Текст книги "Брак под вопросом"

Глава 8

Спокойная жизнь в этом доме, похоже, кончилась, раз и навсегда. Даже Василий это понимает. А вот девятнадцатилетний «папаша» – еще нет.

Не успели мы с мужем опомниться от первого шока, как Андрей снова вышел в кухню и заявил во всеуслышание:

– Да, снимать квартиру пока не на что. Вы ведь не против, если мы здесь поживем?

– Мы же с тобой разговаривали о методах предохранения! – Саша и думать забыл о своей депрессии. Перспектива стать молодым дедушкой после того, как он недавно вновь приобрел статус "молодого отца" – событие из ряда вон выходящее.

– Можно подумать, мама не беременная была, когда замуж выходила! – хмыкнул сыночек, доставая из холодильника сковороду с котлетами, – Женились вы в августе, а родился я в феврале. Нестыковочка! Или вы о методах предохранения тогда не слышали? А может, сказку расскажете о том, что я недоношенным родился?

Я оторопело уставилась на старшенького. Вот уж не думала, что кто-нибудь когда-нибудь попрекнет меня этим фактом. Хотя… что там скрывать, было дело – выходила я замуж и правда глубоко беременной. И уж про недоношенность Андрей загнул: богатыря весом в четыре кило, умеющего одним криком поднимать на ноги весь родильный дом, согласитесь, сложно называть недоношенным…

– Это другое дело! – Саня, очевидно, не на шутку перепугался, – Мы к родителям на шею не сваливались, у нас комната была в общежитии… И потом, я уже институт заканчивал… А ты! У тебя даже профессии еще нет, которая бы тебя кормила!

– Расскажи хоть, кто она! – взмолилась я, – Как ее зовут, из какой она семьи? Ты ее любишь? Вы хорошо подумали или это у вас случайно получилось?

Господи, что я несу… Как же, подумали они. Знаю я, каким местом они оба думали.

– Профессия у меня будет через год, – Андрюха как ни в чем не бывало принялся наворачивать котлеты прямо со сковородки, – А чтобы вас не сильно напрягать, я работать устроюсь по вечерам – скажем, барменом…Или официантом. Не волнуйся, мам, ты ей понравишься. Ее Васей зовут. Да, да, ты тоже у нас Вася… – Андрей принялся угощать котлетами услышавшего свое имя кота.

Не знаю, чему я "обрадовалась" больше: мужскому имени будущей невестки или обещанию ей понравиться… Хотя не Василий же она, в самом деле? Наверное, Василиса?

– Вася, Дася, Мася – вы что, офонарели тут совсем? – у нашего хирурга сдали нервы и он принялся наматывать круги по кухне, то и дело хватаясь за голову. Раньше надо было за нее хвататься, да сына средствами предохранения снабжать! – Работы нет, жилья нет, перспектив нет, а туда же – семья и дети. Думаешь, дети это легко? Думаешь, ребенок – это уси-пуси какой хорошенький и все?! Нет, дети – это ответственность! Это ночи бессонные, это когда ты в душ не можешь нормально сходить, потому что у тебя ребенок плачет, понимаешь?! Это когда на последние деньги ему игрушку покупаешь, отказывая себе во всем! Ты вообще понимаешь, что тебе рано думать о женитьбе и детях?!

Мы с Андрюшкой уставились на отца семейства во все глаза – в состоянии шока. Я что, ослышалась?! Когда это он отказывал себе в походе в душ, потому что ребенок плачет? И что он сейчас предлагает?

– Я так понимаю, ты против! – не глядя на отца, отчеканил Андрюшка, – Ясно. Спасибо, отец, за поддержку, за помощь. Я все понял.

Андрей резко отодвинул стул и встал. Секунд пять они с отцом молча сверлили друг друга глазами. Потом Андрей выскочил из кухни и пошел в прихожую, где принялся надевать куртку и ботинки. Не слушая моих воплей "Андрей, вернись, папа не то хотел сказать, давай поговорим спокойно", он выскочил за дверь и стрелой помчался по лестнице, в ярости растирая щеку. Плачет он там, что ли?

Когда я вернулась, в комнате уже плакал проснувшийся Ванька. Я решительно вытащила его из кроватки, притащила на кухню и, вытащив изо рта Сани котлету, вручила ему ребенка со словами:

– Думаешь, ребенок – это уси-пуси какой хорошенький и все? Нет, Санечка, дети – это ответственность! Значит, так: ребенка подмоешь, переоденешь и накормишь смесью. Вот бутылочка, вот смесь. Подгузники с распашонками в комоде. Ну, разберешься.

И, растоптав угрызения совести в зародыше, я отправилась в кровать.

А вы как хотели? Перевоспитывать мужа на пятом десятке – это сложно. И большой силы воли требует. Главное сейчас – не кинуться ему помогать… Сами мы, женщины, виноваты в своих бедах. Сначала взваливаем на себя весь быт и воспитание детей, а потом удивляемся, почему отец семейства отдаляется. Хотя…хотели как лучше, да.

Глава 9

– Да гони ты ее в шею, сколько у него этих жен еще будет, знаешь? Сегодня одна, завтра другая. Девки-то сейчас какие пошли – не приведи Господи. Видят мальчика из приличной семьи – вот и стараются забеременеть от него, чтобы жизнь себе обеспечить.

Я закатила глаза. Эту песню тетя Тамара (соседка моей свекрови по даче, Тамара Ильинична) поет уже лет пятнадцать, если не больше. Тетя Тамара – на мой взгляд – самозабвенная сплетница и манипуляторша, "выжившая" двух своих невесток из дома. А все потому, что ее сын, Олег, очень сильно любит свою маму.

Да, еще он из тех мужчин, которые считают, что "жен может быть много, а мама у человека – одна". Ну, то есть мать его в этом убедила.

Все невестки не приходились Тамаре Ильиничне ко двору. Одна из них, Маринка, с которой у нас намечалось нечто вроде дружбы, со слезами рассказывала мне, что муж во время семейных разборок всегда принимает сторону матери, спуская на жену всех собак. "Мама знает лучше, у мамы вкуснее, спроси у мамы, не перечь маме, не спорь с ней, мама, мама, мама…" – проходило рефреном через жизнь Марины, отравляя ее ядом токсичных слов.

Когда Маринка благополучно исчезла из Олежкиной жизни, тетя Тамара вздохнула с облегчением и быстренько женила его на дочери своей приятельницы, милой и скромной Наташке. Наташка оказалась не промах, жить со свекровью отказалась и увезла Олега на съемное жилье. И даже родила ему сына, как две капли воды похожего на Олежку.

Ну вы уже догадываетесь, чем закончилось дело? Вместо того, чтобы идти после работы к жене и сыну, Олежка ехал к маме, ужинал там и часто оставался ночевать, потому что "мама принимает меня таким, какой я есть, а ты требуешь квартиру купить" и "мама у меня святая, тебе до нее далеко". В итоге Наташка сложила вещи мужа в сумку и выставила на лестничную клетку, объявив, что подала на развод. "Моему ангельскому терпению пришел конец", – объявила она.

Тетя Тамара потом долго удивлялась, что не устраивало невестку: должен же сын навещать свою маму. Она же его растила, воспитывала, ничего для него не жалела. Сам Олежка был согласен с мамой и очень благодарен ей за счастливое детство…

Сейчас Олежка живет с мамой, работает каким-то наладчиком в местном техникуме, карьерных амбиций не имеет и жениться больше не желает: "Все бабы меркантильные, им от мужика только деньги нужны".

Не знаю, какой слепой нужно быть женщине, чтобы в здравом уме пойти замуж за Олега, но подгнившее с одного бока яблочко, не умеющее зарабатывать и чуть что – утыкающееся в мамин подол – уверено в собственной неотразимости. Потому что смотрит на себя восхищенным взглядом материнских глаз: "Ах, какой красавец, какой умница, какой характер золотой".

Ну, в принципе, все счастливы: Олег у мамы под боком, а тетя Тамара имеет в лице сына мужа-добытчика и отца-утешителя, которого у нее никогда не было. С сыном Олег видится один раз в неделю – и его, по-моему, это вполне устраивает. И Марина, И Наташа, кстати – обе довольно быстро вышли замуж. Надеюсь, они тоже счастливы…

Я с наслаждением потянулась и налила себе еще одну чашечку мятного чая с молоком: люблю после баньки побаловать себя чайком. Мы гостим у родителей Саши: здесь чудесный бревенчатый дом, восхитительная природа, свежий воздух – в общем, ребенку здесь хорошо.

Санька, повозившись пару дней с Ванюшкой, сам изъявил желание поехать на выходные к родителям (видимо, надеялся на помощь с их стороны, ха-ха!). Не стала его переубеждать – я сама очень люблю бывать здесь.

Видимо, Саша не подумал о том, что у Надежды Игоревны тоже горячая пора: в начале осени моя свекровь солит на зиму хрустящие огурчики и капусту, собирает и сушит грибочки, закатывает в банки лучики летнего солнца: помидоры, перцы…

Обожаю бывать здесь в августе-сентябре. С утра до позднего вечера в доме витают умопомрачительные запахи варящегося сливового и яблочного варенья. На чердаке источает терпкий аромат тонкая яблочная пастила по татарскому рецепту: прозрачная, карамельно-золотистая, с легкой кислинкой послевкусия. На веранде выстроились шеренги трехлитровых банок с соленьями. В деревянном бочонке истекает соком квашенная с морозной клюквой капуста. А с высокой террасы открывается шикарный вид на реку.

Проснешься часиков в пять, – когда с реки поднимается молочный туман, а солнце еще нежится в облаках за склоном ближайшей горы, пройдешься по росистой траве босиком, вдохнешь запах гречишных полей, что принес свежий ветерок – и как будто наполнишься жизненной энергией, восстановишь нервы, убитые за неделю пребывания в городе. И такой покой на просветлевшей душе царит, такое умиротворение и благость, что кажется: ну ее, эту цивилизацию, буду жить здесь до скончания века…

Я здесь всегда оживаю. Ванька, ошалевший от такого обилия свежего воздуха, целыми днями спит на веранде, и у меня просто освободились руки: сегодня помогала Надежде Игоревне закатывать банки, чистила сливы и даже испекла яблочный пирог. Потом долго парилась в бане: делала медовую маску для волос и кофейный скраб для тела… Отдыхала по полной программе! Не хочу слышать о смысле жизни в исполнении Сани – за эту неделю мозг проел он мне изрядно, и у меня просто не осталось слов утешения. Я сама была будто "на нуле"… Сейчас они с отцом "восстанавливают нервы", то есть наливаются вишневой наливкой на террасе.

Кстати, с Андреем (благодаря моей невероятной дипломатичности и материнскому чутью) удалось договориться. Я долго разговаривала с Сашей, объясняла ему, что сыну сейчас как никогда нужна наша поддержка и он, кажется, понял. Утром следующего дня позвонил сыну, попросил прощения и сказал: "Будете жить у нас столько, сколько потребуется. Это твой дом. Возвращайся, сын, я был неправ!".

В общем, на следующей неделе Андрюшка приведет невесту к нам знакомиться. Господи, я буду свекровью! И бабушкой! Надеюсь, я не буду похожа на Тамару Ильиничну.

Я покосилась на тетю Тамару, рассказывающую за чаем Надежде Игоревне о своих нерадивых и ленивых невестках. По-моему, совсем неудивительно, что браки ее сына так быстро распадались.

Ни за что не буду ругать свою невестку, ни за что. Всегда приму ее сторону, даже если она и будет неправа.

И есть ли жизнь с одной женщиной?

По вечерам, когда тихо увядал закат за рекой, Павел Александрович любил сидеть на террасе, увитой виноградом, и читать. Частенько к нему с вязанием подсаживалась и жена, и тогда они вели долгие задушевные разговоры «за жизнь»: говорили о детях, внуках, сравнивали прошлогодний урожай с нынешним, обсуждали ситуацию в стране, погружаясь в политические споры…Иногда по выходным приезжал сын с семьей, и тогда вынималась из старинного серванта, доставшегося еще от бабушки, вишневая наливка, нарезались щедрыми ломтями розовые сладкие помидоры, посыпанные солью, пахучий сыр и домашние пироги-с мясом, с грибами и капустой, и…начинались долгие задушевные разговоры: отцу и сыну было о чем поговорить и было о чем помолчать…

В последнее время Павел Александрович замечал, что сын ходит сам не свой: залегли под веками темные круги, взгляд когда-то ясных карих глаз из живого сделался тоскливым и каким-то отрешенным: казалось, сын потерял вкус к жизни, и одной вишневой наливкой здесь было не обойтись.

– Что ты, Сань, сумрачный какой? На работе чего случилось? – Павел Александрович сделал попытку наугад прощупать болотисто-зыбкую почву.

Саша тяжело вздохнул.

– Устал. Просто устал, – коротко пояснил он, – Да еще и Андрюха огорошил своей новостью…Выбило меня немного из колеи, отец. Живу, ем, сплю, работаю – все как всегда. А вот ощущение того, что не свою жизнь живу, не покидает. Депрессия чтр ли, не пойму… У тебя так было когда-нибудь?

Старик молча и пристально разглядывал осунувшегося сына. Знать бы, что творится у этих молодых в голове…Все у них не так, депрессии какие-то придумали, кризисы, психологов. Тьфу…

– Нам, Санек, не до депрессии было, – Павел Александрович разлил по стаканам наливки и вновь заговорил убедительно и страстно:

– Раньше ведь как было? Отработал пять лет – получи квартиру. Потом обставь ее, холодильник купи, телевизор. И каждой покупке радовались, – потому что вещи с трудом доставали. У вас же сейчас и радостей от покупок нет: вон оно какое– товарное изобилие, бери не хочу! И дружнее мы как-то были что ли: в гостях собирались каждую неделю, песни пели за столом – хорошо было… Это у вас сейчас – каждый сам по себе да каждый сам за себя… Сидите по своим норам, друг друга не видите, все торопитесь куда-то, эээх…

Саше сделалось еще горше на душе. Ему в последнее время часто снились молодежные вечеринки, летние походы в лес, сплавы по горным речкам, посиделки с гитарой у костра. И никуда это все не делось, просто…людям и впрямь некогда. И не собраться всем вместе, как раньше: у всех свои заботы: дети, внуки, работа. Саша остро ощущал течение времени: тело, которому он пр вык доверять, стало неожиданно давать сбой, память не была прежней– впрочем, и качество жизни заметно потускнело. Почему, зачем, когда?! А что же дальше, тихая старость в окружении внуков? Пенсия? Смерть и вечный сон на кладбище?

– И после сорока жизнь можно изменить, – сказал Саня, глядя куда-то вдаль, – Некоторые начинают все снова с нуля…И жизнь снова играет красками…

Отец смотрел, не понимая, куда клонит сын. Женщины в кухне смеялись чему-то за чаем, из дома доносился их звонкий смех. Саня испытующе посмотрел на отца.

– Пап, а скажи честно, – по-детски наивно сказал он, – Тебе когда-нибудь другие женщины нравились? Ну, кроме мамы? Ты думал-чисто теоретически– о том, что было бы, если бы ты решился поменять свою жизнь? Начать, так сказать, с чистого листа?

Но ответа отца Саше услышать было не суждено: громко заплакал на веранде маленький Ванечка, забегали вокруг него женщины, а Надежда Игоревна принялась за уборку стола, прогоняя отца с сыном в дом: « Заканчивайте свои заседания, поздно уже, ребенку свет мешает!».

Но во всей этой суете Саша не мог не заметить взгляд отца, обращенный на него: потрясенный и немного…разочарованный.

Впрочем, он и не надеялся, что отец его поймет…

Глава 10

Я сегодня с ног сбилась – готовлюсь к встрече с предполагаемой невесткой.

Утром проводила новоиспеченного женишка на учебу. Зевая и потягиваясь за столом, девятнадцатилетняя деточка канючил и требовал горячих бутербродов. Ничего, ничего… Жена тебя живо перевоспитает, раз уж мать не приучила к самостоятельности.

Долго смотрел, как я, удерживая одной рукой капризничающего Ваньку, другой рукой мариную утку на вечер. Помочь желания не изъявил, зато выдал: "Приучила Ваньку к рукам – теперь мучаешься, мам. Мой так капризничать не будет".

Лет десять назад, может быть, эта фраза "Мой таким не будет" от человека, у которого пока и детей-то нет, вывела бы меня из себя. Но теперь я лишь мило улыбнулась Андрюшке так и сказала: "Я запомню это". Прозвучало немного мстительно, но ничего не поделаешь: я и правда потом собираюсь ввернуть ее при случае. Не зарекайся, как говорится.

Саня после после поездки на дачу кажется мне еще более взвинченным, Правда, больше тему того, что жизнь его проходит мимо, не поднимает, но я вижу, что изнутри его грызет какая-то беспричинная и беспросветная тоска. И еще он часто говорит о том, что как авторитет для Андрюшки не состоялся: "Сын мои слова и в грош не ставит, не нужны ему мои наставления, не нужны советы. Я его упустил". Все мои доводы о том, что у Андрея такой возраст и сам он в девятнадцать лет был не лучше, не убеждают его. Вчера вообще заявил мне, что хочет пощекотать себе нервы и не прочь прыгнуть с парашютом. Или поучаствовать в гонках без правил – даже в интернете смотрел, где можно это сделать. Правда, после моих округлившихся глаз и вопля "Ты что, сиротами хочешь детей своих оставить?!" очевидно, передумал. Что и говорить, я перепугалась. Может, зря?

Часам к шести вечера с удовольствием оглядела результаты своих трудов: квартирка сверкала чистотой, в гостиной был накрыт большой овальный стол, приготовлены мои фирменные блюда: утка по-пекински с медом и соевым соусом, рагу с белыми грибами (спасибо Надежде Игоревне) и мой любимый муравейник – политые шоколадом порционные шарики вместо привычной "кучки".

Удивляетесь, как я все успела? Ха, очень просто: переняла секрет индийских женщин – слинг. Обвязала свой осенний широкий палантин вокруг тела и посадила туда Ваньку – кстати, весьма довольного. Кучу дел переделала, а ребенок в слинге даже не пикнул ни разу: видимо, запах моего тела и материнское тепло успокаивают его.

Андрей по телефону сообщил, что Вася придет со своей сестрой – видимо, не мне одной хочется моральной поддержки в этот вечер. Ладно, пойду вздремну – устала я немного от этой кутерьмы с готовкой.

Оставив Василия завистливо исходить слюной в наполненной запахами кухне, мы с Ванькой шлепнулись на кровать в спальне и в тот же миг заснули… Мелькнула на мгновение в голове мысль завести будильник, чтобы успеть привести себя в порядок до прихода гостей. Мелькнула… и пропала.

…

В дверь настойчиво и долго звонили. Придерживая отчего-то раскалывающуюся на две половинки голову и постанывая от боли, я доползла до двери, распахнула ее и… попятилась от неожиданности. На пороге мне улыбались трое: Андрей, как всегда забывший ключи, миловидная стройная девушка рядом с ним, и…Таня Резванова собственной персоной.

Господи, что же получается?! Мы с ней скоро станем родственницами?!За чтооо?

Первая встреча свекрови и невестки, что и говорить, была незабываема. Особенно если учесть, что свекровь приросла к месту с выпученными глазами и не отрывает взгляда от спутницы будущей невестки.

– Добрый вечер. Простите, мы, похоже, не вовремя!

Я молча наблюдала, как у коварной разрушительницы семей открывается и закрывается пухлогубый рот, сочность которого вдобавок подчеркнули ярко-розовой помадой.

Звуки почему-то не долетали до меня – голова была словно набита ватой, как у плюшевого мишки, к тому же было ощущение, что из нее недавно выбивали пыль.

Я с жадностью рассматривала великолепную фигуру соперницы, обтянутую голубым стильным костюмом. В глаза бросился красный тоненький ремешок вокруг осиной талии. Черные брови вразлет, густые черные волосы, яркие и чуть раскосые глаза, высокие скулы и очень приятная улыбка…

Да, глаз не оторвать, – Сашу в этом плане понять можно. Такую редкую экзотическую красоту хочется рассматривать снова и снова – даже мне, женщине."Все в восторге от тебя, а ты от Мэйбеллин", – пронесся в голове глупый рекламный слоган.

– Мам, ну ты чего как здрасьте, так и будешь нас на пороге держать? – Андрюшка, как бы извиняясь за мое поведение, сделал девушке большие глаза и, неопределенно повертев указательным пальцем в воздухе, принялся подталкивать своих спутниц ко входу.

Интересно, он что, думает, что я не замечу его жеста? И что бы это значило?!

– Простите, – пролепетала я, пятясь к спальне, – Заснули с ребенком, не успела привести себя в порядок. Проходите, располагайтесь в гостиной, я мигом переоденусь.

Заперев дверь, я зажмурилась и шагнула к шкафу, двери которого полностью зеркальные. Ну что, Оля, хочешь увидеть, какой ты запомнилась своей невестке и ее сестре?

Я приоткрыла один глаз. О боже…

Отражение безжалостно показало замученную бытом сорокалетнюю тетушку в халате, на груди которого расползалось мокрое пятно. Хм, опять у меня молоко убежало, как шутит Саня. Волосы, с одной стороны прилизанные, с другой напоминали взрыв на макаронной фабрике и топорщились в мироздание веселенькими сосульками. И кожа у меня какая-то бледно-зеленая, как травка весной. Хотя…может, тут освещение слишком яркое?

Неча на зеркало пенять, коли рожа крива, Оля. Давай одевайся, причесывайся, бери ребенка и выходи к гостям. Интересно, где носит нашего хирурга?! Обещал ведь прийти пораньше… И знает ли он, что скоро станет своей русалочке…хммм….кем? Ну каким-то родственником, в общем.

Давай, Оля, будь мужиком, соберись!