Текст книги "Большое путешествие"

Белчер с каждым днем все раздражительнее. Впрочем, это неудивительно: его нога и ступня очень плохи, нарывы появляются каждый раз в новых местах. Доктор велит Белчеру лежать отдыхать, а тот отвечает, что ему некогда. Бейтс забыл достать карболки, Белчер целый день проходил в тесных ботинках, кормят в отеле отвратительно, вдобавок доктор разрешил ему не больше одной порции виски с содовой за едой, поэтому вчера вечером майор едва не дошел до ручки! Еще ему порядком надоел Фезерстон, который по-собачьи привязался к Белчеру и является к нему в любое время дня и ночи. Постоянно ругает Южную Африку, извиняется перед нами за “людей второго сорта”: “Не то что мои друзья из Новой Зеландии”. Если верить Фезерстону, то единственные люди первого сорта в Южной Африке – принц Артур Коннаутский[21]21
  Принц Артур Коннаутский и Страханский (1893–1938) – член британской королевской семьи, внук королевы Виктории. С 1920 по 1924 год – генерал-губернатор Южно-Африканского Союза.


[Закрыть], его помощник и, разумеется, сам майор Фезерстон. Рассказывает нам о своем гардеробе, о том, что пришлось заплатить огромный налог за “полдюжины костюмов по шестнадцать гиней каждый, которые я привез из Англии: ведь здесь ничего хорошего достать нельзя!” Недавно Фезерстон наклонился, чтобы поднять носовой платок, а Эшби, к своему вящему удовольствию, углядел большущую заплатку на штанах нашего франта и, ликуя, поспешил сообщить нам эту новость, чем, признаться, немало нас порадовал.

Суббота [11 февраля]

Усердный Бейтс вчера целый день в поте лица делал в Торговой палате макеты экспедиции Британской империи. Сегодня утром мы с Сильвией отправились на них взглянуть, а потом перемерили в городе массу ужасных шляп, чтобы прийти в себя после утомительной умной беседы с неизменным Везерслэбом и краснолицым крепышом по имени Арчи Симпсон, одним из промышленников, которые катали нас на автомобилях: он тогда чуть не заехал вместе с Белчером в Индийский океан и до смерти перепугал беднягу.

Арчи в дюнах в Фиш-Хуке.

Сегодня мы с Арчи ездили в городок под названием Фиш-Хук неподалеку от Муизенберга. Там находится единственный пляж в округе, где можно поплавать: в Муизенберге в основном занимаются серфингом, а купаются в огромных резервуарах на мелководье, в которых чувствуешь себя, как рыба в аквариуме! Местечко чудесное, со всех сторон окружено горами, белый песчаный пляж и штук шесть крошечных белых бунгало на склоне. Никаких тебе купальных кабин, но и переодеться тоже негде. Какой-то любезный молодой человек пустил нас в хижину, где держит рыболовные снасти, и мы замечательно искупались. Но после серфинга, конечно, просто плавать уже скучно! Мы хотим купить легкие изогнутые доски (которые не бьют в живот) и научиться кататься на волнах как следует. Арчи очень понравилось в Фиш-Хуке, он куда охотнее остался бы здесь, чем отправился в Родезию. После переполненных английских пляжей так забавно слышать здесь: “Сколько же сегодня народу!”, когда на берегу сидит от силы человек десять и трое детей.

Воскресенье [12 февраля]

Сегодня мы небольшой компанией отправились в гости к адмиралу в Саймонстаун. Белчер вчера с ним обедал. Он хотел взять с собой нас с Арчи, но мы решили, что едва ли это получится, поэтому с ним поехали мы с Сильвией Хайам и чудесно провели время. Леди Гудинаф болеет, поэтому выглядела неважно, но приняла нас очень тепло. Сам адмирал – славный малый: провел меня по саду, показал своих пони и настойчиво приглашал нас с Арчи до отъезда из Кейптауна приехать к ним на обед, а я бы захватила фотоаппарат и пофотографировала. У адмирала две прелестные дочери, одна еще не выезжает в свет. Его флаг-адъютанту я, кажется, понравилась, но адмирал не дал ему возможности со мной пообщаться.

Боюсь, на Цейлон съездить не получится. Из Кейптауна туда пароходов нет: они ходят в Бомбей, “Ормуз” же, на который мы хотим попасть, идет не в Бомбей, а в Коломбо[22]22
  Коломбо – столица Шри-Ланки (Цейлона).


[Закрыть]. Так что мы меняем планы и числа 30 марта поплывем отсюда прямо в Австралию.

Сегодня последний день для отправки корреспонденции, так что пойду отдам это письмо, чтобы успеть.

С любовью,

Агата

Арчи, адмирал, леди Дороти, леди Гудинаф и Саймон в Саймонстауне.

Гостиница “Маунт Нельсон”

Кейптаун

15 февраля [среда]

Дорогая мамочка!

Хайамы – престранное семейство! Ни миссис Хайам, ни Сильвии путешествие не нравится: обе мечтают поскорее вернуться в Англию. Они изнывают от жары, кругом тучи пыли, дома какие-то голландские, совсем не такие, как в Англии, кормят отвратительно (тут они правы), а комариные укусы они (как миссис Гаммидж[23]23
  Миссис Гаммидж – героиня романа “Жизнь Дэвида Копперфильда, рассказанная им самим” Ч. Диккенса, которая, по ее признанию, была “более чувствительна, чем другие”.


[Закрыть]) переносят хуже других! Зачем тогда было ехать? Я так поняла, что мистеру Хайаму принадлежит большая часть ферм в Восточной Англии. Его отец был мелким землевладельцем и занимался всем подряд, а сыну пришла гениальная мысль: продавать картофель, который выращивал отец, в Лондон, так что теперь у мистера Хайама миллионное состояние. Ну как же, когда можешь себе позволить путешествовать по всему миру, не думая о расходах, не получать от этого удовольствия? Хотя, признаться, самому мистеру Хайаму как раз все нравится, но лишь потому, что можно сравнивать условия земледелия и животноводства. Однако он все равно неизменно весел и приветлив. А вот его дочери, конечно, все это скучно. Она еще слишком юна, чтобы наслаждаться видами природы, ей не хватает пикников, танцев, общества молодых людей, поэтому девушка буквально считает дни до возвращения в Англию. Вечер в обществе миссис Хайам – настоящее испытание. Она задает уйму дурацких вопросов. Не помню, писала ли об этом, но позавчера она четыре раза повторила, до чего же удивительно, что в Южной Африке есть свои Лландидно и Клифтон, “совсем как в Англии”! Я намекнула, что в наших колониях это никакая не редкость, но она знай себе твердила: “Совсем как в Англии!”, и явно была уверена, что это самая настоящая телепатия! Обе очень ко мне привязаны. Я глажу для них одежду, объясняю, на какой трамвай нужно сесть, чтобы добраться из центра до гостиницы, тасую и сдаю карты, когда мы играем, потому что ничего из этого они не могут!

Сегодня половина отпуска! Вернувшись из Муизенберга, Арчи похвастался, что наконец-то научился управляться с доской для серфинга! Но ему никто не поверил! А он стоял на своем. Хайам с Бейтсом принялись рассказывать, что практически забрались на самую вершину Столовой горы. Им тоже никто не поверил. Бейтс на полном серьезе принялся описывать ужасного паука, который преградил ему дорогу, и добавил, что слышал змеиное шипение. С самого отъезда из Англии (за пределы которой он никогда прежде не выезжал) он убежден, что подвергается смертельной опасности и живым не вернется. Настоял на том, чтобы руководство экспедиции оформило на него страховку! На Мадейре ему всюду мерещились пираты, в море кишмя кишели акулы, которых никто, кроме Бейтса, не видел. Белчер сказал ему, будто на Столовой горе водятся молодые леопарды, и Бейтс ему поверил. Вчера мы отправили ему открытку с изображением африканской гадюки и серьезным предупреждением якобы от “Общества защиты туристов”. В поисках их номера Бейтс перерыл весь телефонный справочник и никак не мог понять, почему никто не знает, где находится их контора!

Четверг [16 февраля]

Вчера мы с миссис Блейк ходили в музей, где встретили двух ее кузин: первая, Мэрайя Коул, настоящая красавица, завоевавшая симпатию семейства принца Коннаутского и местной знати, а вторая, миссис Томас, живет в Италии и приехала в Кейптаун читать лекции по искусству. Она разыскала директора музея и попросила устроить нам экскурсию. В музее представлены модели – сценки из жизни различных бушменских племен, в том числе вымирающих: странные крошечные женщины с непропорционально большими ягодицами, которые они специально развивали до такого состояния! Директор очень интересно о них рассказывал, а потом мы отправились смотреть наскальные рисунки и резные изображения доисторических людей. (Как те с оленями, Панки.) Наш гид объяснил, что это не просто стайка непонятных животных, а сцены охоты или гона. Особенно выделялись ноги одной антилопы, но если присмотреться, можно было заметить красное пятнышко, а за спиной животного – схематичное изображение охотника, который держит стрелу с красным наконечником, и сразу становилось ясно, что у животного переломаны ноги, поэтому оно и выглядит так “неестественно”. У большинства антилоп изо рта шла белая пена, а у одной – красная, и она, видимо, в предсмертной агонии, падала на землю. Животные изображены очень подробно, а вот охотники – наброском, очевидно, из суеверия, которого до сих пор держатся некоторые племена (как древние египтяне с их мумиями), что изображение, схожее с оригиналом, приносит несчастье. Все вырезанные на камне рисунки животных начинались одинаково, с круглого живота, и если художнику казалось, что у него не получается, он все бросал и начинал заново.

Потом директор прочел нам очень интересную лекцию о черепах древнейших людей (начиная с питекантропов), модели которых хранятся в музее. Для сравнения рядом выставлен череп шимпанзе, который доказывает, что яванский человек на самом деле был человекообразной обезьяной. Далее пилтдаунский человек[24]24
  Пилтдаунский человек – одна из самых известных мистификаций XX века. Останки “пилтдаунского человека” были найдены в гравийном карьере Пилтдауна в 1912 году и были представлены как свидетельство существования ранее неизвестного звена эволюции. Однако в 1953 году ученые доказали, что это подделка: череп современного человека, намеренно соединенный с нижней челюстью обезьяны.


[Закрыть] – с черепом человека и челюстью обезьяны – и челюсть гейдельбергского человека, очень похожая на обезьянью, но с зубами, как у современного человека; затем неандертальцы с большими головами необычной формы, но прямыми челюстями. Говорить они не умели. Неандертальцы негроидного типа, что доказывает: Африка, как и Европа, прошла через неандертальскую стадию эволюции. Еще директор много рассказывал об африканском черепе, о том, что растяпы, которые вели раскопки, потеряли часть глазницы, и теперь невозможно провести точную реконструкцию. В конце концов мы дошли до различных типов “бушменов” – как африканских, так и австралийских. Меня очень заинтересовал один африканский череп, который резко отличался от остальных: вытянутый сзади наперед, а сверху приплюснутый, как у неандертальцев, – и так далее вплоть до современных европейцев. В конце концов понимаешь, что по форме черепа как таковой разница невелика: заметнее всего отличаются угол и строение челюсти. В общем, день выдался очень интересным!

Аддерли-стрит, Кейптаун.

Сегодня утром мы выехали в 9.30 (хотя на самом деле в 10.15, потому что Белчер не был готов: рассердился из-за того, что ему пришлось тридцать пять минут ждать завтрака, после того как он заставил себя встать в восемь утра и спуститься в столовую. Майор в гневе удалился, заявил, что вообще не будет завтракать, но спустя час испытал муки голода и осознал, что администрации гостиницы нет дела до того, позавтракает он или нет!) и отправились на экскурсию по самым крупным плодоводческим хозяйствам. Сначала к Маллесонам в Ида-вэлли: приехали мы к половине двенадцатого. Миссис Маллесон оказалась очень дородной женщиной в стареньком голубом ситцевом платье, лопнувшем на ее широкой спине в трех местах, но очень милой и в целом похожей на старую Ма Люси. Мы заглянули в дом на “чашку чаю” (здесь по утрам всегда пьют чай). Все голландские дома похожи: уютно невысокие, темные и прохладные. Забавно мечтать о темноте после Англии, где все время хочется, чтобы комнаты были “посветлее”. Мы выпили чаю, перекусили сэндвичами с помидорами и горячими тостами со сливочным маслом, а на десерт поели дынь, груш, персиков и слив, после чего отправились смотреть, как собранные плоды охлаждают, а потом упаковывают для отправки в Англию или же переносят в теплое место, чтобы фрукты дозрели перед сушкой. Спелые персики и сливы режут пополам и снимают с них кожуру, оставляя небольшой кусочек с одного бока для сушки, затем моют и стерилизуют в каменной печи с горящей серой. Потом большие деревянные поддоны с фруктами выставляют на солнце, а когда все готово, отправляют на фабрику, где плоды обрабатывают и спрессовывают.

Сушка фруктов.

Миссис Маллесон очень любит кувшинки, у нее есть даже голубые, которые считаются большой редкостью. Она мне очень понравилась. Оказалось, миссис Маллесон – племянница Страбенов, и они вскоре должны приехать в отель.

Уехали мы около часа дня и отправились через горы к Пикстоунам, у которых ферма покрупнее. Красивый дом с верандой, увитой лозой со свисающими гроздьями винограда, внутри – поросший вереском дворик с арками и двумя высокими гранатовыми деревьями на клочке зеленой травы. Нас угостили очень вкусным обедом, который подавали две расторопные служанки, на столе была посуда старинного стекла. Весь дом обставлен старой голландской мебелью. Словом, отличное местечко среди гор. Около трех часов пополудни мы поехали в плодоводческое хозяйство Родса[25]25
  Ныне – ферма Бошендал.


[Закрыть], где нас встретил управляющий и устроил нам экскурсию. К тому времени я уже порядком устала смотреть, как сушат фрукты, это везде делается одинаково, к тому же было невыносимо жарко. Хайамы настолько измучились, что не захотели выходить из машины. Сильвия была уверена, что получила солнечный удар, а миссис Хайам устала, поскольку была вынуждена придерживать шляпку (вуали у нее не оказалось!). Еще они сказали, что чувствительнее к пыли, чем большинство людей! Мне же хотелось взглянуть, как консервируют фрукты: это очень интересно. В консервные банки кладут фрукты, заливают сиропом и ставят на небольшую передвижную платформу, по которой они проезжают через паровой туннель и выходят с другой стороны горячими. Специальные машины закатывают их крышками, после чего запечатанные банки падают в огромную цистерну с кипятком и варятся там. Побывали мы и на виноградниках, попробовали вина – чистый забродивший виноградный сок, из которого уже те, кому его отправляют, делают портвейн, херес или что сочтут нужным. Никогда бы не подумала! Я была уверена, что портвейн – он сразу портвейн. Мы выпили чаю с женой управляющего и уехали домой по еще более пыльной дороге (а ведь Хайамы так плохо переносят пыль!).

Обед на ферме Пикстоун.

Мистер Пикстоун и мистер Хайам в виноградниках на ферме Пикстоун.

Плодоводческое хозяйство Родса.

Пятница [17 февраля]

Сегодня состоялась церемония открытия парламента, на которую мы надели лучшие костюмы. Места у трех дам оказались отличные, в первом ряду балкона, откуда все прекрасно видно. Принц Артур прочитал замечательную речь, принцесса выглядела для члена королевской семьи очень мило: вся в белом, в отделанной кружевом соломенной шляпке с опущенными полями. Потом эту же, довольно-таки длинную, речь повторили по-голландски, и на этот раз она показалась бесконечной! Днем мы купались в Муизенберге, купили доски для серфинга с изогнутыми концами – на них намного проще устоять и не так больно, если они случайно ткнут в живот. Думаю, на них можно кататься и в Пейнтоне[26]26
  Пейнтон – город в Англии, в районе Торбей, который считается английской Ривьерой.


[Закрыть], если будут волны.

Приглашение на церемонию открытия парламента.

У меня такое чувство, будто все в Южной Африке носят фамилию либо Ван дер Бил, либо Клоете. Наверно, предки Чарльза родом отсюда!

Гостиница “Маунт Нельсон”

Кейптаун

Штемпель на марке: 18 февраля 1922 года

Здесь мы вчера катались на автомобиле. С любовью – от меня и от Арчи. А. К.

Суббота [18 февраля]

Сегодня у архиепископа был прием в саду (прикладываю отчет о нем в местной газете с описанием моего платья “в стиле Понтинга”, которое мы покупали вместе). Мы с Арчи представляли миссию. Чудесный сад у самого склона горы, террасы с цветами – причем почти все голубые (миссис Маллесон объяснила мне, что февраль – “голубой” месяц). Квадратный “розовый сад”, еще один голубой сад, с африканскими лилиями, затем сад алых лилий и прудик с каскадом и кувшинками всевозможных расцветок. Миссис Маллесон (сменившая голубой ситец на элегантный черный атлас, в котором я ее едва узнала) провела нас по саду. Принцесса выглядела ужасно в теплом сине-красном платье. Первым, кого мы встретили, оказался адмирал в огромном белом парике. Адмирал признался, что недавно вернулся с поля для гольфа и что терпеть не может такие мероприятия.

Вечером мы с Арчи и Белчером ужинали с миссис Блейк и красавицей Мэрайей Коул (она и правда вылитая Глэдис Купер в юности). Кроме нас, был еще Найджел Беттин, флаг-адъютант. После ужина мы отправились в Уинберг на танцы. Мне было очень весело. Беттин – милый молодой человек, чрезвычайно довольный собой. По секрету рассказал нам, что на прием в саду адмирал надел не тот головной убор, и Беттин даже утром опасался, что будет скандал! А нужную шляпу с плюмажем должны были прислать адмиралу на поле для гольфа, но по досадному недоразумению “кто-то что-то перепутал”! На танцах был сын герцога Манчестерского, лорд Мандевиль. Кажется, они с Мэрайей добрые друзья, поскольку она запросто обращалась к нему “Манди”.

Заметка в газете про прием в саду у архиепископа.

Воскресенье [19 февраля]

День выдался спокойным: Белчер в 9.30 уехал на машине на весь день в поместье какого-то министра. Хайам и миссис Хайам (вторая, впрочем, с неохотой, так как совершенно справедливо подозревала, что придется посетить очередное плодоводческое хозяйство) его сопровождали. Белчер становится просто невыносим, носится как бешеный бык, всех путает, требует невозможного и ведет себя, как тот морж у Киплинга! После ланча мы с Арчи и Бейтсом решили подняться на Столовую гору. По сосновому бору гулять было приятно, но потом начались камни, которые шатались под ногами, идти стало тяжело, хотя есть тропинка, так что карабкаться не приходилось. Я быстро отстала. Бейтс тигром рвался вперед, но и он утомился, не дойдя до вершины, так что пришлось Арчи покорять высоту в одиночку. Мы все смертельно устали и рано легли спать.

Понедельник [20 февраля]

Приятнейший ланч с адмиралом. Белчер все утро был в премерзком настроении, послал телеграмму, что опоздал на поезд, так что мы с Арчи поехали вдвоем. Гудинафы ужасно милы. Еще были Кол и леди Дороти Мейнелл (они гостят у адмирала), а также лорд Мандевиль, так что за столом царило оживление. Хозяева упрашивали нас остаться и вместе поехать на автомобиле на Кейп-Пойнт,[27]27
  Кейп-Пойнт (англ. Cape Point) – мыс в ЮАР, наряду с мысом Доброй Надежды – южная оконечность Капского полуострова.


[Закрыть] но долг есть долг! Мы пофотографировали дом из сада и спустились на пирс, с которого они купаются. Взглянув на воду, леди Г. заметила: “Я вижу, осьминог приплыл. Такой славный! Футов пять в ширину”. Разумеется, купались мы с противоположной стороны пирса. Мне совсем не хотелось плавать рядом с осьминогом!

Гудинафы пригласили нас вчетвером сыграть в гольф, когда мы вернемся в Кейптаун. Прекрасные люди. Если фотографии получатся, пришлю несколько снимков.

Вторник [21 февраля]

Вчера вечером играли в бридж с доктором Гордоном (это врач Белчера) и его матушкой. У них смешная собака. Зовут Джо! Породистый гладкошерстный фокстерьер, такой же веселый и неугомонный, как наш милый Джой. По команде гоняется за своим хвостом, крутится на месте и победоносно замирает, поймав его зубами! Выходит из комнаты, чтобы “не подглядывать”, пока прячут печенье, а потом возвращается и ищет его. Очень любит играть с огнем, поэтому хозяева не оставляют его одного в комнате с камином. Джо вытаскивает из очага все поленья, опалив при этом усы и свирепо рыча, а стоит кому-то зажечь спичку, чтобы прикурить, как собака тут же прыгает на огонь – точь-в-точь как наш Джой, когда слышит жужжание. Очаровательная собачка!

Сегодня утром должна прибыть почта. Надеюсь, что на этой неделе получу письмо от тебя или от Панки. На той неделе ничего не пришло. Уже решено, что 7 апреля мы отплываем из Кейптауна в Аделаиду на “Энее”. Хайамы уезжают раньше, на “Софокле”. Мы встретимся с ними в Аделаиде. Я рада, что мы задержимся в Южной Африке. Здесь очень красиво и тепло, а в Австралии будет холодно. Сегодня у нас ланч в резиденции губернатора.

Передаю вам всем огромный привет, и особенно моему милому Монти.

С любовью,

ваша Агата

Пришло письмо от тебя – напишу-ка я пару слов Панки!

Приглашение в резиденцию губернатора.

Гостиница “Маунт Нельсон”

Кейптаун

Вторник, 21 февраля

Милая мамочка!

Сегодня мы были на ланче в резиденции губернатора. В вестибюле нас встретил юный адъютант, показал план рассадки приглашенных и наши места. Потом слуга объявил о нашем прибытии, и мы вошли в гостиную, где уже ждали принц с принцессой и множество гостей (Сильвия окаменела от страха!). Затем были ужасные пять минут, когда мы с принцессой старались поддерживать беседу. Вся Южная Африка знает, что верх красноречия для нее – ответить “о, да”. Тут наконец позвали к столу. Принц с принцессой направились в столовую, а мы последовали за ними. Я сидела по правую руку от принцессы, рядом с мистером Мэланом, министром горной промышленности. Белчер с Арчи сидели по другую руку от ее королевского высочества. Еще из официальных лиц присутствовали министр финансов мистер Бертон с супругой, сэр Томас и леди Смартт, мистер Джаггер, министр железнодорожного транспорта, с женой, а также множество очень милых адъютантов и, разумеется, неизбежный Везерслэб (сидел рядом с Сильвией). Я с удовольствием пообщалась с Мэланом: мы обсудили публичные выступления, концерты, дирижирование и дирижеров, известных проповедников, ошибки в жизнеописаниях знаменитостей, а еще он очень интересно рассказывал о шахтах и забастовках. Принц был любезен, но до самого конца ланча держался суховато, а потом вдруг оживился и спросил, знаю ли я, “почему королева недолюбливает лорда Лесселза”. Оказалось, “потому что он увел ее крошку Марию”. “Я вам про него еще и не такое расскажу, – продолжил принц, – вот, к примеру, хороший анекдот… но, к сожалению, неприличный!” Я попросила, чтобы его высочество все-таки рассказал, но принц покачал головой: “По крайней мере не сейчас. Скажу лишь, что там про телеграмму с поздравлением от жокей-клуба”. После чего перевел разговор на более безопасную тему и пошутил, что “оптимист – это человек, который сбегает с чужой женой”.

Мистер Мэлан, министр горной промышленности.

Хозяйский силихэм-терьер, увы, дурно воспитанный, крутился в ногах и клянчил еду со стола. Когда подали сыр с печеньем, принц взял печенье и сообщил, что сейчас пес покажет фокус: будет просить. Нужно ли говорить, что королевская собака, как всегда на публике, заупрямилась и отказалась выполнять команды! Хозяину оставалось лишь оправдываться: мол, обычно пес так себя не ведет.

Белчер и Арчи героически общались с принцессой, и им даже удалось ее развеселить. Белчер рассказал ей про свой знаменитый случай со львом. Принцесса и Арчи согласились, что оба не любят рано вставать и с трудом запоминают имена, на что Арчи галантно добавил: “В вашем положении это должно быть особенно досадно!”

Мужчины остались в столовой, чтобы обсудить экспедицию, а дамы отправились в гостиную. Леди Эвелина Фаркер, фрейлина принцессы, села рядом со мной, и мы очень интересно побеседовали. Как я поняла, она живет и дышит охотой, и разговор начался с того, что леди Эвелина горячо пожаловалась: дескать, охота в Родезии начнется только в мае. Она купила землю в Трансваале и намерена устроить там ферму. “Никакого скота, только фрукты и все такое прочее. Разумеется, в округе можно охотиться. Мои дочери обожают охоту, целый день бродят по полям с ружьем, в рубашке и шортах. А я вот шорты не ношу. По-моему, в брюках куда удобнее!” – словом, презабавное создание.

Их королевские высочества принц и принцесса Артур Коннаутские.

К Сильвии подошли две пожилые дамы, отвели ее на диванчик у окна и радостно сообщили, что они – самые старые супруги премьер-министров в стране. Сильвия стариков не жалует, к тому же, как завороженная, слушала наш оживленный разговор с леди Эвелиной, поэтому ушла с видимой неохотой.

Вырезка из газеты с заметкой о ланче в резиденции губернатора.

У принцессы очень красивые светлые волосы, к тому же она недавно коротко постриглась, а руки и шея у нее очень загорелые – мне прежде такого не доводилось видеть.

После приема мы поехали с доктором Ван дер Билом на фабрику взрывчатых веществ и бродили там среди суперфосфатов и детонаторов. Замечательное местечко у озера в горах.

Пятница [24 февраля]

Последнее время ничего особенного не происходило. Жара усилилась, и мы ездим лежать в открытом бассейне с морской водой в Си-Пойнте, примерно в десяти минутах на трамвае от Кейптауна. Вчера вечером разразился кризис. Объединенное правительство предоставило нам бесплатный проезд по железной дороге в салон-вагонах, но тупицы из Родезии что-то напутали, и нам выделили только три билета, вдобавок отказавшись пропустить наш салон-вагон по своим железным дорогам без оплаты в шиллинг четыре пенса за милю (в сумме это около 140 фунтов), а поскольку Хайамы в Родезию не собираются, опасаясь жары, малярии, сонной болезни и москитов, то наши планы под угрозой срыва. Ультиматум пришел вчера вечером, и Белчер впал в настоящую ярость: бросив несколько замечаний о том, что все кругом виноваты, так как не сумели договориться с железнодорожниками, он перешел к действиям и принялся рассылать язвительные телеграммы. Бейтс стенографировал, печатал их и поспешно отвозил на такси на почту, чтобы, возвратившись, снова браться за дело, потому что Белчер придумал, что еще сказать. Он телеграфировал управляющему, во все родезийские газеты, всем мыслимым и немыслимым официальным лицам, и всем писал почти одно и то же: “Да чтобы мне… если я еще раз приеду в вашу… страну”, только в чуть более сдержанных выражениях.

Бедняга Арчи в очередной (девятый) раз изменил наш маршрут: в следующий вторник мы плывем на пароходе “Брайтон” в Дурбан и оттуда едем по Трансваалю. А поскольку в Родезию мы уже не попадем, то, скорее всего, отправимся с Хайамами на “Софокле”.

Суббота [25 февраля]

Провели день на скачках в Кенилворте[28]28
  Кенилворт – пригород Кейптауна.


[Закрыть]. Мы с Арчи и Бейтсом образовали “синдикатик” (потому что меньше десяти шиллингов ставить нельзя): мы с Арчи поставили по четыре шиллинга, а Бейтс – два. Но нам не очень-то везло. На скачках были ГГ. [генерал-губернатор, принц Артур] и адмирал, предложивший партию в гольф. Но наши планы сейчас настолько расплывчаты, что невозможно что-либо планировать вообще. Я не удивлюсь, если окажется, что мы не поплывем на “Брайтоне”. По-моему, Белчер боится, что переборщил с телеграммами в Родезию.

Воскресенье [26 февраля]

Ланч у сэра Эйба Бейли в Муизенберге. Он очень мил. Было много гостей. Я сидела рядом с одним из адъютантов и прекрасно провела время. Дом очень красивый, его тоже построили для Родса. После ланча мы встретились с миссис Блейк и отправились заниматься серфингом! Чудесные волны.

Понедельник [27 февраля]

Сегодня пришла почта. Милая мамочка! Противная Панки. Моя родная Розалинда… В прошлом году в это время она заболела чем-то вроде бронхита, и няня тогда нам очень помогла, не отходила от малышки, не боясь заразиться. Моя маленькая Тедди.

Очень рада, что вы нашли инвалидное кресло для Монти. Не забывай, что дома у меня хранится двести фунтов: если понадобится, возьми. Дай мне телеграмму, и я напишу в Ротерем. Мне так неловко, что я путешествую, наслаждаюсь жизнью и ни в чем не знаю нужды.

Огромный привет вам всем!

С любовью,

ваша Агата

Родезия в конце концов уступила и готова выполнить все наши пожелания! Дерзость Белчера принесла плоды. Снова полностью пересматриваем маршрут, раз решился вопрос с Дурбаном. Так что, наверно, сперва поедем туда, потом в Родезию и вернемся сюда, чтобы 7 апреля уплыть на “Энее”.

Гостиница “Маунт Нельсон”

Кейптаун

Postmark: Mar 1 1922

Милая мамочка!

Высылаю несколько снимков, которые могут тебе понравиться: я написала на обороте, где они сделаны.

Я очень по тебе скучаю и переживаю за вас, родная моя.

С любовью,

твоя Агата

“Гранд-отель”

Претория

8 марта [среда]

Дорогая мамочка!

Пожалуй, так трудно нам еще не приходилось за все время путешествия. Арчи и миссис Хайам поплыли из Кейптауна на пароходе в Дурбан, поднялся ужасный юго-восточный ветер, и я решила ехать с Белчером и Бейтсом на поезде. В среду мы до восьми часов вечера не выходили из салона: такого жаркого дня на моей памяти еще не было. Казалось, Столовая гора раскалилась докрасна и излучает жар, и ты дышишь горячей красной пылью. Миссис Блейк весь день пролежала в бассейне в Си-Пойнте. В пятницу она возвращается на родину на “Арунделе” и оставила мне свой адрес: мы хотим встретиться в Лондоне.

Первая ночь в поезде прошла хорошо. Когда я проснулась на следующее утро, мы уже были в Карру. За окном не было ничего, кроме камней, пыли, кустов и холмов – пейзаж пустынный и дикий, впрочем, в этом его очарование. Однако становилось все жарче, пока, наконец, поезд не превратился в раскаленную печь или сушильню для фруктов. Мы с Белчером почти весь день играли в пикет и пили содовую с лимонным соком!

Как только солнце село, снова стало прохладнее. Мы прибыли в Блумфонтейн рано утром на следующий день. К нам присоединились вернувшиеся из Ист-Лондона[29]29
  Ист-Лондон – город в Капской провинции (ЮАР).


[Закрыть] Хайамы. Смотреть в Блумфонтейне особенно не на что: городок плоский и невзрачный. Днем секретарь сельскохозяйственного союза свозил нас на машине на местную маслобойню, а потом на государственную ферму, управляет которой майор Куинн. На ферме мы пили чай с ним, его женой и дочерьми, а еще с мистером и миссис Хелм и их тремя чудесными детьми (одна из них, девочка четырех лет, так похожа на мою Тедди! Упрашивала одну из дочерей Куиннов, чтобы та заплела ей в волосы цветы, а потом красовалась и с удовольствием повторяла: “Я служанка!”). Хелмы перебрались в Южную Африку на два года, потому что у мужа сильная астма. Он лозоискатель, мы все попробовали так найти воду, и у меня тоже почти получилось! Очень интересно! Майор Куинн рассказал нам о старом кафре, которому, кажется, уже больше ста лет: он помнит Блумфонтейн, когда тут был один-единственный дом, принадлежавший фермеру по фамилии Блум. Когда старика спрашивают, сколько ему лет, он гордо выпрямляется и отвечает: “Я родился до того, как люди начали считать прожитые годы!” (и все это с нескрываемой насмешкой).

На следующее утро в 9.15 мы выехали в Гаррисмит и днем проезжали очень красивые пейзажи – холмы, как в Дартмуре в районе Ту-Бриджес. В Гаррисмит мы прибыли около полуночи, но спали в поезде, который перевели на запасной путь, а завтракать поехали в гостиницу. Перед тем как покинуть поезд, я обнаружила, что пропал мой фотоаппарат. Должно быть, его украли из купе, пока мы были в вагоне-ресторане. Я очень расстроилась, слава богу, что перед отъездом застраховала камеру, но все равно здесь они стоят дороже.

Гаррисмит – прелестный городок, расположенный примерно в 6000 футов над уровнем моря. Здесь холмы и свежий ветер. Нас покатали на машине по вельду[30]30
  Вельд – травянисто-кустарниковая саванна в Южной Африке.


[Закрыть], мы посетили несколько ферм, принадлежащих членам семейства Де Егер, некоторые из которых говорят по-английски, а другие только по-голландски.

В понедельник мы уехали на поезде в 2.15 пополудни и прибыли в Дурбан на следующий день в 7 часов утра: наконец-то мы снова с Арчи! Когда мы только выехали из Кейптауна, Белчер был любезен, но в Блумфонтейне генерал Хертцог категорически отказался встретиться с ним, чем уязвил самолюбие Белчера. Сыграл роль и новый памфлет на экспедицию, предположительно написанный на африкаансе, а оказалось, что на верхненемецком. Беднягу Бейтса едва не убили за это. Но в конце концов просто официально уволили и сообщили, что он может возвращаться в Саутгемптон первым же пароходом. Однако в конце концов вместо изгнания просто отлучили от нашего главнокомандующего и приставили к нам с Арчи на время пребывания в Йоханнесбурге и Родезии. Белчер в Родезию не едет, возвращается на “Брайтоне” в Кейптаун и, если успеет, поплывет на “Софокле”. Но Арчи боится, что не успеет, и нам придется ехать вместе с ним на “Энее”!