Текст книги "Среда: Омега-день"

25

Воспитание подходило к концу. Почти никто из джоновцев не устоял на ногах. Наиболее рьяные «воспитатели» все еще молотили палками по лежачим.

Симо дунул в свисток, чтобы остановить процедуру. «Воспитатели» оставили в покое джоновцев и потянулись к земляному участку берега. Одну за другой они втыкали палки в грунт – лесок восстанавливался на прежнем месте. Рыбаки, которые уже успели расстаться с орудиями, разбредались по пляжу либо поднимались в поселок.

Несчастные участники «Джона», наконец, получили возможность перевести дух. Некоторые уже пытались подняться на ноги. Большинство же сидело на гальке и потирало ушибленные места. Были и те счастливцы, для кого Воспитание прошло почти безболезненно. В их числе оказался Мду. Голыш робкими шажками продвигался к поселку.

Мду и другие рыбаки с опаской поглядывали на Юджина, Зибко и Мамфо. Эта троица остановилась недалеко от меня. Юджин выглядел как настоящий франт: на нем были белая рубашка, бордовый кашемировый жилет и такие же брюки. Резиновые шлепанцы на ногах коменданта я посчитал спорным дополнением его образа. Как впрочем, и огромную связку ключей, которая висела на поясе у Массажиста.

Трое представителей золотого квартета поприветствовали четвертого (Симо) взмахами рук.

Адриан Зибко поднял глаза к небу и засмотрелся на затемнение.

– Дамы и господа! – торжественно произнес он. – Я убежден, что оно увеличивается.

Мамфо задрала голову по примеру Копа.

– По мне, так оно всегда таким было, – сказал она.

– Всегда? – удивился Зибко. – Когда я впервые его увидел, оно было размером с Луну. А теперь оно раза в четыре больше.

Зибко затянулся сплифом.

Настала очередь Юджина смотреть на небо. Для этого коменданту пришлось сильно выгнуть спину.

– Что это за штуковина? – спросил он. – Вы разобрались уже?

– Разобрался только Симо, который считает, что это гневный лик Лахи Кинтана, – ответил Зибко. – Наш Колдун, если я не ошибаюсь, рассмотрел на нем даже глаза и ноздри.

Юджин выпрямился и повернулся торсом к Адриану:

– Лик кого?

– Лахи Кинтана, – повторил старший по безопасности. – Божество местного народа. Рыбаки верят в него почти поголовно.

– А на самом деле? – спросил Юджин. – Что это?

– Хотел бы я знать, комендант, – развел руками Зибко и швырнул докуренный сплиф в траву. – Не думаю, что кому-либо на Алакосо известно, что это. Я сам устал ломать голову, пытаясь понять, почему на небе появилась эта штука, почему замолчала Большая земля, почему не вернулись те, кто отправился туда на разведку.

– Этот бессмысленный вопрос «почему?» – иронично промолвила Мамфо. – «Почему?» – это самый короткий путь к депрессии или к религии.

Зибко глянул на Мурену с плохо скрываемым раздражением.

На пляже между тем оставалось не больше десятка джоновцев. Одним из них был Раламбу, которого я легко отыскивал глазами благодаря его ярко-синим шортам. Меня все сильнее беспокоило, что он до сих пор неподвижно лежал на гальке.

Над Раламбу склонились несколько товарищей по команде. Я взглянул на Мамфо, пытаясь понять, разделяет ли она их беспокойство. Трудно было усомниться в том, что она была в курсе происходившего – женщина долго и пристально смотрела в соответствующем направлении. Вслед за этим она окинула быстрым, чуть вороватым взглядом своих спутников и вновь обратила взор на поверженного мужа. На ее груди сверкнул кулон в форме черепа.

Проницательный Зибко, кажется, уловил замешательство Мамфо.

– А это, часом, не Раламбу там загорает? – спросил он.

Юджин повернулся вокруг своей оси в том направлении, куда показывал Адриан. Мамфо в этом время придала лицу совершенно безразличное выражение.

Двое рыбаков, одним из которых был Робин Фриз, подняли Раламбу, взяли его под руки и повели в поселок.

– Никогда не перестану удивляться, – нарушил тишину Зибко, – как это Колдуну удается так умело стравливать рыбаков между собой.

– Хороший лидер всего лишь помогает людям делать то, что они сами хотят, – бесцветным голосом ответила Мамфо. – А кто это у нас там?! – воскликнула она куда более эмоционально.

Мурена указывала в сторону Оливье и Хелен Пирсонов, которые устроились на бревне к востоку от платформ.

– Семейная идиллия, – ухмыльнулся Зибко.

Юджину снова пришлось повернуться на месте, чтобы сосредоточиться на новом предмете обсуждения. Однако, судя по всему, коменданта больше интересовала оказавшаяся перед ним Мамфо. Мурена хрипло вскрикнула и оглянулась:

– Юджин! Сто гвоздей тебе в череп! Прекрати это дело!

Так широко на моей памяти Юджин еще не улыбался. Я даже разглядел золотой зуб у него во рту. Сияющий комендант все-же послушался Мамфо и отнял руку от ее ягодицы.

– Ты бы лучше к дочурке Пирсона присмотрелся, – посоветовала Мурена. – Мне кажется, она давно на тебя с интересом поглядывает.

Юджин внял рекомендации Мамфо и перевел внимание на Пирсонов, чем заметно порадовал старшую по хозяйству.

– Отшельник! – обратилась она ко мне. – Позови-ка сюда Пирсона с его рыжиком.

Я медлил. Все внутри меня восставало против выполнения этого приказа.

– Ну что вылупился? Пошевеливайся! – поторопила Мурена.

Юджин явно был на ее стороне. Он подкрепил требование женщины наведенным на меня Truvelo.

– Вперед, Отшельник! – скомандовал Массажист.

Мне ничего не оставалось, кроме как зашуршать галькой по пути к бревну Пирсонов. Отец и дочь испуганно следили за моим приближением.

С пяти шагов я оценил невероятную красоту блестящих медных волос Хелен.

– Беги отсюда, – сказал я ей. – И никогда больше не попадайся на глаза никому из золотого квартета.

Девушка растерянно хлопала глазами.

– Беги, дочка, беги отсюда! – взмолился Оливье.

Хелен вертела головой, как будто искала более рациональный способ спастись. Наконец, она вскочила с бревна и помчалась к поселку.

Я выждал пару секунд, а потом бросился за ней. Для большей выразительности я даже вытянул руку вслед Хелен и сделал вид, будто что-то кричу ей вдогонку. Впрочем, погоня моя была недолгой – я почти сразу остановился и поставил руки на колени, как запыхавшийся старик.

Юджин, Мамфо и Зибо уже решительно шагали к бревну. Я понял, что настало лучшее время, чтобы попрощаться с жизнью. Однако я предпочел исполнить этот ритуал в сидячем положении и занял место Хелен на пирсоновском бревне.

– Держитесь, Оливье, – подбодрил я бывшего владельца отеля.

Полминуты тревожного ожидания – и троица уже стояла перед нами. К счастью, Юджину и его заместителям было временно не до нас.

– Еще раз, Зибко, – прошипела Мамфо. – Объясни нам, почему девка до сих пор не прикреплена ни к одному рабочему отряду? Почему она болтается по острову? Какой ты, к чертям, старший по безопасности, если у тебя даже не все колонисты на учете?

– Она же малолетняя, – оправдывался Коп. – Я считал, что ей можно пренебречь.

– Малолетней она была в Омега-день, – возразила Мамфо. – Ей давно уже место на кухне, на огороде или в крольчатнике! Не знаю… Если Юджин решит, может, ей место в отеле. Короче говоря, Зибко, ты, как всегда, облажался.

– Тихо! – остановил женщину комендант. – Адриан, тебе предупреждение.

Жалкий вид Копа доставил мне удовольствие. Впрочем, Зибко почти сразу нашел способ уйти с линии огня:

– Спасибо, Отшельник! – покачал он головой. – Отлично справился с заданием!

Прямые лучи заходящего солнца подчеркивали кривизну его носа. Многочисленные пятна на полицейской форме Зибко придавали ей сходство со шкурой леопарда.

– Добрый вечер, мистер Пирсон! – промурлыкала Мамфо.

Мурена подняла с бревна кувшин и провела единственным пальцем правой руки по его горловине. Затем она ввела свой необычный щуп в носик сосуда.

Оливье затравленно смотрел на троицу. Руки, которыми он опирался на бревно, заметно подрагивали. На кисть одной из них Юджин и наступил, когда резко выбросил вперед ногу. Старик вскрикнул и сморщил лицо в страдальческой гримасе. Физиономия Юджина, напротив, оставалась абсолютно непроницаемой.

Мамфо равнодушно взирала на стонущего от боли Пирсона. Машинальным движением она поднесла к носу кувшин и понюхала его содержимое.

– Мистер Пирсон, сэр, – заговорил комендант почтительным тоном.

Оливье то кряхтел, то скулил.

– Сэр, вы слышите меня? – наклонился к нему Юджин.

Из мутных старческих глаз потекли слезы.

– Сэр? – вновь позвал комендант.

– Да, Юджин, слышу, – простонал Оливье.

Зибко улыбался, глядя на Юджина и Пирсона. Зрачки Копа под маслянистой поволокой расширились от удовольствия. Адриан все быстрее вращал на пальце металлическую цепочку.

Оливье корчился и кряхтел.

– Сэр, я прошу у вас руки вашей дочери, Хелен, – заявил Юджин. – Вы согласны?

Видимо, для того чтобы подчеркнуть серьезность намерений, комендант еще сильнее надавил на руку Пирсона, отчего старик взял более высокую ноту.

– Оливье, завтра в одиннадцать утра я жду вас с Хелен в холле отеля, – объявил комендант и, наконец, убрал ногу.

Старик повалился на бревно. Он схватился за запястье травмированной руки, словно так можно было унять боль.

– Надеюсь, вы все поняли, Оливье, – сказал Юджин. – Если вы с Хелен не придете, я на ваших глазах отрежу ей нос и губы. И съем их.

26

За окном подходил к концу вечер, и в доме Раламбу царил полумрак. Бывший староста рыбаков лежал на кровати вниз животом, повернув голову набок. Из приоткрытого рта Раламбу вырывались редкие стоны и пыхтение, а лоб покрывали мелкие капельки пота.

На случай нового приступа рвоты я придвинул к кровати ведро, наполовину наполненное водой.

– Что сказал доктор Орэ? – спросил я.

– Ушиб печени, мой друг, – отозвался Раламбу. – В целом ничего страшного. Скоро пройдет.

Едва успев договорить, он рванулся к краю постели и с характерным возгласом разинул рот над ведром. Я подавил желание отойти вглубь комнаты. К счастью, на этот раз Раламбу не стошнило.

– В такие моменты понимаешь, что отсутствие боли – это наслаждение, к которому мы привыкли до такой степени, что перестали его ощущать, – сказал Раламбу и вытер губы. – Воспитание, которое придумал Симо, учит ценить то, что имеешь. Хотя, эта учеба порой дороговато обходится.

– Но это же не повод перевестись в ряды береговых вшей? – попытался я подбодрить рыбака.

– Ни за что! – рассмеялся Раламбу. – Даже десять Воспитаний подряд лучше, чем оказаться среди вас.

Я улыбнулся – похоже, моя апелляция к профессиональной гордости рыбака сработала.

– В команду вшей не перешел бы даже он, – проговорил Раламбу, показывая в сторону окна.

Через стекло в комнату заглядывала любопытная физиономия Ива. Укутанный в платок рыбак держал на руках кота. Шея животного была повязана куском синей материи. Поняв, что замечен, Ив смутился и ретировался.

– Спасибо тебе, Отшельник, – неожиданно сказал Раламбу.

– За что?

– За заботу. Кроме тебя, у меня на Алакосо друзей нет.

– Мамфо не появляется в поселке? – осторожно спросил я.

– Только вместе с Юджином во время инспекций, – грустно усмехнулся Раламбу. – С тех пор как они с Джошуа переехали в отель, Мурена разговаривала со мной не больше трех раз. Слава богу, хотя бы сын иногда заходит.

Рыбак горько вздохнул:

– Пора бы уже привыкнуть, что Мамфо, которую я знал до Омега-дня, исчезла вместе с Большой землей.

Возразить Раламбу мне было нечем, да и время поджимало – я собирался заглянуть на Руу к Лебедевой.

– Еще зайду сегодня, – пообещал я рыбаку и вышел на улицу.

Начинались сумерки, и небо расчертили светящиеся зеленые меридианы. Главная и единственная улица поселка была безлюдной – рыбаки отдыхали перед утренним выходом в океан.

Не успев отойти от дома Раламбу, я едва не столкнулся с Мамфо. Мурена несла большую дыню и направлялась, по всей видимости, к своему прежнему жилью.

Весь оставшийся вечер мое настроение оставалось приподнятым.

27

3 года 3 месяца и 22 суток с Омега-дня

Мы с Джошуа сидели за письменным столом в его комнате, разложив перед собой чистые бумажные листы.

– Давай начнем с проверки твоего домашнего задания, – начал я. – Ты решил уравнение, которое я в прошлый раз для тебя составил?

Мальчик порылся в ворохе бумаг, который возвышался в углу стола, и вытащил оттуда исписанный детским почерком лист.

– Ну, рассказывай, как ты справился с задачей, – начал я.

Джошуа сконфуженно поджал губы:

– Я делал все, как на прошлом занятии… Перенес тройку в правую часть и приписал к ней минус. Ну и другие торжественные преобразования…

– Какие-какие преобразования?

– Торжественные, – простодушно повторил мальчик. – Ну, вы рассказывали о них на прошлом занятии.

– И к чему же они привели? – спросил я.

– К ерунде какой-то, – признался Джошуа. – 5=2.

– И чем же тебе не понравился такой результат?

Джошуа замялся.

– Давай будем рассуждать логически, – предложил я. – Что мы ищем?

– «Икс», – ответил Джошуа.

– Правильно. Мы ищем «икс», при котором равенство окажется верным. Но каким должен быть «икс», чтобы пять равнялось двум?

– Такого «икс» не существует, – предположил мальчик.

– Молодец! – обрадовался я. – Такого «икс» не существует, а значит, корней уравнение не имеет.

В дверь номера постучали, а затем она медленно приоткрылась, и мы увидели смущенное лицо Адриана Зибко.

– Господа, простите за вторжение. Я отниму у вас совсем немного времени, – пообещал старший по безопасности.

Адриан прошел в номер, держа руки за спиной.

– Помнишь, Джошуа, ты сделал мне подарок, когда я валялся в медблоке с пневмонией? – обратился Коп к мальчику. – Я все не мог найти время, чтобы достойно тебя отблагодарить… Теперь, наконец, у меня есть такая возможность.

С этими словами Зибко вынул из-за спины модель парусного корабля величиной с бутылку шампанского. Элементы конструкции и детали судна были воспроизведены с высокой точностью – паруса, такелаж и даже маленькие якоря смотрелись совсем как настоящие, только были в сотни раз меньше. На борту корабля выделялась надпись «Hispaniola».

Джошуа с трепетом потянулся к кораблику и принял его из рук довольного Зибко.

– Прошу прощения, – поклонился мне Адриан, а затем покинул комнату.

– Испаньола… – прошептал Джошуа.

Я кивнул мальчику, стараясь показать, что разделяю его восторг.

– Название «Ипекакуана» было бы уместнее, – подумал я вслух, а потом громко произнес: – Ну что, вернемся к нашему таинственному уравнению?

28

3 года, 3 месяца и 23 суток с Омега-дня

Ближе к одиннадцати утра все приглашенные на свадьбу Юджина и Хелен собрались в холле отеля. Гости выстроились вдоль стен помещения и, перешептываясь, поглядывали в сторону парадного входа, откуда должна была появиться невеста в сопровождении своего отца. Как и остальные, я с волнением смотрел в распахнутые двери, через которые был виден пляж и бесконечный серо-голубой океан.

Юджин сидел в большом кресле с золотыми подлокотниками и обивкой из пурпурного бархата. Этот «трон» принесли из люкса, рассчитанного на тупоголовых нуворишей из развивающихся стран.

За спинку кресла держался Адриан Зибко. Старший по безопасности то и дело наклонялся к коменданту и о чем-то с ним переговаривался.

По случаю торжества Юджин объявил на Алакосо выходной день. Вместо выхода в океан рыбаки гуляли по острову, пили слабое эму и гоняли по пляжу мяч. Симо также выдал своим подопечным шахматы.

Робин Фриз изо всех сил налег на пальмовое вино. Побродив пьяным по острову, он улегся на лужайке возле отеля и заснул.

А вот женщинам из команды Венди пришлось нелегко – им нужно было приготовить праздничное угощение. Это оказалось непростой задачей, так как сырьем для большинства блюд стала все та же рыба, из которой они готовили каждый день. К счастью, на острове жили еще куры и кролики.

На саму церемонию были приглашены, очевидно, самые дорогие для Юджина обитатели острова – всего около двадцати человек. В числе собравшихся в холле присутствовали Зибко, Мамфо и десяток женщин из числа наложниц коменданта. В зале также находился доктор Орэ. Как всегда, Янус был одет в свой любимый мятый костюм. Седовласый ворчун стоял в стороне от остальных гостей и с высокомерным видом наблюдал за развитием событий.

По залу стремительно порхала Ила Пирсон, облаченная в длинное темно-зеленое платье. В этом наряде она когда-то встречала высокопоставленных посетителей острова.

Мать Хелен пребывала в явно приподнятом настроении. Она переносилась из одного конца холла в другой, поправляя ленты на шторах, цветы в больших вазах и другие элементы праздничного декора. При этом она подпевала веселой музыке, которая играла из установленных в зале колонок.

Обходя зал, Ила остановилась около Юджина и с улыбкой потрепала его по лысой голове. Комендант нахмурился и с негодованием взглянул на женщину. В этот момент я не на шутку испугался за нее. Однако Юджин неожиданно улыбнулся Иле, если, конечно, легкое искривление его губ можно было назвать улыбкой.

– О, и старший по философии пожаловал! – воскликнула Ила, подойдя ко мне. – Повеселимся сегодня!

Я вежливо кивнул ей, не придумав, что ответить.

Глаза женщины светились радостью, но с ними было что-то не так. Они напоминали теплые озера с ледяными родниками на доньях. Под слоем веселья скрывались холод и пустота. А еще у нее был странный макияж. Помада выходила за края губ, как будто Ила не смотрела в зеркало, пока красилась. У меня возникло желание воспользоваться салфеткой, чтобы устранить эту небрежность.

Когда Ила покончила с изъянами праздничного убранства, она вынесла в холл поднос с вином и закусками. Женщина стала бродить по залу и предлагать всем угощение, приняв на себя функции официантки.

Юджин все чаще посматривал на большие круглые часы, висевшие над стойкой регистрации. Большая стрелка уже переползла двенадцатичасовую отметку, и напряжение в зале медленно нарастало. Я твердо знал, что Оливье ни за что не приведет дочь на растерзание к этому Минотавру. Но где на маленьком острове они могли найти спасение? Что бы сделал я на их месте? Им оставалось лишь бежать с Алакосо в надежде добраться до Большой земли, которая, впрочем, давно не подавала признаков жизни.

Вид Юджина вызывал легкое умиление. Комендант воспринял бракосочетание неожиданно серьезно. Надел белоснежную, идеально выглаженную сорочку и черные брюки, оставил где-то огромную связку ключей, которую до сих пор таскал на поясе. Правда, окончательного отказа от безопасности во имя красоты не случилось: жених по-прежнему не выпускал из рук Truvelo.

В холле отсутствовал один из участников Золотого квартета. Симо очень удивил меня, когда попросил у Юджина разрешения не приходить на праздник. Неужели в душе старшего по рыболовству проснулось сострадание к Хелен? Нет, причина крылась в другом. Симо жил в мире магии и суеверий, с каждым днем удаляясь все дальше от здравого восприятия реальности. Он прямо заявил Юджину, что рыжина его избранницы – это метка Гиены, а жениться на Хелен равносильно самоубийству. Аргумент о том, что не менее рыжая Ила уже давно входила в гарем коменданта, не казался Симо убедительным. Колдун глубоко извинился перед Юджином, но приходить на церемонию отказался.

В отличие от старшего по рыболовству, я не смог уклониться от присутствия на свадьбе. Программа церемонии включала музыкальный номер – песню в исполнении одной из женщин Юджина. На острове не было никого, кто смог бы собрать в единое целое микрофон, проигрыватель, усилитель, микшерный пульт и колонки, а также управлять такой установкой. Никого, кроме меня.

Паренек, который работал диджеем при отеле, отправился на Большую землю за пару суток до Омега-дня. Поэтому на мои плечи легла ответственность не только за музыкальный номер, но и за своевременное воспроизведение свадебного марша.

Взволнованная певица прогуливалась вдоль задней стены холла и выразительно шевелила губами, наверное, повторяя слова песни.

Я не выпускал из виду пистолет-пулемет Юджина. Трудно было спрогнозировать, как поведет себя комендант, когда поймет, что ждал напрасно. Осматривая стол со звуковым оборудованием, я гадал, защитит ли меня этот «бруствер» от летящих во все стороны пуль.

Была уже четверть двенадцатого, и, хотя лицо Юджина не выдавало гнева или других отрицательных эмоций, собравшиеся в зале начинали нервничать. Болтовня гостей затихла. Они с надеждой всматривались в пространство за отрытыми дверями отеля.

Казалось, что часы нарочно ускоряют бег, все дальше отодвигая в прошлое момент, когда Хелен должна была пожаловать на церемонию. В гробовой тишине, которая повисла в холле, тиканье стало оглушительно громким. Когда Юджин вдруг проворчал что-то невнятное и поднялся с места, многие из собравшихся ахнули и едва устояли на ногах от испуга.

Комендант повернулся спиной к гостям церемонии. Какое-то время он неподвижно стоял, глядя в стену, как человек, который хочет спрятать слезы. Затем он резко повернулся вокруг себя и обвел зал стволом Truvelo, сопровождая пируэт диким ревом.

Гости завизжали, некоторые в ужасе попадали на пол. Я инстинктивно присел, надеясь укрыться за звуковым оборудованием. Паническая реакция собравшихся развеселила коменданта. Он издал несколько скрипучих смешков, глядя на гостей, которые сидели на полу, обхватив ладонями затылки.

Однако когда комендант посмотрел через дверной проем на улицу, он внезапно посерьезнел.

Все тут же повернули головы в направлении его взгляда. Вот тогда-то мы и увидели их: пара медленно приближалась ко входу в отель.

На лице Адриана Зибко зажглась недобрая улыбка. Мамфо торжествующе расправила плечи. Гости воодушевленно загалдели.

Юджин направился к дверям, чтобы встретить Хелен и Оливье. Выглядели отец и дочь не лучшим образом. Оливье был одет в остатки спортивного костюма, в котором еще три года назад занимался гимнастикой на заднем дворе отеля. Обескровленное лицо Пирсона имело цвет ощипанной курицы. Бывший хозяин отеля превратился в глубокого старца – тяготы жизни по эту сторону Омега-дня не прошли для него даром.

Хелен поразила меня затуманенным взглядом и чрезвычайной бледностью. Мне показалось, что ее кожа приобрела зеленоватый оттенок, и девушку вот-вот стошнит.

После краткого разговора с прибывшими Юджин взял Хелен под руку и повел ее к стойке регистрации, за которой стоял Адриан Зибко – ведущий церемонии. Гости как по команде зааплодировали, а Мамфо подтолкнула меня, чтобы я, наконец, опомнился и включил свадебный марш.

Хелен и Юджин медленно шагали к стойке, а Оливье Пирсон глядел им вслед. Потеряв остатки сил, старик сел на пол.