Текст книги "Знаменитые расследования Мисс Марпл в одном томе нужен"

Глава 2

Инспектор Нил сидел в святилище мистера Фортескью за его огромным платановым столом. Один из его подручных с записной книжкой пристроился на стуле возле двери.

Инспектор Нил был бравого вида мужчина с военной выправкой, чуть вьющиеся темные волосы, зачесанные наверх, открывали довольно низкий лоб. Когда он говорил: «Это дело обыденное», те, к кому он обращался, нередко с презрением думали: «А ты только на обыденное и способен!» Они ошибались. Да, внешность Нила не давала особой пищи для фантазии, но сам он был вдохновенный фантазер, и один из его методов расследования сводился вот к чему: он выдвигал какую-нибудь диковинную версию и тут же примерял ее к человеку, которого в данный момент допрашивал.

Он немедля и безошибочно определил – краткий и точный отчет о происшедшем ему даст мисс Гриффит. И действительно, заведя его в кабинет босса, она блестяще изложила утренние события. Когда она вышла, инспектор Нил выдвинул три отдельные, весьма неординарные причины, по которым преданная doyenne[6]6
  Старшина, старейшина (фр.).


[Закрыть] машинистка могла бы подсыпать яд в утренний чай своего хозяина, и все их отверг как маловероятные.

Во-первых, мисс Гриффит не похожа на отравительницу; во-вторых, она не влюблена в своего босса; в-третьих, психической неуравновешенности как будто не наблюдается; в-четвертых, она не из тех женщин, которые держат камень за пазухой. Таким образом, мисс Гриффит можно использовать лишь как источник достоверной информации.

Инспектор Нил посмотрел на телефон. В любую минуту могли позвонить из больницы Сент-Джудс.

Конечно, не исключено, что внезапная болезнь мистера Фортескью была вызвана естественными причинами, но доктор Айзекс из клиники Бетнал-Грин придерживался другого мнения, равно как и сэр Эдвин Сэндмен с Харли-стрит.

Инспектор Нил нажал кнопку вызова, удобно встроенную в стол рядом с его левой рукой, и попросил зайти к нему личную секретаршу мистера Фортескью.

Мисс Гросвенор отчасти удалось восстановить свою горделивую осанку, но лишь отчасти. Она вошла испуганная, лебединого скольжения не было и в помине, и сразу же агрессивно заявила:

– Я этого не делала!

– Правда? – пробурчал инспектор Нил как бы между прочим.

Он указал ей на кресло, в которое мисс Гросвенор всегда садилась с блокнотом в руках, когда мистер Фортескью вызывал ее для диктовки. Она неохотно села и встревоженным взглядом окинула инспектора Нила. Инспектор Нил, тотчас давший волю своей фантазии: соблазн? шантаж? платиновая блондинка перед судом присяжных? и так далее – вселял спокойствие и выглядел слегка глуповатым.

– С чаем ничего не было, – с ходу вступила мисс Гросвенор. – И быть не могло.

– Понятно, – сказал инспектор Нил. – Будьте любезны, ваша фамилия и адрес.

– Гросвенор, Айрин Гросвенор.

– Как именно пишется фамилия?

– Как площадь[7]7
  Гросвенор – площадь в центре Лондона, где расположены дипломатические представительства нескольких стран.


[Закрыть].

– Адрес?

– Рашмур-роуд, четырнадцать, Масвелл-Хилл.

Инспектор Нил с удовлетворенным видом кивнул. Соблазн отпадает, сказал он себе. Как и любовное гнездышко. Респектабельный дом, живет с родителями. Шантаж тоже ни при чем.

Очередной набор умозрительных теорий – в корзину.

– Значит, чай готовили вы? – любезным тоном спросил он.

– Да, так вышло. То есть это вообще моя обязанность.

Не спеша инспектор Нил выудил из нее весь ритуал утреннего чая мистера Фортескью. Чашку, блюдце и заварной чайник уже запаковали и отправили в соответствующий отдел на анализ. Теперь инспектор Нил выяснил, что к чашке, блюдцу и заварному чайничку прикасалась Айрин Гросвенор, и только она. Воду в чайник, которым пользовались все сотрудники, из-под крана наливала опять же мисс Гросвенор.

– А сам чай?

– Мистер Фортескью пьет свой чай, особый, китайский. Он стоит на полке в моей комнате, за этой дверью.

Инспектор Нил кивнул. Спросил насчет сахара и выяснил, что сахар мистер Фортескью в чай никогда не кладет.

Зазвонил телефон. Инспектор Нил взял трубку. Выражение его лица слегка изменилось.

– Сент-Джудс?

Он кивнул мисс Гросвенор, давая понять, что она свободна.

– Пока все, мисс Гросвенор, спасибо.

Мисс Гросвенор торопливо покинула кабинет.

Инспектор Нил внимательно вслушивался в звуки писклявого и бесстрастного голоса, летевшего по проводам из больницы Сент-Джудс. Он сделал карандашом несколько загадочных пометок на уголке лежавшего перед ним блокнота.

– Умер пять минут назад? – переспросил он.

И тут же скосил глаза на часы. Записал: двенадцать сорок три.

Бесстрастный голос сообщил, что с инспектором Нилом желает говорить сам доктор Бернсдорф.

– Хорошо, – согласился инспектор Нил, – давайте его сюда, – слегка шокировав владелицу голоса такой беспардонностью, ибо она произнесла имя доктора с явным почтением.

Послышались какие-то щелчки, гудки, невнятные голоса где-то вдалеке. Инспектор Нил терпеливо ждал.

Потом безо всякого предупреждения его оглушил густой бас – он даже отодвинул трубку от уха.

– Привет, Нил, старый стервятник. Опять со своими трупами?

Инспектор Нил и профессор Бернсдорф познакомились примерно год назад – велось дело об отравлении – и с тех пор изредка перезванивались и встречались.

– Что, док, наш человек умер?

– Да. Когда его привезли сюда, было уже поздно.

– А причина смерти?

– Само собой, будет вскрытие. Вообще случай довольно интересный. Я даже рад, что мне придется им заниматься.

Профессиональный задор в богатом обертонами голосе Бернсдорфа сказал инспектору Нилу по крайней мере об одном.

– Ты считаешь, что смерть не была естественной, – сухо констатировал он.

– Какая там, к чертям собачьим, естественная, – экспансивно прогремел доктор Бернсдорф. – Пока это, сам понимаешь, неофициально, – с запоздалой осторожностью добавил он.

– Понимаю. Понимаю. Само собой. Его отравили?

– Несомненно. Мало того – только это неофициально… строго между нами, – готов побожиться, что знаю, чем именно.

– В самом деле?

– Токсином, сын мой. Токсином.

– Токсин? Первый раз слышу.

– Не сомневаюсь. Совершенно необычный яд! Восхитительно необычный! Я бы и сам нипочем его не распознал, но с месяц назад у меня был похожий случай. Ребятишки играли в дочки-матери, так вот, они сорвали с тисового дерева ягоды и положили их в чай.

– И тут это же? Ягоды тисового дерева?

– Ягоды или листья. Очень ядовитые. Токсин – это, разумеется, алкалоид. Что-то не помню, чтобы его применяли намеренно. Весьма интересный и необычный случай… Ведь все травят друг друга гербицидами, эти гербициды у меня уже в печенках сидят. А токсин – это просто конфетка. Я, конечно, могу и ошибаться – и ты, ради бога, на меня пока не ссылайся, – но сдается, что я прав. Да и тебе небось такое дело интересно. Все-таки что-то новенькое!

– Все поют и веселятся, да? Кроме жертвы.

– Увы, несчастному не повезло, – согласился доктор Бернсдорф без особого огорчения в голосе. – Сыграл в ящик.

– Он перед смертью что-нибудь сказал?

– Один из твоих людей сидел около него с блокнотом. Он все записал, слово в слово. Тот что-то бормотал насчет чая… будто ему на работе что-то подсыпали в чай… но это, конечно, бред.

– Почему бред? – резко спросил инспектор Нил, чье воображение уже нарисовало такую картину – роскошная мисс Гросвенор подкладывает ягоды тисового дерева в заварной чайничек. Но он отмел эту версию как несостоятельную.

– Потому, что этот яд не мог сработать так быстро. Симптомы проявились сразу, едва он выпил чай, верно?

– Свидетели говорят, что так.

– Ядов, которые действуют мгновенно, почти нет – за исключением цианидов, разумеется, да, пожалуй, еще чистого никотина…

– А цианид и никотин тут явно ни при чем?

– Мой дорогой друг. Он бы умер еще до приезда «Скорой помощи». Нет, то и другое исключено. Я было заподозрил стрихнин, но тогда откуда конвульсия? Короче, готов поставить на кон свою репутацию – неофициально, конечно, – это токсин.

– А он через сколько времени начинает действовать?

– По-всякому. Через час. Два или даже три. Покойник, видимо, был большой любитель поесть. Если он плотно позавтракал, действие яда могло замедлиться.

– Завтрак, – задумчиво произнес инспектор Нил. – А что, вполне может быть.

– Завтрак с Борджиа[8]8
  Испанское семейство, жившее в Италии (X–XVI вв.), имевшее репутацию отравителей.


[Закрыть]. – Доктор Бернсдорф весело рассмеялся. – Ладно, дружище, удачной охоты.

– Спасибо, доктор. Соедини меня, пожалуйста, с моим сержантом.

Опять послышались какие-то щелчки, гудки, невнятные голоса вдалеке. Потом трубка наполнилась тяжелым прерывистым дыханием – так бывало всегда, когда сержант Хей собирался заговорить.

– Сэр, – раздался его встревоженный голос. – Сэр.

– Нил слушает. Умерший сказал перед смертью что-нибудь важное?

– Сказал, что все дело в чае, который он выпил в своем кабинете. Но врач говорит, что…

– Это мне известно. Еще что-нибудь?

– Нет, сэр. Правда, кое-что мне показалось странным. На нем был костюм… я проверил карманы. Все, что у всех: платок, ключи, мелочь, бумажник… ну и вот это… чудная находка. В правом кармане пиджака. Там была крупа.

– Крупа?

– Да, сэр.

– Что значит «крупа»? Сухие полуфабрикаты? «Завтрак фермера»? «Уитифакс»? Или зерна пшеницы, ячменя…

– Именно, сэр. Зерна. Мне показалось, что это рожь. Довольно много.

– Понял… Странно… Может, это образцы… в связи с какой-нибудь торговой сделкой.

– Совершенно верно, сэр… но я решил, лучше вам сказать.

– Все правильно, Хей.

Несколько мгновений инспектор Нил, положив трубку, смотрел прямо перед собой. Его привыкший к порядку мозг переходил ко второй фазе расследования – до сих пор отравление лишь подозревалось, теперь же факт отравления был налицо. Профессор Бернсдорф хоть и говорил неофициально, но в таких делах на его слова можно положиться. Рекса Фортескью отравили, и яд ему, скорее всего, дали за два-три часа до появления симптомов. Выходит, сослуживцы умершего к смерти своего босса, судя по всему, не причастны.

Нил поднялся и вышел из кабинета. Сотрудницы пытались работать, но пишущие машинки стрекотали далеко не с самой высокой скоростью.

– Мисс Гриффит? Можно вас еще на минутку?

– Конечно, мистер Нил. Ничего, если я отпущу девушек пообедать? Время перерыва давно прошло. Или вам удобнее, чтобы они перекусили здесь? Тогда мы что-нибудь закажем.

– Нет. Пусть идут обедать. Но потом они должны вернуться.

– Разумеется.

Мисс Гриффит последовала за Нилом в кабинет босса. Села и приняла свойственный ей сосредоточенный и деловой вид.

Не ходя вокруг да около, инспектор Нил сообщил:

– Мне только что звонили из больницы Сент-Джудс. В двенадцать сорок три мистер Фортескью скончался.

Мисс Гриффит и бровью не повела, просто покачала головой.

– Я подозревала, что он сильно болен, – сказала она.

Надо же, подумал Нил, ничуть не расстроилась.

– Будьте любезны, расскажите о его семье, домашних.

– Пожалуйста. Я уже пыталась связаться с миссис Фортескью, но, видимо, она уехала играть в гольф. До вечера ее дома не будет. На какой площадке она играет, точно не известно. – Как бы объясняя, она добавила: – Они живут в Бейдон-Хит, а вокруг него есть три отличные площадки для гольфа.

Инспектор Нил кивнул. В Бейдон-Хит жила почти сплошь городская знать. Он отстоял от Лондона всего на двадцать миль, связь по железной дороге была бесперебойной, да и машиной добраться относительно легко, даже в часы пик.

– Будьте любезны, точный адрес и номер телефона.

– Бейдон-Хит, три-четыре-ноль-ноль. Дом называется «Тисовая хижина».

– Как? – Вопрос сорвался с губ помимо воли инспектора Нила. – Вы сказали «Тисовая хижина»?

– Да.

В глазах мисс Гриффит мелькнуло легкое любопытство, но инспектор Нил уже взял себя в руки.

– Пожалуйста, поподробнее о его семье, если можно.

– Миссис Фортескью – его вторая жена. Намного моложе его. Они поженились два года назад. Первая миссис Фортескью давно умерла. От первого брака у него два сына и дочь. Дочь живет с ним, как и старший сын, он совладелец фирмы. К сожалению, сейчас его нет – уехал по делам в Северную Англию. Должен вернуться завтра.

– Когда он уехал?

– Позавчера.

– Вы пытались до него дозвониться?

– Да. Как только мистера Фортескью увезли в больницу, я позвонила в Манчестер в отель «Мидленд», думала, он там, но сегодня утром он оттуда выписался. Вообще он собирался в Шеффилд и Лестер тоже, но это неточно. Могу назвать фирмы в этих городах, с которыми он связан.

Да, подумал Нил, женщина деловая, и, взбреди ей в голову убить человека, она бы это провернула весьма по-деловому. Но он отогнал эти мысли и снова сосредоточился на фамильном древе семейства Фортескью.

– А второй сын?

– Он разошелся с отцом во взглядах и живет за границей.

– Оба сына женаты?

– Да. Мистер Персиваль женат три года. Он и жена занимают отдельную квартиру в «Тисовой хижине», хотя скоро переезжают в собственный дом там же, в Бейдон-Хит.

– А до миссис Персиваль Фортескью вы утром тоже не дозвонились?

– Она на весь день уехала в Лондон. А мистер Ланселот, – продолжала свою сагу мисс Гриффит, – женился меньше года назад. На вдове лорда Фредерика Энстиса. Вы, наверное, видели ее на фотографиях. В «Сплетнике» – рядом с лошадьми. И в колонках ипподромной хроники.

У мисс Гриффит слегка перехватило дыхание, щеки чуть запунцовели. Нил, чутко улавливавший настроение собеседника, понял: этот брак затронул в душе мисс Гриффит самые снобистские и самые романтические струны. В глазах мисс Гриффит аристократ всегда был аристократом, она словно и знать не знала, что репутация покойного лорда Фредерика Энстиса в спортивных кругах была весьма подмочена. Фредди Энстис пустил себе пулю в лоб, когда стюарды стали проявлять интерес к методам подготовки лошадей в его скаковых конюшнях. Нилу вспомнились кое-какие обрывочные сведения о жене Энстиса. Она была дочерью ирландского пэра и женой военного летчика, погибшего во время Битвы за Англию[9]9
  Воздушные бои над Великобританией в 1940–1941 гг.


[Закрыть].

А теперь, судя по всему, она связала судьбу с паршивой овцой семейства Фортескью, который «разошелся с отцом во взглядах», как напыщенно заметила мисс Гриффит, что, скорее всего, означало какой-то постыдный случай в карьере молодого Ланселота Фортескью.

Ланселот Фортескью! Вот это имя! А как зовут другого сына – Персиваль? Интересно, что за особа была их матушка? Странный вкус на имена…

Он пододвинул к себе телефон, набрал номер телефонной станции и попросил соединить его с домом по адресу: Бейдон-Хит, 34–00.

Через несколько секунд мужской голос произнес:

– Бейдон-Хит, три-четыре-ноль-ноль слушает.

– Мне нужно поговорить с миссис или мисс Фортескью.

– Извините. Нет дома ни той, ни другой.

Инспектор Нил мгновенно определил: его собеседник пребывал в легком подпитии.

– Вы дворецкий?

– Точно так.

– Мистер Фортескью серьезно заболел.

– Знаю. Сюда уже звонили. Но я что могу поделать? Мистер Валь уехал на север, миссис Фортескью играет в гольф. Миссис Валь уехала в Лондон и вернется только к вечеру, а мисс Элейн тоже нет – умчалась к своим девочкам-скаутам.

– С кем мне поговорить насчет болезни мистера Фортескью? Неужели в доме никого нет? Это очень важно.

– Ну… не знаю, – с сомнением в голосе пробурчал дворецкий. – Есть мисс Рэмсботтом, но она даже к телефону не подходит. Есть мисс Доув – экономка, так можно сказать.

– Пожалуйста, попросите ее к телефону.

– Сейчас попробую разыскать.

В трубке был слышен звук его удаляющихся шагов. Через минуту-другую с инспектором заговорил – звука шагов на сей раз не было, видимо, трубку сняли в другом месте – женский голос:

– Мисс Доув слушает.

Голос был низкий, поставленный, с четкой дикцией. У инспектора Нила о мисс Доув сразу сложилось благоприятное мнение.

– Очень жаль, мисс Доув, что вынужден сообщить вам об этом, но совсем недавно в больнице Сент-Джудс скончался мистер Фортескью. Ему на работе вдруг стало плохо. Я хочу побыстрее связаться с его родственниками…

– Конечно. Я понятия не имела… – Она осеклась. Голос звучал ровно, но было ясно, что она потрясена. Подумав, она продолжала: – До чего неудачно. На самом деле вам нужно говорить с мистером Персивалем Фортескью. Все необходимые распоряжения будет делать он. С ним нужно связаться в отеле «Мидленд» в Манчестере или в отеле «Гранд» в Лестере. Или позвонить в лестерскую фирму «Ширер энд бондс». Боюсь, их номера телефона у меня нет, но я знаю, что он собирался им звонить и они могут подсказать, где его найти. Миссис Фортескью наверняка вернется к обеду, а возможно, даже к чаю. Это будет для нее настоящий удар. Все произошло внезапно? Утром мистер Фортескью, когда уходил из дому, чувствовал себя нормально.

– Вы видели его перед тем, как он ушел?

– Да. А что случилось? Сердце?

– Сердце его раньше беспокоило?

– Нет… нет… не думаю… просто я решила, что раз так внезапно… – Она смолкла. – Вы говорите из больницы? Вы доктор?

– Нет, мисс Доув, я не доктор. Я говорю из города, из кабинета мистера Фортескью. Я детектив, инспектор Нил из департамента уголовной полиции, и я сейчас же направляюсь к вам.

– Детектив-инспектор? Вы хотите сказать… что вы хотите этим сказать?

– Произошла внезапная смерть, мисс Доув, а в случаях внезапной смерти на место происшествия вызывают нас, особенно если умерший давно не обращался к доктору, как, насколько я понимаю, и мистер Фортескью.

В голосе его прозвучал лишь намек на вопросительную интонацию, но экономка ответила:

– Да, это так. Персиваль дважды назначал ему встречу с доктором, но мистер Фортескью так и не пошел. Он вообще никого не желал слушать… они все так беспокоились…

Она помолчала, потом продолжала уверенным, как прежде, голосом:

– Если миссис Фортескью вернется до вашего приезда, что ей передать?

Вот это выучка, подумал инспектор Нил, дело – прежде всего.

Вслух он сказал:

– Передайте, что в случаях внезапной смерти мы проводим небольшое расследование. Вполне обыденное.

Он повесил трубку.

Глава 3

Отодвинув телефон в сторону, Нил пристально взглянул на мисс Гриффит.

– Оказывается, последнее время состояние мистера Фортескью беспокоило его домочадцев, – проговорил он. – Его хотели показать доктору. Вы мне этого не сказали.

– Я как-то об этом не подумала, – призналась мисс Гриффит и добавила: – Он не казался мне больным…

– Не больным… а каким же?

– Ну, слегка странным. Непохожим на себя. Что-то с ним происходило.

– О чем-то беспокоился?

– Нет, не то. Беспокоились как раз мы.

Инспектор Нил терпеливо ждал.

– Даже и не объяснишь. – Мисс Гриффит задумалась. – Иногда на него будто что-то накатывало. Вдруг становился каким-то ребячливым. Раза два я, честно говоря, думала, что он как следует приложился к бутылке… Начинал хвастаться, плести какие-то небылицы. Сколько я здесь работаю, насчет своих дел он никогда не распространялся – во всяком случае, ничего лишнего. А в последнее время заметно изменился, позволял себе какие-то экспансивные выходки, а уж деньгами просто швырялся. Совершенно не в его духе. К примеру, когда у нашего посыльного умерла бабушка, мистер Фортескью вызвал его, дал ему пять фунтов и велел поставить на второго фаворита, а сам прямо зашелся от смеха. В общем, не такой он был, как обычно. Вот, пожалуй, все, что я могу сказать.

– Может, у него что-то было на уме?

– В конкретном смысле слова – нет. Казалось, он предвкушает что-то приятное… волнующее.

– К примеру, надеялся заключить крупную сделку?

Мисс Гриффит согласно закивала головой:

– Да, это уже ближе. Будто каждодневные дела его больше не трогали. И все время был в возбужденном состоянии. К тому же ему стали наносить деловые визиты довольно странные типы. Раньше их здесь никогда не было. Мистера Персиваля это страшно беспокоило.

– Вот как?

– Да. Мистер Персиваль всегда пользовался полным доверием отца. Отец на него полагался. А в последнее время…

– Разладились отношения?

– Видите ли, многое из того, что делал мистер Фортескью, мистер Персиваль не одобрял. Мистер Персиваль человек довольно осторожный и благоразумный. И вдруг отец перестал прислушиваться к его мнению. Мистер Персиваль был этим очень удручен.

– Но до открытой ссоры дело не доходило? – забросил очередную удочку инспектор Нил.

– Насчет ссоры не знаю… но раньше кричать он себе не позволял, а тут… в общем, явно человек изменился.

– Значит, раскричался? И по какому поводу?

– Он вышел прямо в комнату машинисток…

– И вы все это слышали?

– Ну… да.

– И что же, он обзывал Персиваля… оскорблял его… клял на чем свет стоит? Тот что-то сделал против отцовской воли?

– Скорее как раз наоборот – он ничего не сделал… Мистер Фортескью обозвал его жалким и ничтожным крючкотвором, мелким клерком, неспособным вести дело с размахом. Кричал: «Я вызову домой Ланса. Он стоит десятерых таких, как ты… и жениться сумел удачно. У Ланса есть воля, пусть он однажды и рискнул пойти против закона…» Ой, это я уже болтаю лишнее! – Мисс Гриффит занесло, как случалось со многими, кто попадал в опытные руки инспектора Нила, и сейчас она словно отрезвела и страшно смутилась.

– Не переживайте, – успокоил ее инспектор Нил. – Прошлое есть прошлое.

– Да, это история давняя. Мистер Ланс был молод, честолюбив и не всегда отдавал себе отчет в своих поступках.

Подобное толкование инспектор Нил слышал не первый раз и был с ним в корне не согласен. Тем не менее он не стал отвлекаться на дела минувшие и перешел к следующему кругу вопросов.

– Расскажите поподробнее о тех, кто здесь работает.

Мисс Гриффит, жаждавшая скорее позабыть о своей ошибке, засыпала инспектора сведениями о сотрудниках фирмы. Инспектор Нил поблагодарил ее и попросил еще раз пригласить к нему мисс Гросвенор.

Детектив-констебль Уэйт подточил свой карандаш. Не без зависти он заметил – кабинетик-то роскошный. Он обвел оценивающим взглядом огромные кресла, большущий стол, плафоны для отражения света.

– И имена у этой публики шикарные, – сказал он. – Гросвенор – прямо тебе герцогиня. А Фортескью – тоже имечко не из последних.

Инспектор Нил улыбнулся.

– Фамилия его отца была не Фортескью, а Фонтеску – он выходец откуда-то из Центральной Европы. Наверное, решил, что Фортескью звучит лучше.

Детектив-констебль Уэйт посмотрел на старшего по званию с восхищением.

– Так вам все про него известно?

– Просто перед тем, как ехать сюда, навел кое-какие справки.

– Может, его и к суду привлекали?

– О нет. Мистер Фортескью был человеком умным. Кое-какие связи с черным рынком у него имелись, пару сомнительных, мягко говоря, операций он провернул, но за рамки закона не выходил.

– Ясно, – подытожил Уэйт. – Не сказать, что очень приятный тип.

– Ловкач, – дал определение Нил. – Но перед нами он чист. Управление налоговых сборов долго расставляло на него сети, но ему всякий раз удавалось выскользнуть. Покойный мистер Фортескью был настоящим финансовым гением.

– Он из тех, – произнес констебль Уэйт, – у кого могут быть враги? – В голосе его слышалась надежда.

– О да, безусловно. Но не забывайте, что его отравили дома. По крайней мере, похоже на это. Знаете, Уэйт, у меня уже что-то вырисовывается. Нечто старое как мир и весьма знакомое. Есть хороший сын – Персиваль. И есть плохой – Ланс, с неотразимой внешностью. Есть жена, которая много моложе мужа и которая затрудняется сказать, на какой площадке она сегодня будет играть в гольф. Все это до боли знакомо. Но есть некий элемент, который никак не вписывается в общую картину.

– Какой? – спросил констебль Уэйт, но в эту секунду открылась дверь и на пороге появилась мисс Гросвенор. Она явно пришла в себя, ибо вплыла в кабинет во всем своем великолепии и надменно спросила:

– Вы хотели меня видеть?

– Я хотел задать вам несколько вопросов о вашем хозяине, точнее, вашем бывшем хозяине.

– Да, увы, – неубедительно согласилась мисс Гросвенор.

– Меня интересует, не заметили ли вы в нем каких-нибудь перемен в последнее время.

– Представьте себе, заметила. Да, заметила.

– Какие же?

– Так прямо и не скажешь… Вдруг начинал нести какую-то ерунду. Я и наполовину не могла поверить в то, что он говорит. Стал легко выходить из себя, особенно с мистером Персивалем. Не со мной, я, разумеется, никогда с ним не спорю, всегда соглашаюсь: «Хорошо, мистер Фортескью», даже если он выдумывает бог знает что… то есть выдумывал.

– А он никогда… не пытался за вами приударить?

В ответе мисс Гросвенор прозвучало легкое сожаление:

– Чего не было, того не было.

– Еще один вопрос, мисс Гросвенор. У мистера Фортескью была привычка держать в карманах зерно?

Мисс Гросвенор выказала живейшее удивление:

– Зерно? В карманах? В смысле, чтобы кормить голубей или что-то в этом роде?

– Может, и для этой цели.

– Нет, такого за ним не водилось. Мистер Фортескью? Кормить голубей? Нет, исключено.

– А не мог ли ячмень… или рожь оказаться сегодня в его кармане по какой-нибудь особой причине? Скажем, образцы продукции? Какая-нибудь сделка, связанная с зерном?

– Нет. Сегодня днем должны приехать нефтяники из Азии, из фирмы «Азиатик ойл». И строители – президент компании «Аттикус билдинг»… Больше никого.

– Ну что ж… – Нил взмахнул рукой, давая понять, что разговор на эту тему окончен и мисс Гросвенор свободна.

– Ножки – просто загляденье. – Констебль Уэйт даже вздохнул. – И чулочки высший класс…

– От ее ножек мне никакого проку, – буркнул инспектор Нил. – Я с чем был, с тем и остался. Зернышки в кармане – что бы это значило?