Текст книги "Брак под вопросом"

Глава 11

Я решила делать вид, что вижу эту Таню в первый раз в своей жизни. Посмотрим, что это за птица – как общается, чем дышит, к чему стремится… Надо бы аккуратно выяснить, что она думает о женщинах, разрушающих семьи. Кто ее знает – может, для нее это в порядке вещей. И тогда… А что тогда? Ослепить Сашу и запретить с ней общаться? Детский сад, штаны на лямках…

С этой Таней совсем забыла как следует разглядеть свою будущую невестку. А она ничего, кажется: не сводит глаз с Андрюшки, да и он млеет – вон, даже под столом за руки держатся. Ой, как хочется надеяться, что это любовь – такая, какая бывает только раз в жизни.

Черт, и все равно не могу думать ни о чем другом, кроме этой хищницы.

К слову, я привела себя в порядок, чтобы не выглядеть на фоне этой Тани пугалом, и все равно мне до нее далеко. Она ухожена до кончиков ногтей – у меня лично ощущение, что она целыми днями не вылезает из спа-салонов. Честно попыталась найти какой-нибудь изъян в ее внешности, но его просто нет. Правда, подозреваю, что грудь у нее не своя – не может своя быть такой большой и аппетитно круглой. Да и это скорее для мужчин плюс, чем минус.

– Таня, а чем вы занимаетесь? – я решила вспомнить о гостеприимстве хозяйки и начать светскую беседу.

– Я кардиохирург, – она широко улыбнулась, выставив на всеобщее обозрение ряд белых, как жемчуг, зубов, – Чиню забарахлившие моторчики, от которых зависят человеческие жизни. Такая вот у меня работа.

Моторчики?! Однако, своеобразное у нее чувство юмора. Интересно, а ТАМ – тоже моторчик?

Воображение у меня бурное, поэтому я живо представила себе картинку, где Таня, хищно облизываясь, говорит моему мужу: "Ну как, завести тебе твой моторчик"?

Хмм… Перестань об этом думать. Перестань сейчас же…

– Ой как здорово! – пропела я каким-то фальшиво-тонким, не своим голосом, – А у меня муж тоже врач – хирург. Андрей вам наверное рассказывал… И что, в вашей больничке мужчины совсем слепые? Не видят, что такая красавица одна? Никто за вами там не ухаживает?

Мдаа, немного откровенно, агрессивно и напористо получилось. Шашки наголо – и вперед. Но мне надо знать, что она ответит!

В глазах Тани мелькнуло удивление, но воспитанность взяла верх.

– Если честно, мне пока не нужны новые отношения, – сказала она сухо, – Только что пережила очень болезненный развод, поэтому для меня пока существует только работа…

– Ой, как жалко, – сказала я, не испытывая ни капли сочувствия, – Простите.

– Да ладно тебе, не скромничай, – вдруг встряла в разговор Вася, отложив вилку, – Вы знаете, где бы она ни появлялась – мужчины за ней увиваются. И на работе тоже…

– Не надо, Вася, – одернула сестру Таня, слегка покраснев. И, окончательно смутившись, принялась наглаживать кота. Тот млел, слегка высунув язык – показатель высшего кайфа. Предатель. Иуда. Продажная шкура. Все вы, мужики, одинаковы: видите красивую женщину и сразу языки вываливаете от восторга…

– А вот и я! Простите, что опоздал! – в прихожей хлопнула дверь, и мой муженек, держа в руках большую коробку пирожных, заглянул в комнату, – Вы уже на…

Он не договорил. Пластиковая коробка выскользнула у него из рук и раскрылась. Васька – который кот – мигом вскочил и принялся подозрительно обнюхивать корзиночки с кремом. Чихнув для порядка, отошел – "Ну и гадость" – было написано на его морде.

А вот что написано на морде… ой, простите, на лице моего мужа, – сказать трудно. Удивление? Или ужас?

Подумалось мне сегодня, что "сноха" – это та бесправная женщина в семье мужа, с мнением которой никто не считается. Та, которая терпит унижения, оскорбления, тяжелую работу и… все молча сносит. В смысле, терпит.

Не знаю, как там в словаре "Живого Великорусского", а у нас сноха явно не будет на бесправном положении в семье. Всем покажет, где раки зимуют. И Ваське тоже.

Пока муженек отходил от первого шока и, нервно смеясь, представлял нам свою коллегу (исподтишка поглядывая при этом на мою реакцию), Васенька достала из сумочки какой-то журнал и принялась его листать. Андрея, вначале не проявившего ни малейшего интереса к глянцевому изданию, весьма энергично пихнули в бок и заставили смотреть на картинки.

Интересно, что это там у нее? Ах, как жаль, что мое зрение ухудшилось после родов…

Приставив указательный палец к глазам, я сощурилась, как китаец, я попыталась разглядеть название журнала.

– Ой, как здорово! Значит, мы с вами скоро сроднимся, Александр Павлович! – долетел до меня звонкий голосок Тани, – Как тесен мир, Вы не находите?

А, это она у меня уже спрашивает. Пришлось перестать безуспешно изображать китайца и включаться в диалог с оттенком светской беседы.

Так, Оля, возьми себя в руки, веди себя с достоинством королевы. Оставь свое желание оттаскать ее за жиденькие космы и выцарапать мужу глаза. Ага, как же… Вы видите, как он на нее смотрит?! Как преданная собачка на своего хозяина – вывалив язык и бешено виляя хвостом от счастья. Кажется, еще секунда – завизжит от радости и кинется облизывать ей лицо. Да и она тоже оживилась – куда-то пропала маска холодного отчуждения, вежливая улыбка сменилась искренней, живой.

Чувствуя, что во мне включается моя субличность базарной бабы (очень редко это бывает, поверьте!), я мигом затолкала ее обратно и пропела:

– Проходи, милый, садись. Сегодня на ужин твоя любимая утка в медовом соусе. Вы знаете, у Санечки больной желудок и я вообще ему готовлю всегда по особому рецепту – все двадцать лет счастливой семейной жизни. Но раз уж у нас сегодня праздник, можно и расслабиться немного, правда? А что это у тебя за журнал, Вася?

Улыбка Тани слегка завяла – что бы это значило? Саня слегка смутился – не каждому мужчине понравится при всех признать неполадки со здоровьем. Ничего, это такая моя маленькая месть, которая, как известно, сладка…

Месть сладка, говоришь, Оля? Да ты просто ничего слаще пареной репки в жизни не ела. Всю жизнь себе во всем отказывала, лишнюю вещь боялась купить – лишь бы муж был накормлен досыта, а ребенок играл самыми лучшими игрушками. И что? В итоге сын крутит пальцем у виска, знакомя меня со своей невестой, а муж вообще не видит во мне женщину и смотрит на других.

Мне стало так горько, так обидно и больно за себя. Я сидела и вспоминала прожитые годы: как я из своего почти нового платья сшила пятилетнему Андрюшке новогодний блестящий костюм. Как однажды не купила себе сапоги, которые очень хотела – белые, на небольшом каблучке – а купила Саше стильные часы, о которых он давно мечтал. Как однажды не смогла навестить в больнице болеющего отца, потому что Саня…

Я сидела, перебирая свои обидки, и почти не слышала, что говорит Вася всем присутствующим. Очнулась только тогда, когда услышала возглас Сани:

– Семьдесят девять тысяч на платье? Но это же… очень дорого, и вообще зря – это ведь платье на один раз. Оля, скажи, что это очень неразумно!

– Ну… если родители Васи могут позволить себе такие траты, почему бы и нет, – улыбнулась я, приходя в себя, – В конце концов, свадьба бывает лишь раз в жизни…

– Вы не поняли, – напряженным голосом объявила Вася, – Платье невесты всегда оплачивает жених или его родители. Значит, я вот тут поставила пометочку – вот это платье, сорок второй размер. Теперь поговорим о ресторане и тамаде. Таня, помнишь, ты говорила, что вы с коллегами ездили в "Версаль". Сколько там с человека, не помнишь?

Я мысленно пересчитала деньги в заначке. Насколько я помню, там после покупки коляски для Ваньки оставалось около пятидесяти тысяч. Конечно, еще есть счет в банке, но это, как говорится, крайний случай…

А вы говорите, сноха. Может, напориха? Или наглюха?

Скандал после ухода "гостей" у нас, конечно, был грандиозный. Я не рискнула высказать все, что я думаю, прямо в лицо будущей невестке – предпочла оторваться на сыне.

Короче, как в анекдоте: Саня орал на Андрея, я орала на Саню, Андрей орал на нас обоих и демонстративно пытался собирать вещи, но вовремя одумался, вспомнив, что идти ему особо некуда. Васька (который кот) тоже решил не оставаться в стороне от семейных разборок и от полноты чувств напрудил в ванной огромную лужу.

Отвлекающий маневр с попыткой примирения сторон, Васенька? Ха, не выйдет, я уже вошла во вкус. И Саня, кстати, тоже.

– Ты хоть понимаешь, балда, что на эти деньги, какие твоя супружница собирается на платье потратить, может спокойно месяца два жить среднестатистическая российская семья? – орал он, – Хочет платье – пусть покупает сама. Где ее родители? Они вообще в курсе, что их доченька замуж собралась?!

– Нет у нее никого, кроме сестры и тетки, которая их воспитала, – Андрей в свою очередь тоже не собирался убавлять звук, – Что она видела в своей жизни, а? Родители умерли, когда ей три годика было, их с Таней на воспитание тетка взяла, сестра матери. Она с детства мечтала о красивой свадьбе, платье и ресторане…

– Ага, вот только ей попался такой нищеброд, как ты, а не какой-нибудь царь Крез, – язвительно выпалил Саша, принимаясь наворачивать салат прямо из салатницы – видимо, заедает стресс, – Хочешь красивой свадьбы – пожалуйста. Иди работай, зарабатывай на свою роскошную свадьбу, а не надейся на родителей! Я все сказал.

Андрей замер посреди комнаты, глядя на отца прищуренными от злости глазами. Лицо его медленно багровело. приобретая свекольный цвет.

– Ты…Ты…Знаешь, кто ты?

– Так, спокойно! – на этом месте я предпочла вмешаться, чувствуя себя немного рефери, – Андрей, сядь. Давай поговорим спокойно! Пойми, мы с отцом не миллионеры. Да, у папы хорошая заработная плата, но мы не можем позволить себе спустить его месячный доход на платье. Подожди, ты меня не дослушал! – заорала я, видя, как Андрей закатил глаза и собирается встать, – Я хочу сказать, что мы, раз уж Вася на этом настаивает, согласны купить платье – недорогое. Тысяч, скажем, за десять…Сейчас очень красивые платья можно найти по приемлемым ценам. И ресторан оплатим за своих гостей. "Версаль", правда, не потянем, – думаю, что-то найдем подешевле…Пойми, мы тебя очень любим и желаем тебе счастья, но тратить такую сумму на свадьбу мне кажется непозволительной роскошью. Лучше мы вам сделаем подарок в виде…ммм…поездки на море, например. В Пицунду, скажем – там очень здорово, бархатный сезон, все дела…Ну, что скажешь?

Андрей молчал, угрюмо глядя в пол.

– Еще и на море поездку, – опять завелся Саша, – Сделал ребенка, привел будущую жену в дом к родителям и еще собирается за их счет устроить свадьбу и скататься на море. Отлично получилось, сынок, молодец! Поступок настоящего мужчины!

– А ты меня воспитывал мужчиной? – Андрей хлопнул кулаком по столу и вскочил, глядя прямо в глаза отцу, – Где ты был, когда я рос? На работе пропадал целыми днями?! Ты вообще в курсе был, в какой школе я учился? Как звали моего лучшего друга?! Когда ты меня на рыбалку брал с собой, а? Когда ты со мной просто разговаривал? А, отец? Когда?!

Саня с шумом втянул в себя воздух и зажмурил глаза. Потом резко выдохнул и отошел к окну, сцепив ладони у себя на затылке замком. Ответить ему было нечего.

Андрей снова сел за стол напротив меня.

– Я тебя понял, мам, – тихо сказал он, – Спасибо тебе, что не сказала все это Васе – я думаю, мне нужно будет с ней поговорить самому. И Таню подключить. А по поводу денег не волнуйся, – считай, я беру сейчас у вас в долг. Я уже договорился – с первого октября буду работать в салоне сотовой связи по вечерам.

Он резко встал и порывисто обнял меня. Щека у него была мокрой. На мгновение мне вспомнились те минуты, когда он маленьким прибегал ко мне со своими обидками: Колька в садике машину отобрал, с горки упал, двойку незаслуженную поставили… Как легко было тогда мне его обнимать, утешать, решать его проблемы, помогать…Может быть, я и воспитывала его неправильно, но…я знаю одно: пока я могу помогать своим детям, я всегда буду это делать. Даже рискуя прослыть сумасшедшей.

– Слышишь? Я все тебе отдам до копейки, не волнуйся! – бросил отцу Андрей, выходя из комнаты, – Ночевать не приду, не ждите. Всем пока.

Саша медленно повернулся ко мне – мертвенно-бледный, с дрожащими руками.

– Я же работал для него – чтобы у него все было. Почему сейчас он меня этим упрекает?! – спросил он глухо.

– Не знаю, – безжалостно припечатала я, пожимая плечами, – Но раз уж у нас сегодня вечер откровений, может быть, ты скажешь мне, что ты чувствуешь к Тане? И, пожалуйста, не отрицай ничего – я не слепая. Ну?

Глава 12

Саню я приперла к стенке в прямом и в переносном смысле слова: встала на пороге кухни в позе «Никуда не пущу, пока все не выясню», скрестила руки на груди и приготовилась к сложному разговору.

– В смысле как смотрю? Нормально смотрю, как на тебя и на всех остальных… Слушай, Оль, может пойдем спать? Так устал сегодня, да и поздно уже. – муженек попытался увильнуть от разговора, но я уже закусила удила.

– Нет, Санечка, – я покачала головой и присела на диван, всем своим видом давая понять, что намерена прямо здесь и сейчас расставить все точки над i, – Я ведь вижу, с каким восторгом ты на нее смотришь. Ты что же, думаешь, что я не вижу ничего? Поддерживаешь каждую ее реплику, стараешься услужить, хвостом метешь перед ней…

– Господи, Оля, ну каким хвостом еще, что ты такое говоришь?! – Саня закатил глаза и стал похож на мужчину, которого вконец достала истеричная жена с замашками параноика.

Хм. Каким хвостом? Известно, каким – кобелиным!

– Ладно, Саш, я вижу, что она тебе нравится – очень сильно нравится! – эти слова дались мне с трудом, но хуже всего было то, что Саша молчал, даже не пытаясь оправдаться. Он ничего не отрицал, – просто сидел молча с закрытыми глазами, и от этой неопределенности у меня ныло сердце. Может, зря я завела этот разговор?

– Да, она красивая девушка, – с трудом продолжила я, посматривая на реакцию Саши – он лишь слегка вздернул брови вверх и снова промолчал, – Но скажи мне вот что: если бы она предложила тебе…ммм…встречаться…при условии, что я ничего не узнаю, – ответь, ты бы согласился?

– Нет, – слишком быстро ответил Саня и встал, – Оля, я понимаю, что гормоны у тебя сейчас зашкаливают, ты сильно устаешь с ребенком, но пойми меня тоже: когда я прихожу домой после тяжелого рабочего дня, меньше всего мне хочется слушать твои истерики по поводу того, КАК и КОГДА я на кого-то там посмотрел и ЧТО бы это все значило, понимаешь?! По-моему, у тебя начинается самая настоящая паранойя: ты уже проверяешь мои социальные сети и каждый раз после работы принюхиваешься, не пахнет ли от меня женскими духами! Да-да, ты не думала, что я это замечу?! – каждое новое слово Саня произносил громче предыдущего и под конец уже просто орал, не обращая внимания на то, что дверь в детскую не заперта. Слава Богу, что Ванька устал от долгого общения с гостями и теперь крепко спит…

И что это за наговоры такие про то, что я к нему каждый раз принюхиваюсь? Глупости…Ну, может, и было пару раз, но ведь не каждый день!

– Скажи, пожалуйста, а что бы ты сказал, если бы я на работе мило общаясь с коллегой-мужчиной, называла его Аполлоном, к примеру? – тихо спросила я, – Или, может быть, шепталась с ним за столом и смеялась, совершенно не обращая внимания на своего законного супруга?! Тебе бы это понравилось?!

– Оооо, Господиии, – Саня застонал, обхватив голову руками, – Если бы да кабы, во рту б выросли грибы… Оля, давай не начинай. Таня – просто моя коллега. Мы с ней вместе работаем, понимаешь? Она грамотный специалист, великолепно разбирающийся в своем деле – с ней интересно поболтать, понимаешь? Только и всего.

Я мигом вскипела. Вот только не надо со мной разговаривать, как с умственно отсталой!

– Все ясно, "ты как русалочка в этом образе" – это и есть комплимент ей как специалисту! – яростно зашипела я, уставившись на Сашу почти с ненавистью, – Хочешь показать кардиохирургу, какой он профессионал – просто скажи ему, что он русалочка! Да, так?! Логопедов так наверно хвалить не принято, да?! Иначе чем объяснить тот факт, что меня так не называют – и цветов тоже не присылают, пусть и виртуальных! Признай, что ты смотришь на нее как на женщину и давно бы уже с ней переспал, если бы она снизошла до тебя, так? Вот только на черта ты ей не сдался, скорее всего…

О последних словах я сразу же пожалела – не надо говорить таких слов мужчине, это подрывает его самооценку. Когда я осмелилась поднять глаза на Сашу, он стоял у окна и тяжело дышал, как будто ему не хватало воздуха.

– А знаешь, – проговорил он, сузив глаза, – Ты права: она мне действительно нравится. Я только сейчас это понял, правда – благодаря твоим стараниям. Но дело не во внешности, как ты думаешь – вовсе нет. С ней так легко, она не грузит мне мозг, с ней я могу разговаривать обо всем на свете и не чувствовать себя при этом маленьким неразумным мальчиком "Ах, Санечка, мотогонки – это опасно, Санечка, надень рейтузики, сегодня холодно", – весьма умело передразнил он меня.

Кольцо обиды сдавило горло. Для меня любовь всегда предполагала заботу о близких. Я признаюсь в любви через горячий суп, через связанные собственноручно носки и свитера, через малиновый отвар во время простуды… Я даже предположить не могла, что это все ему в тягость.

– Я чувствую себя с ней молодым, – продолжил Саша, не обращая внимания на то, что по моим щекам катятся слезы, – Молодым, крепким мужчиной, сильным и уверенным в себе. Она восхищается мной, понимаешь? Смотрит на меня восторженно, просит совета, как у специалиста, внимательно и почтительно слушает. Я чувствую, что еще молод. Течение времени словно замедляется, понимаешь? Я не говорю, что она лучше тебя, – нет, – сказал он испуганно, вдруг заметив мои слезы, – Я просто боюсь стареть, понимаешь?

– Ну и катись к ней! Катись сейчас же, чтобы ноги твоей здесь не было! – заорала я в бешенстве, убегая в ванную, – Ненавижу тебя!

Сидя в ванной и размазывая по щекам парадный макияж, я слышала, как хлопнула входная дверь. Ничего, ничего. Вернется, никуда не денется. Остынет и придет. Успокойся, Оля, не плачь.

Пришла пора поставить себя на первое место.

_______

Ночной клуб вибрировал и будто качался от оглушающей электронной музыки. Тынц-тынц-тынц. Пьяные и расслабленные лица, поднятые вверх руки, сплетенные в тесном танце тела, освещенные неоновыми лучами – все это ослепляло с непривычки и кружило голову. «Текила Бум» приятно расслабляла тело, унося тяжелые мысли куда-то в глубины сознания.

– Ммм, такой красавчик – и один? Нехорошо…

Ритмы сердца звучали в унисон с ударными: Тынц-тынц. Тук-тук. Жизнь сузилась до размеров потолка, испещренного яркими вспышками огней, и казалась штукой понятной, легкой, как лотерейный билетик… Руки с тонкими пальцами, перебирающие темные волосы на его затылке, были легкими и остро пахли духами, рождая в теле легкий забытый трепет.

– А поехали ко мне? – услышал он нежный шепоток в ухо.

Костян, открой, это я!

– О Господиии, за что мне это? – послышался за дверью стон заспанного Костика, – Ты на часы смотришь перед тем, как в гости заявиться?

Саша, глупо улыбаясь пьяной улыбкой, ввалился в квартиру друга. В руках он держал две бутылки «Балтики».

– Привет, друг дней моих суровых, – икнул он, распространяя вокруг себя запах перегара, – Солнце скоро скроется, муравейник закроется, пустишь к себе переночевать? Ик…

Из спальни выглянула девушка, кутавшаяся в голубую рубашку Костика. Она сердито оглядела еле стоявшего на ногах Саню, закатила глаза и громко хлопнула дверью.

– Я не понял, – набычился Саня, – Меня что, не рады тут видеть, ммм? Я к другу пришел, между прочим, а не к тебе! – заорал он в запертую дверь спальни.

– Давай, давай, друг, ложись! – Костик весьма энергично подтолкнул друга к дивану и прикрыл сверху колючим пледом, – Поздно уже, всем на работу завтра. Спи, завтра расскажешь о своих приключениях.

– Костян, приключения у нас только начинаются, – язык у Санька заплетался, но Костик, привыкший слышать пьяный лепет друга, все понимал, – Мы с тобой завтра едем гонять на мотоциклах, слышишь? – Саня поглубже зарылся под покрывало, блаженно вытягивая ноги, – И никаких баб в радиусе километра. Только гонки, драйв, трасса и адреналин. Ик.

Через минуту Саня глубоко спал.

Ольга, в отличие от мужа, не сомкнула ночью глаз. Сначала капризничал маленький Ваня, и она долго убаюкивала его, таская по комнате взад и вперед. На часах было три ночи, но сон не шел: Саша не пришел домой ночевать, – правда, отправил короткое сообщение: "Я у Костика, спи".

Рассвет застал Ольгу сидящей на полу перед зеркалом. Она чувствовала, что пришла пора меняться, что жить так, как она жила все эти годы, больше нельзя. Подул ветер перемен – то, чего она всегда очень боялась. Какими будут эти перемены? Радоваться ли им или плакать, Оля пока не знала.

Когда Саня, уже почти протрезвевший и получивший хорошую моральную взбучку у Костика, ввалился домой, прежней Оли уже не было. Что-то изменилось в ней за эту ночь, что-то важное сломалось. И, может быть, пару часов назад все еще можно было починить и исправить крепкими объятиями, сладким поцелуем, теплыми словами.

А сейчас было поздно.

– Ты что, тут просидела всю ночь? – Саня с удивлением вглядывался в пустые, какие-то безжизненные глаза супруги, – Я у Костика ночевал – я же тебе отправил сообщение. Что-нибудь поесть есть?

Оля молчала, глядя на него равнодушным взглядом.