Текст книги "Мишка и Трубочист"

– Серьезно? Ты приехала на автобусе?

– Да.

– Я думал, у тебя крутой внедорожник, какой-нибудь Porsche Cayenne, – продолжая обнимать ее, заметил трубочист. – А ты, оказывается, приехала в Таллинн на простом автобусе. Откуда?

– Из Москвы.

– Серьезно?

– Серьезнее некуда. А что здесь такого?

– Ну, у нас на междугородних автобусах ездят в основном студенты или пенсионеры, – ответил Михаэль.

– Знаешь, – задумчиво сказала Мишель, – мне было так плохо, просто ужасно, и когда увидела рекламу автобусного агенства, я просто, не глядя, забронировала билеты в надежде, что здесь мне станет легче.

– И как, стало? – серьезно спросил Михаэль.

– Ты даже не представляешь, насколько, – честно ответила она.

– Не жалеешь?

Мишель почему-то показалось, что трубочист спрашивает не столько о ее  спонтанном решении ехать в Таллинн, сколько об их совместной ночи. Она позволила себе задуматься. Жалеет ли о том, что занялась сексом с мужчиной, имени которого даже не спросила?

– Нет, – ответила Мишель скорее даже себе, чем обнимающему ее мужчине, – не жалею.

– Это очень хорошо, – Михаэль поцеловал ее в лоб. – Пойдем или хочешь еще погулять?

– А у нас есть шампанское?

– Дома? Есть, конечно. Ты хочешь шампанского?

– Знаешь, я все-таки неисправимо консервативна. И если без поздравления президента и боя курантов могу обойтись, то представить себе новогоднюю ночь без шампанского просто не могу, – призналась Мишель.

______________

* С Новым Годом,

С Новым Годом,

Пусть нам всем видится время от времени

Мир, в котором наш ближний нам друг.

С Новым Годом,

С Новым Годом,

Пусть у нас хватит сил для исполнения наших желаний,

Иначе нам ничего не останется, как только лечь и умереть,

Тебе и мне.

Песня группы «АВВА»

7

Это была самая необыкновенная новогодняя ночь в ее жизни.

Чужая квартира в чужой стране, малознакомый мужчина с теплыми руками и нежными губами, холодное шампанское и стол, накрытый на двоих у камина. Москва и все, что происходило  с Мишель в последнее время, отошло на задний план, размылось, словно в тумане, а сероглазый трубочист, сидящий на полу напротив и золотая пуговица, которую она почему-то до сих пор держала в руке, стали самым важным в ее жизни. А еще ощущение сказки, которое поселилось  где-то глубоко в груди и согревало, словно летнее солнышко.

– А чем ты занимаешься, когда не ходишь по городу, изображая трубочиста? – спросила Мишель, глядя на огонь сквозь тонкие стенки хрустального бокала.

– У меня очень скучная работа, – неопределенно ответил Михаэль. – Целыми днями я сижу в офисе, считаю и провожу переговоры.

– Странно, я почему-то подумала, что ты моряк.

– Моряк?

– Да, капитан дальнего плавания.

– Это на тебя так повлияла близость моря, – ответил Михаэль.

– А ты никогда не хотел быть моряком? На тебя близость моря не влияла? Или ты не из Таллинна?

Мишель забросала его вопросами, ей на самом деле стало интересно: какой он, мужчина, с которым она встречает Новый год.

– Из Таллина. И ты права, море повлияло и на меня. В детстве хотел.

– Почему не стал? Передумал?

– Нет, не передумал.

– Тогда почему? – допытывалась Мишель.

– Ты будешь смеяться, если я отвечу.

– Не буду, слово даю.

– Я действительно мечтал стать моряком. Капитаном Бладом.

– Он был пиратом, – заметила Мишель. – Ты хотел грабить торговцев? Брать на абордаж корабли?

– О, – рассмеялся Михаэль, – я вижу, у тебя тоже очень живое воображение!

– Почему тоже?

– Ну, в детстве я был впечатлительным и мечтательным ребенком.

– А когда вырос, изменился?

– Повзрослел, – поправил ее Михаэль.

– Так почему ты не стал моряком? – вернулась Мишель к теме разговора.

– У меня обнаружилась морская болезнь.

– Это как? – не поняла Мишель.

Михаэль допил свое шампанское, взял бутылку и заново наполнил бокалы, а потом пояснил:

– Меня укачивает на судне.

– Сильно?

– Ну, как тебе сказать, чтобы получилось культурно?

– И это не лечится? Ведь есть же таблетки от укачивания.

– Поверь, в моем случае никакие лекарства не помогут.

– Из-за этого тебе пришлось расстаться с мечтой?

– Я просто нашел другую мечту. И воплотил ее в жизнь, – ответил трубочист. – А ты чем занимаешься, кроме того, что путешествуешь на автобусах?

– Это впервые со времен студенческой юности, – сказала Мишель. – Я врач. Челюстно-лицевой  хирург, если точнее.

– Оу, делаешь подтяжки и губы уточкой женам олигархов? – скептически поинтересовался Михаэль, поднимая одну бровь.

И как у него получается? Вот Мишель, как ни старалась, не смогла осилить эту науку.

– Я работаю в детском федеральном госпитале, – ответила она. – Делаю операции детям. Знаешь, что такое заячья губа? Или волчья пасть? Или как выглядит ребенок, попавший в аварию, например? Не все могут позволить себе лечение в дорогих частных клиниках.

– И тогда на помощь приходишь ты, – серьезно сказал Михаэль и добавил: – Прости, я глупо пошутил.

– Ничего страшного, ты же не знал. И ты прав, я прихожу на помощь.

Трубочист взял ее руку и поцеловал ладонь.

– У тебя замечательная профессия. Я горжусь знакомством с тобой.

Простая похвала неожиданно смутила.

– Я не делаю ничего особенного, – Мишель опустила глаза. – Просто стараюсь хорошо выполнять свою работу.

– Делаешь, – возразил Михаэль. – Ты не можешь просто работать. И, уверен, дети тебя обожают, да?

– Я легко нахожу с ними контакт, – она старалась избегать громких слов.

– Свои есть?

– Нет, детей у меня нет.

– Я так и не спросил, что привело тебя в Таллинн? Почему ты не осталась в Москве, с семьей, друзьями? Зачем легла в постель с первым встречным?

– А почему ты сидишь здесь с едва знакомой женщиной? – не осталась в долгу Мишель. – Почему ты не с близкими?

– Мои вопросы обидели тебя? Прости, – прозвучало гораздо мягче.

– Нет, не обидели.  Я расскажу, если тебе интересно, – ответила она, в глубине души надеясь, что Михаэль проявит деликатность и откажется.

Увы, но никакой деликатности в его ответе не было и в помине:

– Интересно.

И Мишель рассказала этому мужчине о том, что привело ее в Эстонию. Всю правду, без прикрас. Как любила мужа, как верила, что это чувство взаимно. Как думала, что проживет с Виннером всю жизнь. Родит и воспитает детей. Построит дом. Встретит старость. Как они будут нянчить внуков и заботится друг о друге.

Не забыла упомянуть и о том, как случайно встретила его в аэропорту с другой женщиной. Как развелась. И как жила последние полгода.

– Видишь, – сказала, когда ее история  подошела к концу, – мне просто некуда было больше ехать.

Он молчал. Смотрел на нее своими невозможными серыми глазами и молчал. Мишель даже подумала, что теперь, когда он все о ней знает, она стала ему неприятна.

– И ты решила переспать с первым встречным, чтобы стало легче? – нарушая тишину, спросил Михаэль.

– Первым встречным был пограничник, – ответила она. – Так что твое предположение в корне неверно.

– Тогда почему именно я?

Наверное, так нельзя поступать с мужчинами. Наверное, нужно кокетничать и стараться выглядеть слабой, глупой и беззащитной.

Но Мишель и в юности всего этого не умела, а за годы брака с Павлом и вовсе забыла, каково это, кокетничать. Вот и сейчас, вместо того, что бы придумать что-то такое – эдакое, чтобы ему было приятно, она ответила правду:

– Не знаю. Просто понравился, наверное.

На этот раз пауза была значительно дольше.

Мишель успела подумать, что будет, если Михаэль сейчас попросит ее уйти. Вдруг он окончательно в ней разочаровался? А что, очень даже может быть. Совместно проведенная ночь не выявила в ней талантов опытной любовницы, а из ее монолога и вовсе выходило, что все в жизни Мишель шло наперекосяк. И муж бросил, и друзья оказались не друзьями вовсе, и сюда, на этот чердак она пришла потому, что больше идти было не к кому. Никому она не нужна.

«Выгонит, и черт с ним. Домой пойду», –  спокойно подумала Мишель.

– Я рад, что понравился тебе, – вдруг сказал Михаэль.

И она задохнулась от счастья. Подумать только, для нее оказалось важным мнение этого чужого человека. Удивительно.

– Можно? – спросил он, беря ее за руку.

– Да, – не понимая, что он хочет сделать, согласилась она.

А Михаэль взял ее ладонь и прижал к своей щеке.

– Я рад, что мы встретились. Рад, что ты пришла ко мне и решила остаться.

– Почему ты не пошел к друзьям? – спросила Мишель, как завороженная следя за его лицом.

– Как я мог оставить даму одну? – попробовал отшутиться он.

Мишель потянула на себя руку, разрывая контакт, и трубочист продолжил:

– В то утро я вернулся домой  и не нашел тебя. Казалось бы, что такого? Ну, ушла, и ушла. Но стало не по себе. И, главное, где теперь тебя искать? Я ведь даже имени твоего не спросил, дурак. Можно было, конечно, устроится на Ратушной площади, в надежде, что рано или поздно, ты там появишься.

– Я собиралась туда идти.

– Я не романтический герой, – сообщил трубочист. – И никогда им не стану. Не буду тебе врать, что стал бы бегать по городу в поисках тебя.

– А чем ты занимался?

– Выпил кофе и ушел на работу. Потом договорился с друзьями и решил зайти домой, переодеться.

– И наткнулся на меня.

– Я очень везучий, – сказал он немного самодовольно.

– А я весь день крутилась на кухне, – стала рассказывать Мишель. – А вечером поняла, что хочу увидеть тебя. Это было тем более странно, учитывая, что первая наша встреча…

Она замялась, не зная как сказать, чтобы не обидеть, но Михаэль сформулировал за нее.

– Тебе не понравилась.

– Да, – кивнула Мишель, потом спохватилась: – Нет.

– Не понравилась, я это понял. Ты не была готова к тому, что произошло.

– Не была, – согласилась Мишель. – Но мне это было нужно.

– Что бы отомстить бывшему мужу?

– Что бы почувствовать себя живой и свободной, – поправила она.

Она сказала это так просто, открыто, без малой толики кокетства. Сказала и смутилась. Вот что Михаэль о ней подумает? Что она приехала сюда, что бы… заняться сексом? Но ведь она не за этим…. Ей просто было очень одиноко!

«А прозвучало так, будто именно  за этим», – ехидно хохотнул внутренний голос.

– Ты уже поздравил бабушку? – Мишель постаралась скрыть смущение и перевела разговор на другую тему.

– Да, – ответил трубочист. – Я позвонил ей еще на площади.

И когда успел? Сама она родителей поздравила еще днем, пользуясь тем, что Новый год у них наступил гораздо раньше, чем в Европе.

– Ты часто с ней видишься?

Не то, что бы ее это очень интересовало. Просто разговор о чужой бабушке, которую она в глаза не видела, да и не увидит никогда, был безопасным и удобным. Именно то, что нужно, что бы немного прийти в себе после душевных откровений.

– Часто, – ответил Михаэль.

Он, даже если и понял ее маневр, то вида не подал. Покорно дал разговору уйти в сторону.

– Я собираюсь поехать к ней через пару дней, – продолжил Михаэль. – Поехали со мной?

Этот вопрос – предложение прозвучал совершенно неожиданно и, похоже, не для одной Мишель. Кажется, кто-то ляпнул, а потом задумался.

– Не думаю, что она будет рада видеть чужого человека у себя дома, – улыбнулась Мишель. – К тому же я уезжаю четвертого.

– Так быстро? – удивился мужчина. – Но почему? Тебе на работу?

– Да, в общем-то, нет, – немного растерялась Мишель.

– Тогда почему?

– А что я здесь буду делать?

Михаэль многозначительно улыбнулся, как бы говоря: да уж найдется для тебя дело. Но вслух (просто очень деликатный мужчина!) сказал совершенно другое:

– Поедешь со мной в гости к бабушке, например.

– Это неудобно.

– Брось, вполне удобно. Поехали, – продолжил он настаивать на своем, – посмотришь Тарту. Ты ведь там никогда не была?

Мишель пожала плечами. Да, не была, но ведь это не повод ехать неизвестно куда и неизвестно с кем?

«Ага, а заниматься сексом с ним тебе это не мешало. Соглашайся, он же тебе нравится. Хорошо проведешь время. Будет, что вспомнить», – разошелся кто-то внутри нее.

– С удовольствием, – неожиданно ответила Мишель, согласившись с аргументами своего внутреннего голоса.

– Отлично, – Михаэль выудил откуда-то вторую бутылку шампанского, открыл ее и наполнил бокалы.

Мишель удивилась: неужели они уже выпили целую бутылку?

Вообще, она шампанское не очень любила, тем более, брют. Но это, признаться, было отличным. В меру холодным, с терпкой кислинкой, она взрывалось на языке миллионом маленьких фейерверков, приятно щекоча небо. Бросив взгляд на этикетку, Мишель кивнула сама себе. Конечно, настоящее французское шампанское, да еще известной марки, это тебе не шипучка какая-то.

Время потихоньку приближалось к утру. Еще немного, и нужно или решительно напрашиваться на ночлег, или возвращаться в арендованные апартаменты и ложиться там  спать. Но уходить, почему-то, совершенно не хотелось. Наоборот, хотелось прижаться к теплому мужскому боку, пить холодное шампанское маленькими глоточками и говорить о чем-нибудь легком, милом и приятном.

Но воспитание обязывало закругляться.

Мишель поставила свой бокал на столик, повела плечами, сгоняя приятную дрему, и сказала:

– Мне, пожалуй, пора.

Он не ответил. Не предложил проводить. Кажется, он вообще никак не отреагировал. И от этого стало ужасно обидно, захотелось исчезнуть из этой комнаты, словно и не было ее здесь. А ведь придется встать, одеться и как-то вежливо распрощаться, сохраняя лицо.

– Пора, – повторила Мишель и сделала попытку подняться.

– Ты хочешь спать? – спросил Михаэль.

– Скоро утро, – неопределенно ответила она, понимая, что сегодня ей точно не уснуть – слишком многое произошло за последние сутки.

– Давай еще немного посидим, – предложил Михаэль. – Если ты не очень устала.

– Не устала, но мне потом еще идти.

– Куда? – не понял трубочист.

– Как куда? Домой, конечно.

– А зачем? – удивленно спросил Михаэль.

– Спать, – ответила Мишель и добавила: – и вообще…

– Зачем тебе куда-то идти спать? У меня вполне себе удобная кровать.

Мишель окончательно растерялась. Вот о чем они говорят? Что он имеет ввиду? Действительно хочет, что бы она осталась?

Это было непонятно и немного волнительно. Очень захотелось пококетничать, сказать что-то этакое, но, как назло, ничего не приходило на ум. Да, как-то растеряла она навыки заигрывания с мужчинами в браке с Павлом.

Поэтому Мишель решила не мудрствовать лукаво, а спросить прямо.

– Ты хочешь, чтобы я осталась?

Теперь уже недоумение было написано на лице Михаэля. Причем такое искреннее, что Мишель стало неловко. Бог его знает, может она окончательно растеряла навыки общения с противоположным полом и спросила что-то из ряда вон выходящее?

– Конечно, хочу, – ответил Михаэль. – Я даже настаиваю, чтобы ты осталась. Иначе мне придется идти с тобой и напрашиваться к тебе в гости, а я отвратительно сплю в чужих домах.

– Да?

– Да, – он даже кивнул, чтобы было нагляднее, и продолжил интимнее: – Пихаюсь во сне. Оно тебе надо?

– Не надо, – согласилась с ним Мишель.

– Вот! – он поднял вверх указательный палец. – Я и говорю, зачем нам куда-то идти? Спать будем дома. Только посидим еще немножко, хорошо?

– Конечно.

Михаэль окинул взглядом столик.

– Что-то я проголодался. С прошлого года ничего не ел, – повторил расхожую шутку.

Но Мишель понравилось. И шутка эта дурацкая, и то, как он энергично стал накладывать ее салаты.

– Тебе положить? – спросил Михаэль и сам себе ответил: – Не надо. Я буду тебя кормить.

8

И ведь действительно стал ее кормить. Это было ужасно сексуально, есть с ним из одной тарелки. Михаэль набирал вилкой еду и осторожно протягивал ей. Мишель оставалось только открывать рот и жевать.

– Очень вкусно, – сказал трубочист. – Ты прекрасно готовишь.

– Спасибо.

Вместе они быстро разделались с оливье.

– Мясо? – предложил Михаэль. – Рыбу?

– Нет, спасибо.

– Десерт?

– С удовольствием.

– Чай или кофе?

Хотелось кофе, но Мишель себя знала: после этого она вряд ли заснет, а отдохнуть было необходимо.

– Чай.

– Зеленый? Черный? – уточнил Михаэль.

– Черный, – определилась Мишель и предложила: – Я могу помочь.

– Нет, ты и так организовала прекрасный стол. К тому же, ты у меня в гостях.

– Как хорошо быть в гостях, – улыбнулась Мишель, чувствуя, что устала и сил вставать и идти на кухню просто нет.

– Наслаждайся, – ответил Михаэль и отправился заваривать чай.

– Господи, – протянула  Мишель, несколько минут после, – четыре утра, а я трескаю торт.

– И что? – не понял Михаэль.

–Торт! – со священным ужасом повторила Мишель.

– А-а-а, – догадался он, –  у тебя диета?

– Правильное питание, – поправила Мишель.

– А есть разница?

– Огромная.

– Надо еже, – ответил трубочист, – я и не знал. Всегда думал, что это одно и тоже – глупость чистой воды.

– Ты против здорового образа жизни? – уточнила Мишель.

– Я против того, чтобы женщины морили себя голодом.

– Это точно не про меня, я не голодаю. Просто стараюсь питаться правильно.

Перехватила его насмешливый взгляд и пояснила:

– Не лопать сладкое по ночам.

– А чем плохо лопать сладкое по ночам?

Мишель подозрительно посмотрела на него и, заметив лукавую улыбку, поняла, что Михаэль подшучивает над ней.

– Поросенок!

– И вовсе не похож! Ты так серьезно переживала из-за торта, грех было не подшутить.

Они еще посидели немного, обсуждая свои кулинарные пристрастия. Выяснялось, что оба любят мясо и терпеть не могут вареный лук. А еще Михаэль оказался сладкоежкой, и даже не пытался этого скрыть. Когда от торта, что она испекла, осталось меньше четверти, Мишель отобрала у него вилку.

– Тебе станет плохо от такого количества сахара, – пояснила Мишель в ответ на его удивленный взгляд.

Она помогла трубочисту убрать со стола, несмотря на статус гостьи, загрузила посуду в посудомоечную машину и задумалась: а дальше-то что?

По-хорошему, нужно принять душ и смыть макияж, переодетая во что-нибудь более подходящее и лечь спать.

– Ты пойдешь в душ? – вдруг прервал ее мысли Михаэль. – Я положил свежие полотенца. Там еще халат и футболка.

– Спасибо, – она благодарно улыбнулась, действительно тронутая заботой.

«Да ладно, – хмыкнул внутренний голос, – мужик настроился на секс. Вот и отправляет тебя вымыться».

Мишель не хотела секса. Нет, не то, чтобы никогда больше, но вот именно сейчас точно не хотела. И если трубочист предложил ей остаться, насчитывая на интим, то стоит сказать ему прямо – она против.

– Я не хочу заниматься сексом, – сказала Мишель прямо, решил не ходить вокруг до около.

Михаэль, до этого момента спокойно убиравший посуду в шкаф, замер. Помолчал немного, а потом:

– Я не собираюсь тебя насиловать.

Его голос звучал так, что Мишель посчитала нужным пояснить:

– Я не это имела в виду. Просто сказала, что не хочу сегодня секса.

– Хорошо, – уже спокойнее согласился Михаэль.

Теперь она уже удивилась. Вот так-вот просто? Или ему тоже не хочется?

– Что-то не так? – заметив ее растерянный взгляд, спросил Михаэль.

– Нет, просто…..

И как ему объяснить, что она растеряна? Мишель не могла себе представить, что мужчина может пригласить женщину переночевать в его кровати просто так, без сексуального подтекста. Особенно, учитывая, что они знакомы чуть больше суток.

– Мишель, – трубочист взял ее за руку, заставляя обратить на себя внимание, – давай я объясню. Ты мне нравишься, очень. И да, я хотел бы заняться с тобой сексом. Но ты устала, уже очень поздно, и тебе хочется спать.

– А ты?

– А я давно уже не мальчик, и вполне могу справиться со своими желаниями.

Сказав все это, Михаэль довел Мишель до ванной, открыл дверь и:

– Мойся. Надеюсь, тебя устроит мой гель для душа.

А когда Мишель вышла из ванной, в лофте уже было темно, только маленький огонек светился в нише, где была оборудована спальня.

– Я ничего не вижу.

– Иди на голос, – раздалось от кровати.

Мишель  осторожно, шаг за шагом, шла вперед, в темноте Михаэль нашел ее руку, довел до кровати, уложил.

– Спи, – сказал, укрывая одеялом.

– А ты?

– Я приму душ и лягу.

Она лежала в удобной постели, под легким и теплым одеялом и ощущала, как расслабляются напряженные мышцы. Глаза закрывались, но Мишель почему-то гнала сон. Ей не хотелось засыпать без трубочиста. И он пришел. Нырнул под одеяло, лег рядом, обнял со спины.

– Завтра пойдем к тебе.

– Зачем? – сонно пробормотала Мишель.

– Заберем твои вещи.

«А вещи-то зачем?», – успело промелькнуть в голове прежде, чем ее унесло в сон.

Утро первого января началось в полдень. Мишель еще не успела открыть глаза, а уже почувствовала, что в постели она не одна. Трубочист тихо сопел рядом. Она повернула голову на это мирное и уютное сопение.

Михаэль лежал на боку, лицом к ней, по-детски подложив ладонь под щеку. Мишель тоже повернулась на бок и стала разглядывать своего любовника.

Кожа у него светлая, и Мишель подумала, что наверняка летом Михаэль щеголяет веснушками. Ресницы и брови с легкой золотинкой.

«Рыжиной, Миша, – поправила она себя. – Рыжиной».

Потом присмотрелась повнимательнее и решила: нет, все же золотинкой. Высокий лоб и узкие губы. На впалых щеках уже пробилась щетина. Очень хотелось протянуть руку и погладить, ощутить, как щетина колет пальцы. Но он так сладко спал, что разбудить его было бы форменным свинством.

Во сне Михаэль раскрылся, и теперь можно было вволю разглядывать его широкую грудь, крепкие руки и сильные ноги.

«Красивый, – решила Мишель после пристального осмотра. – Такая настоящая мужская красота, без слащавости».

Желание потрогать стало еще сильнее. И Мишель уже почти решилась. Она очень аккуратненько, чтобы не разбудить. Но как только ее рука замерла в нескольких миллиметрах от мужского лица, он открыл глаза. Серые и совершенно, абсолютно лишенные какой-либо сонливости.

– С Новым годом, – прошептала Мишель, не придумав ничего оригинальнее.

Ничего? Как бы ни так! Потому что Михаэль ответил еще более оригинально:

– С новым счастьем.

Мишель, все еще лежа на боку, подтянула ноги к животу, а наглый трубочист не постеснялся этим воспользоваться: подхватил под коленки, прижимая к себе. Коленки Мишель уперлись в мужской пах, щеки по-девичьи вспыхнули, словно на них кипятка плеснули.

– Как спалось? – Михаэль потерся носом о ее нос.

Мишель прислушалась к своим ощущениям. Ей было хорошо. Сладко. Спокойно. Пожалуй, такой гаммы ощущений она давно уже не испытывала.

– Прекрасно, – честно ответила Мишель. – А тебе?

– Тоже – он выудил руку из-под своей щеки и погладил Мишель по лицу.

Вопреки законам жанра, ладони у него были мягкие и нежные, и у Мишель сладко заныло внутри.

Это не было возбуждением в прямом смысле этого слова. Нет, это была какая-то странная мешанина чувств: благодарность, нежность и немного желания. Такие чувства в пору испытывать к любимому, а не к залетному любовнику.

– Кофе хочешь? – спросил Михаэль, поглаживая ее губы. – Или еще поваляемся?

– Полдень, – напомнила Мишель.

–Первое января, можем себе позволить, – улыбнулся Михаэль. – Или у тебя планы?

– Нет.

– Вот и хорошо, – мужская рука переместилась  на плечи, трубочист притянул ее к себе поближе, устраивая голову Мишель у себя на груди.

Она уткнулась лицом в жесткую поросль у него на груди, вдохнула его запах. Мята, дорогой табак, немного алкоголя и что-то еще, его личное, но безумно приятное. Пах трубочист замечательно, но кофе все равно хотелось.

– М-м-м, – промычал Михаэль ей в макушку.

– Что?

– Кофе хочется, – ответил мужчина.

– А вставать не хочется?

– Абсолютно.

– Вот и мне, абсолютно, – согласилась Мишель.

После ее слов Михаэль вздохнул и отстранился.

– Ты куда? – спросила она, глядя, как трубочист скатывается к углу кровати с явным намерением подняться.

– Кофе варить, – ответил Михаэль.

– Да? – удивилась Мишель.

Михаэль ловко поднялся с постели, натянул на себя спортивные штаны и пояснил:

– Кофе хотим мы оба, и оба не хотим вставать.

– Но?

– Но я мужчина, – ответил он. – Добытчик.

Он говорил таким серьезным тоном, слегка коверкая русские слова, и у Мишель защемило сердце. Какой же он трогательный!

– Добытчик, – с нежностью повторила она вслед за трубочистом, смакуя это слово. – Иди, добывай нам кофе. Я буду тебя ждать, как Пенелопа.

И тут этот невозможный человек испортил всю романтику момента, он просто неприлично весело и громко заржал. Мишель не смогла этого снести, выудила из-под кровати мужской тапочек и швырнула в трубочиста. Он успел уклониться и ушел на кухню, через мгновенье откуда раздалось веселое:

– Пенелопа!

А Мишель лениво потянулась и откинулась на подушки в ожидании обещанного кофе.

И он не замедлил появиться. Михаэль вернулся с подносом, на котором красовались две чашки, мандаринка и елочный стеклянный шар. Заметив ее веселый взгляд, трубочист пояснил, ткнув пальцем в шар:

– Это для настроения.

– Я так и поняла.

– У меня ликер есть, будешь? В кофе?

– В двенадцать-то утра? – усмехнулась Мишель. – Нет уж, уволь.

– В двенадцать утра первого января, – скрупулезно поправил Михаэль.

– Зануда, – Мишель взяла чашку с кофе.

– Я не зануда, – он последовал ее примеру, – я обстоятельный.

– Обстоятельная зануда.

Михаэль усмехнулся, ничего не ответил и  продолжил пить кофе.

– Чем сегодня займемся? – спросил, возвращая чашку на поднос.

– А какие варианты? – уточнила Мишель.

Она вообще-то думала, что у него будут свои планы, и она вернется в квартиру.

– Надо забрать твои вещи, – начал  перечислять трубочист, – потом зайти в магазин, а потом можно отдыхать.

– От чего?

– Ну, просто отдыхать. Сегодня же выходной.

– Ну, если выходной, будем отдыхать, – согласилась Мишель. – А зачем в магазин?

– За продуктами. У меня, признаться, практически пустой холодильник.

– Но я, же принесла еду.

– Я почти все уже съел, – сознался Михаэль.

– Когда успел? – Мишель удивленно распахнула глаза.

– Когда – когда, – проворчал он, – ночью.

– Ночью мы были вместе, и ты почти ничего не ел.

– Проснулся часа полтора назад, так есть хотелось ужасно. Встал и поел.

– Тогда нам обязательно нужно в магазин, – согласилась Мишель, прикидывая, сколько же нужно продуктов, чтобы прокормить этого обжору.

– Будем вставать?

– Будем. Давай я завтрак приготовлю. У тебя молоко есть? Яйца? Мука?

– Поищу. Ты пока сходи в ванную.

А после ванной, найдя на кухонном столе искомые продукты, она занялась блинами. Тонкими, нежными и ужасно вкусными. Виннер блины обожал, и за пять лет мастерство Мишель в приготовлении этого блюда поднялось до небес. Конечно, вслух она этого говорить не стала. Зачем одному мужчине знать о том, как она готовила для другого?

Михаэль, похоже, был солидарен с ее бывшим мужем в любви к жаренному тесту, во всяком случае, блины, с медом и вареньем, уписывал за милую душу.

Мишель тесто не ела, не любила. Сидела с очередной чашкой кофе и любовалась, как мужчина завтракает. Приятно было смотреть, как Михаэль, намазав тонкое тесто медом и свернув его в трубочку, откусывает большой кусок и жмурится от удовольствия.

– Ты где остановилась? – спросил он в перерыве между блинами.

Мишель назвала адрес.

– А вещей много?

– Сумка.

– Тогда можно обойтись без машины. В крайнем случае, после магазина, вызовем такси.

– Не любишь сидеть за рулем?

– Нет, не в этом дело.

– Машина в ремонте?

– На парковке у соседнего дома.

– В чем тогда?

– Люблю гулять, – признался трубочист. – К сожалению, это у меня редко получается. А ты?

– Гулять? Люблю. Да и город и вас красивый, с удовольствием пройдусь, – ответила Мишель.

– Тогда пошли собираться?

Потом ей предстояло выдержать еще один бой …. За одежду.

– Я же тебе сказал, в этом пальто ты не пойдешь.

– Оно теплое, – Мишель пыталась отстоять свой гардероб.

– Для Италии, может быть. Но не для  Таллинна.

– Ты хочешь, чтобы я снова надела твою дубленку?

– А чем она плоха?

– Она же мужская и мне велика.

– Ерунда, – отрезал Михаэль. – Этого совершенно не видно, к тому же тебе идет.

– Что идет? Ходить в твоих вещах?

– И это тоже, – покладисто согласился трубочист. – Но главное, в ней ты не замерзнешь.

– Я и в пальто не мерзла, – пробурчала Мишель, просовывая руки в предложенную дубленку.

– Это потому, что ты мало ходила.

– Нормально я ходила.

– Надевай и не спорь со мной, – Михаэль помог ей одеться.

– Только не шапку! – попыталась его остановить.

Напрасно, легче было остановить бронепоезд.

– Ты менингитом заболеть решила? А еще доктор.

– Врач, – возразила Мишель, пристраивая головной убор так, чтобы он не съезжал на глаза.

– Сейчас это совершенно неважно, – ее продолжали кутать, на сей раз в шарф.

– Это всегда важно. Слушай, а зачем мы вообще идем за моими вещами?

Михаэль настолько растерялся от ее вопроса, что замер со своей паркой в руках.

– Чтобы ты их носила?

– Ну, я могу переодеться в квартире, – предложила Мишель.

– А завтра? Опять пойдем?

– Ты предлагаешь мне снова заночевать у тебя?

Михаэль серьезно на нее посмотрел и так же серьезно ответил:

– Я предлагаю тебе сдать билет, задержаться в городе и пожить у меня.