Книга: Третий рейх изнутри. Воспоминания рейхсминистра военной промышленности. 1930–1945 - Альберт Шпеер

очень долго эта книга была у меня скачана в электронном виде и я все боялась к ней приступить. Мне казалось, что «главный архитектор Гитлера» окажется глупым лизоблюдом. Наконец-то мне представился случай приступить к этим мемуарам, и неожиданно они оказались совсем не тем, что я ожидала. Я читала долго, сделала больше двух сотен заметок, возвращалась, чтобы осмыслить прочитанное, уточняла информацию в других источниках. Это не просто воспоминания «архитектора», это краткое содержание двенадцати лет гитлеровского режима от человека, который с первого и до самого последнего дня всегда находился рядом с фюрером. Ценность этих воспоминаний еще в том, что это особый взгляд на режим, от одного из богов нацистского Рейха. Альберт Шпеер всегда был рядом с Гитлером. Сначала входил в очень близкий круг, где были странные люди, не политические бонзы, а просто в чем то интересные Гитлеру, его личный шофер, врач, интриган Борман. У Гитлера была слабость — архитектура, он мнил себя мастером в этом искусстве, потому нуждался в Шпеере. Тот был достаточно молод, чтобы восхищаться Гитлером, и в то же время, из потомственных архитекторов, с хорошим образованием, а значит, его восхищение было признанием профессионала. Шпеер мог творить под влиянием своего господина. И хотя он пишет, что у него была полная свобода в творчестве, но тут же сам сетует,что постепенно его стиль круто изменился от той греческой, классической простоты, которую он вынес от своего учителя архитектора, до декадентской, вульгарной роскоши диктатора периода упадка. Шпеер ищет оправдание в истории, как например, менялся стиль во время французской революции и при Наполеоне. Шпеер умеет найти себе оправдание, делает это очень тонко.

Вообще мало что можно сказать после книги о самом Шпеере. Кроме того, что он очень тщеславен и очень скрытен. Оба эти качества позволили ему выжить на Олимпе Рейха. Как он сам говорит, он подобно Фаусту, продал свою душу. Рисуется. Этот человек перестал быть архитектором, творцом, он возглавил министерство военного снабжения. И в военное время сделал очень много, чтобы увеличить число бомб, подлодок, самолетов, то есть, чтобы разрушать как можно больше. Этот человек сетовал, что Гитлер так пренебрежительно отнесся к ядерной физике, лишь потому, что немецкий ученый-нацист назвал ее «еврейской физикой». И когда немцы спохватились, было поздно, бомбу по их расчетам можно было создать только к 1948 году. Шпеер очень сожалел об этом.

Но, после Сталинграда, Шпеер быстро понял, что война проиграна. В книге он это прямо не пишет, но его поведение становится весьма странным для Гитлера. Может, на Шпеера так повлияла поездка в Днепропетровск, то, что он увидел там, заставило его, во-первых быстро покинуть Украину. Кстати, там он кратко посетил Киев и пишет, как прекрасен этот город с точки зрения архитектора. Жаль, что Кох разрушил самый древний собор в наказание жителям. И вообще карательная деятельность Коха на Украине настроила местное население против немцев, теперь нет спасения от партизан. Шпеер старается очень осторожно писать о советах. Именно русские изменили его приговор в Нюрнберге, они настаивали на смертной казни. Западные представители были за мягкий приговор. Сошлись на двадцати двух годах заключения. Но, при этом, в своих мемуарах Шпеер не позволяет себе ни одного плохого слова о русских.

Советский союз. Шпеер пишет, как русские радовались пакту с Германией. А Гитлер тоже был очень рад, это развязало ему руки и благодаря этому пакту он смог 1 сентября 1939 ввести войска в Польшу, так началась Вторая Мировая война. Русские показали себя слабыми в войне с финнами, это убедило Гитлера, что можно легко выиграть войну с советами. У нацистов, благодаря пропаганде Геббельса, было невысокое мнение о славянах, украинцам и белорусам была уготована роль рабов. Гитлера интересовали лишь сырьевые ресурсы советов и бесплатная рабсила. В переговорах с японцами даже расматривалась возможность разделения: до Урала - немцам, за перешейком — японцам. Первый шок для немцев — декабрь 1941, бои за Москву. Это удивило, но еще не изменило мнение нацистов. Все изменил Сталинград. Это стало переломным моментом не просто в войне с советами, а вообще в режиме Гитлера, в его психологическом состоянии, в поведении его окружения. Это было началом конца режима. После Сталинграда заговорили о мужестве русских солдат, о собственных недостатках в снабжении и ведении войны, стали постоянными споры Гитлера с генералами. Гитлеру нравился Сталин. Он стал говорить, что надо было с ним дружить, в конце-то концов только Сталин может управлять русскими.

При открытии второго фронта союзниками Рейх покатился в пропасть. С одной стороны, увеличился выпуск вооружений в разы, благодаря Шпееру. Были удачные операции. Бомбардировки англичан и американцев причиняли катастрофический ущерб мирному населению (самая ужасная бомбардировка была в Гамбурге, когда пылал весь город, плавился асфальт, люди сгорали на улице как на костре). Но, военной промышленности эти бомбардировки существенно не повредили.

С другой стороны, кольцо вокруг Германии неумолимо сжималось. Можно было надеяться только на чудо. Шпеер в чудеса не верил. Его деятельность стала странной. С одной стороны, он делал все невозможное, чтобы увеличить выпуск нового оружия. С другой, поездки на север Финляндии в январе 1943, после этого охлаждение Гитлера. Потом возвращение в узкий круг и тонкая борьба за власть между политическими бонзами. Эта борьба за власть так отвратительна, и всегда одинакова, в любом режиме. Но здесь есть возможность наблюдать все с первой линии. Фу, гадость, все эти геринги, борманы, гебельсы. Жаль, не удался заговор генералов в июле 1944, здесь он подробно описан и поведение Геббельса очень смешно. Борьба этих псов за власть продолжалась и в мае 45го, каждый из них был твердо убежден, что именно его Гитлер назначил своим приемником и при этом, что послегитлеровская Германия никак не сможет обойтись без него. Особенно трогательно это было слышать от Гиммлера, главы СС.

Из мемуаров Шпеера можно узнать много интересного о нацистских бонзах и военных: Геббельсе (нацистская пропаганда), Геринге (маршал рейха), Бормане (партийный бонза, интриган, всегда при Гитлере), Гиммлере (создатель концлагерей, глава СС), Гессе (в начале войны бежал к англичанам), Лее (нацистский трудовой фронт), Гудериан (сухопутные войска), Дениц (адмирал).

Что же до Гитлера, после нескольких сотен страниц, я вдруг поняла, что где-то уже встречала эту личность в истории, точно, это же Нерон! И я обрадовалась, когда потом в книге встретила подтверждение своему ощущению.

По мере прочтения Гитлер меня удивлял все больше и больше. В чем то он совпадал с тем образом, что сложился у меня до этого по книгам и фильмам. Но, в корне отличалось то, что теперь он совсем у меня не ассоциировался со Сталиным. Вполне логично, что два диктатора, правившее в одно время, при одинаковом происхождении и одинаковой опоре на пропаганду вызывали у меня невольное сравнение. Но, после этой книги я поняла разницу между Гитлером и Сталиным. Гитлер, как и Нерон, в душе артист, и ему крайне необходимо было признание толпы, любовь окружения, аплодисменты на стадионе, толпа встречающих вдоль дороги. Он всегда хотел нравится народу, заигрывал с ним, боялся пойти на непопулярные меры. По мере усиления власти, его окружение научилось этим манипулировать, Геббельс мог собрать стадионы орущих обожателей. Но, с началом масштабной войны ситуация изменилась. И тут у меня немецкий народ вызвал уважение. Шпеер описывает, что в 1939 году при объявлении союза с СССР и о начале войны с Польшей, Гитлер находился в своей любимой Баварии, где народ его всегда обожал, подходил к машине, встречал овациями. И тут вдруг его кортеж встретили в полном молчании, ни один человек не подошел. Такое же гробовое молчание было в Берлине. Эта реакция народа потрясла фюрера. Он сделал вывод: «мне придется пойти на непопулярные меры. Ради славы Германии. Но, народ может это не понять и не оценить. Мы должна готовиться к бунтам. Потому вы, Шпеер, должны укрепить фасад рейхсканцелярии и построить казармы для моей гвардии рядом.» С этого момента изменились отношения Гитлера с народом, изменился сам Гитлер. Замкнувшись в ограниченном кругу политических бонз и военных, он перестал видеть мир, народ. Он заперся в бункере. С этого момента его власть стала мрачным мороком. И он сам стал мрачным, все чаще подверженным припадкам истерии, он терял свой магнитизм. Он потерял то, что было так важно ему, артисту, подпитку от эмоций толпы.

Еврейский вопрос. Шпеер мало пишет на эту тему, конечно же приносит извинения, что так мало знал об этом и вообще не думал о евреях. У меня сложилось впечатление, что для политических бонз евреи были лишь источником богатства. Там, на Олимпе Рейха действительно не обсуждали эту тему. Между собой они понимали, что это лишь источник передела материальных богатств. С евреями при Рейхе произошла та же история, что и много лет назад в Испании после Реконкисты. Испанские короли задолжали еврейским ростовщикам много денег, потраченных на благое дело, на борьбу с арабами. Когда борьба была закончена, а кредиторы требовали оплаты, был найден простой способ отделаться от них — объявить священную войну против грязных евреев, в конце концов, они такие же семиты, как и арабы. Немцы же после бедности Веймарской республики также остро нуждались в деньгах. Был найден простой, доступный для мелких бонз источник — евреи. Так же это прекрасный повод для мелкого народа найти причину всех обед и направить ненависть масс, чтобы было где «выпустить пар». Это вопрос денег и политики, ничего личного. Потому на Олимпе не говорили и думали о евреях.

Жизнь на Олимпе. К своему ужасу, по мере прочтения, я стала понимать, что книга очень мне напоминает «Всю Кремлевскую рать». Это история о Власти. И то, что происходит с людьми, когда они дорвались до власти, когда они уже много лет объедаются этим ядом, просто удивительно. Это потрясающе интересно должно быть для психиатра. Для меня же ужас вызывает то, что ну совершенно не важна национальность, время действия, политический строй, и так далее. Я теперь понимаю, почему Оруэлл писал про «скотный двор». Это действительно не-люди, они превращаются в скотов. Мне сложно описать свои ощущения, это презрение, в первую очередь. Хочется вымыть руки. Гитлер не убивал, не отстреливал никого на своем скотном дворе, просто человека, проигравшего в интригах, сопровождали на почетную пенсию. Сталин свой скотный двор чистил более радикально, всех проигравших - на бойню. И я теперь в задумчивости, что же лучше? Понимаете, это же не-люди, скоты, никакой жалости они не вызывают, они действительно после яда Власти должны быть уничтожены. Ну, как бешеная собака. Но, лидер, который предпочитает бойню, или который предпочитает почетную пенсию, что можно сказать о лидере? И правила игры на этих скотных дворах несколько отличаются, потому что ставки разные.

Германия. Удивительно мало могу сказать после книги о самой стране. Шпеер сразу попал на Олимп и потому мало видел Германию до 1945 года, когда он бежал с Олимпа, стал метаться по стране, чтобы спасти архитектуру и инфраструктуру от разрушения. Только по отдельным зарисовкам и статистическим данным могу судить, что происходило в стране с точки зрения небожителя. А все было прекрасно. Гитлер устранил безработицу, развернув военную промышленность. Для армии нужны были люди, опять же, молодежь уже при деле. Гитлер запретил сокращать выпуск товаров народного потребления и роскоши. Потому народ ни в чем не нуждался, по мнению политических бонз. Как Шпеер не настаивал, женщин не привлекали к труду на военные нужды. Даже не сократили число домашней прислуги. Против церкви Гитлер не боролся. Правда, он болезненно переносил любую критику, и когда ему донесли, что какой-то пастор критикует современную власть, он очень обиделся и приказал отправить пастора в концлагерь. А сколько после этого пасторов и несогласных оказалось в концлагере, небожители не в курсе.

И все же Шпеер видел, как работает пропаганда. Потому своих сотрудников удерживал от вступления в нацистскую партию. Он пишет, что партия давала возможность человеку избавиться от личной ответственности. «Вся система была нацелена на то, чтобы у индивидуумов не возникало никаких угрызений совести». Порядок был такой, что человек замыкался в своем профессиональном кругу, было обязательно участие в «палате» по принципу принадлежности к профессии. Это создавало изолированный образ жизни. Шпеер считает, что первая мировая война приучила немцев к авторитарному стилю правления. И в конце книги он противопоставляет поколение «первой мировой», склонное к военному реваншу и молодое поколение, готовое трудиться на благо Германии и без мирового господства. Одна краткая зарисовка от Шпеера: спецпоезд Гитлера стоит на станции, в вагоне ресторане ужин для приближенных бонз. На столе хрусталь, серебро и цветы, смена блюд и вино. И вдруг Гитлер поднимает глаза и видит, что на соседних путях стоит поезд — скотовозка, полный оборванных и голодных немецких солдат и все они выпучив глаза смотрят на небожителей. У Гитлера случилась истерика, он приказал закрыть немедленно окна. Он никогда больше не встречался с немецкими солдатами.

Главной загадкой для меня остался важный вопрос: почему именно Гитлер пришел к власти. Нет, я поняла, что была бедность, что народ ожидал сильного лидера, что президенту было за восемьдесят и ждали молодого и энергичного. И вот он пришел и так много обещал и начало было таким прекрасным. А потом ему захотелось поиграть в крутого мачо, повоевать. И был захват Судетской области в октябре 1938. И Гитлер говорил, что это был самый страшный момент для него, потому что тогда немцы не могли еще воевать. И если бы мировые лидеры дали бы ему по носу, он бы проиграл все. Он захватил кусочек земли, и ему никто в нос не дал. Ура! Полная эйфория. Тогда еще немного — март 1939 года, Чехословакия. И это сошло. Австрия, и это сошло. И потом уже Польша, и после уже никто не мог его остановить. И у меня остался один вопрос: кто привел к власти этого нерона? Кто проплатил? Да, была партия, популярность. Но, в начале тридцатых любовь народа колебалась между партией коммунистов и нацистов. Как только Гитлер стал канцлером, он тут же начал масштабную перестройку резиденций, на это нужны деньги, и большие деньги. У партии нацистов их не было. Кто платил????

История Шпеера весьма необычна. Молодой амбициозный архитектор в начале тридцатых годов хочет только лишь одного: проектировать и строить. По случайности он знакомится с Гитлером, и уже через несколько лет Шпеера называют «личным архитектором фюрера». Хоть Шпеер и не занимал никаких правительственных постов, он крутился в верхушке Рейха, был частым гостем Гитлера, общался с Гиммлером, Герингом, Борманом и другими печально известными личностями того периода истории. Шпеер видел множество «дворцовых» интриг, происходивших при «дворе» у Гитлера (по другому это не назовёшь), и в этой книге он приводит свои воспоминания о них.

Во второй половине Второй мировой войны Шпеер стал рейхсминистром военной промышленности. Перед ним теперь стояли другие задачи, которые были крайне важными для государства; он стал чиновником и стал вовлечён во множество «дворцовых» интриг, сторонним наблюдателем которых он являлся раньше. Шпеер много рассказывает в своей книге о борьбе за власть и за внимание Гитлера в этот период его жизни.

Всё это сопровождается постоянными рассуждениями Шпеера о том, каким был человеком Гитлер, как он пришёл к власти, как он эту власть удержал и как Третий рейх пришёл к упадку. Автор старается быть честным по отношению к себе и к читателю, и обвиняет себя сильнее судей на Нюрнбергском процессе. Будучи, пожалуй, самым невиновным из осуждённой верхушки Рейха, Шпеер не пытается оправдаться и не проявляет к себе жалости. Больше всего в книге мне нравится следующий фрагмент, который это хорошо иллюстрирует:

Летом 1944 года ко мне заехал мой друг Карл Ханке, гауляйтер Нижней Силезии. Раньше он много и откровенно рассказывал мне о Польской и Французской кампаниях, с сочувствием говорил о погибших и раненых ... На этот раз он выглядел совершенно подавленным и разбитым, советовал мне никогда не принимать приглашения посетить концлагерь в Верхней Силезии. Никогда! Ни при каких обстоятельствах. Он видел такое, что не имеет права да и не может описать словами.

Я не стал расспрашивать Ханке. Я не задавал вопросов Гиммлеру. Я не задавал вопросов Гитлеру. Я не стал ничего разузнавать, ибо не желал знать, что там творится. Должно быть, Ханке имел в виду Освенцим, и в те несколько секунд, что он предостерегал меня, я вновь уклонился от ответственности. ... Боясь обнаружить нечто, что свернет меня с избранного пути, я закрывал глаза на преступления. Эта преднамеренная слепота перевешивает все добрые поступки, которые я совершил или пытался совершить в конце войны. Теперь я понимаю, что вел себя недостойно, и по сей день чувствую себя лично ответственным за Освенцим.

У книги можно выделить только один недостаток: подробные технические детали. В первой части книги они касаются архитектурных проектов Шпеера, а во второй — задач военного производства. Если вы готовы мириться с ними, то я однозначно рекомендую вам эту книгу.