Книга: Царство земное - Алехо Карпентьер

Книга своеобразно написана, много очень длинных предложений, по ходу которых основная мысль (действие) несколько раз значительным образом меняется. Но если вчитаться, то становится очень интересно, именно из-за того что картинка описана очень ярко и четко.

Поразил меня момент, когда Гендель, Вивальди, Монтесума и Филомено отдыхают у могилы Игоря Стравинского, обсуждая произведения того, и то как он сам воспринимал их произведения. Из-за этой игры со временем, фразы сказанные, воспринимаются как многократно отраженные в зеркале пруда, - исказившиеся, но сохранившие самую суть, и показывающие повторяемость истории. "<Стравинский> Хороший музыкант. но многое в его сочинениях устарело...в его "Canticum Sacrum" можно услыхать мелодические ходы в средневековом стиле, от которых мы давным-давно отказались... Дело в том, что эти передовые мастера слишком уж стараются изучать творчество музыкантов прошлого - и даже стремятся порой обновить их стиль. Тут мы<Вивальди говорит, а Гендель согласен> более современны. На кой мне знать оперы и концерты столетней давности. Я пишу свое, по собственному знанию и разумению, и только."

Эта волнистость мира проявляется и в восприятии мексиканцем оперы Вивальди, и в том что Филомено после классической оперы следом идет на джазовый концерт Армстронга, а до того Скарлатти восклицал "Чертов негр!....В конце концов придется играть каннибальскую музыку" .

Сильно интересовавший меня, Скарлатти, описан как в прекраснейший музыкант во время concerto grosso "летал в головокружительных пассажах" а после концерта "играл на чембало, украшая известные всем мелодии умопомрачительными трелями и мордентами", а в обычной жизни молодой веселый неаполитанец с "лукавым лицом, по которому пробегала усмешка всякий раз" и "повеса, и любвеобильная инфанта Мария Барбара уплатила все его карточные долги".

предлагаемая повесть строится на сугубо документальной основе и верность исторической правде соблюдена не только в изложении событий, в именах персонажей – вплоть до второстепенных, – в топонимике и даже в названиях улиц, но и в тщательно выверенной хронологии, ибо за мнимой вневременно-стью повествования скрыты точные даты. И тем не менее из-за драматической необычности событий, из-за фантастичности духовного склада действующих лиц, столкнувшихся в определенный момент на магическом перекрестке Капа, стихия чудесного насквозь пронизывает эту историю, которая была бы немыслима в Европе, но тем не менее столь же реальна, сколь любой поучительный исторический эпизод из тех, что с воспитательно-дидактической целью приводятся в школьных учебниках. Но что такое вся история Латинской Америки, как не хроника реального мира чудес?

Как исторический текст вполне себе хорош, как магический и фантастический - не особо. Автор глядит трезвыми глазами европейца, и если и упоминает какие-то фантастические штуки, то с каким-то оттенком скептицизма, словно боясь быть заподозренным в вере в сверхъестественное. В основном упор делает на освободительное движение рабов, убивавших своих господ разными страшными способами, чтобы вновь стать рабами, но уже чернокожего короля. Основная мысль автором была высказана в следующем абзаце

И теперь он понимал, что человеку не дано знать, ради кого страдает он и надеется. Он страдает, и надеется, и трудится ради людей, которых никогда не узнает, а они, в свой черед, будут страдать, и надеяться, и трудиться ради других людей, которые тоже не будут счастливы, ибо человек никогда не удовлетворится долей счастья, ему отпущенной, и всегда жаждет большего. Но в том и состоит величие человека, что он стремится улучшить сущее. Что он возлагает на себя бремя Деяний. В Царстве небесном человеку нет причины искать величия, ибо там всё – вечная иерархия, непостижимая в простоте своей, и нет там предела бытию, и нет нужды в самопожертвовании, а есть лишь отдохновение и услады. И потому человек, изнуренный бедами и Деяниями, прекрасный в нищете своей, не утративший способности любить среди мук своих, может обрести свое величие во всей мере и полноте его лишь в Царстве земном.

Наверное, это первая революция, про которую мне было интересно читать.

6 / 10