Текст книги "Убийство на поле для гольфа"

– Скорее, скорее уведите меня отсюда! – взмолилась она, дрожа всем телом.

Я вывел ее на воздух, мягко поддерживая под руку. Она затворила за собой дверь и только тогда перевела дух.

– Мне уже лучше. О, это было ужасно! Зачем вы только позволили мне туда войти?

Это прозвучало так по-женски, что я не мог сдержать улыбки. Втайне я был весьма доволен тем, что ей стало дурно. Это доказывало, что она не такая уж бездушная особа, какой показалась вначале. В конце концов, она еще совсем дитя, и ее любопытство, скорее всего, было просто проявлением легкомыслия.

– Я всеми силами старался вас удержать, – попенял я.

– Да-да, старались. Ну, что ж, прощайте.

– Послушайте, вам не стоит идти одной. Вы еще не оправились. Я настаиваю на том, чтобы проводить вас в Мерлинвиль.

– Чепуха. Уже все прошло.

– А если вы опять упадете? Нет, я пойду с вами.

Сопротивлялась она довольно энергично. В конце концов, однако, я настоял на своем и мне было позволено проводить ее до окраины городка. Мы снова прошли по тропинке, мимо роковой ямы и кружным путем вышли на дорогу. Когда стали попадаться первые лавчонки, девушка остановилась и протянула руку.

– Прощайте. Спасибо вам большущее, что проводили.

– Вы уверены, что хорошо себя чувствуете?

– Вполне, благодарю. Надеюсь, вам не влетит за то, что все мне показали?

Я легко развеял ее опасения.

– Что ж, прощайте.

– Оревуар, – поправил я. – Если вы здесь поселились, то мы еще увидимся.

Она зарделась и улыбнулась мне.

– Ну, да. Значит, оревуар.

– Подождите секунду, вы не сообщили мне свой адрес.

– О, я остановилась в гостинице «Дю Фар» – она небольшая, но вполне приличная. Завтра заглядывайте в гости.

– Загляну непременно, – пообещал я, пожалуй, с излишним жаром.

Я смотрел ей вслед, пока она не исчезла из виду, а потом тем же путем вернулся на виллу. Я вспомнил, что не запер сарай. К счастью, мой промах никто не заметил. Повернув ключ в замке, я вынул его и отдал полицейскому. И тут меня осенило, что, хотя Синдерелла и дала мне свой адрес, я до сих пор так и не знаю ее настоящего имени.

Глава 9. Мсье Жиро находит улики

В гостиной судья усердно допрашивал старого садовника Огюста. Пуаро и комиссар, которые присутствовали при этом, встретили меня улыбкой и вежливым кивком соответственно. Я тихо проскользнул на свободное место за столом. Мсье Отэ был дотошен и кропотлив до чрезвычайности, но ему не удалось выжать из допроса ничего сколько-нибудь важного.

Огюст признал, что садовые рукавицы принадлежат ему. Он надевал их, когда ухаживал за примулой – некоторые ее сорта могут быть ядовитыми. Он не мог вспомнить, когда надевал рукавицы в последний раз. Разумеется, он их не хватился. Где они обычно лежат? То там, то сям. А лопата обычно стоит в маленьком сарае для садового инвентаря. Был ли он заперт? Конечно, был. Где был ключ? Помилуй бог, в дверях, конечно! Что там красть – там нет ничего ценного. Кто мог предвидеть, что заявится парочка бандитов и убийц? Во времена мадам виконтессы ничего подобного не случалось.

Мсье Отэ дал понять, что допрос окончен, и старик поплелся к выходу, не переставая ворчать. Памятуя необъяснимое внимание, которое уделил Пуаро следам на клумбах, я пристально изучал садовника, пока тот давал показания. Либо он вообще не имел отношения к преступлению, либо был непревзойденным актером. Как раз когда садовник уже стоял в дверях, меня осенило.

– Прошу прощения, мсье Отэ, – вскочил я. – Вы позволите мне задать один вопрос?

– Разумеется, мсье.

Это меня воодушевило, и я обратился к Огюсту:

– Где вы держите свои башмаки?

– Олух царя небесного! – рявкнул старик. – На ногах. Где же еще?

– А когда ложитесь спать?

– Под кроватью.

– А кто их чистит?

– Никто. Зачем их чистить-то? Что я, попрусь в них на променад, как юнец? По воскресеньям я, само собой, надеваю выходную обувку, а все прочие дни… – Он яростно пожал плечами.

Обескураженный, я только покачал головой.

– Так-так, – протянул судья. – Не слишком-то мы продвинулись. Разумеется, мы так и будем топтаться на месте, пока не получим ответ из Сантьяго. Кто-нибудь видел Жиро? По правде сказать, ему не хватает воспитания! Меня просто подмывает послать за ним и…

– Нет необходимости посылать за мной, мсье судья.

Мы вздрогнули, услышав этот спокойный голос. Жиро заглядывал в комнату через открытое окно.

Он легко перемахнул через подоконник и подошел к столу.

– Я к вашим услугам, мсье судья. Примите мои извинения за то, что не смог прийти раньше.

– Ничего, ничего, – сконфуженно пробормотал судья.

– Конечно, я всего лишь туповатый сыскарь, – продолжил Жиро. – В искусстве допроса мало что смыслю. Если бы я кого и опрашивал, то делал бы это при закрытых окнах. А так любой может встать под окном и подслушать… Впрочем, это неважно.

Мсье Отэ побагровел от злости. Было очевидно, что следственный судья и детектив невзлюбили друг друга. С самого начала между ними то и дело происходили стычки. Наверное, иначе и быть не могло. Жиро считал дураками всех следственных судей, а мсье Отэ, который относился к своему статусу с величайшей серьезностью, не могла не оскорблять бесцеремонная манера парижского детектива.

– Ну, мсье Жиро, – сказал судья несколько раздраженно, – уж вы-то, я уверен, времени зря не тратили? Вы уже выяснили имена убийц, не так ли? А может, заодно и место, где они сейчас скрываются?

Мсье Жиро пропустил колкость мимо ушей и ответил:

– Во всяком случае, я знаю, откуда они прибыли.

– Каким образом вы это узнали?

Жиро достал что-то из кармана и выложил на стол. Мы сгрудились вокруг него. Улики были незатейливые: обычный окурок и неиспользованная спичка.

Детектив резко повернулся к Пуаро:

– Что вы здесь видите? – спросил он грубоватым, почти развязным тоном.

Я вспыхнул. Пуаро же остался невозмутим. Он пожал плечами.

– Сигаретный окурок и спичку.

– И о чем это вам говорит?

Пуаро развел руками:

– Это мне… ни о чем не говорит.

– Ага! – Жиро был очень доволен. – Вы не удосужились приглядеться. Это не простая спичка – во всяком случае для этой страны. Она обычна для Южной Америки. К счастью, она не сгорела. Иначе мы бы ее не идентифицировали. Очевидно, что один из преступников отшвырнул окурок и прикурил новую сигарету, но одна спичка выпала при этом из коробка.

– А вторая? – спросил Пуаро.

– Какая вторая?

– Та, от которой он прикурил. Вы ее тоже нашли?

– Нет.

– Наверное, вы не слишком тщательно искали.

– Не слишком тщательно… – На мгновение показалось, что детектив вот-вот взорвется, но он сделал над собой невероятное усилие и сдержался. – Вижу, вы любите пошутить, мсье Пуаро. Но как бы там ни было – со спичкой или без – окурка вполне достаточно. Это южноамериканская сигарета, с гильзой из лакричной бумаги.

Пуаро кивнул. Комиссар возразил:

– Окурок и спичка могли принадлежать мсье Рено. Не стоит забывать, он всего два года как вернулся из Южной Америки.

– Нет, – самоуверенно ответил Жиро. – Я уже проверил вещи мсье Рено. У него совсем другие сигареты и спички.

– Вам не кажется странным, – спросил Пуаро, – что эти чужаки не запаслись ни оружием, ни перчатками, ни лопатой – все эти вещи будто нарочно для них приготовили?

Жиро усмехнулся с довольно надменным видом.

– Вне всякого сомнения, это странно. Конечно, все это вполне объяснимо, если вооружиться моей версией.

– Ага! – сказал мсье Отэ. – Сообщник. Сообщник в доме!

– Или снаружи, – сказал Жиро, загадочно улыбнувшись.

– Но кто-то ведь должен был их впустить. Не может же так совпасть, что на их счастье дверь случайно оказалась незаперта?

– Согласен, мсье судья. Дверь открыли намеренно, однако ее можно было отпереть как изнутри, так и снаружи – и это сделал кто-то, у кого был ключ.

– Но у кого он был?

Жиро пожал плечами.

– Ну, кто же добровольно признается в этом! Но ключ мог быть у многих. Например у сына – мсье Жака. Да, он сейчас на пути в Южную Америку, но он мог потерять ключ, или его могли у него украсть. Теперь, садовник – он ведь работает здесь уже много лет. У одной из юных горничных мог быть любовник. Возможностей очень много. Есть, наконец, еще одна особа, которая с большой вероятностью может иметь при себе ключ.

– И кто же?

– Мадам Добрей, – сухо бросил детектив.

– Вот как? – Лицо у судьи слегка вытянулось. – Выходит, вы и об этом тоже наслышаны?

– Я наслышан обо всем, – невозмутимо заявил Жиро.

– Но могу поклясться, кое о чем вы все же не знаете, – сказал мсье Отэ, наслаждаясь возможностью продемонстрировать свое превосходство. И он без лишних слов сообщил о таинственной ночной гостье. Он также упомянул о чеке на фамилию Дювин, и, наконец, протянул Жиро письмо, подписанное «Белла».

Жиро молча выслушал, внимательно изучил письмо и затем вернул его судье.

– Все это очень интересно, мсье судья. Но моя версия остается неизменной.

– И какова же она, ваша версия?

– В данный момент я бы предпочел ее не оглашать. Вы же помните, мое расследование еще в самом начале.

– Скажите мне только одно, мсье Жиро, – вмешался вдруг Пуаро. – Ваша версия допускает, что дверь была открыта. Но она не объясняет, почему ее оставили открытой. Разве не естественно было бы затворить ее после того, как злодеи покинули дом? Ведь если бы полицейский, совершая дежурный обход, как это частенько бывает, случайно оказался возле дома, то их немедленно обнаружили бы и арестовали!

– Черт, да они забыли – вот и все. Просто ошибка, уверяю вас.

И тут, к моему удивлению, Пуаро произнес почти те же самые слова, что он сказал вчера вечером мсье Бексу:

– Я с вами не согласен. Дверь оставили открытой либо намеренно, либо по необходимости, и любые версии, отрицающие сей факт, неизбежно заведут в тупик.

Мы все оторопело смотрели на маленького сыщика. Я-то думал, признание им собственного невежества в отношении спичечной головки непременно должно было его унизить, но он был самодоволен, как всегда, и без малейшего трепета учил уму-разуму великого Жиро.

Парижский детектив подкрутил усы, насмешливо глядя на моего друга.

– Не согласны со мной, а? Ну, и что же особенно поражает вас в этом деле? Давайте послушаем ваше мнение.

– Одно обстоятельство представляется мне особенно важным. Скажите, мсье Жиро, вам не бросилось в глаза, что в этом деле кое-что кажется поразительно знакомым? Вам это дело ничего не напоминает?

– Знакомым? Напоминает? Навскидку не могу сказать. Думаю, нет, ничего не напоминает.

– Ошибаетесь, – тихо сказал Пуаро. – Данное преступление почти в точности повторяет то, что было совершено раньше.

– Когда? И где?

– Ах, вот этого я, к сожалению, сейчас не могу вспомнить – но я вспомню. Я надеялся, что вы сможете мне помочь.

Жиро недоверчиво фыркнул.

– Злоумышленников в масках где только не было! Я не в состоянии припомнить детали всех этих преступлений. И все они похожи в той или иной степени.

– Но здесь присутствует одна индивидуальная особенность. – Пуаро вдруг оседлал своего назидательного конька и тоном лектора обратился ко всем присутствующим: – Я сейчас говорю с вами о психологии преступления. Мсье Жиро прекрасно знает, что у каждого преступника есть свой уникальный метод, и полиция, когда ее вызывают для расследования – скажем, кражи со взломом – часто может сделать проницательное предположение о личности злодея, опираясь на особый метод, которым тот воспользовался. (Джепп скажет вам то же самое, Гастингс). Человек – существо банальное. Банальное как в добропорядочной повседневной жизни в рамках закона, так и вне закона. Если человек совершил одно преступление, другие его преступления будут в чем-то похожи на первое. Примером тому один убийца из Англии, который по очереди избавлялся от своих жен, топя их в ванне. Если бы он как-то разнообразил способ убийства, то его, наверное, по сей день не разоблачили бы. Но он подчинился общему диктату человеческой природы, решив, что если получилось однажды, то получится снова, и поплатился за отсутствие оригинальности.

– И в чем же суть всего этого? – глумливо поинтересовался Жиро.

– В том, что если два преступления чрезвычайно похожи по замыслу и исполнению, то за ними стоит один и тот же мозг. Я ищу этот мозг, мсье Жиро, и я его найду. Здесь у нас имеется настоящий ключ к разгадке – психологический. Вы можете знать все на свете о сигаретах и спичечных головках, мсье Жиро, но я – Эркюль Пуаро, разбираюсь в человеческом разуме! – И с этими словами мой маленький бельгиец очень выразительно постучал себя по лбу. Жиро, как ни странно, оставался совершенно невозмутимым. – Дабы наставить вас на верный путь, – продолжал Пуаро, – я также советую обратить внимание на один факт, который вы упустили. Наручные часы мадам Рено на следующий день после трагедии спешили на два часа. Возможно, вам будет интересно изучить этот факт.

Жиро выпучил глаза.

– А вдруг они всегда спешили!

– Кстати, как мне сообщили, так оно и было.

– Ну и что тогда?

– Как бы то ни было, два часа это очень много, – мягко сказал Пуаро. – А еще мы знаем о следах на клумбе.

Он кивнул в сторону открытого окна, Жиро кинулся к нему и выглянул наружу.

– На этой?

– Да.

– Но я не вижу никаких следов!

– Именно, – сказал Пуаро, подровняв стопку книг на столе. – Их там нет.

На миг лицо Жиро исказилось от дикой ярости. Он сделал два шага по направлению к своему мучителю, но в это самое мгновение дверь гостиной отворилась и Маршо объявил:

– Мсье Стонор, секретарь мсье Рено, только что прибыл из Англии. Впустить его?

Глава 10. Гэбриэл Стонор

Вошедший в был весьма примечательной личностью. Очень рослый, прекрасного атлетического сложения с бронзовыми от загара лицом и шеей, он сразу стал центром внимания. Жиро рядом с ним выглядел дохляком. Позднее, познакомившись с ним поближе, я узнал, что Гэбриэл Стонор был человеком необыкновенным. Родился он в Англии, но его здорово помотало по свету. Он охотился на крупную дичь в Африке, путешествовал по Корее, фермерствовал в Калифорнии и торговал на островах Южных морей. Служил секретарем у нью-йоркского железнодорожного магната и целый год кочевал по пустыне, подружившись с каким-то арабским племенем.

Его зоркий взгляд безошибочно остановился на мсье Отэ.

– Вы судья, который занимается этим делом? Очень приятно с вами познакомиться, мсье. Страшная трагедия. Как там миссис Рено? Как она держится? Это, наверное, ужасное потрясение для нее.

– Ужасное, просто ужасное, – кивнул мсье Отэ. – Позвольте представить, это мсье Бекс – наш комиссар полиции, мсье Жиро из уголовной полиции. Этот господин – мсье Эркюль Пуаро, мсье Рено послал за ним, но он прибыл слишком поздно и уже ничего не смог сделать, чтобы предотвратить трагедию. А это друг мсье Пуаро – капитан Гастингс.

Стонор с особым интересом посмотрел на Пуаро.

– Он действительно послал за вами?

– Значит, вы не знали, что мсье Рено намеревался вызвать детектива? – вставил мсье Бекс.

– Нет, не знал. Но я ничуть не удивлен этому.

– Почему?

– Потому что старик нервничал! И я не знаю, по какой причине. Он не посвящал меня в свои страхи. Не в таких мы были отношениях. Но он определенно был встревожен, причем нешуточно!

– Хмм, – сказал мсье Отэ. – А причин вы не знаете?

– Да, как я и говорил, сэр.

– Извините, мсье Стонор, но мы должны начать с некоторых формальностей. Ваше полное имя?

– Гэбриэл Стонор.

– Когда вы заняли должность секретаря мсье Рено?

– Почти два года назад. Мсье Рено как раз вернулся из Южной Америки. Наш общий знакомый порекомендовал меня, и мы поладили. Сказать по правде, он был отличный босс.

– Много ли он вам рассказывал о своей жизни в Южной Америке?

– Да, порядочно.

– Вам известно, бывал ли он в Сантьяго?

– Много раз, я уверен.

– Не упоминал ли он о каком-то особом инциденте, который произошел с ним там – что-нибудь, что могло спровоцировать своего рода вендетту?

– Никогда.

– Не говорил ли он о каких-то секретных сведениях, которые получил во время пребывания там?

– Нет.

– Он когда-нибудь вообще говорил вам о каких-то секретных бумагах?

– Нет, не припоминаю. Но его постоянно окутывала тайна. К примеру, он ни разу при мне не вспоминал свое детство или молодые годы, вплоть до поездки в Южную Америку. По происхождению он, если не ошибаюсь, французский канадец, но он никогда не рассказывал о своей жизни в Канаде. Он был скрытным, как моллюск в раковине.

– Значит, насколько вам известно, у него не было врагов, и вы не можете навести нас на какой-либо секрет, обладание которым могло стать причиной его убийства?

– Именно так.

– Мсье Стонор, вы когда-нибудь слышали фамилию Дювин в связи с делами или личной жизнью мсье Рено?

– Дювин. Дювин, – задумчиво повторил Стонор. – Нет, думаю, нет. И все же она кажется мне знакомой.

– А знакома ли вам некая дама – подруга мсье Рено, которую зовут Белла?

Мистер Стонор снова отрицательно покачал головой.

– Белла Дювин? Так ее зовут? Любопытно! Я уверен, что это имя мне известно, но сейчас не могу припомнить, в связи с чем.

Судья кашлянул.

– Понимаете, мсье Стонор, дело обстоит вот как. Мы не можем допустить ни малейших оговорок. Вы, возможно, из уважения к мадам Рено, к которой вы, как я полагаю, испытываете большое почтение и привязанность, могли… короче! – сказал мсье Отэ, не сумев выпутаться из заковыристой фразы. – Не должно быть никаких недомолвок.

Стонор уставился на судью, в глазах у него засветился огонек озарения.

– Я не вполне вас понимаю, – начал он сдержанно. – При чем тут миссис Рено? Я испытываю огромное уважение к этой леди. Она очень красивая и необычная женщина, но объясните, как мои недомолвки или скрытность могут отразиться на ней?

– Допустим, выяснится, что эта Белла Дювин была больше, чем просто приятельницей ее мужа?

– А! Теперь понятно, к чему вы клоните. Но я поставлю последний доллар на то, что вы ошибаетесь. Старик никогда не волочился за юбками. Он просто обожал свою жену. Я не знаю более преданной и любящей четы.

Мсье Отэ понимающе покачал головой.

– Мсье Стонор, у нас в руках неопровержимое доказательство – любовное письмо, написанное упомянутой Беллой мсье Рено, где она упрекает его в том, что он охладел к ней. Более того, мы также имеем сведения, что незадолго до смерти у него была интрижка с одной француженкой – мадам Добрей, которая снимает виллу по соседству. И это у человека, который, по вашим словам, никогда не волочился за юбками!

Глаза секретаря гневно сощурились.

– Погодите, мсье судья. Вы взяли ложный след. Я знал Поля Рено. Все, что вы только что рассказали, совершенно невозможно. Должно быть какое-то другое объяснение.

Судья пожал плечами.

– И какое же «другое объяснение» может здесь быть?

– А что именно навело вас на мысль о любовной связи?

– Мадам Добрей имела обыкновение навещать его по вечерам. Кроме того, с тех пор, как мсье Рено поселился на вилле «Женевьева», мадам Добрей получила на свой банковский счет большую сумму денег. В общей сложности она составляет четыре тысячи фунтов в пересчете на ваши английские деньги.

– Да, так оно и было, – спокойно ответил Стонор. – Я сделал эти переводы по его просьбе. Но это была не интрижка.

– Да? Мой бог, а что же тогда это было?

– Шантаж, – резко произнес Стонор, с силой хлопнув ладонью по столу. – Вот что!

– А! Вот это идея! – невольно вскрикнул судья, потрясенный этим открытием.

– Шантаж, – повторил Стонор. – Старика подоили – и здорово, причем. Четыре тысячи фунтов за пару месяцев – фьюить! Я говорил вам, что была у Рено какая-то тайна. Очевидно, эта мадам Добрей знала достаточно, чтобы прижать его.

– Это возможно! – возбужденно воскликнул судья. – Очень даже возможно!

– Возможно? – рявкнул Стонор. – Да так и есть! Скажите, вы спрашивали миссис Рено об этой любовной связи, которая вам тут померещилась?

– Нет, мсье. Мы не хотели причинять мадам лишних огорчений, пока этого можно было избежать.

– Огорчений? Да она рассмеялась бы вам в лицо! Говорю вам, супруги Рено были идеальной парой, на все сто!

– А, это напомнило мне еще кое-что, – сказал мсье Отэ. – Мсье Рено поставил вас в известность о содержании своего завещания?

– Я знаю о нем все – сам отправлял его адвокату после того, как старик его составил. Могу назвать вам имя его поверенных, если желаете с ними встретиться. Завещание у них. Оно очень простое. Половину он в виде пожизненного дохода завещает жене, а половину – сыну. Еще есть несколько мелких наследников. Вроде бы он и мне оставил тысячу.

– И когда было написано это завещание?

– О, года полтора назад.

– Сильно ли вы удивитесь, мсье Стонор, если узнаете, что мсье Рено составил новое завещание, менее, чем две недели назад?

Было очевидно, что Стонор сильно удивлен.

– Понятия об этом не имел. И что же там нового?

– Все его огромное состояние он безоговорочно завещал жене. И никаких упоминаний о сыне.

Мистер Стонор протяжно свистнул.

– Я бы сказал, это как-то чересчур сурово по отношению к парню. Эдакий щелчок по носу! Мать его, конечно, обожает, но для всего остального мира это будет выглядеть так, словно отец ему не слишком доверял. Однако это доказывает, что, как я и говорил, Рено и его жена были в прекрасных отношениях.

– Именно так, именно так, – сказал мсье Отэ. – Возможно, нам придется пересмотреть наши выводы по многим пунктам. Конечно же, мы отправили каблограмму в Сантьяго и ожидаем ответа с минуты на минуту. Тогда всё так или иначе прояснится. С другой стороны, если верно ваше заявление о шантаже, мадам Добрей непременно должна обладать кое-какой важной информацией.

Пуаро вставил вопрос:

– Мсье Стонор, а шофер-англичанин, Мастерс – как долго он работает у мсье Рено?

– Больше года.

– А вы не знаете, бывал ли он когда-нибудь в Южной Америке?

– Уверен, что нет. До того, как перейти к мистеру Рено, он много лет работал у одних и тех же хозяев в Глостершире, я хорошо знаю эту семью.

– То есть, вы можете ручаться, что он вне подозрений?

– Абсолютно.

Пуаро явно расстроился.

Тем временем судья вызвал Маршо.

– Передайте мои наилучшие пожелания мадам Рено и скажите, что я буду рад, если она соблаговолит уделить мне несколько минут для беседы. Пусть не беспокоится, я сам поднимусь к ней.

Маршо козырнул и удалился.

Прошло всего несколько минут, а затем, к нашему удивлению, дверь открылась и в комнату вошла миссис Рено, смертельно бледная в своем глубоком трауре.

Мсье Отэ, в отчаянии от того, что ей пришлось спуститься, бросился отодвигать для нее кресло. Она поблагодарила его улыбкой. Стонор обеими руками взял ее руку и молча сжал. Этот жест сочувствия был красноречивее любых слов. Миссис Рено обратилась к мсье Отэ.

– Мсье судья, вы хотели меня о чем-то спросить.

– С вашего позволения, мадам. Насколько я понял, ваш муж был по происхождению французским канадцем. Можете ли вы рассказать нам что-то о его юности или молодых годах?

Она покачала головой.

– Мой муж всегда был очень сдержан, мсье. Я знаю, что родился он где-то на северо-западе, но мне кажется, у него было несчастливое детство, поскольку он никогда не касался своего прошлого. Мы жили только настоящим и будущим.

– А была ли в его прежней жизни какая-то тайна?

Миссис Рено слабо улыбнулась и покачала головой.

– Ничего особо романтического, я уверена, мсье судья.

Мсье Отэ улыбнулся в ответ.

– Ваша правда, мы не должны позволять себе опускаться до мелодрамы. И еще кое-что… – Он помедлил.

И тут в разговор ворвался Стонор:

– Им в головы взбрела невероятная мысль, миссис Рено. Они считают, что у мистера Рено была любовная связь с мадам Добрей, которая, кажется, проживает по соседству.

Щеки миссис Рено вспыхнули алым румянцем. Она вскинула голову, прикусила губу, лицо ее задрожало. Стонор замер, не сводя с нее ошарашенных глаз, но мсье Бекс подался вперед и мягко сказал:

– Мы сожалеем, что причинили вам боль, мадам, но есть ли у вас основания считать, что мадам Добрей и ваш супруг находились в любовной связи?

Миссис Рено горестно всхлипнула и закрыла лицо руками. Плечи ее затряслись от рыданий. Наконец она подняла голову и сказала срывающимся голосом:

– Да, это возможно.

Лицо Стонора выражало такое неподдельное изумление, какого я никогда прежде не видел. Он был совершенно ошеломлен.