Текст книги "Алмазные псы"

– Я просто решил, что должен спросить.

– Хорошо. – Она взмахнула белым сканером. – Могу я теперь провести еще несколько тестов? Нам нужно продолжать процедуры.

Чолок была права. Варговичу сделали настоящую операцию, а это всегда чревато осложнениями, которые необходимо вовремя выявлять и отслеживать, и поэтому любые отклонения от обычного восстановительного процесса были нежелательны.

Приблизительно час спустя Варгович наконец-то осознал всю странность своей трансформации. До этого он относился к происходящему с беспечным равнодушием, и только увидев себя в большом ростовом зеркале в углу кабинета, осознал, что пути назад нет.

И даже если он есть, то легким не будет. Врачи Гильгамеша обещали ему, что справятся с работой, но он не очень-то верил. Демархия опережала Ганимед в развитии биологии, и тем не менее сама Чолок назвала обратный процесс хитрым фокусом. Но как бы там ни было, он добровольно пошел на эту миссию – оплата выглядела весьма заманчивой, а перспектива попасть на серные разработки привлекала намного меньше.

Большую часть дня Чолок провела с Варговичем, отвлекаясь лишь на переговоры с другими пациентами или совещания со своей командой. В основном они занимались дыхательными упражнениями: длительное пребывание под водой гасило реакцию мозга на утопление. Это было неприятно, но в ходе обучения Варговичу приходилось делать и кое-что похуже. Теперь его учили плавать с полным погружением, используя легкие для регулирования плавучести и сохраняя открытыми те органы, которые Чолок называла жаберными крышками. Так он обеспечивал здоровое развитие колонии комменсальных бактерий, оседавших в щелях и пробиравшихся сквозь тонкие вторичные клапаны его жаберных складок. Из брошюры Варгович уяснил, что Чолок хирургически преобразовала его анатомию, объединив биохимические процессы баррамунды и клариевого сома, то есть сделав его чем-то промежуточным между человеком и воздуходышащей рыбой. Рыба вдыхает воду ртом и возвращает в море через жабры; новый орган на шее Варговича выполнял функцию рыбьего рта. Серповидные прорези настоящих жабр располагались в грудной полости под ребрами.

– При ваших габаритах, – объяснила Чолок, – эти жабры никогда не дадут вам такого эффективного дыхания, какое могло бы быть, если бы вы отважились на более радикальные изменения.

– Как у адаптов?

– Я же сказала, что ничего об этом не знаю.

– Не беда.

Он поработал жаберными клапанами, с легким отвращением наблюдая за тем, как они сжимаются при вздохе.

– Мы закончили?

– Остался последний анализ крови, чтобы убедиться, что все работает как нужно. А потом вы можете поплавать вместе с рыбами.

Когда Чолок наклонилась над одним из своих приборов, окруженным неестественно ярким энтоптическим изображением его глотки, Варгович спросил:

– У вас найдется оружие?

Рассеянно кивнув, Чолок выдвинула ящик стола и достала ручной медицинский лазер.

– Не бог весть что. Я повредила ограничитель мощности, но если прицелиться в глаз, то можно нанести значительный ущерб.

Варгович взвесил лазер в руке, изучил кнопки управления на фигурной рукоятке. Затем схватил Чолок за шею, развернул к себе, осветив ее лицо фиолетово-синим лучом. Раздались два хлопка, и ее глазные яблоки превратились в пар.

– Ну как, понравилось?

Остальное доделали обычные скальпели.

Он смыл с себя кровь, оделся, вышел из медицинского центра и добрался до того места, где Кадм-Астерий сужался в одну точку. Хотя жабраки свободно бродили по городу – многие из них были добровольцами и пользовались всеми правами гражданина Демархии, – Варгович не хотел долго маячить на виду. Через несколько минут он оказался в безопасном лабиринте служебных коллагеновых тоннелей, посещаемых только техниками, сервиторами и жабраками. Покойная Чолок была права: дышать стало сложней, воздух казался слишком разреженным.

– Предупреждение службы безопасности Демархии, – донесся из-за стены монотонный машинный голос. – В медицинском центре произошло убийство. Подозреваемый в убийстве рабочий-жабрак может быть вооружен. Будьте осторожны, не подходите близко.

Чолок уже нашли. Рискованно было убивать ее. Но Гильгамеш предпочитал сжигать мосты, чтобы исключить предательство со стороны спящих агентов, переставших быть полезными. «В будущем лучше использовать яд, – подумал Варгович, – а не убивать грубо». И сделал мысленную пометку, чтобы упомянуть об этом в отчете.

Он вошел в последний тоннель перед воздушным шлюзом, который и был его целью. В дальнем конце перед смотровым люком сидел на ящике с инструментами техник и прислушивался через стетоскоп к происходящему за стеной. На мгновение Варгович задумался, но решил пройти мимо, надеясь на то, что техник целиком поглощен работой. Босые перепончатые ноги шумели куда меньше, чем ботинки, которые Варгович только что снял.

Вдруг техник кивнул своим мыслям, отложил стетоскоп и захлопнул люк. Потом поднял ящик и встретился взглядом с Варговичем.

– Тебе нельзя здесь находиться, – сказал он и продолжил сочувственно: – Может, тебе нужна помощь? Ты ведь недавно перенес операцию? Я всегда узнаю новеньких по небольшому покраснению вокруг жабр.

Варгович натянул воротник повыше, но тут же пожалел об этом. Дышать стало трудней.

– Стой, где стоишь. Опусти ящик и замри.

– Боже, ты тот самый, о ком предупреждали?!

Варгович поднял лазер. Ослепленный техник уткнулся в стену и с жалобным стоном выронил ящик. Варгович приблизился и всадил в техника скальпель. Не самая чистая работа, но это уже вряд ли имеет значение.

Варгович не сомневался, что Демархия скоро перекроет выход в океан – уж точно поспешит, когда станет известно о втором убийстве. Но пока что можно попасть в шлюз беспрепятственно. Он вошел в заполненную воздухом камеру; легкие горели, требуя воды. Она хлынула в помещение под высоким давлением, и Варгович быстро переключился на водное дыхание, чувствуя, как проясняются мысли. Вторая дверь с лязгом открылась в океан. Варгович находился в нескольких километрах ниже слоя льда. Вода была ледяной, а давление сокрушающим, но он чувствовал себя прекрасно, воспринимая и то и другое лишь как абстрактные характеристики окружающей среды. Кровь насытилась гликопротеином, чьи молекулы опускали ее точку замерзания ниже температуры образования льда.

Покойная Чолок хорошо выполнила свою работу.

Варгович уже собирался покинуть город, когда в дверь вплыла еще одна жабрачка, возвращавшаяся со смены. Он убил ее с профессиональной точностью и получил в наследство гидрокостюм с термопрошивкой для работы в самой холодной части океана. Изготовлен костюм был из кожи осьминога. Облачившись в него, Варгович обнаружил в ткани отверстия для жабр. Жертва носила очки, которые работали в инфракрасном диапазоне и одновременно служили гидролокатором. Кроме того, при ней был портативный гидробуксировщик. Он напоминал еще бьющееся сердце какого-нибудь препарированного животного, сквозь прозрачные ткани просвечивали темные вены и нервные узлы. Однако пользоваться им оказалось проще простого. Варгович установил насос на максимальную мощность, включил и двинулся прочь от нижнего уровня Кадм-Астерия. Даже в сравнительно чистой воде Европейского океана видимость была очень слабой, и он не различал бы вообще ничего, если бы все уровни города не освещались с такой щедростью. Но и при всем при том Варгович видел не дальше чем на полкилометра вверх: выше сооружения Кадм-Астерия скрывалась в золотистом тумане, а дальше сгущалась темнота. Симметрию города нарушали всевозможные выступы и пристройки, но все же его коническая форма четко просматривалась, а в самом узком месте располагался воздухозаборник, уходивший в океан. Конус окружала дымка плавучих пузырей, черных, как икра. Если Чолок была права, коллеги Варговича найдут способ сделать их водопроницаемыми. Когда в переплетении нитей фуллерена появятся щели, этого будет достаточно, чтобы нарушить плавучесть сфер. Необходимый реагент можно доставить в океан ракетами, которые пробьют ледяную кору. Спустя какое-то время – точные цифры Варговича мало интересовали – города Демархии начнут стонать под собственной тяжестью. Если оружие подействует быстро, демархистам может просто не хватить времени на контрмеры. Города будут все больше удаляться ото льда, опускаясь в многокилометровую толщу океана.

Варгович продолжал плыть.

Рядом с Кадм-Астерием ему навстречу поднимались скалистые внутренности Европы. Он проплыл еще три-четыре километра к северу, сравнивая ландшафт, который освещали установленные демархистскими рабочими служебные фонари, с картой в своей голове. В конце концов отыскал место, где на поверхность выходила силикатная скала. Под нависающей вершиной располагалась узкая полка, на которой лежало с дюжину небольших валунов. Один из них был красней прочих. Варгович причалил к полке и поднял красный камень. Тепло его пальцев привело в действие скрытую внутри биосхему. Появившийся на камне экран заполнило лицо Мишеньки.

– Я прибыл вовремя. – Искаженный водной средой голос Варговича казался еще менее узнаваемым. – Надеюсь, ты тоже готов?

– Хрен там, – ответил Мишенька. – У нас проблемы. Большие проблемы.

– Что такое?

– Место эвакуации ненадежно, – объяснил Мишенька или, скорее, его имитация на камне и тут же предвосхитил следующий вопрос Варговича: – Несколько часов назад Демархия послала на лед бригаду поверхностного контроля. Якобы для ремонта ретранслятора. Но они вышли именно в тот район, где мы собирались тебя вытащить. – Он помолчал немного. – Ты ведь… э-э… убил Чолок, да? В смысле, не просто тяжело ее ранил?

– Ты говоришь с профессионалом.

Скала с достойной похвалы точностью передала обиженное выражение лица Мишеньки.

– Значит, Демархия добралась до нее.

Варгович помахал рукой перед экраном:

– Я принес то, за чем ходил, разве нет?

– Ты просто что-то принес.

– Если там не то, о чем говорила Чолок, то она не добилась ничего, кроме собственной смерти.

– Даже если так… – Мишенька повертел в уме какую-то мысль, а потом отбросил ее. – Послушай, Варгович, у нас есть резервная точка эвакуации. Тащи свою задницу туда. – Он усмехнулся и добавил: – Надеюсь, ты плаваешь лучше, чем Манципл.

Резервная точка находилась в тридцати километрах к югу.

По пути Варгович повстречал несколько рабочих-жабраков, но они не обратили на него внимания, а с того момента, как он оказался в пяти километрах от Кадм-Астерия, следов пребывания человека попадалось все меньше и меньше. Очки были снабжены дисплеем, и Варгович, приноровившись к управлению, вызвал карту окружающей местности. Дисплей показал точку, в которой находился Варгович, а также три огонька, двигавшихся в его сторону от Кадм-Астерия.

Служба безопасности Демархии села ему на хвост.

Между ними оставалось еще не меньше трех километров, но эта дистанция ощутимо сокращалась. У Варговича скрутило холодом живот, когда он осознал, что никак не успеет добраться до точки эвакуации.

Но тут он заметил впереди тепловое пятно: горячая вода пузырилась в относительно неглубокой впадине у основания скалы. Вероятно, оперативники Демархии следили за ним через отобранное у жабрака снаряжение. Но Варгович сможет избавиться от него, как только окажется неподалеку от жерла – там вода теплей и скафандр станет не нужен. А жара, свет и бурление собьют с толку любую следящую систему. Он сможет укрыться за подходящей скалой, а потом подкрасться к преследователям, когда они уткнутся в свои приборы наведения.

Варгович решил, что это хороший план. Он быстро преодолел расстояние до источника, чувствуя, как вода теплеет и меняет вкус, становясь солоноватой. Из жерла яростно бил красный фонтан, его окружали камни, покрытые коркой бактерий, и бесцветные европейские аналоги кораллов. Жерловики были повсюду, их мягкие сумки колыхались в потоках воды. Те, что помоложе, семенили на ходулях, словно ожившие волынки, огибая строенные культяпки своих мертвых сородичей.

Варгович устроился в пещере у ближнего края жерла, а снаряжение жабрака сложил возле другой пещеры, на противоположной стороне, рассчитывая, что оперативники первым делом заглянут туда. И тогда Варгович сможет убить по крайней мере одного, а может, и двух. Как только он завладеет их оружием, разобраться с третьим будет проще простого.

И тут он получил толчок сзади.

То, что увидел Варгович, обернувшись, было слишком отвратительно даже для кошмара. Настолько ненормально, что какое-то зыбкое мгновение он вообще не осознавал, на что смотрит, как будто это был тест на трехмерное восприятие и очертания никак не хотели укладываться у него в голове. Мозг отказывался поверить, что это существо имеет хоть какую-то общность с человеком, притом что остаточные следы человеческого происхождения даже слишком бросались в глаза.

Вопреки всем обоснованным сомнениям, Варгович прекрасно понимал, что видит перед собой адапта. Другие адапты – еще пятеро, все похожие друг на друга, – столпились в глубине пещеры. Их кожа переливалась слабым биолюминесцентным светом, темные разумные глаза внимательно разглядывали его.

В детстве Варгович видел в книгах изображения русалок, а теперь столкнулся с чудовищным извращением тех невинных картин. Эти существа тоже были сплавом человека и рыбы, хотя каждая деталь в них искажена до уродства. Но истинный ужас заключался в том, что слияние было полным: не просто привитый к человеческому телу рыбий хвост, а очевидное сращивание на генетическом уровне, так что все гротескные черты говорили одновременно о принадлежности к рыбам. Страшней всего выглядели лица, разделенные пополам безгубой щелью рта, чуть ли не акульей пасти. У них не было ни носа, ни даже ноздрей, только плоский участок блеклой рыбьей плоти. Глаза выступали вперед, но все эмоции тонули в их темной глубине.

Первое существо коснулось Варговича рукой, которая заканчивалась до неприличия человеческой кистью. А затем – словно для того, чтобы еще усилить ужас, – зазвучала совершенно чистая и плавная даже в воде речь:

– Мы ждали тебя, Варгович.

Позади, вторя ему, забормотали остальные.

– О чем вы?

– Какая радость, что ты выполнил свою миссию…

Уняв наконец дрожь в руках, Варгович сбросил с плеча ладонь адапта.

– Я оказался здесь не ради вас, – сказал он, придавая голосу властность и выжимая из себя до последней капли все полученные в Гильгамеше навыки контроля над нервной системой. – Я только хотел разузнать о вас…

– Нет, – ответил вожак адаптов, обнажив ряд пугающе больших зубов. – Ты все неправильно понял. Твоя задача заключалась в том, чтобы попасть к нам. Ты принес то, что нам очень нужно. Так и было задумано.

У Варговича голова пошла кругом.

– Я вам что-то принес?

– То, что скрыто у тебя внутри, – кивнул адапт, и этот человеческий жест лишь усилил внушаемый тварью ужас. – То, что поможет нам сокрушить Демархию и завладеть океаном.

Варгович вспомнил об осколках, спрятанных в его ладонях.

– Кажется, я понимаю, – медленно проговорил он. – Это с самого начала предназначалось вам, да?

– Да.

Значит, начальство обмануло его… или, по крайней мере, значительно упростило суть задания. Он сам заполнил все пробелы в информации, совершая один прорыв за другим: очевидно, Гильгамеш уже установил контакт с адаптами, как бы невероятно это ни звучало, и осколки гипералмаза предназначались им, а не коллегам Варговича. Очевидно – хотя он не мог представить, как это может быть, – у адаптов есть необходимое оборудование, чтобы исследовать обломки и создать реагент, который ослабит сплетение гипералмазных нитей. Они проделают это от имени Гильгамеша, избавив союзников от необходимости марать руки нападением на Демархию. Варгович понимал, чем этот план привлек инструктора.

Но даже если так… Зачем Гильгамешу понадобилось притворяться, будто ему ничего не известно об адаптах? Никакого смысла в этом не усматривалось, но лучшего объяснения Варгович придумать не сумел.

– У меня есть то, что вам нужно, – сказал он после долгого размышления. – Чолок утверждала, что это нетрудно извлечь.

– На слова Чолок можно положиться, – ответил адапт.

– Так вы знаете… знали ее?

– Она сделала нас такими, какие мы есть.

– Значит, вы ее ненавидите?

– Нет, мы ее любим.

Адапт снова сверкнул акульей улыбкой, и Варговичу показалось, что по мере того, как улучшалось настроение собеседника, биолюминесценция на его теле тоже меняла цвет. Теперь он был алым, а не голубовато-зеленым, как при своем появлении.

– Она убрала наше уродство и сделала нас лучше. Мы страдали, постоянно страдали. Но Чолок избавила нас от страдания и сделала сильней. За это ее наказали, а потом и нас тоже.

– Но если вы ненавидите Демархию, почему до сих пор не напали на нее? – спросил Варгович.

– Потому что мы не можем отсюда уйти, – вступил в разговор другой голос, судя по тембру – женский. – Демархия была недовольна тем, что сделала с нами Чолок. Тем, что она выставила нашу человечность на передний план и с нами уже нельзя было обращаться как с животными. Мы думали, что нас скорее убьют, чем допустят, чтобы о нашем существовании узнало все Юпитерианское кольцо. Но вместо этого нас загнали сюда.

– Они решили, что мы будем им полезны, – добавил кто-то из скрывавшихся в темноте адаптов.

Как раз в этот момент в пещеру вплыл со стороны океана еще один их сородич с кроваво-алым, с примесью оранжевого, яростно пульсирующим окрасом.

– Агенты Демархии выследили его! – сообщил он. – Они будут здесь через минуту.

– Вы должны защитить меня, – сказал Варгович.

– Разумеется, – согласился вожак адаптов. – Ты же наш спаситель.

Варгович оживленно закивал, уже не уверенный в том, что сможет в одиночку справиться с тремя оперативниками.

Едва оказавшись в пещере, он заметил, что энергия в нем поиссякла, словно его отравили ядом замедленного действия. Какая-то мысль шевельнулась на задворках сознания, и на мгновение он чуть было не сосредоточился на ней, чуть было не решился всерьез рассмотреть вероятность того, что его действительно могли отравить. Однако то, что происходило за пределами пещеры, слишком отвлекало от раздумий. Он следил за приближением агентов Демархии, державших перед собой гидробуксировщики. Каждый имел при себе тонкое гарпунное ружье со зловещим шипом на конце.

У них не было ни единого шанса.

Адапты атаковали из темноты, рассекая воду. Эти существа двигались быстрей демархистов, хотя помогали им только собственные мышцы и особенности анатомии. Однако и этого хватило с лихвой. Не было у них и оружия, даже гарпунов, но острые обломки скалы оказались весьма эффективны… так же как и зубы.

Зубы особенно впечатлили Варговича.

Затем адапты вернулись в пещеру, к своим собратьям. Теперь они двигались вяло, словно яростная битва совсем истощила их. Какое-то время они молчали, а биолюминесценция странным образом потускнела.

Однако Варгович заметил, что она медленно восстанавливалась.

– Хорошо, что они не убили тебя, – сказал вожак.

– Чертовски верно, – согласился Варгович. – Видите ли, они не могли просто убить меня. – Он разжал кулаки и растопырил пальцы. – Они должны были сначала убедиться, что вы не получили это.

На мгновение адапты, все как один, уставились на его раскрытые ладони, словно рассчитывали там что-то увидеть.

– Сомневаюсь, что ты правильно понял, – сказал наконец вожак.

– Что понял?

– Суть своей миссии.

Борясь с усталостью, черным пятном окутавшей сознание, Варгович проговорил:

– Я прекрасно все понял. У меня в ладонях образцы гипералмаза…

– Нам нужно не это.

Варговичу его слова совсем не понравились. Как и то, что адапты медленно приближались к нему, обходя с боков, чтобы перекрыть выход из пещеры.

– Что же тогда?

– Ты спрашивал, почему не напали раньше, – сказал вожак с пугающей улыбкой. – Ответ прост: мы не можем отойти от жерла.

– Не можете?

Еще одна ужасная акулья улыбка, и теперь Варгович уже знал, на что способны эти зубы в определенных обстоятельствах.

– Наш гемоглобин отличается от твоего. Его специально создали, чтобы мы могли работать здесь.

– Скопировали с жерловиков?

– Да, адаптировали. А потом он превратился в средство, позволяющее запереть нас здесь, как в тюрьме. Нам изменили ДНК костного мозга, чтобы ограничить выработку обычного гемоглобина. Простое подавление нескольких генов бетаглобина при сохранении тех, что предназначены для гемоглобина жерловиков. Для тебя, Варгович, сероводород – это яд. Должно быть, ты уже чувствуешь слабость. Но мы не можем без него жить. Кислород убивает нас.

– И если вы отойдете от жерла…

– То умрем через несколько часов. Но это еще не все. Вода здесь такая теплая, что мы можем обойтись без гликопротеинов. В нас заложена генетическая программа их синтеза, но ее тоже отключили. А без них мы не можем выплыть в холодную воду. Наша кровь замерзнет.

Они уже окружили Варговича: грозные водяные дьяволы, полыхающие алым цветом. И подходили все ближе.

– И как я могу вам помочь?

– Тебе не нужно ничего делать, Варгович.

Вожак широко открывал рот, словно пробуя на вкус воду. Чудо, что такой орган вообще способен говорить.

– Не нужно?

– Нет.

И в этот момент вожак схватил Варговича за руку, а другие существа сжали его сзади.

– Все уже сделала Чолок, – продолжал вожак. – Это ее прощальный подарок нам. Первой попыткой передать его был Манципл… но он не сумел.

– Манципл был слишком жирным.

– Ни один из перебежчиков не справился – у них не хватило выносливости, чтобы отплыть так далеко от города. Поэтому Чолок завербовала тебя – чужака.

– Чолок завербовала меня?

– Она знала, что ты ее убьешь, и ты, конечно, убил. Но Чолок это не остановило. Ее жизнь была не так важна, как то, что она хотела передать нам. Это Чолок выдала Демархии точку твоей эвакуации, вынудив тебя прийти к нам.

Он сопротивлялся, но это было бесполезно. Ему удалось лишь выдавить из себя:

– Я не понимаю.

– Не понимаешь, – ответил вожак. – Вряд ли мы от тебя этого ожидали. Если бы ты понял, то, возможно, не захотел бы действовать по плану Чолок.

– Значит, Чолок не работала на нас?

– Может быть, и работала когда-то. Но последними ее клиентами были мы.

– И что теперь?

– Мы заберем твою кровь, Варгович.

Их хватка стала крепче. Напрягая остатки сил, он попытался вырваться, но безуспешно.

– Мою кровь?

– Чолок кое-что туда ввела. Ретровирус, очень сильный, способный выжить в твоем организме. Он активирует подавленные Демархией гены. В один миг мы вернем себе способность вырабатывать гемоглобин, переносящий кислород. Наша кровь наполнится гликопротеинами. Не такой уж и хитрый фокус: все клеточные механизмы для выработки этих молекул в нас уже есть, их нужно только освободить.

– Так вам требуется… что? Образец моей крови?

– Нет, – ответил адапт с искренним сожалением. – Боюсь, что больше чем образец. Намного больше.

Потом существо с властной неторопливостью укусило Варговича за руку, и когда из раны хлынула кровь, стало пить ее. Какое-то время другие адапты ждали своей очереди, а потом тоже приняли участие в безумном пиршестве.

И вода вокруг Варговича окрасилась алым.