Текст книги "Стихотворения на случай, послания, посвящения, эпиграммы, отрывки"

Афанасий Афанасьевич Фет
Стихотворения на случай, послания, посвящения, эпиграммы, отрывки

«Нет, сколько козней ты ни крой…»

 
Нет, сколько козней ты ни крой,
Я твоего не слышу бреда,
Пошлю я в лавку за икрой
И ждать не стану до обеда.
 

1838

«Григорьев, музами водим…»

 
Григорьев, музами водим,
Налил чернил на сор бумажный,
И вопиет с осанкой важной:
«Вострепещите!» мой Вадим.
 

1839?

Эпиграмма

 
Он в идее вечно жаден,
А в конкрете он свиреп,
Догматически нескладен
И практически нелеп.
 

1842

Автору стихов «Безымянному критику»

(М. Дмитриеву, который поместил их в «Москвитянине»)

 
Как тебе достало духу
Руси подличать в глаза?
Карамзин тебе даст плюху,
Ломоносов даст туза.
 
 
Кто ни честен, кто ни славен,
Будет славен сам собой;
Ни Жуковский, ни Державин
Не нуждаются тобой.
 
 
Будь каких ты хочешь мнений
О России до Петра –
От твоих стихотворений
Не прибудет нам добра.
…
 
 
Где ответ на глупость эту?
И кому тебя судить?
Нет, не мирному поэту, –
Надо в клинику сходить.
…
 
 
Жалко племени младого,
Где отцы, ни дать ни взять
Как хавроньи, всё, что ново,
Научают попирать.
 
 
Где народности примеры?
Не у Спасских ли ворот,
Где во славу русской веры
Казаки крестят народ?
 
 
Да, у нас на месте лобном,
На народной площади,
Калачи так славно сдобны,
Что наелся и – …
 
 
Горько вам, что ваших псарен
Не зовем церквами мы,
Что теперь не важен барин,
Важны дельные умы.
 
 
Да, Россия властью вашей
Та же, что и до Петра;
Набивает брюхо кашей
И рыгает до утра.
 
 
Что вам Пушкин? Ваши боги
Вам поют о старине
И печатают эклоги
У холопьев на спине
 

Ноябрь 1842

«В зверинец мой раскрыты двери…»

 
В зверинец мой раскрыты двери,
Зверей подобных в мире нет,
Рассортированы все звери,
И каждому дан свой куплет.
 
 
Вот Крюднер, капитан хохлатый,
Он привезен из дальних стран,
Молодцеватый, грубоватый,
А вот при нем его Бриган.
 
 
Вот Кащенки – и Петр, и Павел,
Я в клетке их держу одной,
Зверьки ручные, честных правил
И по-домашнему с ленцой.
 
 
Вот Пален; петухом ли шпанским,
Аистом ли его назвать?.
Он поится одним шампанским;
Полегче, ног бы не сломать!
 
 
Вот Рап-кобель. Каким-то чудом
И Агапей при нем всегда.
Кто кобелем, а кто верблюдом
Заняться может, господа.
 
 
Кази усами разукрашен,
Турецкой силой одарен.
Он бородою только страшен,
И до клубнички падок он.
 
 
А вот Кудашев; он был князем
Вдали, на южных островах;
Силач, он всех кидает наземь
И татуирован в…
 
 
А вот Краевский; с пальмы южной,
Страны полуденной жилец,
Но как обманчив вид наружный:
Он только с виду молодец.
 
 
Вот Клопман; ящик с зеркалами,
В помадной банке корм стоит,
Что день, то щетка; он духами
От головы до ног облит.
 
 
Вот отделенье мелкой птицы:
Борисов, чтобы не забыть;
Он к нам приехал из столицы
«Мое почтенье» говорить.
 
 
А тут, лишь клетку повернете,
Для крошки в ящике простор;
Та крошка Фонька Ревелиоти,
Мала, но ноготок востер.
 
 
Вот Иваненко для закуски,
В бараньих завитках кругом;
Не знаю, шпанский или русский,
Но только знаю – с курдюком.
 

1845

«Поднялася пыль степная…»

 
Поднялася пыль степная,
Солнышко взошло,
Всюду сбруя боевая
Блещет как стекло.
 

Август 1845

В альбом А. Я. Марченко

 
Стихом простым, стихом случайным,
Назло альбомам и стихам,
К воспоминаньям грустным, тайным
Поползновенья я не дам.
 
 
Весны обманчивой жилица,
Минутных роз минутный друг,
Без сожаления, как птица,
Перенесись на нежный юг.
 
 
Звездам Украйны полудикой,
Как в дни былые, не молись:
Иной картиною великой
Поражена, остановись!
 
 
Твой женский глаз, лучом поспешным
Окинув моря благодать,
Подметит то, чего нам, грешным,
Во век веков не увидать.
 

1846

А. Л. Бржевской

 
Я вам пророчил поклоненье,
Венец прекрасному челу,
И расточал свое уменье
Воздать вам должную хвалу.
 
 
Теперь же слабый мой умишка
Не больше сделает добра,
Как театральная афишка
О пьесе, сыгранной вчера.
 

9 сентября 1847

«Я жертву приносил обильную Прияпу…»

 
Я жертву приносил обильную Прияпу
И жаждал новые во храм его снести,
Но бог велел меня немедля к Эскулапу
Вулкановой супруге отвести.
 
 
В изгнании моем я долго тосковал,
Кляня всех нимф, как самых злобных фурий.
Суровый бог мне ноги заковал,
А расковал услужливый Меркурий.
 
 
Теперь намерен я, чтоб больше не страдать,
То всякий раз, как я пойду к Прияпу,
Чтоб грозный бог не мог меня узнать,
На плешь надвигивать спасительную шляпу.
 

1852

«Пусть критика и злобна, и зубаста!..»

 
Пусть критика и злобна, и зубаста!
Не тронуть ей меня;
Пегасу я сказал на время – баста,
Сажуся на коня!
 

Между 1848 и 1853

«Поднять бокал в честь дружного союза…»

 
Поднять бокал в честь дружного союза
К Тургеневу мы нынче собрались.
Надень ему венок, шалунья муза,
Надень и улыбнись!
 

Январь 1856

«Весь переезд забавою…»

 
Весь переезд забавою
Казался; третьим днем
И морем мы, и Травою
До Любека дойдем.
 
 
И как бы ветру флюгером
Ни вздумалось играть,
Мы с капитаном Крюгером
Не будем трепетать.
 

Конец июля или начало августа 1857

Ответ старого поэта на 37 году от роду

 
Не поноси Замоскворечья,
Еще ты мало с ним знаком.
Не наноси ему увечья
Своим зловредным языком.
 

Декабрь 1857

«Возвестил народу…»

 
Возвестил народу
Уж с горы Афонской
Бэда-проповедник,
Что, быть может, к году
У мадам Полонской
Явится наследник.
 

22 октября 1858

«Поэт, пророк, орловский знатный барин…»

 
Поэт, пророк, орловский знатный барин,
Твой тонкий ум и нежный слух любя,
О, как уверю я тебя,
Что я не Греч и не Фаддей Булгарин?
 

1859

Эпиталама графу Л. Н. Толстому

 
Кометой огненно-эфирной
В пучине солнечных семей,
Минутный гость и гость всемирный,
Ты долго странствовал ничей.
 
 
И лишь порой к нам блеск мгновенный
Ты досылал своим лучом,
То просияв звездой нетленной,
То грозным, пламенным мечом.
 
 
Но час и твой пробил, комета!
Благослови глагол его!
Пора свершать душе поэта
Свой путь у солнца одного,
 
 
Довольно странствовать по миру,
Пора одно, одно любить,
Пора блестящему эфиру
От моря сушу отделить,
 
 
Забыть вражды судьбы безбрачной,
Пути блудящего огня,
И расцвести одеждой злачной
В сияньи солнечного дня.
 

Октябрь 1862

И. С. Тургеневу

 
Тебя искал мой стих по всем концам земли,
И вот настиг он в Rue de Rivoli.
Не знать, куда писать, меня ужасно бесит:
Затем-то затвердил я нумер 210.
О чем писать? о чем? Как туп такой вопрос!
Когда б я разом мог всё то, что лезет в нос,
Сказать иль очеркнуть стихами или прозой,
Так я бы не стоял, как тот осел над розой,
Которого ты нам на невских берегах
Так ясно указал в журнальных крикунах.
Люблю, в согласии иль во вражде открытой,
С тобой беседовать, поэт наш знаменитый.
Ценя сердечного безумия полет,
Я тем лишь дорожу, кто сразу всё поймет –
И тройку, и свирель, и Гегеля, и суку,
И фриз, и рококо крутую закорюку,
И лебедя в огнях скатившегося дня, –
Ну, словом, чуткий ум душе моей родня.
Ты понял и теперь, что этими словами
Хвалю я не себя. Подобными хвалами
Пусть забавляется тот юный хор калек,
Который думает: «Всё понял человек».
А мы – зайдет ли речь о Дании иль Польше –
Мы знаем: журавли гораздо смыслят больше
Об этих казусах, чем мудрые земли.
Хоть вспомни Ивика! Хвала вам, журавли!
Приличие? И тут ты повторял, бывало,
Что мудрая о нем старуха толковала:
«Приличен каждый зверь, носящий сзади хвост,
Затем что он умен, а между прочим прост».
Взгляни в Степановке на Фатьму-кобылицу:
Ну, право, поезжай в деревню иль столицу,
Едва ль где женщину ей равную найдешь, –
Так глаз ее умен, так взгляд ее хорош.
Вся в сетке, рыжая, прекраснейшего тона,
Стоит и движется, как римская матрона.
Так не претензиях тут дело, а в одной
Врожденной чуткости. – Подумай-ка, какой
Дубиной нужно быть, чтоб отрицать искусство,
Права на собственность, родительское чувство,
Самосознание, – ну, словом, наконец,
Всё то, чего не знать не может и слепец.
А этим юное кичится поколенье!
К чему ж их привело природы изученье?
Сама природа их наводит на беду.
Поймавши на слове, я к Фатьме их веду.
Она хоть нежный пол и ходит в кринолине,
Но не уступит прав на кафедру мужчине.
Что ж проповедует она? Ее сосун
Щипал при ней сенцо. Вот подошел стригун
И стал его теснить, сам ставши над корытом;
Но истинная мать так зубом и копытом
Сумела угостить пришедшего не в час,
Что тот не сунется уж к ним в другой-то раз.
«Что ж, сила грубая! На то она кобыла!».
Груба ль, нежна ль она, – я знаю: сила – сила.
То сила им груба, то тянутся из жил,
Чтобы расковырять указкой силу сил.
Но полно Пиерид пугать таким предметом.
Ужели нынешним тебя не встретит летом
Осинка «Reviendront» и необъятный пруд,
Где пихты стройные по берегам растут
И где гуляющий, как мощная Россия,
Пожалуй, невзначай наступит и на змия,
Где стройный хор берез и вереницы лип
Тебя приветствуют, блаженный Аристипп,
Где, умиления исполненный и жару,
Я пред тобой возжечь всегда готов сигару
И в дни июльские, когда горит душа,
Кричать «лупи его!», как срежешь черныша.
Люблю я видеть кровь лукавой этой птицы:
Бровь красная ее, дьячковские косицы,
И белые портки мне раздражают взор.
Но, кажется, опять понес я прежний вздор.
Привычка, подлинно, вторая в нас натура:
Наш брат куда ни ткнись – везде литература!
Вчера меня с утра охота петь взяла
«На холмах Грузии лежит ночная мгла»;
Заставил я жену, забывши завтрак, рано
Усесться разбирать романс у фортепьяно.
Про этот я романс скажу тебе одно:
Коль услыхать его мне будет суждено
От Полигимнии, его облекшей в звуки,
То прежде попрошу связать мне ноги, руки,
Чтобы, пришедши вдруг в болезненный экстаз,
Я в доме каковых не учинил проказ.
Но извини меня!я заврался безбожно,
Да сам же подал ты пример неосторожно
Ломать язык богов над будничным письмом.
Пора и перестать. Кончаю. Дело в том,
Чтоб озабоченный бездельем иль делами,
Ты не забыл писать мне прозой иль стихами.
Ты знаешь, как мне мил и дорог твой привет.
Жена приветствует тебя и твой А. Фет.
 

20 апреля 1864

Н. А. Офросимовой при посылки двух пуговок

 
Вас нет – и плакать я готов,
И ангел мой без вас вздыхает.
Старик-токарь своих трудов
Вам две застежки посылает.
 
 
Когда работал их чудак,
То с вами мысль его дружилась:
О, не кружитесь в жизни так,
Как кость слоновая кружилась!
 

22 февраля 1869

К фотографической карточке (M-lle Viardot)

 
Послушный снимок с идеала,
Как ты воздушен, свеж и мил!
Тебя не кисть живописала,
А солнца луч изобразил.
 
 
В блаженной роскоши расцвета
Признав забытые черты,
Затрепетала грудь поэта
Под обаяньем красоты.
 
 
На зов ласкательной святыни
Душой воскреснувшей летя,
Я вижу в образе богини
Давно знакомое дитя.
 

1869

М. Н. Лонгинову

 
Я был у Кача и Орбека,
Молил, просил;
Не отыскалось человека
Продать чернил.
 
 
Хоть плачь, хоть требуй благородно,
Хоть их беси,
Дают чернил каких угодно,
Да не Plessy.
 
 
Коммуна-де да прусский гений
Наслали бед;
Французских к нам произведений
В подвозе нет.
 
 
Теперь, о Клио, понимаю,
Как их…!
С тоскою в сердце прилагаю
Здесь 2 рубли.
 
 
Но яд чернил к душе поэта
Не подноси!
В таможне ждут: к исходу лета
Придет Plessy.
 

2 июля 1871

К памятнику Пушкина

 
Свободного стиха прославленный творец,
Услышана твоя молитва, друг народа:
По манию царя взошла заря – свобода,
И солнце озарит твой бронзовый венец.
 

1871

Посреднику М. М. Хрущову

 
Противу вечному закона
Встает отродье злой семьи
То в виде страшного дракона,
То в хитром образе змеи.
 
 
Но – вечный солнца проповедник –
В борьбе со злобою и тьмой
Не покидает нас посредник
Меж светом божьим и землей.
 
 
Жива спасительная сила,
Переходя из рода в род,
И копьеносца Михаила
Сегодня празднует народ.
 
 
И он от правды не отступит:
Неумолим, как в старину,
На змея-писаря наступит,
Коля дракона-старшину.
 

8 ноября 1872

«Амур – начальник Гименея…»

 
Амур – начальник Гименея,
А Гименей без водки – пас,
Вот отчего я, не краснея,
Решаюсь беспокоить вас.
 
 
Податель сей бежит к Гимену,
А вы, Амур, уж так и быть,
Велите за простую цену
Покрепче водки отпустить.
 
 
Вам труд не будет безвозмездный,
О нет, – котлеты посочней
У них тебе, Амур уездный,
Подаст наш повар Гименей.
 
 
И, тарантасик ваш походный
Узнав по тысячи примет,
«Вот он, заступник всенародный!» –
Воскликнет Афанасий Фет.
 

1873

«Наш шеф – владыка всенародный…»

 
Наш шеф – владыка всенародный,
И наша гордость всем ясна.
Блестящей прядью этишкета
Семья улан закреплена.
И к ней исполнена привета,
Как кубок, искристый до дна,
Везде душа улана Фета
И отставного Шеншина.
 

21 марта 1874

Графу Л. Н. Толстому

 
Всё стремлюсь к тебе мечтою.
Мучусь, не узнав:
Разболелся ль ты душою,
Дорогой мой граф?
 
 
Окунулся ли в пучину,
Где не видно зги?
Если так – пиши картину
И не в чем не лги.
 
 
День – твой враг, и днем полезно
Помнить ремесло;
Только эта бездна звездна,
Только в ней светло.
 
 
Лишь из мрака хляби душной,
Из грозящих жерл,
Водолаз великодушный,
К нам взнесешь ты перл.
 
 
Посмотрите, мол, осины
И гнилые пни:
Вот как ищут исполины
Даже в наши дни!
 

1875?

П. И. Борисову

 
Милый Петя! Вот и мы!
Питер вроде мне чумы.
День-деньской я там зевал,
И Покровку вспоминал.
Но зато в четверг с полдня
Снова праздник для меня.
В час полудня, милый мой,
Поезд двинет нас домой.
В страны, где Толстой цветет,
Где Степановка растет,
Где господь сказал ей: спи
На раздолье, на степи.
Оля, тетя, все, любя,
Обнимаем мы тебя.
На минутку хоть урвись,
С нами лично распростись.
Будь здоров, не знай кручин.
Старый дядя твой Шеншин
 

19 апреля 1876

«В день позавидуешь раз со сто…»

 
В день позавидуешь раз со сто
Твоей учености, друг мой:
Всё для тебя светло и просто
Там, где брожу я как слепой.
 
 
Кругом по стеночке в манеже
Тебе отлично гарцевать,
Когда мне, бедному невеже,
В ночной степи хоть пропадать.
 

декабрь 1876

«Хоть потолстеть мой дух алкает…»

 
Хоть потолстеть мой дух алкает,
Хоть страх берет свихнуть потом,
Но эта робость исчезает
Перед талантом и умом.
 
 
Устали крылья от размахов,
Чтоб дух раздуть умом чужим,
Но всё я вас не вижу, страхов,
Хоть и желаю быть толст им.
 

27 июня 1877

К бюсту Ртищева в Воробьевке

 
Прости меня, почтенный лик
Здесь дней минувших властелина,
Что медной головой поник,
Взирая на меня с камина.
 
 
Прости: ты видешь сам, я чту
Тебя покорно, без ошибки,
Но не дождусь, когда прочту
Значенье бронзовой улыбки.
 
 
Поник ты старой головой,
Смеяся, может быть, утратам.
Да, я ворвался в угол твой
Наперекор твоим пенатам.
 
 
Ты жил и пышно, и умно,
Как подобало истым барам;
Упрочил ригой ты гумно,
Восполнив дом и сад амбаром.
 
 
Дневных забот и платья бич,
Твоих волос не знала пудра;
Ты каждый складывал кирпич
И каждый гвоздь вбивал премудро.
 
 
Не бойся, не к тому я вел,
Чтоб уколоть тебя сатирой;
Не улыбайся, что вошел
К тебе поэт с болтливой лирой.
 
 
«Поэт! Легко сказать: поэт –
Еще лирический к тому же!
Вот мой преемник и сосед,
Каких не выдумаешь хуже.
 
 
Поэт безумствовать лишь рад,
Он свеж для ежедневных терний…»
Не продолжай на этот лад,
Тебе не к стати толки черни.
 
 
Не по годам такая прыть,
Уж мы ее бросаем с веком,
И я надеюсь сговорить
С тобой, как с дельным человеком.
 
 
Тупым оставим храбрецам
Всё их нахальство, все капризы;
Ты видешь, как я чищу сам
Твои замки, твои карнизы.
 
 
Простим друг другу все грехи;
И я у гробового входа!
Порукой в том мои стихи
Из дидактического рода.
 

февраль 1878

К нашим ослам

 
Нам повторяли все в речах картинных:
«Вам суждено бездетность перенесть,
И не видать вам этих лиц невинных,
В которых что-то ангельское есть».
 
 
Исполнились всеобщие желанья,
Господь утешил нас на склоне дней –
И вас послал, невинные созданья,
Послушных и играющих детей.
 
 
Господь велик! он старость успокоил.
Гуляйте, детки, тешьтесь в добрый час!
И милосердный милость тем удвоил,
Что взрослыми мы не увидим вас.
 

5 ноября 1878

М. М. Хрущову

 
Пускай с копьем противу злого
Всегда архангел Михаил,
Но и любовию земного
Богат носитель горних сил.
 
 
Не сном глава его объята
Под райским деревом, в тени, –
Всё, что воздушно и крылато,
Ему поистине сродни.
 
 
И верю – праведен он будет, –
Прямой судья добру и злу, –
И воробьев он не забудет,
Хотя сочувствует орлу.
 

8 ноября 1878

«Не толкуй об обезьяне…»

 
Не толкуй об обезьяне,
Что людей родила,
Не толкуй мне об Татьяне, –
Так она постыла.
 
 
Water closet, closet water…
Рассуждая прямо,
Mater alma, alma mater –
Всё гнилая яма.
 
 
В ней, покуда чин стяжаешь,
Изумя Европу,
Рожу калом измараешь,
А не то что…
 

Январь 1879

П. П. Боткину

 
«Христос воскресе!» – клик весенний.
Кому ж послать его в стихах,
Как не тому, кто в дождь осенний
И в январе – с цветком в руках?
 
 
Твои букеты – вести мая,
Дань поклоненья красоте.
Ты их несешь, не забывая
О тяжком жизненном кресте.
 
 
Но ныне праздник искупленья,
Дни обновительных чудес, –
Так будь здоров для поздравленья,
Твердя: «Воистину воскрес!»
 

31 марта 1879

К. Ф. Ревелиоти

 
Свиданье наше предвкушая
И лет почтенности скорбя,
Хоть Федосеевича знаю,
Как Фоню обниму тебя!
 

25 августа 1879

А. П. Боткиной – невесте

 
Хотя любовь препобедила
И торжества подводит час,
Она и к нам свой взор склонила,
И не забыла Анна нас.
 
 
Там, где царит метель и вьюга,
Где жизнь полна тоски и зла,
Твой ананас – эмблема юга,
Благоуханья и тепла.
 
 
Когда настанет день ненастный,
На сердце мрак и грусть падет,
Мы вспомним жребий твой прекрасный,
И Анна нас тогда спасет.
 

Февраль 1880

А. П. Боткиной при получении апельсинов

 
Вот спасибо, мой дружок,
Не забыла ветерана!
Будь сама как королек
И сладка ты и румяна.
 
 
Свей гнездо – хоть где-нибудь,
За Невой, Москвой иль Вислой, –
Только замужем не будь
Апельсин ты желтый, кислый.
 

1880

Послание П. Н. Каратееву

 
На петербургских плюнь злодеев;
Пусть дьявол губит эту тлю. –
Тебя же, Павел Каратеев,
Лишь об одном теперь молю:
 
 
Весна придет: в окошко глянешь, –
Посев, косьба, посев опять,
И калачом уж не заманишь
Тебя к соседу ночевать.
 
 
А твой сосед, прямой пустынник
И сам слуга родной земле,
Тебе в угоду именинник
Не в сенокос, а в феврале.
 
 
Так посети – хоть вместе ляжем, –
Наш теплый верх тебе знаком, –
И новых жеребят покажем,
И на бильярде промахнем.
 

11 февраля 1880

Фет-Али-Шаха

 
Любовь и знанье вертопрахов –
Один капкан души чужой,
Но не пугаюсь я и страхов,
Тщедушен этим и толст той.
 

Апрель 1880

О. И. Щукиной

 
Спасибо вам! Мы вспоминаем
Ваш резвый смех с умом живым.
Без вас и май бы не был маем,
И старый парк бы был иным.
 
 
И не перила лишь пещрили
Вы разноцветной чередой,
А всю весну для нас увили
Вы лентой нежно-голубой.
 
 
Не только мы, – я чай, Колдунья
Не раз вздохнет под седоком:
«Зачем на мне не та летунья,
А этот неподъемный ком?»
 
 
Adieu, счастливо оставаться!
Июльский зной у нас настал, –
И хоть и лень за дело взяться,
Но «Gartenlaube» к вам послал.
 

15 мая 1880

А. А. Тимирязеву

 
Всё дождь и дождь, и солнце лик свой прячет,
А хлеб насущный наш гниет в снопах.
И кажется, само-то небо плачет
О прежних светлых, лучших наших днях.
 
 
На памяти моей старушки музы,
Как нуждам ты служил родной страны,
Как рабства нам помог ты свергнуть узы,
Как убирал кровавый след войны!
 
 
Не вольностей, а правды лишь блюститель,
К зовущему ты шел навстречу сам.
Мы были строй, ты был наш предводитель.
Каков успех? О том судить не нам.
 
 
Но прозою обычною, сухою,
Я не хочу в сей день тебя назвать,
Пред ангелом живым – твоей женою –
В день ангела земным упоминать.
 
 
Земное – что? Конечно, безрассудно
Роптать на зло, на злобу наших дней,
Но, если жить и праздному так трудно, –
Кто трудится, тому еще трудней.
 

Август 1880

Е. Г. Хрущевой

 
Я видел преданность и рвенье
И в долгом бденьи путь вдвоем,
Я видел слезы умиленья
Над засыпающим птенцом.
 
 
Хотел бы письменной хвалою
День именин твоих почтить,
Но трудно прозою земною
Воздушных ангелов хвалить.
 
 
Бессилен голос лести светской,
Все похвалы здесь ни к чему –
И голос старческий и детский
Доступней сердцу твоему.
 

3 сентября 1880

Д. П. Боткину

 
Я с девятнадцатого дома.
Жена вернулась в тот же день –
В восторге от ее приема.
Его описывать мне лень.
 
 
Хоть, отдохнув в своей кровати,
На свет бодрее я гляжу,
Но всё минувшей благодати
В здоровье я не нахожу.
 
 
И бледно-розовые пятна,
Как возмутительный грешок,
Напоминают неприятно
О прижиганиях кишок.
 
 
Вчера, подосланный лукаво,
Молчанов-fils у нас гостил,
И я ему, обдумав здраво,
В кредит пшеницу отпустил.
 
 
Ее и всей-то оказалось
Не больше тысячи и ста.
Так чтоб на месте подымалась
И забиралась без хвоста,
 
 
За четверть с десяти целковых
Четвертачок я уступил.
В задаток тысячу всё новых
Кредитками я получил.
 
 
Затем сиди и жди: когда-то
Увидишь светлую зарю;
В двадцатом ноября уплата
Двух тысяч, трех же – к январю.
 
 
А там опять он скажет warte,
И уж последних тысяч пять
Двадцатого уплатит в марте.
На месте трудно продавать.
 
 
Как цену наперед узнаешь?
Пойдет ли в гору иль в отвал?
Найдешь барыш иль прогадаешь?
Подумал – да и подписал.
 
 
Вы как здоровьем? Хоть бы вновь я
Не услыхал о серых днях.
Что детки? Всё ли так же Софья
Сергевна в вечных попыхах?
 
 
Признаться, самому до смерти
Мне надоели попыхи;
Куда тебя не сунут черти –
Весь свет исполнен чепухи.
 
 
Изволь расхлебывать. Вот мельник
Пришел с расчетами за рожь, –
А не подумает бездельник,
Как дорог мой и рубль, и грош.
 
 
Ну чем я хуже Соломона
Степаныча, какой мудрец!
Примите наших два поклона –
И с тем посланию конец.
 
 
А за ночлеги и грибочки
Перед хозяйкой спину гну;
Уж родились же вы в сорочке,
Такую отыскав жену.
 

1881

А. Л. Бржевской

 
Хоть строчкой, бедная подруга,
Меня обрадуй ты в глуши.
Ты мне мила как память друга
И как весна моей души.
 

Май 1881

1881 года, 11 июля

 
Желаю Оле
Здоровья боле,
Чтоб жить ей доле –
Пока на воле,
А в брачной доле
У мужа в холе.
 

11 июля 1881