Текст книги "Убийства по алфавиту"

Глава IX
Убийство в Бэксхилл-он-Си

Помню, как я проснулся утром 25 июля. Было около половины восьмого утра.

Стоя у изголовья моей кровати, Пуаро осторожно тряс меня за плечо. Одного взгляда на его лицо было достаточно, чтобы окончательно прийти в себя.

– Что случилось? – спросил я, быстро садясь на кровати.

Его ответ был прост, но за этими двумя словами скрывалась целая буря эмоций.

– Это случилось.

– Что? – воскликнул я. – Но ведь двадцать пятое только наступило!

– Это случилось ночью, или, скорее, ранним утром.

Пока, выбравшись из кровати, я поспешно приводил себя в порядок, мой друг вкратце рассказал мне то, что он узнал по телефону.

– На берегу в Бэксхилле было обнаружено тело молодой девушки. Ее опознали как Элизабет Барнард, официантку одного из кафе, которая жила с родителями в недавно построенном доме. Судмедэксперт определил, что смерть наступила между половиной двенадцатого ночи и часом утра.

– И они уверены, что это именно то преступление? – спросил я, в спешке намыливая лицо.

– Дело в том, что под телом лежал алфавитный железнодорожный справочник, открытый на странице с поездами до Бэксхилла.

– Это ужасно! – воскликнул я, содрогнувшись.

– Faites attention[31]31
  Осторожно (фр.).


[Закрыть], Гастингс, я не хочу, чтобы у меня в доме тоже появился труп!

Я осторожно вытер кровь с подбородка.

– И каковы наши дальнейшие планы? – поинтересовался я.

– Через несколько минут за нами заедет машина. Я сейчас принесу вам сюда чашку кофе, чтобы вы не теряли зря время.

Через двадцать минут мы уже сидели в полицейской машине, которая быстро выбиралась из Лондона.

В машине вместе с нами находился инспектор Кроум, тот самый, что вчера принимал участие в совещании и теперь официально возглавлял расследование.

Кроум сильно отличался от инспектора Джеппа. Он был значительно моложе того и представлял собой довольно молчаливого и заносчивого типа. Хорошо образованный и начитанный, он, по-моему, слишком много из себя воображал. Совсем недавно инспектор получил признание, умудрившись выследить преступника, убившего несколько детей; сейчас этот негодяй находился в Бродмуре[32]32
  Тюрьма в Лондоне, в которой содержатся психически больные преступники.


[Закрыть].

Наверное, Кроум был вполне достойной кандидатурой на руководство этим расследованием, но меня смущало то, что сам он был в этом абсолютно уверен.

С Пуаро инспектор вел себя с некоторым превосходством, а если и соглашался, то так, как соглашается со старшим младший выпускник закрытой частной школы.

– Я довольно долго беседовал с доктором Томпсоном, – рассказал он. – Он профессионально интересуется «цепными», или серийными, убийствами. Считает, что они являются результатом особого извращения психики. Естественно, что, как обыватели, мы не можем в полной мере насладиться всеми прелестями медицинского анализа ситуации. – Инспектор откашлялся. – Кстати, моим последним делом – не знаю, слышали ли вы о нем, – было дело Мэйбел Хоумер, девочки, которая жила на Мусвелл-Хилл. Так вот преступник, Каппер, был в своем роде выдающимся человеком. Было невероятно сложно связать его с этим убийством, а ведь оно у него было уже третьим! И выглядел он таким же нормальным, как вы или я. Но существует много тестов, всяких вербальных ловушек – очень современных, кстати; уверен, что в ваше время такого не было. И как только вам удается разговорить человека, то считайте, что он у вас в руках! Он понимает это, и его нервы не выдерживают. И он начинает делать ошибки направо и налево.

– Даже в мое время такое иногда случалось, – заметил Пуаро.

– Да неужели? – Инспектор Кроум произнес это таким тоном, как будто вел светскую беседу.

На какое-то время в машине установилась тишина. Когда мы проезжали мимо станции Нью-Кросс, полицейский предложил задавать ему вопросы по поводу преступления, на которое мы ехали.

– Полагаю, что у вас нет описания убитой девушки?

– Ей было двадцать три года от роду, и она работала официанткой в кафе «Рыжая кошка».

– Pas ça[33]33
  Не слишком много (фр.).


[Закрыть]. А была ли она хорошенькой?

– Вот чего не знаю, того не знаю, – ответил инспектор Кроум, как бы умывая руки. Весь его вид говорил: «Ох уж эти иностранцы! Всегда одно и то же!»

В глазах Пуаро вспыхнул интерес.

– Так вы не считаете это важным? Хотя pour une femme[34]34
  Для женщины (фр.).


[Закрыть] это очень важно. Очень часто это определяет ее судьбу!

Инспектор Кроум придерживался в разговоре все той же светской манеры.

– Да неужели?

Опять установилась тишина.

И только когда мы уже проезжали мимо «Семи дубов», мой друг возобновил беседу:

– А вы, случайно, не знаете, как и чем была убита девушка?

– Задушена собственным поясом, – быстро ответил полицейский. – Как я понимаю, толстым вязаным поясом.

Глаза Пуаро широко раскрылись.

– Ах вот как, – произнес он. – Наконец-то у нас есть точная информация… Это уже о чем-то говорит, не правда ли?

– Я этого пояса еще не видел, – холодно ответил Кроум.

Осторожность и отсутствие воображения в этом человеке вызывали у меня раздражение.

– Это многое говорит нам о природе убийцы, – заметил я. – Задушить девушку ее же поясом! Это доказывает его особое зверство.

Мой друг бросил на меня взгляд, который я так и не смог расшифровать. Мне показалось, что он был полон притворного раздражения. Я подумал, что, может быть, Пуаро хочет предостеречь меня от слишком большой откровенности в присутствии инспектора. Поэтому я тоже погрузился в молчание.

В Бэксхилле нас встретил суперинтендант Картер. Вместе с ним был симпатичный молодой инспектор с интеллигентным лицом, по имени Келси. Последний должен был работать под руководством Кроума.

– Наверняка вы захотите сами все осмотреть, Кроум, – сказал суперинтендант. – Поэтому я изложу вам основные факты, а подробности вы узнаете уже сами.

– Благодарю вас, сэр, – ответил инспектор.

– Мы рассказали обо всем ее матери и отцу, – начал свой рассказ суперинтендант. – Конечно, это был для них жуткий шок. Я дал им возможность побыть одним и прийти в себя, прежде чем начинать допрос, поэтому вы станете первым, кто будет с ними разговаривать.

– Есть другие члены семьи? – поинтересовался мой друг.

– Ее сестра работает машинисткой в Лондоне. Ее тоже поставили в известность. Есть еще молодой человек – в действительности вчера вечером несчастная должна была быть с ним.

– А в справочнике есть что-нибудь интересное? – спросил Кроум.

– Да вон он лежит. – Суперинтендант кивнул на стол. – Никаких отпечатков пальцев. Был открыт на странице Бэксхилла. Книга новая – должен заметить, что пользовались ею нечасто. И куплена не здесь. Придется проверить все крупные станции!

– А кто обнаружил тело, сэр?

– Да один из этих любителей свежего утреннего воздуха. Полковник Джером. Он вышел с собакой около шести утра. Сначала пошел в сторону Кудена, а потом спустился на берег. Собака что-то унюхала и убежала. Полковник позвал ее, но она не появилась. Полковник поискал ее взглядом и понял, что что-то не так. Решил подойти поближе и посмотреть. Вел себя очень правильно – не стал ни до чего дотрагиваться, а немедленно сообщил нам.

– А умерла она в районе полуночи?

– Между полуночью и часом утра. Наш шутник-убийца держит свое слово. Если сказал двадцать пятого, то все произойдет именно двадцать пятого, хотя бы и всего через несколько минут после полуночи.

– Да, такова его природа, – кивнул Кроум. – И больше ничего? Никто не видел ничего интересного?

– Если и видел, то нам об этом не известно. Хотя сейчас еще слишком рано. Уверен, что очень скоро у нас появятся свидетели, которые видели, как девушка в белом шла вчера вечером с мужчиной по берегу. И думаю, что таких девушек окажется штук четыреста или пятьсот, так что нам еще придется попотеть.

– Ну что же, сэр. Тогда я, пожалуй, начну. Кафе, где девушка работала, и дом, где она жила. Мне придется зайти и туда, и туда. Келси может пройти со мной.

– А месье Пуаро? – спросил суперинтендант.

– Я составлю вам компанию, – сказал мой друг Кроуму с легким поклоном.

Мне показалось, что инспектору это не очень понравилось. Келси, который никогда раньше не видел маленького бельгийца, широко улыбнулся.

Почему-то люди, которые видели моего друга в первый раз, всегда принимали его за недоразумение чистейшей воды.

– А что с этим поясом, которым ее задушили? – поинтересовался Кроум. – Пуаро считает, что это очень важная улика. Думаю, что он захочет его увидеть.

– Du tout[35]35
  Отнюдь нет (фр.).


[Закрыть], – быстро отреагировал сыщик. – Вы меня не так поняли.

– Он ничего вам не даст. Это не кожаный пояс, на котором могли бы остаться отпечатки пальцев. Просто толстый жгут, сплетенный из шелка и идеально подошедший в качестве орудия убийства.

Я вздрогнул.

– Ну что ж, – сказал Кроум. – Тогда, наверное, пошли.

И мы отправились за ним.

Первый свой визит мы нанесли в «Рыжую кошку». Расположенное на набережной кафе ничем не отличалось от обыкновенной небольшой чайной. В нем находились маленькие столики, покрытые клетчатыми оранжевыми скатертями, и очень неудобные плетеные стулья с оранжевыми же подушками. Это было заведение, которое специализировалось на утреннем кофе и пяти разных сортах чая (девонширский, фермерский, фруктовый, «Карлтон» и натуральный). Здесь же подавали небольшие, «женские», порции горячих блюд: жареные яйца, креветки и макароны с тертым сыром.

Сейчас как раз наступило время утреннего кофе. Администратор пригласила нас в очень неприглядную заднюю комнату.

– Мисс Мэррион? – поинтересовался Кроум.

Мисс Мэррион проблеяла высоким, напряженным голосом:

– Именно так меня зовут. Все это совершенно ужасно. Совершенно ужасно! Не могу даже представить себе, как это все повлияет на нашу работу.

Мисс Мэррион была очень худой сорокалетней женщиной с копной тонких оранжевых волос (она сама удивительно напоминала рыжую кошку). Женщина нервно играла разными кружавчиками и рюшами, которые были частью ее официального костюма.

– У вас не будет отбоя от посетителей, – пообещал ей инспектор Келси. – Вот увидите! Вы не будете успевать обслужить всех желающих!

– Отвратительно, – сказала мисс Мэррион. – Действительно отвратительно. Это заставляет терять веру в человечество.

Однако в глазах ее появились радостные искорки.

– Что вы можете рассказать об убитой девушке, мисс Мэррион?

– Ничего, – решительно ответила она. – Абсолютно ничего!

– А как долго она здесь работала?

– Второе лето.

– И вы были ею довольны?

– Она была хорошей официанткой, поворотливой и услужливой.

– Она была хорошенькая, да? – спросил Пуаро.

Мисс Мэррион в свою очередь посмотрела на него взглядом «ох, уж эти иностранцы» и неопределенно ответила:

– Она была чистая, милая девушка.

– Во сколько она вчера закончила? – спросил Кроум.

– В восемь. В восемь мы закрываемся. Обеда мы не подаем. Нет спроса. Только яичницу-болтунью и чай. – (Пуаро содрогнулся.) – Люди обычно заходят до семи часов, иногда чуть позже. Но основная суета заканчивается в шесть тридцать вечера.

– Она не говорила, как собирается провести вечер?

– Конечно, нет, – ответила мисс Мэррион с нажимом. – Мы с ней были не в таких отношениях.

– За ней никто не приходил? Ее никто не вызывал?

– Нет.

– Она вела себя как обычно? Не выглядела возбужденной или подавленной?

– Я правда не могу ничего сказать, – сухо ответила мисс Мэррион.

– А сколько официанток у вас работает?

– Обычно две, но на период с двадцатого июля и до конца августа мы нанимаем еще двух.

– Элизабет Барнард была одной из них?

– Нет, мисс Барнард работала у нас на постоянной основе.

– А кто вторая?

– Мисс Хигли? Очень приятная молодая особа.

– Они дружили с мисс Барнард?

– Знаете, я не могу сказать точно.

– Тогда нам, наверное, лучше переговорить с ней самой.

– Сейчас?

– Если позволите.

– Я пришлю ее сюда. – Мисс Мэррион встала. – Только, пожалуйста, не задерживайте ее. У нас сейчас время утреннего кофе.

Похожая на рыжую кошку женщина вышла из комнаты.

– Очень культурно, – заметил инспектор Келси и передразнил жеманный голос женщины: – Знаете, я не могу сказать точно.

В комнату вошла, слегка задыхаясь, пухлая девушка. У нее были темные волосы, румяные щеки и темные глаза, которые блестели от любопытства.

– Меня прислала мисс Мэррион, – сообщила она, пытаясь отдышаться.

– Мисс Хигли?

– Это я.

– Вы знали Элизабет Барнард?

– Ну конечно, я знала Бетти. Разве же это не ужасно? Это просто слишком ужасно! Я в это не могу поверить. Я все утро девочкам говорю – я не могу в это поверить! Знаете, девочки, сказала я, это просто нереально. Бетти! Та Бетти Барнард, которая всегда здесь была. И убита! Я просто не могу в это поверить, сказала я. Я себя пять или шесть раз ущипнула, просто чтобы убедиться, что не сплю… Это… ну, вы понимаете, о чем я, это просто нереально.

– Вы хорошо знали покойную? – спросил Кроум.

– Ну, она работала здесь дольше меня. Я ведь только в этом марте пришла. А она была здесь уже с прошлого года. Она была такая спокойная, ну вы меня понимаете. Не так уж часто смеялась или шутила. То есть я не говорю, что она была совсем спокойная, в душе она была заводила, но она была спокойная, то есть я хочу сказать, что она была спокойная и не была спокойная, если вы меня понимаете.

Должен сделать инспектору Кроуму комплимент – он был невероятно терпелив. Как свидетельница, пышная мисс Хигли могла свести с ума кого угодно. Каждое свое утверждение она повторяла полдесятка раз, а конечный результат был совершенно ничтожен.

Между нею и погибшей не было большой близости. Как можно было догадаться, Элизабет Барнард считала себя выше мисс Хигли. Она вполне дружелюбно вела себя во время работы, но в свободное время девушки почти не встречались. У Элизабет Барнард был «друг», который работал в агентстве по торговле недвижимостью, что возле вокзала. «Корт энд Брунскил». Нет, нет, это не мистер Корт и не мистер Брунскил. Он работал там клерком. Мисс Хигли не знала его имени. Но хорошо знала, как он выглядит. Симпатичный, очень симпатичный и всегда прекрасно одет. В голосе мисс Хигли слышалась плохо скрываемая зависть.

В конце концов все, что нам удалось выяснить, было следующее: Элизабет Барнард ни с кем в кафе не обсуждала свои планы на вечер, но, по мнению мисс Хигли, она собиралась встретиться со своим «другом». На ней было надето новое белое платье, «такое миленькое, с этим новомодным воротником».

Мы переговорили и с двумя другими официантками, но больше ничего не выяснили. Бетти Барнард никому ничего не рассказывала о своих планах на вечер, более того, никто не видел ее в Бэксхилле за время вчерашнего вечера.

Глава X
Барнарды

Родители Элизабет Барнард жили в крохотном бунгало, одном из пятидесяти, построенных пронырливым застройщиком на окраине города. Бунгало носило громкое имя «Лландидно»[36]36
  Морской курорт и город в Уэльсе.


[Закрыть].

Мистер Барнард, коренастый мужчина лет пятидесяти пяти или около того, у которого был очень озадаченный вид, заметил, как мы подходим к дому, и уже ждал нас у входа.

– Входите, джентльмены, – пригласил он нас.

Инспектор Келси сразу взял инициативу в свои руки.

– Это инспектор Кроум из Скотленд-Ярда, – представил он. – Прибыл из Лондона, чтобы помочь нам в расследовании.

– Из Скотленд-Ярда? – с надеждой переспросил мистер Барнард. – Очень хорошо. Этого негодяя убийцу надо прижать к ногтю. Бедная моя девочка…

Его лицо исказилось судорогой горя.

– А это мистер Эркюль Пуаро, тоже из Лондона, и э-э-э…

– Капитан Гастингс, – вставил мой друг.

– Рад познакомиться, джентльмены, – механически произнес мистер Барнард. – Проходите в наше гнездышко. Не знаю, сможет ли моя женушка поговорить с вами… Совсем разбита, вы же понимаете.

Однако, к тому моменту, как мы оказались в гостиной бунгало, там же появилась и миссис Барнард. По ее красным глазам было видно, что она только что горько плакала, а двигалась женщина неуверенной походкой человека, который только что пережил сильный шок.

– Мать, тебе не надо было… – заметил мистер Барнард. – Ты уверена, что с тобой всё в порядке, а?

Он похлопал жену по плечу и усадил в кресло, пояснив:

– Суперинтендант был очень добр. После того как все рассказал нам, он сказал, что допрос состоится только после того, как мы оправимся после первого шока.

– Это очень жестоко. Боже, как это жестоко, – проговорила миссис Барнард со слезами на глазах. – Ничего более жестокого со мной никогда не случалось.

У нее был легкий напевный акцент, который я вначале принял за иностранный, но затем, вспомнив надпись на воротах бунгало, понял, что его источником является ее валлийское происхождение.

– Я знаю, что это очень больно, мадам, – сказал инспектор Кроум, – и поверьте, все мы сочувствуем вашему горю, но нам необходимо узнать все подробности, чтобы как можно быстрее приступить к поискам преступника.

– Понятно, это абсолютно понятно, – кивнул в знак одобрения мистер Барнард.

– Насколько я знаю, вашей дочери было двадцать три года. Она жила здесь и работала в кафе «Рыжая кошка», правильно?

– Правильно.

– Это ведь новый дом. А где вы жили раньше?

– Я занимался торговлей скобяными товарами в Кеннингтоне. Ушел на покой два года назад. Мы всегда хотели жить около моря.

– У вас две дочери?

– Именно так. Моя старшая дочь работает в Сити, в Лондоне.

– Вас не обеспокоило то, что ваша дочь вчера не пришла ночевать?

– А мы ничего не знали об этом, – сказала миссис Барнард со слезами в голосе. – Отец и я, мы рано ложимся спать. Обычно в девять вечера. Мы и не знали, что Бетти не вернулась домой, пока не появился полицейский и не сказал… сказал…

Она опять разрыдалась.

– А у вашей дочери не было привычки поздно возвращаться домой?

– Вы же знаете нынешнее поколение, инспектор, – сказал Барнард. – Все такие независимые, по-другому и не скажешь. И сейчас, когда на дворе лето, они совсем не торопятся домой по вечерам. Хотя Бетти обычно возвращалась в одиннадцать часов.

– А как она входила в дом? Вы оставляли дверь открытой?

– Мы всегда оставляли ключ под ковриком, вот.

– Ходят слухи, что ваша дочь была обручена и собиралась замуж?

– Ну, нынешнее поколение не смотрит на это с такой формальной точки зрения, – ответил Барнард.

– Его зовут Дональд Фрэйзер, и мне он очень нравился, – вмешалась миссис Барнард. – Бедняга, для него это будет ужасно. Интересно, знает ли он уже об этом?

– Как я понимаю, он работает в «Корт энд Брунскил».

– Да, они занимаются недвижимостью.

– Он обычно встречал вашу дочь после работы?

– Не всегда. Раз или два в неделю, если быть точным.

– А вы не знаете, собиралась ли она встретиться с ним вчера?

– Она ничего не говорила. Бетти вообще не любила говорить о том, куда идет или что будет делать. Но она была хорошая девочка, наша Бетти. Боже мой, я не могу в это поверить…

Миссис Барнард вновь стала всхлипывать.

– Старушка, возьми себя в руки. Держись, мать, – уговаривал ее муж. – Так уж нам суждено – выпить эту чашу до дна…

– Я уверена, Дональд никогда, никогда… – всхлипывала женщина.

– Постарайся взять себя в руки, – повторил мистер Барнард.

Он повернулся к полицейским.

– Я бы очень хотел сообщить вам что-нибудь полезное, но правда состоит в том, что я не знаю ничего, совсем ничего из того, что могло бы вас заинтересовать и помогло бы найти этого негодяя. Бетти была простой веселой девушкой, у которой был приличный парень, с которым она, как говорили в наше время, «гуляла». Почему кто-то вдруг захотел убить ее, не укладывается у меня в голове. В этом нет никакого смысла.

– В этом вы совсем недалеки от истины, мистер Барнард, – сказал Кроум. – А теперь я хотел бы осмотреть комнату Бетти. Вдруг там есть какие-нибудь письма или дневник…

– Конечно, если это необходимо, – сказал мистер Барнард и поднялся.

Он пошел первым, за ним Кроум, потом Пуаро, потом Келси, а я замыкал эту процессию.

На секунду я наклонился, чтобы завязать шнурок, и в этот момент увидел, как к дому подъехало такси, из которого выскочила девушка. Она расплатилась с водителем и поспешила к дому, держа в руках небольшой чемоданчик. Войдя в прихожую, девушка увидела меня и замерла на месте.

Что-то в ее позе настолько привлекло мое внимание, что я был заинтригован.

– Кто вы? – спросила она.

Я сделал несколько шагов вперед. Почувствовав неловкость, я не знал, как ей ответить. Надо ли мне назваться? Или сказать, что я попал сюда вместе с полицией? Однако девушка не дала мне времени, чтобы что-то решить.

– Ах да, – произнесла она, – могла бы и сама догадаться.

Девушка стянула с головы белую вязаную шапочку и бросила ее на пол. Затем слегка повернулась, так, что свет стал падать прямо на нее, и я смог рассмотреть ее получше.

С первого взгляда мне показалось, что передо мною живая голландская кукла, в которые играли мои сестры, когда мы были детьми. Ее волосы были темными, и прямая челка падала ей на лоб. У нее были высокие скулы, а во всем теле присутствовала современная угловатость, которая почему-то не показалась мне непривлекательной. Она не была красавицей, скорее просто милой, но в ней чувствовалась какая-то глубина и сила, которые не позволяли пройти мимо нее в толпе.

– Вы мисс Барнард? – спросил я.

– Я Меган Барнард. А вы, полагаю, из полиции?

– Ну, – ответил я, – не совсем так.

– Я думаю, что мне нечего вам рассказать, – прервала она меня. – Моя сестра была милая молодая девушка, не замеченная в порочащих ее связях. Так что всего вам доброго.

Произнося эту фразу, девушка коротко усмехнулась и с вызовом посмотрела на меня.

– Я ведь все правильно сказала?

– Я не репортер, если вы об этом беспокоитесь.

– Тогда кто же вы? – Меган осмотрелась кругом. – А где мама с папой?

– Ваш отец показывает полиции комнату вашей сестры. Ваша мать тоже там. Она очень расстроена.

Казалось, девушка приняла решение.

– Идите сюда, – сказала она и, распахнув дверь, вошла в помещение.

Войдя вслед за ней, я оказался на небольшой, но уютной кухоньке. Я уже хотел было закрыть за собой дверь, но почувствовал неожиданное сопротивление. В следующее мгновение в дверь проник Пуаро и закрыл ее за собой.

– Мадемуазель Барнард? – спросил он, быстро поклонившись.

– Это Эркюль Пуаро, – представил я своего друга.

Меган Барнард бросила на маленького бельгийца быстрый оценивающий взгляд.

– Я о вас слыхала, – сказала она. – Вы ведь та самая модная частная ищейка, правда?

– Характеристика не совсем точная, но сойдет и такая, – согласился Пуаро.

Девушка присела на край кухонного стола и стала шарить в сумке в поисках сигареты. Она зажала ее губами, прикурила, а затем сказала между двумя затяжками:

– Не могу понять, почему сам месье Эркюль Пуаро заинтересовался этим скромным маленьким преступлением.

– Мадемуазель, – ответил маленький бельгиец, – того, что не понимаете вы, и того, что не понимаю я, хватит, чтобы заполнить толстенный том. Но все это не имеет никакого практического значения. А то, что имеет это значение, будет не так-то просто найти.

– Что именно?

– К сожалению, смерть всегда создает пристрастные мнения, и эти пристрастные мнения всегда в пользу умершего. Я слышал, как вы только что сказали моему другу Гастингсу: «Милая молодая девушка, не имевшая порочащих ее связей». Когда вы говорили это, вы пытались издеваться над тем, что пишут газеты. И вы абсолютно правы: когда умирает молодая девушка, то именно так обычно и пишут. Она была мила. Она была счастлива. У нее был хороший характер. Ничто в этом мире ее не беспокоило. У нее не было нежелательных знакомств. Мертвых всегда превозносят. Знаете, чего мне хочется сейчас больше всего? Я хочу найти человека, который знал бы Элизабет Барнард, но который еще не знает, что она умерла. Наверное, только в этом случае я смогу услышать что-то полезное для себя – правду.

Меган Барнард молча смотрела на сыщика, пока не докурила сигарету. Наконец она заговорила, и ее слова заставили меня подпрыгнуть на месте:

– Бетти была законченной маленькой идиоткой!