Текст книги "Палестина и Израиль. От начала XX века до 7 октября 2023 года"

Английский порядок

После завершения Каирской конференции британские владения в регионе обрели контуры, названия, руководство, административное устройство и все другие атрибуты новой подмандатной жизни. Не все в регионе проживающие граждане были новыми порядками довольны, скорее все ими были недовольны, но в жизни людей по крайней мере появились ясность и стабильность, что само по себе для подавляющего большинства из них имело огромное значение. В этой части Ближнего Востока установили порядок, британский, но порядок. Соседний французский порядок был куда хуже, а потому большинство населения после некоторых волнений умиротворилось и стало жить при новой власти, как оно жило при старой османской власти, смиренно и бедно. Самые серьезные вооруженные беспорядки имели место на то время в Месопотамии. По этой причине Лондону пришлось отказаться от первоначального плана с месопотамским мандатом и пойти на создание суверенного месопотамского государства – Хашимитского королевства Ирак, – находящегося, однако, полностью под британским контролем. Палестину разделили, как было сказано выше, на две части – эмират Трансиорданию и подмандатную Палестину. Официально эмират являлся частью подмандатной Палестины, но обладал широкой автономией. В действительности трансиорданская автономия оказалась настолько широкой, что с самого начала своего существования эмират стал практически независимым государством. Можно даже утверждать, что по целому ряду причин, речь о которых пойдет ниже, Трансиордания с момента ее создания в 1921 году стала самым от англичан независимым полугосударственным, до 1946 года, образованием. Таким образом, по состоянию на конец 1921 года ближневосточные британские владения юридически были оформлены следующим образом: Хашимитское королевство Ирак, эмират Трансиордания и Палестина. Во главе Ирака и Трансиордании англичане поставили братьев аль-Хашими: Фейсала в Ираке и Абдаллу в Трансиордании. Палестиной управлял Верховный британский комиссар. Реальная суть договоренностей между Лондоном и династией Хашимитов остается скрытой от широкой общественности за плотной завесой исторической демагогии по сегодняшний день. С одной стороны, многие на Ближнем Востоке считают Хашимитов английскими марионетками, с другой стороны, их вклад в дело борьбы за арабскую независимость огромен, и главное, что вклад этот был, пожалуй, самым в регионе мирным и конструктивным. Из всех крупных ближневосточных политических игроков на протяжении уже вот почти ста лет Хашимиты были и остаются оплотом умеренности и здравого политического смысла в море ненависти и нетерпимости.

У Лондона в 1921 году сложились непростые отношения не только с Хашимитами, но и с сионистами. Лидера радикальных сионистов Владимира Жаботинского англичане в 1920 году посадили в тюрьму, а в 1930 году, когда он был в Южной Африке по сионистским делам, колониальное ведомство его уведомило, что возвращаться в Палестину он больше не имеет права. С остальными сионистами англичанам пришлось сотрудничать, однако большого энтузиазма в их отношении британская администрация не испытывала. Во-первых, сионистское движение оказалось тотально «красным». Их еще называли сионистами-социалистами. Для такого ярого антикоммуниста, как Уинстон Черчилль, на самом пике противостояния с большевиками сотрудничество с «красными сионистами» в сердце христианской цивилизации на Святой Земле было, вероятно, анафеме подобно. Во-вторых, еврейское присутствие в Палестине стало камнем преткновения в отношениях англичан с арабами. Подавляющее большинство мусульман на Святой Земле видели в сионистах британских ставленников, хотя это не соответствовало действительности. Арабы боялись, что в Палестину приедут миллионы евреев, создадут здесь свое государство, изгнав при этом мусульман со своей земли. Они не совсем понимали, что евреев сюда в таком количестве не пустят англичане, потому как Лондон считал Святую Землю своей и делить ее ни с кем не собирался ни с арабами, ни с евреями. А главное, никакие миллионы евреев ехать в Палестину в 1921 году не собирались. До прихода Гитлера к власти в 1933 году еврейская иммиграция в Палестину составляла в среднем порядка 15 тысяч человек в год, причем четверть приехавших спустя некоторое время возвращалась обратно в Европу. Иными словами, евреи совершенно не хотели ехать в Палестину. У Британии нет союзников, у Британии есть интересы, сказал однажды английский премьер-министр Палмерстон. У Лондона не было на Ближнем Востоке друзей ни среди евреев, ни среди арабов, ни среди местных влиятельных кланов, будь то аль-Хашими, аль-Нашашиби или аль-Хусейни. У Лондона были здесь лишь свои интересы, часто шедшие «в серьезный разрез» с интересами тех людей, которые здесь жили. Англичанам не удалось найти ни с кем компромисса, поскольку они его не искали, полагаясь целиком на свои грубую силу и мягкую силу, плетя за кулисами циничные колониальные интриги, в чем были непревзойденными мастерами.

Полковник Лоуренс, верховный британский комиссар Сэмюэл и эмир Трансиордании Абдалла на аэродроме в Аммане, 1921 год

Надо, однако, признать, что после того как политические волнения на подмандатных британских территориях утихли, в регионе начался экономический подъем. Особенно бурным был рост в Палестине где англичане начали осуществлять крупные инвестиции в общественную инфраструктуру и строительство. В экономическом плане Палестина представляла собой до прихода англичан печальное феодальное зрелище. Сельское хозяйство было в регионе основным видом занятости для подавляющего большинства местного населения, но плодородной почвы в Святой Земле было мало, вокруг одни песок и камни. Половиной Палестины была пустыня Негев. В соседней Трансиордании дела с землей обстояли еще хуже, намного хуже: почти 90 % территории эмирата занимала Сирийская пустыня. Пустыня была на Синайском полуострове, половина Сирии была пустыней, Аравийский полуостров представлял собой одну огромную пустыню. Когда Моисей водил евреев сорок лет по пустыне, это было не былью, а чистой правдой: здесь везде кругом была одна пустыня, в которую теперь в начале XIX века сионисты хотели привезти миллионы евреев, и чтобы они обязательно вернулись к своим ветхозаветным истокам – занялись сельским хозяйством… в пустыне. Вопрос с землей, который так остро стоит в центре палестино-израильского конфликта уже столько лет, кроме большой идеологической составляющей имеет еще и финансовую подоплеку, о которой редко говорят. До прихода англичан почти вся земля на Святой Земле, как и везде на Ближнем Востоке, принадлежала небольшой кучке местной знати, которая сдавала ее в аренду крестьянам, деря с них за это три шкуры. Таковой была экономика в Египте, в Персии, в Сирии. Богатые латифундисты и нищие крестьяне. Приход Британской империи на Святую Землю в одночасье озолотил палестинскую знать, поскольку стоимость их главного актива – земли – мгновенно взлетела до небес. Теперь ведь они жили в Англии, и земля их была, следовательно, английской, и стоила она, следовательно, совсем другие деньги. Тут еще появились евреи, с маниакальным рвением принявшиеся скупать всеми законными и незаконными способами землю для создания сельскохозяйственных коллективных хозяйств. Социалистические сионисты таким образом хотели вырастить на просторах Палестины нового еврейского человека, не обитателя польского гетто, но гордого труженика социалистической сельскохозяйственной общины, где в коммунальной столовой на самом видном месте висел бы портрет Карла Маркса. Жертвой такого положения дел стали арабские крестьяне, те, которые арендовали землю. Стоимость их аренды резко возросла, и многие с такими платежами стали не справляться. Одновременно англичане начали повсеместное строительство и развитие – дороги, больницы, школы, общественные здания – для такого строительства потребовалось большое количество рабочих рук. Арабские крестьяне стали переезжать в города, в Палестине началась стремительная урбанизация, индустриализация и британская колонизация. К 1929 году, когда началась Великая депрессия, Палестину было не узнать. Меньше чем за десять лет эта некогда отсталая окраина Османской империи, в которой все имевшиеся автомобили можно было пересчитать на пальцах одной руки превратилась в мандатное государственное образование, чья экономика пребывала на уровне, сравнимом со странами Восточной Европы.

Улица в Иерусалиме, 1930 год. Автомобилей на улице не меньше, чем ослов. Десятью годами ранее здесь не было никаких автомобилей, только ослы

За следующие двадцать лет из лоскутного одеяла хаотично нагроможденных вокруг Старого города различных поселков англичанам удалось создать Новый город – отлично спланированный, особенно для Ближнего Востока, современный европейский город с целым рядом архитектурных шедевров мирового значения.

Самые большие палестинские изменения, без всякого сомнения, имели место в Иерусалиме. Город не просто развивался, он преобразился настолько, что мало какой другой город в современной истории смог так разительно измениться за столь короткое время. Стоит отдать англичанам должное – они навели муниципальный порядок, вложили большие финансовые средства и организовали строительные работы колоссального масштаба. За следующие двадцать лет из лоскутного одеяла хаотично нагроможденных вокруг Старого города различных поселков им удалось создать Новый город – отлично спланированный, особенно для Ближнего Востока, современный европейский город с целым рядом архитектурных шедевров мирового значения. Новый город стал известен всему миру под именем Западного (еврейского) Иерусалима и Восточного (арабского) Иерусалима после того, как его разделили в ходе войны 1948 года. Не менее разительными были изменения в Старом городе. Его отремонтировали и отреставрировали, пожалуй, впервые за более чем трехтысячелетнюю его историю. Лучшие архитекторы, реставраторы, художники Великобритании и всего христианского мира с необычайным рвением взялись за восстановление Иерусалима. Палестинскому колониальному начальству с трудом удалось отстоять право отдать львиную долю работ местным мастерам, но практически все серьезные архитектурные проекты и сложные технические расчеты делались в Англии. На восстановление Святого Города жертвовали во всем мире, от Ватикана до самых бедных церковных приходов на Юге США. Жертвовали Рокфеллеры, Варбурги, Ротшильды. Недостатка в финансовых средствах иерусалимские строители с того времени не испытывали, пожалуй, больше никогда, такое здесь место. Когда начали реставрировать Святой Город, началось буквально нашествие библейских археологов со всего христианского мира. Десятки экспедиций раскопали вместе со строителями весь город, поражая мировую общественность одной эпической находкой за другой. Строительно-реставрационно-археологический бум, творившейся в Иерусалиме между Первой и Второй мировой войной, имел одну необычную социальную сторону, о которой мало кто из современных политиков сегодня вспоминает. Тысячи людей самых разных происхождения, вероисповедования и национальности годами вместе, бок о бок, строили Иерусалим, не имея при этот друг с другом ни малейших конфликтов. На любой из городских строек можно было услышать дюжину самых разнообразных языков от иврита и арабского до русского и английского. Такое положение строительных дел продолжалось в Иерусалиме более двух десятилетий, и ни одного даже самого незначительного не случилось между столь разными людьми межэтнического или межконфессионального конфликта. Ни один араб за четверть века не подрался ни с одним евреем, хотя их на стройке бок о бок работали тысячи.

Англичане решили в Иерусалиме проблему с водоснабжением, мучившую город с незапамятных времен. Палестину электрифицировали. В Хайфе построили современный порт. Дорожное и железнодорожное строительство преобразили страну до неузнаваемости. Между городами и деревнями по отличным шоссе из асфальта беспрестанно теперь шел поток автомобильного транспорта, когда всего десятилетием ранее добраться из одного места в другое было делом немыслимо сложным, для которого использовали в основном ослов. В Палестине начался первый в ее истории туристический бум. Если до Первой мировой войны сюда приезжали в подавляющем своем большинстве христианские паломники на религиозные праздники, то теперь каждый день на Святую Землю приезжали сотни, тысячи туристов-мирян со всего мира. Новые гостиницы, кафе, рестораны, магазины открывались чуть ли не ежедневно, чтобы принять и накормить тысячи приезжих людей. Именно при англичанах и с их активной помощью на Святой Земле возникла туристическая индустрия, играющая в местной экономике крайне важное значение по сегодняшний день. Иерусалим из провинциального османского болота становился настоящей столицей необычного и крайне динамично развивающегося европейского полугосударства. Здесь теперь часто происходили невероятные и крайне значимые в международном масштабе события: выставки, концерты, конференции… жизнь бурлила, постоянно приезжали мировые знаменитости, считавшие своим долгом побывать на Святой Земле. Весной 1926 года в Иерусалим с юга вошли коммунисты. На крошечном куске земли сплошь из камней они построили кибуц под названием Рамат-Рахель (Холм Рахели), он до сих пор там. Неподалеку находится гробница праматери Рахели, почитаемой всеми тремя религиями, отсюда и название кибуца, хотя все его члены были атеистами и коммунистами. Они были членами организации Гдуд ха-авода (Рабочий батальон) одной из тех политических сил, которые стояли у истоков создания израильской Партии труда (Авода). «Гдудников» было в кибуце не больше сотни, но даже в таком маленьком коллективе вскоре произошел раскол и часть «гдудников» уехала в СССР строить кибуц в Крыму, что закончилось для большинства из них печально. Иными словами, политическая жизнь на Святой Земле кипела не меньше, нежели чем культурная или экономическая, опять же во многом благодаря британской мандатной администрации, вынужденной соблюдать законы либеральной демократии. Такого политического разнообразия, как в Палестине, не было на Ближнем Востоке больше нигде. Да что там на Ближнем Востоке, лишь в очень немногих странах Европы на тот момент времени так мирно сосуществовали в обществе противоборствующие политические силы. В то время как на улицах Западной Европы беспрестанно дрались левые и правые, в странах Восточной Европы все без исключения левые сидели в тюрьме, в Палестине социалисты и коммунисты самого разного толка без каких-либо проблем занимались политикой бок о бок с капиталистами и даже в ней доминировали.

Иерусалим в 1931 году. Современный европейский город

Никаких серьезных конфликтов или противоречий между евреями и арабами в Палестине с 1921 до 1929 года не происходило. Не в последнюю очередь такое умиротворение было заслугой муфтия Иерусалима Амина аль-Хусейни.

Никаких серьезных конфликтов или противоречий между евреями и арабами в Палестине с 1921 до 1929 года не происходило. Не в последнюю очередь такое умиротворение было заслугой муфтия Иерусалима Амина аль-Хусейни. Свою часть политической сделки, заключенной с англичанами, он без всяких сомнений выполнил… на первом этапе существования британского мандата. Празднования Наби Мусы в 1921 году прошли без единого инцидента, хотя годом ранее беспорядки чуть не разрушили половину Старого города. Без всяких сомнений, такое спокойствие было делом рук нового муфтия. Некая напряженность в отношениях между арабами и евреями после событий 1920 года оставалась, но по крайней мере она больше не выплескивалась насилием на улицы городов. Тем временем Амин аль-Хусейни успешно и не без помощи англичан занимался продвижением по религиозной карьерной лестнице. Его назначение на должность муфтия Иерусалима в 1921 году само по себе было беспрецедентным. На тот момент ему едва исполнилось 26 лет, и никакого исламского образования или опыта работы на подобной должности у него не имелось. Единственный трудовой стаж, и то непродолжительный, который имелся у будущего муфтия, была служба в турецкой артиллерии. По большому счету он был просто дерзким отпрыском богатой иерусалимской семьи. На должность муфтия в 1921 году претендовало три крайне достопочтенных богослова, всем им было за шестьдесят. Но Верховный комиссар Сэмюэл тогда отклонил их кандидатуры и назначил двадцатишестилетнего Амина аль-Хусейни на столь высокий пост, чем вызвал бурю возмущения среди мусульманского духовенства в Иерусалиме. Уже в следующем году аль-Хусейни выбрали президентом Высшего мусульманского совета – главной организации по исламским делам в Палестине. Затем специально для него создали ранее не существующую должность Главного муфтия Палестины. Осенью 1923 года, когда в Иерусалиме начался английский строительно-восстановительный бум, а газеты всего мира стали неустанно писать о Святом Городе, Амин аль-Хусейни крепко взял иерусалимский исламский вопрос в свои цепкие руки. Он отправил в Британскую Индию делегацию для сбора средств на восстановление двух главных городских мусульманских святынь – мечети Аль-Акса и Купола Скалы. Англичане и другие христиане со всего мира ведь восстанавливали исключительно христианские места, причем в основном посредством благотворительных пожертвований. Тем же путем решил пойти и аль-Хусейни. Он отправил делегацию для сбора пожертвований в Индию, где проживало больше всего мусульман в мире, а главное, там жили самые богатые на то время мусульмане в мире, ведь большую нефть на Ближнем Востоке тогда еще не открыли. Затем аль-Хусейни отправил делегацию, которая объехала с такой же целью практически весь Ближний Восток. Муфтий собрал нужные средства, на которые отреставрировал и мечеть Аль-Акса, и Купол Скалы. Храмовая гора, на которой располагались две главные исламские святыни Палестины, стала для аль-Хусейни делом всей его жизни. Это было логичным ходом в деле продвижения собственного положения на Святой Земле, а следовательно, на политической карте всего мира, именно так – всего мира. Без всяких сомнений, вся деятельность муфтия Иерусалима была направлена в первую очередь на продвижение собственной карьеры, повышение статуса своей семьи и достижение высшего положения в палестинском обществе, но не имела ничего общего с исламом или интересами арабского палестинского народа. Амин аль-Хусейни использовал ислам в качестве политического инструмента для достижения собственных корыстных целей. Однако в деле исламского продвижения на Святой Земле он достиг успехов как никто другой, поскольку был талантливым политическим организатором. Именно ему удалось из Храмовой горы сделать третье по важности в исламе святое место после Мекки и Медины. Невиданное, поистине религиозное достижение, если брать во внимание, что это случилось в первой половине XX века, после того, как все мусульманские акценты уже давно были по миру расставлены. До появления Амина аль-Хусейни и начала его бурной религиозно-просветительской деятельности на Храмовой горе мечеть Аль-Акса считалась в исламе хоть и важной, но все же одной из многих мечетей. Никому до аль-Хусейни не приходило в голову ставить ее в один ряд с «Заповедной мечетью» в Мекке или «Мечетью пророка» в Медине. Муфтию это удалось, после чего Иерусалим крепко занял в религиозно-политическом мире третье святое исламское место. Все равно что кому-то удалось бы на христианской карте человечества в наше время создать нечто подобное Иерусалиму или Ватикану. Аль-Хусейни это удалось, немыслимо, но факт. Когда его делегации ездили в Индию, когда объезжали Ближний Восток, они ведь не столько собирали деньги для реставрации Аль-Аксы, сколько продвигали в сознании мусульман всего мира Иерусалим в качестве святого исламского места, в чем достигли немалых успехов. Именно на этой святой почве затем аль-Хусейни начал борьбу под лозунгом – не отдадим священный Иерусалим евреям. Причем речь о почве идет не в переносном, а в прямом смысле слова: речь идет о Храмовой горе, вокруг которой и начались следующие еврейско-арабские столкновения, куда более кровопролитные нежели те, что имели место в 1920 году.

Храмовая гора, Иерусалим

Гора раздора

Храмовая гора – это холм в Старом городе. На этом холме расположено несколько культовых строений. Иными словами, это целый храмовый комплекс, который называется Аль-Акса. Сама мечеть Аль-Акса, кстати, очень небольшая и едва среди остальных сооружений приметная. А вот храмовый комплекс в отличие от крошечной мечети имеет – для Старого города – поистине исполинские размеры. Главная христианская святыня, Храм Гроба Господня, ютится на площади в разы меньшей, нежели та, которую имеет Аль-Акса. Каждый метр в Святом Городе потому и на вес золота, что их здесь так мало, а вот людей жаждущих к ним здесь прильнуть, слишком много. Старый город ведь построили в его современном виде тысячу лет назад, и вмещал он тогда от силы несколько тысяч человек, больше тогда и не требовалось. Самой маленькой по религиозной площади святыней в Иерусалиме обладают евреи. Если мусульмане имеют целую Храмовую гору, христиане владеют большим Храмом Гроба Господня, то у евреев в Святом Городе… осталась стена разрушенного римлянами две тысячи лет назад Храма. Причем не все еще признают, что это действительно стена Храма, большинство мусульман после начала арабо-еврейского конфликта в XX веке этот факт отрицают. Они называют ее стеной Бурака. Именно здесь, как утверждают исламские богословы, в ту ночь, когда пророк Мухаммед совершил ночное путешествие из Мекки в Иерусалим, он привязал своего внеземного крылатого коня с головой человека – Бурака. У этой стены он его привязал. Правда мысль эта теологическая возникла лишь в XX веке после начала конфликта с евреями, но Иерусалим город настолько божественный, что в нем и не такие возможны чудеса веры.

Так выглядела Стена Плача в 1908 году, мужчины и женщины молятся рядом

Война за святое место между набожными людьми и теми, кто ими руководит, стала следующим этапом межэтнического противостояния и, вероятно, той точкой невозврата, после которого путь к мирному сосуществованию между евреями и мусульманами оказался на долгие годы закрыт. Божественная трагедия двух народов – арабского и еврейского – заключалась в том, что иудейская Стена Плача представляла собой один из склонов мусульманской Храмовой горы. Иными словами, две святыни оказались не просто соседями, но физически одна с другой тесно переплелись. Если Аль-Акса существовала тысячу лет, Храм Гроба Господня две тысячи лет, то дела со Стеной Плача обстояли совсем не так. Верующие стали появляться у нее хоть в каких-то количествах лишь в XIX веке. В отличие от Аль-Аксы и Храма Гроба Господня, которые по сути своей являлись крупнейшими религиозными институтами, куда столетиями ежедневно приходили молиться тысячи людей, Стена Плача еще даже в начале XX века представляла собой крайне печальное зрелище. Это была в буквальном смысле слова стена длиной в 57 метров, перед которой имелся узкий проход шириной в несколько метров, куда ежедневно приходили молиться от силы несколько десятков ортодоксальных в основном евреев. Там, где сегодня находится Площадь стены, на то время располагался жилой район – Марокканский квартал, тогда он был пятым по счету кварталом в Старом городе после Христианского, Мусульманского, Еврейского и Армянского. Он был самым маленьким из всех имеющихся в Иерусалиме исторических кварталов, самым бедным, ему было тысяча лет и в нескольких десятках очень старых и ветхих домах проживало много выходцев из Марокко. У него имелась еще одна роковая особенность – в нем располагался офис муфтия Иерусалима. Стена Плача по большому счету находилась в Марокканском квартале, и чтобы к ней подойти, требовалось через него пройти, а крайние дома располагались всего в нескольких метрах от стены. Такое вот было в Старом городе тесное религиозное соседство. Стена Плача ведь не только находилась в мусульманском Марокканском квартале, она ведь еще находилась прямо под Аль-Аксой. В двадцати метрах сверху от молившихся у Стены Плача евреев молились мусульмане в Аль-Аксе, причем и те и другие молились очень громко, поскольку сюда приходили обычно самые набожные люди – ведь святое место. Муэдзины звонко призывали правоверных к молитве над головой у причитающих внизу евреев, а те дули в шофары (ритуальный музыкальный рог) на праздники, так что слышно было в соседнем Вифлееме, нарушая молитвы мусульман наверху. Что удивительно, на протяжении многих лет с середины XIX века такое тесное религиозное соседство никому не мешало. Евреи и мусульмане жили в крайней, конечно, тесноте у Стены Плача, но друг друга не обижали. Бывали, конечно, ссоры поскольку было очень тесно и люди, которые молились, часто были настолько набожными, что не от мира сего, а потому могли вести себя не очень вежливо. Однако, несмотря на все это, никаких серьезных инцидентов во времена Османского правления у Стены Плача не случилось. В 1929 году такой инцидент здесь произошел. Был он не просто серьезным – погибли сотни людей, – но таким, который привел к пропасти между арабами и евреями, преодолеть которую они вот уже почти сто лет не в состоянии.

В 1929 году такой инцидент здесь произошел. Был он не просто серьезным – погибли сотни людей, – но таким, который привел к пропасти между арабами и евреями, преодолеть которую они вот уже почти сто лет не в состоянии.

Марокканский квартал, Стена Плача, Аль-Акса

Объективно смотря на события, произошедшие в августе 1929 года, надо правильно понять обстоятельства, к ним приведшие. К этому времени евреев действительно в Иерусалим, как говорится, «понаехало». Эти несколько метров прохода у стены уже всех не вмещали, особенно на праздники. Шумные, часто безумные, хасиды многие в преклонном возрасте, в маразме, озабоченные только своей беседой с богом, мало обращали внимание на живущих в пяти метрах от стены обитателей Марокканского квартала. После молитвы они шумной толпой ломились по узким улочкам квартала к Яффским воротам или еще куда, не обращая на весь окружающий мир никакого внимания. Многие из них страдали от так называемого «Иерусалимского синдрома», иными словами, это были сумасшедшие, приехавшие в Святой Город, чтобы обрести божественные силы. Синдромом таким страдали не только евреи, христиан с таким синдромом было куда больше, но в их распоряжении имелся по большому счету весь город, по которому они могли спокойно расхаживать, рассказывая всем на своем пути встречавшимся, что они – мессии. С сумасшедшими евреями дело обстояло хуже, все они толпились у Стены Плача на этих жалких нескольких метрах. Главное все же заключалось в другом – к 1929 году напряжение между евреями и арабами в Иерусалиме накалилось настолько, что столкновение между ними у Стены Плача было неизбежно. Это было самое «тонкое место» между двумя общинами, наэлектризованное религиозным, не побоимся этого слова, фанатизмом с обеих сторон до предела. Британская номенклатура о растущем напряжении у Стены знала, однако ничего не предприняла. Специально или по глупости, не ясно, хотя когда речь заходит о том, что британская номенклатура была глупой, все знающие ее историки в один голос уверяют, что это абсурд, английские колониальные чиновники никогда не были идиотами. Спровоцировали еврейские погромы 1929 года в Палестине евреи. Надо, однако, понимать, что громили в основном глубоко религиозных хасидов, стариков, сумасшедших и других, кто толкался у Стены Плача, пытаясь вымолить у бога всякое разное, а вот евреи, которые спровоцировали события, были совсем другого толка, к Стене в действительности никакого отношения не имевшие.

Хасиды у Стены Плача, 1926 год. Эти люди жили в ином мире

Четырнадцатого августа 1929 года, в среду, большая колонна еврейской радикально настроенной в основном светской молодежи численностью около 6 тысяч человек устроила шумную демонстрацию в Иерусалиме. С флагами и криками они обошли Старый город вокруг его стен. Организатором демонстрации был профессор Клаузнер, политик правого толка, тесно сотрудничавший с лидером сионистов-ревизионистов Жаботинским. Клаузнер преподавал в Еврейском университете литературу, но был также известным историком: его специализацией была история Второго храма, остатки которого и представляли собой Стену Плача. За три недели до трагических событий, повернувших весь ход палестинской истории, в июле 1929 года профессор Клаузнер организовал Комитет в защиту Стены Плача, а через три недели этот свежеиспеченный Комитет и устроил свою первую общественную акцию – демонстрацию в Иерусалиме. Среди демонстрантов было много студентов, а также членов молодежной сионистской праворадикальной организации «Бейтар». Демонстрация 14 августа ничем не закончилась, хотя Старый город гудел, ведь такого он никогда не видел. Никакого насилия в тот день не произошло, но в Палестине начали закипать еврейско-арабские страсти. На следующий день, 15 августа, это был день траура для евреев, в который были разрушены Первый и Второй Храмы, следующая демонстрация не такая многочисленная, но более агрессивная, отправилась уже внутрь Старого города. Полтысячи крепких молодых парней, в основном из Бейтара, строем с флагами пошли узкими улочками Марокканского квартала к Стене Плача, распевая еврейский гимн «Хатиква» и выкрикивая на весь квартал хором: «Стена наша». Во всем Марокканском квартале не проживало столько людей, сколько туда пришло молодых сионистов. Такого здесь не видели никогда, зрелище марширующих с флагами крепких парней из Бейтара, конечно, произвело на арабов большое впечатление… но вот какое. По всему Иерусалиму, немедленно поползли слухи, как арабские, так и еврейские. И те и другие скоро стали совсем уже безумными, ведь вопрос касался святая святых Стены, Аль-Аксы и вообще чей был Иерусалим. Надо понимать, что даже в 1929 году Иерусалим все еще оставался и по количеству населения и по его менталитету скорее большой деревней, нежели маленьким городом. Здесь все друг друга знали, все жили бок о бок в большой тесноте – здесь арабский район, рядом еврейский, через дорогу армянский, за углом христианский, а тут возле Яффских ворот маленький марокканский, на выходе из других ворот – Дамасских – крошечный грузинский. Шестнадцатого августа, на следующий день после марша молодых сионистов по Марокканскому кварталу, после пятничной молитвы в Аль-Аксе верующие мусульмане устроили ответный марш к Стене Плача, чего никогда раньше мусульмане не делали. Город уже дрожал от напряжения, страха и предчувствия надвигающейся грозы. Единственные люди, кто ничего особого в случившемся не заметил, было английское мандатное начальство. Они вызвали на беседу муфтия и руководство сионистов, провели с ними профилактическую беседу о чем-то… и все, во всяком случае ни о чем другом ни один исторический источник не пишет. На следующий день совершенно нелепый инцидент усугубил ситуацию до крайности. Арабы зарезали еврейского подростка из Бухарского квартала, когда тот полез за нечаянно забитым мячом на их грядку с помидорами. Евреи напали после этого на арабов с грядки, разнесли эту грядку к черту, также зарезав нескольких человек. Бухарский подросток через три дня умер, все зарезанные арабы выжили, а потому похороны случились только еврейские. Как часто здесь бывает, похороны, особенно у таких эмоциональных людей, как бухарские евреи или какие другие выходцы с Востока, переросли в демонстрацию, а затем в драку с мусульманами. Ситуация начала накаляться с неимоверной быстротой. Радикально настроенные элементы с обеих сторон, мусульманские и еврейские, стали писать в своих газетах всякого рода подстрекательства и пропаганду, подогревая страсти. Каждый день в городе происходили столкновения, пока еще без человеческих жертв.