Текст книги "Галопом по европам, или Непутевые заметки по разным странам"

В конце «золотой улочки» стоит дом, о котором рассказали очередную красивую легенду: у местного князя была дочка, которую полюбил бедный чистильщик сортиров (или кузнец); князь, понятное дело, ни в какую не соглашался отдать единственную дочку за этого люмпена, но их юношеской дружбе помешал неожиданно появившейся ребенок, поэтому князь был вынужден их поженить. Но он придумал хитрую штуку, предложив золотарю (или кузнецу) поселиться в этом доме и за одну ночь выучиться играть на скрипке, и, как гласит легенда, чудо произошло – он выучился. Князь, однако, не сдержал условий контракта и удавил-таки этого пролетария. Красивая легенда. Она меня растрогала до слез. Правда, за домом оказался какой-то живой скрипач, который как бы в иллюстрацию к легенде наигрывал на своем приборе… пардон… инструменте нечто визгливое, что несколько смазало впечатление от легенды, так как если бы золотарь научился играть на скрипке так же, как это дитя природы, я бы его, на месте князя, не только удавил, а сварил бы в кипящем масле.

Потом нас поводили по Карловому мосту – это что-то типа измайловского вернисажа, но на мосту. Дольше 10 минут там нельзя находиться, так как запах марихуаны, которую курят дикие количества студентов из разных стран мира, может заставить вас забыться и купить что-нибудь из «произведений искусства», которые там продаются. Совершив этот ужасный поступок, вы уже никогда не сможете избавиться от такого произведения, так как любимым родственникам его просто нельзя подарить, а преподнести его теще – это будет слишком прозрачный намек. Естественно, на мосту масса художников, которые, нечувствительно превзойдя мастерство древних мастеров, сумеют написать ваш портрет не за две недели, а за двадцать минут. Портреты получаются красивые, но несколько стандартные: женщины на них один в один похожи на «Иржи з Падебрад», а мужчины – на объевшегося селедкой вьетнамца, торгующего китайскими куртками на муниципальном рынке «Войковский». У одного художника, кстати, висел довольно приличный портрет углем знаменитого престидиджи…тьфу… иллюзиониста Додика Копперфильда. По поводу этого портрета чехи мне с абсолютно серьезным лицом объяснили, что Давид недавно был на Карловом мосту, увидел там красивую часовенку и пожелал силой мысли перенести ее к себе в Америку. Потребовалось вмешательство половины населения Праги, чтобы отговорить его от этой мысли. Бедный Юрик, пардон, Додик! Опять ему не удалось продемонстрировать свое замечательное мастерство! Хорошо еще, что Ури Геллер туда не приезжал. Компьютеры-то он силой мысли останавливал, а вот попробовал бы он остановить тамошний «почитач».

Затем мы дошли (точнее – доползли, ибо я в последний раз такие расстояния преодолевал на ногах только в пионерском лагере) до Староминской площади, где я, преодолев сопротивление сопровождающих чехов, уселся пить пиво в открытом ресторанчике, вместо того чтобы, как было предусмотрено программой, смотреть на то, как из старинных часов в 18:00 выползают фигурки святых и заползают обратно. Я желал только одного: чтобы вокруг меня выползали и крутились кружки с пивом, а я бы сам при этом сидел на стуле, что, собственно, и было проделано, несмотря на всяческие махания руками и призывы сопровождающих чехов. Я только меланхолично повторял: «Мне и отсюда все прекрасно видно», упираясь взором в широченную спину немецкого бюргера. Так я и не увидел, как святые маршируют. Ну и ладно, в соответствующей песне об этом рассказано довольно подробно.

После этого нас повезли на Пражскую ВДНХ смотреть/слушать «музыкальные фонтаны». Само по себе это зрелище довольно интересное (мы его видели раньше): представьте себе здоровый (в ширину) бассейн, где располагается десяток каменных кругов, вокруг которых торчат фонтанные пиписончики. Внизу под этими кругами расположена куча прожекторов. Далее заводится какая-нибудь музыка, а «почитач» управляет запуском фонтанных струй и цветом. Выглядит это все довольно внушительно и красиво. Но чехи пошли другим путем. Они нас решили сводить на фонтанирующий балет (т. е. на фоне фонтана кто-то еще и танцует) «Лебединое озеро» Чайковского (так и вспоминается фраза из Драйзера «…доносились звуки „Сценки с ярмарки“ Римского-Корсакова», а рядом стоит примечание переводчика: «видимо, имеется в виду „Картинки с выставки“ Мусоргского»). Это надо было додуматься – повести русских на Пражскую ВДНХ на балет «Лебединое озеро», где фонтаны почти не фонтанировали (чтобы не забрызгать танцоров и не отвлекать внимание от их скромных усилий), а танцоры были из хореографического кружка при приюте начальной церковно-приходской школы для детей, страдающих дефектами двигательного аппарата, ибо, понятное дело, никакой профессиональный балет не будет танцевать холодным вечером на мокрой сцене, периодически заливаемой водой. Но костюмы у них были хорошие. Волшебник был одет «Бэтменом» – черная маска, черный плащ с красной подкладкой. Жуть. В общем, все это производило довольно смешное впечатление. Мой тесть (который был с нами на этой феерии) после представления заметил, что он первый раз видит такой шикарный балет, поставленный по музыке из кинофильма «Кавказская пленница».

Чехи, тем не менее, страшно гордятся этим балетом и считают, что это – лучшее, что у них есть (после «волосатого кнедлика»). Они вообще сильно гордятся всем своим. Перед фонтанами нас повезли смотреть «Выставку мод молодежной чешской моды». Это тоже демоническое зрелище. Обставлено все так, как в лучших домах Парижа: публика в вечерних платьях, официанты разносят шампанское (и пиво), куча кинокамер, словом, обстановка шикарного приема. И все это затеяно ради десятка манекенщиц, которые ходят по подиуму с грацией больного, страдающего ишиасом, натыкаются друг на друга и пытаются делать надменные лица (выглядит это примерно так же, как я пытался в 9 утра на лекции в институте изображать живейший интерес к «Истории КПСС» после пьянки, которая длилась до 8 утра). А почему «демонстрацией мод» называется таскание туда-сюда белья и спортивных костюмов из ближайшего магазина, этого я до сих пор не могу понять. После выступления манекенщиц было объявлено, что сейчас выступит величайшая чешская певица Здена Благик (это потом оказалась дочка одного из сопровождающих нас чехов) со своим ансамблем. Чехи встретили ее таким взрывом восторга, что я подумал: «Не дочка ли это самой Хелены Вондрачковой?». Учитывая, впрочем, тот факт, что у чехов из современной эстрады были только сама Хелена, безголосый Иржи Корн и, конечно, микрооргазмирующий чешский соловей Карел Готт, их восторг вполне понятен. Певица, правда, пела на удивление пристойно (она также сама себе аккомпанировала на гитаре), вот только что делал рядом с ней контрабасист – ума не приложу. Весь стиль его игры сводился к дерганью совершенно произвольных нот в совершенно произвольные моменты времени. Хорошо еще, что его плохо было слышно. Потом Здена объявила, что они сейчас исполнят инструментальную композицию, и на сцену в дополнение к этому ансамблю одиноких сердец выполз чахоточный кларнетист, который, как нам пояснила Здена, стал недавно победителем международного конкурса молодых кларнетистов. Я все-таки склонен думать, что он стал лучшим кларнетистом среди барабанщиков.

Ладно, хватит злословить: несмотря на все эти факты, чехи – народ доброжелательный и общаться с ними довольно приятно. Нам там, собственно, очень понравилось, несмотря на паршивое обслуживание в отеле. Просто в следующий раз придется селиться в 4-5-звездочный отель, где персонал работает не по социалистическим заветам. Вот, пожалуй, и все.

Р.S. Чуть не забыл: пиво там – замечательное.

Непутевые заметки по Египту

А все так тихо и скромно начиналось – с преферанса. Я всегда знал, что карты до добра не доводят. Итак, играли мы как-то втроем: моя жена Мария, приятель Андрюша (он, вообще-то, врач кафта… афта… кофта… офтальмолог, но это слово нормальный человек выговорить не может, не повредив все мышцы на языке, поэтому мы его зовем просто «глазник») и я. Изрядно подсев на мизере, Андрюша вдруг стал нас уговаривать совершить увеселительную поездку на теплоходе по Красному морю на Новый год. Мы первоначально эту идею приняли за бред его воспаленного воображения, поэтому стали ласково похлопывать его по спине, приговаривая: «Да, старичок, ты это… отдохнул бы, выпил бы джина, расслабился, глядишь – тебе полегчает!», но Андрюша распалился и стал расписывать все прелести поездки: тихоокеанский лайнер, который отплывет из Египта, должен долго носиться по морю, подобно ноевому ковчегу, но приплывет он не на гору Арарат (благосклонные читатели наверняка знают это святое место, где производится такой замечательный коньяк), а в Израиль, где планируются всякие экскурсии по местам боевой еврейской славы; на лайнере нас будут сопровождать специально приглашенные певцы и певицы; каждому пассажиру выдается полный комплект спасательного снаряжения, причем в фонарик на спасательном жилете вставлена работающая батарейка; все матросы на лайнере имеют высшее образование, чистые воротнички и читают в подлиннике переводы Маршака; на случай голодовки в трюмах приготовлена тонна экземпляров книги «Как угодить гурману»; на Новый год по всем мачтам будут зажжены огни святого Эльма, матросы исполнят зажигательный матросский танец святого Витта и т. д. Перспектива, конечно, была весьма заманчивой, хотя я не очень понял, в какие именно места меня будут сопровождать знаменитые певцы и певицы. Пятая порция джина сыграла свое решающее действие, и я таки дал свое согласие, так как моей детской мечтой было увидеть страну, где плотность евреев на душу населения превышает все мыслимые и немыслимые нормы.

На следующий день был проведен легкий брифинг с представителями туристической фирмы, где выяснилось, что все, о чем нам рассказал Андрей, – истинная правда, за исключением одной маленькой детали: лайнер зафрахтовать им не удалось, поэтому нам предложили просто недельный отдых на берегу Красного моря в лучших отелях египетского города Хургады. Это несколько меняло дело, так как теперь Новый год нам предстояло встретить в стране, где плотность уже арабов на душу населения превышала все мыслимые и немыслимые нормы, к чему лично я отнесся с некоторым предубеждением. Однако, вспомнив о своей дружбе с арабом из далекого города Брюсселя, я согласился.

До отъезда оставалась неделя, которую я провел с большой пользой для собственного кругозора, прослушивая лекции многочисленных знакомых, которые уже отдыхали в Хургаде. От них я узнал массу интересных и поучительных историй: о невероятном коварстве арабов; о ненависти этой страны к горячительным напиткам, поражающей душу русского человека; о том, что на верблюда можно сесть бесплатно, но слезть с него можно только за тридцать долларов (экие у них там иудистые верблюды); о том, в какие места нужно прятать вытащенные из воды коралловые веточки, чтобы тебя не оштрафовала местная полиция, и т. д.

Вооруженный всеми этими знаниями, я накупил двадцать килограммов всяких газет и журналов (которые, как известно из советских времен, заменяют одну книгу «Три Мушкетера» Александра Сергеевича Дюма), восемь баночек джина с тоником (чтобы было чем развлекаться в полете), с достоинством отбрил обнаглевшего аэрофлотчика, который требовал доплаты за лишние двадцать килограммов моего живого веса, и загрузился в самолет. Время в полете пролетело незаметно за распитием джина и чтением интереснейшей статьи об истории авиакатастроф от полетов братьев Монгольфье до сегодняшних дней.

Когда количество посадок совпало с количеством взлетов, мы оказались в аэропорту города-негодяя Хургады, где сразу отвыкли мечтать о спокойном и безмятежном отдыхе.

Началось все со знаменитой египетской таможни, где толпилось дикое количество людей из разных стран мира, которые судорожно заполняли какие-то специальные арабские декларации (текст на них был, естественно, написан по-арабски) и стояли затем в диких очередях к двум окошечкам, где восседали важные таможенники, которые весьма величественно шлепали на эти декларации штампик «уплочено». Каждое священнодействие штампиком вызывало у них такой упадок сил, что они были вынуждены закрывать свои окошки на перерыв и подбадривать себя пятью-восемью сигаретками и парой-тройкой чашечек кофе, обсуждая последнюю редакцию Корана со своими помощниками.

Туристы из других стран, конечно, сильно терялись от этих очередей, но нам, прожженным советским гражданам (еще помнящим, что такое очередь за туалетной бумагой), эти проблемы были нипочем. Поэтому мы быстро поймали одного из снующих по толпе арабов, выдали ему пачку паспортов с декларациями (мы летели целой туристической группой в двадцать человек) и пять долларов в национальной американской валюте, после чего этот сын пустыни резво побежал к таможеннику, поделился с ним парой долларов плюс пачкой наших паспортов, и через десять минут мы уже были официально приняты на египетской земле.

Выйдя из аэропорта, я сразу стал искать глазами знаменитые пирамиды, но их нигде не было видно, зато очень хорошо было видно толпу арабов – носильщиков/сопровождальщиков/подгоняльщиков/попрошальщиков, которые изыскивали любые способы, чтобы выклянчить/вытребовать определенное количество денег с поступающих туристов. Их метод действия был прост и гениален: араб с дикой скоростью подбегал ко мне, вырывал из рук сумку и с еще более дикой скоростью убегал в совершенно произвольном направлении, крича: «Автобус, масса! Быстро, эфенди! Сейчас добегу, сэр! Полный порядок, господин! Дай сигарету, товарищ!». При моей комплекции бегать его догонять было несколько обременительно (тем более что когда я его догонял, араб сразу начинал клянчить деньги), поэтому я нашел простой, но эффективный способ противодействия: как только у меня из руки вырывалась сумка и араб убегал в таинственную даль, я резко швырял в него другую сумку и довольно ловко сшибал его как кеглю. После этого данный араб оставлял меня в покое, даже не требуя оплаты.

Через некоторое время вдоль аэропорта забегал весьма изможденного вида араб, который, тем не менее, орал на всю площадь, как бешеный верблюд (я, правда, ни разу не слышал, как именно орут бешеные верблюды, но сравнение считаю удачным, поэтому в тексте его оставлю): «Бич альбатрос! Бич альбатрос!». Я немедленно начал дрожать всем своим телом (кстати, это довольно кошмарное зрелище – дрожание всего моего тела), ожидая нападения гигантской птицы – истинного бича этих мест, но внезапно вспомнил, что именно так называется отель, куда мы должны поселиться.

Углядев автобус, на который указывал этот макароннообразный араб, я направился туда, постепенно прибавляя шаг (насколько это возможно при моей комплекции). По пути к автобусу пришлось опять же отбиваться от назойливых египтян, которые избрали уже новую тактику и пытались вырвать у меня сумки с криками: «Сервис, сэр! Бесплатно, сэр, эфенди, масса, господин!». Зная, что если араб не требует за свои услуги деньги, то это – мертвый араб, я, тем не менее, сумок не отдавал (и, как выяснилось, правильно, так как с остальных эти подлые сыны пустыни денег-таки стребовали). В автобусе уже сидели наши, в конце его стоял очередной араб (Боже! Как же их было много в этой стране!), могучим корпусом загораживающий все последние сиденья и принимающий багаж, чтобы сложить его сзади. Излишне говорить, что за это невинное действие он также требовал денег, приговаривая (по-русски): «Чай, товарищ! Чай!». Я отдал ему наш багаж и на его стереотипную фразу величественно ответил: «Спасибо, друг! Не надо чая. Я уже выпил». Араб растерялся (явление, вообще говоря, для них нехарактерное) и от меня отстал. Когда все задние сиденья автобуса были заполнены багажом, арабы неожиданно выяснили, что все остальные сиденья заняты русскими туристами, в проходе их толпится штук пять и рядом с автобусом стоит еще десяток. После пятиминутного размышления они сообразили, что багаж теперь нужно переложить на крышу автобуса (у них на крыше всех небольших автобусов расположено багажное отделение, к которому никогда не ведет никакой лестницы, поэтому арабы проявляют чудеса автобусолазания, чтобы все-таки туда добраться; я много раз с интересом следил за их поползновениями по боку автобуса на крышу в надежде, что кто-нибудь из них сломает себе шею, но все мои ожидания были тщетны: они – очень ловкие, эти арабы). Перемещение багажа ими делалось весьма просто и эффективно: один араб забирался на крышу, другой брал сумку и стремительно пытался сшибить ею араба наверху; тот носился, как сумасшедший, по крыше, увертываясь от летящих предметов багажа, по пути распинывая их по крыше автобуса в сложной, одному ему известной последовательности. Наблюдая за их действиями, я вспомнил, что в сумке у меня лежит литровая бутылка отличного виски, которой вряд ли может понравиться полет в сумке на крышу, поэтому я сказал подкидывающему арабу: «Берегись, дитя пустыни! Бутылка виски в моей сумке имеет все шансы стать источником нового дипломатического конфликта! Если она погибнет – горе тебе! Горе твоему дому и всему Египту, какие бы пирамиды не произрастали на его территории!». Как ни странно (так как я свою суровую фразу произнес по-русски), араб сделал для себя определенные выводы, поэтому моя сумка была подкинута наверх не на десять метров, а всего на пять.

Далее мы поехали к вожделенному отелю. Я по пути с интересом рассматривал сопровождающего нас араба, который был настолько похож на казаха, что мне уже грезилась нобелевская премия в области антропологии за статью «Некоторые исследования об этнических казахских корнях определенных подвидов арабов», но дальнейшая беседа с этим сопровождающим грубо оборвала мои светлые мечты, так как он оказался казахом, который изучил арабский язык и теперь работает в Египте.

Через каких-то полтора часа (ехать было минут двадцать, но этот мнимый араб останавливался у каждого встречного отеля, чтобы, видимо, попрактиковаться в языке, перебраниваясь с непонятного вида служащими, стоящими у входа в отель) мы подъехали к искомому отелю, который нас ласково встретил опущенным шлагбаумом и сообщением о том, что нас здесь никто не ждет. Проведя пару часов на пронизывающем ветру, исчерпав все свои (и арабов) жалкие познания в английском, мы четко уяснили себе печальный факт: «Russians – go home!». За это время моя жена проявила чудеса героизма, обнаружив в этом отеле компьютер и исследовав его содержимое, но даже компьютер отеля не подозревал о нашем существовании. Примерно в четыре часа утра открылся шлагбаум и из ворот выехало нечто самодвижущееся (мой язык просто не может назвать эту колесницу автомобилем), из которого вывалилось нечто арабообразное (оказавшись представителем встречающей нас фирмы, название которой – «Саккара тур»; да будет проклято это имя во веки веков, аминь), которое, не обращая на нас никакого внимания, затеяло интеллигентный разговор с одним из менеджеров отеля, стоящего у шлагбаума (я называю это интеллигентным разговором, так как понятия не имею, как проходят такие беседы у арабов; с нашей стороны это выглядело дикими криками-воплями с воздеваниями к небу рук и опусканиями очей долу). После того как они вдоволь пообщались, бочкообразное дитя пустыни объяснило нам (по-английски), что «этот отель не хочет русских туристов». Я предложил свою кандидатуру в качестве еврейского туриста в надежде на то, что расовые предрассудки отеля ограничиваются исключительно русской национальностью, но еврейскому туристу отель, как выяснилось, предложил «убираться в свой Израиль». Дальнейший брифинг принес нам также известие о том, что ни один из пяти-, четырех– и трехзвездочных отелей города-негодяя Хургады также не испытывает ни малейшей радости при мысли о том, что русские туристы должны в нем поселиться.

Далее нас отвезли в какой-то отель, где мы должны были встретиться с руководством этой «Саккара тур» (да ниспошлет на нее Аллах дикое количество евреев). Рассвет мы встретили в холле этого отеля за дружеской беседой с представителями фирмы, исполненной всеми видами мата на различных языках мира. Неожиданно из предрассветной темноты в холл выплыло некое существо, которое, как оказалось, было представителем нашей московской туристической фирмы. Обрадованные путешественники столпились вокруг нее, преисполненные самых радужных надежд, которые быстро развеялись от ее слов о том, что она десять минут назад уволилась из отправившей нас московской фирмы. «А нам-то теперь что делать?», – вопросил один из горестных путешественников и, не сумев сдержать своих чувств, треснул прекрасной представительнице в ухо. Представительница немедленно ударилась в перманентную истерику, а мы тем временем выяснили, что наша группа – уже третья компания русских туристов, посещающая этот отель с аналогичными проблемами, и что в каждой группе обязательно находился доброжелатель, вредивший прекрасным членам этой представительницы.

Руководство фирмы «Саккара тур» (да ниспошлет им Будда неисправный карбюратор во всех их самодвижущихся повозках, которые они хвастливо называют «автомобилем») предложило нам поехать в «настоящий пятизвездочный отель» на берегу Суэцкого канала, так как в Хургаде, по их словам, мы могли рассчитывать только на двухзвездочный отель. Других вариантов у них для нас не было. У нас же возникли смутные подозрения в том, что Суэцкий канал – это совсем не Красное море. Полные светлых воспоминаний о коммунистическом прошлом, мы хотели КРАСНОГО моря. Мы жаждали его, мы стремились к нему, и мы не требовали слишком многого – только пятизвездочный отель на его берегу.

Ситуация тем временем зашла в тупик, поэтому мы потребовали от руководства фирмы «Саккара тур» (да ниспошлет им египетское правительство непосильные налоги) подписанную бумагу с изложением наших мытарств. Они с удовольствием согласились подписать таковой документ (мы его на тот момент уже составили), который, как оказалось, они уже тоже подготовили. В другой ситуации мы были бы тронуты их предупредительностью, но в тот момент просто взяли их бумажку и сличили со своей. Дальнейшее исследование показало полное непонимание между нашими великими народами. В их бумажке было написано: «Туристы приехали, „Бич Альбатрос“ был виноват, „Саккара тур“ любезно предоставила туристам другой шикарный отель»; в нашей же подробно излагались обстоятельства нашей неприкаянности, обильно сдобренные метаниями громов и молний в сторону этой «Саккара тур» (да сгорят у них все компьютеры в офисе).

Далее потребовалось каких-то пару часов, чтобы попытаться заставить этих негодяев откорректировать их текст в соответствии с нашими пожеланиями, в результате чего в окончательной редакции их послания добавилась фраза: «Туристы были недовольны». «Недовольны»! Гром и молния! Это было слишком мягко сказано.

Так как выхода у нас уже не оставалось, пришлось соглашаться на поездку к Суэцкому каналу. Сопровождать нас должен был тот самый толстый араб (который выехал из ворот «Бич альбатроса»), что не давало повода надеяться на то, что поездка будет прекрасной и безмятежной. Этот Мохамед Али пообещал нам, что через час поездки на автобусе нас ждет завтрак в прекрасном пятизвездочном отеле, а пока предложил заехать в супермаркет, чтобы купить чего-нибудь попить в дорогу, так как ехать нам предстояло по пустыне. По дороге к супермаркету мы попытались выяснить его настоящее имя, так как один из туристов его называл Али Абудаби, другой – Александр Петрович, я же его звал – Газанфар Мамедович. Выяснилось, что наш сопровождающий носит простое, но гордое арабское имя – Усри. УСРИ! Именно так! И человеку с таким именем доверили нас сопровождать по пустыне! После этого наша ненависть к фирме «Саккара тур» перешла все мыслимые и немыслимые границы.

Автобус долго кружил по городу, после чего остановился в каком-то жутко грязном месте, где Усри (не могу спокойно писать это имя) показал на небольшой сарайчик, который, несомненно, охранялся правительством как историческая реликвия – настолько он был стар и грязен. Усри это сооружение назвал супермаркетом, хотя это сооружение даже просто на «маркет» не тянуло. Внутри действительно продавались какие-то продукты и напитки. За кассой восседал старикашка, который, как выяснилось потом, был родным дядей нашего любимого Усри. Ни на одном из товаров, как это и полагается в арабских странах, не было ценника. Поэтому усриный дядя назначал цену в зависимости от внешнего вида туристов и своих расовых предрассудков. Меня он, видимо, сразу полюбил, так как за пару пачек сигарет я заплатил порядка двадцати долларов.

Потом мы долго стояли у полицейского кордона на выезде из города, ожидая, как нам объяснили, полицейского сопровождения, так как в пустыне до сих пор встречаются воинственные племена, частенько нападающие на туристов и требующие купить бурнусы их собственного изготовления. Я не очень понял смысл ожидания этого сопровождения, так как оно ехало с нами каких-то пятнадцать-двадцать минут, после чего исчезло непонятно куда, и мы покатили дальше, будучи абсолютно беззащитными перед бедуинами.

Перед выездом мы попросили Усри отвезти нас к какому-нибудь туалету, так как многим уже было пора сделать «зю-зю», на что Усри пообещал туалет через полчаса езды. Через тридцать минут автобус действительно остановился, и мы высыпали на дорогу, оглядываясь в поисках туалета… На несколько километров кругом единственным сооружением человеческого разума был наш автобус. На наш вопрос, где же, собственно, туалет, Усри, мерзко улыбаясь, ответил: «Там туалет, – он при этом махнул рукой в сторону моря. – И там туалет, – он махнул рукой в сторону бесконечной пустыни. – Везде здесь – туалет!». Отдавая должное его чувству юмора, мы, тем не менее, решили, что эта шутка должна быть последней в его жизни, после чего отправились к водителю за горючим, чтобы не отказать себе в удовольствии облить бензином этого подлого Усри и поджечь. Водитель, к сожалению, выдать нам бензин отказался, мотивируя это тем, что бензин на поджигание Усри ему перед выездом не выдавали, так что наша светлая мысль не была реализована.

Через три часа езды, которые я с пользой для своего интеллекта провел в изыскивании различных способов мести этому негодяю, автобус подъехал к маленькому придорожному мотельчику с забегаловкой. После некоторой неразберихи Усри нам объяснил, что это и есть тот самый пятизвездочный отель, где нас ждет прекрасный завтрак. Забегаловка была довольно убогой, а там почему-то требовали оплаты за посещение туалета. Мы решительно отказались платить, мотивируя это тем, что в пятизвездочном отеле платного туалета быть не может.

После «шикарного завтрака» мы отправились дальше колесить по пустыне… Нам уже было совершенно ясно, что там, куда мы едем, совершенно точно не будет нормального отеля. Более того, врожденная способность нашего сопровождающего совершенно беззастенчиво и нагло врать не позволяла надеяться даже на более-менее сносные условия. Но мы уже так устали (еще бы, более суток в дороге без сна), что хотели только одного: приехать, наконец, в какое-нибудь помещение, где есть кровати.

Автобус ехал уже восьмой час (а нам говорили, что вся поездка займет не больше трех часов). Каждые пятнадцать минут Усри торжественно бил себя в грудь и твердил, что через пятнадцать минут мы будем на месте. На двенадцатой «через пятнадцать минут» я у него поинтересовался, что в его понимании означает эта странная фраза. Он, нимало не смущаясь, ответил, что мы давно уже должны быть на месте, но «дорога сломалась», поэтому и едем так долго.

По истечении восьмого часа пути автобус подъехал к какой-то маленькой египетской деревушке, носящей простое арабское название: «Файдо». Автобус остановился у странного сооружения («Отель», – догадались мы), перед входом которого на веревке висела огромная новогодняя звезда. Никаких других звезд этот отель не имел. Однозвездочный отель! Это было очень интересно. Усри, разумеется, сразу нам объяснил, что только полные идиоты неарабского происхождения могут оценивать качество отеля по каким-то там звездам. Такой бюрократический подход, продолжал Усри, не может служить признаком настоящего интеллигентного человека.

Этот человек вообще был настоящим мастером объяснять и ловко обходить любые пиковые ситуации. Так, например, после его краткой лекции о преимуществах беззвездочных отелей один из наших туристов спросил его, не хотел ли Усри, наконец, получить в глаз. «Нет, спасибо!», – ловко вывернулся Усри и в глаз так и не получил.

Деваться нам было некуда, поэтому пришлось зарегистрироваться и отправляться в свои номера. Правда, при регистрации произошло довольно важное событие, которое несколько подняло настроение: мы с Усри всю дорогу общались по-английски, а во время регистрации одна дама из нашей группы начала орать на него по-русски, так как другого языка не знала… Усри это все терпел-терпел, а потом на вполне сносном русском также стал на нее орать. УСРИ ОТЛИЧНО ПОНИМАЛ ПО-РУССКИ! Я вспомнил, как мы его поливали в автобусе, какие эпитеты для него придумывали, и у меня на душе сразу стало веселее от мысли, что он все это понимал.

Наш с Марией номер оказался довольно просторным, хотя и несколько убогим. Не знаю почему, но мебель в номере явно еще помнила восстание Спартака, что и было с блеском продемонстрировано: когда мы сели на кровать, раздался жуткий треск и вся кровать сложилась вокруг нас так, что мы оказались как бы в коконе. Краткое исследование конструкции кровати показало, что она собой представляла деревянный прямоугольник, поперек которого в произвольной форме были разбросаны истертые многими поколениями постояльцев простые необструганные доски, которые от любого нажатия проваливаются вниз вместе с лежащим на досках матрасе. Призванный к ответу менеджер явился со своим помощником (менеджер был в простом европейском костюме, а помощник кутался в бурнус) и стал вместе со мной пытаться внести в кровать конструктивные изменения. Его способ починки был прост и гениален: он снова устанавливал истертые доски поперек прямоугольника, клал сверху матрас, после чего кидал на матрас своего помощника, а кровать затем немедленно складывалась. Когда помощник стал напоминать свиную отбивную, менеджер отправился в соседний номер, где стал с трогательной настойчивостью повторять этот же эксперимент. В пятом по счету номере кровать складывалась два раза из десяти киданий в нее помощником, после чего менеджер посчитал эксперимент блестяще завершенным и мы переселились в этот номер.