Текст книги "Убийства по алфавиту"

Глава XI
Меган Барнард

Как я уже сказал, слова Меган Барнард, а еще скорее тот сухой, деловой тон, которым они были произнесены, заставили меня подскочить на месте.

Пуаро же просто наклонил голову с серьезным видом.

– À la bonne heure[37]37
  Неплохое начало (фр.).


[Закрыть], – произнес он. – Вы очень умны, мадемуазель.

А Меган продолжила все тем же беспристрастным тоном:

– Я всегда очень любила Бетти. Но моя любовь не мешала мне видеть, какой же дурой она была в действительности, о чем я ей при случае говорила совершенно открыто! Сестры ведь для этого и существуют.

– А она прислушивалась к вашим замечаниям?

– Скорее всего, нет, – последовал циничный ответ.

– А если поточнее, мадемуазель?

Девушка заколебалась.

– Я вам помогу, – сказал Пуаро с легкой улыбкой. – Я ведь слышал, что вы сказали Гастингсу. Что ваша сестра была хорошей, счастливой девушкой, не имевшей порочащих ее связей. А в действительности все было un peu[38]38
  Немного (фр.).


[Закрыть] наоборот? Не так ли?

– В Бетти не было ничего плохого, – медленно сказала Меган. – Я хочу, чтобы вы это поняли. Она всегда была очень прямолинейна. Никогда не заводила интрижки на воскресные дни. Совсем нет. Но она любила, когда ее выводили в свет, любила танцевать, обожала дешевую лесть и комплименты и все такое прочее.

– И она была хорошенькая, да?

На этот раз на вопрос, который, на моей памяти, Пуаро задавал уже в третий раз, он получил наконец простой и ясный ответ.

Меган соскользнула со стола, подошла к своему чемоданчику, открыла его и достала из него что-то, что она протянула Пуаро.

В кожаной рамке был портрет светловолосой улыбающейся девушки. Было видно, что ее волосы были только что завиты, – они представляли собой массу мелких колечек. Улыбка была широкая и насквозь деланая.

Это было не то лицо, которое можно было назвать красивым, но оно, без сомнения, было хорошеньким.

– Вы с ней совсем не похожи, мадемуазель, – заметил Пуаро, возвращая фотографию.

– Меня в семье всегда считали простушкой. И я всегда об этом знала. – Казалось, она отбросила этот факт, как не заслуживающий внимания.

– Так почему же именно вы считаете свою сестру дурой? Может быть, вы имеете в виду ее отношения с мистером Дональдом Фрэйзером?

– Вот именно. Дон – человек очень закрытый, но и ему что-то может перестать нравиться, и тогда…

– И тогда что, мадемуазель?

Сыщик не отводил от девушки твердого взгляда.

Может быть, это моя фантазия, но мне показалось, что она слегка заколебалась, прежде чем ответить.

– Я боялась, что он мог ее навсегда бросить. А это было бы ужасно. Он очень надежный и работящий парень и был бы для Бетти прекрасным мужем.

Пуаро продолжал смотреть на девушку. Она не покраснела, а в ответ посмотрела на него таким же твердым взглядом. В ее взгляде было что-то, что напомнило мне о той вызывающей и надменной манере, в которой она начала разговор.

– Вот как, – произнес сыщик в конце концов. – Мы перестали говорить правду.

Девушка пожала плечами и повернулась к двери.

– Что ж, – сказала она, – я сделала все, что могла, чтобы помочь вам.

– Подождите, мадемуазель. – Голос Пуаро заставил ее остановиться. – Я хочу вам кое-что рассказать. Прошу вас, вернитесь.

Мне показалось, что она нехотя повиновалась.

К моему нескрываемому удивлению, Пуаро рассказал ей все: и про убийство в Андовере, и про железнодорожный справочник, который находили рядом с трупами жертв. Маленький бельгиец не мог пожаловаться на отсутствие заинтересованности со стороны его слушательницы. Губы ее приоткрылись, глаза заблестели, и она внимала каждому его слову.

– И все это правда, месье Пуаро?

– Да, это правда.

– И вы действительно хотите сказать, что моя сестра была убита каким-то ужасным маньяком-убийцей?

– Вот именно.

– О Бетти, Бетти! Как это все… как это все ужасно!

– Теперь вы понимаете, мадемуазель, что можете спокойно рассказать мне обо всем, о чем я вас спрашиваю. Рассказать, не боясь, что это может причинить кому-нибудь зло.

– Да, теперь я это понимаю.

– Тогда давайте продолжим нашу беседу. У меня создалось впечатление, что у Дональда Фрэйзера вспыльчивый и ревнивый характер, это правда?

– Теперь я вам верю, месье Пуаро, – тихо начала Меган Барнард, – и расскажу вам всю правду. Как я уже сказала, Дон – очень закрытый человек. О таких говорят «вещь в себе», если вы понимаете, что я имею в виду. Он не всегда высказывает то, что чувствует внутри. Но в душе Дон принимает все очень близко к сердцу. И он очень ревнив. Он всегда ревновал Бетти. Он любил ее, и ей он очень нравился, но Бетти была не тем человеком, который будет хранить верность одному мужчине и не замечать никого вокруг. Она просто была выпечена из другого теста. У нее был, я бы сказала, нюх на приятных мужчин, которые были не прочь провести с ней денек. А работая в «Рыжей кошке», она каждый день сталкивалась с подобными мужчинами, особенно во время летних отпусков. Бетти никогда не лезла за словом в карман, поэтому если они с нею заговаривали, то она им с удовольствием отвечала. Может быть, даже встречалась с ними – ходила в кино, например… Вы только не подумайте, ничего серьезного. Бетти просто любила веселиться. Она часто говорила, что если уж ей суждено в один прекрасный день остепениться с Доном, то она будет веселиться, пока у нее есть такая возможность.

Меган замолчала, и сыщик произнес:

– Продолжайте. Я вас понимаю.

– И вот именно этот ее взгляд на жизнь Дон и не мог никак понять. Он никак не мог понять, почему, если она его любит, это не мешает ей проводить время с другими мужчинами. Пару раз они здорово сцепились из-за этого.

– Месье Дон наконец высказался?

– Он такой же, как все эти сдержанные люди. Если уж они выходят из себя, то забывают обо всем на свете. Дон так разозлился, что Бетти даже испугалась.

– А когда это произошло?

– В первый раз – около года назад. А второй раз – около месяца назад, и это было совсем ужасно. Я была дома на выходные, и мне пришлось мирить их. Именно тогда я попыталась вбить в голову моей сестрицы хоть немного здравого смысла и сказала ей, что она дура. А она все твердила, что в этом не было ничего плохого. Где-то она была права, но такое поведение не могло довести ее до добра. Понимаете, после ссоры годичной давности она взяла себе за правило говорить иногда безвредную ложь – по принципу «меньше знаешь, крепче спишь». И вот последняя ссора случилась потому, что Бетти сказала Дону, что едет в Гастингс встретиться с подружкой, а сама с каким-то мужчиной отправилась в Истборн. Как оказалось, мужчина был женат, поэтому он пытался сохранить этот визит в тайне, что только усугубило ситуацию. Сцена была просто ужасная: Бетти говорила, что еще не вышла за Дона замуж и поэтому имеет право встречаться с кем хочет, а тот, весь белый и трясущийся как в лихорадке, повторял только, что в один прекрасный день… в один прекрасный день…

– Продолжайте.

– Он убьет ее. – Меган понизила голос.

Закончив, она уставилась на моего друга.

Пуаро несколько раз серьезно покивал.

– И, естественно, вы боялись…

– Нет, я ни на минуту не подумала, что он действительно это сделал! Но я боялась, что история об этой ссоре и о том, что он тогда говорил, может выплыть наружу – ведь это слышали несколько человек.

– Вот именно. – Маленький бельгиец еще раз серьезно кивнул. – И должен заметить, что если бы не это эгоистичное тщеславие убийцы, то именно это и произошло бы. И если сейчас Дональда Фрэйзера не в чем подозревать, то это только благодаря маниакальному фанфаронству A. B.C.

Он помолчал несколько секунд, а потом спросил:

– А вы не знаете, встречалась ли ваша сестра с этим женатым мужчиной или с каким-нибудь другим мужчиной в последние дни?

– Не знаю. Меня же здесь не было. – Девушка покачала головой.

– А как вы думаете?

– Возможно, что конкретно с тем мужчиной она больше и не встречалась. Думаю, что он просто исчез, испугавшись возможных последствий. Но меня совсем не удивит, если Бетти опять не рассказала свою очередную «невинную ложь» Дону. Понимаете, она так любила танцы и кино, а Дон не мог себе позволить выводить ее в свет каждый день.

– Если это так, то могла ли она кому-то рассказать об этом? Девушкам в кафе, например?

– Не думаю, чтобы такое было возможно. Бетти на дух не переносила эту Хигли. Она считала ее слишком заурядной. Другие же были совсем новенькими. Да и вообще, Бетти не любила делиться своими тайнами с кем бы то ни было.

Над головой девушки задребезжал электрический звонок. Она подошла к окну и выглянула, а затем резко убрала голову.

– Это Дон.

– Приведите его сюда, – быстро распорядился Пуаро. – Я хочу переговорить с ним прежде, чем он попадет в руки нашего друга инспектора.

Меган Барнард молнией вылетела из кухни и через несколько минут вернулась, ведя за руку Дональда Фрэйзера.

Глава XII
Дональд Фрэйзер

Мне сразу же стало жалко этого молодого человека. Его измученное лицо и ошеломленные глаза ясно показывали, в каком он был шоке.

Дональд Фрэйзер был ладно скроенным, симпатичным молодым человеком около шести футов ростом. Его нельзя было назвать красавцем, но у него было приятное веснушчатое лицо с высокими скулами и ярко-рыжей шевелюрой.

– Что случилось, Меган? – спросил он. – Почему ты здесь? Ради бога, скажи мне… Я только что слышал, что Бетти…

Его голос ослаб.

Пуаро подставил ему стул, на который он и опустился. После этого мой друг достал из кармана небольшую фляжку и налил из нее немного в подвернувшуюся под руку кружку, которая стояла на полке.

– Выпейте, мистер Фрэйзер. Вам станет полегче.

Молодой человек повиновался. Коньяк вернул краски его лицу. Он выпрямился на стуле и еще раз повернулся к девушке.

– Так это правда? – спросил он. – Бетти мертва… убита?

– Это правда, Дон.

– Ты что, только приехала из Лондона? – спросил Дональд механическим голосом.

– Да. Папа мне позвонил.

– Наверное, поездом на девять двадцать? – продолжил Фрэйзер. Он пытался отвлечься от действительности, обращая внимание на подобные мелкие детали.

– Да.

Последовала минутная пауза, а потом Фрэйзер спросил:

– А полиция? Они что-нибудь делают?

– Они сейчас наверху. Наверное, осматривают вещи Бетти.

– И они никого не подозревают? Они не знают, кто это сделал? – Молодой человек замолчал.

Как и все чувствительные, застенчивые люди, он не мог назвать жестокие вещи своими именами.

Пуаро вышел вперед и задал вопрос. Говорил он при этом в деловой небрежной манере, как будто речь шла о чем-то неважном.

– Мисс Барнард говорила вам, куда она собиралась вчера вечером?

Ответ Фрэйзера прозвучал абсолютно механически:

– Она сказала мне, что вместе с подругой отправится в Сент-Леонардс.

– И вы ей поверили?

– Я… – Внезапно автомат превратился в живого человека. – Что, черт возьми, вы имеете в виду?

Глядя на его угрожающее лицо, искаженное гримасой ярости, я понял, почему девушка так боялась разозлить его.

– Бетти Барнард убил серийный маньяк-убийца, – сухо сказал сыщик. – И вы сможете помочь нам напасть на его след, только если будете говорить абсолютную правду.

На мгновение Фрэйзер перевел взгляд на Меган.

– Это правда, Дон, – подтвердила девушка. – Сейчас не время думать о своих или чьих-то еще чувствах. Ты должен все рассказать.

Фрэйзер взглянул на моего друга с подозрением.

– А вы кто такой? Вы что, тоже из полиции?

– Я лучше, чем вся полиция вместе взятая, – ответил Пуаро без всяких признаков хвастовства. Для него это была простая констатация факта.

– Расскажи ему все, – посоветовала Меган.

– Я не был уверен, – сдался наконец Фрэйзер. – То есть я поверил ей, когда она это сказала. Ничего другого мне в голову тогда не пришло. Ну а потом что-то в ее манерах… В общем, я задумался.

– И… – поторопил его Пуаро.

Мой друг сидел напротив Дональда Фрейзера. Казалось, что его глаза, которые он не отрывал от молодого человека, гипнотизировали последнего.

– Мне было стыдно, что я такой подозрительный. Но… но я подозревал… Я решил пойти на набережную и проследить за ней, когда она выйдет из кафе. И я туда и отправился. А потом подумал, что не смогу сделать этого. Бетти могла меня увидеть и разозлиться. Она бы сразу поняла, что я слежу за ней.

– И что же вы сделали?

– Я отправился в Сент-Леонардс. Попал туда около восьми часов вечера. И стал следить за подъезжающими автобусами. Но ее в них не увидел…

– А после этого?

– Наверное, я слегка потерял голову. Я был уверен, что она пошла с каким-то мужчиной. Я подумал, что, наверное, они поехали на его машине в Гастингс. И направился туда. Искал в гостиницах, ресторанах, бродил вокруг кинотеатров, побывал на пирсе… Абсолютный идиотизм. Даже если бы она там была, у меня практически не было шансов ее обнаружить, а кроме того, есть масса других мест, куда он мог ее отвезти. На Гастингсе свет клином не сошелся.

Молодой человек замолчал. Хотя его тон и не изменился, но мне послышались в нем нотки слепого, ошеломленного отчаяния и гнева, которые овладели им во время этого рассказа.

– В конце концов я сдался и вернулся назад.

– В какое время?

– Не знаю. Я шел пешком. Наверное, было что-то около полуночи к тому моменту, как я попал домой.

– А потом?

Дверь кухни раскрылась.

– Ах, вот вы где, – раздался голос инспектора Келси.

Инспектор Кроум протиснулся в дверь, бросил взгляд на Пуаро и стал рассматривать двух незнакомцев.

– Мисс Меган Барнард и мистер Дональд Фрэйзер, – представил их мой друг. – А это инспектор Кроум из Лондона, – пояснил он. – Обернувшись к инспектору, он сказал: – Пока вы вели расследование наверху, я здесь беседовал с мисс Барнард и мистером Фрэйзером, пытаясь выяснить хоть что-то, что могло бы пролить свет на это дело.

– Да неужели? – произнес инспектор Кроум, не прислушиваясь к словам моего друга, а полностью сосредоточившись на двух вновь прибывших.

Пуаро вышел в холл. Когда он проходил мимо инспектора Келси, тот любезно поинтересовался, есть ли что-нибудь новенькое. Однако все его внимание было обращено на коллегу, и ответа он дожидаться не стал.

Присоединившись к Пуаро в холле, я спросил:

– На вас что-нибудь произвело впечатление, Пуаро?

– Только невероятное великодушие убийцы, – ответил маленький бельгиец.

Я так и не осмелился сказать ему, что совершенно не понял, что он имеет в виду.

Глава XIII
Совещание

Совещания!

Кажется, что все мои воспоминания о деле A. B.C. связаны с совещаниями.

Совещания в Скотленд-Ярде. У Пуаро. Официальные совещания. Неофициальные совещания.

Нынешнее было посвящено вопросу, стоит или не стоит делать достоянием прессы информацию, связанную с анонимными письмами.

Убийство в Бэксхилле привлекло гораздо больше внимания публики, чем убийство в Андовере. Но у него и было гораздо больше черт, которые могли вызвать интерес, – начать с того, что жертвой была молодая хорошенькая девушка. Да и произошло убийство на популярном морском курорте.

Все подробности преступления были сообщены в газеты и ежедневно подробно в них обсуждались. Свою долю внимания получил и железнодорожный алфавитный справочник.

Основной теорией была та, что последний приобретался где-то неподалеку от места убийства и был важным ключом к определению личности преступника. Кроме того, он указывал на то, что преступник каждый раз прибывал на поезде и после убийства уезжал в Лондон.

Так как тот же железнодорожный справочник вообще не фигурировал в скудных отчетах об убийстве в Андовере, то для публики было сложно объединить оба убийства в единое целое.

– Мы должны решить, какой политики будем придерживаться, – заявил помощник комиссара. – Весь вопрос состоит в том, какая из них даст нам наилучшие результаты. Должны ли мы сообщить публике все факты и таким образом как бы обратиться к ней за помощью? Не забывайте, что мы говорим о помощи нескольких миллионов людей, которые вместе с нами будут искать этого сумасшедшего…

– Но он совсем не выглядит сумасшедшим, – заметил доктор Томпсон.

– …следя за продажами справочников и так далее. Или нам надо работать тайно, не давая преступнику понять, что мы замышляем? Но здесь мы должны помнить о том, что ему очень хорошо известно все то, что́ известно нам. Своими письмами он намеренно привлекает внимание к своей персоне. Итак, Кроум, что вы об этом думаете?

– Мне кажется, что если мы выносим все подробности на публику, то мы делаем именно то, чего добивается A. B.C. Ведь ему необходима именно публичность. И ее он и добивается. Я прав, доктор? Он хочет произвести как можно больше шума.

Томпсон кивнул.

– Значит, вы за то, чтобы умолчать обо всем, – задумчиво произнес помощник комиссара. – Не обеспечивать ему той публичности, за которую он борется. А вы что думаете, месье Пуаро?

Несколько мгновений мой друг молчал, а потом стал говорить, очень тщательно подбирая слова.

– Мне сложно говорить, сэр Лайонелл, – сказал он. – Как вы могли заметить, я являюсь заинтересованной стороной. Вызов был брошен именно мне. Если я скажу: «Скройте эти факты и не делайте их достоянием общественности», то не покажется ли всем, что вместо меня говорит мое тщеславие? Что я беспокоюсь за свою репутацию? Все это очень сложно! То, что мы сделаем все факты доступными широкой публике, имеет свои преимущества. Ведь на худой конец это можно рассматривать как предупреждение… Но с другой стороны, я, так же как инспектор Кроум, уверен, что убийца ждет от нас именно этого.

– Хм… – произнес помощник комиссара, потер подбородок и посмотрел на доктора Томпсона. – Давайте представим себе, что наш псих не получил той публичности, о которой мечтает. Что он сделает дальше?

– Совершит еще одно преступление, – не задумываясь ответил врач. – Можете в этом не сомневаться.

– А если мы расскажем обо всем в передовицах газет? Какова будет его реакция в этом случае?

– Ответ тот же. В одном случае вы играете на руку его мании величия, в другом – умалчиваете о нем. Результат будет тот же. Еще одно преступление.

– Вы хотите что-то сказать, месье Пуаро?

– Я согласен с доктором.

– Прямо какое-то безвыходное положение… И сколько еще преступлений намерен совершить наш сумасшедший?

Доктор Томпсон взглянул через стол на Пуаро.

– Как мне кажется, от A до Z, – весело сказал он. – Конечно, до Z[39]39
  Буква Z (зет) – последняя, двадцать шестая буква английского алфавита.


[Закрыть] он не доберется. Даже и близко не подойдет. Вы схватите его гораздо раньше. Было бы интересно посмотреть, что он станет делать с буквой X… – Он с виноватым видом отвлекся от своих научных изысканий. – Уверен, что вы возьмете его гораздо раньше – где то на уровне F[40]40
  Буква F (эф) – шестая буква английского алфавита.


[Закрыть] или G[41]41
  Буква G (джи) – седьмая буква английского алфавита.


[Закрыть].

Помощник комиссара ударил кулаком по столу:

– Черт возьми, уж не хотите ли вы сказать мне, что нас ждет еще пять убийств?

– Поверьте мне, их будет гораздо меньше, – вмешался инспектор Кроум; в его голосе слышалась уверенность.

– И на какой же букве алфавита это произойдет, как вы думаете, инспектор? – спросил Пуаро. В голосе его звучала ирония.

Как мне показалось, Кроум посмотрел на него с некоторым неодобрением, которое заняло место его обычного чувства спокойного превосходства.

– Вполне возможно, что я отыщу его уже в следующий раз, месье Пуаро. В любом случае я гарантирую, что возьму его до того, как он доберется до буквы D…[42]42
  Буква D (ди) – четвертая буква английского алфавита.


[Закрыть] Мне кажется, что я достаточно хорошо понял психологию преступника, – продолжил инспектор, повернувшись к помощнику комиссара. – Доктор Томпсон поправит меня, если я в чем-то не прав. Мне кажется, что каждый раз, когда он успешно совершает преступление, его самоуверенность увеличивается на все сто процентов. Каждый раз он говорит себе: я слишком умен, им меня не поймать. Он становится настолько самоуверенным, что теряет осторожность. Он превозносит свой собственный ум, подчеркивая глупость всех остальных. Очень скоро он вообще забудет о мерах предосторожности. Вы согласны со мной, доктор?

– Обычно все так и происходит, – кивнул Томпсон. – Простым языком я не смог бы объяснить лучше. Вы ведь кое-что знаете об этом, месье Пуаро. Вы не согласны?

Не думаю, чтобы Кроуму понравилось это обращение доктора к моему другу. Он ведь считал себя единственным экспертом в данном вопросе.

– Думаю, что все так, как сказал инспектор Кроум, – согласился Пуаро.

– Паранойя, – тихо сказал доктор.

– Появились ли в деле какие-то интересные материальные улики? – обратился маленький бельгиец к инспектору Кроуму.

– К сожалению, ничего определенного. Официант в гостинице «Сплендид» в Истборне узнал девушку по фотографии. По его словам, она обедала там в компании пожилого мужчины в очках. Ее также узнали в придорожном заведении, которое называется «Пурпурный бегун» и расположено на полпути между Бэксхиллом и Лондоном. Его работники сказали, что она была там вместе с мужчиной, похожим на морского офицера. Не может быть, чтобы и те и другие говорили правду, но по отдельности к их показаниям стоит прислушаться. Естественно, есть еще целый ряд «узнаваний», но большинство из них для меня под большим вопросом. Нам не удалось выследить A. B.C.

– Ну что же, Кроум, видно, что вы делаете все возможное, – подвел черту помощник комиссара. – Что вы скажете по этому поводу, месье Пуаро? Какой линии вы сами отдаете предпочтение?

– Мне кажется, что существует один очень важный ключ к раскрытию преступления, – медленно произнес сыщик. – Это его мотив.

– А разве он не очевиден? Алфавитный комплекс. Ведь так вы, кажется, это назвали, доктор?

– Mais oui, – сказал Пуаро. – Алфавитный комплекс, несомненно, имеет место. Но обычно сумасшедший очень тщательно обосновывает совершаемые им преступления.

– Ладно, ладно, Пуаро. Но вспомните Стоунмана в двадцать девятом году. Он ведь закончил тем, что пытался покончить с любым, кто хоть немного раздражал его.

– Совершенно с вами согласен. – Мой друг повернулся к инспектору. – Но если вы – значительная и уверенная в себе личность, то на небольшие неприятности внимания обращать не будете. Ведь если муха снова и снова садится вам на лоб, доводя до белого каления, то что вы сделаете? Вы попытаетесь эту муху убить. И ни на минуту над этим не задумаетесь. Важны вы, а не муха. Вы убьете ее, и неприятность исчезнет. Ваши действия не вызывают у вас никаких сомнений. Есть еще одна причина, по которой муху необходимо убить, – это если вы зациклены на гигиене. Муха – потенциальный источник заражения для населения, поэтому она должна быть убита. Именно так работает логика психически больного преступника. А теперь посмотрите на наш случай – жертвы выбираются в алфавитном порядке, а не уничтожаются потому, что представляют какое-то «неудобство» лично для преступника. Это было бы очень большой случайностью, если б мы смогли найти что-то общее между двумя жертвами.

– Именно в этом вся загвоздка, – заметил доктор Томпсон. – Помню случай, когда мужа одной женщины приговорили к смертной казни. И она стала убивать присяжных одного за другим. Прошло очень много времени, пока все убийства смогли соединить вместе, потому что на первый взгляд они выглядели абсолютно бессистемными. Но, как правильно заметил месье Пуаро, не существует преступников, которые убивают наобум. Преступник или убивает людей, которые, по его мнению, стоят у него на пути (и неважно, так это или не так в действительности), или он совершает свои преступления «по убеждению». Например, убивает священников, или полицейских, или проституток, потому что твердо убежден, что они должны быть уничтожены. Но, насколько я понимаю, ничего этого в нашем случае не наблюдается. Миссис Ашер и Бетти Барнард не могут быть соединены на основе принадлежности к одному и тому же классу общества. Конечно, остается вероятность, что мы имеем дело с ненавистью на основе половой принадлежности – ведь обе жертвы женщины. Но с уверенность утверждать это мы сможем только после третьего убийства.

– Ради всего святого, Томпсон, не говорите с такой уверенностью о следующем преступлении, – раздраженно сказал сэр Лайонелл. – Мы должны сделать все, что в наших силах, чтобы предотвратить его.

Доктор Томпсон сдержался и громко высморкался. Казалось, этими звуками он хотел сказать: думайте что хотите, если не хотите верить фактам.

– Мне кажется, что я понимаю, на что вы намекаете, но еще не до конца, – обратился помощник комиссара к маленькому бельгийцу.

– Я задал себе вопрос, – пояснил Пуаро, – что же в действительности происходит в голове убийцы. Как видно из его писем, он убивает pour le sport[43]43
  Из спортивного интереса (фр.).


[Закрыть], для развлечения. Может ли это быть правдой? И даже если это правда, то по какому принципу он выбирает свои жертвы, кроме порядка букв в алфавите? Если он убивает просто чтобы развлечься, то не должен рекламировать эти убийства, потому что в этом случае исчезает фактор безнаказанности. Ведь мы все согласились с тем, что он жаждет создать как можно больше шума в глазах общества, привлечь внимание к своей персоне. До какой же степени должна была быть подавлена его личность, чтобы это оправдало выбор первых двух жертв? И еще один вопрос: а не направлена ли его ненависть непосредственно на меня, на Эркюля Пуаро? Может быть, он бросает мне этот публичный вызов потому, что я, сам того не ведая, взял над ним в какой-то момент верх за время своей долгой карьеры? Или это просто ненависть, направленная против иностранца? А если это так, то все тот же вопрос – что вызвало ее? Какую рану могла нанести ему «рука иностранца»?

– Все это очень серьезные вопросы, – заметил доктор Томпсон.

– Да неужели? – Инспектор Кроум прочистил горло. – Правда, ответить на них будет трудновато, по крайней мере сейчас.

– И тем не менее, мой друг, – сказал Пуаро, глядя прямо на него, – именно в этих вопросах кроется разгадка всего преступления. Если мы узнаем настоящую причину – неважно, насколько фантастической она может нам показаться, главное, что она будет вполне логичной для преступника, – по которой наш сумасшедший совершает именно такие преступления, то, может быть, сможем предсказать, кто будет следующей жертвой.

– Он выбирает их наобум, я в этом совершенно уверен, – покачал головой инспектор Кроум.

– Великодушный убийца, – произнес Пуаро.

– Что вы сказали?

– Я сказал: великодушный убийца! Франца Ашера арестовали бы за убийство своей собственной жены, а Дональда Фрэйзера вполне могли арестовать за убийство Бетти Барнард, если бы только не письма, подписанные A. B.C. Он что, так мягкосердечен, что не может видеть, как другие страдают за то, чего не совершали?

– Я слыхал и о более невероятных вещах, – заметил доктор Томпсон. – Я видел преступника, который убил с полдесятка человек и раскололся только потому, что последняя жертва не умерла сразу и испытывала физические страдания. Но тем не менее я не думаю, что подобное «милосердие» объясняет поступки нашего клиента. Он хочет, чтобы эти преступления принесли ему славу и известность. На мой взгляд, это единственное логичное объяснение его поступков.

– Итак, мы так и не пришли ни к какому решению по поводу того, насколько публичным должно быть расследование, – резюмировал помощник комиссара.

– Могу ли я высказать предложение, сэр? – заговорил Кроум. – Почему бы нам не подождать третьего письма? А уже потом придать делу публичность – с помощью специальных выпусков газет и так далее. Это вызовет панику в одном из населенных пунктов, но насторожит всех, чья фамилия начинается с третьей буквы алфавита. А кроме того, это успокоит нашего преступника. Он будет уверен в успехе, и в этот-то момент мы его и накроем.

Как мало мы в тот момент знали о том, что нам предстоит в будущем…