можно? – Я знаю, что нарываюсь, но если эта причина не покажется ей достаточно убедительной, она начнет искать другую.

Целую минуту она сидит неподвижно, затем произносит:

– Я постараюсь максимально упростить это для тебя, Новембер, потому что боюсь, что иначе ты продолжишь болтать чепуху, а у меня нет времени заниматься ерундой. Прошлой ночью ты выходила из комнаты. Прошлой ночью один из наших учеников был убит. Если существуют доказательства твоей невиновности или причина, по которой я не должна подозревать тебя, ты должна назвать их сейчас же.

– Я… – Теперь я окончательно теряюсь. – Простите, что вышла из комнаты и нарушила правила. Конечно, мне не стоило этого делать. Но я совершенно точно никого не убивала. Я не стала бы этого делать. Просто не стала бы.

– Лейла знала, что ты выходила?

Едва сдерживаюсь, чтобы не потереть лоб, но я не могу дать им увидеть, как сильно нервничаю. Все плохо. Очень плохо.

– Нет. Но она слышала, как я вернулась.

– Вы разговаривали? – спрашивает Блэквуд.

Я киваю.

– Я сказала ей, что гуляла с Эшем, и она рассердилась.

– Она доложила об этом?

– Я сказала ей, что необязательно это делать, поскольку охранник уже видел меня.

– Какими коридорами ты шла прошлой ночью?

Мне требуется вся моя сила воли, чтобы усидеть спокойно на месте.

– Я пошла по ближайшей к моей комнате лестнице.

«Она знает, что я вру? Может ли она это увидеть по моему лицу?»

– А Ашай?

Делаю паузу.

– Я не знаю.

– Но ты была с ним.

– Я слишком внимательно следила за тем, чтобы самой не попасться, так что честно не могу сказать, куда он пошел.

– Но он пришел и ушел тогда же, когда и ты?

– Думаю, да.

– Но ты не знаешь.

Я бы хотела сказать что-нибудь, что не бросит подозрение на Эша. Еще не хватало, чтобы в этой опасной ситуации он стал моим врагом. Но ничего дельного не приходит в голову.

– Нет, не знаю.

– Кто из вас предложил пойти во двор с лианами?

Я замираю.

– Эш. Ну, вернее, мы оба. Это мое любимое место на кампусе.

– И Эш благородно решил нарушить правила, чтобы показать его тебе? – В ее тоне звучит настойчивость, и я понимаю, что каким-то образом еще больше ухудшила ситуацию, вместо того чтобы исправить ее.

– Мы просто думали, что будет весело.

– А что получил от этого Эш?

Она явно хорошо его знает. Пожимаю плечами настолько небрежно, насколько могу в этой напряженной обстановке.

– Я, конечно, не уверена, но подозреваю, что он хотел быть первым, кто получше узнает новенькую.

Блэквуд бросает взгляд на Коннера, но по ее лицу совершенно не понятно, о чем она думает.

Коннер смотрит на меня.

– Ашай сказал тебе, куда идти?

У меня перед глазами встает образ Стефано, который лежит на холодном полу в коридоре. «Чего Коннер пытается добиться таким вопросом?»

– Я уже говорила, мы оба торопились вернуться в комнаты, когда вошли в здание. Поэтому особо не разговаривали.

Судя по тому, как Коннер смотрит на меня, ясно, что он знает, что я чего-то недоговариваю. Я также знаю, что он не отвяжется, если я не возьму разговор под свой контроль.

Я снова обращаюсь к Блэквуд:

– Главный вопрос, которого почему-то никто не задает, это почему ученик вообще погиб. Ведь судя по тому, что вы сказали мне в день моего приезда, это не первый смертельный случай. Я знаю, что вы установите мою невиновность. В этом я не сомневаюсь. И как только вы меня оправдаете, я хочу, чтобы вы связались с моим отцом. Я не намерена оставаться в каком-то изолированном замке, где люди нападают друг на друга и убивают друг друга. – Я и не представляла, как сильно мне хотелось сказать это, пока слова сами не сорвались у меня с губ.

Коннер смотрит на Блэквуд. Ее взгляд по-прежнему суров.

– Это не тебе решать, – говорит она.

– Еще как мне, черт возьми… – Я повышаю голос.

– Нет, – отрезает она. – Твои родственники, как и всех остальных учеников, подписали документ, когда тебя приняли в школу, который оставляет за Академией право решать, что происходит с тобой на этой территории. Я сама решу, кто виновен. Точно так же, как определю степень свободы, предоставляемой тебе во время расследования. И уж точно я сама решу, когда ты сможешь уехать. Так что на твоем месте я бы замолчала, пока я также не решила, что ты проявляешь неуважение и что тебе следует провести ночь в темнице, чтобы обдумать свое поведение.

Я вздрагиваю. От мысли о том, что я оказалась в ловушке в обществе смертельно опасных ребят из тайного общества и все зависит от решений Блэквуд, у меня перехватывает дыхание.

Блэквуд строго смотрит на меня.

– Можешь возвращаться на занятия, Новембер. Но этот разговор вовсе не окончен. Тебе также придется некоторое время ходить на уроки без Лейлы.

Я замираю, охваченная беспокойством о судьбе Лейлы и о том, что планирует Блэквуд. Хотелось бы спросить, но уверена, что не получу ответа.

– И прими мои поздравления, – продолжает Блэквуд. – Ты первая ученица за всю современную историю школы, которая в первую же неделю получила три метки. Будь готова к наказанию.

Меня мутит, поэтому я быстро поднимаюсь на ноги. Жду не дождусь, когда смогу покинуть этот кабинет.

Блэквуд делает паузу.

– Впрочем, если ты виновна в смерти Стефано, твое наказание уже определено.

Глава двенадцатая

Лейлы по-прежнему нигде нет, а уже поздний вечер. С каждым часом во мне нарастает беспокойство. Я размазываю остатки ужина по тарелке и ерзаю на стуле за круглым столом в нашей гостиной. Куда бы я сегодня ни ходила, охранники зорко следили за мной. Кроме того, я так нервничала, что никак не могла обдумать то, что видела и что происходит вокруг.

Дверь в апартаменты распахивается, и я резко вскидываю голову. Вот только это не Лейла, а Эш. Мгновенно вскакиваю, едва не опрокинув стул.

– Ты сошел с ума? – шиплю я. – Тебе не кажется, что прийти сюда сейчас – худшее из всего, что ты мог придумать, особенно без Лейлы, да еще в день, когда всех допрашивают? – Его появление настолько ошеломило меня, что это явно слышно по моему голосу.

– Возможно. Только если бы я был из тех, кого легко поймать. Но, к счастью, я не из их числа, – отвечает Эш. Я вся на нервах, а он спокоен. – По крайней мере, так было до тех пор, пока кое-кто не поговорил с директором, после чего я получил три метки. – Он минует диван и камин и останавливается в нескольких футах от меня.

Я потираю лоб. Вспоминаю, как Коннер спросил, говорил ли мне Эш, куда идти, и спрашиваю себя, не имеет ли Эш отношения к убийству. Мог ли Эш подставить меня?

– Ты же знаешь, я не умею врать, у меня на лице все написано.

– Значит, ты не лгала во время допроса?

– Ну…

Он смотрит на меня, как будто я открытая книга.

– Ты лгала о себе, но не обо мне?

Я беспомощно мнусь.

– Все было не совсем так…

Эш приближается на шаг, и я вдруг остро осознаю, что за спиной у меня стол и окно и мне некуда бежать, если возникнет такая необходимость.

– Насколько я понимаю, ты не оказала мне любезность и не сказала Блэквуд, что я пошел в мужское общежитие, а никак не в сторону коридора, где ты нашла труп Стефано.

Чувствую, как кровь отливает у меня от лица.

– О боже, ты ведь не сказал ей, что…

Раздается легкий стук в дверь, и мы оба поворачиваемся.

– Можно войти, мисс? – доносится из-за двери голос Пиппы, и когда щеколда начинает приподниматься, в голове у меня только одна мысль: «Не дай бог она слышала, как Эш только что сказал, что я видела труп».

Эш скрывается у меня в спальне, а я сажусь за стол и пытаюсь выглядеть как можно более естественно, снова ковыряя еду в тарелке, как делала до его прихода.

– Ах, вы еще не закончили, – замечает Пиппа. – Я только расстелю кровать и налью вам свежей воды…

– Нет, я уже поела, – быстро говорю я и встаю. Улыбаюсь, чтобы смягчить нервозность поспешного ответа. – Пожалуйста, забери тарелки. И не нужно стелить мне постель. Я сама.

Она колеблется, ставя остатки моего ужина на серебряный поднос.

– Это займет всего минуту…

– Нет, правда не надо, – я улыбаюсь до тех пор, пока она не закрывает за собой дверь.

Бегу к себе в спальню, сердце стучит со скоростью мили в минуту, и тут я обнаруживаю, что Эш развалился у меня на кровати, заложив руку за голову.

Другой рукой он касается стакана с водой на прикроватном столике.

– Надо было позволить ей налить воды. Вообще-то она у тебя кончается.

Открываю рот от удивления.

– Что ты… Что ты делаешь?

Видимо, мой вопрос его забавляет.

– Разговариваю с тобой.

– Как ты можешь оставаться таким спокойным? Ты хоть понимаешь, в какой ситуации мы оказались?

Слова, которые я только что выпалила, приводят меня в изумление. Обычно что-то подобное я слышу от Эмили в свой адрес.

Эш опирается на локоть, всем своим видом выражая полнейшую расслабленность.

– Я понимаю больше, чем ты. Но если дергаться, как сгусток нервной энергии, лучше не станет.

– Ну да, а впустить сюда Пиппу, когда ты развалился у меня на кровати, было бы отличной идеей. Из-за тебя мы оба могли бы опять вляпаться в неприятности, – раздраженно говорю я.

Он встает.

– Странно, я не думал, что ты боишься риска.

Я прикусываю нижнюю губу.

– Обычный риск? Я всегда готова. Риск со смертельным исходом? Ни за что.

Эш обходит меня и запирает дверь спальни, и я тут же осознаю свою ошибку. Я добровольно отослала Пиппу прочь и осталась с ним один на один, а ведь у меня есть все основания относиться к нему с подозрением.

Он вскидывает брови, и я догадываюсь, что беспокойство по поводу пребывания с ним в запертой комнате, должно быть, написано у меня на лице.

– Тогда что ты делаешь в этой школе? Здесь мы постоянно рискуем жизнью.

Эш стоит так близко, что если бы я захотела, то могла бы пересчитать все его длинные ресницы. И когда на мгновение у меня перехватывает дыхание, он, вне всякого сомнения, замечает это.

– Ты знаешь, что я имела в виду, – говорю я как можно тверже.

– Нет, не знаю.

Перевожу взгляд с него на запертую дверь и обратно.

– Зачем ты явился, Эш?

– Лейла ясно дала мне понять, что я должен взять на себя ответственность за то, что предложил тебе встретиться прошлой ночью. – На мгновение его лицо выглядит искренним, как будто он не пытается заигрывать со мной или, как обычно, анализировать мое поведение.

Чувствую наивное облегчение от того, что Лейла злится не только на меня, но и на него тоже.

Несколько секунд мы смотрим друг на друга.

– Она сказала тебе, что я нашла Стефано? – спрашиваю я, хотя уже знаю ответ.

– Да.

– Пожалуйста, скажи, что ты не сообщил об этом Блэквуд. – Слышу страх у себя в голосе. Уверена, он его тоже слышит.

Он колеблется, прежде чем ответить.

– Я только сказал Блэквуд, что мы оба очень спешили и я не видел, куда ты пошла.

С облегчением выдыхаю.

– В принципе я сказала то же самое.

– Я знаю. Понял это по ее лицу.

Я качаю головой.

– Я тебе немного завидую. Ты знаешь этих людей. Знаешь, как мыслить стратегически в подобной ситуации. А я вот выдаю полуправду и болтаю бог знает что, чтобы все это пережить. – Я потираю лоб около брови.

Он обдумывает мои слова.

– Я почти уверен, что знаю бо́льшую часть того, что ты сказала, и у тебя получилось лучше, чем ты думаешь.

– Откуда ты знаешь, что я думаю, будто у меня получилось плохо?

– Хочешь сказать, я ошибаюсь?

– Нет, я хочу сказать, что ты меня сейчас раздражаешь.

– То, как ты только что коснулась лба…

– Что?

Он повторяет мой жест.

– Вот это. Ты прикрыла пальцами глаза. Этот жест часто ассоциируется со стыдом, вызываемым ложью. Ты как будто пытаешься защититься от взглядов.

Широко раскрываю глаза.

– Тебе не надоедает всегда знать, о чем думают другие люди? Разве не хочется иногда чему-нибудь удивиться?

Он пристально рассматривает мое лицо.

– Третью метку я получил за то, что тайно пригласил соученицу на свидание. Вот это меня удивило.

– О господи, – говорю я и смеюсь, хотя в этой ситуации нет ничего смешного. – Ну да, мне показалось, что, если скажу им, что нарушила правила потому, что ты симпатичный, это вызовет меньший переполох, чем если скажу, что хотела как можно больше узнать о других учениках.

Эш выглядит весьма довольным.

– Значит, ты сказала Блэквуд, что я тебе нравлюсь? Должен признать, это необычная тактика. Ты произвела на меня впечатление.

– Я прекрасно понимаю, что ты делаешь. Искажаешь мои слова и следишь за моей реакцией. Я сказала, что ты симпатичный, а не что ты мне нравишься. Это большая разница.

Судя по выражению его лица, он привык, что девушки восхищаются им, и вся эта ситуация только что приобрела более интересный поворот. И я знаю это, потому что сама отреагировала бы так же. В некотором роде Эш похож на меня больше, чем хотелось бы признать, и мне хочется приказать ему вылезти из моей шкуры. Я должна быть уникальной, как снежинка.

– Я хочу тебе кое-что предложить, – говорит он более серьезным тоном и садится на кровать.

Недоверчиво смотрю на него.

– Когда в прошлый раз ты кое-что предложил, все закончилось тем, что пока мы тайно бродили по школе, в ту же ночь убили человека.

– Именно об этом я и говорю, – соглашается он. – В данный момент я не знаю, кто убил Стефано и почему. – Я чувствую, как он буквально пронзает меня взглядом. – Но время, выбранное для убийства, кажется мне странным. Стратеги ничего не делают случайно, и я готов поспорить, что именно ты должна была обнаружить Стефано.

Мой желудок выделывает сальто, как будто я катаюсь на «американских горках».

– Думаешь, кто-то пытается подставить меня?

– Или меня. Не знаю. Всего лишь хочу сказать, что нельзя игнорировать эту возможность. – Судя по его виду, все это беспокоит его куда меньше, чем меня.

Смахиваю со лба выбившиеся из косы волосы. Мне становится трудно дышать.

– Я здесь застряла, – едва различимым шепотом говорю я, вспоминая, как Блэквуд отказалась связаться с моим папой.

– Прошу прощения?

Тру лицо руками.

– Ничего. Что ты предлагаешь?

– Найти убийцу Стефано.

У меня колотится сердце. Я всегда считала себя человеком, который гонится за риском, но я провела здесь меньше недели и уже вижу, что ошибалась по всем статьям.

– Ты хочешь найти человека, который пырнул ножом другого человека и, вероятно, намеревается повесить это на меня? – Я шагаю по комнате туда-сюда. – А нельзя просто… ну, не знаю… позволить Блэквуд провести свое расследование? Если она анализирует людей хотя бы вполовину так же хорошо, как ты, тебе не кажется, что она сумеет во всем разобраться? Если не будем высовываться и дальше нарушать правила, пускай тебе это и трудно, то наверняка все разрешится само собой, ты так не думаешь?

Выражение лица Эша становится жестче.

– Я знаю, что ты используешь свою открытую манеру поведения и кажущуюся наивную доверчивость, чтобы обезоруживать людей, но если ты действительно веришь хотя бы в половину того, что только что сказала, ты, несомненно, будешь признана виновной.

Мне не нужно уметь читать людей, как это делает Эш, чтобы понять: в этот раз он говорит именно то, что хочет сказать. Комната вращается у меня перед глазами, и я сажусь на кровать рядом с ним. При нормальных обстоятельствах, если бы я сидела на кровати с парнем, который выглядит, как Эш, я бы не могла думать ни о чем, кроме флирта. Но сейчас я думаю лишь о том, что меня, возможно, могут казнить за убийство, которого я не совершала.

– Наши противники – лучшие в мире специально обученные эксперты по обману и тактике. Так что советую тебе сейчас же включиться в игру. Все остальные уже на поле, а ты все еще сидишь на трибуне и жуешь попкорн. Ни в коем случае не позволяй себе думать, что твоя сегодняшняя беседа с Блэквуд была последней. Худшее еще впереди. – Слова Эша совершенно лишены обычного чарующего шарма.

Я киваю. Как бы мне ни хотелось спрятаться под кроватью до тех пор, пока все не кончится, он говорит дело.

– Хорошо. Разумеется, я сделаю все, что нужно, чтобы меня не признали виновной в убийстве. Но я не собираюсь вальсировать с тобой и позволять тебе выуживать из меня информацию дюжиной разных хитрых способов. Сначала ты милый, потом серьезный, потом настойчивый. – Я на мгновение умолкаю. – Если ты прав насчет того, что кто-то хотел меня подставить, это значит, что кто-то что-то знает обо мне лично – или думает, что знает. И да, ты, скорее всего, сейчас предлагаешь мне объединить усилия именно затем, чтобы собрать ту же самую информацию.

Эш открывает рот, но я поднимаю руку, прежде чем он успевает что-нибудь сказать.

– Нет, дай мне договорить. Ты знаешь эту школу и этих людей лучше, чем я когда-либо их узнаю. Ты также прошел тренировку, которая дала тебе инструменты, чтобы разобраться во всем. Тебе не нужны мои детективные навыки; тебе нужны сведения обо мне. Но мне тоже нужна информация. Ты говорил, что поможешь мне с историей, если я поделюсь личной информацией. Что ж, я не собираюсь облегчать тебе задачу. Если я соглашусь на твои условия, ты тоже должен кое-чем поделиться. И ты должен перестать манипулировать мной.