Текст книги "Скандальный роман"

– У тебя, кстати, отлично получается описывать эмоции. Не прибедняйся. Знаешь, сколько было лет Франсуазе Саган, когда она написала свой первый роман, который вызвал фурор в обществе и был отмечен многими критиками?

– Девятнадцать, – улыбнулась Руслана.

– Литературу ты знаешь лучше, чем философию, – ухмыляюсь я. – У меня есть к тебе предложение, – мысль приходит спонтанно, и, возможно, она совершенно безумная, и пожалею утром.

– Мы уже решили, что я не девственница, – хихикнула Руслана. – Предложение делать не обязательно.

– Ты читала мой роман. Я читал твой. Почему бы нам не попробовать написать вместе? – предлагаю я. Лицо Ланы удивлённо вытягивается. Она хмурится, словно не совсем понимает смысл моего предложения.

– Ты шутишь?

– Нет. Я совершенно серьезен.

– Издеваешься? – недоверчиво спрашивает она.

– Это просто попытка. Если не получится, мы просто все сотрем.

– Зачем тебе это нужно?

– Я не знаю. Мне интересно попробовать. Мой агент говорит, что я должен произвести перезагрузку своего творчества.

– А что с ним не так?

– После выхода моего последнего романа прошло три года, – произношу я.

– И ты ничего не пишешь? – ее взгляд скользнул в сторону рабочего стола и переполненной бумагами урне.

– Ничего стоящего. То, что пишу, не устраивает издателей.

– Я не знаю, что сказать, – качает головой Лана.

– А ничего и не нужно говорить. Давай напишем, – говорю я.

– Но как? И о чем? – обескураженно спрашивает Руслана.

– Все просто. О нас. Давай напишем нашу историю, – заявляю я.

– Подожди, но ведь еще нет никакой истории.

– А как же художественный вымысел? – улыбаюсь я, подмигивая ей. Руслана смущенно отводит глаза, и по-прежнему кажется совершенно сбитой столку. – К тому же мы совершенно не знаем, к чему все это нас приведет. Давай пофантазируем?

– Ты точно не прикалываешься?

– Я похож на шутника?

– Ты пьяный писатель. Это может быть просто твоя бредовая спонтанная идея.

– Нет, Лана.

– И как ты это себе представляешь?

– Ты пишешь историю от своего имени. Я от своего. А потом мы просто складываем пазл. Некоторые моменты, разумеется, при конечной редактуре можно поправить и урезать, но, я думаю, это будет захватывающе. Как думаешь?

– Звучит круто, – закусывая губу, нерешительно произносит Руслана, хотя глаза ее уже горят предвкушением. – Поясни еще раз. Я пишу главы с повествованием от своего лица и присылаю тебе, и ты делаешь то же самое? – уточняет Лана.

– Нет. Не совсем так, – качаю головой, придвигаясь ближе. – Ты мне ничего не показываешь, пока мы не допишем. И я тебе соответственно. Кое-что мы, понятно, будем писать самостоятельно, но большую часть я бы хотел, чтобы мы написали здесь. В этой гостиной. Лицом к лицу.

– Ты шутишь? – в который раз спрашивает она.

– Соглашайся. Это эксперимент чистой воды, но мы ничего теряем, не так ли? Поверь, я не стал бы придумывать такой сложный маневр, чтобы просто переспать с тобой.

Лана

Его лицо так близко, что я могу разглядеть в его затуманенном от алкоголя и желания взгляде свое отражение. Разве эти пьяные глаза могут лгать или так жестоко шутить надо мной? Зрачки Алекса расширены настолько, что, останови нас в парке полицейский, мы бы точно оказались в участке и проходили тест на употребление наркотиков. Да только мы оба сейчас под влиянием наркотика другого рода…взаимного, непреодолимого влечения. В лапах зверя, которому я не позволю растерзать меня на части…это ведь всего лишь животные инстинкты, правда?

Он мой преподаватель. Он старше меня на шестнадцать лет. И я уж точно не хочу быть очередным именем в списке его легких побед – просто напоминаю себе я.

Да только сердце и все мое тело кричат мне совершенно о другом. Язык прилипает к небу, ладони горят, чувства и совершенно новые эмоции накрывают меня с головой огромной волной, затягивающей в водоворот событий, которые могут привести к ка-та-стро-фе. Никогда я не испытывала подобной эйфории и столь сильного влечения. Черт, мне кажется, еще чуть-чуть и, вопреки земному притяжению, я взлечу, находясь под гипнозом его глаз, шуток, слов, мыслей, которые прочитала в его романе и узнала сейчас…возможно, Алекс даже не догадывается насколько он невероятный мужчина. И в этот момент, когда он так близко и с его губ сорвалось совершенно неправдоподобное и безумное предложение, я думаю только о том, что, если бы где-то в параллельной вселенной, где нас бы не разделяло так много, мы могли бы быть вместе. И я бы говорила ему об этом каждый день, каждое утро…

Наверное, я просто пьяна.

Никто и никогда не заставлял мое сердце дрожать, падать и вновь взлетать, трепетать, сходить с ума от предвкушения. Биться так сильно и быстро, отсчитывая удары до моего фееричного падения. Почему падения? Потому что нам с Алексом нельзя заходить дальше. Интуиция меня никогда не подводит.

Ощущение «табу», который ставит мой разум, такое же сильное, как и наше влечение. И этот запрет пока не снять никаким алкоголем.

– Я могу взять все, что мне нужно, прямо сейчас, и ты знаешь это, – его мягкая, ласковая угроза в голосе заставляет меня вздрогнуть. Боже, реально трепещу как девственница перед первым разом. Пальцы Алекса ложатся на мой подбородок, и он слегка приподнимает его, в который раз за вечер проводя большим пальцем по моим губам, и придвигается еще ближе.

С ума можно сойти от такой близости, и я ощущаю, как в накаленном воздухе переплетается наше горячее дыхание, сливается в единое целое. Мы в шаге от огромной ошибки, которую не должны совершать.

Его палец слегка давит на губы, и я непроизвольно приоткрываю их, глядя на него из-под полуопущенных ресниц. Считанные миллиметры разделяют нас. Черт, это напряжение непереносимо! Я чувствую, что еще пара секунд, и, послав все к черту, Алекс просто ворвется в мои губы языком. В мыслях вспыхивают яркие образы того, чем это все может закончиться: моим порванным платьем и красными царапинами на его спине. Сильнейшая дрожь вновь окутывает меня с головы до кончиков пальцев ног, когда я представляю его мощную фигуру, зажатую между своих ног. Черт, нет.

– Черт, нет! – вслух кричу я, резко упираюсь ладонями в его грудь и, отталкивая, встаю с дивана. – Не верю в то, что ты всерьез предлагаешь мне это, – как ни в чем ни бывало стараюсь говорить я, но мое судорожное дыхание выдает мои истинные эмоции.

– Ты меня убиваешь, детка, – он издает недовольный рык, откидывая голову на спинку дивана. – Ты заставляешь меня ощутить себя озабоченным героем моего романа, который непременно взял бы свою «жертву» силой. Думаю, ты помнишь каким способом, – хотела бы я сказать, что Алекс шутит, но его голос звучит сейчас очень серьезно. И опасно.

– Я не жертва, Алекс, – фыркаю я, глядя на него сверху вниз. – Я обожаю твой роман, но я бы не потерпела к себе такого отношения.

– То есть жесткое порно отменяется? – немного пьяным голосом интересуется он.

– Я этого не говорила, – на одном выдохе произношу я, сама не понимая, что несу. Черт, неужели я это сказала вслух? Алекс приподнимает одну бровь, оглядывая меня таким хищным взглядом, перед которым почти невозможно устоять…но это необходимо. – Платье жутко неудобное, – быстро перевожу тему я. – Я не смогу нормально писать в нем, мне необходим настрой и полный комфорт. Может, у тебя есть футболка? Халат? Что угодно, – нервно поглаживая кончики своих пальцев, спрашиваю я, оглядывая комнату Алекса.

Кто бы ни был дизайнером этого интерьера, но он действительно постарался. Много свободного пространства, все лаконично и по-мужски сдержанно в черно-коричневых и бело-бежевых тонах. Спальню и гостиную, в которой мы находимся, разделяет прозрачная стена, напоминающая шахматную доску из-за стекол разного цвета, и я улыбаюсь собственному едва заметному отражению, изучая ее. Кухня и столовая соединены с огромным залом, где все оформлено хоть и стандартно, но со вкусом: плазма, журнальный столик, два дивана, картины на стенах с изображением причудливых абстракций и дартс с баскетбольным кольцом, которые являются деталями интерьера, а не предметом досуга. Несмотря на всю красоту пространства, меня не покидает чувство, что здесь нет уюта. Нет тепла. Единственный источник настоящей энергии сосредоточен на рабочем столе Алекса, заваленном бумагами. И необычной «стенке», на которой в ряд стоят его парфюмы, лежат очки, висит коллекция шикарных часов и галстуков. Мужской уголок.

– Не поверишь, но я как раз хотел тебе помочь избавиться от этого платья, – недовольно замечает он, ухмыляясь как Чеширский кот.

– Оно концертное и принадлежит клубу. Его нельзя рвать, – веду оголенным плечом, вновь переходя на легкий и пьяный флирт. Ну не могу удержаться. Мне так нравится его дразнить. Насколько нас хватит?

Вместо ответа Алекс встает с дивана и жестом приказывает мне следовать за ним. Подходит к небольшому шкафу и почти не глядя достает из него две футболки – одну короткую черную, которая вряд ли прикроет мне бедра, другую слегка подлиннее.

– Какую выбираешь? – интересуется Алекс, расстегивая пуговицы на своей рубашке. Черт, я всегда хотела это сделать.

– Серьезно? Я буду носить футболку популярного писателя? Наверное, я перестану мыться после этого, – иронизирую я и показываю на футболку подлиннее. – Может, это волшебная футболка, в которой на меня снизойдет вдохновение…

– О да. Но я надеялся, что ты выберешь короткую, – Алекс протягивает мне футболку и быстро смахивает с плеч свою рубашку.

– Что ты делаешь? – хриплым голосом спрашиваю я, невольно уставившись на его обнаженный торс. Ох…мне нравится. Переступаю с ноги на ногу, пока мой взгляд скользит по его рельефным мышцам, наверняка очень твердым на ощупь. Что, я не видела подобного? Конечно, видела, но мне никогда так сильно не хотелось пройтись по мышцам мужчины губами, прикоснуться к каждому участку кожи…

Надеюсь, это во мне говорит текила, а не я.

– Переодеваюсь, – спокойно бросает Алекс, пока мой взгляд фокусируется на его крепких бицепсах. Нервно сглатываю, когда он рывком расстегивает ремень и снимает свои брюки.

– О Боже, – я начинаю нервно и пьяно хихикать, чтобы скрыть свое волнение. Всего секунда, и его мощные, подкаченные ноги уже прикрыты спортивными штанами…честное слово, я не смотрела на его боксеры. Ну, разве что чуть-чуть.

Просто не успела.

– Тебе так идет, – оцениваю его домашний прикид я. Так он выглядит еще моложе, чем мой утренний спаситель. – А вот так еще лучше, – шепчу я и сама не замечаю, как делаю шаг к Алексу и запускаю кончики пальцев в его волосы, перебираю их, устраивая ему небольшой кипиш на голове.

– Сразу такой сладкий мальчик, а не строгий и злобный препод, которого все боятся, – Алекс смотрит на меня как-то странно. Сосредоточенно, горячо и чувственно одновременно. Мой голос получается нежным и ласковым, сейчас я просто не в силах скрывать свои чувства.

И снова наши лица так близко, а бедра почти вплотную прижаты друг к другу. Хлопковая ткань его брюк совершенно не плотная, и я борюсь с желанием почувствовать, прижаться к нему, ощутить кожей. Резко останавливаю себя, и делая шаг назад, поворачиваюсь к Алексу спиной, переводя дыхание.

– Лямки на пояснице…завязаны на два узла. Мне без тебя не справиться, – щебечу я. Что творю? Но мне безумно хочется быть соблазнительной, желанной для него. И в то же время недосягаемой. Мне нравится ходить по краю. А тебе, Алекс? Что нравится тебе, и есть ли хоть одно доказательство тому, что ты не банально хочешь поиметь меня?

– Ты напрашиваешься. На ремень, – его горячее дыхание обдает кожу на затылке, и я прижимаю подбородок к плечу, стараясь побороть и остановить волны мурашек и удовольствия, разливающиеся по телу. Щекотно и приятно. Но с каждой секундой становится все труднее…пальцы Алекса медленно скользят по моей спине, лаская каждый позвонок. Господи, это же просто невыносимо. Самый эротичный момент в моей жизни. Представляете? Никакой горячий секс с «парнем для галочки» не сравнится с прикосновением рук мужчины, которого я действительно хочу всем сердцем. И не могу получить.

Разум мешает мне. И страх…я боюсь все испортить. Боюсь, что стану сразу ему неинтересна, когда Алекс получит желаемое. Думаю, Джордан привык получать все и сразу. И если я сделаю это прямо сейчас, то сольюсь с толпой его обезумевших фанаток, которые отдались бы ему с порога, за пиар или за что угодно. За ириску, черт подери.

Я до сих пор думаю, что он пошутил насчет совместного романа, но мы вернемся к этому позже.

Его пальцы замирают на пояснице, и я чувствую, как он касается ямочек на нижней части спины, доводя меня своими прикосновениями почти до потери пульса. До дикого жара, опоясывающего живот, бедра и ноги. Пара секунд мучений, и он развязывает узелки, и верх моего платья спадает. Мне кажется, я слышу его утробный рык, и чтобы не искушать его внутреннего зверя, я очень быстро влезаю в футболку, которая оказывается короче, чем мне бы этого хотелось.

Она чистая, но все равно пропитана им. И моим любимым ароматом.

– Чувствую себя героиней провокационного романа, – поворачиваюсь к Алексу и замечаю, как его взгляд жадно скользит по моему телу и замирает на сосках, которые я автоматически и быстро прикрываю волосами.

– Или скандального новогоднего, который мы попробуем написать?

– Ты все-таки серьезно, – слегка пошатываюсь на ровном месте, все еще пребывая в обморочно-пьяном состоянии. – Алекс, нам поесть надо, – невзначай провожу ладонью по своему животу и замечаю, как внимательно он следит за моим движением, словно пытается что-то разглядеть через ткань футболки. В его глазах вспыхивает целый сноп искр, когда он замечает очертания сережки в пупке. Ему что, пирсинг нравится? – Мы ничего не напишем толкового, если будем настолько пьяны, – на самом деле не так уж сильно я пьяна, но перекусить после текилы хочется.

– Чего ты хочешь? Пиццу? Служба доставки в соседнем доме.

– Блин…пиццу? На ночь? – мой тренер был бы не в восторге от этой затеи.

– Ты прямо, как-кк-к… – осекается на полуслове Алекс.

– Как кто? – напрягаюсь я, замечая странный блеск его в глазах, и как он на мгновение опускает взгляд.

– Как типичная девочка. Поверь, после ужина я найду нам просто офигенный способ потратить калории. Только попроси, и пиццы как не бывало, – расплывается в широкой улыбке Алекс.

– Ты безнадежен и невыносим. Маньячина, – возвожу взгляд к потолку.

В итоге Алекс заказывает все и сразу. Пиццу, суши и литры сока, потому что я намекнула, что больше не хочу пить алкоголь. В меня не лезет.

– О да, пища Богов. Может, и мороженое найдется? – облизываю губы, потирая ручки. – Гулять так гулять.

– Эм, я похож на того, кто ест мороженое? Ненавижу сладкое, – отвечает Алекс, но я в это время уже слегка бесцеремонно роюсь у него в морозилке. Надеюсь, он мне это простит.

– А это тогда что? – начинаю ржать я, достав из морозильной камеры два фруктовых льда на палочке. – Обещанная ириска?

– Я вижу, ты сильно прицепилась к моей ириске, и она не дает тебе покоя, – мрачно замечает Алекс, а потом нас обоих пробирает на истеричный смех. – Надеюсь, ты не будешь есть это при мне.

– Почему нет? Я в отличие от тебя жуткая сладкоежка, – без задней мысли облизываю ледяную мороженку с клубничным вкусом, едва глаза не прикрыв от удовольствия. Не знаю, какие там у Алекса возникают ассоциации, но мне фруктовый лед напоминает о поездке к бабушке и дедушке летом, где подобное мороженое было лучшей наградой за прополотый огород.

– Ты сумасшедшая, – качает головой, не отводя от меня потемневшего взгляда. – И пьяная, хоть и сама не понимаешь этого.

– Может быть, – пожимаю плечами, снова улыбаясь ему наверняка распухшими ото льда губами. – Но ты так и не объяснил, что это делает у тебя в морозильнике. Сколько вам лет, мистер серьезный преподаватель и очень популярный писатель, и какие тайны ты еще от меня скрываешь?

– Надеюсь, это останется между нами, – отшучивается Алекс.

– А могла бы всем рассказать. Нарыть на тебя еще несколько грязных фактов и продать в желтую газетенку. Вот, смотри. Факт номер один: ты пытаешься соблазнить и даже изнасиловать свою ученицу! – невинно моргая, поглядываю на него и выкладываю пиццу на специальную круглую тарелку. Алекс явно привык брать ее прямо из коробки, но мне так хочется, чтобы все было красиво.

– Изнасиловать? Я не насилую невинных девочек. Я снисхожу до них, когда они меня умоляют. Второй?

– А второй…факт, – закусываю нижнюю губу, снова оглядывая его крепкий торс. – Ты мог бы сам сыграть своего героя, – с придыханием выпаливаю я. – Так трудно одеть футболку?

– Вообще-то я у себя дома, – глухо смеется он и отвечает мне не менее вожделенным и горячим взглядом. Мои ноги горят от того, что он уже несколько раз по ним взглядом прошелся.

– Не понимаю все-таки, почему ты предлагаешь мне написать с тобой, – я вдруг беру его за руку, сжимая теплые и большие пальцы по сравнению с моими. Его энергия бьет меня прямо в сердце, и я снова дрожу, на этот раз глядя на Алекса не с желанием, а с восхищением. Если бы он только знал, что я чувствовала, когда читала его историю…

Есть книги, в которых ты ощущаешь некую схожесть с самим собой, в них смотришь словно в зеркало и видишь там отражение своих мыслей. Ты читаешь фразы и думаешь: да, да я написал бы так же.

Наверное, он все-таки знает. Иногда я смотрю на него и ненавижу за то, что вообще встретила. Нельзя быть таким идеальным, таким умным, таким сексуальным и притягательным. Повторюсь, это не законно. И нельзя так писать, точнее нельзя не писать уже три года, обладая даром, ведь он…он может. Я знаю, что может взлететь выше той безумно высокой планки, на которой он уже творит.

– Я же сказал, мне нужна перезагрузка, Лана.

– Но кто я по сравнению с тобой? Я только в начале пути. И меня никто не поддерживает…папа не хочет слушать о моих увлечениях.

– А мама поддерживает?

– Мама меня поддерживала. Во всем, – Алекс хмурится, замечая, что я говорю о ней в прошедшем времени. – Она считала меня исключительной, неповторимой. Все мамы считают своих детей уникальными, но моя мне об этом говорила…

– Мне очень жаль… – немного растерявшись, начинает Алекс, сжимая мою руку. Я наспех смахиваю крошечные слезинки и снова широко ему улыбаюсь.

– Алекс, это мне жаль. Ты только что мне рассказал о том, как я должна чувствовать своих героев, пропускать через сердце! Неужели нет ничего, о чем бы ты сейчас хотел рассказать? Я не верю. Ты просто…погряз, стал заложником своего имени и своего первого романа. Имиджа. Может, на тебя давят издатели или кто-то другой. Указывают, как тебе писать и что делать. Но…кто они такие, чтобы делать это? Возможно, мнение твоего литературного агента разошлось бы с мнением издателей и тем более с мнением читателей! Может, твои новые работы даже не доходят до них! А может, тебе просто не хватает эмоциональной встряски. Заряда, огонька, который снова зажжет твое сердце. Потому что я не верю в то, что ты не можешь прямо в ближайшее время сесть и написать что-то гениальное! – пылко заверяю его я. – Наверное, тебе все это говорят. И я не хочу сливаться с толпой фанаток, которые закидывают тебя лестью, – поднимаю на него взгляд. – Но ты пишешь так…завораживающе, и просто ранишь мое сердце полетом своих мыслей. А диалоги героев? Они как будто живые, я их слышу. Я чувствовала себя главной героиней и словно побывала в виртуальной реальности…Алекс, ты творишь магию. Пусть местами мрачную, болезненную, непереносимую…пусть мне пару раз хотелось закрыть твою книгу, сходя с ума от боли, но я ни на секунду не пожалела, что начала ее читать. У меня внутри все перевернулось. Я не смогу писать так, как ты. Все что я делаю…это просто бессмысленно, – уже совсем тихо говорю я.

– Сможешь. Ты будешь писать лучше. И мое предложение в силе, и я не принимаю возражений. Я тебя выбрал, и точка. И вообще, я уже скучаю по твоей улыбке, – уголки моих губ снова ползут вверх, и мне безумно хочется его обнять.

Вот что связывает меня с ним крепче любого физического желания и внеземного притяжения. Это больше, чем желание заняться сексом. Я восхищаюсь им. И поражаюсь, каким разным он может быть, ведь этого сноба-препода я просто терпеть не могу в нем. И все равно…я хочу узнавать Алекса дальше, глубже, ближе…не потому что Джордан популярный писатель, а потому что он переполнен чем-то настолько близким и необходимым мне.

– Факт третий, – деловым тоном продолжаю я, когда мы уже уплетаем наш ужин за обе щеки. – Знаешь, я ведь ушла из кафе тогда, потому что увидела, как ты улыбаешься, разговаривая по телефону. Я подумала, что у тебя кто-то есть. И искренне верю в то, что на чужом несчастье не построишь своего счастья. И я хотела спросить у тебя …ты, правда, одинок? Не обижайся, Алекс, но дом такой пустой. Красивый безумно, но холодный. Видно, что здесь нет…постоянной женщины, – Алекс слушает меня с ледяным выражением лица и даже перестает жевать свою пиццу. – И все-таки, вдруг я ошибаюсь. Раз уж мы собираемся писать эротический роман вместе, мне бы хотелось быть уверенной в том, что у тебя нет женщины, которая была бы против нашего исключительно делового «союза», – говорю все это, а сама до сих пор не верю в то, что мы всерьез обсуждаем наш возможный роман. – Итак…

– В данный момент у меня нет постоянной женщины. Я свободен. И еще тысячи синонимов этому слову, Лана, – непоколебимым тоном заверяет меня Алекс, но меня слегка напрягает, что его лицо не выражает никаких эмоций, словно он одевает на себя непроницаемую маску.

– А с кем ты в кафе разговаривал? – все никак не могу угомониться я.

– С моим литературным агентом, – Алекс выразительно проводит пальцем около своей шеи.

– Ого, она та еще львица?

– Скорее, змея. Душит и душит.

– Хорошо. Я спросила, потому что тебе…ты старше меня. И не женат. Видимо, Джоан Роулинг была права, когда говорила, что писатель – это самая одинокая профессия в мире…

– Только не говори, что я связался с фанаткой «Гарри Поттера»! – морщится Алекс и тут же получает в ответ легкий удар по предплечью. Это всегда моя первая реакция на подобные высказывания в сторону этой книги.

– Еще одно нелицеприятное слово в сторону «Гарри Поттера», и ты покойник! – шучу я, защищая любимую книгу из своего детства.

– Но это же сказка. А твой Гарри – худощавый очкарик, вечно попадающий в неприятности, – парирует Алекс, глядя на меня скептически.

– Так, лучше не злите меня, мистер Джордан, – вспыхиваю я, упирая руки в бока. – Ты у меня сейчас получишь! – я снова набрасываюсь на Алекса, слегка стукая его плотно сжатыми кулаками. Едва ли ему больно. Судя по ухмылке, он ловит кайф. Мазохист.

– Худощавый! Да-да! Тебе такие, значит, нравятся.

– Да, именно! У тебя нет никаких шансов, понял? – я то ли случайно, то ли намеренно сильно царапаю его бицепс. На слегка смугловатой коже появляется длинная, красная царапина. Упс. Резко встаю со стула и убегаю прочь, поймав на себе его осатаневший взгляд.

Наверное, мы слишком пьяны или оба ненормальные, но Алекс бежит за мной. Мне двадцать, а ему тридцать шесть? Не правда. Сейчас мы оба как дети. Я бегу от него так быстро, что мои босые ступни почти не касаются паркета, и заливаюсь смехом, хотя он уже почти наступает мне на пятки, дышит в спину. Я торможу у одного из диванов и хватаю подушку.

– Ты меня не победишь и не поймаешь! – показываю Алексу язык, пока он берется за другую подушку, и его взгляд выражает только одну довольно очевидную эмоцию «ну все, ты доигралась». У меня дыхание перехватывает, и немного страшно, но я все равно вступаю с ним в схватку. Мы деремся подушками, то рыча, то задыхаясь от смеха. Я прячусь от него, бегая вокруг дивана, и стараюсь ударить побольнее. Я и моргнуть не успеваю, как Алекс в какой-то момент хватает меня за талию и приподнимает над полом как пушинку, а потом довольно резко кидает на диван. Я не чувствую боли…ощущаю только, как он мгновенно закрывает меня собой, ощущаю тяжесть его тела на себе. И его горячее дыхание, прерывистое движение стальной груди, по которой так и хочется провести пальчиками. Его бедра оказываются прямо между моих раздвинутых ног, и он резко вдавливает меня в поверхность дивана, срывая с моих губ непроизвольный стон, кричащий ему о моем истинном желании…черт.

Он такой горячий. Внутри меня все вспыхивает огнем, языки пламени буквально ласкают низ моего живота. Мы обмениваемся тяжелыми, затуманенными похотью и эйфорией взглядами.

– Ох, как опасно. Кажется, кто-то сейчас снова полезет целоваться! – гордо заявляю я и пытаюсь выбраться из-под его тела, но это невозможно…наоборот, я усугубляю ситуацию, все чаще соприкасаясь с его телом.

– Попалась, малышка. Хватит играть, Лана. Просто попроси. Проси меня, малышка, – его голос такой чувственный, что я уже готова…чертовски готова для него. И уже давно. Боже, помоги мне устоять. Пожалуйста…

– Не попрошу никогда! – слишком усердно качаю головой я и пыхчу, снова пытаясь выбраться. – Алекс, мне еще экзамен у тебя сдавать. Не забывай, кто мы друг другу, – кажется, Джордану сейчас совершенно плевать на то, что завтра мы встретимся у него на лекции. Он сцепляет мои запястья и заводит руки за голову, с силой вдавливая их в матрац. Заковывая в невидимые наручники. Невольно прогибаюсь под ним, касаясь напряженными сосками его груди через футболку. – Отпусти меня, отпусти, отпусти… – горячо шепчу я прямо в его мягкие губы.

– Нет. Даже не думай, – выдыхает Алекс, и напряжение между нами достигает апогея. Чистая агония, безумная страсть. Балансируем на грани…он вот-вот сделает это, и почти не думая о последствиях, я умудряюсь вывернуть ногу и коленом бью его в каменный пресс. Ах, самой больно.

Я не хотела бить его, но это должно отрезвить Алекса. Нас обоих. Снова встаю на ноги, пользуясь секундой его замешательства, и бегу в другой угол гостиной.

– Маленькая стерва, – ругается он, но я уже натыкаюсь на довольно интересную деталь в его интерьере. На одном из столиков стоит ретро-патефон с кучей пластинок.

– О боже, как круто. Ты им пользуешься? – провожу пальцем по старинной технике, чувствуя на подушечке слой пыли.

– Нет, Лана, – Алекс направляется ко мне, проводя рукой по своему торсу. Больно, малыш? Так тебе и надо. Нечего меня соблазнять. Ненавижу.

– Да уж, я уже вижу, что нет. У моего дедушки был такой же. Мы слушали старые песни всей семьей… – мечтательно вспоминаю я о тех безоблачных днях. – Можно включить что-нибудь?

– Если сможешь. Мне его дизайнер поставила. Сказала, что писателю нужна особая атмосфера, – Алекс поджимает губы, глядя на то, как я роюсь в старых пластинках.

– Конечно, нужна. Тебе не хватает праздника, вдохновения…скоро же Рождество! – я, наконец, нахожу то, что нам нужно.

Завожу пластинку, скрестив пальцы и надеясь на то, что все заработает. Пространство гостиной наполняет песня «Jingle Bells» Фрэнка Синатры, и, расплываясь в улыбке, я начинаю пританцовывать, выделывая чуть ли не балетные па. Наутро мне будет стыдно за это, но текила в моей крови не знает слова «стыд».

– Кажется, я совершенно не протрезвела. Пойдем танцевать? – хватаю Алекса за руку и поднимаю ее вверх, кружась вокруг своей оси. А потом крепко обнимаю его, почти падая в его объятия, и жмусь к нему, заглядывая в бесконечный омут самых таинственных глаз в мире. Алекс, который еще секунду назад тоже улыбался, глядя на мои дикие пляски, вдруг становится серьезным. Его скулы заостряются, губы на мгновение вытягиваются в тонкую линию.

– Хватит играть со мной, Лана, – снова произносит он, резко вдыхая.

– Я не играю, Алекс, – завороженно шепчу я, снова и снова утопая в его глазах и в чувствах, которые накрывают нас обоих. Я это чувствую. Ощущаю, как быстро бьется его сердце, как пульсирует венка на шее, от которой сильнее всего пахнет моим любимым ароматом и его кожей.

Я не играю, я такая и есть. Ребенок. Непосредственная, как говорят друзья. «Чудо» – иногда называет папа. «Неповторимая девочка» – говорила мама.

И я хочу знать настоящего Алекса.

Но…надеюсь, что это последний вечер, который мы проводим так, и дальше мы будем поддерживать исключительно деловое общение. Я не хочу…боюсь узнать, что такое «разбитое сердце». Колин своей изменой лишь задел мое эго, но с Алексом…все иначе. Мои чувства к нему могут вырасти во что-то глубокое и вечное. Я не хочу этого. Все равно это закончится.

Я подхожу к елке, на которой нет ни одной елочной игрушки, вырываясь из его объятий.

– А я уже нарядила елку. И твою наряжу обязательно, раз уж мне придется писать здесь каждый день. Мы же пишем новогодний роман, нам это необходимо. К тому же под наряженной елочкой приятнее находить подарок.

– Мне давно не дарили подарков, – отмахивается Алекс. – Кстати о романе. Ты уже достаточно трезвая? Пора начинать, – Алекс жестом указывает мне на диван, и я послушно села туда, где еще недавно лежала под ним.

Алекс вручает мне второй ноутбук, а сам садится на диван напротив с бутылкой пива. Гляжу на него с укоризной, и он ставит ее подальше, что-то ворча себе под нос.

– Мы не обсудили детали, начало сюжета, в конце концов! – мои пальцы скользят по гладкой поверхности клавиатуры, и я замечаю, как сильно они дрожат. Желудок свернулся в такой тугой узел, и я до сих пор не понимаю, как он способен переваривать пищу в состоянии постоянного волнения. – Разве у тебя нет плана, как у всех крутых авторов?

– Небольшие планы я пишу, но редко им следую. Это скучно.

– Согласна на все сто.

– Мы пишем о том, как мы встретились. Я о своем дерьмовом утре, а ты о том, как разбила телефон…

– Блин, не напоминай! – хнычу я, вспоминая о том, что произошло не с телефоном, а скорее с моим трудом, потраченным временем и зарплатой. Придется брать дополнительные смены, нужно купить много Рождественских подарков. А еще редактура моего романа, эссе, экзамены и роман с Алексом…про сон можно забыть. Рядом с Алексом я, кстати, совершенно забыла о времени, но мне кажется, уже совсем скоро наступит рассвет.

– Поехали, крошка, – Алекс начинает печатать, а я слегка теряюсь, не зная с чего начать. Меня немного отвлекают его присутствие и напряжение между нами. И как мы сдержались? Ответ прост, он, должно быть, слишком горд и ждет, чтобы я реально у него просила. Размечтался.

Хихикаю вслух, привлекая к себе его внимание. Постепенно мы оба входим в состояние потока. Со мной не так часто такое случается. Все чувства настолько настоящие и живые, недавно перенесенные на собственной шкуре, что буквы будто сами по себе появляются на экране и превращаются в слова и предложения, которые мне самой нравятся. Они легкие и искренние. По крайней мере, мне так кажется…