Текст книги "Убийство в доме викария"

Глава 7

Полковник Мельчетт – живой маленький человек, и у него странная привычка внезапно и неожиданно фыркать носом. У него рыжие волосы и пытливые ярко-голубые глаза.

– Доброе утро, викарий, – сказал он. – Пренеприятное дело, а? Бедняга Протеро. Не подумайте, что он мне нравился. Вовсе нет. По правде говоря, никто его не любил. Да и для вас куча неприятностей, верно? Надеюсь, ваша хозяюшка держится молодцом?

Я сказал, что Гризельда восприняла все как подобает.

– Вот и ладно. Когда такое случается в твоем кабинете, радости мало. Реддинг меня удивил, доложу я вам, – позволить себе такое в чужом доме! Совершенно не подумал о чувствах других людей!

Меня вдруг охватило непреодолимое желание расхохотаться, но полковник Мельчетт, как видно, не находил ничего смешного в том, что убийца обязан щадить чувства окружающих, и я сдержался.

– Честно скажу, меня порядком удивило известие, что этот малый просто взял да и явился с повинной, – продолжал полковник Мельчетт, плюхаясь в кресло.

– А как это было? Когда?

– Вчера вечером. Часов около десяти. Влетает, бросает на стол пистолет и заявляет: «Это я убил». Без околичностей.

– А как он объясняет содеянное?

– Да никак. Конечно, мы его предупредили, чем чревата дача ложных показаний. А он смеется, и все тут. Говорит, зашел сюда повидаться с вами. Видит полковника. Они повздорили, и он его пристрелил. О чем был спор, не говорит. Слушайте, Клемент, – это останется между нами, – вы об этом хоть что-нибудь знаете? До меня доходили слухи, что его выставили из дома, и прочее в этом роде. Что у них там – дочку он соблазнил или еще что? Мы не хотим втягивать в это дело девушку, пока возможно, ради ее и общего блага. Весь сыр-бор из-за этого загорелся?

– Нет, – сказал я. – Можете поверить мне на слово, дело отнюдь не в этом, но в настоящее время я больше ничего сказать не могу.

Он кивнул и вскочил.

– Рад это слышать. А то люди бог весть что болтают. Слишком много бабья в наших местах. Ну, мне пора. Надо повидать Хэйдока. Его куда-то вызвали, но он должен вернуться. Признаюсь по чести, жалко мне этого Реддинга. Всегда считал его славным малым. Может, они придумают ему какие-то оправдания. Последствия войны, контузия, что-нибудь в этом роде. Особенно если не откопают какой-нибудь подходящий мотив для преступления. Ну, я пошел. Хотите со мной?

Я сказал, что пойду с удовольствием, и мы вышли вдвоем.

Хэйдок живет в соседнем доме. Слуга сказал, что доктор только сейчас вернулся, и провел нас в столовую. Хэйдок сидел за столом, а перед ним аппетитно пускала парок яичница с беконом. Он приветливо кивнул нам.

– Простите, но пришлось ехать. Роды принимал. Почти всю ночь провозился с вашим делом. Достал для вас пулю.

Он толкнул по столу в нашу сторону маленькую коробочку. Мельчетт рассмотрел пулю.

– Ноль двадцать пять?

Хэйдок кивнул.

– Технические подробности попридержу до расследования, – сказал он. – Вам нужно знать только одно: смерть была практически мгновенной. Этот молодой идиот сказал, ради чего он это сделал? Кстати, меня поразило, что ни одна живая душа не слышала выстрела.

– Да, – сказал Мельчетт. – Удивительно.

– Окно кухни выходит на другую сторону, – объяснил я. – Когда закрыты все двери – и в кабинете, и в буфетной, и в кухне, – вряд ли что-нибудь можно услышать, а наша служанка была одна в доме.

– Гм-м... – сказал Мельчетт. – Все равно странно это. Интересно, не слышала ли чего старушка – как ее звать? – а, мисс Марпл. Окно в кабинете было открыто.

– Возможно, она и слышала, – сказал Хэйдок.

– Не думаю, – сказал я. – Она только что у нас была и ничего об этом не сказала, а я уверен, что она упомянула бы о том, что слышала.

– А может, она и слышала, да не придала этому значения – подумала, что у машины выхлоп не в порядке.

Я заметил, что в это утро Хэйдок был настроен куда более добродушно и жизнерадостно, чем вчера. Он был похож на человека, который изо всех сил старается скрыть обуревающую его радость.

– А что, если там был глушитель? – добавил он. – Не исключено. Тогда никто ничего бы и не услышал.

Мельчетт замотал головой.

– Слак ничего такого не нашел, потом спросил Реддинга напрямик. Реддинг поначалу вообще не мог взять в толк, о чем речь, а когда понял, категорически заявил, что ничем таким не пользовался. Я думаю, можно ему поверить на слово.

– Да, конечно. Бедняга.

– Юный идиот, черт бы его побрал! – взорвался полковник Мельчетт. – Прошу прощенья, Клемент. Но ведь иначе его не назовешь. Как-то не могу думать о нем как об убийце.

– Мотив какой? – спросил Хэйдок, одним глотком допивая кофе и вставая из-за стола.

– Он говорит, что они поссорились, он вспылил и не помнит, как застрелил полковника.

– Хочет вытянуть на непреднамеренное убийство, э? – Доктор потряс головой. – Ничего не выйдет. Он подкрался сзади, когда старик писал письмо, и выстрелил ему в затылок. Ссорой тут и не пахнет.

– Да у них и времени на ссору не было, – вмешался я, припомнив слова мисс Марпл. – Подкрасться, застрелить полковника, переставить часы назад на восемнадцать двадцать и убраться подобру-поздорову, да у него едва хватило бы времени на все это. Я никогда не забуду, какое у него было лицо, когда я встретил его за калиткой, и как он сказал: «Вы его увидите, даю слово. О! Вы его увидите!» Уже одно это должно было возбудить мои подозрения, навести на мысль о том, что случилось за несколько минут до нашей встречи.

Хэйдок уставился на меня удивленным взглядом.

– То есть как это «за несколько минут до встречи»? Когда же, по-вашему, Реддинг его застрелил?

– За несколько минут до моего прихода.

Доктор покачал головой:

– Невозможно. Исключено. Он уже был мертв задолго до этого.

– Но, дорогой вы мой, – воскликнул полковник Мельчетт, – вы же сами сказали, что полчаса – только приблизительный срок.

– Полчаса, тридцать пять минут, двадцать пять минут, даже двадцать – это в пределах вероятности, но меньше – ни в коем случае. Ведь тогда тело было бы еще теплое, когда я подоспел.

Мы молча смотрели друг на друга. Лицо Хэйдока внезапно переменилось. Стало серым, на глазах постарело. Эта перемена меня поразила.

– Да вы послушайте, Хэйдок, – полковник первым обрел дар речи. – Если Реддинг застрелил его в четверть восьмого...

Хэйдок вскочил.

– Я вам сказал, что это невозможно, – проревел он. – Если Реддинг утверждает, что застрелил Протеро в четверть восьмого, значит, Реддинг лжет. Пропади оно все пропадом – я врач, говорю вам, мне лучше знать! Кровь уже начала свертываться.

– Если Реддинг лжет... – начал было полковник Мельчетт, потом смолк и потряс головой. – Пожалуй, надо пойти в полицейский участок, поговорить с ним самим, – сказал он.

Глава 8

По дороге в участок мы почти не разговаривали. Хэйдок слегка отстал и сказал мне вполголоса:

– Знаете, не нравится мне все это. Не нравится. Мы все чего-то тут не понимаем.

У него был крайне озабоченный, встревоженный вид.

Инспектор Слак был на месте, и мы уже вскоре встретились с Лоуренсом Реддингом.

Его бледное лицо выглядело усталым, но он был совершенно спокоен, поразительно спокоен, сказал бы я, при сложившихся обстоятельствах. Мельчетт же хмыкал и фыркал, явно нервничая.

– Слушайте, Реддинг, – начал он, – мне известны показания, которые вы давали инспектору Слаку. Вы утверждаете, что пришли в дом викария примерно без четверти семь, встретили Протеро, поссорились с ним, застрелили его и ушли. Протокол я вам не читаю, но это главное.

– Да.

– Я собираюсь задать вам несколько вопросов. Вас уже уведомили, что вы можете не отвечать на них, если не сочтете нужным. Ваш адвокат...

Лоуренс не дал ему договорить:

– Мне нечего скрывать. Я убил Протеро.

– А! Ладно! – И Мельчетт громко фыркнул. – А как у вас оказался с собой пистолет?

– Он был у меня в кармане, – ответил Лоуренс, слегка помявшись.

– И вы взяли его с собой, когда шли к священнику?

– Да.

– Зачем?

– Я всегда держу его при себе.

Он снова слегка замешкался с ответом, и я окончательно уверился, что он говорит неправду.

– А зачем вы перевели часы назад?

– Часы? – Лоуренс явно не знал, что сказать.

– Ну да, стрелки показывали восемнадцать двадцать две.

Его лицо внезапно исказилось от страха.

– А, да, конечно. Я их перевел.

Хэйдок неожиданно бросил ему в лицо:

– Куда вы стреляли?

– В полковника Протеро.

– Я спрашиваю, в какую часть тела?

– А! Я, кажется, в голову. Да, я стрелял в голову.

– Вы что, не помните?

– Вам все и так известно, зачем вы спрашиваете?

Это была слабая, неловкая попытка вывернуться. Снаружи послышался какой-то шум. Вошел констебль с запиской. Он был без шлема.

– Письмо викарию. Написано – срочно.

Я вскрыл конверт и прочел:

«Прошу вас, умоляю, приходите ко мне. Я не знаю, что мне делать. Я должна кому-то признаться. Пожалуйста, приходите немедленно и приведите с собой кого хотите.

Анна Протеро».

Я бросил на Мельчетта красноречивый взгляд. Он понял намек. Мы вышли все вместе. Я бросил взгляд через плечо и мельком увидел лицо Лоуренса Реддинга. Глаза его были прикованы к листку бумаги, который я держал в руке, с выражением такого мучительного отчаяния и страдания, какое мне едва ли когда приходилось видеть на человеческом лице.

Я вспомнил, как Анна Протеро, сидя передо мной на диване, сказала: «Я готова на все», и на душе у меня стало невыразимо тяжко. Я вдруг увидел причину героического самооговора Лоуренса Реддинга. Мельчетт разговаривал со Слаком.

– Выяснили, чем Реддинг занимался в течение дня? Есть основания полагать, что он убил Протеро раньше, чем он говорит. Разберитесь и доложите.

Он обернулся ко мне, и я молча протянул ему письмо Анны Протеро. Он пробежал его и удивленно надул губы. Потом пристально взглянул на меня.

– Вы на это намекали утром?

– Да. Тогда я не был уверен, должен ли я все рассказать. Теперь я считаю это своим долгом.

И я рассказал ему о том, что видел в тот вечер в мастерской.

Полковник обменялся несколькими словами с инспектором, и мы отправились в Старую Усадьбу. Доктор Хэйдок пошел вместе с нами.

Дверь отворил безукоризненный дворецкий – с приличествующей обстоятельствам торжественностью в каждом движении.

– Доброе утро, – сказал Мельчетт. – Будьте добры, попросите горничную миссис Протеро доложить о нас, а потом возвращайтесь сюда, я вам задам несколько вопросов.

Дворецкий поспешно удалился, но вскоре вернулся и доложил, что поручение выполнено.

– А теперь поговорим про вчерашний день, – сказал Мельчетт. – Ваш хозяин был дома во время ленча?

– Да, сэр.

– И настроение у него было обычное?

– Насколько я мог заметить, да, сэр.

– А потом что было?

– После ленча миссис Протеро пошла к себе прилечь, а полковник ушел к себе в кабинет. Мисс Протеро уехала играть в теннис на спортивной машине. Полковник и миссис Протеро пили чай в гостиной в половине пятого. Шоферу было приказано подать машину в пять тридцать, они собирались ехать в деревню. Как только они уехали, позвонил мистер Клемент, – поклон в мою сторону, – и я сказал ему, что они уже уехали.

– Гм-м... – протянул полковник Мельчетт. – Когда мистер Реддинг был здесь в последний раз?

– Во вторник днем, сэр.

– Насколько мне известно, они немного не поладили?

– Должно быть, так, сэр. Мне было приказано впредь не принимать мистера Реддинга.

– А вы сами слышали, как они ссорились? – напрямик спросил полковник Мельчетт.

– У полковника Протеро был очень звучный голос, сэр, особенно когда он сердился. Я поневоле слышал кое-что, когда он повышал голос.

– Достаточно, чтобы понять, о чем идет спор?

– Я понял, сэр, что речь идет о портрете, который писал мистер Реддинг, о портрете мисс Летиции.

Фырканье Мельчетта прозвучало как рычанье.

– Вы видели мистера Реддинга перед уходом?

– Да, сэр, я его провожал.

– Он был очень сердит?

– Да нет, сэр, если позволите, я бы сказал, что он скорее выглядел довольным.

– Так вчера он сюда не заходил?

– Нет, сэр.

– А еще кто-нибудь заходил?

– Вчера – никто, сэр.

– А позавчера?

– Во второй половине дня приходил мистер Деннис Клемент. И доктор Стоун пробыл здесь некоторое время. А вечером заходила дама.

– Дама? – Мельчетт искренне удивился. – Кто такая?

Дворецкий не смог припомнить ее имя. Дама была незнакомая, он никогда раньше ее не видел. Она, конечно, назвала себя, и он ей сказал, что сейчас все обедают, тогда она согласилась подождать. И он проводил ее в малую гостиную.

Она спрашивала полковника Протеро, а не миссис Протеро. Он доложил полковнику, и тот прошел в малую гостиную, как только отобедали.

Сколько дама пробыла? Пожалуй, с полчаса. Полковник сам проводил ее из дому. А! Наконец-то, он вспомнил ее имя. Эта дама назвалась миссис Лестрэндж.

Этого никто не ожидал.

– Любопытно, – сказал Мельчетт. – Весьма, весьма любопытно.

Но больше мы ничего сказать не успели – нам доложили, что миссис Протеро готова нас принять.

Анна лежала в постели. Лицо у нее было бледное, а глаза лихорадочно блестели. Выражение ее лица меня поразило – суровое, решительное. Она обратилась ко мне.

– Благодарю вас за то, что вы пришли, – сказала она. – Я вижу, вы правильно поняли мою просьбу привести с собой кого вы захотите.

Она замолчала.

– Самое лучшее – разом со всем покончить, верно? – продолжала она. Ее губы тронула странная, жалкая полуулыбка. – Должно быть, я обязана заявить об этом вам, полковник Мельчетт. Видите ли, это я убила своего мужа.

Полковник Мельчетт заговорил с необычной мягкостью:

– Дорогая моя миссис Протеро...

– Нет! Это чистая правда. Простите за такую прямолинейность, но я совершенно не способна устраивать истерики по какому бы то ни было поводу. Я долго ненавидела его, а вчера убила.

Она откинулась на подушки и закрыла глаза.

– Вот и все. Полагаю, вы арестуете меня и заберете с собой. Я встану и оденусь, как только соберусь с силами. А сейчас мне нехорошо.

– Вам известно, миссис Протеро, что мистер Лоуренс Реддинг уже признался в совершении этого преступления?

Анна открыла глаза и оживленно закивала:

– Знаю. Глупый мальчишка. Он очень влюблен в меня, вы знаете? Ужасно благородный поступок – и ужасная глупость.

– Он знал, что преступление совершили вы?

– Да.

– Откуда он это узнал?

Она замялась.

– Вы сами ему сказали?

Она все еще медлила с ответом. Казалось, она не знает, какой ответ выбрать.

– Да, я ему сказала... – Она нервно передернула плечами. – Вы не могли бы оставить меня теперь одну? Я же вам все сказала. Я не желаю больше об этом говорить.

– А где вы достали пистолет, миссис Протеро?

– Пистолет? О, это пистолет мужа. Я взяла его из ящика ночного столика.

– Понятно. И взяли с собой в дом священника?

– Да. Я знала, что муж должен быть там.

– Когда это было?

– Должно быть, после шести – четверть или двадцать минут седьмого – примерно в это время.

– Вы взяли пистолет, намереваясь застрелить своего мужа?

– Нет, нет, я... я взяла его для себя.

– Понятно. Но вы пошли к священнику?

– Да. Я прошла к окну. Голосов не было слышно. Я заглянула в кабинет. Увидела мужа. Что-то меня подтолкнуло, и я выстрелила.

– Дальше?

– Дальше? О! Потом я ушла.

– И рассказали мистеру Реддингу, что вы сделали?

Я заметил, что она снова помедлила, прежде чем ответить.

– Да.

– Кто-нибудь видел, как вы шли туда или обратно?

– Нет, то есть да. Старая мисс Марпл. Я с ней поговорила несколько минут. Она была в своем садике. – Она беспокойно заметалась на подушках. – Неужели этого мало? Я вам сказала все. Зачем вы меня мучаете?

Доктор Хэйдок подошел к постели, взял ее руку пощупать пульс.

Он знаком подозвал Мельчетта.

– Я с ней побуду, – сказал он шепотом, – пока вы там все приготовите. Ее нельзя оставлять. Может что-нибудь с собой сделать.

Мельчетт кивнул.

Мы вышли из комнаты и спустились вниз. Я заметил, что из соседней комнаты вышел худой бледный человек. Повинуясь непонятному импульсу, я снова взошел на лестницу.

– Вы – камердинер полковника Протеро?

Человек удивился:

– Да, сэр.

– Вы не знаете, ваш хозяин нигде не прятал пистолет?

– Нет, я об этом ничего не знаю.

– Может быть, в одном из ящиков ночного столика? Подумайте, друг мой.

– Только не в ящиках, точно вам говорю. Я бы видел, непременно. Как же иначе?

Я поспешил спуститься вниз и присоединиться к остальным.

Миссис Протеро солгала про пистолет.

Зачем?

Глава 9

Полковник Мельчетт сообщил о случившемся в полицейский участок, а затем сказал, что собирается нанести визит мисс Марпл.

– Пожалуй, лучше будет, если вы пойдете со мной, викарий, – добавил он. – Не хочу сеять панику среди вашей паствы. Так что вы уж поддержите меня, пожалуйста, – в вашем присутствии все обойдется без истерики.

Я улыбнулся. Невзирая на свой хрупкий вид, мисс Марпл вполне способна устоять перед натиском любого полисмена, будь то рядовой или сам начальник полиции.

– А что она за птица? – спросил полковник, позвонив у ее дверей. – Можно верить всему, что она говорит? Или наоборот?

Я немного подумал.

– По-моему, ей вполне можно доверять, – осторожно сказал я. – Во всяком случае, пока она рассказывает о том, что видела собственными глазами. Вот когда речь пойдет о том, что она думает, – это уже другое дело. Воображение у нее на редкость богатое, и она неукоснительно думает обо всех самое худшее.

– Значит, типичная старая дева, – засмеялся Мельчетт. – Ну, эту породу мне пора бы знать. Только вспомнишь здешние чаепития – дрожь берет!

Миниатюрная горничная открыла дверь и провела нас в гостиную.

– Мебели многовато, – заметил полковник Мельчетт, оглядывая комнату. – Но вещи, безусловно, отменные. Комната настоящей леди, да, Клемент?

Я выразил согласие, в эту минуту дверь отворилась, и перед нами предстала мисс Марпл.

– Глубоко сожалею, мисс Марпл, что пришлось вас побеспокоить, – с прямотой старого вояки заявил полковник, как только я его представил, – он полагал, это импонирует пожилым дамам. – При исполнении долга, сами понимаете.

– Ну что вы, что вы, – сказала мисс Марпл. – Конечно, понимаю. Не хотите ли присесть? Не выпьете ли стаканчик шерри-бренди? Домашний! Я сама делала, по рецепту моей бабушки.

– Премного благодарен, мисс Марпл. Вы очень добры. Но я, пожалуй, откажусь. Ни капли до ленча – вот мой девиз. Так вот, я хотел поговорить с вами об этом печальном случае – очень печальный случай. Конечно, мы все очень огорчены. Видите ли, благодаря расположению вашего дома и сада вы могли заметить прошлым вечером что-то важное для нас.

– Представьте себе, я и вправду была в своем садике с пяти часов, весь вечер, и, само собой, оттуда все видно, то есть просто невозможно не видеть, что творится в соседнем доме.

– Насколько я понимаю, мисс Марпл, вчера вечером мимо вас проходила миссис Протеро?

– Да, проходила. Я ее окликнула, и она похвалила мои розы.

– Вы можете сказать, когда примерно это было?

– Я бы сказала, минуту или две спустя после четверти седьмого. Церковные часы только отзвонили четверть.

– Прекрасно. А что было потом?

– Потом миссис Протеро сказала, что хочет зайти в дом викария за мужем, чтобы вместе возвратиться домой. Она пришла по аллее, видите ли, и прошла к дому священника через заднюю калитку, садом.

– Она пришла по аллее?

– Да, я вам сейчас покажу.

Мисс Марпл с завидным энтузиазмом провела нас в сад и показала на аллею, которая проходила позади садика.

– Вот та дорожка, напротив, с перелазом, ведет в Старую Усадьбу, – пояснила она. – По этой дорожке они должны были возвращаться домой. А миссис Протеро пришла из деревни.

– Замечательно, замечательно, – сказал полковник Мельчетт. – И она прошла дальше, к дому викария?

– Да, я видела, как она завернула за угол дома. Должно быть, полковника там еще не было, потому что она вышла обратно почти сразу и пошла через лужайку к мастерской – вон к тому домику. Викарий разрешил мистеру Реддингу пользоваться им как мастерской.

– Ясно. А выстрела вы не слышали, мисс Марпл?

– Нет, тогда я ничего не слышала, – сказала мисс Марпл.

– Но вы все же слышали выстрел?

– Да, мне показалось, что в лесу кто-то стрелял. Но это было целых пять, а то и десять минут спустя, и притом в лесу, как я уже сказала. Не может быть, не может быть, чтобы...

Она умолкла, побледнев от волнения.

– Да! Да, об этом мы еще поговорим, – сказал полковник Мельчетт. – Прошу вас, продолжайте. Миссис Протеро прошла в мастерскую, так?

– Да, она вошла туда. Вскоре по аллее со стороны деревни пришел мистер Реддинг. Он подошел к калитке, оглянулся...

– И увидел вас, мисс Марпл.

– Признаться, меня он не видал, – сказала мисс Марпл, слегка зардевшись. – Я, видите ли, как раз в эту минуту наклонилась – надо было выполоть эти противные одуванчики, понимаете? Никакого сладу с ними! А он прошел в калитку и дальше, к мастерской.

– Он не подходил к дому?

– Нет-нет, он напрямик пошел к мастерской. Миссис Протеро встретила его на пороге, и они оба скрылись внутри.

Здесь мисс Марпл сделала исключительно красноречивую паузу.

– Возможно, она ему позировала? – предположил я.

– Возможно, – сказала мисс Марпл.

– И они вышли – когда?

– Минут через десять.

– И это было примерно в...

– Церковные часы отзвонили полчаса. Они вышли через калитку и пошли по аллее, и как раз в эту минуту доктор Стоун появился со стороны Старой Усадьбы, перелез через изгородь и присоединился к ним. Все вместе они пошли по направлению к деревне. А в конце аллеи, как мне показалось, хотя я не вполне уверена, к ним присоединилась и мисс Крэм. Я подумала, что это мисс Крэм – уж очень на ней была короткая юбочка.

– У вас отличное зрение, мисс Марпл, – разглядеть все на таком расстоянии!

– Я наблюдала за птичкой, – сказала мисс Марпл. – Кажется, это был королек. Хохлатый. Просто прелесть, такой шустрый! Я как раз смотрела в бинокль, вот почему я и увидела мисс Крэм (если это была мисс Крэм, а я в этом почти уверена), когда она к ним подошла.

– Вот как! Ну что ж, вполне вероятно, – сказал полковник Мельчетт. – А теперь, мисс Марпл, скажите – я полагаюсь на вашу отменную наблюдательность, – не заметили ли вы, какие лица были у миссис Протеро и мистера Реддинга, когда они прошли мимо вас по аллее?

– Они улыбались и болтали, – сказала мисс Марпл. – Казалось, они очень счастливы быть вместе – вы понимаете, что я хочу сказать.

– И они не были расстроенными или встревоженными?

– Что вы! Совсем напротив.

– Чертовски странно, – сказал полковник. – Во всем этом есть что-то чертовски странное.

Внезапно мисс Марпл задала вопрос, который застал нас врасплох, так что у нас буквально перехватило дыхание.

– А что, теперь миссис Протеро говорит, что это она убила? – спросила она очень спокойно.

– Святые угодники! – воскликнул полковник. – Вы-то как догадались, мисс Марпл?

– Да так, мне почему-то казалось, что это вполне возможно, – ответила мисс Марпл. – По-моему, милочка Летиция того же мнения. Она ведь очень смышленая девушка. Хотя, боюсь, не слишком щепетильная. Значит, Анна Протеро говорит, что убила своего мужа. Так-так. Едва ли это правда. Нет, я просто уверена, что это неправда. Анна Протеро – не такая женщина. Хотя ни в ком нельзя быть абсолютно уверенным, не так ли? По крайней мере, этому меня научила жизнь. А когда она его застрелила, по ее словам?

– В восемнадцать двадцать. После того, как поговорила с вами. Сразу.

Мисс Марпл медленно, с глубоким сожалением покачала головой. Мне показалось, что сожаление касалось нас, двух взрослых мужчин, которые по глупости попались на удочку. По крайней мере, так мне показалось.

– А из чего она его застрелила?

– Из пистолета.

– А где она его взяла?

– Принесла с собой.

– Вот этого как раз она и не могла сделать, – заявила мисс Марпл с неожиданной уверенностью. – Готова дать присягу. У нее с собой ничего не было.

– Вы могли не заметить.

– Я непременно заметила бы.

– А если он был у нее в сумочке?

– Никакой сумочки у нее не было.

– Хорошо, она могла его спрятать... э-э... в одежде.

Мисс Марпл бросила на него взгляд, полный жалости и укоризны.

– Дорогой полковник Мельчетт, вы же знаете нынешних молодых женщин. Совершенно не стыдятся показывать себя в том виде, как их сотворил Господь. Ей было негде спрятать даже носовой платочек.

Мельчетт не сдавался.

– Но согласитесь, что все сходится, – сказал он. – Время, опрокинутые часы – на них было восемнадцать двадцать две...

Мисс Марпл обернулась ко мне.

– Неужели вы еще не сказали ему про эти часы?

– Что такое, Клемент?

Я ему сказал. Он очень рассердился.

– Какого... Почему это вы ни слова не сказали Слаку вчера вечером?

– А он мне не дал ни слова вымолвить, вот почему, – отпарировал я.

– Чушь! Надо было быть понастойчивей!

– Вероятно, инспектор Слак ведет себя с вами несколько иначе, чем со мной, – сказал я. – Мне он не дал ни малейшей возможности настаивать на чем бы то ни было.

– Совершенно небывалое дело, – сказал Мельчетт. – Если еще кто-нибудь явится и взвалит на себя это убийство, я отправлюсь прямехонько в сумасшедший дом.

– Если мне будет дозволено высказать одно предположение... – еле слышно произнесла мисс Марпл.

– Прошу!

– Если бы вы сообщили мистеру Реддингу о том, что сделала миссис Протеро, и потом убедили его, что и вправду верите, будто это она... А потом пошли бы к миссис Протеро и сказали бы ей, что с мистером Реддингом все в порядке, – знаете, они оба могли бы сказать вам правду. А правда всегда пригодится, хотя, мне кажется, они и сами-то не много знают, бедняжки.

– Ладно, все это очень хорошо, но ведь эти двое – единственные люди, у которых был мотив для убийства Протеро.

– О, этого я бы не сказала, полковник Мельчетт, – возразила мисс Марпл.

– Что вы? Вы можете назвать еще кого-нибудь?

– Безусловно. Ну что же. – Она принялась считать на пальцах. – Раз, два, три, четыре, пять, шесть, да и еще, вполне вероятно, седьмой. Я могу назвать по крайней мере семерых, которым было бы очень на руку убрать с дороги полковника Протеро.

Огорошенный полковник не верил своим ушам.

– Семь человек? В Сент-Мэри-Мид?

Мисс Марпл живо кивнула.

– Прошу заметить, что я не называю имен, – сказала она. – Этого делать нельзя. Но боюсь, что в мире слишком много зла. Только откуда такому славному, честному и прямодушному солдату, как вы, полковник Мельчетт, знать о подобных вещах?

Мне показалось, что полковника вот-вот хватит удар.