Текст книги "Берег удачи"

Глава 6

– Что здесь делала эта Марчмонт? – спросил Дэвид, как только вошел.

– О Дэвид! Ей были ужасно нужны деньги. Я никогда не думала…

– И ты их ей, по-видимому, дала. – Он смотрел на нее с отчаянием, смешанным с иронией. – Тебя нельзя оставлять одну, Розалин.

– О Дэвид, я не могла отказать. В конце концов…

– Что – в конце концов? И сколько ты дала ей?

Совсем тихо Розалин прошептала:

– Пятьсот фунтов…

К ее облегчению, Дэвид рассмеялся:

– Легкий блошиный укус!

– О Дэвид, это уйма денег!..

– В данный момент для нас это пустяк… Ты все еще не можешь понять, что стала очень богатой женщиной. Но все равно: раз она просила пятьсот фунтов, она была бы вполне довольна, получив двести пятьдесят. Ты должна научиться языку займов.

Она пробормотала:

– Мне очень жаль, Дэвид…

– Милая моя девочка! В конце концов, это твои деньги.

– Вовсе нет, то есть не совсем…

– Ну не начинай все сначала. Гордон Клоуд умер прежде, чем успел составить завещание. Это называется удачей в игре. Мы выиграли – ты и я. Остальные проиграли.

– Но это не кажется мне… справедливым.

– Послушай, дорогая моя сестрица Розалин! Разве тебе не нравится все это? Большой дом, слуги, драгоценности? Разве тебе это не кажется сном наяву? Благодарение Богу, мы так живем, что иногда мне кажется, будто я проснусь и увижу, что все это мне приснилось…

Она рассмеялась вместе с ним, и, пристально наблюдая за ней, он остался доволен. Он умеет обращаться со своей Розалин. Очень неудобно, что у нее такая чувствительная совесть, но ничего не поделаешь…

– Да, правда, Дэвид, это похоже на сон или на кино. Мне это очень нравится. Правда, очень нравится.

– Но то, что мы имеем, надо уметь хранить, – предостерег он. – Больше никаких подачек Клоудам, Розалин. У каждого из них гораздо больше денег, чем было раньше у тебя или у меня.

– Да, наверно, ты прав…

«Интересно, – думал Дэвид, – где была Лин, когда ее мамаша клянчила здесь деньги? Наверное, ходила на ферму Лонг Уиллоуз. На ферму… Повидаться с этим олухом, с этим деревенщиной Роули! Видно, Лин твердо решила выйти за Роули замуж».

Мрачный, он вышел из дому, прошел мимо зарослей азалий и вышел из калитки на вершине холма. Отсюда дорога шла вниз, мимо фермы Роули.

Стоя здесь, он увидел Лин Марчмонт. Она поднималась вверх с фермы. С минуту он колебался, затем стиснул зубы и пошел вниз, ей навстречу. Они встретились у перелаза, как раз на полдороге.

– Доброе утро, – сказал Дэвид. – Когда свадьба?

– Вы уже спрашивали об этом, – отрезала она. – Вы отлично знаете. В июне.

– Вы собираетесь довести это дело до конца?

– Не знаю, что вы хотите этим сказать, Дэвид.

– О нет! Отлично знаете. – Он презрительно засмеялся. – Роули. Кто такой Роули?

– Человек, который лучше вас. Попробуйте задеть его, если осмелитесь, – сказала она с легкостью.

– Не сомневаюсь, что он лучше меня, но все-таки осмелюсь. Я бы осмелился на что угодно ради вас, Лин…

Минуты две она молчала. Наконец сказала:

– Вы просто не понимаете, что я люблю Роули.

– Сомневаюсь.

– Говорю вам, что люблю, люблю, – повторила она с силой.

Дэвид испытующе посмотрел на нее.

– Все мы видим себя такими, какими хотели бы быть. Вы видите себя влюбленной в Роули, живущей спокойно и не помышляющей об отъезде. Но ведь это не вы, не настоящая Лин.

– А что такое настоящая Лин? Что такое настоящий вы, если уж на то пошло? Вы-то чего хотите?

– Я мог бы сказать, что хочу безопасности, спокойствия после бури, штиля после волнения на море. Но я в сомнении. Иногда мне кажется, Лин, что мы оба хотим бури. – И он добавил мрачно:

– Лучше бы я вас не встречал. Я был здесь вполне счастлив, пока не приехали вы.

– Разве сейчас вы не счастливы?

Он взглянул на нее. Она почувствовала, как в ней подымается волнение.

Дыхание ее участилось. Никогда еще она не ощущала так сильно странную и мрачную притягательную силу Дэвида. Он поднял руку, схватил ее за плечо, повернул к себе… Затем так же внезапно она почувствовала, что он отпустил ее. Он пристально глядел через ее плечо на вершину холма. Она повернула голову, чтобы посмотреть, что привлекло его внимание.

Какая-то женщина входила в верхнюю калитку Фэрроубэнка. Дэвид резко спросил:

– Кто это?

– Похоже, что это Фрэнсис.

– Фрэнсис? – Он нахмурился. – Что нужно Фрэнсис?

– Может быть, она просто зашла к Розалин.

– Милая Лин! Только те, кому что-нибудь нужно, заходят к Розалин. Ваша матушка уже побывала у нее утром.

– Мама? – Лин отпрянула нахмурясь. – Что ей было нужно?

– Вы не знаете? Деньги.

– Деньги? – Лин будто окаменела.

– Она их благополучно получила, – сказал Дэвид. Теперь он улыбнулся холодной, жесткой улыбкой, которая так шла ему.

Они были очень близки всего минуту или две назад, теперь они были бесконечно далеки друг от друга, разделенные враждебностью. Лин воскликнула:

– О нет, нет, нет!

Он передразнил ее:

– О да, да, да!

– Не верю!.. Сколько?

– Пятьсот фунтов. – И добавил задумчиво:

– Интересно, сколько собирается попросить Фрэнсис? Розалин нельзя оставить одну даже на пять минут. Бедная девочка не умеет отказывать.

– Кто… Кто еще приходил?

Дэвид насмешливо улыбнулся:

– Тетя Кэтти наделала долгов. О, немного: всего двести пятьдесят фунтов, но она боится, что это может дойти до ушей доктора. Поскольку деньги ушли на медиумов, это может ему не понравиться. Она не знала, конечно, – прибавил Дэвид, – что доктор и сам еще раньше обращался за помощью.

Лин тихо сказала:

– Что вы должны думать о нас? Что вы должны думать?..

И затем, к его удивлению, она повернулась и сломя голову побежала вниз с холма, к ферме.

Глядя, как она бежит, он нахмурился. Она побежала к Роули, как мчится домой домашний голубь, и это опечалило его больше, чем он хотел себе признаться.

Он снова посмотрел на вершину холма и нахмурился.

«Нет, Фрэнсис, – сказал он про себя. – Не думаю, что это вам удастся. Вы выбрали плохой день». И он устремился вверх, к дому.

Он открыл калитку, прошел мимо азалий, пересек лужайку и оказался в гостиной со стороны террасы как раз в тот момент, когда Фрэнсис Клоуд говорила:

– Я хотела бы объяснить вам это детальнее. Но видите ли, Розалин, это все ужасно сложно…

Голос за ее спиной произнес:

– Неужели?

Фрэнсис Клоуд резко обернулась. В отличие от Эделы Марчмонт, у нее не было цели застать Розалин одну. Требуемая сумма была так велика, что вряд ли Розалин решилась бы дать ее, не посоветовавшись с братом. Фрэнсис даже предпочла бы обсуждать это дело при Дэвиде, чтобы он не подумал, будто она пыталась выпросить деньги у Розалин, пользуясь его отсутствием.

Она не слышала, как он вошел, так как была поглощена разговором и подбирала убедительные аргументы.

Когда ее прервали, она вздрогнула и, сразу оценив обстановку, заметила, что по какой-то причине Дэвид Хантер сегодня в отвратительном настроении.

– О Дэвид, – произнесла она без всякого замешательства, – я рада, что вы пришли. Я только что говорила с Розалин. Смерть Гордона оставила Джереми в исключительно тяжелом положении, и я пришла просить ее прийти на помощь. Дело обстоит так…

Слова так и соскакивали у нее с языка: речь идет о большой сумме.

Гордон обещал помочь, обещал определенно, правда на словах… Правительственные ограничения… закладные…

В глубине души у Дэвида шевельнулось что-то похожее на восхищение. Черт возьми, как ловко лжет эта женщина! Весь ее рассказ звучит вполне правдоподобно. Но это не правда. Он готов поклясться, что все – ложь! В чем же загвоздка на самом деле? Джереми пошел по скользкой дорожке? Наверно, он в совершенно отчаянном положении, если позволил Фрэнсис прийти сюда. Да и сама она гордячка…

Он переспросил:

– Десять тысяч?

Розалин пробормотала испуганно:

– Это куча денег…

Фрэнсис поспешно сказала:

– Да-да, я знаю. Я бы не пришла к вам, если бы такую сумму было просто достать. Но Джереми никогда не вошел бы в это дело, если бы не поддержка Гордона. Какое ужасное несчастье, что Гордон умер так внезапно…

– Оставив вас всех на произвол судьбы? – Голос Дэвида не предвещал ничего хорошего. – После того как вы жили у него под крылышком?

В глазах Фрэнсис что-то промелькнуло, когда она сказала:

– Вы облекаете это в такие образные выражения…

– Розалин не может трогать основной капитал, вы это знаете. Только проценты. И она платит огромный подоходный налог!

– Да, конечно. Налоги просто чудовищные. Но ведь это можно как-то устроить. Мы все возвратим…

Он прервал ее.

– Это можно как-то устроить, но мы не станем стараться.

Фрэнсис обернулась к Розалин.

– Розалин, вы такая добрая, великодушная…

Дэвид снова прервал ее.

– За кого, в самом деле, вы, Клоуды, принимаете Розалин – за дойную корову? Все вы лезете к ней: намекаете, просите, клянчите. А за ее спиной? Смеетесь над ней, снисходите к ней, не принимаете ее, ненавидите, даже мечтаете о ее смерти…

– Это не правда! – воскликнула Фрэнсис.

– Не правда? Вы все мне до смерти надоели! И ей надоели. Вы не получите денег, поэтому перестаньте ходить сюда и клянчить. Понятно?

Его лицо потемнело от гнева.

Фрэнсис поднялась. Лицо ее окаменело, будто замкнулось. Машинально, с отсутствующим видом она натягивала перчатку так тщательно, словно от этого многое зависело.

– Вы высказались вполне ясно, Дэвид, – сказала она.

Розалин пробормотала:

– Мне жаль. Мне очень жаль…

Фрэнсис не обратила на нее внимания, будто Розалин не было в комнате.

Она шагнула к двери на террасу, остановилась и обернулась к Дэвиду.

– Вы сказали, что я не люблю Розалин. Это не правда. Я не чувствовала ничего плохого к Розалин. Зато вас я презираю.

– Это еще почему? – Он бросил на нее угрожающий взгляд.

– Женщинам надо как-то устраиваться. Розалин вышла замуж за очень богатого человека, на много лет старше себя. Почему бы и нет? Но вы! Вы живете за счет сестры, живете роскошно, живете удобно за ее счет!

– Я стою между нею и хищниками!

Они глядели прямо в глаза друг другу. Он чувствовал, в какой она ярости. У него мелькнула мысль, что Фрэнсис Клоуд – опасный враг, враг беспощадный и, если нужно, неразборчивый в средствах.

– Я запомню все, что вы сказали, Дэвид!

Минуя его, она вышла в сад.

Он сам не понимал, почему на него так сильно подействовала эта угроза.

Розалин плакала.

– О Дэвид, Дэвид! Тебе не следовало так говорить с ней. Она одна из всех Клоудов была добра ко мне.

Он прервал ее в ярости:

– Замолчи, глупая! Ты хочешь, чтобы они навалились и выжали из тебя все до последнего пенни?

– Но эти деньги… Если они и правда не мои…

Под его взглядом она сжалась.

– Я… Я не то хотела сказать, Дэвид.

– Надеюсь.

«Совесть, – подумал он, – ужасная вещь». Да, он не учел, насколько совестлива Розалин. В будущем это, очевидно, может превратиться в проблему.

В будущем? Он нахмурился, глядя на нее, и задумался. Будущее Розалин… Его собственное будущее… Он всегда знал, чего хочет… Знает и сейчас… Но Розалин? Что ждет Розалин?

Он нахмурился.

Она внезапно вскрикнула:

– Мне страшно! Я, наверно, скоро умру!

Он сказал, глядя на нее с любопытством:

– Так ты думаешь, что может дойти до этого?

– Что ты хочешь сказать, Дэвид?

– Я хочу сказать, что пять, шесть, семь человек хотели бы свести тебя в могилу как можно скорее.

– Но ведь не думаешь же ты об… убийстве? – В ее голосе прозвучал ужас. – Ты считаешь, что они могли бы совершить убийство? Нет, нет, только не такие порядочные люди, как Клоуды!

– Вполне возможно, что убийства совершают именно такие порядочные люди, как Клоуды. Но им не удастся погубить тебя, пока я рядом с тобой. Им пришлось бы сначала убрать меня с дороги. Но если это у них получится, тогда сама будь начеку.

– Дэвид! Не говори таких ужасов!

– Послушай, – он сжал ее руку, – если случится так, что меня здесь не будет, будь осторожна, Розалин. Жизнь – опасная штука, помни это. Чертовски опасная. И сдается мне, особенно опасная для тебя…

Глава 7

– Роули, ты не можешь достать для меня пятьсот фунтов?

Роули пристально посмотрел на Лин. Она стояла перед ним, запыхавшаяся от бега, бледная, со сжатыми губами.

Он сказал, успокаивая ее так, как будто обращался к лошади:

– Ну-ну, спокойнее, старушка. В чем дело?

– Мне нужно пятьсот фунтов.

– Мне и самому они пригодились бы.

– Но, Роули, я говорю серьезно. Ты не можешь одолжить мне пятьсот фунтов?

– Я очень стеснен в средствах. Новый трактор…

– Да-да. – Она не интересовалась подробностями работы на ферме. – Но ты бы смог достать деньги, если бы тебе было очень нужно?

– Зачем они тебе, Лин? У тебя какие-нибудь неприятности?

– Они мне нужны для него… – Она указала кивком на большой прямоугольный дом на холме.

– Для Хантера? Чего ради?..

– Это все мама. Она взяла у него взаймы. У нее какие-то затруднения с платежами.

– Да, ей нелегко. – Голос Роули звучал сочувственно. – Я очень хотел бы помочь, да нечем.

– Не могу я, чтобы она брала в долг у него!

– Держись, старушка. Ведь деньги дает не он, а Розалин. А почему бы и нет, в конце концов?

– Почему бы и нет? И это говоришь ты, Роули?

– Не вижу, почему бы Розалин и не прийти на выручку хоть разок. Старый Гордон всех нас подкузьмил тем, что покинул этот мир без завещания. Если Розалин толково объяснить положение вещей, она сама увидит, что должна помогать.

– Ты-то не брал у нее?

– Нет. Ну, тут другое дело. Я не могу просить денег у женщины. Мужчине это не подобает.

– Неужели ты не понимаешь, что я не хочу быть… обязанной Дэвиду Хантеру?

– А ты ему вовсе не обязана. Это не его деньги.

– Но фактически все равно что его. Розалин абсолютно у него под каблуком.

– Да, еще бы! Но по закону деньги не его.

– Так ты не одолжишь, не можешь одолжить мне денег?

– Послушай, Лин. Если бы ты попала в настоящий переплет… шантаж или долги… я мог бы продать землю или скот. Но это было бы уже с отчаяния. Я и так только-только становлюсь на ноги. Да еще никогда не знаешь, чего ждать от этого чертова правительства. Все у него через пень колоду, заваливает нас вопросниками и анкетами. Приходится иной раз заполнять их до глубокой ночи…

Лин повернулась и медленно пошла обратно к Белой вилле.

– Ты не можешь вернуть их, мамочка?

– Ну что ты, Лин, дорогая моя! Я пошла с ними прямо в банк. Потом я заплатила Артуру Бодгхему и Кнебуорту. Кнебуорт уже стал просто невежлив. Какое облегчение, дорогая! Я уже много ночей не спала. Поверь, Розалин проявила полное понимание и была очень мила.

Лин сказала с горечью:

– Ну, теперь, я думаю, ты будешь обращаться к ней часто.

– Надеюсь, что в этом не будет необходимости, дорогая. Я постараюсь быть очень экономной. Но, конечно, теперь все так дорого. Жить становится с каждым днем все труднее.

– А мы становимся все хуже. Делаемся попрошайками.

Эдела вспыхнула.

– Ты не выбираешь выражений, Лин! Я объяснила Розалин, что Гордон всегда нам помогал.

– Мы не должны были пользоваться его помощью. Это нехорошо. Он имеет все основания презирать нас.

– Кто презирает нас?

– Этот отвратительный Дэвид Хантер.

– Право, – сказала с достоинством миссис Марчмонт, – я не понимаю, какое может иметь значение, что именно думает Дэвид Хантер. К счастью, сегодня утром его не было дома, иначе, пожалуй, он повлиял бы на Розалин. Она совершенно у него под каблуком.

Лин переменила разговор.

– Что ты имела в виду, мама, когда сказала – помнишь, на другое утро после моего возвращения: «Если только он ее брат»?

– Ах, это!.. – Миссис Марчмонт слегка смутилась. – Да, знаешь ли, были кое-какие сплетни…

Лин молча ожидала продолжения. Миссис Марчмонт кашлянула.

– У молодых женщин такого типа – искательниц приключений – обыкновенно бывает в запасе молодой поклонник. Предположим, она говорит Гордону, что у нее есть брат, телеграфирует тому в Канаду или еще куда-нибудь. Этот молодой человек появляется. Откуда Гордону знать, брат он ей или не брат? Бедный Гордон, без сомнения, совершенно потерял голову и верил всему, что она говорила. И вот ее «брат» приезжает с ними в Англию, и бедный Гордон ничего не подозревает…

Лин упрямо сказала:

– Я не верю этому. Не верю!

Миссис Марчмонт удивленно подняла брови:

– Право, дорогая…

– Он не такой! И она… и она не такая. Может быть, она глупа, но она хорошая. Да, она хорошая. Эти сплетники выдают за истину собственные грязные мысли. Я не верю, говорю тебе!

Миссис Марчмонт с достоинством сказала:

– Хорошо, дорогая, но, право же, я не вижу необходимости кричать…

Глава 8

А неделю спустя с поезда пять двадцать на станции Вормсли сошел высокий человек, бронзовый от загара, с рюкзаком за плечами.

На противоположной платформе группа игроков в гольф ожидала поезда в Лондон. Высокий человек с рюкзаком отдал контролеру билет и сошел с перрона. Минуту или две он постоял в нерешительности, затем увидел указатель «Пешеходная дорога на Вормсли Вейл» и решительно направился по этой дороге.

В усадьбе Лонг Уиллоуз Роули Клоуд только что приготовил себе чашку чая. Тень, упавшая на кухонный стол, заставила его поднять глаза. На мгновение он подумал, что девушка, стоящая в дверях, – Лин, но его разочарование сменилось удивлением, когда он узнал Розалин Клоуд.

На ней было платье из какой-то домотканой материи в яркую широкую полоску, зеленую и оранжевую. Искусственная простота эта обошлась гораздо дороже, чем мог себе представить Роули.

До сих пор он видел ее одетой в дорогие городские платья; она носила их чуточку неловко – так, думал он, как манекенщица носит платья, которые принадлежат не ей, а фирме, где она работает.

Сегодня в своем ярком полосатом платье она показалась ему совсем новой Розалин. Стало заметнее ее ирландское происхождение: ее темные вьющиеся волосы и прелестные синие глаза с поволокой. Слова она тоже произносила с ирландским акцентом – певуче и мягко, а не тщательно и несколько манерно, как обычно.

– Такая чудная погода! – сказала она. – Мне захотелось погулять. – И прибавила:

– Дэвид уехал в Лондон…

Розалин сказала это почти виновато, щеки ее вспыхнули. В смущении она достала из сумочки портсигар и предложила сигарету Роули, но тот отрицательно покачал головой и стал искать спичку для Розалин. Молодая женщина безуспешно пыталась зажечь маленькую золотую зажигалку. Роули взял вещицу из ее рук и одним резким движением высек огонь. Когда она склонилась к нему, чтоб прикурить, он заметил, какие у нее длинные и темные ресницы, и подумал: «Старый Гордон знал, что делает…»

Розалин отошла на шаг и восхищенно сказала:

– Какая прекрасная телка пасется у вас на верхнем поле!

Удивленный тем, что это ей интересно, Роули стал рассказывать Розалин о ферме. Этот интерес, как ни поразил он Роули, был явно искренним. Роули еще больше удивился, когда обнаружил, что Розалин хорошо знакома с сельским хозяйством. О сбивании масла и производстве сыра и сливок она говорила с полным знанием дела.

– Вы рассуждаете, как жена фермера, Розалин, – сказал он с улыбкой.

Воодушевление сошло с ее лица. Она сказала:

– У нас была ферма в Ирландии, прежде чем я переехала сюда… до того как…

– До того как вы поступили на сцену?

Она сказала грустно и слегка, как ему показалось, виновато:

– Это было не так уж давно… Я все очень хорошо помню. – И воодушевленно прибавила:

– Я бы могла сейчас подоить ваших коров, Роули…

Это была совсем новая Розалин. Одобрил бы Дэвид эти случайные воспоминания о крестьянском прошлом? Роули думал, что если Дэвид Хантер и пытался, бы создать впечатление, будто они из старинного ирландского дворянского рода, то версия Розалин больше похожа на правду. Простая фермерская жизнь, потом соблазны сиены, гастроли в Южной Африке, замужество, одиночество в Центральной Африке, бегство, опустошенность и наконец новый брак с миллионером в Нью-Йорке…

Да, Розалин Хантер прошла немалый путь с тех пор, как перестала доить свою корову. Однако, глядя на нее, он с трудом мог в это поверить. Лицо ее казалось ему невинным, даже чуточку придурковатым – лицом человека без прошлого. Она при этом очень молодо выглядела, гораздо моложе своих двадцати шести лет.

В ней было что-то трогательное, что-то напоминающее тех телят, которых он утром гнал к мяснику. Он смотрел на нее так же, как раньше смотрел на этих телят. Бедняжки, думал он тогда, как жаль, что их придется зарезать…

В глазах Розалин мелькнула тревога. Она спросила с беспокойством:

– О чем вы думаете, Роули?

– Не хотите ли осмотреть хозяйство и молочную ферму?

– Конечно, хочу.

Он провел Розалин по всей ферме, забавляясь тем, с каким интересом она ее осматривала. Но когда он предложил ей чашку чая, в глазах ее снова появилось тревожное выражение.

– О нет, благодарю вас, Роули! Мне лучше идти домой. – Она взглянула на часы. – Ох как поздно! Дэвид вернется поездом пять двадцать. Он будет тревожиться, не зная, где я. Мне… мне надо спешить. – И прибавила застенчиво:

– Я получила большое удовольствие, Роули…

«Так оно и есть, – подумал он. – Розалин получила большое удовольствие. Она имела возможность быть самой собой – простой, даже примитивной женщиной. Она боится своего брата Дэвида, это ясно. Дэвид – мозг семьи. Сегодня она полдня была свободна, да, именно так: полдня свободна, как прислуга, взявшая выходной. Богатая миссис Гордон Клоуд!..»

Он мрачно улыбнулся, стоя у калитки и глядя, как она спешила вверх по холму в Фэрроубэнк. Она почти дошла до перелаза, когда через него перешел какой-то мужчина. Роули подумал, не Дэвид ли это, но тот человек был крупнее, массивнее. Розалин отпрянула, чтобы дать ему пройти, потом грациозно перешагнула через изгородь, и ее легкий шаг перешел почти в бег.

Да, она взяла выходной, а он, Роули, потратил больше часа совершенно зря! Впрочем, быть может, не совсем зря. Кажется, он нравится Розалин! Это может оказаться полезным. Славненькая она, да и телята утром были прехорошенькие, бедняжки…

Он стоял, погруженный в эти мысли. Голос, раздавшийся рядом, заставил его вздрогнуть и поднять голову.

Высокий человек в фетровой шляпе с широкими полями, с рюкзаком за спиной стоял за калиткой.

– Эта дорога ведет в Вормсли Вейл?

Ему пришлось повторить вопрос, так как Роули молча смотрел на него. С некоторым усилием Роули вернулся к действительности и ответил:

– Да. Идите по этой дороге, через соседнее поле. Сверните налево, когда дойдете до большой дороги, и примерно через три минуты вы попадете в поселок…

Ему уже сотни раз приходилось отвечать на такой вопрос этими же самыми словами. Приезжие шли со станции по пешеходной дорожке, перебирались через холм и начинали сомневаться, правильно ли они идут – Блэкуэлская роща скрывала Вормсли Вейл. Поселок не был виден, торчала только верхушка колокольни.

Следующий вопрос не был таким же обычным, но Роули, не задумываясь, ответил и на него:

– Гостиницы «Олень» или «Колпак и бубенцы». Называю обе, чтобы вы могли выбрать. Обе одинаково хороши или плохи. Думаю, вы без труда устроитесь…

Второй вопрос заставил Роули внимательно приглядеться к собеседнику. В наше время люди обычно заранее заказывают номер в гостинице, куда бы они ни ехали…

Незнакомец был высок ростом, сильно загорел, носил бороду. Лет сорока, с ярко-голубыми глазами, он обладал довольно привлекательной, что называется, бесшабашной внешностью. Впрочем, лицо его, если приглядеться, не казалось особенно приятным.

«Откуда-то из-за моря», – подумал Роули. Пожалуй, в его говоре слышится слабый колониальный акцент. Или показалось? Странно, его лицо почему-то кажется знакомым…

Где-то он раньше видел это лицо или лицо, очень похожее на это?

Пока он безуспешно искал ответ на свой вопрос, незнакомец ошарашил его новым:

– Не можете ли вы сказать, нет ли тут поблизости усадьбы под названием Фэрроубэнк?

Роули медленно ответил:

– Да, есть. Вон там, на холме. Вы, очевидно, прошли совсем близко от нее, если идете по пешеходной дорожке с самой станции.

– Да, я иду оттуда! – Он обернулся и пристально посмотрел на вершину холма. Так это она и есть – большой белый дом?

– Да, это Фэрроубэнк.

– Большой дом, – сказал человек. – Должно быть, содержать его стоит уйму денег…

«Чертову уйму, – подумал Роули. – И притом наших денег…» Закипавшая ярость заставила его на мгновение забыть, где он находится.

Вздрогнув, он пришел в себя и увидел, что незнакомец в раздумье смотрит на холм со странным выражением в глазах.

– Кто там живет? – спросил он. – Некая миссис Клоуд?

– Правильно, – сказал Роули. – Миссис Гордон Клоуд.

Незнакомец поднял брови. Казалось, ответ чем-то позабавил его.

– Ах вот как! – сказал он. – Миссис Гордон Клоуд. Очень за нее рад.

Затем он кивнул Роули:

– Спасибо, дружище!

И, вскинув поклажу на плечо, зашагал к Вормсли Вейл.

Роули медленно направился во двор фермы. Он все еще не мог отделаться от мысли о том, где, черт возьми, он прежде видел этого парня…

В этот же вечер, в половине десятого, Роули, отодвинув кипу бланков, которые ему предстояло заполнить, встал из-за стола. Бросив рассеянный взгляд на фотографию Лин, стоящую на камине, он нахмурил брови и вышел из дому.

Через десять минут он оказался в баре гостиницы «Олень». Беатрис Липинкот приветливо улыбнулась ему из-за стойки. Мистер Роули Клоуд, подумала она, выглядит настоящим мужчиной.

За кружкой пива Роули обменялся с присутствующими обычными критическими замечаниями по поводу политики правительства, погоды и видов на урожай.

Затем, немного подвинувшись, Роули смог негромко спросить Беатрис:

– У вас остановился новый приезжий? Высокий. В шляпе с широкими полями.

– Да, мистер Роули. Пришел часов в шесть. Этого вы имеете в виду?

Роули кивнул:

– Он проходил мимо моей фермы. Спросил дорогу. Интересно, кто он такой…

Он посмотрел на Беатрис и улыбнулся. Она улыбнулась в ответ.

– Это нетрудно узнать, мистер Роули, если вы желаете.

Она нырнула за стойку, достала оттуда толстую книгу в кожаном переплете, в которой регистрировались приезжие, и открыла ее на странице, где были сделаны новые записи. Самая последняя гласила:

«Инок Арден. Из Кейптауна. Английский подданный».