Текст книги "ХОХО. Целую. Обнимаю"

Глава десятая

Если верить заведующей общежитием, то я единственная, кто заселяется этим утром: большинство учеников третьего курса либо продолжают обучение и остаются в тех же комнатах, что и раньше, либо живут дома, с семьей. Мне тоже необязательно переезжать, но дорога сюда занимает сорок пять минут. К тому же на территории академии есть кабинеты для репетиций, где я не буду раздражать излишне чувствительных к шуму соседей. Да и учитывая, как много работает мама, я уже давно более-менее привыкла жить сама по себе.

– Вы попросили предоставить одноместную комнату, – начинает пояснять заведующая, пока мы поднимаемся в лифте на верхний этаж, – но, к сожалению, свободных сейчас нет.

– Ничего страшного, – уверяю я.

Створки лифта открываются в чистый коридор с высокими окнами, через которые льется солнечный свет. Я толкаю вперед небольшую тележку с чемоданами и виолончелью.

На середине коридора заведующая останавливается перед дверью с кодовым замком.

– Вам приходило электронное письмо из жилищного управления?

– Да. – Я достаю телефон и пролистываю письмо, пока не нахожу код к замку. Когда я ввожу нужные цифры, механизм слегка жужжит, прежде чем открыться.

– Мне нужно заняться бумажной работой, – рассеянно говорит заведующая. – Вы сможете заселиться самостоятельно?

– Да, конечно, вы можете идти.

Она уходит к лифту, а я открываю дверь в комнату. К моему удивлению, она выглядит намного просторнее, чем я ожидала, – раза в два больше гостевой комнаты у хальмони. Подтолкнув дверь тележкой, я снимаю туфли в маленькой прихожей. Когда я из любопытства заглядываю в тумбочку слева, у меня отвисает челюсть от количества обуви, которая там свалена: ботинки от «Доктор Мартинс», три пары кроссовок, сапоги до колена, балетки и пара туфель на шпильках. Моя соседка, кем бы она ни была, собрала внушительную коллекцию.

Комната делится надвое книжным стеллажом, и ближайшая к двери часть уже явно занята. Помимо обуви у моей модницы-соседки есть вешалка с пальто и платьями, которые, похоже, просто не вошли в шкаф – тот забит под завязку. В остальном ее половина выглядит опрятно, а на столе нет ничего, кроме компьютера и пробковой доски с несколькими снимками пейзажей.

Интересно, она всегда такая чистюля или сделала уборку перед моим приездом?

Я сбрасываю рюкзак рядом с неразобранной кроватью на своей половине, а виолончель прислоняю к стене.

Мне безумно хочется просто рухнуть на кровать, но я знаю, что в таком случае не встану еще как минимум час. Поэтому я начинаю заносить сумки в комнату, начиная с той, где лежит мое постельное белье, и делаю заметку в уме: нужно будет попросить в жилищном управлении одеяло и подушки.

По дороге за последним чемоданом я случайно задеваю стол моей соседки. Одна из фотографий падает на пол, и я быстро наклоняюсь, чтобы ее поднять. Оказывается, это открытка из Лос-Анджелеса. Я переворачиваю ее и вижу длинное послание на корейском, радуясь, что у меня так плохо с хангылем – так не возникает соблазна прочитать надпись. Я уже собираюсь прикрепить открытку на место, когда замечаю несколько слов и подпись на английском:

«Выше нос, Певчая птичка.

Мое сердце всегда будет принадлежать тебе.

ХОХО»

– Что ты делаешь?

В дверном проеме стоит девушка. Она подходит ко мне и выхватывает открытку из рук.

– О господи, прости, пожалуйста, – извиняюсь я. Кажется, я произвела на нее наихудшее впечатление. Я чувствую себя ужасно: мне не стоило рассматривать ее вещи, даже если это всего лишь случайность. – Я врезалась в твой стол, и она упала.

Она выдвигает ящик и, бросив туда открытку, закрывает его с громким стуком. Я морщусь.

– Я твоя новая соседка, Дженни.

– Я в курсе, – отвечает она, так и не назвав своего имени, хотя я видела его на небольшой дверной табличке снаружи.

Мин Сори.

У нее красивое имя, под стать внешности: глаза напоминают кошачьи, нос длинный и элегантный, а губы очаровательно пухлые. Мне казалось, я высоковата для кореянки, но мы с соседкой одного роста, хотя она кажется выше из-за идеальной осанки, как у балерины.

– Я бы не смогла прочитать, что написано на открытке, даже если бы захотела, – пускаюсь я в объяснения. – Я приехала из Штатов и читаю на корейском на уровне учеников младших классов.

– Ты не могла бы подвинуться? Мне надо учиться.

Не то чтобы меня волновали почтительные обращения, но она, похоже, подчеркнуто не собирается использовать их по отношению ко мне. Вместо фамильярности и дружелюбия в ее панмале[30]30
  Простая речь в корейском языке. Как правило, на ней обращаются к семье, друзьям или тем, кто младше по возрасту. У незнакомых людей для перехода на панмаль нужно спрашивать разрешение, иначе это расценивается как грубость.


[Закрыть] слышится грубость.

Я отхожу от стола, и соседка садится за него, открывая ноутбук и надевая наушники.

Что ж, следующие несколько месяцев будут непростыми. Меня не так-то просто напугать, но от ее отношения даже огонь бы заледенел.

Остаток утра я провожу за распаковкой вещей, стараясь не беспокоить соседку, хотя она и без того ни разу не оторвалась от компьютера. В полдень она встает и переодевается в спортивную одежду. Меня подмывает спросить, не составить ли ей компанию в пробежке, но наушники она так и не снимает.

Когда она выходит из комнаты, я глубоко вздыхаю. Вот черт. Боми, которая учится уже на втором курсе университета, рассказывала, конечно, что между соседями по комнате бывают напряженные отношения, но не настолько же.

Так как у хальмони нет сушилки, я старалась не затевать там стирку. Поэтому сейчас я решаю по-быстрому постирать – забираю с собой корзину с бельем и на лифте спускаюсь в прачечную общежития. Когда запускается полоскание, я устанавливаю таймер в телефоне на тридцать минут и выхожу, чтобы найти что-нибудь перекусить.

К счастью, через двор от студенческого центра находится магазин со всем необходимым. Я покупаю пару кимбапов – рисовых колобков треугольной формы, завернутых в сушеные водоросли, – и с удовольствием съедаю их, запивая водой из бутылки. У меня еще остается пятнадцать минут до конца стирки, поэтому я подхожу к экранам, где уже собралось несколько студентов. Там показывают ту же передачу, «Мьюзик Нэт ЛАЙВ», повтор которой я смотрела у хальмони. В этом шоу популярные артисты и новички выступают на сцене вживую перед зрителями.

Двое ведущих как раз представляют следующих исполнителей: «И вот к нам возвращается с песней «Don’t Look Back» группа ХОХО!»

Камера снимает общий план с Суном, Джеву, Натаниэлем и Йонмином, застывших в своем обычном порядке в окружении подтанцовки.

– Это происходит прямо сейчас? – спрашиваю я у одного из студентов.

– Да, – отвечает тот. – Программа идет каждое воскресенье по ЕВС.

Камера снимает крупным планом каждого из участников группы, когда приходит его очередь выйти вперед, чтобы спеть свою часть песни или прочитать рэп.

Когда вступает Джеву, его голос звучит чисто и громко даже во время танца.

– А ты знаешь, что они учатся в нашей академии?

– Все? – Не знаю, чего в моем голосе больше – надежды или ужаса.

По всей видимости, мой собеседник тоже, потому что он вопросительно приподнимает бровь.

– Трое из них. – Джеву как раз заканчивает свою партию, и лидер группы начинает читать рэп. Студент кивает на экран. – Сун выпустился в прошлом году.

Значит, я все-таки увижусь с Джеву. Завтра, раз сегодня он занят в телепередаче, которую показывают по всей стране.

Я обхватываю себя руками, чтобы унять напряжение, которое чувствовала еще прошлой ночью. Я просто не представляю, чего ожидать, все-таки я никогда не была в такой ситуации – не встречала того, кто, можно сказать, отверг меня (хоть и в переписке). Ах да, в добавок он еще и айдол.

– Сюда ходят многие трейни, – продолжает парень, очевидно не замечая моих внутренних метаний. – И из «Джоа», и из других развлекательных компаний.

– Я трейни из «Нептун Энтертейнмент», – включается в разговор девушка на пару дюймов ниже меня, с румянцем на щеках и очень милой манерой держаться. – Моя компания помогла мне сюда поступить, потому что я несовершеннолетняя. Меня зовут Анджела Кванг, я из Тайваня. Переехала в Сеул около трех месяцев назад.

– Приятно познакомиться, – отвечаю я. – Я Дженни Го. Я… из Америки.

Парень кивает нам обеим.

– Хон Ги Тэк. Пока что я не трейни, но скоро собираюсь проходить прослушивание у «Джоа». Я бы сказал, что здесь половина учеников либо трейни, либо мечтает ими стать.

– «Джоа» – это ведь компания ХОХО, да? – уточняет Анджела. – Поверить не могу, что буду ходить с ними в одну академию, хотя они наверняка почти не появляются на уроках. Группа же нарасхват.

– Они бывают здесь чаще, чем ты думаешь. «Джоа Энтертейнмент» находится в двух шагах отсюда, а глава компании входит в совет директоров академии.

Вот это да. Я даже не подозревала о таких тесных связях САИ с индустрией развлечений. Но теперь понятно, почему айдолы и трейни тут учатся: если САИ хоть сколько-то похожа на Высшую школу искусств округа Лос-Анджелес, то здесь должны с пониманием относиться к вынужденному отсутствию на занятиях и ставить в приоритет не общие обязательные дисциплины, а исполнительское искусство.

– А ты, Дженни? – спрашивает Анджела.

На секунду мне кажется, что она имеет в виду, жду ли я встречи с ХОХО, но затем доходит: Анджела хочет узнать, чем я буду заниматься в САИ.

– Я учусь игре на виолончели.

– Круто! – восклицает девушка. – Я всегда хотела играть на каком-нибудь инструменте, но у меня просто нет к этому таланта. Впрочем, не то чтобы он у меня был к пению или танцам.

Она хихикает, и я улыбаюсь в ответ, потому что не каждый умеет посмеяться над собой.

– Но я мечтаю о дебюте, – продолжает она.

– Дебюте? – переспрашиваю я. Нырнув в историю ХОХО, я узнала, что они дебютировали всего год назад, но так и не поняла значения этого слова.

Ги Тэк вздыхает: он явно разочарован, что я не знаю элементарных вещей о мире айдолов.

Анджела же, напротив, горит желанием поделиться своими познаниями.

– О-о-о! Все довольно просто. После прохождения обучения (которое для меня включает в себя уроки хореографии, вокала, корейского, японского и английского языков, а также ораторского мастерства) компания создает группу, основываясь на целой серии факторов – типа создания бренда или личных талантов и голосов участников. Затем они публикуют профили с фотографиями для каждого из членов группы, чтобы вызвать интерес. И, наконец, выпускают сингл или альбом. Как только у группы появляется презентация и их начинают продвигать, они официально становятся дебютантами!

У меня отвисает челюсть. Если это просто, то что тогда сложно?

– Конечно, это не все, – поправляет Ги Тэк. – Но основная суть передана верно. И, сколько ни мечтай о дебюте, не факт, что он состоится.

Я сравниваю их опыт со своим и задумчиво роняю:

– Звучит как то, чего я пытаюсь добиться в игре на виолончели. Только я пробиваюсь не в развлекательную компанию, а в музыкальную школу, и хочу присоединиться к оркестру, а не группе айдолов.

– Согласна, это то же самое! – сияет от воодушевления Анджела.

Ги Тэк кивает, подбадривая меня улыбкой.

В кармане жужжит телефон. Я достаю его и смотрю на экран – это сработал таймер для прачечной.

– Мне пора бежать, – говорю я, замешкавшись. Я давненько не заводила друзей и не уверена, что теперь делать. Пусть мне необязательно их заводить, учитывая, что я уеду после окончания семестра, общение с ними сделало бы мое пребывание здесь намного приятнее.

Анджела улыбается:

– Надеюсь, у нас будут совместные занятия, Дженни.

– Я тоже, – отвечаю я, махнув рукой на прощание. Перед тем, как вернуться во двор, я снова смотрю на мониторы. Выступление ХОХО закончилось, и новая группа поет со сцены о юности и о том, как стремиться к своим мечтам всем сердцем.

Глава одиннадцатая

Го Дженни, третий год обучения,

расписание с понедельника по четверг:

8:00–8:10 Классный час/Посещаемость

8:10–9:35 Урок 1 или 4

9:40–11:05 Урок 2 или 5

11:10–12:35 Урок 3 или 6

12:40–13:15 Обед

13:20–16:00 Искусство

16:05–18:0 °Cамостоятельные занятия

Изменения в расписании по пятницам:

9:00–9:10 Классный час/Посещаемость

9:10–10:25 Искусство

10:30–12:35 Самостоятельные занятия

12:40–13:15 Обед

13:20–16:00 Искусство

В воскресенье вечером я в сотый раз изучаю расписание. У меня стоят отдельные самостоятельные занятия, пока мои одноклассники будут изучать корейский, английский, естественные науки и историю. Но я присоединюсь к ним на информатике, математике и физкультуре и, конечно же, на всех музыкальных уроках, включая оркестровое и сольное исполнение.

Также я буду посещать занятия танцами – это предмет по выбору, на который меня записали в последний момент из-за позднего перевода в САИ. Пока меня все устраивает, но чуть позже надо будет поговорить с моим куратором о возможности заменить танцы на самостоятельную работу. Я музыкант, поэтому у меня нет проблем с чувством ритма, только вот мое тело об этом не знает.

На следующий день, когда срабатывает будильник, Сори в комнате уже и след простыл. Я не спеша одеваюсь, впервые осознав главное достоинство униформы – мне больше не нужно каждое утро выбирать, что надеть.

Выйдя в коридор, я радуюсь, что помылась вчера: перед общей ванной комнатой уже выстроилась очередь. Я нахожу свободное местечко перед зеркалом, чтобы подвести глаза и подкрасить губы блеском. На самом деле, я не знаю, как здесь относятся к макияжу, но вряд ли очень строго, учитывая ряд косметичек вдоль зеркала.

Так как сегодня первый день, общее собрание проводят во всемирно известном концертном зале. По дороге к зданию я оглядываюсь в поисках парня и девушки, которых встретила вчера, – Ги Тэка и Анджелы. Пока мой взгляд мечется по двору, внутри начинают подниматься паника и тревога, а сердце замирает, стоит мне заметить какого-нибудь парня чуть повыше остальных. Я пытаюсь убедить себя, что просто нервничаю из-за первого дня в новой школе – точнее, в новой школе в другой стране. И хотя отчасти это так, я знаю: на самом деле я переживаю из-за возможной встречи с Джеву. Мне хочется просто покончить с этим поскорее и жить в Сеуле полной жизнью.

Студенты в аудитории уже рассаживаются по своим местам.

– Дженни!

Мое сердце замирает, но это всего лишь Ги Тэк с Анджелой – они как раз идут ко мне.

– Тебе надо поправить галстук, – говорит Ги Тэк вместо «С добрым утром». – Иначе получишь дисциплинарное взыскание, если учителя заметят.

– Классная прическа! – восклицает Анджела, указывая на хвостики, которые я заплела в основном от волнения.

– Давайте сядем, пока тут не стало слишком много народа, – предлагает Ги Тэк.

Стоит нам пройти сквозь двустворчатые двери, и открывшийся вид заставляет меня застыть на месте, чтобы как следует все рассмотреть. Огромный концертный зал увенчан высоким куполом, усиливающим звук и акустику, великолепная сцена выполнена в цветах розового и красного дерева, а сидения веером расходятся от центра для лучшего обзора.

– Вижу три свободных места! – указывает Анджела на задний ряд. – Давайте займем их, пока еще кто-нибудь не успел.

Пока мы пробираемся туда, я ищу глазами соседку и замечаю ее через пару рядов слева от нас. Она сидит отдельно от остальных, и места справа и слева от нее – так же, как спереди и сзади – свободны. Хотя складывается впечатление, что Сори сама захотела остаться одна: она скрестила руки на груди и, глядя прямо, всем видом словно предупреждала: «Только попробуй со мной заговорить».

Но я моментально отвлекаюсь, стоит мне услышать:

– Эй! Чой Йонмин!

Я резко оглядываюсь на двери, через которые только что легкой походкой вошел Йонмин. Шум в зале нарастает по мере того, как ученики начинают воодушевленно шептаться между собой.

Йонмин подскакивает к группе первогодок впереди, отбивая «пять» мальчишкам.

Когда входит Натаниэль, в самом деле чувствуется, что он знаменитость. Его волосы искусно взлохмачены, а галстук повязан криво. Так странно видеть его в реальной жизни, когда я провела все выходные, глядя на него на видео. Интересно, как чувствуют себя ученики САИ, которые ходили на занятия с ним и остальными участниками ХОХО и видели одноклассников, а то и друзей, достигающих мечты, к которой все стремятся так давно?

Натаниэль занимает ближайшее свободное место в секции для третьегодок, мигом собрав вокруг себя толпу девушек.

Когда мне удается оторвать взгляд от этой картины, я замечаю, как Сори внимательно смотрит на двери. Словно тоже осознав это, она быстро поворачивается обратно.

В 8:09 в зал проскальзывает еще один студент, но это не Джеву. Затем еще и еще один. Ровно в 8:10 учитель закрывает двери.

Джеву опоздал? Нет, если бы он собирался прийти, то появился бы с кем-то из участников группы. Может, он решил доучиваться удаленно, по интернету, или уехал рекламировать группу за границу? Кей-поп айдолы ведь постоянно чем-то таким заняты.

Я настолько ухожу в свои мысли, что чуть не пропускаю момент, когда на сцену поднимается женщина, занимая место за трибуной.

Это директриса Сеульской академии искусств, созданной пятьдесят лет назад и давшей образование многим престижным выпускникам – имена некоторых из них вызывают волну восхищенных вздохов среди студентов. Директриса рассказывает об ожиданиях, возложенных на учеников, – включая поддержку репутации школы в плане поведения и успеваемости, а также преданность искусству, которое должно стоять превыше всего. Также она упоминает «презентацию выпускников», которая вызывает большой интерес у аудитории.

– Все выпускники должны будут принять участие, – поясняет директриса Ли, – либо в составе ансамбля, либо дуэта, либо сольно. Это лучшая возможность проявить ваш талант. На презентации будут присутствовать представители крупнейших университетов нашей страны, а также зарубежных: музыкального колледжа Беркли, Токийского университета искусств и Манхэттенской музыкальной школы.

Еще она добавляет, что придут и специалисты по поиску талантов из известных развлекательных компаний, но я уже не слушаю. На презентации появится представитель Манхэттенской музыкальной школы. Если я смогу хорошо выступить сольно, то поступление мне будет обеспечено. Я чувствую, как сердце начинает биться быстрее: все так удачно складывается, как надо, мне благоволят сами звезды.

– А теперь передаем вступительное слово старосте выпускного класса этого года.

До сих пор ученики вежливо поддерживали тишину, но теперь начинают оживленно шептаться.

Мое сердце на миг замирает в груди и начинает биться снова.

Знакомая фигура появляется из-за кулис. Это Джеву, парень из караоке, кей-поп айдол и староста выпускного класса в моей школе.

Глава двенадцатая

В какой-то момент своего обращения к студентам Джеву смотрит прямо в толпу, и я инстинктивно съезжаю вниз в своем кресле, хотя в этом нет абсолютно никакой необходимости. Он в любом случае не сможет увидеть меня здесь, на заднем ряду, так далеко от сцены.

Речь Джеву, в отличие от обращения директрисы, я слушаю внимательно. Его низкий приятный голос, усиленный микрофоном, заполняет зал. Он даже не говорит ничего особенно интересного, а слова звучат заученно, и тем не менее все выглядят зачарованными, сосредоточив внимание на нем.

– Староста класса, ведущий вокалист ХОХО, красавец, да еще и добрый. Есть ли хоть что-то, чего он не может? – мечтательно тянет Анджела.

«Отвечать на сообщения», – думаю я про себя.

– Вы знали, что это он пишет слова ко всем песням ХОХО? – интересуется Ги Тэк.

И почему это кажется мне неожиданным?

– Иногда с ним сотрудничает другой автор или кто-то из группы, – продолжает Ги Тэк, – но его авторство указано во всех их песнях.

– Неудивительно, что он самый популярный из ХОХО, – замечает Анджела.

А вот это ожидаемо. Еще бы ему не быть самым популярным.

Джеву заканчивает речь, вызвав оглушительные аплодисменты, и кланяется, прежде чем уйти за кулисы. Тогда возвращается директриса, чтобы представить гостью собрания, пианистку из Женского университета Ихва, которая выпустилась из САИ пару лет назад. Девушка исполняет на фортепиано попурри из различных мелодий из корейских сериалов. После этого нас отпускают по своим классам.

Мне нужно в здание А, которое находится рядом со студенческим центром и соединяется со столовой. У Ги Тэка и Анджелы, как оказалось, другие классы, хотя на некоторых занятиях мы все-таки будем вместе. Мы договариваемся встретиться в обед, прежде чем разойтись в разных направлениях.

Коридор перед моим классом уже переполнен, ученики перекрикиваются друг с другом и болтают о том, как провели долгие зимние каникулы. Я замечаю Сори, которая снова стоит одна, и тороплюсь к ней.

– Дженни-нуна[31]31
  Обращение мужчины или юноши к старшей сестре или девушке/женщине старше себя, с которой их связывают близкие отношения.


[Закрыть]! – Йонмин бросается ко мне, едва успевая затормозить, чтобы не врезаться. – Как проходит твой первый день в школе? Если тебе надо будет рассказать, где здесь что, просто попроси меня!

Я недоуменно моргаю: не ожидала, что он заговорит со мной. Хотя с чего мне удивляться, если в магазине школьной формы он тоже был само дружелюбие? Я оглядываюсь и замечаю, как несколько человек смотрят на меня, но большинство просто улыбаются Йонмину.

– Классный цвет волос, Йонмин! – говорит кто-то, и я замечаю, что его волосы и правда сменили цвет с небесно-голубого, который я видела в прошлый раз, на глубокий темно-синий.

– Отлично проходит, – отвечаю я, когда его внимание возвращается ко мне. – И я обязательно воспользуюсь твоим предложением.

– Уж не Дженни ли это! – говорит на английском чей-то низкий голос. Натаниэль.

Я поворачиваюсь к нему, чтобы ответить в том же духе, когда замечаю Сори дальше по коридору. Мы встречаемся взглядами, но она быстро отворачивается и уходит в класс.

– Что-то не так? – спрашивает Натаниэль.

– Нет… – На мгновение на лице Сори мелькнуло выражение, которое я не ожидала там увидеть, – боль и горечь. – Ничего. Какой у тебя класс?

– Аудитория В.

– У меня тоже, – облегченно вздыхаю я. Приятно будет видеть хоть одно знакомое лицо.

– Вот черт, – раздается ворчание у меня за спиной. – Еще только первый день, а у меня уже сил нет.

Я замираю.

Глаза Йонмина, напротив, загораются восторгом.

– Джеву-хен! Мы скучали по тебе все утро.

– А, да, я собирался поехать в фургоне вместе с вами, но Сун заставил меня послушать трек в студии.

– Твое обращение старосты так вдохновляет! – говорит Натаниэль ничего не выражающим тоном.

– Для тебя написал, – моментально отзывается Джеву.

– Ты знаком с Дженни? – вклинивается Йонмин.

– Дженни?

Я знала, что однажды этот момент наступит, но надеялась, что не в такой толпе или хотя бы неожиданно, не давая мне времени запаниковать, как сейчас.

Я глубоко вздыхаю и оборачиваюсь.

Наши взгляды встречаются. Его глаза слегка расширяются, а на лице за секунду мелькает отражение миллиона различных мыслей – я почти могу их увидеть, – а затем оно перестает выражать что-либо вообще.

– А, приятно познакомиться.

Мое сердце словно обрывается. Я, конечно, не надеялась, что он будет рад меня видеть – не после того, как проигнорировал мои сообщения, – но я точно не ожидала, что он сделает вид, будто мы не знакомы.

– Мы столкнулись с ней в магазине школьной формы пару дней назад, – поясняет Йонмин. Джеву рассеянно кивает. – Она из Лос-Анджелеса.

– А, вот как. – Джеву оборачивается к Натаниэлю. – Мне нужно забрать кое-что из учительской.

И добавляет, подумав:

– Поправь галстук. А то получишь дисциплинарное взыскание в первый же день.

Я подумала было, что он обращается ко мне, но Натаниэль отвечает:

– Все равно меня отсюда не выгонят.

– Дай хоть помечтать.

И он уходит, так и не оглянувшись.

– Я же опоздаю на занятие! – восклицает Йонмин, прежде чем удалиться в противоположном от Джеву направлении. – Пока, Дженни, Натаниэль-хен!

– Наш класс вон там. – Натаниэль указывает через пару дверей от нас. – Пойдем?

Я иду за ним, но не особо осознаю куда. Что сейчас произошло? Я по-разному представляла нашу встречу, но в итоге Джеву просто отмахнулся от меня. Словно со сменой обстановки он стал совершенно другим человеком.

– Дженни? – Натаниэль ждет меня, отодвинув дверь классной комнаты. – Ты идешь?

– Ага, – выдыхаю я и поспешно прохожу вперед.

Внутри аудитории стоят ряды письменных столов, обращенных к доске. Учителя пока нет, поэтому я изучаю схему рассадки. Мое место – на заднем ряду возле окна. Подойдя к столу, я замечаю, что все места объединены по парам, а моей соседкой оказывается не кто иной, как Сори. Судя по лицу, подобное развитие событий вдохновляет ее не больше моего.

– Доброе утро, – здороваюсь я. Можно хотя бы попытаться начать сначала.

Она отворачивается к окну.

Я вздыхаю, выдвигая свой стул. Натаниэль на другом конце класса сидит рядом с высоким худым парнем, который уже втянул его в оживленную беседу.

Такое чувство, что все болтают со своими соседями, кроме нас с Сори. Я гадаю, могли бы мы подружиться, если бы я не врезалась в ее стол и не прочитала послание на той открытке.

Послание с говорящей надписью ХОХО. Что могло быть как обычной подписью, так и… секретом, спрятанным у всех на виду.

Я перебираю в уме возможных кандидатов. Йонмин слишком юн, я просто не могу это представить. Сун – возможно, но его не было в коридоре только что, когда я заметила выражение лица Сори. К тому же, конец письма был на английском, а не на корейском. Значит, либо Джеву, либо Натаниэль. Я перевожу взгляд на последнего, который смеется и шутит со своим соседом по парте – тот, похоже, полная противоположность Сори. У нее с Джеву есть как минимум одно сходство: я не понимаю, о чем они думают.

Телефон в кармане издает писк, и я достаю его, чтобы прочитать мамино сообщение.

«Я оплатила твое обучение». Оно составило половину от изначальной суммы. «Дай мне знать, если возникнут какие-либо проблемы».

Я отвечаю: «Ладно. Спасибо, мам».

Никаких «Желаю тебе удачного первого дня в школе», но тут нечему удивляться.

Я уже собираюсь положить телефон обратно, как замираю в нерешительности. Открыв сообщения, я пролистываю их на несколько дней назад, когда написала Джеву, что прилетаю в Сеул.

«Привет! Я тут приезжаю в Корею на несколько месяцев, чтобы повидаться с бабушкой. Было бы здорово встретиться, если ты тоже там».

Теперь сообщение помечено как прочитанное.

Я удивленно моргаю. Но когда он это прочитал? Несколько дней назад или сегодня, когда увидел меня в коридоре?

Сори с силой толкает меня в плечо, чтобы я увидела девушку, которая стоит перед нами, притопывая носком туфли по полу.

– Ты должна носить форму правильно, – замечает она, указывая на мой криво завязанный галстук. – Иначе накажут весь класс.

Она это серьезно? Я поворачиваюсь к Сори, но та снова отвернулась к окну.

– Быстрее, – поторапливает девушка, – у тебя есть еще пара минут.

Я поднимаюсь с места и плетусь на выход.

Оказавшись в пустом коридоре, я выбираю случайное направление, надеясь наткнуться на уборную, и ругаю себя из прошлого, что не прочитала свод правил как следует. Я же опоздаю в первый учебный день!

– Ученица! – По коридору ко мне приближается учитель, и я с облегчением вздыхаю. Уж он сможет мне помочь. – Ты должна быть в своем классе!

Я непонимающе пялюсь на него. Почему он так злится?

– Мне сказали, что мне нужно поправить галстук… – начинаю я.

– В класс, сейчас же! – буквально кричит он, брызжа слюной.

– Вы не понимаете, я новень…

– БЫСТРО В СВОЙ КЛАСС!

Я готова расплакаться. Почему он на меня орет?

– Но…

– Сонсэнним[32]32
  Обращение к учителю.


[Закрыть]. – Джеву появляется буквально ниоткуда, почтительно обращаясь к учителю. – Она новенькая, я как раз провожал ее в аудиторию.

Учитель внезапно расцветает в улыбке.

– А, Джеву-сси. Конечно-конечно.

Джеву отвечает вежливой улыбкой, кланяясь, когда учитель уходит. Затем он кладет руку мне на спину и слегка подталкивает к двери, которую открывает передо мной.

Мы выходим на лестничную площадку, залитой дневным светом из окна в потолке. Я прохожу вперед и делаю несколько глубоких вдохов. Успокоившись, я оборачиваюсь к Джеву, который стоит, прислонившись к двери.

– Ты в порядке? – спрашивает он по-английски.

– Да, – выдыхаю я. – Спасибо за…

Я машу рукой в сторону коридора, пытаясь выразить все сразу.

– Он не должен был кричать на тебя, – мягко отвечает Джеву.

Я настороженно изучаю его взглядом. Он снова ведет себя, как в Лос-Анджелесе, полная противоположность сегодняшнему притворству.

– Почему ты была не в классе? – спрашивает он.

– Одна девушка сказала, что если мой внешний вид нарушает правила, то накажут всех.

Джеву сочувственно улыбается.

– Она просто подшутила над тобой.

Вот это подлость! Я же новенькая! Почему Сори ничего не сказала?

– Хотя, – продолжает Джеву, – если твоя форма будет нарушать правила, с твоей оценки за контрольную в следующий раз снимут баллы – ну, или тебе придется пробежать вокруг стадиона пару раз.

– Правда?

– Правда.

Ого, корейские школы довольно строгие.

– По правде говоря… – от смущения я притопываю ногой по полу, – я не умею завязывать галстук.

– Правда?

– Правда.

Джеву качает головой.

– Чему только тебя учили в Штатах?

Он отходит от двери и тянется к моему воротнику, медленно ослабляя неуклюжий узел, который я умудрилась завязать утром. От сосредоточенности у него между бровей появляется морщинка. Развязав галстук, Джеву разглаживает его концы, а затем один из них опускает вниз, случайно задевая костяшками мою рубашку. Я делаю резкий вдох.

– Прости, – извиняется он, замирая на секунду, после чего продолжает, прикусив губу. Его адамово яблоко подрагивает.

Наконец он завязывает новый узел, пропустив конец галстука через получившееся кольцо и осторожно потянув.

Все это время я наблюдаю за Джеву. В отличие от той встречи в Лос-Анджелесе, сейчас на его лице нет макияжа, из-за чего он выглядит младше, но ничуть не менее красивым. Левая рука уже явно зажила: Джеву удерживает ей мой галстук, пока затягивает узел. На запястье больше нет татуировки.

– Что ты здесь делаешь, Дженни? – спрашивает он тихо.

– Клянусь, я не преследую тебя, – отговариваюсь я.

Джеву замирает, моргает пару раз, а потом заходится смехом.

– Я не так много о себе думаю – во всяком случае, пока. Я имел в виду, что ты делаешь в Корее и в этой школе?

Я хмурюсь.

– Ты разве не получил мое сообщение?

– Какое сообщение?

– Ну, знаешь, то самое, в котором я писала, что прилетаю в Сеул на несколько месяцев.

Он вздыхает, еще разок тянет мой галстук и роняет руки по бокам.

– Мой телефон конфисковали. Менеджер забрал после того вечера в Лос-Анджелесе. Взамен через неделю мне дали телефон от компании, в который были занесены только одобренные контакты. А что там было?

– Видимо, ты этого уже не узнаешь.

Приходит его черед хмуриться.

Хотя я не писала ничего особенного, пусть для разнообразия тоже помаринуется в своем любопытстве. Над нами раздается школьный звонок.

– Нам лучше поторопиться, – проговариваю я.