Текст книги "Творцы грядущего"

Глава 9. У землекопов

Можно было бы подумать, что мы удовлетворились теми сведениями, которые получили в кессонах. В действительности же эти переживания только возбудили наше любопытство, усилили нашу любознательность и жажду приключений. И уже на следующее утро мы строили новые планы о том, как бы нам поглубже заглянуть в таинственные мастерские подземного мира.

– Вот чего я не могу понять, – рассуждает Билл над умывальником, – как удаляют воду из туннелей под руслом реки.

– Мне кажется, это ясно. Так же, как в кессонах, вода вытесняется воздушным давлением.

– Да, я знаю, но это не так просто. Посмотри, – и он опрокинул стакан отверстием вниз в воду.

– Точь-в-точь, как в кессоне, – проговорил Билл. – Воздух наверху удерживает внизу воду, как объяснял нам Сквайр. Смотри дальше!

Он поворачивает медленно стакан, воздух выходит из воды с громким бульканьем, и стакан наполняется жидкостью.

– Видишь? Как же, по-твоему, удерживают воздух внутри и воду снаружи, если туннель открыт на конце, и люди могут убирать песок и ил?

– На этот вопрос я не могу ответить, – сознался я.

– Необходимо посмотреть на работы, и мы тогда узнаем, как это делается. Я думаю, тебе ничего не стоит выдержать давление еще раз.

– Разумеется, ничего не стоит! Не может же меня испугать небольшое заболевание.

По дороге в Нижний город мы зашли в госпиталь и осведомились о здоровье Дэнни Рока. На этот раз нас к нему не пустили, но мы узнали, что с ним все благополучно, и что он в скором времени будет снова в состоянии работать.

Дойдя до входа в туннель, мы натолкнулись на неожиданные трудности. Управляющий совсем не допустил нас к себе, и мы должны были ретироваться, не имея возможности даже заглянуть за забор. На следующий день мы пришли с рекомендательной запиской от Сквайра. Управляющий Браун с нами, правда, разговаривает, но в туннель не пускает.

– Предписание гласит: «Посетители не допускаются», – говорит он. – Ради моего друга Сквайра я бы вас охотно пустил, но, безусловно, запрещено пускать в туннель посторонних.

– Может быть, главный инженер разрешит нам?

– Нет. Такие попытки были, но безрезультатные.

– Следовательно, абсолютно нет возможности туда попасть?

– Нет, насколько я знаю. Впрочем, – и он смеется, – может быть, вы сами поступите в землекопы?

– С удовольствием, – с жаром отвечает Билл. – Послушай, Джим, ведь это великолепное дело!

– Предупреждаю вас, это вовсе не игрушка. Работа очень тяжелая, а я возьму вас только в том случае, если вы найметесь, по крайней мере, на неделю. Сбежите ли вы или захвораете, вы не получите ни гроша. Для начала я дам вам два доллара в день, но если вы останетесь, то через год-другой будете получать по четыре, как и все. Блестящая будущность, ну как?

– Я согласен, – отвечает Билл, – если ты пойдешь.

А в моих мечтах уже мелькает великолепный отчет для «Обозрения» и чек, вдвое крупнее, чем первый.

– Ну, так идите к врачу, – говорит Браун, – для освидетельствования.

– В этом отношении мы вполне пригодны, – прерываю его я, – мы уже побывали под давлением в кессонах.

– Но все же вы должны показаться врачу, – продолжает Браун, – и если он признает вас годными, то в полночь можете явиться к землекопному мастеру Хью Смиту. Приходите немного раньше, чтобы успеть переменить костюм. Сапоги мы даем. Ровно в двенадцать вы начинаете работать, заканчиваете в восемь утра.

– Работать всю ночь? – недоумеваем мы.

– Разумеется. Внизу в туннеле нет дня, одна бесконечая ночь. А сейчас отправляйтесь домой и выспитесь, а то не сможете работать ночью.

Ночью работать, а днем спать – не показалось нам очень привлекательным, но мы решаем, что одну неделю сможем выдержать. Заснуть так рано тоже не сразу удалось, а когда в половине одиннадцатого затрещал будильник, мы не продремали и четырех часов. Нелегко было стряхнуть с себя сонливость, но сколько интересных впечатлений впереди! Ожидание их держит наши нервы в напряженном состоянии и мешает раскиснуть. Второпях одеваемся, плотно ужинаем в соседнем ресторанчике, и в три четверти двенадцатого мы уже в землекопной конторе у Хью Смита.

Надеваем рабочие костюмы, обувь. На всем лежит своеобразный отпечаток; яркие дуговые фонари отбрасывают черные тени по двору; звон и грохот машин; свист выпускаемого воздуха; бадьи с землей, выныривающие из туннеля; скрип песка, сыплющегося сначала в огромные воронки, а оттуда в тачки, которые куда-то его увозят. Не сразу мы осваиваемся со всем, что происходит перед нашими глазами. Раздается свисток, двигаемся вместе с остальными землекопами к входу в шахту и получаем жетоны. Звать отныне будут нас не по именам, а по номерам, проставленным на жетонах.

Из шахты внезапно взлетает корзина, оттуда выходит группа рабочих, а их места занимаем мы. Одна минута, и мы уже на дне шахты, а оттуда выходим в туннель, огромный железный цилиндр метров пяти в диаметре. Довольно хорошее освещение электрическими лампами позволяет разглядеть литые чугунные плиты, которыми он выложен. Вместе с другими двигаемся вдоль него и доходим до перегородки поперек трубы. Здесь помещаются воздушные шлюзы с входными отверстиями, достаточно широкими, чтобы пропускать тачки с песком и илом, удаляемыми из туннеля. Все вместе вползаем в один из шлюзов. Это довольно длинный, лежащий горизонтально цилиндр с сиденьями по одной стороне, на которых мы и размещаемся, пока впускают воздух.

Обе двери закрыты, десятник медленно поворачивает клапан. Я чувствую давление втекающего воздуха на барабаные перепонки, хотя держу нос закрытым и усиленно надуваюсь. Свист воздуха прекращается, это значит, давление его в шлюзе сравнялось с давлением в туннеле. Десятник открывает дверь, и мы выходим. Еще сотня шагов, и мы на месте работ. Десятник расставляет людей и поворачивается к нам. А Билл только того и ждал: его давно мучают всякого рода вопросы, и он выкладывает их. Но десятник заставляет его прикусить язык.

– Что мы сюда болтать пришли? У нас на это нет времени! Здесь нужно работать! Берите ваши лопаты и нагружайте вот эту тачку. Не шалопайничать!

Послушно принимаемся мы за работу и, в то же время, напрягаем все силы, чтобы разобраться в окружающей обстановке, ибо здесь мы всецело предоставлены самим себе. Мы стоим перед своего рода барабаном с открытыми концами и поперечной перегородкой в середине. В этой стене несколько выдвижных дверей, через которые проходят рабочие для выкапывания туннеля. Пробираемся за эту стену, и перед нашими глазами ряд крепей; они тянутся и вверх, и вниз, и поперек, и образуют ниши, в глубине которых землекопы выкапывают грунт перед стеной (щитом). Собственно, наша работа была по эту сторону щита, мы должны были нагружать выбрасываемый через стену песок на тачки, а их затем отвозили маленькие электрические локомотивы.

В этом богатом кислородом воздухе работалось легче, но все же мускулы наши не привыкли к такому продолжительному и тяжелому труду, и мы скоро устали; нашу жизнеспособность поддерживал только тот интерес, с каким мы относились ко всему, что происходило вокруг нас. Мы обратили внимание на то, что щит был несколько больших размеров, чем туннельная облицовка, и нахлобучивался на нее, словно шапка.

Несколько гидравлических домкратов было поставлено вокруг между поперечной и туннельной стеной. Когда все было готово, машины были пущены в ход, поршни задвигались, и щит продвинулся вперед сантиметров на шестьдесят, как раз именно настолько, насколько это нужно было для налаживания следующего кольца туннельной облицовки. При этом надо было действовать крайне тщательно и направлять щит вверх, вниз или в сторону по заранее выработанному плану туннеля, ведь постройка идет одновременно с противоположного берега реки. Если туннель хоть сколько-нибудь отступит от намеченного пути, работы не сойдутся точно в середине. А с какой степенью точности происходит в действительности прокладка туннеля, мы узнали лишь спустя несколько месяцев, когда щиты с обеих сторон встретились под руслом: один из них всего лишь на двенадцать сантиметров лежал глубже другого, и они могли быть правильно пригнаны друг к другу. Подумайте только! Больше полутора километров прорываться в темноте сквозь песок и глину и ошибиться только на двенадцать сантиметров.

Интересно было наблюдать и за облицовкой стен. Так называемый подъемник, род гидравлического крана, поставленный перед щитом, служил для того, чтобы поднимать и накладывать плиты по мере продвижения щита вперед. Плиты были изогнуты по форме туннеля, снабжены широкими фланцами и при помощи болтов скреплялись друг с другом. Сила их сопротивления, благодаря этим фланцам, очень велика.

Четыре часа мы проработали беспрерывно; наконец объявили перерыв для завтрака. Мы думали, что уже восемь часов, и были очень удивлены, когда, вынырнув из туннеля, увидели, что только начинает светать. О завтраке в четыре часа утра мы не подумали, а потому ничего не захватили с собой. Правда, горячим кофе нас напоили, но мы страшно проголодались, а в такой час ничего нельзя было достать. Мы были очень благодарны одному товарищу по работе, который сжалился над нами и поделился своим завтраком. Это был славный парень, давно работающий «на постройках» и хорошо осведомленный в вопросах воздушного давления. Он разрешил нам задачу о стакане с водой.

– Вещь простая, – рассказывал он, – но давление воды соответствует глубине, а потому давление воды на дне туннеля больше, чем под потолком, а разницы между давлением воздуха вверху и внизу туннеля нет. Если давление воздуха достаточно для того, чтобы не допускать воду на дно туннеля, то при раскопке мягких пород давление ускользало бы через верх. Если же давление воздуха сделать равным давлению воды на потолок, то на дне просачивалась бы вода. Почва, которую мы сейчас копаем, глинистая, и нам нечего особенно беспокоиться о разнице давления на дне и под потолком туннеля, но нам приходится плохо, если между щитом и руслом реки попадаются пористые слои сыпучего песка. Мы тогда не рискуем работать за поперечной стеной, а открываем только небольшие окна в стене и вычерпываем песок. Случаются и взрывы. Воздух со свистом просачивается через пористую массу песка; бывает и так, что воздушные прорывы поднимают воду на поверхности реки наподобие гейзеров.

– А что вы делаете, когда наталкиваетесь на твердые породы?

– Приходится взрывать. Самое худшее, если мы наталкиваемся на скальные породы на уровне дна туннеля, поверх которых лежит слой ила или сыпучего песка. Так случилось однажды в Норд-Ривер. Мы устроили род карниза, так называемый «фартук», перед щитом, на середине его высоты, так, что образовались два отделения – верхнее и нижнее. Под прикрытием этого карниза рабочие выбирались за щит, сверлили дыры в скалах и закладывали в них небольшие динамитные заряды, прятались обратно за перегородку и производили взрыв. Потом лезли снова убирать щебень. Все это шло крайне медленно, потому что работать приходилось на тесном пространстве, и за один раз можно было взорвать лишь небольшое количество камня. На наше счастье, скалистая прослойка не была широка и высовывалась в виде рифа в слое ила, До этого места мы находили породу настолько мягкой, что обходились без выкапывания и пробивались вперед щитом, приводя в действие гидравлические домкраты.

Получасовой перерыв за рассказами нашего приятеля показался нам пятиминутным, а между тем был дан сигнал приниматься за работу. Во всем теле чувствовалась боль; как нам выдержать три с половиной часа тяжелой работы до новой смены?

К счастью, десятник теперь меньше обращал на нас внимание, и мы могли позволить себе более частые передышки без того, чтобы ежеминутно слышать над своим ухом:

– Эй, вы там, поворачивайтесь!

Медленно ползло время. Наконец, когда как раз исчерпались все наши силы, был дан сигнал и мы были отпущены.

Усталость! Такой усталости и такого голода нам не приходилось испытывать ни разу в жизни! Второпях разыскиваем кухмистерскую и проглатываем такое невероятное количество еды, что приводим в изумление хозяина. Ну, а теперь скорей в постель!

Глава 10. Прорыв речного русла

В середине недели нас перевели в смену, которая работала по другую сторону туннеля. В сущности, наша работа была та же, что и раньше, но теперь она продолжалась с восьми часов утра до четырех часов дня. Это было для нас легче, чем начинать в полночь и заканчивать тогда, когда мы обычно привыкли вставать. С рабочими у нас установились хорошие отношения, мы находили, что это очень славные люди. Случалось, что они над нами потешались, но у нас хватало благоразумия относиться к этому добродушно.

До самого последнего дня нашего договора не случилось ничего особенного. Но этот день уже начался плохо. Не пришел десятник, мы без него спустились в шахту и заняли наши обычные места. Вскоре явился управляющий и назначил десятником одного из наиболее опытных рабочих.

Нам уже и раньше местами попадались каменные глыбы, лежащие на пути щита. Для того, чтобы их можно было удалить, их надо было сначала разбить. Ночью наткнулись на особенно большой камень и сделали попытку его взорвать. Вреда ему нанесли немного, а земля и ил над ним значительно разрыхлились. Будь наш десятник утром на работе, десятник ночной смены, наверно, осведомил бы его о положении дел, и мы действовали бы осторожнее. А мы подкапывались дальше, как будто все было в полном порядке.

Несколько человек было занято в различных нишах перед щитом. Новый десятник вскарабкался в одну из верхних ниш и заметил течь у края карниза. Карниз представлял собой загнутый стальной лист, который выдавался козырьком от верхней части щита и под которым укрывались рабочие от обсыпания их грунтом; покоился он на косых подпорках. Как только десятник заметил течь, он позвал людей, чтобы заделать дыру глиной и песком. Двое рабочих пробрались с мешками песка через дверь поперечной стены. Первый, Джерри, хотел было уже высыпать песок, а другой, Джек, стоял за ним, как вдруг с гулом, похожим на кашель какого-то гиганта, воздух прорвал ил над карнизом; туннель выстрелил, словно духовое ружье.

Воздушный ток подхватывает, как соломинки, рабочих, перевертывает их и разбрасывает куда попало. Мне случайно удалось оглядеться, и не помню, за что я в отчаянии ухватился, чтобы удержаться и не быть снесенным. В тот же момент гаснет свет, мы остаемся в темноте, слышно только, как вода заливает туннель. Начинается паника. Все бросаются, как сумасшедшие, к выходу, толкая и перегоняя друг друга, спотыкаясь о подпорки, всякий скарб и падая; всюду крики. Это была дикая гонка больше чем на сто метров до воздушных шлюзов.

Билл и я, взявшись за руки, улепетываем, как только можем, а наш приятель рабочий, о котором я рассказывал, сильно ушибся о землю и был почти без сознания.

Опомнились мы только уже в шлюзах, когда были вне опасности. Мы попали в положение того ирландца, который плыл к берегу, чтобы сначала спасти себя, а потом плыл обратно, чтобы помочь другому. Десятник, убежавший вместе со всеми, теперь осознал свою ответственность; он пересчитывает людей, не достает двух.

– Их унесло прорывом, – говорит он, – нужно идти назад и спасать их, если возможно.

Достаем свечи и все возвращаемся в черный туннель.

Подойдя к щиту, слышим слабый голос, зовущий на помощь, и отвечаем ободряющим криком. Вода быстро поднимается и доходит уже до колен. Бедняга застрял в иле, сжатый осколком скалы и косой подпоркой карниза. Это был Джек. А что сталось с Джерри? Мы не смогли его найти. Добраться до Джека стоило немало труда. При прорыве его ушибло до потери сознания, но затем вода, льющаяся сверху, освежила его лицо и привела в чувство. Но он увяз так крепко, что не в состоянии был сдвинуться без посторонней помощи, товарищей не было, да к тому же он ничего не видел. Его понемногу затоплял лившийся на него водопад. Положение его ухудшалось еще и тем, что грунт по мере того, как туннель освобождался от большей части своего воздушного давления, начинал давить на щит. Для бедного Джека это означало начало постепенного удушения; медленно, но верно он был бы раздавлен скалой.

Он кричал, звал на помощь. Он отлично знал, что потоки ила скоро зальют туннель. К счастью, он находился в верхней части щита и вода затопляла его медленно. Парень потерял уже всякую надежду на спасение, как неожиданно услышал нас. Не так-то просто оказалось даже вытащить его. Туловище мы кое-как освободили, но ноги были замурованы крепко, а между тем нельзя было терять ни минуты времени, так как вода с шумом прибывала.

– Назад, – кричит один из рабочих, – необходимо закрыть двери щита, иначе зальет весь туннель.

– Как! Оставить несчастного погибать? – кричу я.

– Спасти его мы не можем, а если вода зальет шлюзы, мы не выберемся сами.

Однако закрыть двери рабочему не удается. При продвижении туннеля щит понемногу наклонился, так что колея выдвижной двери лежит косо, а не прямо, и дверь слишком тяжела, чтобы человек в состоянии был задвинуть ее по наклонной поверхности.

Положение было отчаянное, но вдруг раздается торжествующий крик. Десятнику посчастливилось отодвинуть камень, которым был прижат Джек. Это было счастье, так как вода сильно прибывала, она дошла уже до половины туннеля. Мы шагаем по рельсам, но все же находимся по плечи в воде, а двое из нас, что пониже ростом, просто плывут.

Спасенного товарища кладем на доску и тоже пускаем плыть до шлюза. Закрыть двери щита у нас не хватило времени, они были уже под водой. Лишь благодаря тому, что туннель поднимался вверх, шлюзы не были залиты. И когда мы туда вваливаемся, вода лижет порог.

Но что же стало с другой жертвой прорыва? Мы не нашли от него никакого следа, а дальнейшие розыски были невозможны. Как же мы были поражены, когда, поднявшись из шахты, увидели нашего мнимоумершего: он спокойно сидел среди группы удивленных репортеров и рассказывал им свою невероятную историю! Когда туннель выстрелил, словно гигантская воздушная пушка, на долю Джерри выпала роль ядра, он пролетел сквозь русло и оттуда попал на поверхность реки. Двое мужчин на весельной лодке вылавливали плавающие бревна, как вдруг с громким криком выскакивает что-то вымазанное илом и снова захлестывается волнами.

Ужас охватывает их и еще более усиливается при приближении этого существа к ним. Мольбы Джерри о помощи приводят их в себя, но еще не так скоро они усваивают, что перед ними человеческое существо, а не житель подземного мира. Они поднимают его в лодку и доставляют на берег. Сначала Джерри думает, что он сильно пострадал. Да и как могло быть иначе при таком полете через грунт, воду и воздух? Он ощупывает все свое тело, но нигде не находит никаких повреждений! Что остается делать, как не идти снова на работу.

А я стараюсь использовать этот случай. Бегу к ближайшему телефону и вызываю редактора хроники «Обозрения».

– Алло! – кричу я. – Сейчас одного землекопа вышвырнуло воздушным взрывом из туннеля Ист-Ривер через русло реки в воздух. Я был возле него, когда это происходило. Могу я дать статью? Я приготовлю к завтрашнему утреннему выпуску.

– Кто у телефона?

– Я давал на прошлой неделе статью о небоскребах.

– Не помню. Да и безразлично. Протелефонируйте немедленно вашу историю. «Обозрение» не ежемесячник.

И он передал меня человеку, который сумел в одну минуту все из меня выудить. Это было еще небывалое происшествие за все время постройки туннеля, настоящий «рекорд» для меня. При ближайшей встрече с редактором хроники он сейчас же меня узнал.

В течение часа толпа хроникеров толкалась на месте происшествия, но пока они расспрашивали рабочих, уже прибежал запыхавшийся мальчик с экстренным выпуском газеты, в котором было мое описание. Листки разошлись, словно горячие блины, и Джерри мог наслаждаться свежеотпечатанным оттиском о своем чудесном полете.

В этот день мы больше не работали. Это был последний день нашего договора, и мы были очень довольны и концом работы, и нашей получкой.

Глава 11. Дыру затыкают телом человека

Прошло два дня. Мы отправились как-то к шахте туннеля, и на наше счастье случилось так, что в тот самый момент, когда мы подошли, из конторы вышел хорошо одетый господин в сопровождении управляющего Брауна.

– А, вот как раз и они! Идите-ка сюда, я представлю вас заведующему работами инженеру Прайсу.

– Ага, – говорит инженер. – Это вы те молодые люди, о которых мне рассказывали? Вы, вероятно, желаете наняться на вторую неделю? Да?

– Не совсем так, – отвечает Билл. – Пока с нас довольно и того, что нам пришлось пережить в туннеле, но мы хотели бы спуститься и посмотреть, как вы освобождаете туннель от ила и воды. Мы с Джимом никак не можем сообразить, как вы это делаете.

– Если бы я сейчас не так торопился, – посмотрев на часы, говорит Прайс, – я бы охотно вам обо всем этом рассказал. Приходите завтра ровно в час в мою контору, мы вместе позавтракаем. Вот моя визитная карточка. – Он передал Биллу свою карточку и ушел прежде, чем мы успели опомниться.

На следующий день ровно в час мы подошли к его приемной, и нас тотчас ввели к нему. Он ласково здоровается с нами:

– Вы точны до минуты, – хвалит он нас. – Ничто я не ценю так, как точность. Теперь пойдем завтракать и обо всем потолкуем.

Помещение, куда привел нас Прайс, было так богато и комфортабельно обставлено, что нам было не совсем по себе, но наш собеседник сумел быстро привести нас в хорошее настроение. Он расспрашивал обо всем, а особенно его интересовало, почему мы поступили в землекопы. Пришлось рассказать всю нашу историю от начала до конца.

– А кто этот дядя Эдуард?

– Инженер Эдуард Джордан.

– Как? Вы племянник Эдди Джордана? Это мой школьный товарищ; много хорошего пережили мы с ним вместе. А кстати, ваш дядя хорошо знаком с постройкой туннелей, хотя это и не его специальность. Он вам никогда не рассказывал о взрыве в Гудзонском туннеле, грозившем разрушить весь туннель?

– Нет, об этом он мне никогда не рассказывал.

– Удивительно! При работах в главном канале, неподалеку от нью-йоркского конца, наткнулись на скалу. Режущий край щита погнулся о камень, нужно было вытаскивать землю, работая впереди щита.

– Да, мы знаем. Тогда перед щитом сооружают карниз, под которым можно работать. Об этом случае нам рассказывал один из ваших рабочих.

– А он рассказывал вам, как заткнули дыру человеческим телом?

– Человеческим телом? Трупом?

– Нет, живым человеком. Дело было так. Шла установка карниза. Прежде всего, натолкнувшись на скалу, вбили доски в ил перед щитом, так что они образовали род крыши. Убрав землю, соорудили боковые стены, наставив короткие деревянные бруски, а затем решили заменить только что настланный тес стальной крышей. Наконец, обнажили скалу для бурения и взрыва. Но все это отняло столько времени, что грунт над крышей туннеля сильно ослаб. Обычно образуется полуметровое отверстие между облицовкой и крышей щита, через которое воздух всегда стремится выйти наружу. Его затыкают мешками с песком.

– Да, мы знаем.

– Разумеется, вам все это известно; я забыл, что вы работали в туннеле. И вам, вероятно, известно, что если щит не продвигается, грунт удерживает давление в туннеле, но при долгой стоянке воздух разрыхляет грунт. Глубина реки в этом месте была десять метров, илистый слой не более двух метров. Мало-помалу грунт рассосался, и прямо над щитом стояла вода. Пока щит не двигали, опасности не было, но надо было продвинуть его дальше для новой обкладки стен туннеля, затычка оказалась недостаточной, воздух устремился наружу, и хлынула вода. Так обстояло дело. Выход был один: спустить в реку груз глины, в то место над туннелем, где дно было разрыхлено воздухом, и устроить искусственное русло, которое удержало бы воздух, пока не будет продвинут щит. Но дело было зимой, копать замерзшую глину трудно, да и река была покрыта льдом. Чем дальше, тем больше шло разрыхление; надо было что-нибудь предпринимать возможно скорее. С лихорадочной быстротой взорвали скалы перед щитом; как только было расчищено достаточно места, инженер, руководивший работами, рискнул продвинуть щит без всякой покрышки. Была поставлена двойная смена рабочих с мешками глины и песка на борьбу с воздухом и водой; воздушные насосы были подготовлены для того, чтобы мгновенно дать в случае необходимости полное давление. Ваш дядя, близкий знакомый этого инженера, получил, в виде особой любезности, разрешение присутствовать при работах. Когда все было готово, пустили в ход гидравлические домкраты, и исполинский щит медленно пополз вперед. Как только сдвинулась затычка между щитом и облицовкой, воздух с оглушающим шумом вырвался наружу. Давление его в туннеле ослабело, поднялся густой туман. Рабочие с мешками были готовы на борьбу с прорывом: опытные землекопы принялись со всей энергией затыкать дыру, но на новичков, никогда не переживавших прорыва, невероятный гул и густой туман навели панику, и они убежали, так что десятник вынужден был звать их назад. Работу воздуходувных машин довели до крайних пределов, но воздух выходил быстрее, чем его успевали накачивать. Ваш дядя Эдуард с самым горячим пылом воевал с песочными мешками, но едва удавалось заложить ими дыру, как сильный воздушный поток снова выбрасывал их кверху, и всю нижнюю половину щита заливала вода.

Люди рассчитывали только ослабить напор воды до тех пор, пока не будет продвинут шит, но как ни напрягали они своих сил над затыканием щели, потеря воздуха была все же больше его притока. Начал уже чувствоваться недостаток материала, использованы были почти все песочные мешки, люди хватали все, что им попадало под руку: старую одежду, плащи, даже рубашки, только бы заткнуть бездонную щель. В одну из критических минут ваш дядя схватил землекопа и втиснул его спиной, прежде чем тот успел что-нибудь сообразить, в злополучную щель. Так он и остался, прижатый давлением воздуха к крыше щита. Перепугался бедняга до смерти, но, сколько он ни бился, встать не мог. Все между тем отчаянно торопились с продвижением щита. Когда, наконец, были заткнуты все дыры, а давление воздуха стало уравновешивать воздушное давление реки, землекопа освободили от такого необычного положения и наложили новый венец плит. Новое продвижение вперед, второе кольцо чугунной облицовки, и опасное место позади, а сверху щита крепкий грунтовый слой.

Прайс улыбнулся, заметив, с какой жадностью проглатывали мы каждое слово его рассказа.

– Не правда ли, как трагично звучит – заткнуть щель человеком, а между тем это нередко случается, и не только землекопу, который попался под руку вашему дяде, пришлось пережить такое положение впервые. И вообще это вещь вполне безопасная. Да вот и теперь, не была бы щель так велика, Джерри заткнул бы ее собой вместо того, чтобы лететь сквозь русло, и наш туннель не был бы залит.

– Ну, а как же вы освобождаете его от воды? – задает вопрос Билл.

– О, это не так трудно. Мы разыскали дыру в русле, и завтра во время отлива закроем ее просмоленной парусиной и засыпем глиной. Получится достаточно крепкий пластырь; затем мы выкачаем воду из туннеля, нагнетая туда воздух. Я дам вам разрешение, если хотите, посмотреть на эту работу.

– Господин Лудло, – подзывает Прайс высокого человека с длинными седыми усами, который проходит мимо нашего стола. – Присядьте на минуту. Я вас познакомлю с двумя молодыми многообещающими инженерами. Это Билл, племянник Эдди Джордана, а это его близкий друг Джим. Господин Лудло, мои молодые друзья, ведет постройку нового висячего моста через Ист-Ривер.

И к нашему великому смущению, он начал петь нам хвалебную песнь перед этим инженером-строителем мостов.

– Целую неделю они прокопались наравне с рабочими в земле, чтобы ознакомиться с туннельной работой на собственном опыте, а не из книг. Необходимо поддержать такую жажду знания и такое пристрастие к инженерному делу. Не могли бы вы показать им ваш мост?

– О, с большим удовольствием покажу. Приходите в мою контору, я вам дам рекомендательную записку к господину Блэнкерду. Это мой главный помощник, который ведет работы.

– Мы вам будем очень благодарны, – с жаром отвечает Билл. – Ознакомиться именно с этим сооружением для нас было бы чрезвычайно интересно.

И пока мы завтракали, мы были представлены еще нескольким инженерам; все они отнеслись к нам крайне дружелюбно и предлагали показать нам различные работы, которыми они руководили.