Текст книги "Сок глазных яблок"

Анатомия боли / Что такое счастье

Когда мне грустно, я думаю: жизнь – это миг, а дальше вечность, неужели я не смогу потерпеть один миг?

Да, перед Королевой я опускаюсь на колени, но не ниже…

«Почему я?», «За что?» – я могу задавать эти вопросы до бесконечности. На них нет ответа – да он мне и не нужен, я просто не хочу брать на себя ответственность за то, что со мной происходит. Рыдать из-за вселенской несправедливости намного приятнее и проще: можно жалеть саму себя, скулить и ныть, и главное, ничего не надо менять, ведь я жертва обстоятельств, вот пусть кто-нибудь придет и спасет меня.

Между полным адекватом и полным неадекватом огромное расстояние, и на каждой стадии умопомешательства есть свой диапазон, в пределах которого человек способен себя контролировать – можно с радостью тяготеть к безумию, можно из последних сил цепляться за реальность.

Мое обиталище – лабиринт с ловушками. Из каждой ловушки, скорее всего, есть выход, но сам лабиринт я покину только после смерти. Кричать о помощи? биться в истерике? крушить все вокруг в гневе? трястись от страха и бояться ступить шаг?

бежать, сломя голову, закрыв глаза? а может, беспечно отрицать наличие опасности? Все бессмысленно, эта хладнокровная бестия не преминет воспользоваться малейшей слабостью. Королева наблюдает за мной. А я – за ней.

Самостигматизация

Иногда мне начинает казаться, что люди вокруг глядя на меня, догадываются о моей болезни, как если бы у меня на лбу был написан диагноз. Может быть, меня выдает взгляд? Или суждения? Или действия? Или… Я начинаю сравнивать себя с другими не в свою пользу. Сомнение перерастает в убежденность, и вот я уже верю, что моя… хм, «психическая инаковость» совершенно очевидна для окружающих людей. Я расстраиваюсь и зацикливаюсь на этих мыслях… «Никакие мои достоинства не перевесят мой главный недостаток… я дефективная… я хуже других… у меня ничего не получится… я – ошибка природы… человек – венец эволюции, а я – бракованный отброс… лучше бы моя мать сделала аборт… я – крест для родных… я путаюсь под ногами у нормальных людей и отнимаю у них время… мне нельзя доверять… я не могу отвечать за себя в полной мере… от меня мало пользы… общество должно избавляться от таких, как я…». Откуда это?! Разве кто-нибудь из моего близкого окружения говорил мне что-нибудь подобное? Нет, но…

А если бы они так думали, разве смогли бы скрыть такое отношение ко мне? Нет. Тогда откуда это? Отчего такие мысли? …Отчего?! Честно?.. Оттого, что это Я оцениваю людей с точки зрения психического здоровья, это Я делю всех на нормальных и ненормальных, это Я не принимаю психически больных такими, какие они есть, это Я считаю их хуже людей без психиатрического диагноза, это Я в глубине души презираю психически больных и считаю виноватыми в их собственной болезни, это Я не даю им ни одного шанса на счастье и отказываю в праве на обычную жизнь… Меня привлекает безумие, но при этом я ненавижу психов – почему?.. Потому что Я – Я! – хочу выглядеть нормальной в сравнении с ними или хотя бы оправдать в своих глазах собственное безумие. Человек человеку волк, а псих психу – не знаю кто, но намного хуже. Чем безумнее мой «собрат по несчастью», тем больше у меня шансов сойти за нормальную. Внешне я могу защищать кого-нибудь не от мира сего, но, черт возьми… ату, ату его! Пока уничижительный ярлык приклеен к кому-то другому, я в безопасности, при этом моя совесть чиста, ведь так тому психу и надо: он не вызывает доверия, он – ошибка природы, генетический мусор…

Все стереотипы, которые у меня в голове и которые направлены против сумасшедших, бьют по мне же. Чем я нетерпимее к психически больным, тем я нетерпимее к самой себе. Чем я лучше их?.. Их?.. Чем мы хуже здоровых?.. Мы?.. Пока я не избавлюсь от стереотипов, я буду противопоставлять себя то одним, то другим. А я хочу противопоставлять себя исключительно своей Королеве и видеть в психически больных людей, а не болезнь.

Чего я боюсь? Оказаться изгоем? Но я им уже была – причем до того, как получила диагноз. Неприятно, но не смертельно. Я привыкла за 10 лет быть в разных коллективах белой вороной и не поверила собственным глазам и ушам, когда из группы в группу начала обнаруживать, что моя ниша занята и периодически пополняется другими кандидатами. Ниша как ниша, она есть и поэтому не пустует. Быть может, я снова ее когда-нибудь займу – не трагедия. Худшее уже позади, я больше не подросток.

Зачем мне чужие стереотипы о «психах» – я сама разберусь, к кому как относиться. Может ли психически больной казаться мне придурком? Да Может ли психически больной меня восхищать? Да Удивлять? Пугать? Раздражать? Вызывать у меня отвращение? Сочувствие? Симпатию? Недоверие? Презрение? Зависть? Чувство признательности? Быть мне абсолютно безразличен? Неприятен? Внушать уважение? Да. И еще тысячи «да», потому что независимо от диагноза, все психически больные разные и в различных ситуациях ведут себя по-разному – как и люди вообще. Так в чем же разница?

Светлая грусть

Иногда меня соблазняют мысли-вопросы о том, какой бы я была, если бы не заболела. Ведь все началось очень давно, когда у меня только-только формировалось представление о мире и самой себе, значит, сейчас я могла бы быть совсем другой. Как бы выглядела моя комната? Во что бы я сейчас была одета? Какого бы цвета у меня были волосы? Какая была бы прическа? Выражение лица? Манера говорить? Походка? Что бы я любила? Ненавидела? Чего бы боялась? О чем мечтала? Какие бы у меня были увлечения? С какими бы людьми я общалась? Какие бы фильмы смотрела? Какую бы музыку слушала? Какие бы книги читала? Какую бы выбрала профессию? Как бы я проводила свободное время? Что бы делала прямо сейчас? (Может быть, точно так же думала о том, какой бы я была, если бы не «что-то там»?) Где бы я сейчас была? Какими бы глазами смотрела на этот мир? Какого бы мнения была о самой себе? Как бы относилась к другим людям? А к душевнобольным? Какое бы у меня вообще было представление о психических заболеваниях? Какие бы у меня были проблемы? Какой был бы характер? Привычки? Принципы? Реакции на события? Какие бы у меня были цели? Приоритеты? Чего бы я уже добилась? Что потеряла? О чем бы в своей жизни сожалела? Что бы понимала под словом «любовь»? Было бы у меня больше друзей? Были бы у меня враги? Что бы я могла предложить близким людям, кроме боли? Была бы я счастливее? (Ведь все познается в сравнении.) В чем бы я видела смысл жизни? Была бы еще жива? (Ну, мало ли – кирпич на голову…) Сильно бы я-возможная отличалась от меня-реальной?

Я не знаю ответов на эти вопросы, даже в фантазиях я не могу представить себя не такой, как сейчас, в этот самый момент. И это к лучшему, иначе я бы, наверняка, начала завидовать самой себе – себе-возможной, – а это так глупо. И все же одно я знаю точно.

Если бы я не заболела, я бы никогда не начала писать эту книгу – это одна сплошная ошибка, точнее, целый сборник ошибок, каждая из которых должна быть доделана до конца. Я с нетерпением жду, когда в один прекрасный день тупо уставлюсь в пустую вордовскую страницу, задумчиво переведу взгляд на стену, почешу за левым ухом, медленно склонюсь над клавиатурой, от нечего делать напечатаю «В моей комнате обои в синий цветочек» гляну на монитор, тут же сотру, подумаю еще немного (созерцая эти самые обои), в итоге напишу еще раз то же самое, зевну и поставлю точку.

Вверх-вниз

Если отбросить приставочку «шизо-», то останется именно это – многоэтажка со сломанным лифтом. Вниз-вверх, вечное движение. Если считать от середины, у здоровых людей диапазон перемещений ± N этажей, у меня – намного шире; я не была разве что в подвале и на чердаке. Когда выглядываешь из окон верхних этажей, внизу видишь одни сплошные игрушки и бесконечные просторы; хочется, смеясь, запускать бумажные самолетики и плевать людишкам-букашкам на головы ради забавы; кажется, что из-за облаков вот-вот выглянет Бог и совсем не кажется, что сидеть на карнизе опасно. Когда выглядываешь из окон нижних этажей, видишь только обшарпанные стены соседних домов, грязь и блюющих алкашей; чтобы всего этого не видеть, хочется закрыть глаза и больше никогда не открывать. Лишь из окон средних этажей мир воспринимается во всем его многообразии и безобразии – таким, какой он есть. В норме на перемещения вверх или вниз влияют внешние, объективные причины, а не в норме лифт сломан. Медленное, в течение нескольких недель или месяцев, движение в каком-то одном направлении со слабыми скачками назад. Чаще – за считанные минуты взлет сменяется падением и наоборот, и так весь день, день за днем. Меняется сама система координат, когда по сто раз в день пол одного этажа превращается в потолок другого и наоборот. В итоге перестаешь чувствовать почву под ногами, все зыбко и неустойчиво, не обо что опереться, не на что положиться, кажется, что все на шарнирах. Когда меня долго мотает туда-сюда, я забываю, где же мой этаж, где же мой Дом На каждом этаже остается частичка меня: предпочтения, желания, интересы, убеждения, мнения модели поведения, восприятия себя и других, отношения к миру, – я уже утратила целостное представление о себе. Какая я? Не знаю. Разная, всегда разная, я устала.

Беспечность

Иногда вечером из своего домика вылезает маленький шустрый хомячок, такой забавный, веселый и энергичный, что мне уже не до сна. Очень быстро наступает время кормежки, я должна всунуть ему в лапки большую-пребольшую таблетку, желтую и круглую, как луна; он свернется комочком и впадет в спячку. Сейчас-сейчас, еще пять минут мне так нравится играть с этим жизнерадостным существом. Я оживляюсь, мне проще сконцентрироваться, и я быстрее справляюсь с делами. Незаметно хомячок распухает до размеров собаки, виляющей хвостом и прыгающей вокруг меня зайчиком – в надежде, что ей на нос положат любимое лакомство. Гляди, гляди – вот таблетка! Ай, не дам Ха-ха-ха… Лижет мне руки!.. Мысли быстро и свободно бегут в голове, внутренний критик замолкает, чувства обостряются и становятся ярче. С собакой намного веселее играть, чем с хомяком, но вот уже передо мной фыркающий конь, сердито бьющий копытом. Я любуюсь им, но он своевольный и дикий, его не оседлаешь, нужно быстрее дать ему таблетку, как кусочек сахара, – на ладони вытянутой руки. Да, нужно, но мне жаль усыплять это воплощение бурлящей жизненной силы: когда еще мне будет так весело и легко? Вскоре меня бросает в лихорадочный жар. Это разъяренный от голода дракон дышит огнем прямо в лицо. Он огромен и с трудом умещается в стенах моей комнаты. Вихрь из мыслей и эйфория. Зажмурившись, швыряю ему в пасть крошечную таблетку и прячусь под одеялом. Поздно. Скоро рассвет, а я смеюсь и не могу заснуть.

Проснувшись и еще даже не открыв глаза, я уже хочу, чтобы этот день быстрее закончился. Как будто на полной скорости резко дали по тормозам… Я с трудом собираю в кучку ошметки мыслей… Внутри черепной коробки тошнотворная пустота, и только один-единственный таракан медленно-медленно ползет вверх, срывается, падает на спинку и беспомощно сучит лапками… Откат в депрессию… все бесит…

То, что происходит со мной, мечта всех алкоголиков и наркоманов – я не употребляю внутрь ничего крепче кипяченой воды, мне достаточно просто устроить себе недосып, и эйфория обеспечена. Нет, мне не нужно такого «счастья». Плохой, плохой хомячок. Да чтобы я еще хоть раз в жизни? Никогда!.. – думаю я до следующего раза.

Нечто

В первый раз это случилось, когда мне было не больше трех лет, в тот день в детском саду я со всей серьезностью занималась своим единственным делом – плакала, потому что рядом не было мамы Вдруг все вокруг стало каким-то не таким, и я почувствовала, как будто падаю, твердо стоя на ногах Полет вниз не прекращался, и я начала орать от ужаса. Не знаю, как долго это продолжалось, но воспитательница сказала, чтобы я попросила родителей отвести меня к врачу, о чем я благополучно забыла. В следующий раз «нечто» случилось, когда мне было девять лет, с тех пор это начало повторяться все чаще и чаще, ощущение становилось все ярче и острее. Ни в 3, ни в 9, ни даже в 20 я не знала как это назвать или хоть как-то описать словами поэтому никому не рассказывала – это была тайна превратившаяся в табу. На вопросы, что со мной я отвечала «не знаю», «я боюсь» или «мне грустно». И только пару лет назад, к собственному удивлению и облегчению, я наткнулась на упоминание о подобных явлениях в книге по психиатрии. Обнадеживает, что я не уникальна, но для меня «нечто» всегда останется чем-то, лишенным названия.

«Нечто» – это взрывная смесь из самых разных чувств: мистики, ощущения дежавю, предвкушения что вот-вот что-то вспомнишь или поймешь, умиления, священного трепета, зыбкости реальности, оторванности от мира и отчуждения, близости смерти, тоски по мечте, упоения красотой, сожаления, животного ужаса, восторга, мучительной неопределенности, безнадежности и обреченности, тусклости своей жизни, ощущения невидимой грани бытия и разрывающей изнутри тоски от невозможности ее пересечь, захватывающего дух взгляда в пропасть и дурноты, движения в неопределенном направлении, тщетности судорожных попыток все это остановить, экзистенциального одиночества, ощущения своей ничтожности, пустоты, жажды слияния с Богом, страха перед собственным небытием, ощущения, что тело рассыпается на атомы, и душевной боли – изнуряющей, пьянящей и всепоглощающей.

«Нечто» – это беззвучный щелчок в голове, как будто выключили автопилот. Недоумение, растерянность, страх, панические попытки вернуть все как было… Как и чем я жила еще пять минут тому назад? Что мною двигало? Что составляло смысл? Не понимаю. Я помню все свои действия до мельчайших подробностей и могу воспроизвести, но больше не испытываю тех чувств, которые они вызывали. Жизнь превратилась в опустевшую коробку – оболочка и этикетка с названием прежние, но что было внутри? Что?! Я смотрю на вещи вокруг, как в первый раз. Я знаю, что это моя комната, но больше не ощущаю ее своей. Она кажется мне обезличенной и чужой. Все неправильно, все не так. А «так» – это как?

Я ощущаю какую-то абсурдность и искусственность в повседневных мелочах. Например, когда еду в автобусе. Неужели другие люди не чувствуют в этом ничего нелепого? Это же какой-то фарс! Я не понимаю, почему правильно… нет, скорее, почему люди уверены в правильности того, что автобус должен выглядеть именно так, иметь именно столько дверей, в нем должны именно сидеть или стоять он должен перевозить именно этих людей и называться именно «автобус» – а если бы все было совершенно по-другому? Откуда, откуда другие люди знают, как должно быть, а как – нет?

Я с восхищением и грустью смотрю на людей вокруг: они такие правильные, у них даже ошибки правильные. Я воспринимаю других людей как данность – они априори имеют право быть такими, какие они есть. А я? Кто же мне даст разрешение, кроме меня самой? Но я не уверена – я просто не чувствую уверенности. Можно мне быть такой, какая я есть? Можно?! Можно?!!!.. «Тварь я дрожащая или право имею?». Однозначно «тварь», раз мне в голову пришел этот вопрос, раз я усомнилась в себе, значит – уже «тварь». Другие люди – данность у них априори есть право быть самими собой, а у меня нет, поэтому любое отличие от них я болезненно ощущаю, как свой собственный недостаток, ведь они по определению живут правильно, а я нет. Мне стыдно за собственную убогость, я презираю собственную никчемность, все, что я делаю, – неверно уже только потому, что кто-нибудь в это самое время делает что-нибудь совсем другое.

Я понимаю ошибочность и абсурдность подобных суждений, но чувствую-то я именно так и до боли хочу быть кем угодно, но только не собой… За такое подростковое мироощущение я презираю себя еще больше…

Я смотрю в зеркало, вижу свое отражение, но не вижу себя. Я не чувствую, какая я. Вижу отдельно губы, отдельно нос, отдельно глаза, но у меня не складывается впечатление о том, какую картинку они дают все вместе… наверное, что-нибудь убогое и отвратное.

Кто я? Что я здесь делаю и зачем? Я чувствую себя словом, вырванным из контекста: …Аня …Аня … Имя – ну и? …Аня …Да при чем здесь это?! Я не ощущаю собственной причастности к этому миру. Мне нет здесь места, я не отсюда, тут все чужое. Я с тоской и завистью смотрю на мир через невидимую витрину из толстого стекла. Я здесь, а мир там, и с каждой минутой мы отдаляемся друг от друга все дальше и дальше. Такое ощущение, что моя душа улетела в космос: удушающая пустота, бескрайнее одиночество и вечная неприкаянность. Мир кажется таким крошечным и далеким, что при взгляде на него сжимается сердце и выступают слезы умиления.

Когда на меня находит «нечто», появляется ощущение, что «с глаз упала пелена и обнажилась бессмысленность бытия», но именно это и есть иллюзия. Мне кажется, что мой мир рухнул, но на самом деле ровным счетом ничего не изменилось: ни вокруг, ни во мне. Мне нужно отвлечься и успокоиться. Если начать задаваться вопросом, в чем же смысл жизни, боль многократно усилится, лучше поискать смысл в чем-нибудь конкретном. Что из того, что я могу сделать прямо сейчас, для меня важно? За что я смогу погладить себя по головке и сказать «молодец»? За текст, который сейчас пишу… за работу, учебу… физические упражнения еще можно разобрать стол или даже шкаф, собрать небольшой пазл, чтобы повесить на стену, – он будет хранить тепло моих рук… или хотя бы рано лечь спать. Раз смысла нет вовне, значит, его надо «сделать», стараясь игнорировать всеобъемлющее чувство пустоты, как шум в метро. Через несколько часов или дней автопилот включится, и все придет в норму, как уже было много-много раз до этого.

Мысли-карусели

Они появляются по утрам, если я не выспалась или перед событием, заставляющим меня сильно нервничать, или после какого-нибудь болезненного для меня инцидента. Но содержание этих мыслей может быть никак не связано с настоящим, готовящимся будущим или недавним прошлым. Очень часто они возвращают меня к неприятным событиям многочасовой, многомесячной, но чаще многолетней давности. У этих мыслей есть начало, но нет конца. Они, как надоедливые мухи, кружатся над головой. Прогнать их, и делов-то. На худой конец – просто игнорировать. Но засада в том, что каждая такая карусель – мысленный спор с людьми, которые обвиняют меня, клевещут на меня или не верят мне. И мне чертовски, чертовски хочется прокатиться на этой карусели – я просто не могу устоять! Потому что мне кажется, что если я последую за этими мыслями, то в итоге смогу дойти до конца и оправдаться или убедиться в своей правоте.

Да, некие неприятные события с теми, реальными людьми действительно имели место, к примеру, 5 лет тому назад. Но, во-первых, в прошлом я их уже сто раз осмыслила / высказалась по их поводу / отреагировала на них и т. д. Во-вторых, это лишь мое восприятие-воспоминание тех ситуаций, тех слов людей и того их отношения ко мне, и это восприятие-воспоминание чаще всего искажено и является частью моей болезни. Потому что (и это в-третьих) большую часть времени я прекрасно живу с памятью о тех событиях, они мне никак не мешают и не вызывают болезненных ощущений, они переварены – слишком скучны, чтобы о них думать, – даже если я поставлю себе целью вспомнить их во всех деталях и описать в красках, ничего драматичного не выйдет. И вот просыпаюсь я в один день не в духе и, едва открыв глаза, набрасываюсь на те же самые воспоминания, как бык на красную тряпку, – с пеной у рта часами мысленно оправдываюсь, безуспешно доказываю, в отчаянье требую, до слез спорю, – а на следующий день или позже воспоминание о тех же самых событиях опять не вызывает у меня никаких эмоций. Парадокс! У меня ушли годы, чтобы заметить и понять его. Разгадка очень проста. Это события те же самые, а вот воспоминания о них совершенно разные – эмоциональная составляющая меняется в зависимости от моего состояния. Поэтому, когда я воскрешаю в памяти какой-нибудь случай, он в разные моменты варьируется от досадного недоразумения до трагедии всей моей жизни. Из-за чего это? Поломка в голове, внутренний дискомфорт, плохое настроение – плохие мысли-воспоминания, которые портят его еще больше. Теперь, когда я это понимаю мне очень трудно судить о том, что в моей жизни было и чего не было на самом деле – не с фактической, а с оценочной точки зрения.

Мысли-карусели не опасны и, как порождение моего разума, имеют право на существование, пока занимают в моей жизни подобающее им место – место занятных безделушек на дальней полке. А это получается не всегда. Мысли-карусели соблазнительно приятны, появляясь в голове, они дразнят и бросают вызов, подстегивая самолюбие, как нерешенная головоломка. Непреодолимое искушение я уже чувствую на губах сладкий вкус легкой победы. Пара логических доводов, и вот он – упоительный реванш, себя-то я смогу убедить в собственной правоте. Это займет не больше 10 минут… не больше 30 минут, не больше часа, не больше дня, не больше недели… Воспоминания становятся реальнее самой реальности. Я не могу остановиться на полпути – кажется, что еще чуть-чуть, и я дойду до победного конца. Но беговая дорожка бесконечна. Я веду внутренний спор с самой собой, и при этом хочу услышать признание в поражении извне, а это невозможно. Самая большая глупость, которую я могу сделать, – это напомнить живым людям о событиях многолетней давности и предложить «разобраться» сейчас. У них такие претензии вызывают полнейшее недоумение, однако даже если они, искренне или не понимая за что, извиняются (причем в точности так, как мне того хочется), мне не становится легче: ведь я хочу, чтобы их слова раскаяния были произнесены тогда, в прошлом, а не сейчас, – но это же невозможно! Цель изначально была недостижимой, но я не могу прервать запущенный процесс. Как же так – я столько времени и сил потратила на эту головоломку, а где награда или хотя бы компенсация за страдания, причиненные болезненной борьбой с привидениями? Остановиться и признать поражение? Слишком мучительно для самолюбия, и я упрямо продолжаю наматывать бесконечные круги, спускаясь в ад. Я выбираю прошлое и лишаю себя настоящего.

Помню, как от антидепрессанта мысли-карусели усилились до такой степени, что у меня в голове работал круглосуточный Диснейленд, но я тогда не связала это с таблетками, так как не знала, что у них есть такое побочное действие.

Когда мысли-карусели появляются в голове я представляю во всех красках, что произойдет со мной под их влиянием через пару часов, к середине дня, к вечеру, на следующий день – как я расстроюсь, опоздаю на все, что только можно, и останусь дома, ничего не сделаю – ни полезного, ни приятного, ни просто нужного, буду исступленно спорить с самой собой, обзываться, злиться и плакать не в силах прервать этот акт мазохизма. Я потратила на мысли-карусели тысячи часов, тысячи часов своей жизни. И поэтому знаю результат заранее Вот он. Нравится? Хочется еще? Я не могу изменить прошлое, но могу до самой смерти скармливать ему настоящее.

Бабочки и ослы

Было время, когда я гордилась своей дисциплинированностью и силой воли. В этом плане я немного опережала сверстников, большинство из которых удивляло меня своей неорганизованностью и безответственностью. Мне не составляло труда спланировать дела, расставить приоритеты и правильно рассчитать время, я старалась делать все заранее и не опаздывала, я вообще не понимала, как можно опаздывать больше чем на 5 минут. Нет, я не родилась такой, я с детства блуждающая в своих мыслях копуша, тяжелая на подъем. И вот я целеустремленно развила в себе такие замечательные и необходимые в жизни качества… а потом пришла Королева, щелкнула пальцами, и, как в сказке, все исчезло за каких-то 2–3 года. Начинай сначала – снова маленький ребенок, который не способен долго удерживать внимание, контролировать сиюминутные желания и деятельность которого носит, к-хм… хаотичный характер. Сейчас уже намного лучше. Я заметила прогресс, когда год назад смогла сама прибраться у себя в комнате, полтора года мне это не удавалось вообще, хотя я честно предпринимала попытки, посвящая уборке целые недели: «Куда мне положить синий карандаш – к красному карандашу или зеленому, а может, к желтому, нет, лучше к зеленому, а может все-таки к красному…», – думала я, сидя в клубах пыли. Но того уровня, который был лет в 18, мне, скорее всего, никогда не достичь.

Я не хочу быть собой, не хочу быть такой вот. Хочу другой мозг, нормальный, можно и с другой головой. Мои внутренние побуждения часто не находят воплощения в действиях, как будто нажимаешь на рычажок, чтобы запустить механизм, а шестеренка внутри проворачивается вхолостую, и ничего не происходит. У меня две проблемы: мне трудно вовремя начать что-нибудь делать, потому что нужно оторваться от всего остального, и трудно вовремя остановиться, потому что я увлекаюсь.

Я чувствую себя упертым ослом, пытающимся заставить самого себя продвинуться вперед хоть на шаг. Я беру палку, чтобы привязать к ней морковку но не успеваю и съедаю приманку раньше. Тогда я беру эту самую палку и замахиваюсь по собственному хребту… о, какая замечательная спиночесалка!

Для меня волевые усилия – все равно что ловля бабочек голыми руками. Долго выжидаешь, приноравливаешься – хлопок… опять пусто, а время идет… Нет, если «бабочка» одна, рано или поздно я ее поймаю, мне просто нужно больше времени чем другим людям, но вот если «бабочек» несколько, это настоящая катастрофа. Я часто недовольна собой, потому что меня раздражает, когда время тратится впустую. В основном силы уходят на то чтобы заставить себя сделать что-нибудь нужное это изматывает, у меня низкий КПД. Мне интересно, в чем истинная причина? Нарушение воли, лень или действие таблеток? И в каком соотношении?

Боль

Ежемесячная прививка безумия… Королева незаметно подходит ко мне сзади и нежно обнимает за плечи, всаживая когти между ребер, прямо в сердце. Ей просто хочется пить, такова ее сущность, и она пьет мои слезы. Нельзя вырываться и брыкаться, будет только хуже. Можно только плакать.

Что-то ломается в голове, и я чувствую душевную боль, которая маскируется под разные чувства: злость, тоску, грусть, гнев, скуку, ревность, обиду, одиночество или тревогу. Мозг не понимает, что поломка произошла в нем самом, он как котенок с больным животом, прячущийся от невидимых врагов, думает, что источник страданий где-то вовне. В зависимости от примешанной эмоции мой мозг ищет рациональную причину в окружающем мире и неизменно ее находит: чаще всего это оказывается последний человек, с которым я разговаривала до того, как меня переклинило. Я даже могу не помнить подробностей нашей беседы, оттенков интонаций и точных слов, но у меня появляется стойкое ощущение, что этот человек надо мной издевался и является причиной моих страданий. Грань между реальностью и моими домыслами размывается. Я несколько раз обрушивалась на ничего не подозревающих людей с чувством праведного гнева и требованием сатисфакции, не понимая, что это моя Королева стоит за их спинами и корчит мне рожи. Раньше в такие моменты я думала, что поступаю правильно, пока не заметила странный парадокс: боль буквально за полчаса может окраситься другой эмоцией, а метка с надписью «причина» – самовольно сменить объект, и все это без каких-либо предшествующих событий. Те монстры, что оживают в моей голове, имеют мало общего с реальными людьми, на которых они похожи.

Я уговариваю себя выждать хотя бы день, не принимая никаких важных решений, не предпринимая никаких решающих действий и не общаясь с «врагами». Ведь когда наваждение спадет, я буду жалеть о сказанном и раскаиваться в сделанном. Завтра я вскользь пообщаюсь с «врагом» и удостоверюсь что мои подозрения ложны или преувеличены.

Однажды, распираемая мнимой обидой, я попробовала оторвать боль от мыслей, не давая ей порождать в моей голове ложные умозаключения и руководить моими поступками. Я понимала, что никто не делал мне преднамеренно зла и мне это только кажется, но чувство обиды не исчезало а росло в груди в геометрической прогрессии: оно не находило выхода наружу, его просто не на что было направить, потому что объективной причины для него не было. Ощущение, будто душа вот-вот разорвется на части, от напряжения у меня потемнело в глазах. Потом я постаралась отделить боль и от эмоций. Переключать внимание с мучительных мыслей и чувств, отходить от них, как только на них натыкаюсь, помня, что они могут быть иллюзорны и не отображать реальность. Если мне удается отвлечься, случается чудо. Когда я чувствую боль в чистом виде, выкристаллизованную – не окрашенную эмоциями, не размазанную по мыслям, не распыленную на действия – она ощущается как вполне терпимый внутренний дискомфорт.

Я?

Мне кажется, что я живу в две смены – дневную и вечернюю, но на самом деле их больше. В разное время суток у меня включаются и выключаются разные качества.

Когда люди говорят «Аня», кого они имеют в виду? Аню, ноющую в депрессии, Аню, смеющуюся в гипомании, Аню-ипохондрика, Аню-шизофреничку, Аню-параноика, Аню-истеричку, Аню инфантильную, Аню, отупевшую от лекарства?.. Да, это все я, но меня огорчает, когда люди приписывают мне качества – как отрицательные, так и положительные, – которые на самом деле являются частью моей болезни. Еще больше меня расстраивает, когда с моим именем у людей ассоциируются побочные действия лекарств, которые я принимаю.

У меня с Королевой одно тело и одно имя на двоих, но вся ответственность на мне. Какая же я? Не знаю, у меня не складывается в голове какого-либо устойчивого и целостного образа. Комок противоречий и сборная солянка из самых разных качеств, которые плохо согласуются друг с другом. Даже родители не могут меня описать: «ты всегда разная». Я никогда не знаю наперед, как поведу себя в той или иной ситуации – моя реакция будет зависеть от состояния в тот самый момент. Я очень завидую людям которые всегда ведут себя одинаково.

Как так можно жить? Как я вообще еще жива?

Разочарование в себе

Слез нет, только осознание, глубокое, как пустой бездонный колодец. Ощущение собственной психической неполноценности – это трещина, проходящая через монумент, от верхушки до фундамента. Я никогда не выздоровею, я всегда буду слабее большинства людей, буду спотыкаться и падать на ровном месте, видеть проблемы в том, с чем обычно справляются на два счета. Да, такая вот жизнь – как будто я села за карточный стол и, мельком взглянув на доставшиеся мне шестерки, поняла что проиграю; нельзя взять тайм-аут, нельзя поменять карты, можно только расслабиться и с чистой совестью проиграть. Раньше я хотя бы считала себя умненькой девочкой, но после того как мне поставили психиатрический диагноз, я лишилась последней иллюзии на свой счет. Мне хочется закрыть глаза и исчезнуть, просто перестать быть. Лучше не быть вообще, чем быть карикатурой на человека.