Текст книги "Мишка и Трубочист"

Мишка и Трубочист
Автор: Агата Озолс

Вместо предисловия

Поначалу эта история должна была стать коротким новогодним рассказом.

А потом, в процессе написания, все так закрутилось, завертелось, что неожиданно получилась целая книга.

В этой истории не будет шекспировских страстей, заковыристых поворотов сюжета и ярких эротических сцен.

Зато будут обычные, в общем-то, люди, те самые, что живут с вами по соседству. И их случайная встреча, которая если и могла произойти, то вряд ли бы вылилась во что-то, кроме мимолетного приключения.

Но Новый год не зря считают временем чудес. Дед Мороз или Санта-Клаус, а может быть, и Старый Тоомас, включился в эту историю. Наколдовал, заворожил, зачаровал.

И два человека, мужчина и женщина, оказались половинками одного целого.

Написание этой истории доставило мне массу удовольствия. Я рассказала вам о людях, которых искренне люблю и уважаю, о местах, жизни без которых не представляю, о чувствах, встретить которые все мы так мечтаем.

1

– Ты обязательно должна приехать, – раздалось в трубке. – Как же мы будем без тебя?

Действительно, как?

Она посмотрела на свое отражение в зеркале. Все те же серые глаза, нос, губы. Даже цвет лица не изменился. Разве так может быть? После всего, что с ней произошло, после бессонных ночей и слез в подушку, после сигарет и кофе на пустой желудок, после того, через что пришлось пройти, разве она не должна была измениться? Постареть и скукожиться, как древняя старуха, какой она себя и ощущала?

Но вопреки всему из зеркала на нее смотрела молодая, красивая женщина. Да, немного грустная. Да, уставшая. Да, обиженная и преданная. Но по– прежнему чертовски привлекательная. Странно, да?

– Приезжай, – продолжала уговаривать подруга Настя. – Посидим, покалякаем.

Уж что-что, а «сидеть и калякать» ей совершенно не хотелось, слишком хорошо она знала, о чем с ней будут «калякать». Губы тут же повело куда-то в сторону, подбородок чуть дрогнул.

– Мишка, слышишь меня? Его, – Настя выделила это слово голосом, – скорее всего не будет.

Скорее всего, надо же! А если будет, да еще и не один, что ей останется делать? Пойти, лечь в сугроб и замерзнуть в новогоднюю ночь?

– Мишка, – продолжала канючить Настя, – пожалуйста.

*****

На самом деле ее звали Мишель. Семейная легенда гласила, что родители, оба большие поклонники группа «The Beatles», познакомились на вечеринке под песню «Мишель». И впервые поцеловались под нее же. И на шумной студенческой свадьбе новоявленные муж и жена танцевали под «Мишель». А когда родилась дочка, даже вопросов не возникло, как ее назвать.

Мама ласково называла  Миша. А в Мишку ее превратил любящий муж. С его легкой руки ее так стали называть все их многочисленные общие знакомые. Она не протестовала, Мишка и Мишка. К тому же у Павла это имя звучало как-то по-особенному интимно. А вот теперь имя есть, а мужа уже нет.

******

– Я уезжаю, – внимательно следя на движением своих губ в зеркале, внезапно прервала подругу.

– Куда? – растерялась та.

– В Таллинн.

– В Таллинн? Но с кем?

Врать не хотелось, да и сил на вранье уже не было, поэтому сказала правду:

– Одна.

– Мишка, ты с ума сошла, – воскликнула подруга. – Что значит – одна? Ты как себе это представляешь? Ты знаешь, как там к русским относятся? Да тебя пришибут, ограбят или изнасилуют!

Она провела кончиками пальцев по лицу, словно стирая невидимые морщины. Идея поехать в Таллинн родилась совершенно спонтанно.

********

Близился Новый год, и встречать его Мишель могла только в гордом одиночестве. Или в компании старых друзей, с которыми они с Павлом традиционно проводили эту ночь.

Только вот сил ехать туда не было. Все знали, что у них произошло. А значит, будут коситься, сочувствовать или, не дай бог, полезут с утешениями. Этого бы Мишель не выдержала точно. К тому же велика вероятность, что туда приедет и Павел. Со своей новой любовью.

Нет, нет, нет! Мишель не могла так рисковать. В один из зимних вечером, блуждая по просторам интернета в тщетной попытке хоть как-то отвлечься, Мишель наткнулась на рекламу автобусной компании. «Билеты в Таллинн со скидкой». Господи, она тысячу лет не ездила на автобусе, тем более в другую страну. А уж в Эстонии не была со времен студенчества.

Мелькнула мысль: а почему бы не поехать?

Представила себе заснеженный Старый город, Ратушную площадь с елкой, Старого Тоомаса, развалины монастыря Святой Бригитты и пляж Пирита. Она еще думала и прикидывала, а руки уже открыли страницу сайта и бронировали билеты.

Господи, автобус! С пересадкой в Питере. Смешно, глупо, но что ей делать одной в этой большой квартире? Сидеть перед телевизором? Слушать, как соседи весело празднуют Новый год? Смотреть в окно на фейерверки и вспоминать, как счастлива она была совсем недавно? Нет, в Таллинн!

************

– Ты меня слышишь? – Настя вырвала ее из собственных невеселых мыслей.

– Слышу.

– И что ты там собираешься делать?

– Встречать новый год, конечно же.

– С кем? – подозрительно спросила подруга.

Дурацкий и жестокий вопрос. Ведь Настя прекрасно знает всю ее ситуацию. Но признаваться в том, что едешь в другую страну, чтобы там, в одиночестве, отсчитать двенадцать раз под бой часов, выпить бокал шампанского и плакать всю ночь в гостиничном номере, было невыносимо.

– С трубочистом, – хмыкнула Мишель.

– С кем? – не поняла Настя.

– Разве ты не знаешь, что трубочисты приносят удачу? А если подержаться за золотую пуговицу на его куртке и загадать желание, то оно непременно сбудется? – повторила Мишель  распространенную байку для туристов.

– Ты не серьезно, – опешила Настя.

– Почему?

– Ты не можешь верить в такую чушь.

– А я и не говорю, что верю, – вздохнула Мишель. – Насть, я не приеду к тебе. Не могу, извини. Я еду в Таллинн. Буду гулять по городу, пить глинтвейн и, может быть, встречу того самого легендарного трубочиста. Подержусь за его пуговицу, загадаю желание, и оно обязательно сбудется.

Она замолчала, подруга тоже не спешила ничего говорить.

– Я тебя поняла, – ответила, наконец, Настя. – Поезжай, конечно. И, знаешь что? Встреть трубочиста! Только молодого, красивого и богатого. И подержись у него за что-нибудь! Не за какую-то пуговицу, а за что-нибудь посерьезнее. Тебе ясно?

Мишель поневоле рассмеялась. Настя была в своем репертуаре. Кто о чем, а она обязательно о какой-нибудь похабщине.

– Тебе ясно? – повторила свой вопрос подруга.

– Ясно.

– Обещай, что не упустишь свой шанс.

– Обещаю и торжественно клянусь, – ответила она.

– Отлично. Тогда желаю тебе удачи.

– Спасибо, – от души поблагодарила Мишель.

************

Она отложила телефон и снова посмотрела в зеркало.

Какая странная штука – жизнь. Ровно год назад они с Павлом ставили елку, спорили о новогодних подарках, ходили по магазинам и обсуждали, что приготовить к новогоднему столу.

Они были вместе. Да что там год! Еще каких-то шесть месяцев назад она была замужней женщиной, уверенной в том, что именно ей выпал счастливый лотерейный билет – любящий муж. Один и на всю жизнь. И, если бы не случайность, ничего бы не изменилось.

Мишель задумалась: неужели Павел продолжал бы искусно лгать, изменять, жить двойной жизнью?

Полгода назад, в начале лета, она отправилась на конференцию. И надо же было такому случиться, что это важное событие проводили именно в июне, как будто не могли перенести на месяц раньше или позже. Двадцать седьмого июня у них с Павлом была годовщина – пять лет семейной жизни. И окончание проклятой конференции планировалось именно в этот день. Мишель уперлась всеми лапами – она должна быть с мужем. Начальство было неумолимо: если Мишель хочет продвинуться по карьерной лестнице, нужно лететь. И Павел поддержал ее начальника.

– Мишка, не переживай. Отметим, как вернешься.

– Но я хочу провести этот день с тобой.

– У нас впереди еще куча дней, глупая.

Мишель согласилась лететь, только с условием, что вернется домой двадцать седьмого. Иначе пусть обходятся без нее.

В итоге обратный билет был куплен на утро нужной даты, и она улетела.

И все было хорошо. Ее доклад был встречен с большим интересом, коллеги поздравляли и хвалили. А начальник, расчувствовавшись, предложил поменять билет на двадцать шестое.

– Летите уже, – сказал милостиво. – После того, как вы выступили, это самое малое, что я могу для вас сделать.

Ей чудом удалось поменять билет на день раньше. И Павлу Мишель ничего не сказала, хотела сделать сюрприз. Господи, какой она была наивной идиоткой!

Сюрприз удался на славу. Вот только непонятно, кто кому этот сюрприз устроил.

Уже в Москве, получив багаж, поняла, что ужасно голодна. Можно было бы, и потерпеть, но Мишель ощутила, как падает сахар.  Она вспомнила, что на втором этаже, в зале вылета, есть маленькая пиццерия, где можно перекусить. Мишель подхватила свой чемодан и пошла к эскалатору.

Зал вылета был непривычно пусть, Мишель даже удивилась: как это может быть? Вроде же лето, сезон отпусков. А может, дело было в ее раннем прилете?

Она шла в пиццерию, катя за собой чемодан и разглядывая редких пассажиров. Под одним из многочисленных информационных табло стояла пара, она-то и привлекла ее внимание.

Мужчина и женщина. Вернее, даже девушка. Молодая, тонкая, как тростинка. Он в летнем костюме, она в легком, светлом платье. Они держались за руки и не замечали никого вокруг. Мишель остановилась, невольно любуясь красивой парой.

Девушка вырвала свои руки и сделала шаг назад, мужчина что-то сказал и неожиданно опустился перед ней на колени.

Мишель вдруг очень захотелось узнать, о чем же говорят эти двое, и она приблизилась к ним.

– Я тебя люблю, – эмоционально сказал мужчина. – Только тебя!

– Прекрати, пожалуйста, – попросила девушка. – Не мучай меня!

– Я не могу без тебя!

Тут он встал и с каким-то отчаянием обнял девушку, а Мишель вдруг почувствовала, как земля уходит у нее из-под ног.

Она узнала мужчину. Да и как она могла не узнать собственного мужа?

– Паша! – громко сказала Мишель.

Они повернулись к ней разом, ее муж и его любовница. Или любимая? Бог его знает, как правильно ее назвать. Девушка оглядела Мишель с нескрываемым интересом и легкой паникой, Павел явно растерялся.

А ей вдруг стало неловко, словно это она сделала что-то нехорошее, постыдное. Отступила назад, зацепилась ногой за чемодан и нелепо замахала руками в попытке сохранить равновесие. Ей удалось не упасть. Да и хороша же она была бы, рухнув перед этими двумя на пол.

Устоять получилось. Мишель покрепче ухватила чемодан. Надо срочно уходить. Да что там, бежать нужно. Чтобы не сорваться на глупые слезы и бабские причитания. Что же ты наделал, мой муж? За что ты со мной так?

Изменял, врал, прятался. Словно она порченная какая-то, словно не заслуживает, если не любви, то хотя бы толику уважения к себе.

От стыда запылало лицо.

– Простите, – неловко пробормотала Мишель и повторила зачем-то: – Простите.

Попятилась со своим чемоданом, потом развернулась и, стараясь держать спину прямо, пошла на выход. Села в первое же попавшееся такси, назвала домашний адрес. Уже у дома расплатилась, совершенно не обратив внимания на астрономическую сумму, названную водителем за поездку. Подсознательно все время ждала, что Павел догонит. Или позвонит. Скажет хоть что-нибудь. Она, правда, не знала, что хотела бы от него услышать. Извинения? Заверения в том, что она, Мишель, все неправильно поняла? Да какая разница! Они прожили пять лет, неужели она не заслужила хотя бы телефонного звонка?

Но телефон молчал, да и погони за ней что-то не наблюдалось.

Мишель вошла в квартиру. Постояла в коридоре, не включая свет. Покачалась с носка на пятку. Потом зашла в ванну, не замечая, что так и не разжала пальцы, и по-прежнему тащит за собой свой чемодан. Опомнилась только, когда поняла, что рука занята, и она не может открыть кран. Отпустила многострадальную ручку, сложила ладони лодочкой и, зачерпнув в нее воды, напилась прямо из-под крана.

Вспомнила, как Павел стоял на коленях перед этой неизвестной девушкой и говорил о том, что любит ее.

Так же, не включая свет, пошла из ванной, но в темноте зацепилась за порожек и упала, больно ударившись локтем.

От боли ли, или от холодной сырой воды, заполнившей пустой желудок, но в голове у нее прояснилось. Мишель оттащила чемодан в коридор и, тяжело вздохнув, пошла в спальню.

По пути извлекла из кладовки пару огромных чемоданов, прикидывая, уместятся ли в них вещи мужа. Уже в спальне, устроив чемоданы на свободном пространстве,   открыла дверь в гардеробную. Оглядела ее внимательно, словно в первый раз. Слева висели ее вещи, правую сторону занимали вещи Павла.

Мишель протянула руку к его рубашке, висящей ближе всего. Заметила, как дрожат пальцы.

«Это все проклятый сахар», – сказала себе и решила на время отложить сбор вещей. Нужно разобраться с сахаром.

Из бара в гостиной достала пузатую бутылку и квадратный стакан, пошла на кухню. Надо было поесть, нельзя шутить с собственным здоровьем.

Мишель залезла в холодильник. Сегодня никаких каш на воде, тонких тостов из цельнозерновой муки грубого помола и прочих глупостей. На сковородку легли по очереди толстые куски бекона, помидоры, грибы и сыр. Когда божественный аромат поплыл по кухне, Мишель сглотнула слюну и вылила на это великолепие три яйца. Сварила себе кофе. Да-да, никакого изумрудного чая с острова Пхукет. В большую кружку кофе добавила мед черного тмина. Его она предпочитала сахару, и этот мед специально привозили для нее из Египта по просьбе Павла.

Сервировала стол и села завтракать. Когда половина яичницы была съедена, Мишель взяла бутылку и наполнила стакан темной жидкостью. И ни на каких-то два пальца, не помогут ей сейчас эти пальцы, а плеснула широко, от души. Выпила залпом и доела свой завтрак.

На душе стало легче. А может это уже начал действовать алкоголь?

Мишель вернулась в спальню и сосредоточенно стала собирать вещи мужа, стараясь ничего не пропустить. Пусть забирает все, чтобы у нее не осталось искушения рыдать над его забытой рубашкой.

Через два часа вещи были собраны, а Павел так и не позвонил. Мишель покивала своим мыслям, сходила в душ, оделась, взяла нужные ей документы.

Очень хотелось тут же, прямо сию секунду, вызвать слесаря (или кто так занимается дверными замками?)  и сменить замок. Останавливало только отсутствие последнего. Ладно, с этим она разберется позже.

Она порылась в ящике и нашла ключ от нижнего замка. Им они с Павлом не пользовались. Уж очень он был мудреным. Нужно было как-то по-особенному нажать, что-то повернуть в одну сторону, потом в другую. Мишель вечно забывала, а Павлу было просто некогда заморачиваться. Да и зачем? Все равно квартиру ставили на охрану.

Мишель вытащила чемоданы в коридор и закрыла мудреный замок, прикидывая, что будет делать, если не сможет его открыть. Павел с ним не справиться, это точно, у него попросту нет ключа. А что будет делать она, если не получится попасть в квартиру?

«Не открою, так вызову службу спасения. Пусть выломают дверь», – решила Мишель.

Оставив чемоданы в коридоре (вряд ли с ними что-то случиться, чужие у них в подъезде не ходят), Мишель вызвала такси и отправилась в ЗАГС. Если у Павла такая неземная любовь, она не будет ему мешать, не будет тяжким грузом висеть на его шее.

Вечером, возвращаясь домой с чувством выполненного долга, она гадала, что ее ждет. Наверное, Павел, придя домой и, увидев чемоданы, стоит и ждет ее. Ну, может не под дверью, все же это несколько унизительно для него. Скорее всего, сидит в машине. Она приедет, и они поговорят. Мишель скажет, что подала на развод. А Павел… Что скажет он? Должен же он хоть что-нибудь сказать?!

Конечно, ей, как и любой женщине на ее месте, хотелось, чтобы муж просил прощения и умолял дать ему второй шанс. Она ведь любила Павла и искренне считала, что проживет с ним всю свою жизнь. А как же иначе? Зачем вообще выходить замуж, если не навсегда?

Мишель тряхнула головой. Нет, пора гнать эти мысли поганой метлой. Она сильная и гордая. Она не останется жить с мужчиной, который ее не уважает. Да она сама перестанет себя уважать, если сделает вид, что ничего не было.

Мишель всегда презирала женщин, закрывающих глаза на измены мужа. Даже если это происходило из-за каких-то высоких целей. Она считала это слабостью и трусостью. В ее глазах, ничто на свете не могло оправдать подобное поведение. И сейчас, сидя в такси, она твердила себе: не прощу.

Никто не окликнул ее, когда она вышла из такси и пошла к подъеду. Машины Павла на парковке не было, а у двери в квартиру было пусто. Чемоданы пропали.

Мишель на всякий случай проверила свой мобильный. Павел не звонил.

Она достала ключи, пытаясь вспомнить, как нужно открывать нижний замок и заметила белую бумажку, протиснутую между дверью и косяком. Достала скомканный лист. Развернула.

«Дура»

Знакомый почерк Павла не оставлял сомнений в авторстве.

Ну что ж, значит, чемоданы попали по назначению.

Продолжая сжимать в руке послание мужа, Мишель с первого раза открыла дверь и вошла в квартиру. И вот тут-то, тяжело опустившись на пол, она горько заплакала.

2

Утром Мишель оправила мужу короткое сообщение, известив о месте, дате и времени развода. Он не ответил.

Павел не объявился ни на следующий день, ни через неделю.

Измученная бессонными ночами, во время которых она лежала и чутко прислушивалась – не хлопнет ли входная дверь, впуская мужа,  Мишель купила новый замок и вызвала слесаря.  Теперь-то Павел точно не войдет в квартиру без ее ведома. Только вот ночи от этого не стали спокойнее.

Следующим ее шагом то ли отчаяния, то ли освобождения от любви к Павлу, была смена номера мобильного телефона. Мишель разослала всем абонентам из своего списка контактов сообщение о новом номере. Всем, за исключением одного.

С этим абонентом вообще творилось что-то странное. Сначала Пашка был переименован в мужа, затем просто в Павла, потом в Павла Петровича, а под конец она оставила ему только фамилию – Виннер.

Когда новая симка сменила старую, и Мишель поняла, что муж теперь не сможет ей позвонить, начались новые мучения. Ей очень, прямо до боли, захотелось приехать к нему на работу и хотя бы одним глазком взглянуть на мужа. Как он? Почему молчит? Неужели ему все равно? А может, он так же, как и она, переживает их разрыв?

Мишель повезло – на работе возникла сложная ситуация, требующая ее присутствия. И стало не до Павла и своих переживаний о нем.

Так что в следующий раз они увиделись уже в день развода.

– Привет, – поздоровался с ней муж. – Отлично выглядишь.

Сказал так, словно ничего между ними не произошло.  Не было ни встречи в аэропорту, ни выставленных в коридор чемоданов, ни его оскорбительной записки, ни почти месячного молчания.

Мишель, в новом костюме, со строгой прической и на немыслимо высоких каблуках, выпрямила и без того прямую спину, улыбнулась вежливой, обезличенной улыбкой и посмотрела на мужа.

Павел Петрович Виннер – самый молодой декан одного из самых престижных российских ВУЗов смотрелся сокрушительно. Высокий шатен с карими глазами в итальянском костюме, подчеркивающем его спортивную фигуру.

Глядя на мужа, Мишель впервые подумала о том, что у него явно нет отбоя от женщин. Преподавательницы, студентки, абитуриентки и аспирантки должны были сходить с ума от молодого, привлекательного декана. А если добавить к его внешности острый ум, хорошее воспитание и чувство юмора, то даже странно становилось – как это Павел продержался пять лет? Неужели только сейчас у него появилась другая женщина? Или Мишель была настолько наивна и не замечала, что муж изменял ей и раньше?

– Привет, – повторила она за Павлом. – Ты тоже в прекрасной форме.

Прозвучало как-то не очень, словно она говорила не о муже, а о скаковой лошади, нахваливая ее перед продажей. Мишель готова была смутиться, но тонкая улыбка, мелькнувшая на губах собеседника, заставила ее взять себя в руки.

– Ты пошлину оплатил? – спросила она.

– Какую еще пошлину?

– Государственную, – пояснила Мишель. – За развод.

– Так я еще должен что-то платить? – иронично поинтересовался муж.

– Не заплатил, – констатировала Мишель.

– Естественно, нет, – Павел пожал плечами.

И Мишель порадовалась тому, что вчера заплатила и за него. Черт с ними, с этими деньгами, она не бедствует. Главное, поскорее разрубить этот узел.

– Ты заплатила эту чертову пошлину, – проницательно сказала Павел, рассматривая Мишель.

Скрывать было глупо.

– Да.

– Я должен был догадаться, – хмыкнул Павел. – Так не терпится со мной развестись?

Мишель с удивлением глянула по почти что бывшего мужа.

– Мне?

– Ну, не мне же, – огрызнулся он.

Очень захотелось ударить его по голове сумочкой, Мишель даже перехватила ее поудобнее, но сдержалась. И на всякий случай, убрала руки за спину.

Павел снова усмехнулся, и Мишель поняла: муж догадался о ее желании настучать ему по голове.  Чтобы скрыть досаду – вечно Павел читал ее, как открытую книгу, Мишель посмотрела на часы.

– Пойдем, – сказала, сделав шаг к двери. – Время.

Он ухватил ее за руку и дернул на себя.

– Мишка, – совершенно другим, родным голосом произнес Павел, – что мы делаем? Мишка, зачем?

Он оттащил ее от двери, прижал к себе.

– Мишка, я такой дурак! Прости меня, пожалуйста! Мне так жаль!

У нее в голове застучало: «Мишка – Пашка, Пашка – Мишка, Мишка – Пашка».

Мишель на секунду позволила себе ощутить такое родное тело мужа, его запах, тепло  губ, коснувшихся ее лба, а потом отстранилась.

– Даже если бы я могла простить тебе измену, – сказала, отступая от мужа, – я никогда не смогу простить того, что ты меня бросил. Пропал почти на месяц. Где ты был, Павел?

Его лицо скривилось в болезненной гримасе, Павел тяжело вздохнул, взъерошил волосы и ответил:

– Прятался, как трусливый скунс. Мишка, я не знал, как перед тобой оправдаться. Мне было ужасно стыдно и страшно, что ты не простишь.

– Я не спрашиваю тебя, что ты чувствовал, – сказала Мишель. – Где ты был, Павел?

– Я…, – он явно растерялся.

– Ты, – Мишель невоспитанно ткнула в него указательным пальцем. – Где ты жил?

– У друга, – слишком быстро ответил муж.

И если до его ответа у Мишель еще была хоть какая-то надежда, то вот сейчас она рухнула. Разбилась на миллион маленьких осколков.

– Ты жил у той девушки? – сохраняя спокойствие, спросила Мишель.

– Я…

– Да или нет?

– Да, – тяжело выдохнул Павел.

«Мишка – Пашка, Пашка – Мишка, Мишка– Пашка».

Она вновь посмотрела на часы.

– Нам пора, – сказала твердо. – Пойдем.

А уже через полчаса они вышли из ЗАГСа. Пять лет вместе  и вот так – раз – уже порознь.

– Ну вот, и развели нас с тобой в разные стороны, – сказала Мишель уже бывшему мужу.

– Довольна? – зло спросил Павел, доставая сигареты и прикуривая.

Вместо ответа Мишель пожала плечами. Довольна ли она? А бог его знает. Может быть, уже сегодня вечером, сидя в одиночестве в пустой квартире, она и пожалеет о своем решении, но вот сейчас, сию минуту, ей нисколько не жаль. Наоборот, стало легче, словно гора свалилась с плеч.

– Вижу, довольна, – процедил Павел, глубоко затягиваясь.

– Я сегодня вещи соберу, – ответила Мишель. – Фотографии наши, сувениры, безделушки. Отнесу их в гараж. Если тебе что-то нужно, съезди, забери.  Остальное я потом выброшу. Ключи от гаража ведь у тебя есть?

Павел согласно кивнул.

– Хорошо, – сказала Мишель. – Мне пора. До свидания, Павел.

Она спустилась по ступенькам и пошла в сторону остановки.

– И что, – раздалось ей вслед, – так и выкинешь на помойку все пять лет нашей жизни?

Вопрос ударил в спину. Подло и очень больно.

– Ты же смог, – не поворачиваясь, ответила Мишель. – Значит, и я смогу.

Она пошла, ускоряя шаг. Каблуки выстукивали по асфальту: «Мишка – Пашка, Пашка – Мишка».

А дома Мишель ждала грандиозная работа. Нужно было собрать все вещи, так или иначе напоминающие ей о жизни с Павлом, и убрать их с глаз долой. Она нашла большую картонную коробку и приступила к расчистке этих Авгиевых конюшен.

Сначала сложила все их семейные фотографии, потом сувениры, купленные во время совместных путешествий. Следом за этим в коробку отправились любимая чашка бывшего мужа, которую она привезла из какой-то командировки со слащавой надписью «Любимый» и красные шерстяные носки с опушкой из белого меха – подарок Павла на прошлое Рождество.  Незаметно квартира пустела, лишаясь всех этих милых мелочей, наполнявших их семейную жизнь и делавших безликую жилпрощадь домом двух любящих людей.

Когда стемнело, Мишель наконец-то смогла присесть на диван и вздохнуть. Работа была сделана на славу – в доме не осталось ничего, что напоминало о том, что еще утром она была замужем.

«Можно начинать новую жизнь», – подумала она.

И именно с этой мыслью оделась и потащила практически неподъемную коробку в гараж. Да, прямо на ночь глядя.

На первом этаже консьерж, увидев ее усилия, любезно предложил свою помощь. Мишель не стала отказываться, наоборот, поблагодарила и уверила, что обязательно заплатит за помощь. Мужчина отмахнулся, поинтересовался только куда лежит их путь и, услышав, что в подземный гараж, располагавшийся тут же, на территории жилого комплекса, легко подхватил ношу и вышел из подъезда. Мишель только и оставалось, что пойти за ним.

Вещи сгрузили в бокс, и Мишель предприняла попытку расплатиться со своим добровольным помощником.

– Не надо, – возразил консьерж, – я просто так помог. Что-то Павла Петровича давно не было видно. В командировку уехал?

Был большой соблазн сказать, что да, именно в командировку, но Мишель не желала выглядеть слабой даже в собственных глазах.

– Он здесь больше не живет, – ответила она. – Мы сегодня развелись.

– Да как же, – растерялся ее помощник.

– Вот так, – сказала она и быстрым шагам пошла к лифту. – Спасибо, что помогли. Всего доброго.

– И вам, – коротко ответил консьерж.

Дома было пусто. Так пусто, что загрустившая было Мишель тут же взяла себя в руки, решительно запретив всякие упаднические мысли. Хватит! У нее был месяц, чтобы смириться с произошедшим. Поплакать и отпустить и Павла с его новой любовью, и всю ситуацию в целом.

Она налила себе коньяка, выпила его решительно и отправилась спать в твердой уверенности, что не сомкнет глаз до рассвета. Удивительно, но Мишель заснула, как только ее голова коснулась подушки.

В течение следующих недель Мишель полностью осознала смысл крылатого выражения «Рад бы в рай, да грехи не пускают». Об их с Виннером разводе стало известно друзьям и знакомым.

Родителям Мишель рассказала сама, на следующий день после того, как избавилась от последних следов присутствия Павла в ее жизни – в кладовке были найдены  и торжественно вынесены на помойку его старые боксерские перчатки.

Мать с отцом, услышав новость со всей ее предысторией, отреагировали ожидаемо.

– Козел, – припечатала мама.

– Хочешь, я прилечу и набью ему морду, – предложил отец.

Мишель представила, как ради этого отец летит через половину миру, находит Виннера и устраивает мордобой прямо у того в институте,  и рассмеялась. В том, что отец справится с бывшим мужем, сомнений не возникло – прекратив спортивную карьеру, папа ушел на тренерскую, но распускаться себе не позволял и был в прекрасной форме.

– Не надо, – ответила Мишель. – Он того не стоит.

– Ну смотри, – сказал папа. – Если что, я всегда готов.

Стало чуточку легче.

Совершенно по-другому повели себя общие знакомые. Мишель поначалу удивлялась, как могут интеллигентные в общем-то люди, были такими…. ТАКИМИ!

Оказалось, что о романе ее бывшего мужа было известно практически всем. Павел не скрывал своих отношений с молодой женщиной, появлялся с ней в публичных местах и ходил в гости к знакомым. Их принимали. И теперь эти люди с радостью делились с Мишель своим мнением о новой пассии ее бывшего мужа. И если мужчины еще держались хоть в каких-то рамках, то женщины не знали удержу.

– Господи, – слушала Мишель, – она же его студентка! Представляешь, какая у них разница в возрасте?

– Он везде таскал ее с собой, – сочилась ядом телефонная трубка. – Даже к нам на дачу ее привез!

– Совсем с ума сошел Винер! Как он мог променять тебя на ЭТО?

Она категорически не хотела обсуждать выбор Павла и его новую любовь. Ей было непонятно, зачем эти люди несколько месяцев спокойно общались с девушкой, а теперь наперегонки поливают ее грязью, зачем они вообще звонят и рассказывают, рассказывают, рассказывают о жизни Павла Виннера. Она не хотела ничего знать! Ей было неинтересно! И Мишель решительно прервала этот поток информации, перестав отвечать на звонки. Она понадеялась, что знакомые помусолят новость об их разводе пару недель  и успокоятся.

Знакомые успокаивались с большим трудом, даже спустя несколько месяцев после развода ей докладывали новости о Павле.

– Кажется, они собираются пожениться.

– Да, я слышала, что уже обговаривают день свадьбы.

И Мишель, устав от этих выматывающих душу разговоров, сделала то единственное, что было в ее силах – с головой ушла в работу. И все стало неважно: Павел, его новая подружка и одиночество самой Мишель. Она перестала мучаться и переживать, у нее просто не осталось на это времени. Когда она появлялась дома, то ее хватало только на душ и ужин. Часто и до ужина дело не доходило. Мишель падала в кровать и проваливалась в крепкий сон без сновидений.

Вот такое погружение. А когда она вынырнула, оказалось, что Новый год уже на носу. Город светился яркими разноцветными огнями. На каждом углу торговали мандаринами, а на улице можно было встретить Деда Мороза. Москва готовилась к празднику.

Знакомые наперебой приглашали ее в гости, родители заявили, что она непременно должна к ним прилететь. А Мишель поняла, что не хочет никакого Нового года. Вернее, сам Новый год очень хочет, а вот встречать его категорически отказывается.

Новый год ей был нужен. Ей хотелось, что бы прежняя жизнь осталось там, за плечами, а в Новом году все было по-новому. Каждый день Мишель представляла себе, как это: проснуться и понять, что ее боль и тоска по Павлу исчезла.

А потом ей на глаза попалось объявление о билетах в Таллинн.

**********

Она решила не заморачиваться с гостиницами и арендовала апартаменты недалеко от Старого города, в районе Каламая. Разглядывая фотографии небольшой квартиры, Мишель думала о том, что впервые за всю свою жизнь она проведет новогодние праздники одна, без родителей, мужа, друзей. Одна, и даже в чужой стране. В незнакомом городе, фотографии которого завораживали ее настолько, что Мишель начинала надеяться – а вдруг ей повезет, и этот волшебный город исцелит ее?

А потом она прочитала байку о трубочистах и поняла, что очень хочет встреть одного из них и подержаться за золотую пуговицу на его сюртуке. Оставалось только одно: правильно сформулировать желание. И это оказалось самым сложным для нее.