Текст книги "Бета-ридер. Истории мальчика по вызову"

– Топориком рубят. – Заметила писательница, но информацией заинтересовалась. – Продолжай.

– Это на кухне рубят топориком. Не отвлекайся. Есть еще колющие виды оружия. Например, рапира. – Сказал я, указав при этом на шпиговальный нож. – А то, о чем я пытался спрашивать в оружейной лавке, можно сравнить с ножом для отделения мяса от кости. Вот оно утолщение в передней трети лезвия.

– Кажется, поняла! – Воскликнула она. – Все не так и сложно! Даже система своя есть в этом.

– Вот, видишь! – Самодовольно усмехнулся я. – А ты чуть в запой не ушла с горя.

– Хороший мастер-класс! – Одобрила эльфийка. – Извини, что сомневалась в тебе.

– Я и не только на это способен…

– После поговорим. – Она одарила такой улыбкой, от которой мне сразу же стало тесновато в балетных лосинах. – Что еще нужно знать об оружии?

– Эльфы у тебя вооружены колчанами. Это абсурдно, Оксана. Колчан – не оружие. Это футляр для стрел. Что-то наподобие сумочки-косметички. Стрелы пускают из лука.

– Нехорошее слово. – Она наморщила носик, словно учуяла неприятный запах. – Большинство моих читательниц – домохозяйки. Зачем им лишний раз напоминать о луке, который приходится каждый день резать на кухне и плакать при этом?

– А что, после знакомства с выстроенной тобой любовной линией у них слезы не текут?

– Текут. – Кивнула писательница. – И не только слезы. Но лук – это совсем другие слезы. Романтики в них нет. Неужели не понятно?

– Понятно. – Теперь пришла моя очередь задуматься. – Ну, так не называй лук луком, вот и все.

– Как мне его тогда называть, чесноком, что ли?

– Транслитерируй английское слово, обозначающее длинный лук. – Предложил я. – По-русски это будет звучать, как лонгбоу. Пускай у тебя эльфы бегают с лонгбоу и пускают из него стрелы. Против стрел возражений нет?

– Нет. – Подтвердила она. – Послушай, Нео, да ты, оказывается, классный бета-ридер! Жаль, что мы с тобой раньше не встретились! Получишь от меня самую высокую оценку своей деятельности, обещаю!

– Я бы рад и еще что-нибудь от тебя получить. Вознаграждение может быть и не материальным, а в виде тесного… духовного общения, например.

– Тесного, говоришь? – Эльфийка окинула взглядом кухню, на которой мы до сих пор находились. – Кладовка подойдет?

Не веря своему счастью, я молча кивнул.

– Тогда пошли. – Она потянула меня за собой и открыла дверь в помещение, напомнившее мне комнатку на даче моей бабушки. Те же связки лука и чеснока под потолком, те же банки с консервированными овощами на полках.

Ударом ноги Оксана отбросила на центр комнатушки колченогий табурет и усадила на него меня.

– Думаю, начать нужно с приватного танца, – сказала она, и в следующее мгновение из одежды на ней осталась только тонкая полоска ткани на бедрах. – Музыки не будет, но ты вряд ли это заметишь.

«Еще бы! – Подумал я, понимая, что работа бета-ридера начинает нравиться мне все больше и больше. – У меня от возбуждения уже собственный пульс в ушах слышен».

Не знаю, чем Оксана занималась до того, как стать писательницей, но двигалась она очень профессионально. Для начала эльфийка крутнулась вокруг своей оси, чтобы я мог оценить ее фигуру без одежды, затем, пританцовывая, стала подходить ко мне все ближе, и ближе. Пришлось прилагать усилия, чтобы не вскочить с табурета и не броситься навстречу своей мечте. А она приближалась, призывно покачивая бедрами и лукаво улыбаясь при этом. Потом наклонилась вперед, и расстояние между нашими лицами стало постепенно сокращаться до той минимальной дистанции, за которой неизбежно должен был наступить поцелуй. Почти касаясь моих губ своими, она прошептала:

– Спасибо, Нео. Сеанс окончен.

«Вот, зараза, – подумал я, стягивая с головы шлем ВР. – Таких мегаобломов у меня в жизни еще никогда не было». В тишине раздался какой-то звук, это начала открываться дверца небольшого холодильника. Мини-бар оказался полон разнообразными стеклянными емкостями с пестрыми этикетками. Я схватил первую попавшуюся бутылку вискаря и приложился к ней прямо из горлышка. Чтобы снять все накопившееся у меня напряжение, неплохо было бы иметь в наличии и объект женского пола. Я сейчас находился в таком состоянии, что мне сгодилась бы любая, даже секретарша Юля.

История вторая
«Свиной грипп атакуэ»

– Ты ей там сильно голову не задуривай, – сказал мне на следующий день Юрий Васильевич, намекая на Юлю. – А то у таких пташек после первой же спетой дуэтом песенки сразу начинают проявляться инстинкты кольцевания, гнездования, и так далее…

– Я ей ничего не обещал.

– По поводу тебя, не сомневаюсь. Важнее то, что она сама себе наобещала. Ну, да ладно.

С боевым тебя крещением, Нео. Хотел вчера еще поздравить, но даже из кабинета не успел выйти. Ты Юльку ухитрился секунд за тридцать склеить. Я тоже по молодости не прочь был по девкам пройтись, но такого мне никогда не удавалось. Чувствую, что после четырех часов рядом с Оксаной, в тебе столько энергии неуемной скопилось, что хватило бы и на трех секретарш, если бы они у меня были. Видимо, Юля тоже это почувствовала. По жизни она скромница, но вчера устоять не смогла.

Только тут я начал въезжать, что по сути дела нагло вломился на чужую территорию.

– Василич, ты извини, как-то все вышло само собой, после вискаря. Не сообразил сразу, что, секретарша – твоя, не нужно было мне…

Редактор сначала не понял, а потом до него дошло:

– Не парься, Нео. – Засмеялся он. – Я на малолеток не западаю. Нет, не смотри на меня таким глазами. Юля – совершеннолетняя, просто выглядит, как школьница. Смотреть совсем не на что, вешалка для одежды, да и только. Не мой тип женщин. Как вы с ней проводите свободное от ее работы время – меня абсолютно не интересует. Но дружеский совет от старшего товарища, ты сегодня услышал. Прими к сведению. Секретарше я сегодня выходной дал, чтобы она счастливыми глазами тебя не поедала, образ твой светлый в своем сознании не закрепляла лишний раз. О деле пока поговорим. Как первые впечатления от работы?

Какие могут остаться впечатления от оборванного на самом интересном месте фильма? В голове до сих пор крутилась «запись» с приватным танцем высокородной эльфийки. Проницательный редактор сразу же понял причину моего молчания.

– Я не о впечатлениях от Оксаны тебя спрашивал. В жизни у писательницы нашей фигура не столь впечатляющая. Бюстик от Семенович великоват ей будет, это точно. Но глазу есть на чем задержаться, и не только глазу.

– Она сюда часто заходит? – С надеждой спросил я. – Вдруг мы пересечемся когда-нибудь.

– Это вряд ли. Вот тебе еще пара советов от меня, точнее, первый от Пушкина Александра Сергеевича: Сказка ложь, да в ней намек! Добрым молодцам урок. А второй совет от меня лично. Твоя персона Оксану заинтересует только в том случае, если когда-нибудь увидишь свою фамилию в списке «Форбс». Неважно, на каком месте, хотя бы просто в этом списке. До того момента можешь даже не вздыхать по ее буферам. Взаимность вряд ли будет возможна. И телефон ее у меня не вздумай просить. Мне закон о защите персональных данных не позволяет давать кому-либо еще личные номера сотрудников.

– Понял… Ты о деле спрашивал, Василич. Проблемы с ее произведением вроде бы решили. По крайней мере, мне так показалось.

– Не показалось. Когда Оксана давала оценку вашей совместной работе, несколько раз норовила поставить тебе «одиннадцать» по десятибалльной шкале. У нас даже «девятку» от писателей еще ни один бета-ридер не получал. Поэтому и спрашиваю, каковы твои личные впечатления от работы? Будем продолжать сотрудничество?

– Будем. – Не задумываясь, ответил я. – Только у меня тут цифры не сходятся в электронном кошельке. Возможно, ошибка произошла. За четыре часа работы такая сумма набежать никак бы не успела. Или вы тариф успели поднять?

– Тебе что, премии никогда в жизни не платили? – Усмехнулся Юрий Васильевич. – Все просто. Заработанная сумма была умножена на коэффициент надбавки за высокую оценку писателем твоего труда. Плюс к этому я, как редактор, по личной инициативе накинул немного из фонда заработной платы. Мы умеем поощрять ценных работников, Нео. Все зависит от того, как ты справляешься с поставленной задачей. Вчера ты справился на одиннадцать из десяти.

– Сегодня задания будут?

– А как же. На твои услуги уже потихоньку очередь начинает формироваться. Оксана на весь наш закрытый форум для авторов растрезвонила о том, какой ты находчивый, образованный, как ты с пониманием относишься к проблемам писателей. Ты за сутки умудрился стать легендарной личностью, Нео. Приятно о себе такое слышать?

– Приятно. – Согласился я, умолчав о том, что, по моему мнению, было бы гораздо приятнее.

– Прибавку к зарплате не хочешь попросить?

Этот вопрос застал меня врасплох. С виду Юрий Васильевич не шутил. Он несколько минут назад сам пел мне дифирамбы и всячески показывал, как издательство во мне заинтересовано. Не знаю, имел ли он представление о том, что я, несмотря на свой юный, по его меркам возраст, повидал немало различных работодателей. Мог бы, наверное, при желании систематизировать их по типам, родам и семействам. Но ни один из виденных мною боссов не любил расставаться с деньгами без веской на то причины.

Это не означало, что все они были скрягами, просто у одних можно было попросить прибавки, предварительно обосновав свои притязания, а другие, в ответ на такие просьбы, стали бы рыться в финансовых документах и обязательно в итоге обнаружили бы факт, что они когда-то ухитрились мне переплатить. Просто так дополнительных денег не предлагает никто и никогда. Возможно, Юрий Васильевич решил проверить, как далеко простираются мои аппетиты, и не начну ли я их впоследствии шантажировать своей незаменимостью.

– Пока не хочу, – выдержав паузу, ответил я. – Если сами надумаете поощрить, то не откажусь.

– Ладно. – Согласился редактор. – Раз у тебя вопросов ко мне нет, то можешь отправляться работать. Вот тебе магнитная карта от комнаты номер четыре. Та, в которой ты побывал вчера. Я решил закрепить это рабочее место за тобой, поэтому и карту отдаю. Но открыть дверь изнутри раньше времени все равно не выйдет. Заявка уже поступила. По поводу мини-бара не беспокойся, его уже обновили. Удачи, Нео.

Глаза мои были открыты, но видеть вокруг себя я не мог по одной простой причине – освещение отсутствовало полностью. Говорят, что при недостатке света у человека обостряются другие чувства, чтобы компенсировать нехватку получаемой мозгом информации. Не знаю, так ли это, или нет, но обычно я не слишком хорошо распознаю запахи, а сейчас чуть не задохнулся от удушливой вони. В этом месте смердело так, будто я попал в огромный кошачий лоток, содержимое которого давно не меняли. «Заранее бы знать, о чем произведение, – мелькнула в голове мысль, – может, и отказался бы. А так, подсунут кота в мешке, или сунут в мешок из-под кота…».

Занятый этими мыслями, начал потихоньку ощупывать пространство вокруг себя. Постепенно пришло понимание, что сидел я на каких-то скомканных тряпках, влажных и слипшихся между собой. Именно они источали тот самый запах, который чуть не удушил меня в первое мгновение. Хуже всего было то, что одежда моя стала быстро пропитываться этим дивным ароматом, а в кроссовках уже начинала хлюпать зловонная жижа. Стараясь как можно реже дышать, я пополз вперед и почти сразу же уткнулся лбом в холодный металлический предмет. Труба, рядом еще одна, между ними плоская поверхность. Вероятно полка, или стеллаж.

Пытаясь подняться на ноги, ухватился за трубу, не задумываясь о том, что опора может оказаться ненадежной. Наказание за беспечность последовало незамедлительно. Раздался скрип, я почувствовал, как стеллаж пришел в движение и теперь валился на меня вместе со всем, что стояло на полках. А на них находились какие-то емкости, открывшиеся при падении, и оттуда хлынула густая масса, по сравнению с которой запах от тряпок мог показаться благородным парфюмом. Сочно высказаться по этому поводу я не успел, поскольку заметил тонкую полоску света снизу и справа от себя. Уже кое-что.

Свет проникал между порогом и дверью, которая неожиданно легко открылась, стоило мне только потянуть на себя ручку. Глазам предстал длинный захламленный коридор. Какого здесь только не было мусора: обрывки бумаги, тряпки, сломанная мебель, кресло-каталка для инвалидов и еще куча всяких изуродованных, не поддающихся идентификации предметов. Стены были заляпаны разноцветными пятнами, среди которых преобладали отпечатки человеческих ладоней буро-коричневого цвета.

«Миленькие декорации, – подумал я, разглядывая царившую вокруг разруху. – Готов поспорить на свой шлем ВР, что не эльфийка Оксана все это сочиняла. У здешнего автора явно с психикой не все в порядке, и бета-ридеров он недолюбливает, иначе не сунул бы меня в такое дерьмо». Я оглянулся, чтобы посмотреть место своего старта в этом произведении. По иронии судьбы, небольшое помещение больше всего напоминало кладовку. Прошлое мое приключение закончилось среди связок лука и банок с консервированными овощами, а новое началось на вонючем слипшемся тряпье, которое было свалено на полу. Поверх него теперь лежал упавший стеллаж, а вокруг были разбросаны кастрюли, крышки и ведра.

В коридоре было относительно светло, и мне удалось разглядеть, какие имиджевые потери понес мой внешний вид. К запаху я начал уже привыкать, но принять факт, что весь с головы до ног покрыт омерзительными пятнами давно испортившейся еды, мне было трудно.

«Суп, каша и, кажется, кисель, – решил я, окинув себя беглым взглядом. – Все это настолько прокисшее и заплесневелое, что сварено было, наверное, пару месяцев назад, если не больше. Какой же идиот хранил этот комплексный обед в кастрюлях и ведрах?». Развивая тему, следовало бы порассуждать и о том, что забаррикадировать дверь в подсобку можно было только изнутри, но тот, кто это сделал, должен был там и остаться.

В коридоре стояла невероятная тишина, возможная только в абсолютно пустом помещении.

– Автор! – Не выдержав, заорал я. – Долго мне еще тебя ждать?

Похоже, что данные выражения использовались здесь в качестве заклинания для вызова нечистой силы. Нечистой – в прямом смысле этого слова. Из-под куч мусора с рычанием и завыванием стали вылезать наружу совершенно отвратительного вида бомжи. Так мне показалось на первый взгляд. На второй выяснилось, что по сравнению со мной они были, не такими уж и грязными, разве что одежда выглядела сильно поношенной, скорее даже – рваной. И только с третьего взгляда я понял, что отсюда нужно валить, и как можно скорее. Но было уже поздно.

По коридору в мою сторону бодренько двигалась толпа самых что ни наесть настоящих зомби. Я достаточно видел их в кино и в компьютерных играх, чтобы не узнать характерную шаркающую походку вразвалочку, дикое выражение на лицах и совершенно безумные глаза. Первой мыслью было – закрыться в подсобке, но как показывал опыт тех же фильмов, ничем хорошим это не заканчивалось. Если только дальше по сюжету не планировался эпизод с внезапным спасением, но рассчитывать на это в моем положении было глупо. С сюжетом произведения я знаком не был.

Зомби тем временем доковыляли до меня и остановились. Один из них подошел вплотную, втянул носом воздух, издал несколько рычащих горловых звуков, после чего потерял ко мне всяческий интерес. Толпа его сородичей стала распадаться на отдельные группы, которые очень быстро рассеялись по коридору и примыкавшим к ним комнатам. А я до сих пор был жив. Понимание того, каким образом мне удалось спастись, пришло сразу. Я один смердел сильнее, чем вся эта компания вместе взятая, поэтому приняли за своего. Что ж, хоть тут автор мне немного помог выжить в этом мире. Но спасибо я ему вряд ли скажу при встрече.

Желание как можно быстрее удрать вылилось в резкий старт с места. Мне удалось преодолеть всего несколько метров, как в коридор снова повалила местная публика. Заметив разницу в наших с ними способах передвижения, я понял, что зомби привлек топот моих ног. Сами они шаркали подошвами по полу и почти не сгибали коленей. О том, чтобы быстро покинуть это веселенькое место, теперь не было и речи. Я решил не рисковать, и больше не переходить на бег, иначе пришлось бы это объяснять. Вопрос в том, как? Не скажешь же им, что я – зомби-спортсмен, которому нужно тренироваться перед поездкой на зомби-олимпиаду.

Ковыляя по коридору, потихоньку начал догадываться, что это за здание. Больше всего оно напоминало медицинский стационар. Комнаты по обеим сторонам коридора были больничными палатами, а в некоторых из них еще сохранились койки и характерного вида тумбочки белого цвета. Стало быть, ничего нового в сюжет о зомби-апокалипсисе автор не привнес. Снова какой-нибудь зловредный вирус мутировал в самый неподходящий момент, и простер свои воздушно-капельные объятия над ничего не подозревавшим мирным населением. Очередная банальность.

Шаркая ногами, да изредка порыкивая, чтобы совсем уж не отличаться от местных, я прошел коридор и спустился по лестнице этажом ниже. Здесь царил такой же хаос, но общая планировка была другой. Заметив неподалеку от себя дверь с табличкой «Главный врач», я не удержался от того, чтобы туда не заглянуть. Внутри за большим столом сидел солидного вида зомбяк, на котором даже сохранились остатки некогда белого халата. Моментально среагировав на открывшуюся дверь, он что-то злобно прорычал и начал подниматься со своего места.

«Свои! Из инфекционного отделения!». – Едва не ляпнул я, но вовремя прикусил себе язык. Звук, который издало при этом мое горло, в другой ситуации мне вряд ли удалось бы воспроизвести. Но впечатление на «главврача» это произвело. Он что-то коротко рыкнул в ответ, уже не столь агрессивное. В нормальной человеческой вселенной это могло бы означать «дверь закрой!», или «планерка через час».

До первого этажа больницы добрался без особых приключений. Зомби почти не проявляли ко мне интереса, а тех, кто пытался это делать, я приветствовал звуком, действие которого испытал на «главвраче». Система опознавания «свой-чужой» здесь работала не только по визуальному, но так же по обонятельному и звуковому принципам. Если ты выглядишь и воняешь, как помойка, умеешь мычать, стиснув язык между зубами, значит, можешь считать себя полноценным членом зомби-социума.

Этот потрясающий по своей простоте вывод я сформулировал возле дверей наружу. Оставалось сделать всего несколько шаркающих шагов, но меня останавливала мысль, что информацией о текущем положении дел в этом мире я не владею. О том, что ждет меня за дверями больницы, можно было лишь догадываться. Втайне я надеялся увидеть по периметру колючую проволоку и ощетинившиеся стволами автоматов войска. Это служило бы прямым подтверждением, что зомбилистическая революция победила только в отдельно взятой больнице. Доказать воякам, что я не сочувствую зомби-движению, мне не составило бы труда.

Передо мной предстала безрадостная картина полного запустения. Стоявшие в хаотичном порядке автомобили, дома с выбитыми стеклами, разгромленные витрины магазинов. Похоже, в зомби-флэшмобе участвовал, как минимум весь район, а то и больше. Где-то в этом покинутом нормальными людьми месте находился человек, которого мне очень хотелось отыскать. Отыскать, во что бы то ни стало, отыскать только ради того, чтоб спросить его: «Ты – писатель?». И после того, как он ответит: «Да», с чистой совестью и чувством выполненного долга врезать ему по морде. Другие желания у меня отсутствовали напрочь.

После первого бета-ридерского опыта, полученного в произведении по классическому фэнтези в интерпретации Оксаны, я понял, что время в виртуальной реальности – вещь относительная. Учитывая, что до меня над подобным вопросом задумывался сам Эйнштейн, это было не бог весть каким ценным умозаключением. Но, похоже, что в здешнем зомби-мире, нормальные человеческие мозги присутствовали только у меня одного. При желании мне запросто удалось бы сойти здесь за Эйнштейна. Жаль, что никто не оценит. Не знаю, сколько времени я рыскал по окрестностям в поисках людей, мне показалось, что целую неделю. Восход сменялся закатом, а я ходил по пустому городу и встречал вокруг себя только зомби.

Видимо под впечатлением виденных ранее фильмов и компьютерных игр, я каждый миг ждал, что вот-вот раздастся собачий лай, а из ближайшего канализационного люка вылезет небритый мужик с дробовиком в руках. Я бы сейчас точно прослезился от счастья, увидев такую картину. Но в городе не встречалось даже собачьего дерьма, не говоря уж о следах лап. После того, как я наткнулся на магазин стройтоваров, у меня возникла мысль, как привлечь к себе внимание писателя, либо тех персонажей произведения, кто еще не превратился в зомби.

Взяв банку с краской и кисточку, я вышел на улицу и на ближайшей стене написал крупными буквами: «АВТОР, ГДЕ ТЫ?» Хотел было добавить еще пару крепких выражений, но воспитание никогда не позволяло мне даже в детстве писать на заборах неприличные слова. В результате моей деятельности, район преобразился, украсившись немного модифицированными цитатами из различных жанров современного искусства.

А, ТЕПЕРЬ, ГОРБАТЫЙ АВТОР!

АВТОР, СУКА! ВЫХОДИ, ПОДЛЫЙ ТРУС! АВТОР, ГАД, Я ТЕБЯ ВСЕ РАВНО НАЙДУ!

Увлекшись нанесением граффити, не заметил, как кисточка стала скрести по дну банки, а мне удалось разместить свои гневные воззвания к писателю всего лишь на нескольких улицах города. Возвращаться обратно не хотелось, не один же строительный магазин в здешних местах, должны были отыскаться и другие. Завернув за угол, я понял, что обнаружил нечто лучшее – трехэтажный супермаркет. Здесь должно было найтись все, что требовалось для выживания, закосившему под зомби человеку.

Признаков погрома возле магазина заметно не было, как, впрочем, и присутствия зомбяков. Войдя с бокового входа, я увидел перед собой неработающий эскалатор и, недолго думая, поднялся на второй этаж. Раздавшийся откуда-то снизу звук, привлек мое внимание. Это оказались шаги существа, которое не шаркало ногами по полу, как большинство нынешних обитателей этого города. Шаги были мелкими, осторожными, как будто кто-то передвигался короткими быстрыми перебежками от одного укрытия к другому. Так мог себя вести только человек. Человек!!! Боясь спугнуть удачу, я, чуть ли не ползком пробрался к ограждению галереи, которая на уровне второго этажа опоясывала просторное внутреннее помещение супермаркета.

Внизу, прямо под моим наблюдательным пунктом, копошился худосочный тип в темном плаще, пытавшийся что-то вытащить из отдела товаров для отдыха и спорта. Выглядывая через ограждение, я не удержал равновесие и в следующий миг рухнул вниз с высоты второго этажа. В этот момент человек выпрямился, держа в руках надутую резиновую лодку. Лодкой его и накрыло по самую шею, когда на них обоих сверху свалился я. В результате мы оказались с ним лицом к лицу.

Между мной и лодкой лежал парнишка, на вид, лет шестнадцати, с темными всклокоченными волосами. По его глазам, за тонкими стеклами очков, было видно, что он изрядно перепугался. Через мгновение выяснилось, что самообладание пацана не покинуло. Дернув плечом, он выпростал из-под лодки правую руку, в которой находился обрез охотничьей двустволки, и направил оружие прямо мне в лицо. Указательный палец несколько раз нажал на один из спусковых крючков, но ничего не произошло.

– Курки предварительно взвести нужно. – Посоветовал я, когда увидел, какой конструкции было ружье. – Иначе не выстрелит.

За время, проведенное в зомбитауне, я отвык говорить вслух, поэтому сам испугался того, как сейчас звучал мой голос. Но парнишка испугался еще сильнее.

– А-а-а! – В голос завопил он и вместо того, чтобы воспользоваться советом, попытался просто ткнуть обрезом мне в глаз. Даже замахиваться не стал.

Я вовремя выхватил из его руки оружие и, откашлявшись, сказал:

– Будешь орать, братва сбежится на шум. Полагаю, что к популярности ты не стремишься.

– Скажи, – дрожащим голосом произнес он: – Ты не зомби?

– Молви еще раз, ты не демон? – Передразнил я и добавил строгим тоном: – Здесь я задаю вопросы. Первый из них звучит так: ты кто?

– Единственный выживший… По крайней мере, думал так еще несколько минут назад…

– И давно ты тут выживаешь?

Вопрос был простым, но у парнишки мои слова вызвали серьезные затруднения. Было заметно, как он силится что-то сказать, но тут же включает внутреннюю цензуру и замолкает.

– Скажи, лучше, кто ты такой? – Спросил он. – Мне это важно знать.

– Слышь, ты, последний герой. Что-то быстро ты страх потерял. А вдруг я особый вид зомбяка, скажем, зомби-журналист. Позадаю сейчас вопросы для начала, вытрахаю тебе ими все мозги, а потом сожру их без соли и без лука. Ну, как?

Я сопроводил эту реплику самой кровожадной ухмылкой, на которую только был способен, но парнишка только усмехнулся:

– Не бывает зомби-журналистов. Я их не придумывал.

– Так ты, мать твою, писатель?! – Из моего горла непроизвольно вырвался звериный рык.

И тут он снова до икоты испугался. Не знаю, уж чего. То ли этих слов, то ли выражения моего украшенного заплесневелыми помоями лица.

– Никто не может знать, – прошептал пацан, глядя на меня глазами, в одно мгновение увеличившимися до размера стекол его очков.

До этого момента я думал, что выражение о мгновенно появившейся седине, является исключительно литературным приемом. Хотя. Мы, ведь внутри художественного произведения и находились. Тогда, все сходится.

– Никто. – Подтвердил я. – Кроме редактора Юрия Васильевича и бета-ридера, который уже хрен знает, сколько времени ищет тебя на этой гребаной свалке! Отвечай, говнюк, где ты шлялся, пока меня чуть зомби не сожрали живьем?

Услышав несколько знакомых слов, впавший в ступор парнишка встрепенулся. На его лице отразилась быстро меняющаяся гамма чувств, завершившаяся виноватой улыбкой и коротким междометием:

– Упс…

– Ты извини меня, Нео, – сказал представившийся Джоном писатель. – Я заявку на бета-ридинг подал, а потом решил немного в фоллач четвертый погонять, да так увлекся, что совсем про это дело забыл. Несладко, наверное, тебе пришлось?

– А ты лизни языком что-нибудь из того, что на мне уже засохнуть давно успело. Тогда и решишь, сладкое оно, или нет. – Я подозревал, что по жизни писателя зовут Иваном, скорее даже Ванечкой, но спрашивать по поводу «Джона» не стал. Каждый имеет право назваться так, как он пожелает. – На мне полный набор меню из больничной столовой: справа суп, слева кисель, по центру овсянка. Или, по центру суп? Неважно. Я смотрю, ты даже от вони не морщишься, тоже уже привык?

– У меня хронический гайморит, – пожал плечами юный писатель. – Не дружу с запахами. Так тебя сюда через больницу закинуло? Там-то все и началось.

– Что началось? – Не понял я. – У большинства людей в больницах жизнь начинается, у некоторых там же и заканчивается, а врачи в больнице вообще половину своей жизни проводят.

– Эпидемия. – Зловещим голосом произнес Джон. – Потом она распространилась на весь город. Не затронул вирус только одного человека. Догадываешься, кого?

– Ой, нет! – Прикинулся я «дурочкой». – Даже не представляю. Расскажи мне, лучше, как ты в писатели попал?

– Тесты прошел успешно на одном сайте. Воображение у меня хорошим оказалось. Степень детализации мира от этого повышается. Вот и предложили попробовать себя в роли автора виртуального произведения.

– Может, и хорошее у тебя воображение, – усмехнулся я, – но с фантазией слабовато. Сюжет банальный, читателя вряд ли зацепит. Кого сейчас удивишь толпой вышедших из больницы зомби, которые заражают всех подряд?

– Завязка, пожалуй, действительно слабая, – нехотя согласился Джон. – Начало сюжетной линии взял почти, что из собственного опыта.

– Погоди-ка, погоди, – я, кажется, начал догадываться. – Уж не та ли это больница, где ты лежал с гайморитом? Решил их там всех в отместку каким-нибудь зловредным свиным гриппом заразить?

– Не совсем свиным, – смутившись, пробормотал писатель. – Мутировал вирус. Но, в целом ты угадал. Дальше все гораздо интереснее будет, Нео, вот увидишь.

– Знаешь что, дорогой мой литератор. Давай поиграем с тобой в одну игру. Я буду произносить слова, а ты их следом за мной повторять. Договорились?

– Давай. – Не чувствуя подвоха, согласился Джон.

– Итак, повторяй за мной следующее: Сеанс. Окончен. Нео.

Я не ожидал, что он сразу же это сделает, но и того, что случилось после, предвидеть не мог. Парнишка как-то недобро усмехнулся и сказал:

– А вот с этим есть проблемка. Хочешь знать, в чем дело?

– Не томи, – посоветовал я, – не люблю, когда меня удерживают где-то против моей воли. Сразу становлюсь чрезвычайно нервным и раздражительным, наподобие зомби.

– Когда в произведение попадает бета-ридер, – стал объяснять Джон, – у писателя срабатывает напоминалка, чтобы он ничем другим не занимался, а сразу же отправлялся к месту встречи. Так вот, Нео. Ты сейчас здесь, а сигналов напоминалки у меня нет, и ни одного не было.

– Громкость прибавь.

– Ты не понимаешь. Сигнал возникает в голове. – Он постучал указательным пальцем по своему виску. – Его невозможно регулировать, или отключать самому.

– Но я же здесь.

– Несомненно. – Подтвердил Джон. – А это значит, что ты участвуешь в произведении в качестве персонажа, потому что такого героя я изначально не создавал. Скорее всего, вышло так. Я дал заявку на бета-ридинг, посидел немного, подождал, а после решил на несколько минуток зайти в игру, квесты нужно было сдать. Видимо, моменты моего выхода из произведения, и твоего появления здесь совпали с разницей всего в доли секунды. Бета-ридер не может знакомиться с миром в отсутствии автора, но система тебя впустила, потому что ты успел здесь появиться, пока осуществлялся процесс моего выхода. Разницы в доли секунды хватило, чтобы базовая система не успела пометить тебя, как бета-ридера, зато приняла в качестве персонажа. Поэтому ты и оказался в больнице. Место встречи с бета-ридерами находится на моей базе. Ни в какую другую точку бета-ридер попасть не может. Когда я вернулся, ты уже был частью сюжета, и напоминалка в моей голове не сработала. Это единственно возможное объяснение. Если хочешь, я сейчас произнесу то, что ты просил. Сеанс окончен, Нео. Ну, как, доволен?

– Жесть! – Прокомментировал я. – Ну, так пропиши меня обратно в бета-ридеры и на этом расстанемся добрыми друзьями.

– Ты не поверишь, но с этим тоже есть проблема.

– Почему я не удивлен…

– Видишь ли, концепция произведения такова, что повествование ведется от первого лица. Я сам являюсь здесь главным героем. Если бы это был обычный текст, то он был бы оформлен в виде дневниковых записей на компьютере, который расположен километрах в двух отсюда, в подвале одного из зданий. Пока я не сделаю новую запись в дневнике, ничего в этом мире не поменяется.