Текст книги "Подвиги Геракла. После похорон (сборник)"

IV

Эркюль Пуаро сидел на скамейке в розарии. Рядом с ним сидел Хью Чандлер. Диана Мейберли только что покинула их.

Молодой человек повернул к сыщику свое красивое, измученное лицо.

– Вы должны заставить ее понять, месье Пуаро, – произнес он.

Он на минуту замолчал, потом продолжил:

– Понимаете, у Ди бойцовский характер. Она не хочет сдаваться. Не хочет признать то, что ей придется признать, черт возьми. Она… она продолжает верить, что я… в здравом уме.

– А вы сами совершенно уверены, что, простите меня, безумны?

Молодой человек поморщился и сказал:

– Я пока еще не безнадежно свихнулся, но положение ухудшается. Диана не знает, благослови ее Бог. Она видит меня только тогда, когда со мной все в порядке.

– А когда вы не в порядке, что происходит?

Хью Чандлер глубоко вздохнул.

– Во-первых, я вижу сны. А когда я вижу сны, то я – сумасшедший. Вчера ночью, например, я уже перестал быть человеком. Сначала я был быком, бешеным быком, бегал в слепящем солнечном свете, ощущал во рту вкус пыли и крови, пыли и крови… А потом я был псом, большим, слюнявым псом. Я боялся воды, дети разбегались и удирали при моем приближении, мужчины пытались меня застрелить, кто-то поставил для меня большую миску с водой, а я не мог пить. Я не мог пить…

Он помолчал.

– Я проснулся. И понял, что это правда. Я подошел к умывальнику. У меня пересохло во рту, ужасно пересохло, все горело. Меня мучила жажда. Но я не мог пить, месье Пуаро… Я не мог глотать… О боже мой, я не мог пить…

Эркюль Пуаро что-то мягко пробормотал.

Хью Чандлер сцепил руки на коленях. Его лицо было поднято вверх, глаза полузакрыты, словно он видел, как на него что-то надвигается.

– А бывали и другие вещи, не во сне. То, что я вижу, когда бодрствую. Призраки, ужасные фигуры. Они усмехаются мне. А иногда я способен летать – покидать кровать и летать по воздуху, оседлывая ветер, – и демоны составляют мне компанию!

– Тц, тц, – прищелкнул языком Пуаро. Это были мягкие, неодобрительные звуки.

Хью Чандлер повернулся к нему:

– О, нет никакого сомнения, это у меня в крови. Мое семейное наследие… Нет мне спасения. Слава богу, я вовремя это узнал! До того как женился на Диане. Предположим, что у нас родился бы ребенок и я передал бы ему это ужасное наследство!

Он положил ладонь на плечо Пуаро:

– Вы должны заставить ее понять. Вы должны сказать ей. Ей следует забыть. Ей следует уехать. Когда-нибудь появится кто-то другой. Есть молодой Стив Грэм, он без ума от нее, и он очень хороший парень. Он была бы с ним счастлива – и в безопасности. Я хочу, чтобы она… была счастлива. Конечно, Грэм небогат, да и ее родные тоже, но, когда меня не станет, с ними все будет в порядке.

– Почему с ними «все будет в порядке», когда вас не станет?

Хью Чандлер улыбнулся. Его улыбка была мягкой, полной любви.

– Существуют деньги моей матери. Она их унаследовала, знаете ли. Они перешли ко мне. Я все оставил Диане.

Эркюль Пуаро откинулся на спинку кресла и воскликнул:

– Вот как! – Потом заметил: – Но вы можете дожить до очень преклонных лет, мистер Чандлер.

Хью покачал головой и резко произнес:

– Нет, месье Пуаро. Я не собираюсь доживать до старости.

Затем он внезапно вздрогнул, отпрянул и вскричал:

– Боже мой! Посмотрите! – Он уставился за спину Пуаро. – Там, рядом с вами… стоит скелет, трясет костями. Он зовет меня, манит…

Его глаза с дико расширенными зрачками смотрели в полосу солнечного света. Внезапно он наклонился набок, словно собирался упасть. Потом, повернувшись к Пуаро, спросил, почти по-детски:

– Вы ничего не видели?

Сыщик медленно покачал головой.

– Это меня не слишком пугает – то, что я вижу всякие вещи, – хрипло сказал Хью Чандлер. – Меня пугает кровь. Кровь у меня в комнате, на моей одежде… У нас был попугай. Однажды утром я нашел его у себя в комнате с перерезанным горлом, а сам я лежал на кровати с бритвой в руке, мокрой от крови!

Он ближе нагнулся к Пуаро.

– Еще совсем недавно произошли убийства, – прошептал он. – Повсюду – в деревне, в холмах. Овцы, ягнята, один пес-колли… Отец запирает меня на ночь, но иногда… иногда дверь утром открыта. Должно быть, у меня где-то спрятан ключ, но я не знаю, где спрятал его. Я не знаю. Это не я делаю – это кто-то другой вселяется в меня, овладевает мною, превращает меня из человека в жестокого монстра, который жаждет крови и не может пить воду…

Он вдруг закрыл лицо руками.

Через пару минут Пуаро спросил:

– Я все же не понимаю, почему вы не обратились к врачу?

Хью Чандлер покачал головой.

– Вы действительно не понимаете? Физически я сильный. Я силен как бык. Я могу прожить много лет, много лет – запертый в четырех стенах. Но на это у меня не хватает смелости! Было бы лучше совсем уйти… Есть способы, знаете ли. Несчастный случай во время чистки ружья… нечто в этом роде. Диана поймет… Я предпочитаю сам найти выход!

Он с вызовом взглянул на Пуаро, но тот не ответил на вызов. Вместо этого сыщик мягко спросил:

– Что вы едите и пьете?

Хью Чандлер откинул назад голову и расхохотался:

– Кошмары на почве несварения желудка? В этом ваша идея?

– Что вы едите и пьете? – мягко повторил Пуаро.

– Только то, что едят и пьют все.

– Никаких особых лекарств? Порошков? Таблеток?

– Боже правый, нет. Вы действительно думаете, что готовые таблетки вылечат мою болезнь? – Молодой человек язвительным тоном процитировал: – «Ты можешь исцелить болящий разум?»[21]21
  У. Шекспир, «Макбет». Пер. М. Лозинского.


[Закрыть]

Пуаро сухо ответил:

– Это я и пытаюсь сделать. Кто-нибудь в этом доме страдает от болезни глаз?

Хью Чандлер уставился на него и сказал:

– Отца сильно беспокоят глаза. Ему довольно часто приходится посещать окулиста.

– Вот как! – Пуаро пару секунд размышлял. – А полковник Фробишер, полагаю, провел бóльшую часть своей жизни в Индии?

– Да, он служил в армии в Индии. Он очень любит Индию, много рассказывает о ней, о ее традициях и прочем.

Пуаро опять пробормотал:

– Вот как! – Потом заметил: – Я вижу, вы порезали подбородок.

Хью поднял руку к лицу.

– Да, очень глубокий порез. Отец напугал меня недавно, когда я брился. Я немного нервничаю сейчас, вы понимаете. И у меня на подбородке и на шее появилась какая-то сыпь. Это затрудняет бритье.

– Вам нужно пользоваться смягчающим кремом.

– О, я им пользуюсь. Его мне дал дядя Джордж.

Внезапно он рассмеялся.

– Слушайте, мы с вами разговариваем, как в женском салоне красоты. Притирания, смягчающие кремы, готовые таблетки, глазные болезни… К чему все это? К чему вы клоните, месье Пуаро?

– Я стараюсь сделать все, что в моих силах, для Дианы Мейберли, – спокойно ответил сыщик.

У Хью изменилось настроение. Лицо его стало серьезным. Он положил ладонь на руку Пуаро:

– Да, сделайте для нее все, что в ваших силах. Скажите ей, что она должна забыть. Скажите ей, что надеяться бессмысленно… Расскажите ей кое-что из того, что я рассказал вам. Скажите ей… о, скажите ей ради бога, чтобы она держалась от меня подальше! Это единственное, что она сейчас может для меня сделать. Держаться подальше – и постараться забыть!

V

– У вас есть мужество, мадемуазель? Большое мужество? Вам оно понадобится.

– Значит, это правда! – резко вскрикнула Диана. – Это правда? Он сумасшедший?

– Я не психиатр, мадемуазель, – ответил Эркюль Пуаро. – Я не могу сказать: «Этот человек сумасшедший, а тот – в здравом уме».

Она подошла к нему ближе.

– Адмирал Чандлер думает, что он сумасшедший. Сам Хью считает, что он сумасшедший…

Пуаро наблюдал за ней.

– А вы, мадемуазель?

– Я? Я говорю, что он не сумасшедший! Поэтому… – Она замолчала.

– Поэтому вы пришли ко мне?

– Да. У меня не могло быть никакой другой причины для визита к вам, правда?

– Это именно тот вопрос, который я себе задаю, мадемуазель.

– Я вас не понимаю.

– Кто такой Стивен Грэм?

Она удивленно посмотрела на него:

– Стивен Грэм? О, он просто… просто один человек. – Диана схватила его за руку: – Что у вас на уме? О чем вы думаете? Вы просто стоите, скрываясь за своими огромными усами, мигаете от солнечного света и ничего мне не говорите. Вы меня пугаете, ужасно пугаете. Зачем вы меня пугаете?

– Возможно, – ответил Пуаро, – потому, что я и сам боюсь.

Темно-серые глаза широко раскрылись, глядя на него снизу вверх.

– Чего вы боитесь? – прошептала она.

Эркюль Пуаро вздохнул, глубоко вздохнул. И сказал:

– Гораздо легче поймать убийцу, чем предотвратить убийство.

– Убийство? – воскликнула Диана. – Не употребляйте это слово.

– Тем не менее, – ответил Эркюль Пуаро, – я его употребляю.

Он заговорил другим тоном, быстро и властно:

– Мадемуазель, необходимо, чтобы мы вместе, вы и я, провели ночь в Лайд-мэнор. Я представляю вам это организовать. Вы можете это сделать?

– Я… да… наверное, могу. Но зачем…

– Потому что нельзя терять времени. Вы сказали мне, что у вас есть мужество. Докажите это сейчас. Сделайте то, о чем я прошу, и не задавайте вопросов.

Девушка кивнула и, не говоря ни слова, отвернулась.

Пуаро последовал за ней в дом спустя пару минут. Он услышал ее голос в библиотеке и голоса трех мужчин. Поднялся по широкой лестнице. На верхнем этаже никого не было.

Сыщик довольно легко нашел комнату Хью Чандлера. В углу комнаты находился умывальник с горячей и холодной водой. Над ним на стеклянной полочке стояли разнообразные тюбики, баночки и бутылочки.

Эркюль Пуаро быстро и ловко принялся за дело…

То, что ему нужно было сделать, не потребовало много времени. Он опять оказался внизу, в холле, когда Диана вышла из библиотеки, раскрасневшаяся и воинственная.

– Всё в порядке, – сказала она.

Адмирал Чандлер втащил Пуаро в библиотеку и закрыл дверь.

– Послушайте, месье Пуаро, – сказал он. – Мне это не нравится.

– Что вам не нравится, адмирал Чандлер?

– Диана настаивала, чтобы вы с ней остались здесь на ночь. Я не хочу быть негостеприимным…

– Это не вопрос гостеприимства.

– Как я сказал, я не хочу быть негостеприимным, но, откровенно говоря, мне это не нравится, месье Пуаро. Мне… мне этого не хочется. И я не понимаю ваших причин так поступать. Что хорошего это может дать?

– Скажем, я пытаюсь провести эксперимент.

– Какой эксперимент?

– Простите меня, но это мое дело…

– Послушайте, месье Пуаро, во-первых, я не просил вас приезжать сюда…

– Поверьте мне, адмирал Чандлер, – перебил его маленький бельгиец, – я вполне понимаю и ценю вашу точку зрения. Я здесь просто и исключительно из-за упрямства влюбленной девушки. Вы мне кое-что рассказали. Полковник Фробишер мне кое-что рассказал. Сам Хью мне кое-что рассказал. Теперь я хочу увидеть все сам.

– Да, но что увидеть? Я говорю вам, нечего здесь видеть! Я каждую ночь запираю Хью в его комнате, вот и всё.

– И все же иногда, как он мне сказал, дверь утром оказывается незапертой.

– Что вы говорите?

– Вы сами не находили дверь незапертой?

Чандлер нахмурил брови:

– Я всегда думал, что ее отпер Джордж… Что вы имеете в виду?

– Где вы оставляете ключ, в замке?

– Нет, я кладу его на комод за дверью. Я, или Джордж, или Уитерс, камердинер, берем его оттуда утром. Я сказал Уитерсу, что Хью бродит во сне… Полагаю, он знает больше, но Уитерс верный человек, он служит у меня уже много лет.

– Другой ключ есть?

– Мне о нем ничего не известно.

– Можно было сделать дубликат.

– Но кто…

– Ваш сын думает, что спрятал где-то свой ключ, хотя и не знает об этом, когда бодрствует.

– Мне это не нравится, Чарльз, – заговорил из другого конца комнаты полковник Фробишер. – Девушка…

Адмирал Чандлер быстро сказал:

– Именно об этом я и думал. Девушка не должна приходить вместе с вами. Приходите один, если хотите.

– Почему вы не хотите, чтобы мисс Мейберли находилась здесь сегодня ночью? – спросил Пуаро.

Фробишер тихим голосом ответил:

– Это слишком рискованно. В таких случаях… – Он умолк.

– Хью предан ей… – сказал Пуаро.

– Именно поэтому! – закричал Чандлер. – Будь все проклято, но у безумцев все перевернуто с ног на голову. Хью и сам это знает. Диана не должна приходить сюда.

– Это должна решать сама Диана, – возразил Пуаро.

Он вышел из библиотеки. Мисс Мейберли ждала у дома, сидя в машине.

– Мы возьмем то, что нам нужно для ночлега, и вернемся к обеду! – крикнула она.

Пока они ехали по длинной подъездной дороге, Пуаро пересказал ей разговор, который только что вел с адмиралом и полковником Фробишером. Она с обидой рассмеялась:

– Они думают, что Хью причинит мне вред?

Вместо ответа сыщик спросил у нее, не возражает ли мисс Мейберли, если они остановятся возле аптеки в деревне. Он забыл захватить зубную щетку, объяснил Пуаро.

Аптека находилась в середине мирной деревенской улицы. Диана ждала снаружи, в автомобиле. Ее удивило, что Эркюль Пуаро так долго выбирает зубную щетку…

VI

Пуаро сидел и ждал в просторной спальне с тяжелой дубовой мебелью времен королевы Елизаветы. Делать было нечего, только ждать. Все приготовления сделаны.

Его позвали ближе к утру.

Услышав звук шагов, Пуаро отодвинул засов и открыл дверь. В коридоре стояли два человека – два пожилых человека, которые выглядели старше своих лет. У адмирала было суровое, мрачное лицо, полковник Фробишер дрожал и дергался.

– Пройдите, пожалуйста, с нами, месье Пуаро, – просто сказал Чандлер.

У двери в спальню Дианы Мейберли неподвижно лежал, скорчившись, какой-то человек. Свет падал на растрепанные, рыжеватые волосы на голове. Хью Чандлер лежал, тяжело дыша. На нем был халат и шлепанцы. В правой руке он сжимал острый, изогнутый, сверкающий нож. Но не весь клинок сверкал – кое-где на нем виднелись красные мокрые пятна.

– Mon Dieu![22]22
  Боже мой! (фр.)


[Закрыть] – тихо воскликнул Эркюль Пуаро.

– С ней всё в порядке, – резко произнес Фробишер. – Он ее не тронул. – Он повысил голос и позвал: – Диана! Это мы! Впустите нас!

Пуаро услышал, как адмирал застонал и прошептал тихо:

– Мой мальчик. Мой бедный мальчик…

Послышался звук отодвигаемых засовов. Дверь открылась, и появилась Диана. Ее лицо было смертельно-бледным.

Она нетвердой походкой вышла в коридор.

– Что случилось? Кто-то пытался войти, я слышала; кто-то пробовал дверь, ручку, царапал по панелям… Ох, это было ужасно… словно зверь…

– Слава богу, что ваша дверь была заперта! – резко произнес Фробишер.

– Месье Пуаро велел мне запереть ее.

– Поднимите его и внесите внутрь, – сказал сыщик.

Двое мужчин нагнулись и подняли бесчувственного человека. Диана тихо ахнула, и у нее перехватило дыхание, когда они проходили мимо нее.

– Хью? Это Хью? Что это на его руках?

Руки Хью Чандлера были липкими и мокрыми, испачканными чем-то красно-коричневым.

– Это кровь? – выдохнула Диана.

Пуаро вопросительно посмотрел на мужчин. Адмирал кивнул:

– Не человеческая, слава богу! Это кошка. Я нашел ее внизу, в холле. С перерезанным горлом. Потом он, наверное, поднялся сюда…

– Сюда? – Голос Дианы звучал тихо от ужаса. – Ко мне?

Человек в кресле шевельнулся и что-то пробормотал. Они смотрели на него как завороженные. Хью Чандлер сел прямо и заморгал.

– Привет! – Его голос звучал хрипло и сонно. – Что случилось? Почему я…

Он осекся и уставился на нож, который по-прежнему сжимал в руке. Затем спросил медленно, низким голосом:

– Что я сделал? – Его взгляд переходил с одного на другого и в конце концов остановился на Диане, прижавшейся к стене. – Я напал на Диану?

Его отец покачал головой.

– Скажите мне, что случилось? – продолжал Хью. – Я должен знать!

Ему рассказали, нехотя, запинаясь. Его спокойная настойчивость вынудила их рассказать.

За окном вставало солнце. Эркюль Пуаро отдернул штору. В комнату проникло сияние зари.

Лицо Хью Чандлера было собранным, голос звучал ровно. Он сказал:

– Понимаю.

Затем встал, улыбнулся, потянулся и вполне естественным голосом произнес:

– Прекрасное утро, не так ли? Думаю, я отправлюсь в лес и попробую добыть кролика.

Он вышел из комнаты, а они стояли и смотрели ему вслед.

Потом адмирал двинулся вперед. Фробишер поймал его за руку:

– Нет, Чарльз, нет. Это наилучший выход – для него, бедняги, если не для остальных.

Диана зарыдала и упала на кровать.

Адмирал Чандлер произнес дрожащим голосом:

– Ты прав, Джордж, ты прав, я понимаю. У мальчика есть мужество…

Фробишер отозвался, и его голос тоже треснул:

– Он мужчина…

Несколько секунд все молчали, потом Чандлер произнес:

– Дьявол, а где этот проклятый иностранец?

VII

В оружейной комнате Хью Чандлер взял со стойки ружье и как раз заряжал его, когда рука Эркюля Пуаро легла ему на плечо. Сыщик произнес одно слово и произнес его странно властным тоном:

– Нет!

Хью Чандлер, уставившись на него, сказал низким сердитым голосом:

– Уберите от меня руки. Не вмешивайтесь. Произойдет несчастный случай, я вам говорю. Это единственный выход.

Эркюль Пуаро повторил то же самое слово:

– Нет!

– Неужели вы не понимаете, что, если б ее дверь случайно не оказалась запертой, я перерезал бы горло Диане – Диане! – этим ножом?

– Я ничего такого не думаю. Вы не собирались убивать мисс Мейберли.

– Я убил кошку. Не так ли?

– Нет, вы не убивали кошку. Вы не убивали попугая. Вы не убивали овец.

Хью изумленно уставился на него:

– Кто сошел с ума, вы или я?

– Ни вы, ни я, – ответил Эркюль Пуаро.

Именно в этот момент вошли адмирал Чандлер и полковник Фробишер. За ними следовала Диана.

– Этот человек говорит, что я не сумасшедший… – слабым, потрясенным голосом произнес Хью Чандлер.

– Я рад сообщить вам, – сказал Эркюль Пуаро, – что вы совершенно и полностью в здравом уме.

Хью рассмеялся. Такой смех люди ожидают услышать от лунатика.

– Это чертовски забавно! Разве не безумие – перереза́ть горло овцам и другим животным? Я был в здравом уме, не так ли, когда убил попугая? И кошку сегодня ночью?

– Я вам говорю, что вы не убивали ни овец, ни попугая, ни кошку.

– Тогда кто их убил?

– Тот, у кого в сердце была единственная цель – доказать, что вы сумасшедший. В каждом случае вам давали сильное снотворное и вкладывали в вашу руку испачканный кровью нож или бритву. Другой человек мыл окровавленные руки в вашем умывальнике.

– Но зачем?

– Чтобы вы сделали то, что собирались сделать, когда я вас остановил.

Хью изумленно смотрел на него. Пуаро повернулся к Фробишеру:

– Полковник, вы много лет прожили в Индии. Вам никогда не встречались случаи, когда людей намеренно сводили с ума при помощи наркотиков?

Лицо полковника Фробишера оживилось.

– Сам я никогда не наблюдал подобных случаев, – ответил он, – но часто о них слышал. Отравление дурманом. Оно приводит к безумию.

– Именно так. Ну, принцип действия дурмана очень напоминает – если не точно такой же – действие алкалоида атропина, который также получают из белладонны, или смертоносного паслена. Препараты белладонны широко применяются, а сам сульфат атропина повсеместно назначают при глазных болезнях. Подделывая рецепты и заказывая лекарство в различных аптеках, можно получить большое количество этого яда, не вызывая подозрений. Из него можно экстрагировать алкалоид и потом ввести его, скажем, в крем для бритья. При наружном применении он вызывает сыпь, вскоре это приводит к порезам во время бритья, и таким образом наркотик постоянно поступает в организм. Он вызывает определенные симптомы: сухость во рту и в горле, затруднение при глотании, галлюцинации, раздвоение зрения – именно все те симптомы, которые были у мистера Чандлера!

Он повернулся к молодому человеку:

– И чтобы устранить последние сомнения, я скажу вам, что это не предположение, а факт. Ваш крем для бритья содержит огромное количество сульфата атропина. Я взял образец и отправил его на анализ.

– Кто это сделал? Почему? – спросил бледный, дрожащий Хью.

– Именно это я пытаюсь понять с того момента, как приехал сюда, – ответил Пуаро. – Я искал мотив убийства. Диана Мейберли получала финансовую выгоду от вашей смерти, но я всерьез ее не рассматривал…

– Надеюсь, не рассматривали! – вспыхнул Хью Чандлер.

– Я размышлял над другим возможным мотивом. Вечный треугольник: двое мужчин и женщина. Полковник Фробишер был влюблен в вашу мать. Адмирал Чандлер женился на ней…

– Джордж? – воскликнул адмирал Чандлер. – Джордж! Никогда в это не поверю.

– Вы хотите сказать, – недоверчиво произнес Хью, – что ненависть может перейти… на сына?

– При определенных обстоятельствах – да, – ответил Эркюль Пуаро.

– Это наглая ложь! – вскричал Фробишер. – Не верь ему, Чарльз!

Чандлер, отпрянув от него, пробормотал себе под нос:

– Белладонна… Индия… да, я понимаю… А мы никогда не подозревали отравление, ведь в семье уже были сумасшедшие…

– Ну конечно! – Голос Эркюля Пуаро стал высоким и пронзительным. – Сумасшедшие в семье. Безумец, одержимый местью, коварный, как все безумцы, скрывающий свое безумие долгие годы. – Он резко повернулся к Фробишеру: – Mon Dieu, вы должны были понять, должны были заподозрить, что Хью – ваш сын. Почему вы не сказали ему об этом?

Фробишер сглотнул и ответил, заикаясь:

– Я не знал. Не мог быть уверен… Понимаете, Кэролайн пришла ко мне однажды… она была чем-то напугана, очень встревожена. Я не знаю, я так и не узнал, в чем было дело. Она… я… мы потеряли голову. После я сразу же уехал, ничего другого мне не оставалось; мы оба понимали, что должны играть в эту игру. Я… ну, я предполагал, но не мог быть уверен. Кэролайн никогда ничего не сказала такого, что заставило бы меня подумать, что Хью – мой сын. А потом, когда появилась эта склонность к безумию, я подумал, что это все решает.

– Да, это все решало! – ответил Пуаро. – Вы не замечали, как этот мальчик вскидывает голову и сдвигает брови – эти жесты он унаследовал от вас. А вот Чарльз Чандлер это заметил. Заметил много лет назад и узнал правду у жены. Я думаю, она его боялась, у него уже начали проявляться признаки безумия, и именно это толкнуло ее в ваши объятия, в объятия человека, которого она всегда любила. Чарльз Чандлер спланировал свою месть. Его жена погибла во время лодочной прогулки. Они с ней катались на лодке одни, и лишь он знает, как произошел этот несчастный случай. Потом он сосредоточил свою ненависть на мальчике, который носил его имя, но не был его сыном. Ваши рассказы об Индии натолкнули его на мысль о белладонне. Хью следовало постепенно свести с ума. Довести до такого состояния, чтобы он в отчаянии сам лишил себя жизни. Жажда крови была присуща самому Чарльзу Чандлеру, а не Хью. Именно Чарльз Чандлер дошел до того, что перереза́л глотки овцам на пустынных пастбищах. Но именно Хью должен был расплачиваться за это!

Вы знаете, когда я заподозрил его? Когда адмирал Чандлер так возражал против того, чтобы его сын проконсультировался у врача. Если б возражал Хью, это было бы естественно. Но отец! Какое-нибудь лечение могло спасти его сына… Были тысячи причин, чтобы именно он стремился узнать мнение врачей. Но нет, врачам нельзя было позволить осмотреть Хью Чандлера, чтобы они не обнаружили, что Хью совершенно здоров!

– Здоров… Значит, я действительно не безумен? – очень тихо спросил Хью и шагнул к Диане.

– Ты вполне здоров, – ворчливо сказал Фробишер. – В нашей семье не было безумцев.

– Хью… – произнесла Диана.

Адмирал Чандлер взял ружье Хью и произнес:

– Все это полная чепуха! Пожалуй, я пойду и попытаюсь добыть кролика…

Фробишер рванулся к нему, но его остановила рука Пуаро, который сказал:

– Вы сами сказали только что – это наилучший выход.

Хью и Диана вышли из комнаты.

Двое мужчин, англичанин и бельгиец, смотрели, как последний из рода Чандлеров пересек парк и вошел в лес…

Вскоре они услышали выстрел.